Слово «мать» не много значило для Каталины, но она слышала, как дрожал его голос, когда Кантон рассказывал о гибели близких людей.

— Простите меня, — извинилась женщина.

— Это было сто лет назад, дорогая.

— Вы владели плантацией?

Он кивнул.

— И рабами?

— Да. Но земли и рабов наследовал мой старший брат, а я собирался стать адвокатом.

— Я думаю, мне было бы неприятно владеть живыми людьми.

— Вам конечно, — сказал Марш. — Для этого вы слишком независимы. Но если вы воспитаны в духе рабовладения, если с амвона вам внушают, что так от века устроен мир, вы принимаете рабство как образ жизни. В нашей семье не было жестокого отношения к рабам, мы никогда не разделяли негритянские семьи, но только сейчас я начинаю понимать, что рабство противно человеческой природе. Думаю, что догадывался об этом и раньше, поэтому никогда не сожалел, что «Заросли роз» никогда не станут моими. Мне не надо было разрешать моральных противоречий, это выпало на долю моего брата.

— Но ведь в жизни вам приходилось сталкиваться с проблемами морального порядка.

— Да, однажды. Тогда я был молодым человеком и изучал юриспруденцию в колледже, но разразилась война, и все моральные ценности отступили перед ценностью человеческой жизни. Война — это грязное дело, дорогая, вне зависимости от того, что пишут в книгах. Это просто убийство. Выживешь или ты, или такой же молодой янки, в чьи глаза ты можешь заглянуть. И увидеть страх. И тогда нужно отключать сознание, потому что иначе можно сойти с ума.

Кэт почувствовала дрожь во всем теле. Ей было обидно за него, за того молодого человека, чьи юношеские мечты рассеялись в пороховом дыму. У нее никогда не было иллюзий, и Каталина полагала, что так было лучше для нее. Не больно терять то, чем ты никогда не обладал.

Так это война и потеря семьи сделали тебя убийцей? Ты уже не смог остановиться? Каталине очень хотелось спросить об этом, но она не могла. Она и так уже нанесла ему много ран.

Наверное, и Кантону показалось, что расспросов достаточно. Он лениво поцеловал ее и откинулся на подушки, будто и не было этой неприятной беседы. Но сделать вид, что этого печального разговора вовсе не было, Марш не мог. Казалось, что они пытались найти нечто, потерянное очень давно, и Каталина ничем не могла помочь ему, не могла вернуть безмятежного детства, юношеских мечтаний. Она замерла, и Кантон насторожился.

— Кэт?

Она чуть было не расплакалась, хотя очень не хотела, чтобы возлюбленный видел ее расстроенной. Тогда она нацепила привычную маску, за которой скрыла сострадание к нему. Ради него. Каталина не хотела быть еще одной несбывшейся мечтой Марша.

— Мне пора, — неуверенно произнесла женщина.

— Я хочу, чтобы ты осталась здесь.

Его властный тон изменил ее настрой.

— Вы хотите? — со скрытой угрозой в голосе переспросила Каталина.

— Кэт… Каталина…

Меня зовут вовсе не Кэт! — хотелось ей прокричать ему прямо в ухо, но момент был неподходящим. Каталина просто закрылась и ушла в себя. Она высвободилась из его объятий.

— Ну, Кэт… Среди многих моих недостатков нет жестокого отношения к женщине.

У Кэт засосало под ложечкой. Она прекрасно понимала, что причиняет ему боль. Но она ранит его еще сильнее, если позволит событиям развиваться бесконтрольно и если он узнает историю жизни Каталины Хилльярд, которая раньше была Лиззи Джонс.

Они начали одеваться. В комнате повисло неловкое молчание. Каталина чувствовала, что Марш рассчитывал на взаимное доверие и был оскорблен и обижен. Она ничего не рассказала о себе. Вероятнее всего, больше он не станет откровенничать с ней. Но так будет лучше. Каталина прогнала подступившие к глазам слезы. Так будет лучше.

Завершив свой туалет, Кэт взглянула на Марша. Он стоял, прислонившись к стене, и наблюдал за ней, как кот за мышью.

Когда она направилась к двери, он взял с бюро деньги и протянул ей.

— Я надеюсь, вы примете это.

Кэт внимательно посмотрела на него и, помявшись, спросила:

— Не могу ли я оставить эти деньги здесь до завтра? Банки уже закрыты.

— Еще одна просьба, мисс Кэт?

Он был явно уязвлен. Каталина вспыхнула.

— Нет, — резко ответила она и протянула руку. Марш поймал ее руку.

— Подождите, — уже несколько мягче проговорил Кантон, глаза его смягчились. — Оставьте их здесь, а завтра утром заберете.

Он не извинился, впрочем Каталина уже знала, что Кантон редко просит прощения. По правде говоря, сейчас у него и вовсе не было причин извиняться. Каталина посмотрела ему в глаза:

— Как вы считаете, мы можем быть просто добрыми друзьями?

— Просто друзьями? — усмехнулся он. — Нет, не думаю.

Каталина знала, что он прав. Между ними было нечто столь сильное, что добрыми друзьями они быть не могли. Огонь и порох. Гром, молния и дождь. И слезы.

Если только…

Но в этом мире нельзя полагаться на «если бы» и «если только». Ее жизнь была несовместима с его прошлым. А в прошлом у него была прекрасная семья, хорошее образование. Вне зависимости от того, что он стал наемным убийцей, у него было прошлое и манеры благородного человека. Никогда их миры не соединятся, а их пути не пересекутся. Когда-нибудь ее прошлое всплывет на поверхность, и Марша затравят насмешками за то, что он был с ней. Все очень просто.

Но ему она не могла сказать этого.

— Тогда мы будем друг другу никем.

— Постарайтесь остановиться, дорогая, — попросил Кантон.

— Да, конечно.

Она развернулась и направилась к двери, оставив деньги у него в руках. Ей надо покинуть Сан-Франциско.

— Кэт! — звал ее Марш, но она не остановилась, понимая, что он не побежит за ней. Она знала о нем так много и одновременно так мало.

Но она точно знала, что любит его. И что счастье с ним недостижимо.

Кэт предполагала, что Джеймс Кэхун заявится в «Серебряной леди», особенно после того, как его вытолкали из «Славной дыры», но шло время, а он не появлялся.

Ее волнение нарастало. Каталина начинала догадываться, что он что-то задумал. Но что? Обратиться к газетчикам? В суд? Задумал ночное ограбление? От него всего можно ожидать.

Когда ближе к ночи посетители начали расходиться, к ней подошел Тедди.

— Вы не возражаете, если я останусь у Хью сегодня?

Лицо его пылало, и Кэт улыбнулась. Ему хотелось побыть с Молли подольше. Теперь Кэт как нельзя лучше понимала подобные желания.

Каталина кивнула. Так или иначе наверху будут девушки, а у нее есть дерринджер. Несмотря на то, что Джеймс изменился, от пагубного пристрастия к виски он не избавился и к ночи будет пьян как сапожник. Он никогда не умел пить. В этом заключалась одна из причин, почему он проигрывал.

«Серебряная леди» и «Славная дыра» закрывались примерно в одно и то же время, и Каталина закрыла дверь на замок сразу после ухода Тедди. Она подняла кассу наверх и занялась подсчетами. День выдался удачным.

Прежде чем подойти к окну, Кэт налила себе стаканчик наливки и выключила свет. Открыла окно и вновь услышала звуки музыки. Каталина представила себе, как Марш, сидя перед пианино, изящными пальцами трогает клавиши, а рядом сидит уродливый пес. Ей хотелось спросить, где и когда он научился играть так виртуозно, но Каталина понимала, что у нее не было на это права. Наемный убийца, играющий небесной красоты музыку и подбирающий бездомных собак. Каталина улыбнулась этой мысли.

Музыка закончилась. Каталина медленно разделась, погладила свое тело, вспоминая его ласки. Наконец, проскользнув в ночную рубашку, она юркнула в постель. Отчаянно одинокую. Каталина знала, что быстро ей не уснуть.

Джеймс Кэхун мучился желанием выпить. Все тело ныло от неутоленного желания. Но было нечто, чего он желал сильнее, чем выпивки. Жажда мести. Он не позволит этой маленькой шлюхе взять над ним верх.

Все утро он потратил на поиски подходящего адвоката. Но все как назло хотели сначала получить деньги и лишь затем давать советы. Только один из стряпчих проявил к нему интерес, который сошел на нет, как только адвокат узнал, что у Джеймса нет документов, подтверждающих факт бракосочетания. Были люди, сказал ему юрист, которые пытались повредить Каталине Хилльярд, но она разорила их всех. Всех, кроме нового владельца «Славной дыры».

Тогда Джеймс отправился в «Славную дыру» с намерением заручиться поддержкой ее хозяина. Кто знает, может, они станут союзниками. Но его вышвырнули из салуна и обвинили в мошенничестве, когда оказалось, что он потерял те несколько монет, которые со вчерашнего дня болтались у него в кармане. Когда он сказал, что хочет поговорить с владельцем, к нему вышел черноволосый мужчина с леденящим взором. Джеймс не успел и рта раскрыть, как этот человек велел ему убираться вон, пригрозив, что в противном случае убьет его. Джеймс повидал таких на своем веку и не сомневался, что тот выполнит свое обещание. Два выродка — шлюха и ублюдок.

Зализывая раны, Джеймс поплелся прочь. Не имея денег, он против собственной воли был трезв. А будучи трезвым, разве он не додумается, как ему раздобыть денег?

Он был чертовски унижен. Эта сука разговаривала с ним, глядя сверху вниз. И это после того, что он для нее сделал!

А ведь это он вызволил ее из публичного дома. Где бы она была сейчас, если бы не он? А теперь она носит роскошные платья, живет в прекрасном доме, все ее уважают. И при этом она ничем не хочет с ним поделиться. А ведь она в долгу перед ним, видит Бог, в долгу. И за рану, и за то, как долго он приходил в себя после этого.

Джеймс убивал время и развлекал себя, придумывая способы мести. Он не верил в то, что Лиззи сильно изменилась. Он помнил ее застенчивой и забитой. Раньше, кажется, она была симпатичной. Ну конечно, раз уж мужчины соглашались платить за нее. Но для него отраднее всего в маленькой Лиззи был страх. Именно ее страх позволял ему чувствовать себя сильным и могущественным. Ему нравилось осознавать, что он наводит на нее ужас.

А вчера она ничуть не испугалась. Именно это разозлило его больше всего. В ней была ненависть, презрение, но не страх. Маленькая шлюха взирала на него свысока. Джеймс вынул нож, который носил в специальном чехле, подвязанном к лодыжке. Очень острый нож. С его помощью он пустил в расход порядочно людей. Нож намного лучше винтовки. Молчаливый друг. Бесшумный. И колет больно. Уж он-то знал, как больно. А теперь он заставит помучиться ее. И заберет всю сегодняшнюю выручку. Там, должно быть, много денежек. В «Серебряной леди» было не протолкнуться. Ему вполне хватит, чтобы выбраться отсюда и начать новую игру.

Было почти два, когда Джеймс Кэхун, покрепче привязав к лодыжке зачехленный нож и положив на всякий случай в карман пистолет, натянул куртку. Скоро у него будет много одежды. От этой мысли по спине пробежали веселые мурашки.

Но он все еще был трезв. Чертовски трезв.

Беспокойство не отпускало Марша. Пожелав последним посетителям доброй ночи, он закрыл «Славную дыру» сразу после ухода Тедди и Хью. Потом Марш выпустил из комнаты Винчестера и угостил его остатками мяса, наблюдая, как собака глотает его, жмурясь от удовольствия.

Затем Марш подошел к пианино, немного разогрел руки и начал играть сонату Бетховена. Потом пальцы забегали, извлекая из инструмента звуки полонеза Шопена. И все волнения отступили. Все чувства. Вся суета.

Все люди?

Пальцы его перебирали клавиши сначала бессознательно, потом он все больше сосредотачивался на музыке. Самой истощающей исполнителя вещью был полонез, полный страсти, открытого вызова, и музыка все более увлекала Марша. Закончив играть, Кантон испытал полное истощение, как будто он не исполнял музыку, а очищал душу от скверны.

Это все из-за Кэт. Он не собирается отпускать ее. На это придется потратить и силы, и время, но он всегда был упрям.

Марш взглянул на Винчестера. Тот сидел у стены, устремив на хозяина мрачный взгляд. Боже! Как эта собака напоминала Маршу его самого!

— Вставай, Вин! — скомандовал Кантон. — Давай прогуляемся, а потом приглядим за домом мисс Кэт.

Пес охотно выполнил приказание, хотя близко к хозяину не приближался.

— Мы далеко не пойдем, — предупредил его Марш, придерживая дверь.

Закрыв дверь, он бессознательно провел рукой по бедру, нащупывая винтовку. На этот раз они не пошли к заливу, а гуляли по улицам, держа под наблюдением одновременно оба салуна. Марш повидал на своем веку людей вроде Кэхуна. Трусливые подонки, они готовы были всадить нож в спину или поджидать тебя в засаде.

У него появилось предчувствие беды.

Заметив, что Вин управился со своими собачьими делами, Марш повернул к дому, не будучи уверен, что пес последует за ним. Но тот покорно трусил сзади. Наверное, они научились понимать друг друга без слов.

Вернувшись в салун, Марш налил себе стакан виски, порцию на всю ночь, поставил стул возле окна и сел ждать. Винчестер улегся рядом, и Кантону стало приятно.

Марш не знал, сколько прошло времени, когда вдруг он заметил фигуру, карабкающуюся по наружной лестнице на второй этаж «Серебряной леди». Было темно, и Марш не мог с точностью сказать, кто это. Может, кто-нибудь из девушек возвращается с ночного свидания. Марш был настороже. Даже Вин подобрался и ощерился, чувствуя недоброе напряжение хозяина.

Марш приподнялся и медленно пошел вдоль окна, наблюдая, как некто помедлил у двери, нагнулся, очевидно замешкавшись с замком, и вошел. Ключ? Кто-то из обитателей «Серебряной леди»? Похоже, что так.

Проклятая темнота и тени. Но Марш мешкать не будет. Он проверит дверь и, если понадобится, поднимет весь дом на ноги. Оставив Вина в салуне, Кантон мгновенно пересек улицу и взлетел на второй этаж. Он потрогал дверь, она поддалась: кто-то сломал замок.

В коридоре было темно. Марш никого не заметил. Тот, кто вошел, хорошо ориентировался во внутренних помещениях. Марш знал, где находится комната Кэт, и поспешил туда. Приложив ухо к замочной скважине, Кантон прислушался. Если внутри все в порядке, он не станет ломать дверь.

Но внутри слышалась какая-то возня, приглушенный шум, а затем мужской голос с угрозой произнес:

— Ты… маленькая шлюха…

Марш потянул дверь. Открыто. Бесшумно вынув винтовку из чехла, он так же бесшумно открыл дверь и… остановился как вкопанный.

Кэт проснулась с нехорошим предчувствием. Она слышала скрип ключа, поворачиваемого в замке, и шум, который издают половицы, когда по ним стараются идти бесшумно. Ее первой мыслью была мысль о дерринджере. Пистолет лежал под подушкой, и Каталина потянулась за ним, но, на ее несчастье, пистолет выскользнул из рук и упал на пол.

Женщина начала шарить по полу, но тут дверь отворилась, и пришелец одним прыжком оказался рядом с ней, приставив ей к горлу нож.

Даже в темноте Каталина без труда догадалась, кто это. Запах дешевого одеколона заполнил всю комнату.

— Не так быстро, Лиззи, — услышала она знакомый голос. — Теперь не двигайся и не ори, иначе чиркну ножичком.

Услышав угрозу, Кэт пришла в ярость. Страх пропал. Ей нужно только время, и она расправится с ним.

— Чего ты хочешь?

— Чего хочу? Только то, что мне положено, милая женушка.

— Ничего тебе не положено, — отрубила Ледяная Королева, и острие ножа легко вошло под ее кожу. Сначала Каталина увидела кровь, тоненькой струйкой стекающую на рубашку, и лишь затем почувствовала острую боль.

— Разве тебе никто не говорил, что есть люди, для которых не существует запоров, сладенькая моя Лиззи?

Каталина годами запирала дверь на замок, а потом вдруг решила, что нельзя позволить страху владеть собой. Это ее дом. Каталина сжала зубы, раздумывая, как бы ей изловчиться и побольнее ударить его. Но нож был слишком близко. Одно движение и…

— Ты… маленькая шлюха… — произнес Джеймс, чувствуя, что она сопротивляется.

Он заставил ее встать на ноги и хотел подвести к двери, чтобы закрыть случайно отворившуюся дверь.

Кромешная тьма не помешала Каталине почувствовать, что Кантон рядом. Джеймс весь напрягся, и боль стала сильней.

— Отпусти ее.

Кэт знала, что голос у Марша бывает разный: насмешливый, холодный, теплый, ленивый. Но теперь его голос предвещал смерть.

— А-а, владелец «Славной дыры»… и шлюха, — оскалился Джеймс.

Каталина чувствовала, что Джеймс дрожит, но он еще сильнее сжал ее.

— Прелестная парочка, — продолжал он. — А может быть, хозяину салуна не все известно о нашей Лиззи?..

— Отпусти ее.

— О нет. Выстрелить ты не можешь. А я всегда успею всадить нож ей в шейку.

Кэт услышала трусливую браваду в его голосе. И отчаяние. Отчаяние Кэхуна напугало ее больше всего. Она бы не могла поручиться за его дальнейшие действия.

Кантон неподвижно ждал.

— Войди и закрой за собой дверь, — пытался командовать Кэхун, — или я проткну ей глотку.

Марш помедлил, но все-таки вошел в комнату и закрыл дверь. После кромешной тьмы коридора свет уличного фонаря ослепил его, и Марш не смог действовать быстро и решительно.

— А теперь положи свою пушку на пол.

Сколько Марш медлил, столько Кэт чувствовала, что в любой момент может лишиться жизни. Кантон медленно опустил винтовку на пол.

— Плохо, что ты прервал мое свидание с женой, — развязно сообщил Джеймс. — Или ты не знал, что у нее есть муж?

Кэт стояла, неудобно изогнув шею, но даже это не помешало ей заметить, как Марш весь съежился. Интересно, осознает ли Джеймс, как опасен для него Марш? Похоже, сейчас Кэхун просто не способен думать.

— Ты знал? — переспросил Джеймс.

Кантон безразлично повел плечами.

— А не рассказывала она тебе случайно, что ее и ее мать я повстречал в публичном доме. Ей было всего пятнадцать, но она могла бы дать фору любой опытной шлюхе. Боюсь, она не поведала тебе об этом.

Джеймс наслаждался, предполагая, очевидно, что Кантон с отвращением отвернется от нее. Каталина знала, что он не бросит ее сейчас, но неизвестно, что сделает потом. Внутри у нее что-то медленно разрывалось, когда она слушала слизкий рассказ Кэхуна.

— Да… Натчес-под-Холмом — вот где я разыскал ее. Маленькая шлюшка. Она не умела ни читать, ни писать. Я возвысил ее до себя и женился на ней, а неблагодарная сучка вздумала меня убить.

— Как жаль, что это ей не удалось, — посетовал Кантон.

Джеймс еще сильнее сжал женщину. Не этого ответа ожидал он от ее спасителя. Каталина не могла предположить, как будет себя вести ее муженек в следующий момент. Сейчас он вел себя как крыса в мышеловке, а крысы не ведут себя умно. В нескольких местах на шее он надрезал ей кожу, и ночная рубашка Каталины была вся в крови. Лезвие ножа было очень острым. Видно, как и раньше, Джеймс не забывал точить нож.

Кантон стоял неподвижно.

— Подтолкни винтовку к кровати, — приказал Кэхун, а сам подтащил к постели Каталину и усадил ее рядом с собой.

Кантон лениво толкнул винтовку, но недалеко, так, чтобы Джеймс не смог до нее дотянуться. Кэхун недовольно рыкнул. У Каталины начала кружиться голова. Вдруг она почувствовала, что Джеймс ослабил хватку, но лишь на секунду.

Не успела женщина пошевелиться, как пальцы бандита впились ей в волосы. Кантон видел, что ей все время угрожает удар ножом. Неожиданно Каталина поняла, что Джеймс собирается нагнуться за ружьем. Она чувствовала, как он соразмеряет движения мышц, чтобы сделать все одним рывком. На это мгновение он обязательно должен будет отпустить ее волосы. Каталина понимала, что сколь долго Кэхун будет угрожать ей ножом, столь же долго Кантон не сможет пустить в ход свое умение. Ее жизнь зависела от ее сноровки. Но Джеймс удивил ее.

— Подними винтовку, Лиззи, — приказал он. — Да поосторожней.

Одной рукой он держал нож у ее горла, а вторую немного вытянул, чтобы женщина, подавшись вперед, могла поднять винтовку.

— Держи за ствол, Лиззи, — пригрозил Кэхун. — Мы ведь не хотим неприятностей, не так ли?

Кэт осторожно подняла оружие. Он удивил ее своей предусмотрительностью. Надо признать, у него было чувство самосохранения.

— Ну, а теперь, я думаю, наш доблестный спаситель должен узнать еще кое-что о Лиззи Джонс. Ну, например, о том, как она помогала мне плутовать и как иногда развлекала моих счастливых противников. Она была яркая девочка и прекрасно отвлекала внимание игроков своими прелестями.

Кэт никогда не испытывала такой жгучей ненависти, как в эту минуту. Он разрушил единственную ценность ее жизни, воскресил в памяти гадкие и грязные страницы ее прошлого. Джеймс дернул ее за волосы.

— Подтверди, Лиззи.

Она не забыла этот угрожающий гон, а он, очевидно, вспомнил, как наводил ужас на пятнадцатилетнюю женщину. Увлекшись пыткой, Джеймс выпустил из сферы своего внимания Кантона.

— Расскажи ему, как ты развлекала мужчин. А может, ты и его развлекаешь так же!

— Будь ты проклят! — прошептала Каталина. — Убей меня, и он убьет тебя.

— Ты заслуживаешь смерти, детка. Понимаешь ли ты, на что обрекла меня? На боль, на унижения.

Нож снова вошел под кожу, и снова закапала кровь.

— Я жалею, что не убила тебя, — с отвращением произнесла женщина.

— Ах ты, вошь кусачая! — рука у Кэхуна дрожала.

Кэт не поняла, было ли это следствием усталости, злобы или страха. Каталина поняла, что события разворачивались совсем не так, как предполагал Кэхун. Это придало ей мужества, и она старалась всеми силами сопротивляться нарастающему оцепенению и вновь подступающему головокружению.

Когда она в следующий раз почувствовала, что у Джеймса дрожат руки, то больше не сомневалась. Это был страх. Он не знал, что делать дальше. В этом ее сила. Каталина слегка повела головой и почувствовала острый укол. Кантон не двигался. Каталина знала, что он терпеливо ждет, когда наступит его время и он сможет расправиться с противником. Подготовить этот момент должна она. Так дальше продолжаться не может. Если Джеймс не зарежет ее намеренно, то сделает это случайно из-за сильной дрожи в руках. Она не может отдать ему в руки винтовку, иначе он застрелит Кантона, и Каталина внезапно рухнула прямо на своего мучителя, будто с ней случился обморок. Джеймс инстинктивно отпрянул и отвел руку, сжимавшую нож, в сторону. В ту же секунду на него прыгнул Кантон. Джеймс успел поранить ей плечо, но, несмотря на это, Каталина быстро увернулась и отскочила в сторону, чтобы не мешать Маршу, приготовившемуся к удару. Мужчины покатились по полу, каждый пытался схватить винтовку. Кантон был значительно сильнее, но Джеймс уже целился в противника. Кантон изловчился и вывернул Кэхуну руку, и в ту же секунду Каталина услышала оглушительный выстрел. Джеймс истошно заорал от боли. И резко замолчал. Кантон помедлил секунду, потом взял масляную лампу и подошел к Кэт. Из раны текла кровь. Вся сорочка была пропитана этой солоноватой, красной жидкостью.

В дверь забарабанили. Раздался взволнованный голос Вильгельмины.

— Мисс Кэт?

— Скажи, пусть войдут, — прошептала она Кантону.

Пока женщина не хотела оставаться с ним наедине. Пусть улягутся страсти и рассеется ужас. Может, уйдут из памяти слова, которые довелось им сегодня услышать.

— С вами все в порядке?

Нет, не все. С ней уже никогда не будет все в порядке. Следует отбросить ложь и иллюзии. Мир, созданный ею, оказался сделанным из песка. Первая же волна смыла все башни, стены, укрепления. И Каталина осталась в чем мать родила.

— Да, — устало выдохнула Ледяная Королева, глядя в полные ужаса глаза девушек, смотревших из-за двери на Кантона, на окровавленного мужчину, распростертого на полу, и на нее самое, истекающую кровью.

Увидев Марша, склонившегося над хозяйкой, девушки пришли в замешательство. Все они были вооружены, кто пистолетом, кто дубинкой. Вильгельмина угрожающе потрясала дубинкой. Кэт заставила себя произнести:

— Все в порядке. Он… мистер Кантон… застрелил взломщика.

Девушки испуганно разглядывали Каталину.

— Мисс Каталина, — прошептала одна из них, — вы выглядите…

— …как будто ей нужен врач, — закончил фразу Кантон, нет, не Кантон, а Марш, напомнила себе Каталина, едва не падая в обморок. Но ей следует думать о нем как о Кантоне. Как можно меньше личного. И меньше боли.

— Я схожу за доктором, — вызвалась какая-то девушка, а остальные сгрудились вокруг Кэт, отпихнув Кантона.

Кэт старалась разглядеть его лицо и понять, о чем он думает. Задача не из простых. Каталина опустила глаза и увидела неподвижное тело и испачканный кровью ковер. Джеймс выглядел состарившимся, в его широко раскрытых глазах Каталина прочитала упрек себе.

Ледяная Королева почувствовала, что Вильгельмина бережно отирает ей кровь салфеткой, но сейчас ей больше всего хотелось почувствовать прикосновения Кантона. Его тепло. С ним она была в безопасности. Но все это он дарил Каталине Хилльярд, а не Лиззи Джонс.

Теперь он знал о ней почти все. Каталина прикрыла глаза, мечтая перенестись из душной комнаты в другой мир, солнечный и ясный.

— Вы не могли бы убрать это? — спросила девушка, указывая глазами на тело.

Кэт постаралась сосредоточиться. Все случилось слишком быстро. У нее кружилась голова, и она чувствовала изнуряющую слабость. Рана на плече и многочисленные порезы на шее саднили. Но хуже всего было то, что она чувствовала себя так, будто ее вываляли в грязи.

— Надо… вызвать полицию.

Вильгельмина скорчила гримаску Кантону:

— Может, вы… в конце концов… позволите ей переодеться.

Если бы Каталина не чувствовала такой слабости, она бы, безусловно, удивилась: обычно Вильгельмина не утверждала себя так настойчиво. Особенно в присутствии людей, подобных Кантону. Это было своеобразным сочувствием к ней, чего Каталина не ожидала. Ей следует получше приглядеться к девушкам. А ведь она не позволяла себе близких отношений с людьми, за исключением Тедди, Молли и потом Кантона.

Она взглянула на неподвижную фигуру в углу комнаты. Выслушав Вильгельмину, Кантон вздохнул и покорился. Он направился к двери, затем развернулся, отстранил девушек, приблизился к ней, осторожно приподнял ей подбородок, легко поцеловал и прошептал:

— Моя дорогая Кэт, я подожду за дверью.

Кэт была ошеломлена. Она тяжело дышала, не зная, что ответить. Следовало сказать многое и прежде всего — спасибо. Но слова застревали в горле, подавляемые переполнявшими ее чувствами. Она недоумевала, как Марш мог смириться с тем, что сказал Джеймс. Может, он просто не поверил?

Каталина нехотя отстранилась, в то время как девушки замерли в изумлении.

Первой пришла в себя Вильгельмина:

— Свежую рубашку и белье!

Кэт хотелось одеться понаряднее, чтобы почувствовать себя в прежней форме, но она уже чувствовала режущую боль в плече.

— Все во втором ящике, — подсказала она.

Каталина попыталась встать, но не смогла и снова села. Как ей хотелось, чтобы поскорее убрали тело Джеймса, чтобы его проклятые глаза перестали укорять и следить за ней. Какие последствия этот выстрел будет иметь для Кантона? Особенно после «клетчатого»?

Мысли путались. Все вокруг закружилось, поплыло и начало двоиться. Каталине показалось, что в комнате стало темно, и она упала на край кровати.

В себя она пришла от едкого запаха нашатыря. Все тело болело. Над ней колдовал доктор Мак Лорен, тот, который лечил Молли.

— Мисс Хилльярд, вы меня слышите? — резко спросил он. — Вы меня слышите?

Она кивнула.

— Хорошо.

Он показал ей два пальца.

— Сколько пальцев?

— Два, — недовольно ответила Каталина.

Марша в комнате не было. Тела Джеймса не было тоже. Но был полицейский и Вильгельмина.

Каталина приподнялась, но почувствовала новый приступ головокружения.

— В ближайшее время вам следует спокойно лежать, мисс Хилльярд, — предупредил ее врач. — Вы потеряли слишком много крови.

К кровати подошел полицейский.

— Не могли бы вы рассказать мне, что произошло?

— А… взломщик. Он хотел забрать выручку Да… еще… мистер Кантон заметил что-то подозрительное и решил проверить, что произошло. Он… взломщик… у него был нож. Если бы не мистер Кантон, он бы перерезал мне глотку.

Полицейский кивнул.

— Он говорит почти то же самое. Этот Кантон… он везде успевает.

— Я обязана ему жизнью.

— Ну что ж, я думаю, мы можем отпустить его. Но мы должны будем проверить его. Согласитесь, два трупа за один месяц — многовато. Пуля попала точно в сердце. Как и в прошлый раз. — Полицейский помедлил и спросил:

— Не знаете ли вы случайно имени покойного?

Каталина отрицательно покачала головой.

— Прошлой ночью он был в «Серебряной Леди». Это все, что я знаю.

— У него в карманах документы на имя Джеймса Кэхуна.

Кэт замерла. Она боялась, что в том документе значится еще одно имя. Каталина посмотрела на полицейского невидящим взглядом, и он поспешил откланяться.

— Тогда все. Может, я загляну попозже.

— Спасибо вам, — проговорила Каталина, награждая его тем, что, по ее мнению, должно было быть воспринято как улыбка благодарности с примесью сожаления.

— А мне придется наложить швы на ваши раны. Особенно серьезная здесь, на плече, — сказал доктор.

Только сейчас Каталина сообразила, что она почти голая. Чистая ночная сорочка, надетая, очевидно, Вильгельминой, сползла с плеча. Каталина пошевелилась и почувствовала, что ее уже перебинтовали. Сделав неосторожное движение, она почувствовала острую боль.

— А что с мистером Кантоном? — поинтересовалась она.

— Он за дверью. Беседует с полицейским. Раньше я думал, что между вами вражда, — с любопытством сказал доктор. — Но он ведет себя совсем не как враг. Скорее как заботливый муж. — Продолжая обследовать задетые ткани, он сообщил. — Сейчас я дам вам хлороформу, зашью ваши раны, и вы поспите. Вам это пойдет только на пользу.

Каталина запротестовала. Ей хотелось поговорить с Кантоном, удостовериться, что с ним все в порядке, что полиция его не задержала. Она хотела видеть Марша больше всего на свете, хотя и страшилась найти в его глазах отвращение, вызванное рассказом Джеймса. Но еще больше ей нужна была уверенность, что ему ничего не грозит.