Гобелен
ModernLib.Net / Плейн Белва / Гобелен - Чтение
(стр. 8)
Автор:
|
Плейн Белва |
Жанр:
|
|
-
Читать книгу полностью
(670 Кб)
- Скачать в формате fb2
(290 Кб)
- Скачать в формате doc
(283 Кб)
- Скачать в формате txt
(267 Кб)
- Скачать в формате html
(289 Кб)
- Страницы:
1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23
|
|
– Надеюсь, Мариан чувствует себя лучше? Поль немного растерялся. – Я ошибся? Мне показалось, что Мэг говорила что-то, или, может быть, это был Бен… Конечно. Это могло стать известным от Ли, с которой Мэг дружит. Мариан, хоть и любила покритиковать вкус Ли, продолжала покупать у нее платья. – Нет, это старая история, ничего серьезного. Просто влажная зима в Нью-Йорке. К счастью, она всегда может уехать во Флориду. Поль остался недовольным, как прозвучали его слова. Рассердившись на себя, он более бодрым голосом спросил о Мэг и детях. – О, прекрасно. Прекрасно. Все хорошо. Дети занимают все время Мэг. – Должно быть, приятно иметь двух девочек после двух мальчиков. Интересно, сколько можно вести такой диалог, который никому не интересен. Вероятно, долго. – Они прелестные крошки, но я надеюсь еще на одного или двух мальчиков. В голосе у Поля вихрем пронеслись воспоминания: восковой, белый, мертвый мальчик, которого он никогда не видел, его сын; темные огромные глаза, встревоженные или просто серьезные, на маленьком личике незнакомой маленькой девочки, которую он знал только по фотографии, его дочери. Поль ответил вежливым замечанием: – Да, мальчики тоже хорошо. Донал протянул портсигар Полю, солидную золотую вещь с монограммой, выполненную с большим вкусом. – Нет, спасибо. В последнее время я стал курить трубку. Донал откинулся в кресле. – Кстати, коль скоро мы заговорили о мальчиках, этот парнишка Хенк подрастает. Высокий для своего возраста. Забыл, сколько ему лет? – Будет тринадцать весной. – Он очень хорошо о вас отзывается. «Мы куда-то идем», – подумал Поль. – Я рад, – просто ответил он. – Он приезжает к нам с Беном в основном по субботам. Поэтому я знаю его, знаю, что он чувствует к вам. И вы к нему, конечно. Поль ждал. – Я понял, что вы ведете его трастовые дела. Ах, вот оно что! Но почему? Поль спокойно ответил: – Я опекун, вместе с банком, в котором находится траст, пока Хенку не исполнится двадцать один год. Вот и все. – Я понял, что любые изменения во вложениях, покупка или продажа ценных бумаг должны согласовываться с вами и трастовым отделом банка? – Верно. – Так мне сказали. Поль наклонился вперед: – Кто вам сказал? – В трастовом отделе банка. Бен как-то упомянул название банка, и когда мне попалось интересное предложение, я подумал, что мог бы оказать Хенку большую услугу, включив его в эту сделку. «Бен не просто упомянул, это ты его спросил». В груди Поля поднималось негодование. – Вы не возражаете, я надеюсь? – Вы не объяснили мне, в чем дело. – Конечно. Я вкладываю деньги во множество предприятий, нефть, резину, недвижимость… У меня большой пакет «Нэшенел электроникс». А они купили компании типа «Ричмонт Динамо», например, и парочку других, с которыми вы, возможно, знакомы. Поль кивнул. Теперь они приближались к сути дела. – Ну а Ричмонт заинтересован в поглощении компании «Финн Вебер». Они почти дошли до самой сути дела. – У «Финн Вебер» интересная история. Я узнал, что больше всего денег они заработали на военном заказе, который получили после изобретения Дэна Рота. Конечно, вам это давно известно. – Конечно. – Они неплохо работают. После войны они привлекали много молодых, выросли и даже завязали связи за океаном. Я считаю, что у них большое будущее, и только что приобрел пакет их акций – это строго конфиденциально, – чтобы откупиться от «Ричмонта». – Зачем? – Мне кажется, они задерживают их развитие. Им лучше будет пробиваться в одиночку, и вы поймете почему, когда я расскажу вам о их заграничных связях. Не думайте, что я предаю Нэшенел – у них слишком много всего, вы понимаете! Поль понимал – игра на два фронта. – Теперь я подхожу к сути. Вы, возможно, уже обо всем догадались. – Да. Встреча акционеров на следующей неделе, и вы хотите, чтобы акции Хенка поддержали вас. Вам нужны акции Хенка. – Да. Конечно. Я мог бы послать людей и скупить сколько нужно, но это заняло бы время, а так мы провернули бы все с меньшими хлопотами. – Так вы ходили в банк? – сказал Поль, едва сдерживая гнев. Наглость! Какая наглость! – Почему вы не пришли ко мне, раз вы знали, что я тоже опекун? – Вас не было в городе на прошлой неделе, не так ли? Время играет существенную роль. – Взгляд Донала был безмятежен. – Поэтому я поговорил с мистером Уолкоттом из трастового отдела. – И что он сказал? – О, что они верят в теперешнее руководство «Финн Вебер». Что оно уже проявило себя – они увеличили количество акций и активно растут. Но если этот процесс будет и дальше ускоряться, у них нет причин возражать. Конечно, это дело надо обсудить с вами. – Я не люблю расстраивать чужие планы, – заметил Поль. – Как вам сказали, «Финн Вебер» неплохо работает. Хенк получил гораздо больше, чем ему нужно, и без риска. Зачем искушать судьбу?? – Искушать? Нет. Я говорю о том, чтобы удвоить, утроить капитал компании. Вот как обстоит дело: в Германии есть фирма, которой нужна продукция «Финн Вебер», патентованное электронное оборудование. Фактически немцев интересует проблема обнаружения объекта на большом расстоянии, новое приложение старого изобретения Рота. У меня самого работают инженеры над этой проблемой. Интересно, правда? – Очень. – Короче говоря, я бы хотел владеть, или, вернее, я бы хотел, чтобы мы с Хенком завладели «Финн Вебер», прежде чем эти немцы начнут покупать, а они собираются много покупать. Пока я сдерживал их. Донал положил окурок в пепельницу и долго мял его. Поль несколько минут наблюдал за движениями сильных ухоженных пальцев, потом спросил: – Откуда ваши немцы возьмут такие деньги? – О, они получили много! Вы ведь знаете, наверное, что произошло в Германии за последние два года? Начиная с двадцать пятого года она процветает. Прошлой весной, когда мы с Мэг были там, меня удивило увиденное. Вы знаете, что они достигли довоенного уровня производства, а в некоторых отраслях даже превысили его на двадцать два процента. Люди довольны, хорошо одеты и сыты… Рестораны великолепны. Мы много посмотрели. Откровенно говоря, Берлин понравился мне больше Парижа. Кафе, парки, музыка, театр… Глубокий голос Донала звучал мягко. Еще одно ценное качество, подумал Поль и тут же поправился: одно из его многих ценных качеств. Женщину можно было бы заворожить этим голосом. – А картины, – продолжал Поль. – Я мало понимаю в искусстве, к сожалению. Но мне говорили, что сейчас в Германии делают очень интересные вещи. В галереях полно посетителей. Мечта для такого коллекционера, как вы. – Я согласен с вами, что Германия процветает. Но вы понимаете почему? Донал рассмеялся: – Это понимает любой дурак. Займы! Они должны миллиарды. Говоря о дураках, большинство кредиторов – американцы. Естественно, я не вложил бы и цента в Германию! Я бы только продавал за наличные. – Вы полагаете, что они потерпят крах? – спросил Поль, понимающий неизбежность катастрофы. – Без сомнения. Ответ был быстрым и уверенным. – Потом придет новое правительство, откажется признать долги и потянет страну назад. Возможно, к войне. Они принесут беду всей Европе. Донал пожал плечами: – Но нас это не касается, во всяком случае, сейчас, когда все прекрасно. Цинизм был отвратителен. Если бы Йахим слышал его… – Я не могу дать разрешение проголосовать акциями Хенка за ваше предложение, – четко выговорил Поль. Донал пристально посмотрел на него: – Это окончательный ваш ответ? – Я не хочу ввязываться в это. Как я уже сказал, «Финн Вебер» достаточно хорошо работает. Я удовлетворен, а кроме того, не хочу иметь никаких дел с Германией. – Но почему? – Потому что это способствует их вооружению. Эта страна тихо, тайно перевооружается. Даже сейчас, при этой республике. О, они скажут, что покупают для мирных целей, но ведь они не обманут вас, не так ли? – Не обманут. Но что из того, если они хотят вооружаться? – бросил Донал. – Они получат, что хотят, здесь или в другом месте. – Тогда пусть это будет в другом месте. Взгляд Поля упал на стопку писем на столе. Он опять увидел себя стоящим на узкой улице, прижатым к нагретой солнцем стене дома, и Йахима на тротуаре с залитым кровью лицом. – Зло, – повторил он. – Вот что вы будете продавать. Не аппаратуру, а зло. – Вы преувеличиваете, – сказал Донал. Улыбка давно исчезла с его лица. – Я нахожу все это странным, с вашего позволения. Поль пожал плечами: – Думайте, что вам угодно. – Вряд ли этот ответ понравится Ли и Бену. На этот раз Поль не сдержался: – Опекун Хенка я, а не Бен! Что же касается Ли, она, возможно, не согласится со мной, но, по крайней мере, поймет. Дэн Рот не взял ни цента за свою работу, потому что ее купило военное ведомство, а это едва ли сравнится с получением денег за перевооружение иностранной армии. – Дэн Рот и его угрызения совести! Можете купить себе скамейку в парке на эти угрызения. Или место в Томбе. В прекрасных глазах с девичьими ресницами сверкнуло презрение. Как будто Полю нужно было напоминать, что это Донал Пауэрс, а не Поль Вернер, выходец из знаменитой семьи банковских магнатов, освободил незначительного учителя, ученого, наивного и простодушного мечтателя, из тюрьмы. – Будьте уверены, компания будет продавать немецкой фирме, – сказал Донал. – Так что Хенк все равно получит прибыль. Жаль, он мог бы получить больше, если бы вы не стояли у него на пути. Если бы вы не были таким… – Упрямым? – подсказал Поль. – Это сказали вы, не я. – Я никогда не приветствовал слияния, «дружеские поглощения». Они редко бывают дружескими, а уж в данном случае тем более! Донал встал: – Это ваше окончательное решение? – Это мое окончательное решение. Простите. – Очень хорошо. Я ухожу. Мне надо многое успеть, а время уходит. Поль тоже встал: – Как я понимаю, вы собираетесь приобрести контрольный пакет акций? – А что еще мне остается, черт побери? – Но акции Хенка не продаются. – Я в этом не сомневался, – нетерпеливо сказал Донал, как бы говоря: «За кого вы меня принимаете?» «Да, он не дурак, – думал Поль. – Но не любит, когда ему противоречат, и запомнит того, кто осмелился это сделать». – Помните о сердце Дэна, – продолжил он. – Когда вы будете торговать с немцами, я надеюсь, что это не дойдет до него. Опять в глазах вспыхнуло презрение. – Свои дела я держу в голове. – Прекрасно. Это хорошее место для них. Донал, не теряя времени, надевал плащ и перчатки. Потом сказал: – Извините мой неожиданный визит. Обычно это не в моих правилах. Поль понял намек. Надо соблюсти приличия. Так лучше. – Все в порядке. Передайте привет Мэг. Она когда-нибудь бывает в городе? – Она сейчас здесь, в магазинах. – Донал слегка поклонился. – Приветы домочадцам. Дверь закрылась с легким скрипом. «Не хотел бы я находиться рядом с ним, когда он отбрасывает в сторону приличия», – подумал Поль. Из окна он увидел, как Донал быстро шагал под проливным дождем. «Этот человек – мой враг», – подумал Поль. Тот же проливной дождь бил в витрины под позолоченными буквами: «ЛИ». За стеклом два манекена в белых льняных одеждах и соломенных шляпах с маргаритками возвещали о наступлении курортного сезона. Мэг постояла минутку, глядя в окно, как прохожие борются с ветром, выворачивающим их зонты. Потом вернулась к большому зеркалу. Ли обошла ее, рассматривая каждую складку; ее круглые глаза сощурились от напряжения, и наконец она сказала: – Да, это. Оно для тебя. В нем есть изюминка, и оно красивое. Мэг увидела в зеркале женщину в черном бархатном вечернем платье. Юбка едва доходила до колен. Широкая лента из розового стекляруса, пришитая к платью, образовывала большой плоский бант спереди. – Тебе нужны черные бархатные туфли, – сказала Ли. – И сумка из розового стекляруса. Мэг вздохнула. – Кто будет бегать в поисках всех этих вещей? У меня четверо детей. О, говорят: «Расслабься, у тебя есть няня», но это мои дети, и я не могу… – Почувствовав, что жалуется, она замолчала. – Я могу подобрать тебе сумочку. Видела одну на прошлой неделе, – с готовностью предложила Ли. – Прислать ее? – О, пожалуйста. Теперь все? – Кроме шляпы для зеленого костюма. Пошли в примерочную. В небольшой комнате вдоль стен, обитых серебряной парчой, висели платья. – Мне кажется, я скупила весь магазин, – заметила Мэг в пустоту: Ли успела куда-то исчезнуть. Она вернулась с охапкой велюровых колпаков, из которых кроятся и шьются шляпы. – Я принесла тебе примерить одну модель. Мы сделали ее для постоянной клиентки ярко-розовой, но болотно-зеленый цвет потрясающе подошел бы к твоему костюму. Примерь. Мэг подчинилась, и опять на нее из зеркала посмотрело лицо: глаза утонули в темной тени под полями колокола, которые доходили до бровей; щеки вытянулись – с каждым ребенком они все больше вытягивались. – Не понимаю, что в ней хорошего, – пробормотала она, – выглядишь так, словно нет лба. – Ты выглядишь прелестно. Тебе надо привыкнуть к ней, – произнесла Ли, с одобрением глядя на Мэг. Она погладила зеленый колпак. – Потрогай материал, ну разве это не роскошь? Шелковистый, как мех. Конечно, французский. Ли действительно любила все эти тряпки. Сколько энтузиазма! Сколько энергии! Интересно, откуда это в ней. – Так, мы сметаем шляпу, и ты сможешь примерить ее на следующей неделе. Пока ты не купила бархатные туфли, почему бы тебе не приобрести бронзовые лайковые бальные туфельки? Знаешь, такие с квадратными пряжками? Они чудесно подошли бы к зеленому костюму. И длинные янтарные бусы. Мэг сняла шляпу, открыв короткую стрижку, и только сказала: – И зачем только столько хлопот с перманентом, если шляпа все примнет. – Что поделать. C'est la vie! Мэг улыбнулась. Ли нравилось вставлять замечания на только что выученном французском. – Ну все, – сказала Мэг, снимая через голову бархатное платье и отдавая его Ли. – Дай мне одеться и выйти отсюда. Ли перекинула через руку ворох платьев. – Ты уверена, что не хочешь взглянуть еще раз на шарнез?
– Нет, я возьму бархат, этого хватит. – Ты так много выходишь. Театры и ночные клубы. Тебе нельзя надевать одно и то же слишком часто. – Помолчав, Ли добавила: – У женщин, в обществе которых ты бываешь, тонны платьев! Мэг представила ночные клубы, кабаки, джаз, блюз, гарлем. Скользские мужчины с жестким взглядом, немногословные мужчины. Их раболепные женщины в дорогих нарядах. Три часа утра. Спишь в машине по дороге домой. Однажды Донал признался, что тоже очень часто скучает в этом мире. Но приходится соблюдать приличия. – Я не такая, как эти женщины, – произнесла Мэг. Ли с нежностью посмотрела на нее: – Мэг, дорогая, я совсем не давлю на тебя. – Боже, я понимаю! Я не это имела в виду… – Просто вчера позвонил Донал и продиктовал целый список того, что ты должна купить. Три костюма, два вечерних платья, плащ, спортивное пальто для скачек, вот – я все записала. Это он, а не я. – Не понимаю, зачем мне нужны все эти тряпки, когда через пару месяцев я опять забеременею. Казалось, Ли проигнорировала последнее замечание. Она позвала продавщицу и дала ей указания: – Лотти, будьте добры, заверните эти платья и отнесите в машину миссис Пауэрс. Коричневая машина слева от нашей двери. О, проверьте, чтобы заказ миссис Лемминг был закончен, – она собирается в Европу и должна получить его до десяти утра. И попросите Аннетт сделать копию этой шляпы для миссис Пауэрс – вот из этого зеленого колпака, нет, не этот, болотный. Спасибо. Мэг уже переоделась. – Знаешь, я так восхищаюсь тобой, Ли. Ты создала это место, сделала себе имя, занимаясь любимым делом. Это должно быть чудесно. Я читала о тебе в Vogue, когда ты была в Париже. Ли пожала плечами, скрывая свое удовольствие от похвалы. – Мне всегда нравилось шить, еще когда я была бедной девчонкой. Правда, я много работала, я и сейчас много работаю, и мне повезло. Деньги Бена были совсем не лишними, по крайней мере до тех пор, пока у меня не появились собственные. – Даже так! Все это, – Мэг махнула в сторону салона, в котором через открытую дверь примерочной были видны бежевый ковер на полу, обитые шелком стулья, букет огненно-рыжих лилий в черной фарфоровой вазе, – ты создала, окончив всего лишь городскую школу, в то время как я училась в частной школе и колледже, получала почти одни отличные оценки, и я ничем не занята. – Ничем? Четверых детей ты называешь ничем? – Я не это имею в виду. Конечно, они чудесные. Мальчики – прелесть. Они все хотят знать, особенно Томми. Ты же знаешь двухлетних малышей. И девочки становятся очень хорошенькими, у них уже волнистые темные волосы, как у Донала. – Что же тогда ты имеешь в виду? Мэг села. Она не могла бы описать слабость, охватывающую ее иногда, какое-то опустошение и страх… И она вздохнула, словно не могла больше сдерживать свои чувства: – Я знаю, что не смогу заниматься делом и оставлять детей на целый день. Я не похожа на тебя, я не могла бы управлять делом. Нет, – оправдывалась она, боясь обидеть Ли, – тебе легче – у тебя один ребенок. Она помолчала. Что-то она хотела узнать и робко спросила: – Это потому, что ты больше не могла иметь детей, Ли? Ничего, что я спрашиваю? – Ничего, а ответ такой – я не хочу больше. Вот так просто женщина могла сказать: «Я не хочу больше». Мэг продолжила: – Ты никогда не думала, что это плохо – не хотеть больше детей? – Ну, это мое тело и моя жизнь, не так ли? Ли села и пристально посмотрела на Мэг. На переносье появились две вертикальные складки, когда она нахмурилась. – Так вот в чем проблема, да? Хочешь рассказать мне? Вопрос был слишком личный. Он касался только ее и ее мужа. Как только эта интимность кем-то нарушается, разрушается таинство брака. Ее замужество было безупречным: их любовь отвергала посторонних. Нельзя разрешать кому бы то ни было совать нос в этот совершенный мир. – Нечего рассказывать. Забудь мои слова. Мне грех жаловаться, имея столь многое. Кажется, я просто устала. Люди говорят глупости, когда устают. – Я понимаю, что тебя угнетает мысль о новой беременности. – Ли смотрела открыто и доброжелательно. – Это так? Подними голову. Подними голову и посмотри на меня. Мэг неохотно подняла глаза и ответила: – Да, наверное. – Тогда зачем это делать? – Донал хочет. Вот она и произнесла это. Первое проявление нелояльности. – О, да черт с ним, с Доналом! Ему ведь не приходится ходить с огромным животом девять месяцев! Мэг вскочила: – Ли, нас услышат… Ли захлопнула ногой дверь. – Сейчас нет клиентов, девушки в мастерской, и кроме того, ты говоришь так тихо, что я напрягаю слух, чтобы тебя расслышать. Послушай, ты хочешь сказать, что Донал не предохраняется? Мэг бросило в жар. – О нет! Он даже не мыслит об этом! – Почему? Я могла бы понять, если бы вопрос касался религии. Но он ведь никогда не ходит в церковь, правда? – Нет, – прошептала Мэг. – Тогда из-за чего? И опять она вздохнула. – Просто существуют вещи, которых он придерживается. Привычка, наверное. Обычаи. – Обычаи! Привычка! – Возможно, какие-то убеждения. У его бабушки было девять детей. – Боже! Он что, ожидает, что у тебя тоже будет девять детей? – Не знаю. Полагаю, что могла бы иметь. Я очень плодовита. – И тихим прерывистым голосом она повторила – Наверное, я могла бы. – Тебе нужна диафрагма, – сказала Ли. – О нет, я бы не могла это сделать. Я даже не знаю, куда обратиться. – Мэг, ты сущее дитя. Послушай, есть ужасно милый гинеколог, который заходит сюда со своей женой. Вообще-то, он наблюдает теперь Мариан. Я дам тебе его адрес или, если хочешь, договорюсь о времени твоего визита. Все абсолютно конфиденциально, нечего бояться. Но страх уже охватил Мэг. – А если он найдет это в ящике дома? – Ты хочешь сказать, что он копается в твоих вещах? – Но это могло бы случиться. Я не осмелюсь. Честно, Ли, я боюсь. – В чем дело? Ты боишься его? Она понимала, что Ли считает ее глупой и слабовольной. Но надо родиться Ли, чтобы поступать, как она. Все люди созданы по-разному, и это определяет их поступки. После молчания Ли сказала: – Иди купи туфли. Ты могла бы заехать к Альтману. – Она поцеловала Мэг в щеку. – Ты что-нибудь придумаешь в конце концов. Мэг ехала по Пятой Авеню в окружении блестящих коробок от Ли. Голова и плечи шофера неясно вырисовывались в наступающих сумерках. Дождь сменился мокрым снегом. Мысль о бархатных туфлях угнетала ее. О каких еще туфлях говорила Ли? Бронзовых лайковых. Они ее не интересовали. – Рой, – окликнула она, – не беспокойтесь об Альтмане. Мы едем домой. Она откинула было голову на спинку, забыв, что шофер может видеть ее в обзорном зеркальце, но снова выпрямилась – недостойно даме сидеть развалившись. Тени Эмили, с горьким юмором подумала она. Она не скучала по матери… А вот Элфи ей иногда недоставало. Вот как сейчас. «Давай, детка, взбодрись», – сказал бы он, если бы был рядом, и самое смешное, что она, возможно, и «взбодрилась». Ее отец мог посмеяться почти над всем. Ей бы хотелось, чтобы он приезжал почаще. Он никогда не говорил, но она понимала, что он предпочитает видеть ее у себя дома. Отец все еще не чувствовал себя свободно в доме Донала, хотя дом, конечно, нравился ему, и Элфи любил рассказывать о нем и об «Изоте-Франчини». Машина въехала на паром и стала у борта. Загудели моторы, и паром, покачиваясь на волнах, начал двигаться через Гудзон. – Вы можете выйти и размяться, Рой, если хотите, – предложила Мэг. – Я не против. – Слишком холодно, мадам, спасибо. – Он обернулся к ней. – Через пару лет они закончат строительство туннеля под рекой. Не пойму, как им удастся освободить его от воды. Чудо, правда? – Конечно. Чудо. Сколько детей будет у меня через пару лет? Мокрый снег блестел в свете, падающем из нижних окон. На втором этаже светилось окно спальни – Донал рано вернулся домой. Дети услышали, как открывалась входная дверь, и выбежали ей навстречу. Когда Донал приходил домой, от него ждали подарков, но от матери они ожидали только объятий, достаточно широких, чтобы обнять их двоих. – Чем вы занимались? – спросила Мэг, отпустив мальчиков, хотя знала ответ. Сладкий запах свежего хлеба просачивался в холл. Они «помогали» на кухне. – Мы делали хлеб, – сказал Тим. – И булочки. Я готовил глазурь и дал Тому лизнуть. У мальчиков была гладкая белая кожа. Веки и нежные ноздри были почти прозрачны. Оба были подвижны, ловки, как обезьяны, и все равно ходили в синяках. Они могли исчезнуть в любой момент, стоило только отвернуться. Тогда приходилось их искать, отчаянно звать по всему дому, пока они не обнаруживались где-нибудь в подвале, гараже или во дворе у соседей. Они были проворны, крепки и целеустремленны, как отец. – Я лизнул глазурь, – повторил Том. Он повторял все за братом. Мальчики пошли за Мэг в кухню. Как там было уютно! На столе стояла супница с гороховым супом, приготовленным на ужин детям. Китти, няня, резала хлеб. Они с поварихой, видно, вдоволь насмеялись за весь день – вокруг глаз еще светилось веселье. Вид этих крепких, дружно работающих женщин почему-то подбодрил ее. Мэг спросила о близнецах. – Спят, – ответила Китти, – спокойные, как ангелочки. – Не хотелось бы уходить сегодня из дому, – заметила Мэг, глядя на аппетитный густой суп. Повариха согласилась, что в такой вечер лучше сидеть дома. В детской ночник отбрасывал достаточно яркий свет, чтобы она могла разглядеть крошек, спящих в розовых кроватках. Мэг склонилась над ними. У Люси ротик был слегка приоткрыт, на нижней губке следы молока. Только Мэг да Китти знали, что девочки не совсем похожи друг на друга. Несколько минут она прислушивалась к их тихому дыханию, а потом пошла в спальню, где Донал лежал на кушетке с газетой. Он принял душ. Волосы были еще мокрые, со следами расчески в густых кудрях. На нем был красный шелковый халат. – Как я вижу, ты ездила за покупками, но что-то не очень много купила, – заметил он, считая коробки от Ли. – Подожди, ты еще не видел счет. Тогда не скажешь, что не очень много. – Я никогда не жаловался на ее цены, хотя они действительно не низкие. – Он засмеялся. – Впрочем, успеха ей. Ли его заслуживает. Мэг сняла пальто, повесила его в гардеробной и стала искать вечернее платье. За спиной она слышала его слова: – Никогда не мог понять, почему жена Бена должна работать. Я достаточно ему плачу… Ей надо сидеть дома и завести еще детей. Всего один ребенок! И даже тот не его. Мэг стянула платье через голову. Ее голос прозвучал приглушенно: – О, я так устала! Ненавижу ходить по магазинам. Нам обязательно надо сегодня ехать? Опять весь этот путь в город? – Все, что от тебя требуется, это перейти с сиденья в автомобиле на стул у стола. Это так трудно? … Эти благотворительные обеды. Мы так много ходим на них. Донал получал удовольствие от них. Он мог терпеливо сидеть, слушая все эти скучные речи, ради того единственного момента, когда произнесут его имя, включенное в список выдающихся постоянных благодетелей, и он поднимется с легким поклоном и смущенной улыбкой, чтобы выразить признательность за принятие его пожертвований. Разумеется, он понимал, что его терпят только из-за его пожертвований, и посмеивался над этим. – Надень бриллиантовые серьги, – сказал он, – те, что капельками. – Они слишком роскошные. На такие обеды так не выряжаются. – Я знаю, но мне все равно. Там будет эта ханжа Мариан, и мне хочется, чтобы она увидела серьги. Удивленная таким не свойственным ему ребячеством, Мэг стала защищать Мариан, не столько из-за самой Мариан – которая, по правде сказать, была действительно ханжой, – сколько из-за Поля. – Она вовсе не такая, просто она несчастная женщина. – Из-за чего же она такая несчастная? Она живет в роскоши. – Дело не только в этом. – Да? Попробуй пожить в нужде и узнаешь. Мэг молчала. Сняв чулки, она рассматривала маленький узелок тонких сине-красных вен сбоку от колена. Это появилось после близнецов. – С другой стороны, – говорил Донал, – жить с Полем, должно быть, очень нелегко. – С Полем? Почему? Любая женщина отдала бы все за него! – Ты так думаешь? Я сегодня забегал к нему. О, он настоящий джентльмен, да, но не больше меня. Я тоже знаю, как вести эту игру. Он ненавидит меня до мозга костей, и мне не страшно признаться тебе, что я тоже ненавижу его. Мэг ужаснулась: – Вы подрались? – Ну, до кулаков дело не дошло. Я сделал ему предложение, вполне пристойное предложение, за которое ухватился бы любой, приобретение – слишком сложно объяснять – обмен акций одной компании на акции другой, в результате которого мальчишка Ли получил бы пакет. Но он отверг мое предложение! Донал встал и облокотился на камин. – Чистый и святой! Не будет заниматься делом, которое способствует вооружению. Чепуха! Донал Пауэрс обойдется без Поля Вернера, чистого и святого! Что он о себе воображает? – Мне не кажется, что он воображает. – Ты ничего не понимаешь! Этот человек полон самонадеянности. – Ничего подобного, – горячо возразила Мэг. – Я знаю Поля давно. Надо еще поискать такого уважаемого, такого… – Так ты на его стороне? Ты забыла, что я твой муж? – Я ни на чьей стороне. Я просто сказала, что его уважают. – А меня нет? – Я этого не говорила. – Ты это имела в виду. Думаешь, я не понимаю, что ты думаешь? Я читаю тебя, как открытую книгу, Мэг. Хорошо, я продаю спиртное! Выпивку! Я продаю ее сливкам общества. Дамам из окружения твоей матери… – Оставь, пожалуйста, мою мать в покое. Она сердилась не из-за матери, и даже не из-за Поля. Просто сердилась. Донал хмыкнул: – Мне смешно. Я видел, как они напиваются в клубах, эти праведники. – Не вижу ничего смешного, – сухо произнесла она. Он перестал смеяться, поднял голову и прищурил глаза, пристально глядя на нее: – Беда, что у тебя нет чувства юмора. – Не буду это отрицать. Это недостаток. В меня не вложили его, когда создавали. А с тобой беда в том, – и она окинула его взглядом: он все еще стоял облокотившись о камин, такой беспечный, такой самоуверенный. Он, должно быть, не сумел убедить Поля и был в ярости, что впервые у него не получилось, – что ты всегда хочешь, чтобы все было по-твоему. Все по-твоему. Донал мигнул и открыл широко глаза, показывая свое удивление. – Не верю своим ушам. По-моему? Назови хоть что-то, что ты хотела и не получила! Дом? Ты выбрала его. Неделя на Бермудах? Мы едем. Все, что ты хочешь, ты получаешь! – Есть то, что я не хочу, – очень тихо произнесла она. – Но я все равно получаю это. – О! – Да, ты понимаешь, о чем я говорю! – Опять о предохранении. Снова об этом. Она вздернула подбородок: – Да, снова! Он сделал к ней шаг: – Но я говорил тебе, когда женился, что хочу иметь большую семью. Я предупреждал об этом. – Что значит большую? У нас четверо детей, и я обожаю их, но не хватит ли? Сколько еще тебе нужно? – Сколько получится. Она насмешливо улыбнулась: – Сколько Бог пошлет? – Если хочешь, считай так.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23
|