Человек с кольтом (№2) - Серебряная леди

— Пожалуйста, не надо, пока я не поговорю с Ма… с мистером Кантоном.

Доктор внял ее настойчивой просьбе и сдался.

— Я даю вам всего одну минуту. Я буду ждать за дверью. Кэт закрыла глаза. Доктор вышел. Вошел Кантон.

— Кэт, — голос его был мягким.

Каталина открыла глаза. Он стоял рядом и выглядел как падший ангел. Лицо его поросло темной щетиной. Это было самое прекрасное лицо, какое ей доводилось видеть. Ей хотелось дотронуться до Марша, удостовериться, что он не плод ее воображения. Она желала многое ему сказать, спросить, не грозит ли ему заключение, но вместо этого она выжала из себя:

— Все, что он сказал, правда.

Ей нужно знать, как он к этому отнесся. Сейчас. И Каталина, не отрываясь, смотрела ему в лицо. Марш погладил ее по голове, наклонился и сказал:

— Прелестная Кэт, как бы мне хотелось принять на себя всю твою боль.

У Кэт из глаз потекли слезы. Она постаралась сморгнуть их, но ничего не получилось. Это от потери крови, попыталась убедить себя женщина. Но слезы были следствием того, что он простил ее, принял со всем ее прошлым и настоящим. Слезы текли и текли, и Каталина, как ребенок, размазывала их кулачками по лицу.

— Мне… мне… извините меня, — прошептала Каталина. Кэт не хотела, чтобы возлюбленный видел ее такой распустехой, но не хотела и чтобы он уходил. За что он любит ее? Она принесла ему столько неприятностей. Сначала тюрьма, потом Молли. Теперь еще муж. В горле застрял комок.

Марш достал платок, утер ей слезы, в глазах его читались сострадание и беспокойство.

— Марш… — начала она, но Кантон приложил палец к ее губам.

— Не сейчас, дорогая, — и это «дорогая» звучало совсем по-новому. Не насмешливо, как вначале, не страстно, как во время любовных свиданий, а мягко, но властно. — Мы поговорим позже. Доктор разрешил мне побыть с тобой одну минуту.

— А ты будешь?

— Я буду здесь, — пообещал он.

Каталина почти не помнила, как вошел доктор, и как болезненно-сладкий запах заполнил ей ноздри, и она скользнула в мир, абсолютно безопасный. Впервые в жизни.

Пока она спала, Марш был рядом. Доктор давно ушел, и Кантон сообщил Вильгельмине тоном, не терпящим возражений, что он останется с Каталиной.

Марш никогда не видел столько боли, сколько было в глазах у Каталины, когда говорил Кэхун.

Нашел ее в публичном доме, ее и ее мать. Ей было всего пятнадцать, а она уже могла бы дать фору любой опытной проститутке.

Пятнадцать! Совсем ребенок! Марш помнил свою сестру пятнадцатилетней. Сладкий голос, утонченная душа. Ребенок, который любил бегать босиком по росистой траве и любоваться рассветами. Именно сестра научила его любить природу. Марш оплакивал отрочество обеих. Каталины, которая, очевидно, никогда не была ребенком, и сестры, которая никогда не стала взрослой.

А в ушах Марша продолжал звучать голос Кэхуна.

Ее и ее мать. Боже! У нее не было никаких шансов. Маленькая шлюха. Она не умела даже читать и писать. Сколько сил понадобилось ей, чтобы подняться со дна и стать тем, кем она стала сейчас. Она выучилась грамоте, счету, бухгалтерии, создала процветающее заведение и прославилась на весь город. Она созидала вопреки личной трагедии. Он поступал наоборот — обратил свой гнев на разрушение. Из них двоих Кэт, несомненно, более сильный и цельный характер. А она еще боялась, что он отвернется от нее!

И тут он вспомнил безжалостные слова, которые оскорбили ее: «Я всегда расплачиваюсь за предоставленные услуги». Боже! Как он ее ранил!

А человек, который называл себя ее мужем… Тот, который использовал ее самым гнусным образом. Марш не сомневался, что смерть его была заслуженной. Но Марш чертовски устал от смерти, от жизни, построенной на фундаменте смерти.

Марш любовался безмятежным ликом спящей Кэт, мечтая начать новую жизнь. Но прошлое, похоже, не собиралось его отпускать. Оно гналось за Маршем по пятам. Кэт пошевелилась, и Кантон подумал, что ей, должно быть, больно. Женщина открыла глаза, увидела Марша и успокоилась. Марш блаженствовал, чувствуя ее доверие. Он взял Каталину за руку.

— Не двигайся, — предупредил он ее.

— Ты все еще здесь? — удивилась Каталина.

Он кивнул. Марш собирался сказать, что отныне он всегда будет рядом, но не был уверен, насколько это выполнимо.

— Ты выглядишь как настоящий бандит, — пошутила женщина.

Марш потер рукой щетинистую щеку. Он забыл побриться и привести себя в порядок. Он забыл обо всем на свете.

— Я бываю и страшнее, дорогая, — усмехнулся он.

Каталина дотронулась до его руки, и Марш чуть не растаял от нежности. Он бережно поймал ее ладошку.

— Расскажи мне все, — попросила она.

— Ты действительно хочешь услышать? — спросил Кантон.

— Что ты был наемным убийцей, я знаю, — сказала она.

— Значительно хуже. Я был судьей, присяжным и палачом невинного человека, — бесцветно сообщил Марш и начал свой рассказ.

С состраданием и жалостью Каталина поднесла его руку к губам и поцеловала.

— Я бы хотела принять на себя всю твою боль.

Глава двадцать третья

Кэт быстро поправлялась. Через несколько дней она была почти в полном порядке. Наверное, это от счастья, думала она. Она жила с ощущением счастья. По утрам Кэт стала напевать. Улыбалась без всякой причины.

Кантон проводил с ней много времени: приносил ей еду в постель, беседовал с ней. Он рассказывал о своем поместье, о своей семье. Говорил с ней свободно, как с близким человеком. Иногда с болью, иногда с душевным подъемом.

Каталина беспокоилась только о Молли да еще, пожалуй, о том, что газеты наперебой кричали о выстреле в «Серебряной леди».

— Теперь мы знамениты, — заметила она как-то Маршу, прочитав статью, которую ей принес Тедди. Сказав это, Каталина почувствовала, что Марша что-то беспокоит. Они прошли долгий путь навстречу друг другу, но кое-какие препятствия еще остались.

— Дорогая, я чертовски устал быть знаменитым.

— Это как-то связано с той статьей?

— Она — вранье от начала до конца. Я никогда не убивал Лобо, — и осекся. Он чуть было не выдал чужой тайны.

— Там не было Лобо?

— Нет, Лобо был, но мы никогда не сражались друг с другом. Просто однажды… наши пути пересеклись.

— Тогда почему…

— Потому что автор этого вонючего рассказа призывает каждого сопливого мальчишку, который хочет прославиться, поохотиться на меня, — ответил Марш. — Мне уже пришлось уложить не меньше двадцати мальчиков, чтобы самому остаться в живых. Это одна из причин, почему я приобрел «Славную дыру». Я надеялся, что Фриско находится далеко от тех мест, где меня знают, и я смогу затеряться здесь.

— Газетные истории…

— В конце концов, они не знают, кто я. Надеюсь, никому не придет в голову объединить в одно целое Тэйлора Кантона и Марша Кантона.

Но в голосе Марша не было уверенности. Во всех статьях подчеркивалось, что, несмотря на то, что стреляющий был признан невиновным, смерть обоих убитых наступила от точного попадания прямо в сердце.

Кроме того, Каталина беспокоилась за Молли. Бут Темплтон прислал отчет, в котором говорилось, что один из детективов следит за домом отца Молли, а сам Темплтон опросил всех тех, на кого Молли указала как на пострадавших от ее отца. Сыщик пытался также разыскать жениха исчезнувшей девушки.

В доме Хью и Элизабет девушка чувствовала себя прекрасно.

Тедди и Хью долго беседовали с Маршем, сознавшись, что первоначально Хью была уготована роль шпиона. Хью был готов уволиться, но Марш предпочел поверить Тедди в том, что Хью после двух недель работы на «Серебряную леди» сообщил ему о своей безусловной преданности Кантону. Теперь они все были заодно. От прошлого остались только некоторые вполне преодолимые неудобства.

Несмотря на некоторые тревоги, Кэт жила словно в другом мире, где не было места теням из прошлого.

Уже на второй день после того, как врач наложил швы, Каталина начала ходить, но вниз еще не спускалась. Плечо у нее было туго перевязано, и, если женщина начинала двигаться слишком быстро, раны напоминали о себе болью. Но никакая боль не могла омрачить ее радости.

Марш каждый день возил Кэт на прогулку в экипаже. Они уже не один раз наблюдали закат солнца, стоя на том самом утесе, куда Кантон привез ее в первый раз.

Через несколько дней после происшествия Марш усадил Каталину в экипаж, поставил туда корзину с припасами и объяснил вознице, куда ехать. Гром и молнии продолжали оставаться обязательными атрибутами их общения, которое теперь было лишено налета злобы и ярости. Каталина чувствовала себя в тепле и безопасности.

Добравшись до утеса, Марш отпустил экипаж, приказав извозчику заехать за ними через три часа. Утес был безлюден. Солнце собиралось уходить за горизонт.

Марш казался спокойным, хотя настороженность не покинула его окончательно. Кэт предполагала, что он всегда будет настороже, как всегда будут с ней ночные кошмары. Ей нравилась улыбка возлюбленного: долгая, ленивая, с подтекстом, она была намного добродушнее, чем раньше. Его улыбка многое обещала. Каталина и сама все время улыбалась. Главным образом от удовольствия видеть Марша. Чувствовать его. Весь путь к морю он не выпускал ее из своих объятий, хотя очень боялся причинить ей боль. Теперь они вели себя как близкие, родные люди.

Кэт промурлыкала одну из тех мелодий, что он играл, и на его вопросительный взгляд ответила:

— Я пристрастилась слушать, как ты играешь.

Марш, казалось, был изумлен, как будто и не подозревал, что кто-то мог слушать его.

— И я все не могла понять, — продолжала Кэт, — как такой негодяй, как ты, может играть такую прекрасную чистую музыку. Теперь поняла.

— Что ты поняла, дорогая? — поинтересовался Марш.

— Что под суровой внешностью падшего ангела скрывается доброе сердце.

— Падшего ангела?

— Я привыкла относиться к тебе как к Люциферу, падшему ангелу.

— А теперь?

— Не такому падшему.

— Частично? — усмехнулся Марш.

— Не хочется расставаться со всеми иллюзиями.

Никогда раньше Каталина не подшучивала над ним и удивилась, что ее добродушие привело его в восторг. Наверное, это часть любовных отношений. А она была влюблена и чувствовала это каждой своей клеточкой.

— Падший ангел, — улыбнулся Марш. — Не думаю, чтобы я когда-нибудь был ангелом.

— Я тоже.

Марш взял ее за подбородок.

— Сомневаюсь, — сказал он, и Кэт смущенно отвернулась, до того болезненно-сладко отозвались его слова в ее душе.

Когда они подошли к излюбленному месту, Марш расстелил на траве одеяло и начал вынимать содержимое корзинки. Жареный цыпленок, сыр, свежеиспеченный хлеб, фрукты и бутылка превосходного шампанского.

— Сейчас мы устроим проводы солнца, — объявил Марш.

— Я никогда не бывала на пикниках, — сокрушенно заметила Каталина.

— Если захочешь, сможешь устраивать себе пикник хоть каждую неделю. Чтобы восполнить упущения прошлого.

— Думаю, — медленно проговорила Каталина, — праздники надо устраивать только по особым случаям, чтобы они оставались праздниками.

Марш осторожно открыл шампанское. Ему хотелось каждый день превратить в праздник для возлюбленной. В ее жизни их было немного. И сейчас, поймав ее восторженный, детский, радостный взгляд, он почувствовал такой сильный прилив нежности, какой мог родиться только у человека с доброй душой. Маршу хотелось сделать для Каталины все то, что делали для него в детстве, создать мир, спокойный и радостный, где бы она могла любить и чувствовать себя в безопасности. И где бы нашлось место ему. Еще не поздно.

Они отщипнули по кусочку цыпленка. Ухаживая за возлюбленной, Марш угощал ее хлебом и сыром, но оба в значительно большей степени были поглощены друг другом, чем едой.

Солнце, превратившееся в огнедышащий шар, медленно тонуло в океане. Темно-синее небо уже кое-где было тронуто мягкими пастельными красками, сиреневыми и фиолетовыми, которые скоро превратятся в зловещие багряно-пурпурные тона.

Марш протянул Каталине бокал шампанского, и, приняв его левой рукой, женщина сделала первый глоток. Рука ее задрожала, неожиданно задрожала и суровая длань Марша. Каталина провела языком по губам, собирая капельки шипучей влаги. Маршу хотелось поцеловать ее прямо в губы, но он чувствовал, что не сможет ограничиться одними поцелуями. Кроме того, он боялся причинить ей боль. Он прекрасно знал, как болезненны такие раны, и сожалел, что удар ножа пришелся не по нему. Он был бы рад страдать вместо любимой.

Марш пригубил шампанское. Великолепно! Никогда напиток не казался ему таким превосходным.

Марш взглянул на Каталину, она на него… Когда стало невыносимо трудно сдерживать безмолвную страсть, Кантон пододвинулся ближе к женщине и обнял ее за талию.

— Вы прекрасны, мисс Кэт.

Бокал задрожал в ее руке. Близость Марша всегда рождала дрожь в Каталине. Как ей вынести это волнение, если он так близко, а она так хочет его?! Каталина сделала еще глоток, всем телом чувствуя его тепло и уют, который он дарил ей.

Лучи солнца расписали небесный свод красками, названий которых нет в человеческом языке. Люди плохо понимают язык неба. Искрящийся золотой пучок света прорезал небосвод, оставляя за собой ярко-красный хвост, и вдруг, как бы специально для них, уходящее солнце вспыхнуло в последний раз и скрылось в океане, и только светящаяся водная гладь осталась на память о солнце как напоминание о его грядущем возрождении.

— Сестра научила меня любоваться рассветами, — зачарованно прошептал на ухо Каталине Марш, — и очень расстраивалась, если я оставался равнодушным. И теперь, после ее смерти, когда солнце встает, я всегда вспоминаю Мелиссу.

— До сих пор?

— Да, я до сих пор думаю о ней, — печально ответил Кантон, — но мысли мои о сестре светлы. У нее был чудесный, сладостный голос, чистый, как колокольчик. Я часто аккомпанировал ей на пианино.

— Как ты научился так виртуозно играть?

— Ну хоть что-то я должен уметь делать, — улыбнулся Марш. — Моя мама была превосходной пианисткой и научила меня играть классику еще в детстве. Кроме того, я умел подбирать мелодии по слуху. До «Славной дыры» я вообще не играл, а здесь музыка вернулась ко мне. Похоже, она жила во мне, затаившись, дожидаясь своего часа.

Марш нагнулся и поцеловал Каталину в ушко.

— Я люблю тебя, Кэт.

Он и сам не думал, что может когда-нибудь выговорить эти слова, и вот они излились из него совершенно свободно. Каталина изменилась в лице. Даже в сумерках это было хорошо видно. И бриллиантовые искры потухли в глазах.

— Ты должен знать…

— Все, что я хочу знать, я знаю.

— Нет, — сказала Каталина и зажала Маршу рот ладошкой. — Сперва выслушай меня. Я не успокоюсь, пока ты не узнаешь все.

Он понимал, чего она хочет. Каталина не осознавала, что он уже ей все простил. Он и сам долго был в подобном положении, когда десятилетиями носил в себе свою черную тайну, которая разъедала его изнутри.

— Я была рождена в борделе, — монотонно начала она. И Каталина рассказала ему свою историю своими словами. И добралась уже до Бэна Эбботта.

— У Бэна был туберкулез. Здоровье его ухудшалось день ото дня, — голос ее дрогнул. — Он сказал, что хочет завещать мне все имущество, но для этого надо было пожениться, так как у него были братья и сестры, которые могли оспорить завещание. Сначала я не соглашалась, это походило бы на то, что я смирилась с его скорой смертью, но он настаивал. Через семь месяцев после бракосочетания он умер, — женщина прикусила губу и взглянула на Марша. — Годы с Бэном были наградой за все предшествующие, лучшим, что я изведала в жизни, но Джеймс испортил и это. Получается… у меня было два мужа.

Марш погладил ее руку.

— Но ведь ты не знала…

— Что я не была убийцей, хотя бросила человека подыхать, — мрачно закончила Каталина. Марш сменил тему.

— Как ты попала во Фриско?

— Я знала, что серебряные рудники скоро закроются, и мне хотелось попасть туда, где меня никто не знал, и начать все сначала. Во-первых, я хотела управлять салуном, во-вторых, я всегда стремилась жить возле океана. И все вокруг говорили, что Сан-Франциско — молодой, разрастающийся город, в котором деньги имеют большую силу, чем прошлое.

— Вот, значит, как появилась Ледяная Королева… — задумчиво произнес Марш.

— Потом… я выдумала себе… погибшую любовь. Это мне очень помогло, — продолжала Кэт. — Я отменная лгунья.

— Ты сделала то, что должна была сделать, — мягко прервал ее Марш. — Я даже не могу представить себе, сколько силы понадобилось тебе, чтобы выжить и более того — добиться успеха.

— Марш, а ты уверен… уверен ли ты, что, взглянув на меня однажды, не увидишь во мне Лиззи Джонс?

— Лиззи Джонс я вижу перед собой сейчас и восхищаюсь ею больше, чем кем бы то ни было в жизни.

Маршу очень хотелось, чтобы Каталина ему поверила.

Кэт замолчала. Она обдумывала и взвешивала его слова, как привыкла обдумывать и взвешивать все на свете.

Марш надеялся, что когда-нибудь она перестанет это делать.

— Но… есть… еще кое-что, — печально сказала женщина. Он ждал.

— Однажды у меня должен был родиться ребенок. По указанию матери меня усыпили, а когда я очнулась, его уже во мне не было. Долгое время я хворала и больше уже не могла забеременеть. Я думаю, что у меня никогда не будет детей.

По тому, как горько она это произнесла, Марш понял, что она очень хотела оставить ребенка. И он возненавидел то безликое и бездушное существо, которое называлось ее матерью.

Марш сжал руку Каталины. Сколько силы в этой женщине! Вся она переполнена любовью. Теперь он понимал, почему Каталина с таким сочувствием отнеслась к Молли. Как только женщина позволила своей любви выплеснуться наружу, та хлынула потоком, и сейчас ее любовь походила на критическую массу воды, перекрытой плотиной. Марш почувствовал прилив нежности к Кэт и подумал, не подойдет ли сравнение с водой и к его состоянию?

— Дорогая, — тихо сказал он, — я думаю, ты могла бы заботиться об очень многих людях. Вспомни, о чем тебе рассказывали Девро, — он помедлил и добавил:

— И обо мне тоже вспомни.

Прижавшись к Кантону, Кэт сжала в руках его руки. Он знал, что сказал все правильно. Он баюкал ее в своих объятиях, голова возлюбленной легла ему на грудь. Сердце его билось любовью к Каталине. Нежностью и глубокой, искренней гордостью за женщину, которая никогда не сдается, которая противостоит житейским неурядицам, способным сломить любого силача.

Марш поднял глаза к небу. На темный небосвод вкатывался бледный лик луны. Вокруг нее образовалось дрожащее сияние, и ночное светило казалось не плотным, а трепещуще-многослойным, живым, вздыхающим. Всего несколько звезд блестели в вышине, и Маршу захотелось собрать и подарить возлюбленной пригоршню звезд.

Кантон разлил по бокалам остатки шампанского. Каталина отпила немного из его бокала, и он слизнул шипучие капельки прямо с ее губ. Они соединились в глубоком поцелуе родных, любящих людей и долго сидели, тесно прижавшись друг к другу.

Пока не услышали шорох рессор подъезжающего экипажа.

* * *

Т. Дж. Симмонс просматривал на почте газеты. Он проторчал здесь все утро и собирался уходить. Уже третью неделю он читает эти паршивые газетенки. Он выбирает те, которые печатаются в других городах, стараясь хоть что-нибудь узнать о Марше Кантоне. Но, похоже, наемник затерялся как иголка в стоге сена.

Счастье слегка улыбнулось Т. Дж. Симмонсу в Военном департаменте, где ему удалось разыскать послужной список полковника Марша Т.Кантона, который сражался под началом генерала Мосби на стороне Конфедерации. У офицера, к которому поступил запрос Симмонса, был личный интерес к генералу Мосби и его подчиненным. Он с удовольствием пересказал и прокомментировал все подвиги Кантона. Симмонс не знал, достоверны ли сведения, полученные от офицера, но то, что они будут любопытны читателям, это уж точно.

Еще пара газет, и он отправится обедать. Обед предстоит легкий — за последнее время Симмонс сильно поиздержался. Услуги почты были дороги, как и услуги почтового чиновника, который за взятку позволял ему прочитывать все газеты.

Последняя из пачки, отобранной на сегодня, пришла из Сан-Франциско. Он отложил ее, даже не раскрывая. Невидящим взглядом Т. Д. Симмонс скользнул по первой странице — он чуть было не упустил золотую рыбку.

Владелец салуна в Сан-Франциско застрелил взломщика.

Симмонс не бросил статью только потому, что его интересовало все, имеющее отношение к криминалу и насилию. Но по мере чтения он все больше и больше воспламенялся.

* * *

Тэйлор Кантон, владелец салуна «Славная дыра», выстрелом из винтовки убил человека, угрожавшего владелице соседнего салуна «Серебряная леди». Это его второе убийство за месяц. Происшествие случилось прошлой ночью в комнате, занимаемой хозяйкой салуна Каталиной Хилльярд. Как и месяц назад, смерть наступила в результате прямого попадания в сердце.

Четыре недели назад мистер Кантон предотвратил похищение девушки, работавшей в салуне, и убил человека, замешанного в преступлении.

На этот раз преступник проник в спальню мисс Хилльярд, очевидно с целью кражи выручки. Мистер Кантон сообщил полиции, что он закрывал на ночь свое заведение, когда увидел, что некто прокрался по наружной лестнице на второй этаж и взломал замок. Решив проверить свои подозрения, мистер Кантон обнаружил, что взломщик, Джеймс Кэхун, угрожает мисс Хилльярд ножом. Во время схватки взломщик был убит, а мисс Хилльярд получила многочисленные ножевые ранения.

Мистер Кантон прибыл в наш город шесть месяцев назад с целью открыть салун. Долгое время город был наводнен слухами о вражде между владельцами двух соседних заведений, но теперь мы можем с уверенностью утверждать, что это домыслы, не имеющие под собой твердой почвы.

Полиция была удовлетворена объяснениями мистера Кантона и не предприняла никаких мер против него.

* * *

Кантон. Тэйлор Кантон. А имя офицера, воевавшего под началом Мосби, — Марш Тэйлор Кантон. Совпадение?

Пуля в сердце. Для этого надо быть снайпером.

Симмонс все больше и больше утверждался в подозрении, что владелец салуна и его герой одно и то же лицо.

История становится захватывающей. «Жизнеописание наемника» может сделать его знаменитым. И богатым.

Тем не менее деньги ему понадобятся значительно раньше. Забыв о еде, Т. Дж. Симмонс ринулся телеграфировать послание Тому Бэйли. Том уже заждался. Т. Д. Симмонс подарит ему шанс застрелить самого знаменитого снайпера на Западе, а сам будет поблизости, чтобы поведать публике, как разворачивались события.

* * *

Молли вышла на крыльцо и огляделась. Она должна нарушить запрет и отправиться по делам в одиночестве. От этого зависит жизнь Элизабет.

У Элизабет начались схватки. Это произошло сразу после того, как Хью ушел на работу, а сейчас схватки участились, и надо было спешить. Молли уложила Элизабет, сделала все, чтобы той было удобно. Теперь женщине требовалась иная помощь. Старшие дети были в школе, а младшие слишком малы, чтобы их посылать за доктором.

Молли знала, что последние роды были у Элизабет тяжелыми, и Хью настаивал, чтобы в этот раз пригласили врача, а не акушерку. Теперь, благодаря работе в салуне, Хью мог оплатить услуги доктора.

Молли огляделась еще раз. Ничего подозрительного. Привычно слонялись без дела безработные бродяжки.

Девушка почти дошла до клиники, когда услышала за собой шаги. Молли с тревогой осмотрелась. По проезжей части тянулись экипажи, вдоль витрин сновали люди. Она, разумеется, в безопасности. Но все равно боязно. Оглянувшись и увидев за спиной мужчину, Молли заторопилась. Она узнала одного из бездельников, которые слонялись около дома, и не на шутку испугалась. Ничего. Еще несколько шагов — и она у врача. Девушка побежала и, взлетев на крыльцо, бросилась в дверной проем. Приемная была пуста. Молли в отчаянии повернула обратно. На улице она могла бы во весь голос кричать о помощи, а здесь преследователь он схватил ее, зажал одной рукой рот, второй вывернул ей руку. Молли сопротивлялась, но мужчина все туже зажимал ей рот и нос, не давая дышать. Девушка отбивалась от него, пытаясь вздохнуть, но вдруг в глазах у нее потемнело, и она начала проваливаться в бездну.

* * *

«Славная дыра» процветала. Последние события подогрели интерес публики к обоим салунам. Известность, как философски заметил Марш, имеет и свои преимущества, и свои недостатки. Так же философски он отнесся и к убийству Кэхуна. После этого неприятного происшествия Каталина стала относиться к Кантону с несомненным доверием.

Если бы женщине не пришлось пройти через тяжкие испытания, он бы этого доверия не удостоился. Маршу до сих пор мерещился нож, приставленный к горлу Каталины, и страх в ее глазах.

Но прошла неделя, и глаза Кэт перестали туманиться ужасом воспоминаний. Марш виделся с любимой каждый день, каждый день возил ее на прогулки. Кантон предложил ей сходить в театр, но Каталина отказалась, зная наперед, какие кривотолки вызовет их появление вдвоем в общественном месте. Это означает демонстрацию отношений, втолковывала она ему, а ни ему, ни ей это не нужно. Итак, они ездили на прогулки на утес или катались по побережью. Иногда по вечерам Марш засиживался у нее в комнате, и они разговаривали. Кантон брал руку Каталины в свою, и они говорили, говорили… Пока у Кэт не зажило плечо, все остальное откладывалось на будущее.

Однажды, поздно вечером, Каталина сама пришла в «Славную дыру», и Марш играл только для нее.

Они врачевали друг другу души.

Марш услышал звон разбившейся бутылки и обернулся. Несчастный Хью стоял с растерянным видом, разглядывая, как по полу растекается темная лужа.

— Хью?

Хью направился в чулан, где хранились швабры.

— Это… все из-за Элизабет. Ей скоро родить, и я…

Марш только-только начал постигать беспокойства такого рода. Это любовь.

— Почему бы тебе не пойти домой и не пообедать с ней? — предложил он. — Я постою за стойкой.

— Но…

— Не могу же я допустить, чтобы ты перебил все запасы спиртного. Иди, пожалуйста, я попрошу кого-нибудь вытереть пол.

— Спасибо, — благодарно улыбнулся Хью.

— Не стоит благодарности, Хью. Я очень ценю тебя.

— Мистер Кантон…

— Ну, проваливай побыстрее, — обрезал его Марш, зная, что Хью собирается пуститься в объяснения, почему он нанялся к нему на работу.

Кантон не хотел ничего слышать. Он бы без Хью не справился. Он понимал это так же хорошо, как и то, что сейчас Хью ему предан беспредельно.

Хью кивнул, снял с вешалки куртку и вышел. Марш с головой погрузился в дела. А вечером к салуну подъехал экипаж, возница передал официанту записку, а тот Маршу. Записка была от Хью. «Элизабет рожает. Молли пропала. Пожалуйста, предупредите Тедди и мисс Каталину».

— Боже, — вздохнул Марш, — опять Молли.

Он хорошо помнил тот день, когда Кэт обратилась к нему с просьбой о помощи, а он…

Марш подозвал одного из самых надежных официантов и поручил ему бар до прихода второго бармена, работающего в ночную смену.

Итак, Молли скрывалась у Хью. Он не знал этого. Знал только то, что она в безопасности. Марш бросился в «Серебряную леди». За стойкой стоял Тедди. Ему Марш и передал записку. Пробежав ее глазами, Тедди пришел в ярость. Совершенно ясно, что бармен беспокоится о Молли. Впервые Марш заметил это в тот день, когда пытались похитить Молли.

— Где Кэт? — спросил Кантон.

— Наверху. Вы хотите ей сказать?

Марш дружелюбно положил руку на плечо Тедди.

— Что ты собираешься делать?

— Искать ее, — процедил Тедди.

Марш потянулся рукой к бедру. Винтовки не было. После убийства Кэхуна он убрал ее подальше, не желая наживать себе славу убийцы и давать пищу для сплетен досужим бездельникам.

— Давай сначала посоветуемся с Кэт. Я поднимусь с тобой.

Марш видел, что великан борется с собой. Он рвался в бой прямо сейчас. В конце концов благоразумие победило.

В два прыжка они преодолели лестницу. Тедди взволнованно постучал, и Каталина открыла дверь. При взгляде на Марша она зарделась от удовольствия, но встревожилась, всмотревшись в лица мужчин повнимательнее.

— Что случилось?

— Пропала Молли, — ответил Тедди.

Кэт онемела.

— Как это случилось? — наконец выжала она из себя.

— Не знаю, — ответил бармен. — Он… мистер Кантон… передал мне эту записку.

— Лучезарный Люцифер! — выдохнула Кэт, прочитав записку, и добавила:

— За домом ее отца следят сыщики. Если Молли доставят туда, мы об этом узнаем.

Марш с недоумением покосился на Каталину.

— Я наняла сыщиков, чтобы они разузнали, нет ли за отцом Молли чего-нибудь эдакого… — объяснила Кэт. — В последнем отчете говорилось, что у них появилась какая-то зацепка.

Тедди нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

— Я думаю, нам надо ехать прямо к Эдамсу.

— Тедди, может быть, ты подождешь, пока я дойду до сыскного агентства? — предложила Каталина.

Тедди покачал головой.

— Я знаю, где живет этот выродок. Я отправлюсь туда. Если Молли там нет, я все равно разузнаю, где она.

Кэт умоляюще посмотрела на Марша в надежде, что он остановит Тедди. Марш припомнил троих мужчин, участвовавших в попытке похищения Молли. Если девушку похитили по приказу Эдамса, на этот раз ее будут усиленно охранять.

Марш раздумывал. Он вспомнил страх, который жил в Молли. Он подумал и о том, что в юности Каталина тоже боялась преследования. Он не в силах помочь Кэт. А Молли?

— Сыщики в своих действиях ограничены рамками закона, — Марш произнес это с такой уверенностью, что у Каталины не осталось сомнений в том, что у него есть опыт в подобных делах.

— А я ничем не ограничен, — справедливо заметил Тедди. — И я не буду медлить.

Он повернулся и стал спускаться по лестнице. Кэт беспомощно посмотрела на Марша.

— Иди с ним, — попросила она Кантона. Каталина хотела бы и сама отправиться на поиски Молли, но с перевязанным плечом она была бы в большей степени обузой, чем подмогой. Надо предупредить Бута Темплтона.