— Неужели? В безопасности?

— Вы хотите убедиться, что вы тоже в безопасности? — улыбаясь, спросил Кантон. Голос его звучал мягко. Она купалась в звуках его голоса.

Лучезарный Люцифер! Помоги!

— Не думаю, чтобы кто-нибудь мог чувствовать себя в безопасности рядом с вами, — ответила Каталина.

Кантон поймал взгляд Каталины, красноречиво устремленный на бюро, достал из внутреннего кармана пачку денег и протянул женщине.

Принимая деньги, Каталина коснулась пальцами его руки и вся вспыхнула. Взглянув на Кантона, она обнаружила, что глаза его изменились: они больше не были зеркальными. Они были глубокого серого цвета, каким бывает небо перед грозой. И в них бушевала страсть.

Кантон сделал шаг вперед, и Каталина выронила деньги. Она чувствовала головокружительный запах свежего одеколона, и ей смертельно захотелось прикоснуться к его гладко выбритой щеке. Она почувствовала его дыхание, теплое и быстрое. От его близости Каталине показалось, что даже лоно ее раздвинулось с готовностью принять наслаждение.

Руки у нее задрожали, по телу побежали мурашки. Но она все еще сопротивлялась его захвату.

Я всегда плачу за услуги, дорогая.

Может быть, того же он ждал и от нее? Платы?

Она думала одно, а руки уже скользили по его мягкой кожаной куртке.

Чувства. Так много чувств сразу.

Кантон нагнулся и накрыл ее губы своими губами. Он соблазнял ее, увлекал в мир наслаждений, очаровывал. Нельзя ему отвечать. Она не хочет играть роль кролика, прыгающего в пасть питона, или овцы, жалобно блеющей перед волком. Она не хочет… она не доверяет… она не…

Но он уже затянул ее в иное измерение, где не было логики, не было слов, где правили чувства и желания. Марш обнял и притянул ее к себе. Как прекрасно она себя чувствовала!

Кантон не собирался заниматься с ней любовью, по крайней мере сегодня. Но в тот самый момент, когда он увидел ее в «Серебряной леди», он понял, что произошло что-то дурное. Каталина подозрительно смотрела на него с прежней враждебностью, и он судорожно перебирал в уме, что могло вызвать такую неприязнь. Вчера ему показалось, что они похоронили часть взаимных подозрений и недоверия.

Тем временем неведомые силы так и толкали их в объятия друг другу. Боже! Эти глаза! Он никогда не видел такого чистого зеленого цвета. Марш надеялся, что когда-нибудь они обратят на него свой взор с доверием, и боялся этого. Сможет ли она когда-нибудь примириться с его прошлым?!

Черт! Марш и сам не знал, сможет ли он смириться со своей прошлой жизнью. А что если газетки, вроде той, которую он подобрал в парикмахерской, никогда не исчезнут из его жизни?!

Но вот Каталина начала сдаваться под натиском его поцелуев, теперь она уже отвечала Кантону. Тем не менее тело ее еще было напряжено, а в глазах застыл немой вопрос, почти обвинение. Он не хотел любить ее сопротивляющуюся, непокорную, но в ней по-прежнему жило недоверие.

Марш оторвался от нее и попытался заглянуть в ее глаза. В них полыхала страсть не менее сильная, чем его собственная, но кроме страсти в них было еще что-то. Марш кончиком пальца приподнял ее подбородок.

— Я бы предпочел получить пощечину, — сказал он насмешливыми, как ему казалось, тоном.

— Не понимаю, о чем вы говорите.

— Все вы понимаете, мисс Каталина. Вы все время уходите от меня. Я понимаю, что у вас есть причина: мое непростительное поведение в прошлый раз, но ведь я стараюсь исправиться.

Кэт колебалась. Она понимала, как трудно было Кантону произнести эти слова. Это были замечательные слова. Их корни лежали в безупречном воспитании, полученном в детстве. Он вышел из благородной семьи, и по происхождению они не пара. И он не сможет не огорчиться, узнав о ее прошлом.

А может, он уже знает? Может, Джеймс выболтал ему всю ее подноготную ночью? Боже! Как она желала довериться Кантону! Она так устала от лжи, оттого, что вынуждена все держать в себе. Но сможет ли она не потерять себя, если в его глазах прочитает отвращение?

Проклятие! Раньше чужие чувства совершенно не занимали ее. Она поборола свое прошлое и держала его при себе. Но теперь она отчаянно боялась. Много лет она не чувствовала приниженности, жила свободно и независимо, но сейчас опасность угрожала всему, что она создавала годами ценой невероятных усилий. Так река медленно размывает берега.

— Кэт.

— Что вы хотите? — голос ее прозвучал даже жестче, чем она хотела. — Сейчас вы расплатились за оказанные услуги, не так ли?

Кантон нахмурился.

— Что, перемирия не получится?

— Держитесь на расстоянии.

— Я заслужил это, — уныло согласился Кантон.

Каталина знала, что не это он заслужил. Он приложил много усилий к примирению. Деньги лежали на полу. Она сомневалась в нем, но он-то ей никогда не лгал. С самого начала он был честен. Теперь она не сомневалась, что Кантон не имел никакого отношения к Джеймсу.

— Ну и черт с вами, — в отчаянии прошептал он.

Кантон хотел было наклониться и поднять деньги, но тут раздался стук в дверь.

— Что случилось? — прорычал Марш.

— Беда! Беда! Там, внизу!

Кантон резко повернулся к Каталине.

— Я скоро вернусь.

Кэт облегченно вздохнула и кивнула головой. Несколько мгновений — и к ней вернется самообладание. Кантон бросил на нее последний взгляд и скрылся в дверях. Интересно, что произошло? Беда для Кантона означала благоденствие «Серебряной леди». Но все изменилось. У нее масса своих проблем.

Каталина осмотрелась. Без Кантона комната казалась просторнее. Каталина медленно остывала, желание все еще кипело в крови. Ей казалось, что даже пес посматривает на нее двусмысленно. Каталина наклонилась и подобрала деньги. Десять больших бумажек. Куда же их положить? И она положила пачку на бюро рядом с коробкой сигар. Взгляд женщины остановился на газетах, разбросанных по кровати. Каталина не нуждалась в газетах, чтобы узнавать городские новости. Она с безразличным видом взяла газету, из которой неожиданно выпал вкладыш, который оказался бурой, старой и потрепанной газетой. «Дуэль на закате». Один из бульварных рассказов. Непохоже, чтобы Кантон увлекался произведениями такого рода, но посмотрим, решила Каталина, может, вещи расскажут что-нибудь интересное о своем хозяине. Внимание ее сосредоточилось на рисунке. Два человека стреляют друг в друга. На одном из них та самая одежда, которую она видела на Кантоне в первый день знакомства. Взгляд ее зацепился за анонс: «Знаменитые стрелки Марш Кантон и Лобо в… Дуэли на закате… правдивая история…»

Кантон. Не зря она все время пыталась припомнить, откуда ей известно это имя. Теперь она вспомнила. Все в салуне болтали о нем. Много лет назад. Но он сказал, что его зовут Тэйлор Кантон. Разумеется, это ничего не значит. Она ведь тоже когда-то давно объявила себя Каталиной Хилльярд. Теперь она совершенно не сомневалась, что владельцем «Славной Дыры» был Марш Кантон. В подтверждение своей догадки Каталина вспомнила, с каким хладнокровием Кантон застрелил человека в клетчатом пиджаке.

Каталина собрала газеты и положила их так, как они лежали раньше. Марш. Это имя подходит ему несравненно больше, чем Тэйлор. Вот почему она никогда не могла заставить себя назвать его Тэйлором. Она объясняла себе, что обращение по фамилии лишено личностной причастности к человеку. Но дело оказалось совсем в другом.

Оружие. Рассказ это тоже оружие против конкурента, в котором она — увы — больше не нуждается. Она не воспользуется им. Но эта газета проливает свет на многие загадки… и рождает новые.

Музыка. Как примитивный наемник может играть так чувственно, так виртуозно?!

Убийца. Каталина прикрыла глаза и подумала о нем как об убийце. Может, раньше она бы и смогла вообразить себе убийцу-Кантона, но не сейчас.

Дверь тихонько отворилась и вошел Марш.

— Что случилось?

Он пожал плечами.

— Один бедняга проигрался в пух. Он ушел. — Кантон помолчал и продолжил. — Он заходил сюда поздно ночью.

Каталина похолодела.

— Высокий… блондин?

Кантон якобы в изумлении изогнул бровь:

— Вы его знаете?

— Он был вчера… в «Серебряной леди».

— Я знаю, — тихо произнес Кантон.

Кэт подавила вопрос, рвавшийся с языка, и решила ждать, что скажет собеседник.

— Я видел через окно, как вы с ним разговариваете. Это из-за него вы решили продать «Серебряную леди»?

Кэт прикрыла глаза и, прислонившись к стене, постаралась сосредоточиться. Что известно Кантону? О чем он догадался сам? Каталина знала, что Джеймс становился болтливым, когда выпьет.

— Почему вы не передали «Серебряную леди» во владение вашему менеджеру? — в голосе Кантона было искреннее любопытство.

Каталина знала главное: Джеймс обязательно должен был разболтать про их брак. Сначала она думала откреститься от этого, но потом решила иначе.

— Потому что он попытается убить всякого, кто дорог мне и стоит на его пути.

— А меня пустить в расход не жалко, не так ли?

— Вы можете прекрасно позаботиться о себе сами.

— Скажите, вы собирались сообщить мне о грозящей опасности?

— В случае необходимости. Если бы он узнал, кто владеет салуном.

Вопросы Кантона поставили Каталину в щекотливое положение. Они словно пригвоздили ее к стене. И Кантон ничего не делал, чтобы помочь ей выйти из этого положения. Он покачал головой и прищелкнул языком.

— Доверия не так много, как целесообразности, да, мисс Кэт?

— Того и другого — понемногу.

— Чертовски мало первого и чертовски много второго, — обиделся Кантон.

Тем не менее голос его звучал мягко, что могло быть в равной степени истолковано как обольщение и как скрытая угроза.

— Что же вы собираетесь предпринять в том случае, если я откажусь платить за «Серебряную леди»? Я уверен, что вы уже продумали все варианты.

Кэт искренне созналась:

— Спалить ее.

— Я так и думал. А после этого, очевидно, я лишился бы и «Славной дыры».

— Очевидно, — подтвердила Кэт.

— И это за мое доверие, мисс Кэт, — пристыдил ее Кантон.

— Я не обещала вам своего доверия.

— Нет конечно, вы ничего не обещали. Но мне бы очень хотелось получить хоть каплю.

— Вы, кажется, не принадлежите к тому типу людей, которые нуждаются в доверии.

— Ну конечно, нет, — согласился Кантон, и глаза его покрылись непроницаемой пленкой.

Каталину потрясло это открытие: он хочет добиться ее доверия. Кантон. Законченный одиночка. Отшельник. Наемный убийца.

Каталина, которая считала себя достаточно циничной особой, способной общаться с кем угодно, не могла смириться с этой стороной его жизни. Но она желала его со всей страстью, на какую была способна, и только гнев помогал ей держать себя в руках.

Но гнев прошел, рассеялся. Несмотря на грубые и циничные слова, хрупкое доверие все-таки существовало между ними. Доверие объединяло их. Кэт знала, что для многих доверие не самое главное в жизни, но для нее… теперь она знала, что и для него… оно имеет большое значение.

Неожиданно, сама не зная как, Каталина оказалась в его объятиях. Настал момент, когда ее перестало интересовать, кто выиграл, а кто проиграл в их борьбе, что в прошлом у нее, а что — у него.

Кровь бурлила, бежала по жилам, а Кантон покрывал ее лицо поцелуями. Нежными и настойчивыми. Требовательными. Каталина чувствовала себя живым факелом, пламя бушевало у нее внутри так жарко и яростно, что, казалось, она вот-вот сгорит и умрет от любви. Каталина не забыла ничего из их прошлой встречи: ни ощущения его тела, ни вкуса его губ. Раньше ей казалось, что она преувеличивает его нежность и мягкость, но на самом деле это было не так. Она чувствовала, с каким трепетом он ведет своей сильной рукой по ее спине и по изгибам шеи. Кэт ощутила, как напряглось его мускулистое тело, его губы целовали ее шею, продвигаясь к ушку, пока каждая клеточка ее тела не завибрировала ответной страстью.

— Все? Больше нет сил? — прошептал он ей прямо в ухо, мочку которого только что отпустил.

— Нет, — выдохнула Каталина.

— Кэт, мы с тобой, как огонь и порох. Иногда я опасаюсь, что мы уничтожим друг друга.

Она и сама опасалась того же. Но факел уже был зажжен, и пути к отступлению не было. Чтобы поддерживать огонь, нужен кислород, а ей нужен Кантон. Она даже не поняла, как и когда это случилось — то, что они стали зависеть друг от друга. Каталина почувствовала его гладкую щеку на своей щеке. Их прижало друг к другу.

— Ах, Кэт… я хочу… ты мне ну…

На сей раз Каталина сама зажала ему рот губами. Он собирался сказать «нужна». Как мужчине, ему это было сделать неизмеримо сложнее, чем ей, но он все равно сказал, и это растрогало Каталину. Они действительно были как огонь и порох… но они и в других вещах были очень похожи. Каталина знала, что сама бы не смогла сделать ему подобное признание.

Огонь и порох! Ничего другого.

Каталина блаженствовала, прикрыв глаза. Она почувствовала, как увеличивается и крепнет символ его мужского достоинства, и ей пришла в голову мысль о ненасытности человеческой плоти, которая может вобрать в себя столько ощущений… а требует еще большего.

Марш впился в нее губами и с ожесточенной решимостью поднял ее и отнес на кровать. Опытными руками он расстегнул все до одной пуговки на ее платье, в то время как сама Каталина трудилась над его одеждой. Наконец им удалось избавиться от всех помех, и теперь Каталина, обнаженная, возлежала на кровати, а он сидел рядом. Руки его без устали возбуждали ее чувственное тело, а глаза проникали глубже, чем она хотела бы его впустить. Сейчас ей хотелось только одного — чувствовать, вбирать в себя нежность его прикосновений и ни о чем не думать. Каталина приподняла руку и провела пальчиком по твердым линиям его груди, погладила треугольник волос, сужающийся к животу, нежно погладила шрам, будто пытаясь разгладить его.

Каталина дышала глубоко и порывисто. А ведь она не хотела отдаваться чувству, не хотела дать ему понять, что их отношения имеют для нее ценность не меньшую, чем для него. Не следовало бы ей поддаваться на его ласки, не следовало бы млеть от его поцелуев. Но внутри у нее уже все бурлило, как в адском пекле.

Кантон скользнул рукой по влажному шелковистому треугольнику у развилки ее стройных ног и медовыми поглаживаниями привел ее в такое неистовство, что Каталина выгнулась всем сильным и гибким телом, призывая и увлекая его вглубь себя. Марш сменил позу и устроился над ней, но не вошел в нее, а только поддразнивал ее мощными ударами по истекающему влагой сакральному месту, заставляя женщину изгибаться снова и снова, ища встречи с ним.

Потом он начал входить в ее ненасытное лоно, но так медленно и осторожно, что женщине приходилось совершать жадные движения бедрами, идя ему навстречу и по кругу, чтобы заманить его как можно глубже и не выпустить из чрева.

Каталина испытывала сладостное наслаждение не только от физической близости с красивым мужчиной, но и от чувства любви, благоговения и нежности, в которых она буквально купалась. Как бы ей хотелось сохранить эти чувства навсегда.

Внезапно ритм его движений изменился. Он широко и размашисто двигался над ней. Ее тело сейчас же ответило на это изменение, и теперь они танцевали бесстыдный тантрический танец, доводя друг друга до вершины, откуда кажется, что тебе подвластна вся вселенная.

— О Кэт, — простонал он, разрываясь на миллиарды частичек, каждая из которых олицетворяла наслаждение. Каталина почувствовала себя переполненной животворящей густой влагой и испытала вслед за этим удовлетворение, неведомое раньше. А тело ее еще продолжало извиваться в любовных конвульсиях.

Марш перекатился на спину, удерживая ее на себе. Каталина уткнулась ему в грудь. Она слышала мощное биение его сердца, чувствовала его дыхание. Ей нравилось каждое в отдельности проявление его любви, и она подумала, что, должно быть, любит самого Кантона.

Ей хотелось шепнуть ему об этом на ухо, но Ледяная Королева не могла. Она была замужем. Ее прошлое оттолкнет его. Да и сам он был наемным убийцей, который вряд ли задержится надолго на одно месте.

Кэт потянулась к смешным колечкам на его груди, погладила шею. Глаза его смотрели прямо, и на них не было защитой пленки. В них была лень мужчины, вкусившего удовольствие. Он следил взглядом за движениями ее рук.

Наконец Кантон поймал ладошку, поднес ко рту и начал слегка покусывать подушечки пальцев.

— Вы необыкновенны вкусны, — наконец произнес Марш.

— Неужели?

Каталина отдыхала, распластавшись поверх его тела, думая о том, какое наслаждение она пережила. Всей поверхностью тела она ощущала даже самое незаметное его движение, чувствовала страсть и негу, разлитые по его телу. Каталина подняла глаза на Кантона.

— Вы все еще подозреваете меня в чем-то? — поинтересовался Марш.

— Нет, — честно призналась она. — Просто я вспомнила, что порох и огонь недолго могут находиться вместе.

— Мы можем уничтожить друг друга, этого вы опасаетесь? Что же, это вполне может случиться.

— Но ведь мы даже не любим друг друга, — печально произнесла женщина.

— Разве?

Каталина отвела глаза и, уткнувшись лицом ему в грудь, глухо сказала:

— Ведь вы ничего обо мне не знаете.

— Я знаю все, что хочу знать. Вы — прелестная женщина, невероятно привлекательная. Одним словом — чертовка.

Каталина хихикнула. Кажется, она хихикнула первый раз в жизни. Отвратительно. Но ей никак было не остановиться. Смеясь и хихикая, она выдавила из себя:

— Добавьте к этому еще и вкусненькая.

— Об этом я тоже помню.

Каталине захотелось назвать его по имени. Кантон — не вполне подходило к ситуации. Тэйлор — вообще ему не шло. А Марш? Это имя было почти неразрывно с его обликом. Но если она назовет его настоящим именем, он подумает, что она сует нос в чужие дела. Значит, опять тайны. Но, с другой стороны, может и нет, просто она не умеет болтать с мужчиной в постели.

Неожиданно ей захотелось быть умной и очаровательной. Каталина почувствовала, что он вновь обнимает ее и утешительно гладит по спине. Удивительно, как тонко он чувствует перепады ее настроения.

— Я люблю чертовку, — прошептал Марш прямо ей в ухо.

Абсурдное утверждение, но звучало так невыразимо сладостно. Может, это и правда, думала Каталина. Она знала, что он не лицемерит.

— Это странно, — произнесла она.

— Все, что происходит с нами, странно, — насмешливо сказал Марш. — Но мы такие, какие мы есть. Я дьявольски трудился над собой, но я не могу без тебя.

Каталина уставилась на него широко раскрытыми глазами. Она никогда не подозревала, что он способен так сильно чувствовать и признаться в этом.

— Я тоже, — прошептала Каталина, просовывая пальчик в завиток волос на его груди. Она пребывала в состоянии блаженной лени. И, странное дело, она чувствовала себя в полной безопасности. Марш улыбнулся. Впервые — искренне.

— Может, теперь вы доверяете мне хоть немного? — поинтересовался Кантон.

— Немного, — милостиво уступила Каталина.

— Это не значит «спасибо»? — голос Кантона дрогнул.

— Я избегаю выражать благодарность таким образом. И вообще я никого не благодарю.

— Почему?

Каталина прикусила язычок. Она и сама не знала, зачем так сказала. Но неожиданно между ними возникли хрупкие обнаженно-честные отношения, и она не хотела их разрушать.

— Я ни к кому не обращаюсь с просьбами.

Вернее, не обращалась до недавнего времени. Но даже когда она пришла к Кантону, она представила свой приход не как просьбу, а как бизнес, в равной степени выгодный как ей, так и ему. Она вела себя так, будто он хотел купить то, что на самом деле ему вовсе не было нужно. Идея обратной продажи принадлежала исключительно Кантону и была для нее подарком судьбы. Он без слов понял то, что Каталина собиралась сказать. Он так же ни у кого ничего не просил, но ее слова почему-то ранили Кантона. Свой одинокий путь он выбрал сам. Не то было с Каталиной. Он чувствовал, что одиночество было уготовано ей кем-то другим, и ему хотелось пройти назад по дороге ее жизни и расправиться с каждым, кто обидел ее. А начать следовало несомненно со странного блондина.

Марш и сам не понимал, почему ему хочется защищать всех, а особенно Каталину, после долгих лет невмешательства в дела других. Он чувствовал себя ответственным за безопасность знакомых людей.

И он снова начал бояться. Неужели он потеряет кого-то, о ком заботился. Кантон боролся со своим желанием опекать, но оно одержало верх. А он-то думал, что его сердце давно превратилось в камень. Боже!

— Да и вы тоже, — произнесла Каталина, и Маршу пришлось потрудиться, чтобы вспомнить, к чему относилось ее замечание.

— Обращаться с просьбами? — на всякий случай уточнил он.

Но в настоящий момент ее утверждение не соответствовало действительности. Он прекрасно знал, к кому и с какой просьбой обращался. Но он боялся ответа. Впервые за последние десятилетия он испытывал страх.

Каталина ждала, что он скажет. И Марш чувствовал, что она боится не меньше его. Вместо ответа Марш погладил ее по голове.

— Просто мы не умеем разговаривать друг с другом, не так ли?

В его голосе Каталине почудилось бесконечное одиночество. Она никого никогда не любила, а сейчас, ей казалось, она влюблена, но Каталина не умела выразить своих чувств, и эта пустота заполнялась молчанием и бесцветными фразами. Отношения между ними, конечно, изменились, но Каталина опасалась, что этого недостаточно. Она по-прежнему была Лиззи Джонс, а он… прохожим… странником… перекати-поле.

Больше всего ей хотелось запечатлеть в памяти сердца эти волшебные мгновения единения. Она боялась, что долго они не продлятся. Сильные чувства не могут существовать долго.

— Кэт, — мягко позвал он женщину, и Каталина испугалась, что выказала чувства, которые хотела схоронить в себе.

— Не надо, — попросил он. — Посмотри на меня.

Каталина повиновалась.

— Не убегай от меня на этот раз.

— Почему?

Неожиданно Каталина разозлилась. На себя. На него. Она не хотела больше никаких расспросов. Пусть все останется как есть. Каталина не хотела, чтобы состояние блаженного равновесия было нарушено ложью, обещаниями или пустыми клятвами.

Марш улыбнулся, и Каталина почувствовала шевеление и толчки его плоти. Слабые вначале, они становились все сильнее и настойчивее. Каталине нравилось чувствовать под собой его тело, нравилось, что они идеально подходили друг другу, образуя единое целое: там, где у нее был изгиб, у него была выпуклость.

— Потому что в этом нет необходимости, — сказал он. — Я не причиню тебе зла и никому не позволю этого сделать.

— Я не нуждаюсь в вашей помощи, — Каталина перевела разговор на уровень «вы», хотя осознавала, что напрасно старается убедить в этом и себя, и его. Она нуждалась в нем, но пыталась задушить в себе это чувство.

— И ни в ком не нуждаюсь, — добавила она.

— Неужели? — усмехнулся Марш и возбуждающе провел рукой по самым укромным и бесстыдным уголкам ее тела. Каталина ощутила, как вырвавшееся из-под контроля тело отвечает на его ласки.

Марш помог ей изменить позу, и вот она уже сидела на нем, подогнув ноги. Она ощутила себя древней воительницей, амазонкой, которая легко управляет мужчиной. Женщина получила свободу и пользовалась ею по своему усмотрению, навязывая ему ритм и рисунок движения, теперь она увлекала своего возлюбленного к высотам страсти.

Каталина даже не догадывалась раньше, что дарить наслаждение не менее приятно, чем наслаждаться, что тот процесс, который представлялся ей выдумкой изуверов, может быть сладостным и приятным. Она смотрела в глаза Кантону и, ей казалось, видела многое из того, что раньше было скрыто от ее взора. Например, ту страстность, которую она слышала в его музыке и которой совсем не было в его голосе. Одиночество. Заботу. Беспокойство о ней, которое он старался скрыть.

А потом сознание ее затуманилось, уступая место бескрайнему потоку чувств. Каталина услышала низкий стон Кантона. Марш прижал ее к себе, их влажные тела двигались в едином ритме. Я не могу его любить, отчаянно взывала Каталина к своему рассудку. В ответ она услышала шепот-шелест:

— Ты не можешь сбежать от меня, дорогая.

Но Каталина знала, что может. Скрываться. Это она умела лучше, чем что бы то ни было в жизни. И именно это она собиралась сделать.

Ради спасения собственной жизни.