* * *

Тут, наверное, надо немножко прояснить ситуацию и рассказать про участие, хоть и не по своей воле, Изи в историческом ужастике. В первый момент, когда коварный богатырь запихнул его в дом, черт еще предпринял отчаянную попытку выбраться наружу, но надежно припертая дверь лишила его этой возможности. Тут пришлось взять себя в руки и пораскинуть мозгами.

Как повелось испокон веков, незваному гостю выяснять отношения с негостеприимными хозяевами лучше всего, имея за спиной возможность быстренько смыться при неудачном исходе разговора. Так как богатырь в красном пиджаке лишил его возможности отступать через дверь, Изя решил, что разумнее всего будет пробраться в горницу, открыть ближайшее окно, и уж рядом с ним попытаться выяснить, что за нечисть завелась в этих палатах, а главное – не имеет ли она что-то против своего родственника Изи.

Черт скинул морок (мол, я свой!) и, тихонечко цокая копытами, начал красться в горницу. Этот процесс передислокации был прерван разбившимся в миллиметре от многострадальной головы горшком с чахленькой геранью.

Изя, за последние века изрядно отвыкший от такого обращения, издал нечеловеческий вопль (хотя, с другой стороны, какой еще он вопль должен был издать?) и бросился к спасительному окну. Уже на бегу откуда-то сзади послышалась Изе витиеватая ругань и свист от очередного брошенного предмета.

Быстро приспосабливающийся к ситуации Изя тут же бросился под дубовый стол, стоящий в центре горницы, и ловко брошенная шайка разбилась не о спину, а о стену. Кто-то еще раз отчетливо выругался, видимо, раздосадованный промахом.

Изя выглянул из-за укрытия и с ужасом обнаружил, что все окна закрыты ставнями. Пути отступления были отрезаны. Что мог поделать в такой критической ситуации бедный черт? Правильно, закрыв глаза и издав жуткий вопль, Изя бросился в атаку, ловко прихватив стоящий у печки ухват.

И все было бы хорошо, если бы он видел того, с кем пришлось воевать. Однако отсутствие противника оказалось для Изи не таким уж важным делом.

Продолжая вопить, черт принялся молотить ухватом по всему, что попадалось под руку, точнее под ухват. Благодаря такому нестандартному способу вести разговор за пару минут Изя разгромил в комнате все, что могло рассыпаться под ударами не совсем обычного оружия.

Наконец в горнице осталась только печь, скамьи и огромный дубовый стол, о который и разбил ухват неугомонный Изя.

– Ты что, ошалел? – раздался несколько удивленный хриплый голос откуда-то снизу.

На куче разбитой посуды стоял маленький сгорбленный домовой с крючковатым носом и большими волосатыми ушами.

– Ч-чего? – опять начал заикаться Изя.

– Так ты еще и припадочный. Я спрашиваю, чего ты тут натворил, однорогий?

– А кто первый начал?!

– Что, я?

– Ты!

– А какого лешего ты сюда приперся!

– Мне лешие не указ! А пришел я сюда просто поговорить, а ты сразу геранью кидаться!

– Нормальные черти без приглашения не являются!

– А я ненормальный!

– Оно и видно.

Если учесть, что на протяжении всего этого разговора собеседники что есть мочи пытались переорать друг друга, то немудрено, что оппоненты быстро захрипели и перешли на значительно более спокойные интонации.

– Так чего приперлись-то? – наконец поинтересовался сварливый домовой.

– Жить тут хотим, – признался черт.

– А меня вы спросили?!

– А ты дал возможность спросить?!

Спорщики немного помолчали, явно прикидывая, стоит ли еще поорать, или уже можно начать говорить.

– Ну так спрашивай.

– Так можно нам тут пожить?

– Кому это «нам»?

– Мне, моему компаньону из Москвы, местной девице и Змею Горынычу, – перечислил Изя и тут же уточнил. – Но змей еще маленький и может спать в амбаре.

– Ясно... – протянул домовой, – Нельзя.

– Что нельзя? – не понял черт.

– Пожить нельзя, – спокойно дал отворот-поворот всей компании домовой и, стряхнув со скамьи битые черепки, уселся за стол.

Черт почесал затылок и, не дожидаясь приглашения, уселся напротив домового, так же скинув на пол остатки посуды.

– А почему, можно узнать?

Домовой сверкнул маленькими глазенками:

– Я тебя за стол садиться не приглашал.

Вся миссия Изи была под угрозой срыва. Домовой был старый, сварливый, переубедить такого очень сложно. А переезжать без согласия домового – себе дороже, все равно жизни не даст. Тут в светлую голову черта пришла мысль, от появления которой он даже хрюкнул от удовольствия и со всех копыт бросился наружу к своей компании. Из-за обилия событий в последнее время Изя даже позабыл про подпертую дверь и со всей силы пнул ее копытом, едва не прибив Илюху.

– Выпить есть? – задал простой и понятный каждому человеку мужского пола на Руси вопрос, и, получив ответ в виде заветной фляги, бросился водворять свою светлую идею в жизнь, по пути расшвыривая битую посуду в поисках подходящей тары. Чудом была выужена из горы битой утвари вполне подходящая чарка и вместе с флягой водружена на стол перед уже начавшим скучать домовым.

– Разрешите присесть за ваш стол? – лилейным голоском испросил разрешения у хозяина Изя.

Глаза домового сверкнули, он степенно погладил бороду и милостиво согласился:

– Садись, коли пришел.

Изя тут же открыл рот, чтобы достойно съязвить в ответ, но вовремя спохватился и присел на очищенную ранее скамью.

– Не угодно ли отведать по капельке для знакомства?

– Вот это другое дело, – довольно буркнул домовой. – А то пришел, посуду побил, а все туда же, разговоры говорить. Тебя как звать-то, однорогий?

Черт уже быстренько осмотрел помещение и справедливо заметил, что ради таких хором можно потерпеть подначки старого домового, тем более что потом можно будет стребовать от Любавы второй завтрак за вредность.

– Изя.

– Иудей, что ли?

– Тьфу! И ты туда же!

– Не плюй на пол, – строго заметил домовой.

– Нет, я русский, точнее украинский.

– А чего зовут, как иудея?

– Так мама с папой назвали, – недовольно пояснил черт и попытался перейти на другую тему. – Тебя-то как звать?

– Феофан, – гордо ответил волосоухий.

Дальше все пошло просто замечательно. Изя с огромным трудом нашел вторую целую посудину, и после трех-четырех подходов к снаряду у домового развязался язык. Тут-то он и поведал свою историю.

Дело оказалось в том, что Феофану катастрофически не везло с хозяевами. Вот уже несколько веков он жил вместе с семьей купцов Свиньиных. Свиньины эти оказались ненамного чистоплотнее животных, давших им фамилию.

Еще молоденький Феофанушка познал, что такое нечистоплотность. И если в молодости он, не ропща, выполнял свои обязанности и разгребал все то, что успели насвинячить хозяева, то с возрастом это становилось делать все неприятнее и неприятнее. Тем более что Свиньины от поколения к поколению лучше не становились. И вот настал момент, когда терпение уже немолодого домового лопнуло и он устроил своим бывшим хозяевам веселую жизнь, благо возможностей у него было хоть отбавляй.

Тут Феофан припомнил все, что накипело за несколько веков, и уже спустя неделю все многочисленное семейство Свиньиных спешно перебралось подальше от взбесившегося домового.

Огромный, недавно отстроенный дом недолго стоял пустым, вскоре в него въехали новые владельцы. Но Феофана было не остановить, он, натерпевшись за столько веков от людей, не сдержался и выжил их из дому. Потом последовали третьи, четвертые, пятые, но всех хозяев ждала та же участь. Несколько пакостей, куча дешевых трюков, типа хлопаний дверьми или летающих табуретов, и готово – все семейство спешно грузит вещи. Скоро палаты Свиньиных в народе получили название «Чумные палаты», и даже городские нищие обходили их за версту.

Вначале домовой жутко радовался такому повороту событий, неторопливо и основательно он привел в порядок хозяйство, а потом загрустил.

Тоска, скука и одиночество сделали и без того несахарный характер Феофана еще более скверным. Надо ли говорить, что во всех бедах (и небезосновательно) он винил людей.

Вот такую поучительную историю поведал изрядно захмелевший Феофан. Изя принял историю домового близко к сердцу и время от времени порывался сходить набить морду всем Свиньиным по очереди.

Видя такие сопереживания собеседника, домовой притащил откуда-то добавку. Такой поворот событий пришелся рогатому по душе, и он едва не забыл, ради чего, собственно, сюда пришел. Однако, вспомнив в какой-то момент кулаки Илюхи, тут же собрался с силами и возобновил свою миссию.

– Слушай, Феня, так в чем проблема? Пусти нас пожить к себе и всего делов!

– Ладно, тебя со Змеем пущу, а людей нет, – насупился упрямый домовой.

– Так мы вроде как того, вместе. Давай еще по одной, – решил пойти проверенным путем Изя.

– Людей не пущу, – как попугай заладил Феофан.

– Да какие это люди! Илюха борец, мастер спорта, а Любава – вообще женщина, так что тут тоже без проблем.

Далее последовало красочное описание достоинств каждого члена их компании. Естественно, не умолчал черт и о своих скромных заслугах перед отечеством.

Как и предполагал Илюха, Изя просто уболтал старого домового, и тот сдался.

– Ладно, переночуйте пока, а там посмотрим. Но только уговор: за собой убирать, девушек не водить, алкоголь не пить... больше положенного.

Видимо, тот хотел добавить еще что-то, но Изя тут же вцепился в маленькую ручку Феофана и быстренько произнес:

– По рукам.

– По рукам, – со вздохом согласился домовой. – Так, может, позвать их?

Изя думал с минуту и отрицательно затряс головой.

– Ну их, еще успеется. Давай лучше за тебя выпьем, – с этими словами Изя на нетвердых копытах перебрался поближе к новому знакомому.

А дальше и началась именно та часть разговора, которую застали заглянувшие на огонек оставшиеся члены компании.

– Кхе, кхе, – как мы помним, корректно прервал беседу нечисти богатырь. – Не помешаем?

Домовой с Изей оторвались от выяснения смысла жизни и изо всех сил попытались сконцентрировать свои изрядно окосевшие взгляды на вошедших. Первому удалось это сделать черту.

– Знакомьтесь, это Феофан, домовой местный. Я договорился, мы здесь немного поживем.

– Только если порядок наведете, – из последних сил встрепенулся домовой.

Илюха с Любавой обвели разгромленную горницу взглядом и со вздохом согласились.

– Я же тебе говорил, они нормальные ребята, – с трудом смог выговорить Изя. – Илюха, когда молчит, вообще золотой парень, а Любава так щи готовит, что пальчики оближешь. А Мотя...

На этом Изя исчерпал все силы и, звонко стукнувшись рогом о стол, разухабисто захрапел.

* * *

– Вставайте, лежебоки, рассвело уже давно!

Эти кошмарные слова раздались часа в четыре по московскому времени, и было бы не совсем верно утверждать, что эта фраза понравилась всем обитателям «Чумных палат».

Пробуждение мужской половины компании было мрачным, причем у каждого были весьма веские причины для недовольства этим прекрасным солнечным утром.

Изю, как вы помните, вчерашние переговоры с очень дальним родственником довели до полного морального и, главное, физического истощения. Ему не то что не хотелось жить этим самым конкретным утром, а не хотелось жить вообще. Голова от подушки подниматься абсолютно отказывалась даже после призывных криков Любавы. А после повторного свиста черт искренне начал рассматривать вопрос о прекращении своего бренного существования на этой странной планете, населенной женщинами с такими пронзительными голосами.

Илюха, хотя и был лишен похмельных мук, тоже воспринял крик Соловейки без всякого энтузиазма. Просто дело было в том, что в связи со спецификой работы бывший браток никогда не просыпался раньше одиннадцати часов утра. Поэтому, глянув на золотую «Омегу», Солнцевский тихо выругался и повернулся на другой бок.

Домовой же, в свою очередь, просто кинул с полатей в Соловейку валенком и захрапел, как целая казарма в предрассветный час после ночного марш-броска.

Соловейка не удивилась такому повороту событий и проявила маленькие хитрости, причем с абсолютно индивидуальным подходом.

На табурете перед Изей откуда ни возьмись (и где только она его прячет?!) появился стакан отборного первача. Убийственный запах самогона оказался для старого черта роднее и милее любого аромата на свете. Не прошло и пары минут, как он пересмотрел свое желание покинуть бренный мир и кряхтя поднялся с лежанки.

На полати была водружена крынка парного молока с плошкой еще горячих пирогов (когда только успела?). Феофан пробурчал что-то про оглашенных баб, но тут же затих, уплетая за обе щеки угощение.

А с Илюхой коварная Злодейка обошлась еще проще. Она просто кликнула со двора Мотю, и пробуждение богатыря довершили три шершавых языка Змея.

Домовой, как ему и положено, остался почти незаметным, а вот приятели после такого пробуждения уселись за стол и за пару минут умяли завтрак с аппетитом голодных мамонтов.

Изя, немножко почувствовав себя человеком (опять каламбур) и прихлебывая душистый чай, наконец заметил своей мучительнице и спасительнице в одном милом курносеньком лице:

– Теперь я понимаю, почему тебя маменька с папенькой из дома выгнали. Спасибо, очень вкусно.

– Я сама ушла. На здоровье.

– Скажи, ты зачем нас так рано подняла? – вставил свое веское слово Илюха, скармливая под столом очередной пирожок Моте.

– Вы что, забыли, на каких условиях нас пустил жить Феофан? – спокойно заметила Соловейка и уже совсем другим тоном гаркнула на Илюху: – И перестань прикармливать Змея за столом! Сыт он, уже три миски слопал, проглот трехголовый.

Изя с Илюхой перекинулись удивленными взглядами.

– На каких еще условиях?

– Изя, если у этого беглого монаха память отшибло, так я ему быстро мозги вправлю! – раздался откуда-то из-за стены скрипучий голос домового.

Изя смачно хлопнул себя по лбу с твердым желанием показать, насколько туп его компаньон, но после такого насилия над своей многострадальной головой только жалобно застонал.

– Ах, вы в этом смысле... – протянул Илюха, что-то припоминая из предыдущего дня. – Так базара нет, все остается в силе!

– Почему базара нет? – не поняла Соловейка. – В Киеве просто тьма базаров. Один находится совсем недалеко, так что я туда уже сбегала, накупила всего. Да, Изя, я деньги у тебя взяла, ты вчера Илюхин кошель заныкал, так что я...

– Да ладно, ладно... – простонал черт. – Но чтобы в последний раз. И вообще надо рассмотреть конъюнктуру рынка, составить смету расходов, утвердить ее...

– Сейчас второй рог сломаю, – прервал Илюха умного, но уж очень 'занудного черта.

– И когда же ты все успела? – уже к Любаве обратился богатырь.

– Кто рано встает, тому Бог подает, – гордо заметила Любава. – Ну что, перекусили? Тогда в бой, покой нам только снится!

* * *

Маленький Змей Горыныч был вне человеческих разборок, поэтому, выпросив еще два пирожка от Илюхи, пирожок от Изи и половинку от конспиративной Любавы, сладко потянувшись, расположился в уголочке и стал наблюдать за происходящим. И учитывая, что умнейшее на земле создание видело людей практически насквозь, то наблюдения Моти могут оказаться для нас весьма занимательными.

После сытного и очень вкусного завтрака Любава развила бурную деятельность. Вообще этот шумный человек женского пола до сих пор оставался для Моти загадкой, даже несмотря на его удивительные способности. В этом человеке вполне мирно сосуществовали два, казалось, совершенно исключающих друг друга, характера. С одной стороны, это была домовитая купеческая дочка Любава, а с другой – взбалмошная, вспыльчивая Злодейка-Соловейка. И вот эта совершенно нелогичная девушка сейчас, активно смешивая своих два темперамента, занялась уборкой.

Рассудительная, основательная Любава знала, как привести запущенное хозяйство в порядок, а Соловейка знала, как заставить двух изрядно обленившихся мужчин помочь ей это сделать. В результате подобного гремучего коктейля весь дом встал с головы на ноги. Причем даже сварливый Феофан предпочел укрыться от буйного нрава новой хозяйки «Чумных палат».

Что удалось домовому, абсолютно не удалось Илюхе с Изей. Мотя с удовольствием рассматривал доводы и аргументы, которые выстраивали в свою защиту человек и черт. Надо признать, что подходы к возникшей черноволосой проблеме в длинном сарафане друзья собирались решать по-разному.

Изя строил свою защиту на состоянии здоровья, и данная оборона была вдребезги разнесена аргументами Любавы вроде: «Пить надо меньше!», «Вчера надо было думать!», «Неосторожный опохмел ведет к продолжению запоя!». И если точного значения этих слов Мотя не понимал, то общий смысл умный Змей уяснил вполне.

Илюха решил зайти с другой стороны: «Не мужское это дело!», «Да я последний раз пол мыл в армии!», «Давай лучше бабки заплатим, и нам тут все приведут в порядок!» Тут Мотя, кроме бабок, понял почти все, тем более, что ответ новоиспеченному богатырю был значительно более понятным:

– Да ни один нормальный человек к этому месту за версту не подойдет! Взялся за гуж, не говори, что не дюж! – И еще что-то про сомнительное, с точки зрения Змея, родство Изи и Илюхи с мужскими представителями семейства коз.

В общем, с помощью уговоров, вовремя выуженного из закромов маленького стакана самогона, улыбок, ругани и соловейского свиста в четверть силы (тут левая голова оказалась более нежной и тут же пожаловалась соседям на недомогание) буквально за несколько часов «Чумные палаты» превратились в сияющие чистотой и уютом хоромы. Причем засверкал не только дом, но и двор, и все дворовые постройки, что не могло не радовать самого Мотю, уже свившего себе небольшое гнездышко в амбаре.

Наконец Любава произнесла заветные слова:

– Ну все, готово.

Ее помощники без сил упали прямо там, где стояли до вынесения приговора.

Постонав пару минут, Илюха смог выговорить только одну фразу:

– Теперь и я знаю, почему тебя выгнали из дома.

– Я сама ушла, – уже по привычке поправила его Соловейка и пошла за сварливым домовым, чтобы тот принял работу.

Феофан появился не скоро. Вначале раздалось кряхтенье, после тихая ругань, потом появились волосатые уши, а уж потом весь домовой.

– Да разве могут люди настоящий порядок навести? – пробурчал он и начал неторопливый обход своих владений. – Небось печь-то не прочистили... Гляди-ка... Тогда углы не промыли... Странно. А петли... Надо же, не скрипят...

Этот обход можно описывать не меньше часа. Именно столько времени он занял у старого домового. За его окончанием внимательно следила только Любава. Намаявшиеся с непривычки Илюха с Изей давно спали, мирно посапывая прямо на полу, подложив соответственно руку и копыто под голову.

Наконец вредный домовой подвел итог.

– Чаво уж там, живите.

Радостный крик Соловейки разбудил спящих друзей.

– Что, за водой еще сходить? – спросонья по привычке пролепетал Илюха.

– Да мыл я там, мыл! – в таком же состоянии продирая глаза, стал отнекиваться черт.

– Ребята! Мы остаемся жить здесь! – радостно объявила девушка решение домового.

– Пока сами все не запохабите, – тут же добавил Феофан, но был услышан только Любавой и Мотей.

Потому что, получив радостное известие и поняв, что на сегодня уборка закончена, друзья опять провалились в глубокий спокойный сон.

* * *

Рассвет нового дня (как же быстро бежит время!) Илюха встретил со странным чувством тревоги. Немного порывшись в своих ощущениях, бывший борец понял, что устроенное вчера Любавой пробуждение очень напомнило ему службу в армии и старшего сержанта Нечипоренко. Этот самый старший сержант не вызывал у него абсолютно никаких положительных эмоций, и даже сейчас, много лет спустя, от мыслей об этом человеке у видавшего виды братка бежали по спине мурашки. Но на этот раз обошлось... Подъема по тревоге удалось избежать.

Любава встала с рассветом и куда-то исчезла из дома. Возвращение ее принесло с собой целый букет всяких ароматов, на появление которых пустой желудок ответил гулким урчанием. Спустя некоторое время к этому звуку прибавился похожий гул, издаваемый чревом Изи. В общем, к тому моменту, как на столе появился горячий завтрак, оба компаньона были уже на ногах.

За столом во время поглощения чудесного завтрака, к великому удивлению Илюхи, оказалось, что вся компания собралась вместе с новоиспеченным богатырем на утренний совет к князю. Аргументы вроде «меня звали одного» или «после обязательно вас познакомлю» категорически не принимались. Самое странное, что Солнцевский даже толком не мог вспомнить, когда именно он успел рассказать во всех подробностях о визите на пир и о приглашении на утренний совет. Тут в голове живо промелькнула картина, как вся его бригада завалится во всей красе во дворец, и богатырь категорически решил не допускать воплощения этого видения в жизнь.

Тут против Илюхи выступили на удивление сплоченные объединенные силы друзей-противников в виде черта, Соловейки и Моти. Да, да, даже любимый Змей не хотел провести день взаперти и примкнул к требованиям компаньонов. Под таким напором эмоций богатырю пришлось немного сдать свои позиции и позвать всех друзей с собой к княжескому кузнецу-оружейнику. Солнцевский справедливо рассудил, что Захар будет не против такого визита.

Такое предложение нашло отклик в душах друзей, и. предварительно выудив честное слово, что Илья вскорости представит их князю, через десять минут вся компания вывалилась на улицу.

* * *

Захар, между тем, уже поджидал странного богатыря с чувством хорошо выполненной работы. Заказ был готов в срок и с соответствующим для княжеской дружины качеством. Тут сказался, конечно, и тот фактор, что Илюха только обозначил желаемое и предоставил в остальном полную свободу действий. Именно эта свобода действий позволила двум профессионалам сотворить всего за день и ночь уникальное по временным меркам «сооружение». Другого слова он, как ни старился, так и не смог подобрать.

Заказчик появился даже немного раньше, чем рассчитывал кузнец. Однако явился богатырь не один, вместе с ним были молодой человек в большом картузе, черноволосая девица и маленький трехголовый Змейчик.

– Привет! – от двери кинул Илюха. – Знакомься, это Изя, Любава, а это Мотя.

Кузнец чуть наклонил голову и тоже представился:

– Захар.

– Лучший кузнец-оружейник в Киеве! – уточнил Солнцевский. – Ну как, успели?

Вместо ответа Захар провел всю компанию к небольшому столу, на котором заботливо была разложена амуниция Илюхи.

Звенящая тишина, опустившаяся на оружейную, заставила заволноваться Захара.

– Вам что, не нравится?

– Класс! – одновременно выдали вошедшие.

Мотя был абсолютно согласен с ними, и тоже высказал свое категорическое одобрение стрекотом всех трех голов.

– Уф... – облегченно вздохнул кузнец. – Наверное, стоит померить.

Илюха не торопясь, растягивая удовольствие, натянул на себя черную рокерскую куртку-косуху. Но что это была за куртка! Да при виде такой косухи удавился бы любой, мало-мальски уважающий себя байкер на всем постсоветском пространстве.

Сшитая из черной, толстой, прекрасно выделанной воловьей кожи, она была украшена затейливым узором, выполненным с ювелирным мастерством. Даже странно было, как это такие абсолютно нехудожественные компоненты одежды, как кольца и шипы, органично сочетаясь друг с другом, составляли удивительной красоты орнамент. Плечи и локти украшали шипы более внушительного размера, так что ни у кого не оставалось сомнений, что это одежда воина. Но поверх этого кожно-металлического произведения средневекового рокерского искусства оказался проклепанный православный крест во всю спину.

– Это я с намеком на твой бывший сан, – пояснил Захар.

– Да уж, тонкий намек, – хмыкнул Изя.

– По крайней мере ты не будешь у меня клянчить ее поносить, – довольным голосом парировал Илюха, с огромным удовольствием рассматривая себя в небольшом зеркале. – Эх, вспомним молодые годы! У меня, между прочим, до сих пор байк в гараже стоит.

– Что у тебя стоит? – переспросил Захар.

– Да неважно, – чуть смутился Илюха. – Главное, точно по размеру.

– Ну так, глаз наметан, – покраснев от похвалы, заметил кузнец. – Однако мы взяли на себя смелость и решили предложить тебе еще одну вещь.

Тут Захар протянул Илюхе... кожаные штаны. Солнцевский тут же выхватил их из рук мастера и, поискав глазами, отправился в небольшую каморку для примерки. Штаны, как ни странно, тоже оказались точно впору. Из примерочной ко всей честной компании вышел уже полностью упакованный Илюха.

Перед взорами публики предстал странный гибрид викинга, древнерусского воина и бандита из нью-йоркской стаи байкеров.

– Ну как? – поинтересовался богатырь.

– Вообще-то внушает, – согласился Изя.

Из его уст это было высшей похвалой.

– Думаю, это произведет настоящий шок на всю княжескую дружину, – вставил свое слово мастер.

– Кхм! – одобрительно крякнули все три головы Моти.

– Настоящий воин, – согласилась Любава с некоторой завистью в голосе.

Тут ее взгляд упал на итальянские ботинки Илюхи...

Некогда шикарная обувь за последние пару суток несколько поистрепалась и абсолютно утратила респектабельный вид. Да и с нынешним обличьем Илюхи она, мягко говоря, не сочеталась. Все заметили озадаченный взгляд Соловейки, и Изя высказал то, о чем одновременно подумали остальные:

– Обувь.

– Да, обувка не та, – согласился кузнец. – Но это мы сейчас исправим.

С этими словами он быстро вышел и вернулся уже с целым ворохом сапог. Потратив еще несколько минут, Солнцевский подобрал себе незатейливые, но весьма прочные короткие сапоги с острыми носками.