Человек с кольтом (№2) - Серебряная леди

Мужчина помедлил, стоя на пороге, но как только он сделал еще один шаг, двери за ним захлопнулись. Он постоял еще, оглянулся на «Серебряную леди», потом взглянул на окна второго этажа. Он так и стоял на улице, пока в комнате Кэт не зажглась лампа. Марш весь напрягся.

Но тут мужчина развернулся и направился в «Славную дыру». Марш отошел от окна. В зале оставалось только пять посетителей. Женщины-крупье ушли, как и большинство персонала. Дженни и Хью он отпустил.

Мужчина вошел и нетвердой походкой направился к бару.

— Виски, — приказал он слегка заплетающимся языком.

Марш налил.

— Это двойная порция.

Мужчина выругался, но полез в карман и выудил оттуда несколько монет.

Пока незнакомец рылся в карманах, Марш внимательно рассматривал его. Когда-то его посетитель несомненно был привлекательным мужчиной, но пристрастие к спиртному превратило его лицо в бесформенную массу. Вся физиономия была в красных прожилках. В пропитых глазках незнакомца таилась подлость и низость, которые Марш замечал у людей, способных ударить или даже убить и получить от этого удовольствие. Такие люди брались за работу, от которой Марш отказывался. Тревога в душе Кантона нарастала.

— Вы впервые во Фриско? — Марш не умел завязывать разговоры с посетителями, но сейчас старался.

Он был не мастак на ничего не значащие разговоры. Обычно он просто кивал посетителям, а уж развлекал их разговорами Хью. Это было как раз тем, что привлекало клиентов: душа нараспашку Хью и загадочный Кантон.

Опорожнив стакан одним глотком, посетитель потребовал следующую порцию.

— Сука, — не переводя дыхания выругался он.

Ничего не говоря, Марш наполнил стакан.

— Жена, — бормотал таинственный незнакомец. — Я ей покажу, что значит быть женой.

Маршу не очень понравилось то, что он услышал. Этого не могло быть. Это не похоже на Ледяную Королеву.

— Она всем обязана мне, — плел языком мужчина.

Встретив тяжелый взгляд Кантона, он поставил стакан, схватил со стойки одну монетку, развернулся и, пошатываясь, заспешил к выходу.

Марш объявил, что «Славная дыра» закрыта, и запер двери.

Прогулка — вот, что ему необходимо. Свежий воздух. Собаке тоже не помешало бы прогуляться. Маршу не хотелось держать ее взаперти, но все больше и больше собак исчезало, пристреленных полицией. Марш не думал, что незнакомец сможет нанести какой-нибудь вред Каталине: сегодня он был слишком пьян. Но судя по тому, какой подлостью светились глазки пьянчужки, Кантон решил, что ему придется присматривать за «Серебряной леди».

Если бы она доверилась ему! Но причин для доверия не было. Он не сделал для нее ничего хорошего. Марш был все еще поражен, что Каталина обратилась к нему с предложением, но, видимо, у нее была безвыходная ситуация. Ее просьба не означала ее доверия.

Жена.

Наводя справки о Кэт, Марш никогда не слышал о том, что у нее есть муж. Существовала легенда о возлюбленном, погибшем на войне. В зале даже висел его портрет. Симпатичный молодой человек. Брюнет. А человек, последним покинувшим «Серебряную леди», был блондином. Седеющим и лысеющим, но блондином. От одной мысли, что это ничтожество — муж Каталины Хилльярд, Кантона бросило в жар. Ему захотелось совершить что-нибудь ужасное.

Марш выпустил Вина из своей комнаты. Пес воинственно ощетинился и гордо пошел по коридору. Вспомнив, как Вин льнул к Кэт, Марш только руками развел.

Ночь была туманная, холодный ветер нес сырость с залива. В «Серебряной леди» не светилось ни одного окна, даже в комнате Каталины. Все, казалось, было спокойно. Никаких признаков присутствия незнакомца.

Марш вышел в одном пиджаке, и ему стало холодно. Но это даже хорошо. Холод взбодрит и его тело, и его мозг.

Жена.

Может быть. Почему же она решила перевести салун на его имя? Должно быть, она заметила стареющего блондина еще утром.

Марш не мог вообразить себе худшего супруга для Каталины Хилльярд. Испитое лицо, слабый подбородок… А Каталине требовался статный, представительный, хорошо одетый мужчина.

Марш привык к ночным прогулкам, но сегодня ему что-то не хотелось уходить далеко от дома. Он вспомнил еще об опасности, грозящей Молли. Как ему удалось так увязнуть в чужих делах?! Теперь он беспокоился даже об Элизабет, жене Хью, время родов которой неумолимо приближалось.

Он отпускал Хью с работы все раньше и раньше. Он поднял ему зарплату. И все это Кантон сделал для человека, которому он не вполне доверял. Все это было странно.

С другой стороны, жизнь его, несомненно, улучшилась. Если раньше задачей каждого дня было элементарное выживание, то теперь Марш совсем иначе смотрел на жизнь. Он, Марш, жил в предвкушении того дня, когда Винчестер с радостью вильнет ему хвостом.

Марш чувствовал себя обновленным. Прошлое было позади. Ни один человек не относился к нему как к наемному убийце. Если бы не случай с Молли, он, может, и винтовку упрятал бы подальше. Но он беспокоился о девушке. Боже! Он, Марш Тэйлор Кантон, Ангел Смерти, начал входить в роль защитника обиженных.

Марш повернул назад. Собака послушно трусила сзади.

Света в «Серебряной леди» не было. Поблизости никто не слонялся. Тем не менее, войдя в «Славную дыру», Марш взял один из стульев, поставил его у окна и устроился поудобнее, всматриваясь в здание напротив. Это напомнило ему другие ночи, проведенные без сна, когда он подкарауливал людей. С недоброй целью.

Но это совсем другое. На сей раз он просто не хочет рисковать зря. В конце концов, Каталина управляет его салуном.

И он будет ее защищать.

Боже, помоги каждому, кто решится причинить ей вред.

* * *

Джеймс Кэхун еще окончательно не проснулся, а гнев уже сжигал его изнутри. Больше чем гнев. Ненависть. Маленькая Лиззи думает, что сможет его облапошить! Вчера, подумал Кэхун, он позволил выставить себя из заведения только потому, что не был готов к встрече с новой Лиззи. Очень скоро он заставит ее пресмыкаться перед ним, как это было раньше. У него есть оружие против нее — она по-прежнему считала, что является его законной женой. Хотя вчера он на миг заподозрил, что Каталина догадывалась, что весь обряд бракосочетания был сплошным лицедейством.

Она не стала обсуждать этот вопрос, и Кэхун решил, что у нее есть только подозрения, а не твердая уверенность в мошенничестве. Вот этим оружием он и будет сражаться с ней. Кэхун был уверен, что сможет извести ее. Подумать только, роскошная Ледяная Королева, гордость Сан-Франциско, с младенчества была проституткой!

Он даст ей пару деньков на обдумывания и мучения, а потом выберет момент, когда рядом не будет этого верзилы, проберется к ней в комнату и восстановит свои супружеские права. Решено. Он так и сделает. И не будет откладывать это в долгий ящик.

Джеймс заворочался на тощем матрасе. Единственное, что он мог себе позволить, — это дешевая меблированная комната, в то время как она царствовала в «Серебряной леди».

Да, конечно, он наведается туда еще раз. Он уже знал, в какой комнате живет Каталина Хилльярд. Он прихватит с собой нож. Ей не повредит, если он немного поучит ее уму-разуму, даже если придется немного потерпеть. Плохо только, что за эти годы Лиззи расцвела и похорошела, а ее взгляд просто кружил голову, а тот, прежний, испуганный, заискивающий взгляд, который позволял мужчинам ощущать свою силу, исчез. Да, малышка Лиззи сильно изменилась, но от этого она не перестает быть маленькой шлюшкой из Натчеса-под-Холмом. Может, он вернется еще сегодня днем. Просто чтобы напомнить ей о себе. Потом еще раз. А может, он дождется завтрашнего дня. Прошлой ночью он был сильно пьян и не был способен на что-нибудь серьезное. Он и сам об этом знал. Но сегодня он от выпивки откажется. Ни капли, поклялся он сам себе, хотя голова раскалывалась, а тело молило об обычной утренней порции спиртного.

Кэхун потрогал рукой шрам на шее, потом на груди. Напоминание о том, как Лиззи взбунтовалась и бросила его, истекающего кровью, в номере гостиницы. Он наверняка бы умер, если бы его не обнаружил хозяин гостиницы. Он позвал какого-то коновала, который кое-как заштопал его раны и отобрал последние деньги. Через неделю его, качающегося от слабости, выперли из гостиницы. Ему удалось еще немного отлежаться в задней комнате салуна, завсегдатаем которого он был. Потом его выгнали и оттуда. Месяцы ушли на то, чтобы сколотить приличную сумму для ставки в игре и снова приняться за покер. Кэхун смог бы выигрывать, если бы не жадность, которая толкала его на неоправданный риск. Потеряв Лиззи, он лишился своеобразного финансового тыла. Раньше, когда он проигрывал, он уступал Лиззи победителю. Ночь, проведенная с молодой женщиной, обычно удовлетворяла счастливчика, и он прощал Джеймсу карточный долг.

Да, черт возьми, некстати он лишился Лиззи. Но отныне за ней числился должок. Она должна расплатиться за раны, которые нанесла ему, и за последующие годы мучений.

Сейчас у нее определенно водились денежки. И она скажет, где она их хранит, когда он пригрозит исполосовать ножом ее прекрасное лицо.

В животе тянуло и ныло. Боже! Как ему хотелось выпить! Но нет — ему надо быть трезвым. А рука должна быть твердой.

* * *

Кэт не спала. Ее трясло от ярости. Джеймс напомнил ей о том времени, которое она планомерно вытесняла из сознания, загоняя в самые дальние уголки памяти. Он напомнил ей об унизительном ожидании мужчин, когда она все выглядывала из комнаты, гадая, не ведет ли он с собой кого-нибудь. Однажды он помог одному из своих «дружков» связать ее, чтобы тот мог получить «суперудовольствие»

«Дай ей побольше места. Пусть извивается. Мне нравится, когда они извиваются». Она до сих пор слышала эти гнусные слова. Тогда она поклялась, что это никогда не повторится. К тому времени Лиззи была замужем уже два года и свято верила, что должна выполнять все приказания мужа. Он вбил ей в голову, что она не годится ни на что другое, а если она убежит, он поймает ее и убьет. И Лиззи верила ему. Она знала, что он мастерски орудует ножом. Он умел припугнуть любого, кто ему не нравился.

В тот вечер Джеймс приказал ей одеться и спуститься в салун. Она воспротивилась, но убивать его не собиралась.

Лиззи чувствовала себя такой ненужной, бесполезной. Все вокруг, включая мать, видели в ней лишь средство добывания денег. Все, кроме Бэна. Он единственный отнесся к ней по-человечески. Нет, тогда она определенно не собиралась убивать Джеймса. И спустя десятилетия она все еще мучилась угрызениями совести по поводу этого вымышленного убийства.

Теперь, оглядываясь назад, женщина может искренне сказать, что у мягкосердечной Лиззи не хватило бы духу даже желать смерти мужу. У Кэт его хватит.

Каталина подошла к окну и похолодела, увидев, что Джеймс направляется в «Славную дыру». Она видела, что Хью вышел. Почему так рано? Из-за ребенка? Тогда почему Кантон не закрывает салун? Рассудок у нее помутился. А случайно ли зашел туда Джеймс? Почему ушел Хью? Может, было нечто, что Кантон хотел скрыть и от Хью тоже?

Годы подозрений и недоверия давали о себе знать. Каталине не хотелось предполагать самого дурного. Боже! Помоги ей! Она не хотела думать дурно ни о ком, но лгать себе она тоже не могла. У нее действительно не было причин доверять Кантону. Только чутье. Меньшее из двух зол. А может, она сыграла на руку Кантону?

Почему она не подумала раньше, что пьяный Джеймс может отправиться допивать и чесать языком в «Славную дыру»? Что, собственно, она знает о Кантоне? Ему будет очень просто нащупать ее слабое место, наслушавшись сплетен Джеймса.

Ее особенно угнетало, что ушел Хью. Документы на владение салуном были в руках Кантона. Она сама поднесла их ему на блюдечке.

И ее затрясло еще сильнее и от недоверия, и от ожидания предательства.

Глава двадцать первая

Тедди направился к Хью выпить чашечку кофе и разузнать новости.

Он думая о Молли, но в первую очередь ему нужна была информация. Что-то дурное происходило с Каталиной, а он не знал, что именно. Он видел, в каком напряжении она была целый день, знал, что она наведывалась в «Славную дыру», и в памяти у него застряли странные слова хозяйки о Кантоне. В полное недоумение привел Тедди эпизод с незнакомцем. Он никогда не видел, чтобы Каталина была вне себя.

Утром с ней творилось что-то непонятное. Каталина редко позволяла себе демонстрировать чувства на людях, старалась сдерживаться и на сей раз, но лицо у нее было белее полотна, а глаза покраснели то ли от бессонницы, то ли от слез. Она намеревалась, как обычно, позавтракать с девушками, но не смогла проглотить ни кусочка и поднялась наверх, сославшись на дела.

Тедди очень бы хотелось, чтобы Каталина честно рассказала, что ее мучает, но рассчитывать на это не приходилось. Ледяная Королева лишь однажды потеряла контроль над собой, когда кричала в ночном кошмаре. Но, даже придя в себя, Каталина отвергла все попытки Тедди помочь ей.

До появления Кантона Тедди никогда не замечал в хозяйке интереса к мужчинам. Она была ровна со всеми и по-доброму относилась к тем, кто хорошо относился к ней. Ни один человек не вызывал у Тедди такого уважения, как Каталина.

Тедди искренне хотел помочь Каталине, но не имел представления как. Может, Хью что-нибудь знает, но он не любит откровенничать о своем хозяине. Хью был так же предан Кантону, как Тедди Каталине, и между ними было молчаливое соглашение не обсуждать своих работодателей. Но сейчас другого выхода у Тедди не было.

Дверь ему открыла Молли, и улыбка девушки озарила его душу, как солнечный луч, пронзающий туманный день. После той роковой прогулки Тедди сторонился девушки, боясь касаться ее и даже разговаривать с ней. Он был слишком стар для нее. Она выросла в роскоши, а он был просто экс-боксером из неудачников. Она была образованна, а он — нет, хотя Каталина его многому научила. Молли заслуживала значительно большего, чем он мог предложить ей.

Но одной ее улыбки было достаточно, чтобы разбить все его логические построения.

Рядом с Молли внезапно появился Хью, вопросительно глядя на Тедди, и Тедди кивнул ему:

— Я надеялся, что смогу рассчитывать на чашечку кофе.

Хью был настороже.

— Тебе больше не нравится кофе, который варят у вас в заведении?

— Никогда не нравился, — отшутился Тедди.

— Я даже догадываюсь почему. Молли научилась варить замечательный кофе.

Девушка вспыхнула.

— Она так много делает по хозяйству, — продолжал Хью. — Даже не знаю, как бы мы справлялись без нее, ведь Элизабет уже скоро родит.

Молли стояла пунцовая. Тедди никогда не видел девушки прелестнее.

— Давайте я накрою на стол, — предложила девушка. — Завтрак почти готов.

Хью взглянул на Тедди.

— Ты составишь нам компанию?

Тедди не собирался завтракать. Он знал, что надо торопиться, но Молли…

— Хорошо, но сначала я хотел бы поговорить с тобой.

Хью бросил на Тедди недовольный взгляд. Он уже достаточно ясно дал понять, что не собирается шпионить за своим хозяином.

— Это очень важно, — настаивал Тедди.

Хью нехотя согласился.

— Мы скоро придем, — предупредил он Молли и последовал за Тедди в палисадник.

Тедди взглянул на розовый куст, весь в цвету.

— Молли выглядит совершенно счастливой.

— Она прямо-таки подарок Господа для Элизабет, а дети так ее просто обожают. Она может оставаться у нас, сколько захочет.

— Ты не заметил… чтобы кто-нибудь… крутился поблизости?

— Нет. Но ведь ты пришел не за этим, — раздраженно сказал Хью.

Тедди мялся, не зная, с чего начать, наконец решился:

— Мисс Каталина сказала мне вчера, что, если мне что-нибудь понадобится, я могу обратиться к мистеру Кантону.

— Вчера они несколько раз беседовали наедине.

— Хью, она в опасности. Вчера вечером она долго разговаривала с каким-то посетителем. Если бы она не вытащила пистолет, он бы бросился на Каталину.

— Ты думаешь, это как-то связано с Молли?

Тедди покачал головой.

— Кажется, он знаком с мисс Каталиной давно, и она была готова к его появлению. Что я могу обратиться к Кантону, она сказала еще до встречи с этим посетителем. Она ведет себя так, будто ждет неприятностей.

— Она не сказала, кто этот человек?

— Ты же знаешь Каталину. Она очень скрытный человек. Но я никогда не видел, чтобы она так нервничала.

Хью пожал плечами.

— Мистер Кантон такой же. Он болтать не любит. Но вчера они были настроены дружелюбно по отношению друг к другу.

— Это само по себе странно.

— Да, ты прав, но ведь они уже давно положили глаз друг на друга. Даже мне становится жарко в их присутствии.

Тедди нахмурился.

— Они ненавидят друг друга.

— Это не ненависть, братец, это огонь, и он обжигает.

— Ты — сумасшедший.

— Просто ты никогда не любил.

Это не правда. Он любит. Но его чувство не имеет ничего общего с яростной схваткой этих двух людей. Может, любовь бывает разной? Если так, то он все равно выбрал бы свой вариант.

Все казалось алогичным. Почему Каталина обратилась за помощью к Кантону, а не к нему, Тедди? Трудно поверить в предположение Хью. Любовь? Каталина и Кантон? Этого не может быть.

— Нет, это есть, и это отнюдь не ненависть. Может, нам слегка подтолкнуть их?

— Зачем нам это надо?

— Чтобы не испытывать угрызения совести от того, что мы сказали друг другу.

Тедди не понравилось это предложение. Ему не нравилось все, что творилось с Каталиной. Своим появлением Кантон все перевернул с ног на голову, и, за исключением спасения Молли, от него были одни неприятности.

— Мисс Каталина не выносит его, — упрямо твердил Тедди, употребляя «мисс» как в разговоре с посторонним человеком.

— Тогда зачем она вчера дважды приходила в «Славную дыру»?

— Пресвятая Дева! Не знаю я, — отчаялся Тедди.

Он чувствовал себя выбитым из колеи. Раньше он был ближе всех к Каталине. И теперь Тедди чувствовал себя сердитым, обиженным и отвергнутым.

— Ну, тогда спроси ее, — предложил Хью.

— Может, и спрошу, — ответил Тедди.

— А теперь пошли завтракать.

Тедди покачал головой.

— Лучше я пойду.

Ему очень хотелось посидеть с Молли, но на душе скребли кошки, и с утра сосало под ложечкой, как раньше, перед боем на ринге.

Хью не стал удерживать брата. Он по-прежнему разрывался между привязанностью к брату и преданностью Кантону. И это чувство двойственности ему не нравилось. Но если только их уважаемые работодатели.

Но это они решат сами. Хью развернулся и пошел в дом, зная наперед, что Молли расстроится, увидев его одного. Хью не считал Тедди блестящей партией для Молли, но у Тедди была надежда.

Как всегда перед тем как войти, Хью оглянулся по сторонам. Это была обычная мера предосторожности с тех пор, как у них поселилась Молли. Все как будто в порядке. По дороге брел какой-то незнакомец, но, увидев Хью, развернулся и заспешил в противоположном направлении. Хью постоял у двери, пока тот не скрылся из виду.

Должно быть, навещал кого-то из соседей, подумал Хью и открыл дверь.

* * *

Кэт приготовилась к худшему. Вчера она как дура перевела «Серебряную леди» на Кантона. Хотя у нее в руках и был документ, подтверждающий его готовность продать ей салун обратно, женщина почему-то решила, что он не стоит даже той бумаги, на которой составлен. Она попросит частного сыщика проверить, имеет ли эта бумажка юридический статус, а заодно выяснит, имеет ли законную силу ее замужество.

Каталине была неприятна сама необходимость рассказать кому бы то ни было, какой она была дурой. И не однажды. Очевидно дважды. Сначала с Джеймсом, потом с Кантоном. Тем не менее в ней продолжала брезжить надежда, что она не напрасно доверилась Кантону.

Каталина все время думала о том, что произошло после того, как Кэхун зашел в салун Кантона. Неужели они в сговоре? Джеймс мог узнать из газет о вражде между нею и Кантоном и предложить свои услуги хозяину «Славной дыры». От этой мысли она вся похолодела. Как же она могла быть такой дурой?! Теперь Кантон может отказаться от своего долга, сказав, что уже вручил ей эти десять тысяч долларов. Она так не хотела держать документ у себя, что даже не подумала о такой возможности. Увидев Джеймса Кэхуна, она просто впала в панику. Кантон мог предположить, что она поведет себя именно так, если знал о ее прошлом от Кэхуна.

Кэт подавила желание сейчас же отправиться к Кантону и повздорить с ним. Нет, она подождет, проверит правильность документа, который он ей вручил, и посмотрит, отдаст ли он деньги. А уж затем она примет следующее решение. Кроме того, надо что-то делать с Джеймсом. Он не отступит независимо от того, заодно он с соседом или нет. Он был порочным человеком, продажным. За небольшую сумму он, не задумываясь, способен всадить в спину пулю или нож. Именно поэтому Каталина не хотела вмешивать в свои дела Тедди.

Ледяная Королева взглянула на часы. Через час открытие «Серебряной леди», салуна, который теперь принадлежит мужчине через дорогу.

Каталина выглянула на улицу. Все было как обычно, но совсем по-другому. У нее сегодня много дел. Надо принять все меры предосторожности. Но былой энтузиазм и боевой задор поутих, она действовала как полуживая. Глаза застилало туманом непрошеных слез, и Каталина подавила рыдания только усилием воли. Она все время вспоминала Кантона и его странно сочувственный тон. Она говорила себе, что это — ложь, уловка. Каталина боялась верить, боялась надеяться, боялась положиться на него.

Лучезарный Люцифер! Что же с ней происходит? Она не может подавить жалости к себе. Но от нее зависит слишком много людей, включая Тедди и Молли, а их положение еще хуже, чем ее собственное.

Каталина опустила дерринджер в сумочку, куда положила и бумагу Кантона. Она выберется из этой переделки, как выбиралась и из других, похуже. Она выживет и победит. По крайней мере — победит.

* * *

Марш пересчитал деньги, спрятал их во внутренний карман куртки, кивнул банкиру и вышел. Чувствовал он себя чертовски хорошо! В душе распускались незабудки.

Интересно, вызовет ли это чувство благодарности у Кэт? Она слишком взволнована и в своей скрытности слишком похожа на него, чтобы демонстрировать благодарность. Но Марш был уверен, что нечто доброе происходит между ними. Он и сам был удивлен тому, как хорошо себя чувствовал и с каким нетерпением ждал встречи с ней.

По пути домой Марш решил заглянуть к парикмахеру: побриться и подстричься. Он чувствовал себя юнцом, собирающимся на свой первый бал. Он был полон нетерпения. Как много времени прошло с тех пор, когда он жил в постоянном предвкушении радости!

На углу он заметил парикмахерскую, где еще ни разу не был. В очереди — почти никого. Даже в этом ему сегодня везло. К своему удивлению, он обнаружил, что в Сан-Франциско мало брадобреев.

Хозяин приветливо кивнул ему и попросил подождать. Сидя на диване, Марш перебирал свежие газеты. Неожиданно он наткнулся на дешевенькое, потрепанное издание с рассказом «Дуэль на закате».

Марш похолодел. В дополнение к тому, что это была сплошная ложь, автор отсылал каждого начинающего снайпера в Колорадо, на охоту за Кантоном. Проклятая статейка, как оборотень, преследовала его. Благодарение Господу, что портрет, предваряющий «правдивую историю схватки между Лобо и Кантоном», не имел ничего общего с ним, кроме разве что черной одежды, которую он привык носить. Рассказ помог Лобо остаться в живых, но для Кантона статейка означала смертельную опасность. Она делала его заложником собственной славы, известности и репутации.

Два брадобрея суетились перед клиентами, накладывая на лица горячие салфетки. Двое посетителей были увлечены беседой. Марш вложил газету с «Дуэлью» между страниц другого издания и погрузился в чтение новостей. Когда брадобрей пригласил его в кресло, Марш скатал газеты трубочкой и, держа их под мышкой, направился стричься.

Удовольствие, которое он собирался получить от стрижки и бритья, пропало. Он чуть ли не сгибался под тяжестью невесомой газетенки. Дураком он был, думая, что можно скрыться от собственного прошлого. Строя планы на будущее, не следует упускать из виду того, что было раньше. Он имел в виду и себя и Кэт.

Она была отнюдь не школьницей. Очевидно, она хлебнула в жизни много горя, печальный опыт заставил ее с недоверием относиться к мужчинам. Она не из застенчивых скромниц. Но нанимать убийцу? Не многие решатся на такое. Он бы и сам больше не решился. Но если его местонахождение станет общественным достоянием, молодые, рвущиеся к успеху, сами придут по его душу: всякий юнец, мечтающий сделать себе имя на крови, родственники погибших, жаждущие отмщения. Бог знает, кто еще.

Парикмахер закончил стрижку и приложил к щекам Кантона горячее полотенце. Марш прикрыл глаза. Тепло приятно растекалось по телу. Пока брадобрей взбивал пену для бритья, Марш наслаждался. Он совершенно отключился от происходящего.

Целые десятилетия он не позволял себе ничего подобного. А теперь? С каждым днем он становится все менее осторожным, превращаясь в обыкновенного обывателя. Обыкновенного. Неужели он и в самом деле хочет быть обывателем? Может ли он вести размеренную жизнь?

И Марш подумал о Квинне Девро. Кантон послал «золотой чете» приличную сумму на их благотворительные начинания и получил письмо с благодарностями и предложение посетить их еще раз. После той китайской пытки, которая респектабельно именовалась чайной церемонией, вторичное приглашение смахивало на акт мазохизма. Но в чете Девро было нечто родственное душе Кантона. Они, несомненно, сталкивались с насилием. Марш чувствовал это. И если Девро сумел легко войти в общество и полноценно зажил жизнью рядового гражданина, он, Кантон, тоже сможет это сделать. Если только исчезнут эти проклятые газетенки. И если Кэт сможет примириться с его прошлым. Настоящее не раскрывало своих объятий Кантону, но если другие люди могут наслаждаться жизнью, сможет и он. Боже! Как он устал ходить по краю пропасти! Ему нужна передышка. И отдохнуть от волнений и опасностей он хочет вместе с Каталиной Хилльярд.

Парикмахер закончил бритье, освежил Маршу лицо и застыл в ожидании. Марш благодарно кивнул и вручил мастеру два серебряных доллара, получив в ответ приветливую улыбку и приглашение заходить еще. Марш кивнул, не пускаясь в объяснения, что часть денег — компенсация за украденную газету. Крепко держа ее под мышкой, Марш направился в «Славную дыру», а в душе продолжали цвести незабудки.

* * *

Кэт делала вид, что не замечает беспокойно-вопросительных взглядов Тедди. Ей надо было чем-то занять себя, и она помогала ему обслуживать клиентов. Сегодняшнее утро было утром сплошных потерь.

Бут Темплтон был занят расследованием, и его не оказалось на месте, когда она зашла в агентство. Оставалось надеяться, что он отлучился по ее делам. Она оставила документы, касающиеся купли-продажи салуна, и передала через клерка просьбу проверить законность брака, заключенного между Лиззи Джонс и Джеймсом Кэхуном в 1857 году в Натчесе-под-Холмом, Миссисипи. Каталина полагала, что сделать это просто, надо только связаться с филиалом агентства в ближайшем к Натчесу большом городе.

С каждой минутой она укреплялась в своих подозрениях насчет Кантона. Воображение ее то и дело рисовало картины, как Джеймс входит в «Славную дыру» и что там происходит дальше.

Итак, она суетилась за стойкой. Она не будет унижать себя и не пойдет больше в «Славную дыру». Если Кантон получил деньги, он найдет ее сам. В конце концов, «Серебряная леди» — его салун. Но как сообщить об этом Тедди?

Время перевалило за полдень, когда вошел Кантон. Каталина, занятая протиранием посуды, заметила его в зеркале. Она едва успела перевести дух, как он огромными шагами приблизился к стойке.

Кантон только что подстригся и благоухал, как парфюмерная лавка. Ни один мужчина не выдерживал сравнения с Кантоном. Сейчас в его лице было что-то тревожное.

— Мисс Кэт, — с обычной насмешливостью приветствовал он ее, но что-то необычное было и в тоне его приветствия.

Кантон обвел внимательным взглядом зал, как будто ища кого-то, и лишь затем снова обернулся к Каталине.

— Мистер Кантон, — в тон ему ответила Каталина. — Чем обязана «Серебряная леди» такой честью?

И, сцепившись взглядами, они застыли в немом поединке. Кэт мечтала увидеть знак в его лице, что она может доверять ему.

Сердце Марша забилось сильнее. Ему хотелось перегнуться через стойку и поцеловать ее. Господи! Как ему хотелось, чтобы она доверяла ему.

— Не можем ли мы поговорить где-нибудь?

Кэт сразу подумала о своей комнате, но поняла, что они вдвоем станут объектом слишком пристального внимания. Впервые она пожалела о том, что у нее нет отдельного кабинета.

— Может быть, поговорим у меня? — предложил Кантон, и в глазах его появилась двусмысленность.

Каталина медлила. Зная, как сильно она поддается обаянию Кантона, женщина не хотела подниматься к нему в комнату. Но ей хотелось разузнать побольше об отношениях между Кантоном и Кэхуном, и она согласилась. Марш предложил ей руку, но Каталина сделал вид, что не заметила ее, и направилась к двери впереди него. Остановившись рядом с Тедди, она шепнула:

— Я вернусь через несколько минут.

В «Славной дыре» посетителей было чуть больше, чем в «Серебряной леди», может быть, из-за игровых автоматов. Надо будет тоже поставить такие, подумала Каталина, и только потом вспомнила, что «Серебряная леди» больше ей не принадлежит.

Войдя в салун, Каталина немедля направилась в комнату Кантона. В горле у нее пересохло, дыхание замерло. Каталина пребывала в пространстве между страхом и надеждой.

Когда они вошли, Вин зарычал и не переставал рычать, даже когда женщина наклонилась, чтобы погладить его.

— И он не пытается выскользнуть на улицу?

— Я вывожу его на прогулки. Чаще всего по ночам. Кажется, он понимает, что здесь он в безопасности.

Кантон сказал это небрежно, как бы не заботясь о собаке, но Каталина знала, что это не правда.