* * *

После всех этих событий Изя категорически потребовал предоставления внеочередного краткосрочного отпуска для восстановления творческого потенциала и пошатнувшегося в боях здоровья. Илюха против отпусков не был никогда, и вместе они принялись уговаривать неугомонную Соловейку. Любава, как человек воспитанный в строгости и почтении к государственной службе, была поначалу тверда и непреклонна, но под напором чертовых аргументов сдала свои позиции, и вся компания провела три незабываемых дня на берегу тихого лесного озера.

Изя ловил рыбу и к всеобщему удивлению баловал друзей то чудесной наваристой ухой, то запеченной щукой, то копченым окунем.

Илюха, словно морж, с удовольствием проводил время в воде, поражая Любаву демонстрацией разных стилей плавания. То, к чему современные люди отнеслись в лучшем случае с улыбкой, привело Соловейку в неописуемый восторг. Богатырь не раз предлагал научить ее плавать, но каждый раз Любава густо краснела и отклоняла предложения. Что поделаешь, купальников в те далекие времена еще не изобрели, а предложить организовать нудистский пляж Солнцевский не решился.

Мотя в три пасти поглощал наловленную Изей рыбу и после этого заваливался спать, неприлично храпя, опять-таки с тройным усердием. В общем, эти дни . оказались самыми прекрасными за все время знакомства членов «Дружины специального назначения».

Но все хорошее когда-то кончается, закончился и этот незапланированный уик-энд. Побросав нехитрые пожитки в повозку, вся компания отправилась в Киев.

Столица встретила уже немножко отвыкших от шума коллег гамом и суетой. Стража, стоящая у ворот, настоятельно попросила взять Змея на поводок, дабы не бесить горожан. Мотя, в попытке догнать отбывшую команду, действительно произвел небольшой разгромчик на улицах, и эмоции горожан еще не совсем улеглись, Илюха не стал обижать Змея таким обращением, а просто велел Моте не отходить от него ни на шаг.

И что интересно, пока вся компания, поскрипывая косухами, добиралась до «Чумных палат», ни один горожанин так и не решился высказать свои претензии. Так, бухтели что-то вслед, но негромко и ненавязчиво.

Дома друзья выслушали доклад вечно чем-то недовольного Феофана. За время отсутствия команды желающих посетить палаты не нашлось. Как только смахнули дорожную пыль и привели себя в порядок, прибыл гонец от Берендея с требованием немедленно явиться пред его княжеские очи.

– Наградить торопится, – пояснил Изя и нетерпеливо потер ладони. – Лично я предпочел бы наличные. Было бы золото, а что купить на него, я и сам решу.

Соловейка и Илюха только пожали плечами, мол, что будет, то и будет.

Через полчаса вся мини-дружина, включая Мотю, вошла в зал, где проводился военный совет. Все были уже на месте: и богатыри, и воевода, и представители боярской думы. Во главе, как ему и положено по статусу, восседал Берендей.

– Проходите, проходите, давно ждем, – с некоторой ехидцей встретил их князь.

– Явились не запылились, – тут же вставил свое слово Микишка из-за трона.

– Мы прибыли только с час назад, – слегка озадаченный таким приемом, пояснил Солнцевский.

– Да знаю, знаю, – буркнул Берендей. – Ну так докладывай, как съездили?

Илюха недоуменно переглянулся с коллегами. Что-то пошло не так.

– Значит, так. Сигизмунд, типа, Лазаревич признает свою ошибку, выражает глубочайшее почтение Киев-граду и возмещает неустойку. Хочу заметить, что физически урюпинский князь не пострадал, дружина его тоже практически цела.

Солнцевский закончил свою речь и подтолкнул вперед Изю. Черт сделал шаг вперед и продолжил начатое компаньоном:

– Все документы подписаны лично Сигизмундом ибн Лазаревичем в здравом уме и твердой памяти в общем-то добровольно. Договор оформлен в соответствии с действующим законодательством.

С этими словами черт положил на стол перед Берендеем свернутый кусок бересты. Князь неторопливо взял свиток, внимательно изучил, довольно кивнул и передал его боярам. Те так же внимательно прочли и даже крякнули от удивления. Что и говорить, бумажки Изя может составлять как никто лучше.

– Это все? – поинтересовался князь.

Илюха почесал затылок и добавил:

– Во время разборок особо отличилась младший богатырь «Дружины специального назначения» Любава.

– Точно, она своим героизмом обеспечила выполнение задания в кратчайшие сроки и с минимальными человеческими жертвами, – тут же дополнил Изя.

Соловейка смущенно опустила глаза, а Берендей впервые за совещание улыбнулся.

– Стоит также отметить нестандартный подход к выполнению поставленной задачи нашего самого младшего из команды, Змея Горыныча Моти, – понесло Илюху.

Однако Изя никак не хотел отставать от своего старшего коллеги и подхватил эстафетную палочку:

– Справедливости ради хочу сказать, что операция прошла настолько гладко только благодаря руководящей роли старшего богатыря Илюхи Солнцевского. Ну и, конечно, только моя природная скромность не дает мне рассказать о своем участии в данном рейде. Хотя гениальная разработка плана, виртуозное его выполнение, отвод сил с поля боя без потерь, а также безупречное тыловое снабжение дружины скажут обо мне лучше всяких слов. Короче, мы молодцы.

Все остальные члены мини-дружины, воодушевленные таким выступлением, утвердительно кивнули головами. Даже Берендей, несколько ошарашенный ораторским искусством среднего богатырского состава, немножко смягчил свою позицию.

– Да ладно, ладно. Кто же спорит, что вы молодцы? Действительно, развели Сигизмунда этого просто отлично. Тут к вам никаких претензий нет.

– А в чем есть? – искренне удивился Илюха.

Берендей нахмурил лоб, нагнал на себя побольше сердитости и начал второй акт пьесы:

– Как ты смел от моего имени брать на службу шайку разбойников?

Илюха про себя выругался, Изя страдальчески закатил глаза, а Соловейка от стыда залилась краской.

– Ты вообще соображаешь, что творишь?! Да они первой же ночью весь караван перережут! – разошелся Берендей.

– Не перережут, – решительно прервал князя Солнцевский. – Никола Питерский реально решил завязать и начать легальный бизнес.

– Он же разбойник! – взревел Берендей, а все присутствующие общим гулом выразили полную поддержку позиции правящей верхушки.

– Смею напомнить, что в нашей команде тоже присутствует бывшая разбойница, а ныне верная трону младшая богатырша Любава. Она своим примером доказала благотворное влияние государственной службы на преступный элемент, – не остался в долгу Изя.

Все присутствующие обратили свои взоры на бедную Любаву. Несчастная Соловейка, и так чувствующая себя не совсем уютно, сейчас вообще готова была провалиться сквозь землю.

– Ты говори, да не заговаривайся! – чуть замявшись, продолжил Берендей. – Нашел с кем сравнивать. Наша Любавушка...

– Наша, – поправил князя неугомонный черт.

– Не перебивай князя! Я и говорю, наша Любавушка... (голос князя преступно дрогнул), ну, в общем, это не одно и то же.

– Гарантирую, что компания «Киевский централ» будет действовать исключительно в рамках закона и приносить в казну немало денег, – отрезал Солнцевский.

Берендей не ответил, откинулся на троне и махнул рукой присутствующим, мол, типа, теперь ваша очередь. Бояре немного побухтели между собой и вынесли приговор:

– Казнить.

Микишка аж крякнул от удовольствия и с радостью потер мокрые ладошки. Глазенки дьячка засияли, а лицо расплылось в счастливой улыбке. Хочется заметить, что эта была первая его улыбка, которую увидели друзья за время знакомства.

– Люди добрые, да за что ж казнить-то? Али мы, не щадя живота своего, за общее дело, месяцами на передовой, в окопах, без горячего питания... – заверещал Изя.

– Да среди нас женщины и дети! – продолжил черт, указывая на Соловейку с Мотей.

– Какие еще мнения? – поинтересовался Берендей, в планы которого совсем не входило казнить подающую большие надежды команду.

Тем более что в ней состоит такая очаровательная девица, как Любава.

Настала очередь богатырей. Илья Муромец, Алеша Попович, Добрыня Никитич и Мартын Лихосватский, к счастью, не оказались такими жестокими. Хотя три былинных богатыря даже не потрудились скрыть искреннюю радость по поводу того, что Солнцевский со своей компанией сел в лужу.

Воевода немного посовещался с сотниками и выдал свое решение.

– Отстранить от службы до выяснения.

Выяснения чего, ребята так и не поняли, но этот приговор им понравился значительно больше. Берендей еще немного, так сказать для приличия, поморщил лоб и вынес свой вердикт:

– За превышение служебных полномочий всю «Дружину специального назначения» от службы отстранить.

Микишка на заднем плане разочарованно засопел. Видимо, такой мягкий приговор был не по душе дьячку. Уж он-то в своих грезах уже давно видел всю команду где-нибудь рядом с палачом или, на худой конец, в темнице.

– А довольствие? – тут же уточнил Изя.

– С довольствия снять, – продолжил несгибаемую линию Берендей.

Изя в очередной раз закатил глаза.

– Прошу заметить высочайшее собрание, что вы обрекаете на верную смерть от голода и холода верных сынов отчизны.

Берендей заметно вздрогнул.

– В том числе и Любаву, – добил его Изя.

– С сохранением половинного довольствия, – сдался князь. – Можете идти.

Под скрытые смешки богатырей, сдержанное неудовольствие думцев и молчаливое возмущение Микишки (в голос возмущаться на таком собрании толмачу никто бы не позволил) вся компания молча покинула зал. Так же молча вышли из терема и уже по традиции дали волю эмоциям на улице.

– Е... ..., ..., ...мать! – открыл прения Илюха. – И какая... рассказала Берендею про Николу Питерского? Я бы его своими собственными руками...

– Это вместо награды, нас с пониженным довольствием от дел отлучили! – поддержал друга Изя.

– Наверняка Микишкина работа! – хлопнул себя по лбу Изя. – Бона он как из-за трона скалился!

– Точно! Кто-то дьячку шепнул, а уж он Берендею доложил с пристрастием.

– Деревня, она и есть деревня, ничего ни от кого не скроешь. Расплодились грибники да дачники, мать их! Ну а дьяка этого при встрече своими руками придушу.

– Ребята, это Киев, а не деревня, – робко попыталась установить справедливость Соловейка. – А Микишку трогать нельзя, он на службе.

– Во-во, Киев, а как в большой деревне, – буркнул Илюха. – Я-то думал, Никола наладит бизнес, заработает честное имя, забашляет налоги, тогда Берендею и доложим.

– Держи карман шире, и у деревьев есть уши! Мы еще думаем, я дьякон уже докладывает.

– Не надо было у озера останавливаться, – напомнила о солидной задержке Любава. Но тут же себя одернула и мечтательным голосом добавила: – Хотя там было так хорошо...

При воспоминании о недавнем отдыхе все как-то успокоились и на лицах даже заиграли еле заметные улыбки. Почти до самых палат шли молча, но Илюха не выдержал первым и взвился у самых ворот:

– А чего, собственно, мы так расстроились? По-моему, все не так уж и плохо!

– Точно, – поддержал богатыря черт, – довольствие, хоть и урезанное, я стребовал, да и кубышка, какая-никакая имеется, так что с голода не помрем.

– Изя, не скромничай, – поддержала изменившийся настрой друзей Любава, – еще немного, и твоя, то есть наша, казна будет соизмерима с княжеской.

– Скажешь тоже, – засмущался повеселевший Изя. – Хотя, если сравнивать не с Киевом, а с Усть-Урюпинском...

Тут черт на некоторое время затих, предавшись самому своему любимому занятию, счету денег. Произведенные в уме подсчеты окончательно восстановили душевный покой старого Изи.

* * *

Таким образом, после трезвой оценки сложившейся ситуации друзья отнеслись к временному отстранению от службы достаточно спокойно. Ведь, по большому счету, в их жизни ничего не поменялось.

Спортивный зал, как и прежде, проходил в бюджете отдельной строкой, так что он продолжал работать на полную мощность. В оговоренное время там занималась Сусанна с Вилорием, а в остальное богатыри из дружины. Илюха чинно следил за процессом, лишь изредка корректируя действия новоиспеченных спортсменов.

И без того здоровые ратники самозабвенно тягали железо, стараясь и тут превзойти друг друга. По вечерам, как правило, проводились мини-турниры по армрестлингу. Солнцевский корректно принимал в них участие только в виде арбитра.

Кому не по душе оказалась тяжелая атлетика, могли приложить свои силы в греко-римской борьбе. Причем в ряд с огромными богатырями становилась и Любава, еле-еле достающая своим коллегам до плеча. Но теперь даже у самого отвязного балбеса из сотни Лихосватского не появлялось даже мысли посмеяться над ней. Соловейка заслужила уважение пролитым потом, свистом и кулаками. Тем более что Солнцевский часто занимался с ней индивидуально и обучил некоторым весьма специфическим приемам, направленным против мужского посягательства на девичью честь.

Богатыри, в свою очередь, научили Солнцевского вполне сносно владеть булавой. К великому удивлению Илюхи оказалось, что техника средневекового боя все-таки немного отличается от разборок с применением бейсбольных бит в далеком будущем. Бывший браток оказался способным учеником, и огромная шипастая хреновина уже вполне сносно слушалась своего владельца.

Изя использовал свободное время не менее продуктивно. Черт засел на чердаке с Феофаном и принялся экспериментировать со своим самогонным аппаратом. В дело пошли клюква, морошка, брусника, листья смородины, вишни и прочее и прочее. В результате этих экспериментов в погребе появилось весьма внушительное количество тары, до краев заполненной жидкостью разной крепости и вкуса. На период проведения творческого поиска домовой и черт даже объявили «полусухой» закон, так сказать для чистоты эксперимента. То есть потребляли произведенное исключительно для определения вкусовых качеств продукта, а не для удовольствия.

Как видите, распорядок дня в «Чумных палатах» если и изменился, то совсем ненамного. Вся команда ждала. Чего ждала, спросите вы? Так первых прибывших от границы караванов. Почему-то все были уверены, что Никола Питерский не подведет, хотя бы по причине своего звучного имени. Наконец прибывший с базара с очередной порцией ингредиентов Изя объявил всем, что по северному тракту в город прибыло аж три купеческих обоза.

– Теперь жди вызова к князю, – гордо напророчил черт.

Но Изя немного ошибся: Берендей сам заявился в палаты. Вся компания как раз плотно отужинала и собралась почаевничать за огромным самоваром.

Мотя, которого чай не интересовал как факт, получил взамен три плошки молока. Но даже это не заставило забыть его о своих непосредственных обязанностях по охране вверенного ему помещения.

Змей прислушался, втянул ноздрями воздух и недовольно запыхтел. Мол, ходят тут всякие, поесть спокойно не дают.

– Мир вашему дому! – торжественно возвестил о своем прибытии князь.

– Здравствуй, Берендей. – Илюха подошел к князю. – Не желаешь ли чайку али чего покрепче?

Князь окинул горницу лукавым взглядом и немного удивил своих богатырей.

– Чаю, пожалуй, выпью.

Изя с Илюхой переглянулись, уж не заболел ли князюшко? Берендей между тем удобно расположился на скамье, с удовольствием выпил кружку ароматного малинового чая и, отодвинув ее от себя, обратился к друзьям.

– Обозы сегодня с северного тракта прибыли.

Князь торжественно окинул взглядом присутствующих и продолжил:

– В общем, твой «Киевский централ» провез их от самой границы без сучка без задоринки. Сегодня приходили купцы, благодарили за предоставленную услугу.

Коллеги довольно переглянулись, но перебивать князя никто не захотел.

– А после явился Никола, как его там...

– Питерский, – подсказал князю Солнцевский.

– Точно, он. Так вот этот самый Питерский принес положенную казне долю.

Солнцевский довольно улыбнулся, Никола схватывает все на лету.

– Так что в связи с этим вся ваша компания полностью реабилитирована.

– С возмещением убытков? – тут же внес ясность Изя.

– Да, – решительно ответил Берендей.

Что и говорить, в те времена правители порой признавали свои ошибки.

– Питерскому я выдал соответствующую грамоту и велел внести в официальный реестр энтот «Киевский централ». Кстати, а что такое централ?

– В центре всех событий, – соврал Илюха, не моргнув глазом.

Изя, услышав такую трактовку централа, скептически хмыкнул.

– Ну а вашей команде, так сказать в благодарность за успешно выполненное задание, полагается награда.

С этими словами Берендей поставил на стол внушительного размера ларец. Из него наружу были извлечены три золотых кубка, усыпанных самоцветами. Отличались они друг от друга только размером. Самый большой, конечно, достался Илюхе, средний Изе, а малый Любаве. Коллеги с удовольствием получили кубки и принялись рассматривать награду.

– Кхе, кхе, – скромно напомнил о себе Мотя, справедливо считавший, что тоже заслужил какую-нибудь мисочку, хотя бы одну на три головы.

Берендей звонко хлопнул себя по лбу.

– Чуть было не забыл! Молодец, что напомнил.

Тут князь извлек из этого же ларца и поставил на пол перед Змеем три серебряных тазика. Да, пожалуй, именно тазика, так как назвать эти емкости мисками не поворачивался язык. Мотя счастливо улыбнулся в три пасти и ненавязчиво подвинул посудины поближе к Соловейке. Мол, неплохо было бы объесть подарок.

– Хватит с тебя на сегодня, а то лопнешь, – тут же пресекла намеки Любава. – До утра потерпишь, никуда твои тазики не денутся.

Мотя только обиженно хмыкнул, выпустил струйку пара и оттащил заслуженную награду себе в уголочек.

– И еще один, так сказать, мой личный подарок, – несколько более мечтательным голосом, чем это положено самодержцу, промурлыкал Берендей.

Словно фокусник он вытащил из ларца шикарный пуховый платок и подошел к остолбеневшей Любаве.

– Самый лучший, только вчера купцы привезли. – С этими словами Берендей встал за спиной сидящей Соловейки и томными движениями набросил платок на ее плечи.

После этого, поправляя платок, как бы невзначай князь обнял младшего богатыря своей дружины.

Соловейка, и без этого красная, как китайский флаг, от смущения пополам с возмущением пошла пунцовыми пятнами. Изя с Илюхой хотя и ожидали такого поворота событий, но до последнего надеялись, что прямого заигрывания с членом их команды Берендей себе не позволит.

Компаньоны нахмурились, шагнули вперед и...

– Ах ты, козел безрогий! Так вот ты куда зачастил!

Изя чисто инстинктивно нервно провел себе по голове и вместе со всеми присутствующими с ужасом обратил свой взор к дверям, в которых, откуда ни возьмись, появилась княгиня Агриппина Иоанновна.

– Я-то думала, он сюда самогонку трескать повадился, а он вишь куда загнул! Опять по девкам шастать вздумал!

Илюха с укоризной посмотрел на того, кто по идее должен был предупредить о появлении нового гостя – на Мотю. Несчастный Змей, увлекшись созерцанием своей личной кухонной утвари, от стыда готов был расплакаться. Он сам не понимал, как это произошло, что без его предупреждения смог кто-то проникнуть в «Чумные палаты», и только, с полным раскаяния видом пожал плечами.

Между тем буря продолжала набирать обороты.

– Тебе лет-то уж сколько, а все туда же!

– Грунечка... – робко попытался вставить слово Берендей.

– Я тебе дам Грунечка! Ни одной юбки пропустить не может, всех должен облагодетельствовать! Ишь, дворца ему уже мало, так он по всему Киеву шарить стал.

Гнев княгини был страшен. Берендей стоял перед ней, вжав голову в плечи. Судя по всему, он согласился бы в этот момент вообще провалиться сквозь землю, лишь бы только оказаться подальше от грозной супруги.

– Агриппина Иоанновна, послушайте... – попыталась вставить хоть слово несчастная Любава.

– А ты вообще помолчала бы! – Княгиня перекинула свой гнев на Соловейку. – Ну с этого кобеля что взять, всю жизнь с ним мучаюсь, а ты?

– А что я?! – уже смахивая слезы со щеки, дрожащим голосом смогла спросить Любава.

– Подцепила себе такого молодца, живешь с ним в блуде, невенчанная, а еще туда же, голос подавать!

Тут настало время втянуть головы в плечи не только князю, но и всем остальным, в том числе и Моте в тройном размере. Опасения коллег оказались ненапрасными.

Любава в момент преобразилась, слезы просохли, а в голосе зазвенели стальные нотки.

– С кем это я в блуде живу? – ледяным голосом поинтересовалась она.

– Да уж почитай весь Клев знает, что ты Илюху Солнцевского окрутила, – начала было Агриппина, но была остановлена резким голосом Любавы.

– Да как же вам не стыдно, вы же княгиня, а не базарная торговка, чтобы слухи распространять!

От такой наглости Агриппина на мгновение остолбенела, но только на мгновение.

– Да как ты смеешь на меня орать, я же княгиня!

– Вы не только княгиня, но еще и просто женщина!

– Ну и что?

– А то! Я тоже женщина и не позволю марать ни мое доброе имя, ни имя моего возлю... моего друга!

Тут Агриппина раскрыла рот, чтобы высказать дерзкой выскочке все, что о ней думает, но осеклась. Княгиня словно другими глазами посмотрела на стоящую перед ней черноволосую девушку в диковинной кожаной куртке, не побоявшуюся отстаивать свое мнение перед гей. Положа руку на сердце, это вообще был первый случай, когда кто-то вздумал перечить княгине, когда она была в гневе.

Вместо продолжения сцены Агриппина вздохнула и села за стол.

– Что, кроме чая, в этом доме ничего не водится?

Изя, первым смекнувший, в какую сторону качнулось настроение княгини, в одно мгновение водрузил на стол бутыль с вишневой наливкой.

– Чего стоишь? – обратилась Агриппина к остолбеневшей Соловейке. – Садись, в ногах правды нет.

Соловейка приняла приглашение и уселась напротив. Все остальные присутствующие решили воспользоваться паузой, чтобы улизнуть из горницы, подальше от женских разборок. И только оказавшись за внушительной дубовой дверью, все смогли вздохнуть с облегчением. Первым отошел Изя.

– Ну вы, ваше благородие, и даете, – адресовал свое неудовольствие черт Берендею.

– Не забывай, с кем разговариваешь, – буркнул в ответ князь, правда, без должной уверенности в голосе.

– А я и не забываю. Вы сейчас выступаете в роли мужчины, а не князя, – осадил собеседника черт.

– Как будто князь не мужчина.

– Князь прежде всего должен быть мудрым правителем, а уж потом, в свободное от основного рабочего времени, мужчиной.

– Так вроде рабочий день уже кончился... – начал было Берендей, но в разговор вступил уже немного отошедший от услышанного Илюха.

– Слышь, Берендей, давай разрулим ситуацию по-хорошему. Ты оставляешь Любаню в покое, а я... А я, типа, продолжаю служить тебе верой и правдой.

– Мы, – уточнил Изя.

– Точно, мы, – поправился богатырь. – Ну а если еще раз рядом с ней возникнешь, то я...

– Мы, – опять уточнил Изя.

– А то мы тебя... – поправился Солнцевский и начал подбирать слово покультурнее, дабы не шокировать царственную особу.

– Вы что-то сегодня совсем обнаглели, – не стал дожидаться завершения этого процесса Берендей. – Я же как-никак самодержец, могу и казнить за такие слова.

– Не казнишь, – однозначно парировал Изя.

– Это почему это? – изумился князь.

– Потому что, когда вокруг нет ни одной юбки, ты действительно становишься мудрым. А наша «Дружина специального назначения» тебе еще пригодится.

Берендей почесал затылок, поразмыслил и улыбнулся в свою густую бороду.

– Ладно, проехали, – наконец подвел черту под всей историей князь, – будем считать, что ничего не было. Договорились?

Вместо ответа друзья просто кивнули головами.

– Только, чур, никому не рассказывать, что здесь было, – спохватился Берендей.

– Мы что, без понятия, что ли? Конечно, ничего не было, – подтвердил лояльность действующему правителю Илюха.

Мужчины пожали друг другу руки, и недоразумение оказалось исчерпанным. Вся компания уселась на широкую скамью и стала прислушиваться к тому, что происходило за дверью. Оттуда время от времени доносились какие-то звуки, но ничего членораздельного разобрать так и не удалось.

Немного поерзав на скамье, Илюха резко поднялся, подошел к закрытой двери и прислушался.

– Как вы думаете, там все в порядке?

– Будем надеяться, – философски заметил Берендей, но тут же добавил: – Хотя у меня Груня, когда в гневе, то очень даже несдержанна.

– Значит, общий язык они найдут, – заметил Изя.

Илюха пометался немного по комнате и опять остановился напротив закрытой двери. Помаявшись еще чуть-чуть, он наконец решился предложить остальным в общем-то нехитрую мысль.

– Интересно, о чем они говорят, может, в щелочку послушать?

– Мне, князю, такое предлагать! Да ты в своем уме? – взвился Берендей.

– Можно подумать, тебе не хочется узнать, что там происходит, – огрызнулся Илюха и обиженно вернулся на свое место.

Князь, которого также раздирало на части любопытство, последовал примеру Солнцевского, надулся и принялся тщательным образом изучать трещину в полу.

Изя, глядя на такой детский сад, решил взять ситуацию в свои руки.

– Подслушивать, конечно, плохо, что и говорить, – издалека начал черт. – Однако в данном конкретном случае разговор идет о здоровье... Да что там здоровье, даже о самой жизни нашей несравненной княгини Агриппины свет Иоанновны. В пылу разговора наши девочки могут натворить такого, что потом всем нам вовек не расхлебать. Отсюда вывод – получение информации о ходе беседы коронованной особы не признак любопытства, а исключительно проявление заботы о ее здоровье и о здоровье младшего богатыря дружины.

– Ну если проявление заботы... – протянул князь, – тогда конечно. Чур, я первый слушаю!

– Вот еще, это мое предложение, – не захотел уступать Илюха.

– Я же князь! – начал тихо сатанеть Берендей.

– Тебе по должности не положено у двери подслушивать, – парировал Солнцевский.

Видя, как на его глазах опять разгорается словесная перепалка, Изя про себя витиевато выругался.

– Кто сказал, что нужно слушать под дверью? – остудил пыл спорщиков черт.

– А как еще? – удивился Берендей.

– Жучков же еще не изобрели, – подхватил Илюха.

– Я таки с вас угораю, что бы вы без старого Изи делали? – буркнул черт и отправился вон из комнаты.

Несколько озадаченные таким поворотом событий Берендей с Илюхой последовали за однорогим. К их удивлению, Изя не пошел во двор (чтобы подслушать, то есть проконтролировать разговор под окном), а поднялся по лестнице на чердак. Там, как я уже говорил, у Изи была изрядно разросшаяся лаборатория. Берендей при ее виде аж рот раскрыл от восторга, однако быстро собрался и взял себя в руки.

Чердак был довольно внушительных размеров, а в центре проходила огромная печная труба. Именно к ней и направился черт, через мгновение он аккуратно вынул из трубы один из кирпичей и поманил князя с богатырем.

– Это что? – еле слышным шепотом поинтересовался богатырь.

– Да так, маленькая хитрость, Феофан показал. Кстати, можешь говорить нормально, они нас не услышат.

– А мы их? – тут же спросил нетерпеливый Берендей.

Вместо ответа черт приложил ухо к образовавшейся нише. Слышно было не очень хорошо, но достаточно, чтобы разбирать, о чем идет разговор.

А разговор оказался очень занимательным. Первое напряжение в общении осталось позади, и беседа шла уже не с позиции княгиня – младший богатырь, а просто женщины с женщиной. Тут, наверное, сыграла свою роль наливка, предусмотрительно оставленная Изей.

– Так значит, ты на меня не обижаешься? – в голосе Агриппины зазвучали мягкие, материнские нотки.