Рюрик

      - Дозорные посты Белоозера не дремлют! - тихо предупредил князь рарогов своего друга.
      Дагар нахмурился:
      - Так и должно быть! - пробурчал он и насторожился.
      - Кто такие будя? - закричал первый дозорный на словенском, наугад, языке, когда постовая ладейка поравнялась с Рюриковой ладьей.
      - Глава ладожской дружины прибыл навестить брата Сигура, главу белоозерской дружины! - громко ответил Рюрик.
      - У нас... не живеть глава дружины Сигур, - с тру-дом выговорил тяжелое имя весянин, неуверенно обернувшись на второго дозорного. Работники на веслах, два крепких молодых весянина, подняли весла и прислушались к разговору.
      - Как "не живеть"! - воскликнули в один голос Рюрик и Дагар.
      - Не, главу дружины мы имам, но кличем мы яго не Сегуном, - ошибся в имени дозорный, - а Синеусом, - по складам, нараспев произнес он.
      Рюрик облегченно перевел дух, а Дагар возмутился:.
      - При рождении он получил имя Сигур! И никто не имеет права менять его! Почему вы его кличете по-другому?
      - А он чевой-то инакоголовый ходит, - засмеялся дозорный, - ну мы его... и... - И он опять засмеялся.
      Рюрик с Дагаром и хмурились, и невольно улыбались, наблюдая за смешливыми дозорными.
      - А сколь вас идет ко брату Синеусу? - просмеявшись, спросил дозорный.
      - Все свои! - хмуро отрезал Рюрик. - С каких пор-своих охранителей допрашивать стали? Или до вас не дошел указ Гостомысла? Показывай, где надо встать ладьям, и отведи меня к тому, кто научил тебя задавать такие вопросы! - гневно проговорил Рюрик.
      - Ишь, расшумелся, варяже! - беззлобно проворчал весянин, нисколько не испугавшись натиска Рюрика. - Ты на кого шумишь? Уплыву вот ко соби на пост. и ищи до завтрева, где встати твоим ладьям.
      - Я тебе "уплыву"! Сейчас дам команду взять тебя; на борт - по-другому смеяться будешь! - прикрикнул Рюрик, не улыбаясь. Он махнул рукой, и из узких щелей его ладьи осторожно высунулись два огромных крюка, которые медленно стали спускаться до уровня дозорной ладьи.
      - Но-но, леший! Ты што? -Оба дозорных и два работника на веслах стали отбиваться от крюков, но бесполезно: те плавно поддели ладейку и аккуратно приподняли ее прямо над верхним помостом Рюриковой ладьи.
      Дагар скомандовал, и возле висевшей на крюках дозорной ладейки оказалась деревянная лестница.
      Дозорные оглядели лестницу и не шелохнулись.
      - Выходите по очереди и с ладом! - настойчиво попросил меченосец.
      - Никакого череда, никакого лада! - разгневался первый дозорный. Никуды из своей ладенки не выйду! - закричал он.
      Остальные весяне хмуро молчали.
      - Приставить к ним охрану! - приказал Рюрик. Десять дружинников мгновенно окружили висячую ладейку.
      - Дагар, дай команду второй и третьей ладьям очистить пристань, грозно приказал Рюрик.
      И только Дагар хотел приступить к исполнению княжеского наказа, как дозорный с ладейки закричал:
      - Ты што, во своем уме? Дагар остановился.
      - Помчался, как ошалелый, сигнал давати! Вы же такеми крюками нам всю пристань разворочаете, а делать-то ее ведаете как?! - хмуро спросил дозорный. Он явно не знал, как быть, и беспрестанно морщил лоб.
      - Ну? - Рюрик так глянул на него, что тот в сердцах рукой махнул. Говорить будешь?
      - А пошто в молчанку играть, чаю, ты нам не чужой! - крикнул весянин, еще сильнее сморщил лоб и поднялся со скамьи.
      - Говорить буду один. Сих не пытайте! - хрипло проговорил он и медленно спустился по лестнице. Рюрик, Дагар и белоозерец прошли в клеть, расположенную в кормовой части ладьи. Клеть была тесноватой, но на неудобство никто не обратил внимания. Рюрик сел первый на один из трех складных табуретов, остальные молча последовали его примеру.
      - Где Сигур? Где его дом? - спросил он дозорного.
      - Да недалече от пристани, - хмуро ответил тот.
      - Что тут было? - наугад прощупывал Рюрик весянина.
      - Да ничего, - отведя глаза в сторону, вяло проговорил тот.
      - Как "ничего"?! Отвечай, что ведаешь! - закричал Рюрик. - Время вздумал тянуть! Так я тебе...
      - Не шуми, - беззлобно успокоил князя белоозерец. - Я много не ведаю, сам должен сие понимати. Я - Дозорный, и все. Вижу только, кто ко дому идеть, а зачем - сие кто как молвить. А молва - сам ведаешь, какою бываеть...
      - Короче! - оборвал его Рюрик. - Кто бывал у Сигура и чем ему угрожал?
      - Разные бывали, - медленно протянул весянин.
      - А именно?
      - И от Гостомысла были, от кривичей, от Вадима бывали, от Трувора, хмуря красное обветренное лицо, медленно тянул дозорный,
      - От кого, от кого? - переспросил Рюрик, не поняв или не узнав последнего имени.
      - От Трувора, что ли? - растерялся от недоумения князя весянин.
      - Да кто это?
      - Брат Синеуса, - еще больше растерялся белоозерец. - А значит, и твой брат...
      - Триар! - догадались Дагар с Рюриком. - И этому сменили имя! Почему?
      - Да больно быстрый, како ты, - не улыбаясь, объяснил дозорный. - Да еще с какою-то трубою приехал, поохотиться со братцем во наших лесах: видать, на диво поохотилися, и давай трубити на все селение! Ну, мы его Трувором и нарекли да, видать, в самый корень и попали.
      Рюрик с Дагаром переглянулись и ничего не ответили. Рассказывать о своих привычках и обычаях не было никакого желания.
      - Дале! - хмуро потребовал Рюрик.
      - Ну, и от других словен бывали, всех ужо не помню, - искренне сознался дозорный.
      - Чего же им всем от него надо было? - удивился князь и переглянулся с Дагаром: к ним в Ладогу такого обилия гостей не жаловало.
      - Как чего! - не поверил их недоумению весянин. - Машину!
      - Триару-то? - удивился опять Рюрик с меченосцем.
      - А, этому-то? Да этого, чаю, то же ждет, что и Синеуса... совет нужон, чаю, был, - неловко объяснил дозорный.
      Рюрик с Дагаром опять переглянулись.
      - Что ты сказал? - переспросили они.
      - Что-что! - пробурчал весянин и раздраженно пояснил: - Чаю, совет держали браты опосля охоты, како им быти дале!
      - Когда это было?
      - Да еще зимою начальною, како снегов напушило, так он и прибыл.
      - А от Гостомысла? - спросил Дагар.
      - А от сего ране были, сразу по осени, яко расселилися варязи.
      - Чего они хотели от Сигура? - зло спросил Рюрик.
      - Молва глаголеть, машина какая-то у него есть, вот и...
      - Ясно, - сказал Рюрик и вскочил. - Ты когда видел Сигура в последний раз? - спросил он белоозерца.
      - Три дня назад, сие точно, - ответил хмуро весянин и опять сморщил лоб.
      - А кто был у него из последних гостей? - резко спросил Рюрик.
      - Сам Вадим, а потом его люди...
      - Когда?! - вскипел князь, перебив славянина.
      - Да што ты все кричишь? - возмутился тот. - Али што произошло? спросил он и растерянно добавил: - Не должно бы ишо... Я бы ведал...
      - Откуда! - возмутился Рюрик, встал, отшвырнул ногой табурет и прошелся по узкой клети. - Чьи ладьи на пристани? - грозно спросил он весянина.
      - Да сии с торгом! - миролюбиво протянул тот и махнул рукой. - Воев туто нету, - заверил он и проговорил: - Вадим был седмицы две назад. Ушедши ни с чем. Синеуса я после него видал. Правда, он яко сам не свой был. Затворился ото всех, никуды и не выходил... - словоохотливо выкладывал дозорный, потом замолчал, но вскоре вдруг добро добавил: - Ну, сие не диво. По-перво они все затворившись сидели. Потом понемногу стали нос показывати. И вот три дня назад я видал его... - как бы рассуждал сам с собою белоозерец.
      - Где его дом? - оборвал князь весянина.
      - Да с поприща [Поприще (слав.) - мера длины у славян, равная 1000 шагам, то есть 500 м] два от пристани по прямой дорозе, - пояснил он.
      - Которая сторона берега крепче: где коней можно вывести? - пояснил Рюрик.
      - Левая, она глинистая... Настил имаете свой? - еще медленнее, чем прежде, спросил весянин.
      - Да, - отрывисто ответил Рюрик, почувствовав растерянность весянина.
      - Приготовился однако же! - удивленно, но тихо воскликнул дозорный. Неужто беду чуешь?
      - Да, - ответил как отрезал князь и приказал: - Пойдешь с нами до его дома. Пристань закрой. Дозорный, пожав плечами, кивнул головой.
      - Дагар, дай команду всем ладьям обойти пристань с левойстороны. После высадки настил поднять! - приказал Рюрик и обратился к дозорному: - Как тебя кликают?
      - Добрило, - глухо назвался тот.
      - Отправляйся к дозорным и прикажи им не отходить от пристани, - грозно приказал Рюрик и добавил: - Да предупреди, чтоб не шумели, а то всех на ноги поднимут!
      - Чего людей тревожити напрасно? - удивился Добрило, перебив князя: - Я тобе глаголю, нету здесь Вадима. Ести только дружина Синеуса. Своих, что ли, боитися? - искренне возмутился весянин.
      Рюрик вгляделся в его лицо и, поддавшись чутью, поверил в его искренность.
      - Ладно, - тихо проговорил он. - Все равно будешь с нами до конца.
      - Ежели пойму, что надо, то буду, - просто сказал Добрило, - а так - не неволь.
      - Хватит! - прикрикнул на него Рюрик. - Будешь при мне, коли не хочешь с нами! Дагар, за дело!
      Знатный меченосец вышел из клети и приказал своему дозорному просигналить команду князя. Князь взмахнул рукой, и дозорная ладейка была осторожно спущена на воду. Все сразу зашевелились, задвигались. Дружно подняли весла, и струги Рюрика уверенно повернули влево.
      Через четверть часа ладьи рарогов-русичей благополучно пристали к берегу, и Дагар стал командовать выгрузкой дружины. Несуетливо, умело и быстро выгрузили крепежный настил, которым ловко, с помощью деревянных кольев, обшили узкую полоску крутого берега.
      Добрило, наблюдая за ладными действиями варягов, дивился их находчивости и сметливости. Без лишних слов и вздохов, без оглядки на небеса и ветер дружинники четко выполняли свои обязанности. Но вот настил укреплен, и меченосец дал команду вывести триста всадников: сотню варягов оставили для охраны Эфанды и судов. Молча выводили ратники своих коней, осторожно поднимались с ними на незнакомый берег и выстраивались в боевые тройки.
      Вскоре варяжская дружина, возглавляемая Рюриком и Дагаром, направилась галопом к жилищу главы белоозерской дружины. Весяне провожали ее удивленными взглядами и усмешками.
      И тут закружились над головами воинов стаи воронов и закаркали что есть духу.
      Рюрик покорно слушал суетливые птичьи предсказания и ничего не говорил. Дагар нахмурился, наблюдая за налетом воронья, но, посмотрев на князя, тоже смолчал. Он давно уже понял: подбадривать надо только тогда, когда об этом просят глаза друга, пустыми словами не следует бередить душу ни себе, ни другим. Добрило же не сдержался, когда один из воронов особенно низко пролетал над его головой и протяжно каркнул...
      - Тьфу ты, дьявол, лети во свое гнездо, чего душу наизнанку выворачиваешь!
      Вороны покружили еще немного над головами всадников, осуждающе, как им показалось, помахали крылами и, мелькнув на прощание черными шеями, исчезли в придорожном чуть зеленеющем уже лесу. Весна властвовала кругом: широко разлились лужи, звонко щебетали птицы и тепло пригревало солнце.
      - Вон, за поворотом, и его дом, - хриплым голосом оповестил Добрило.
      Рюрик с Дагаром посмотрели в сторону, указанную весянином, и через некоторое время разглядели небольшое деревянное строение, огороженное бревенчатым частоколом.
      - Его дом отдельно от других стоит? - спросил Рюрик.
      - Да. Остальная дружина живеть чуть поодаль, - объяснил Добрило.
      - В скольких поприщах? - подозрительно уточнил Рюрик. - Знаю я ваши "поодаль".
      - В поприщах двух буде, - пробурчал весянин, чуя, что его слова все до единого будут проверены и мутить воду зря не следует.
      Рюрик с Дагаром ахнули.
      Добрило пожал плечами:
      - А я здесь при чем! Решал совет старейшин да общинное вече Белоозера. С них и спрошайте.
      - Спросим, коли надо будет, - недобро ответил Рюрик и хлестнул коня. Конь тряхнул головой и рванул вперед...
      Достигнув ворот двора Сигурова дома, Рюрик вынул меч и с силой ударил им несколько раз по закрытой калитке.
      Никто не отозвался.
      Рюрик закричал:
      - Эй, кто здесь есть, отзовитесь! Сигур! Это я, Рюрик! Сигур! Брат мой! - отчаянно звал он, но на дворе было тихо.
      Подъехали Дагар, Добрило, а за ними и- остальные ратники.
      - Молчат? - спросил Дагар скорее самого себя, чем князя.
      - Молчат... - в раздумье ответил Рюрик.
      - Окружить частокол! - приказал меченосец, не обращая внимания на фырканье и тревожное ржание коней.
      - Лестницу! - потребовал он и приготовился первым перелезть через частокол.
      - Первым полезу я! - предложил Добрило, но не успел он сделать и несколько шагов, как раздался шум, топот, и на дороге, ведущей из Белоозера, показались всадники, мчавшиеся прямо к дому Сигура.
      - Кто это? - спросил Дагар и вынул меч. Ратники последовали его примеру.
      - Добрило, кто это? - крикнул Рюрик и взмахом меча приказал воинам скрыться за частоколом.
      Дружинники поспешно выполнили указания князя и притаились за изгородью. На виду, у калитки, остался только Добрило; лестницы возле него как не бывало.
      Прибывшие всадники осадили коней и спешились.
      - Дозорный пристани? - удивленно и, как показалось варягам, довольно добродушно воскликнули они. - Ты что тут делаешь?
      Рюрик удивился, заслышав словенскую речь, и обрадовался: легче будет общаться. Он тревожно вслушался в фырканье коней и затаился. "Интересно, а как ведут себя кони словен?" - подумал он и прислушался к разговору дозорного с белоозерцами.
      Добрило растерянно развел руками.
      - Пытаюсь достучаться до Синеуса, а он что-то не отвечает, не отворяет, - глухо проговорил он и взмахнул рукой, отгоняя стаю черных жирных мух, вылетевших со двора дома Сигура.
      - И нам нужен Синеус. У нас к нему просьба от городской общины, ответил старший дозорный, усмиряя своего пегого скакуна и удивленно оглядываясь на коней своих спутников: животные били копытами и упрямо отворачивали морды от ворот варяжского дома. Добрило перевел дух и решился:
      - Рюрик, выходи! Это дозор городской общины! Их всего дюжина!
      Рюрик появился, как был, на коне, в полной боевой готовности. Вслед за ними выехали из-за частокола остальные ратники-варяги.
      - Я Рюрик! Глава ладожской дружины! - быстро назвался князь, слегка склонив голову перед белоозерскими охранниками.
      Дозорные поклонились ему, еще ничего не понимая, но подозрительно вглядывались в полное боевое оснащение варягов-русов.
      - По просьбе брата моего Сигура пришел к нему, а он затворился и не хочет или не может открыть,- объяснил Рюрик появление свое и своей дружины. - Побудьте при нас. Мы откроем ворота его двора сами, - проговорил он мрачно и сразу приступил к делу.
      Дозорные молча посторонились и с любопытством и тревогой стали ожидать конца поразившего их происшествия.
      Вновь возле калитки появилась лестница, и Добрило полез по ней, пряча волнение.
      Достигнув верха частокола и заглянув во двор дома, он ахнул.
      - Рюрик, здесь было целое побоище! - глухо вос< кликнул он.
      - Держи вторую лестницу. Есть где ее поставить с той стороны? - мрачно спросил князь.
      - Есть, - тихо ответил дозорный. Осторожно установив лестницу с внутренней стороны частокола, он молча перелез по ней и быстро отворил ворота.
      Рюрик ринулся вперед и на мгновение застыл в ужасе: запах смерти его преследовал давно, еще с тех пор, когда встречный ветер нагнал стаю каркающих воронов, но он промолчал и никому ничего не говорил. При приближении же к дому Сигура запах усилился; мухи, нагло жужжа, жадно летели прямо за частокол, кони фыркали, отворачивали морды от ворот, били копытами о землю и храпели. Все это настораживало, но не студило кровь. Картина же побоища повергла его в ужас. Он слез с коня, выпустил из рук поводья, снял шлем, отстегнул секиров пояс и ослабил кольчугу. Жадно глотнув воздух, донесенный свежим ветром со стороны восточного леса, и откинув длинную прядь светлых волос за спину, князь мутным взором оглядел маленький двор - поле страшной брани.
      Весь двор Сигурова дома был устлан трупами, над которыми кружилось множество черных жирных мух. Окровавленные секиры и мечи торчали прямо в телах убитых. Одежда почти на всех воинах, погибших от беспощадной брани, была разодрана в клочья.
      - Боги! Неужели все это из-за какой-то машины! - со стоном проговорил Рюрик. - Дагар, ты что-нибудь можешь понять?
      Дагар вглядывался в лица убитых, отыскивая среди них Сигура.
      - Никакая машина не стоит таких жертв, - тихо ответил он. - Где же Сигур? - мрачно спросил военачальник рарогов скорее самого себя, чем князя.
      - Да, я его тоже не вижу, - отозвался Рюрик и, чуть подумав, попросил: - Займись сожжением трупов и пошли кого-нибудь за остальной дружиной... - Рюрик не договорил, но Дагар и без того понял, что речь идет. об остатках Сигуровой дружины. - А Сигур, наверное, там, - князь махнул рукой в сторону дома, на крыльце которого лежала убитая женщина, накрыв своим телом ребенка. Рюрик рванулся к ним. Осторожно перевернув женщину, он узнал в ней жену Сигура и заглянул в лицо ребенка: сын Сигура Рагнар тоже был мертв. "...Одежда на обоих легкая, без мехов... Неужели ночью?.. мрачно раздумывал Рюрик, стоя над трупами родичей. - Да за что же вас так? Какой бес вселился в души врагов ваших? За что?.. За что так покарали вас небеса?" - Рюрик не замечал, что слезы текут по его щекам. Он еще раз оглядел двор и, не найдя Сигура, молча поднялся по лестнице в дом.
      Добрило и двое дозорных из Белоозера последовали за ним. Дверь в дом была отворена, но переступить порог оказалось нелегко: прямо возле входа в длинный коридор на бревенчатом полу лежали два трупа. Рюрик вгляделся в их лица и не узнал.
      - Се люди Вадима, - дознался Добрило. - Я видел его с ними в последний приезд, - глухо проговорил он И осекся.
      Рюрик смолчал. Добрило перевел взгляд на белоозерцев и виновато пожал плечами.
      Городские дозорные вынесли трупы во двор, откуда уже большая часть убитых была вынесена на костровую поляну.
      - Что здесь было? - удивленно произнес наконец первый из них.
      - А кто ведает?! - развел руками второй. - Мертвые не молвят, гадай да думы разбирай, вон сколь дум, вон сколь голов полегло! - быстро проговорил он и поспешил подняться по лестнице, где бледный Рюрик тихо разговаривал с Добрилой. Они уже побывали в самом доме, обошли все его клети, но никого больше не обнаружили.
      - Ты что хошь думай, князь заморский, а я те одно буду молвити, хриплым голосом, срываясь и переходя на шепот, взволнованно говорил Добрило, - дело се вышло из-за машины. Ба! Да она по ту сторону стояла! вдруг вспомнил он, бросился бегом с крыльца и опрометью побежал за дом.
      Рюрик и дозорные последовали за ним. Повернув за угол дома, они увидели обломки метательной машины, на которых лежали изуродованные трупы Сигура, двух его дружинников и пятерых не известных никому людей. Тело Сигура было обезглавлено, голова предводителя белоозерской дружины валялась возле расколотой ударной площадки машины. Земля была взрыта, местами опалена... "Да, бой шел ночью", - в отчаянии решил князь и не смог сделать ни шагу: сильная рвота, какая еще ни разу не схватывала его, скрутила вдруг все мышцы живота и вытягивала внутренности наружу...
      Оповещенный Добрилой Дагар поспешил на помощь князю и онемел: светловолосый Рюрик стал седым...
      А вечером, после того как был насыпан курган на месте сожжения убитых, Рюрик собрал у костра остатки Сигуровой дружины. Он сурово заявил им:
      - Люди этой земли поделены надвое: одни хотят покоя и нашей защиты, другие ищут ссор и разбоя. Как старший брат я предлагаю вам вступить в мою дружину и отправиться вместе со мной в Ладогу. Лес там есть, жилье построим и в обиду себя давать не будем. Белоозеро же пусть охраняет новгородский князь Вадим!
      Дружинники услышали то, что хотели услышать от князя: в обиду давать себя не будем! Вот главное, что толкнуло всех на единодушную клятву. Воины встали, вынули мечи, взметнули их к огню, затем вскинули руки, обращаясь к луне, и хмуро проговорили:
      - Клянемся огнем и мечом служить князю Рюрику!
      - Клянемся!
      - Да будет так!
      ТРИАР УБИТ
      Все это горестное лето Рюрик усиленно расширял поселение своей обновленной дружины и старался не горячить голову гибелью Сигура. Все дни и ночи он старался думать о том, что восемьсот новых воинов надо обеспечить и жильем и пищей, а это не только рыба и дичь. Это и хлеб.
      Беспокоили его и общинники Ладожья, которые поначалу долго приглядывались к пришельцам и сторонились их. Но в последнее время ладожане чаще замедляли шаги возле их жилищ, чаще обращали внимание на их упорство, терпение и трудолюбие.
      Не оставались равнодушными к робким знакам внимания ладожан и варяги.
      Поначалу подолгу простаивали они у невысокого забора поселения, приглядываясь друг к другу. Затем между ними начали завязываться разговоры. С трудом запоминались-заучивались диковинные слова: для одних рарожско-русские, для других - местные словенские. А когда пришла нелегкая пора подсечья, рароги без приглашения пришли подсоблять словенам и не чурались самой тяжелой работы: корчевали пни, оттаскивали стволы деревьев, готовили поля под озимые. Общинники хмурились, обижались, что пришельцы считают их немощными, но в душе уже смиряли свой норов. Заметно же затихли ладожане после белоозерского события. Убийство Сигура никого из них не удивило, но вот поведение Рюрика изумило всех.
      - Ну-ка подумай, силу взяше с собой, а беду дальше себе не пустише! молвили они друг другу. - А наши бы... да-а-вно ся извели... Да еще бы норманны-белоголовые подсобили...
      К концу этого тяжелого лета дружинники и жители маленькой Ладоги уже знали друг друга в лицо и при встречах почти всегда кланялись.
      И только викинги не хотели замечать пришельцев-рарогов.
      Рюрик был в сомнении. Он и радовался тому, что между его людьми и словенами установились добрые отношения, и боялся этого. Убийство Сигура подействовало на его душу, как соль на рану, и князь мучил себя вопросами: "Что нужно в поселении словенам? Чего они вынюхивают? Чего еще готовят? И кем они станут - друзьями или врагами?.."
      Но каждый раз, как только он чувствовал очередной прилив злости, он останавливал себя. Озадаченно-молчаливые лица и проникновенно-сочувственные взгляды ладожан вызывали в нем и жалость, и ту сиротливую тоску, которой он так боялся, считая ее предвестницей неминуемого горя. И он старался освободиться от этой тоски, старался гнать из души жалость и к себе, и к ладожанам. У кого из богов просить терпения и защиты? Кто из них сейчас ближе к нему, рарожскому риксу? Помоги, Святовит! Помоги, Радогост! Защити, Перун!.. А может, Руцинин Христос?.. А может, всему виной его смута?..
      Рюрик вдруг вспомнил ответ отца на свой вопрос:. "Кого из богов надо выше всех почитать?" - и свое потрясение отцовским заветом: "...Я бы очень хотел крикнуть тебе, сын, звонко и убедительно: "Почитай Перуна и Святовита", - но не могу забыть совет деда Бэрина:. "Не держи возле себя того бога, который уже однажды помог тебе..." Что же до богов, сын, общайся почаще со жрецами, они ведают их тайны. А жизнь, как и боги, улыбается только смелым!.." - "Что ж, время, время и только время должно смирить душу, - хмуро думал Рюрик и успокаивал себя одной мыслью: - Придет час, и все увидят, кто есть кто".
      Дружинники хмурились, видя странное терпение князя, но понимали, что нынче по-другому нельзя.
      Но вот настала осень, и дружинникам-рарогам впервые добросовестно выделили долю урожая. Счастливые и неуверенные, веселые и грустные варяги разносили в льняных холщовых мешках зерно по домам, и каждый про себя признал мудрость своего князя: сила-то силой, а добро - добром!
      А Рюрик решил в конце месяца серпеня побывать у Олафа с Унжей в Полоцке да у Триара в Изборске и поведать им свою печаль о Сигуре...
      * * *
      ...Унжа плакала. Вдова Верцина так любила весь род Соколов-рарогов, что не могла представить себе смерть кого-то из них. А потеря такого умницы, как Сигур, потрясла ее и напугала. Олаф горячился. Проклинал Гостомысла, разъединившего рарогов, и учуял хитрый расчет Вадима Храброго. Осудил Рюрика за медлительность и осторожность.
      Рюрик терпеливо снес несказанный гнев брата своей любимой жены и молчаливые слезы вдовы, затем просил, умолял и наконец наказал не впускать обиду глубоко, хоть и большое постигло всех горе; самим - сторониться всяких ссор и, самое главное, себя беречь...
      ...Сорокалетний Триар, высокий, светловолосый, ясноглазый и подвижный, в традиционно красной рарожской одежде, быстро ходил по узкой длинной гридне и кричал:
      - Так им нужна машина! Пусть сделают ее сами! В ней вся моя сила, хитрость, ловкость! Нет, я им не стану показывать ее умение и действие! Пусть сами! Да-да, сами попробуют ее сделать! Я двадцать лет ломал голову над ней, с тех пор как увидел ее у греков! А греки, сам знаешь, как выдают свои боевые секреты! Ты же понимаешь, что я без машины - ничто! Ты - князь, полководец, тебе можно быть и добрым порой, а мне нельзя! Я только раб своей машины! - с горечью сознался он и тут же тихо, но упрямо заявил: - Нет! Нет!, Нет! Я не выдам им секрет ее действия! Да они и не станут бить поклоны за нее! - вдруг мрачно заметил он и с ужасом в глазах добавил: - Убьют, как Сигура, и все!
      Рюрик, сидевший сгорбленным, вздрогнул. - Опомнись, Триар! - прошептал он." Решиться на... - Он запнулся на словах "твое убийство", но брат понял его и кивнул головой: "Продолжай".
      Рюрик вобрал голову в плечи и глухо произнес:
      - Я не знаю, это же заговор какой-то... Против него надо осторожно идти!
      - Как? - вскричал Триар и уставился на Рюрика. Но князь и сам не знал, как надо действовать. Он так и не встретился с Гостомыслом для разговора об убийстве Сигура: новгородский посадник куда-то уехал за день до приезда князя русичей, хотя и знал, что гости будут.
      Рюрик пошел было к новгородскому князю, но тот неожиданно уплыл куда-то с торгом. Неделю томился в ожидании предводитель ладожской дружины в маленьком туманном бревенчатом Новгороде, простудился там, проводя ночи у костра под открытым небом, да так ни с чем и вернулся. Понял: пока он ничего не добьется. Необходимо сохранить все свои силы, все дружины и еще запастись терпением.
      Выслушав и поняв брата, он сказал только одно:
      - Будь осторожен! Ведь мы в чужой земле!
      - И осторожность вряд ли поможет! - удрученно ответил Триар, словно ведая свой конец...
      Это была их последняя встреча. А в начале осени, разукрасившей все вокруг пестрыми красками, дозорные с Ладожской пристани прибыли к Рюрику и угрюмо доложили:
      - В Изборске убит Триар. Кривичи и словене безмолвствуют.
      У Рюрика ноги подкосились. Он опустился на ступеньки крыльца и низко склонил голову.
      Дворовые разбежались по углам, шепча новую грозную весть.
      Дозорные молча ждали указаний.
      - Приготовьте двадцать ладей, - тихо приказал Рюрик, не поднимаясь с крыльца. - На рассвете отплываем...
      Весь путь из Ладоги до Изборска был водным: если плыть вниз по Волхову, а затем войти в озеро Нева, круто взять влево и плыть до могущественной реки Невы, преодолеть ее, а потом, войдя в Варяжское море, держаться его южного побережья, найти исток реки Нарвы и по ней-добираться до Чудского озера, а его пересечь с севера на юг, то можно добраться до Изборска, вернее - до его пристани. Сам Изборск находится далеко от берега, пиратам и торговцам с воды до него не достать. Конным людям или пешим, терпеливым он - под силу.
      За восемь дней преодолел Рюрик весь путь до Изборска. Все это время был молчалив, угрюм и дум своих никому не выдавал...
      Взломав ворота двора Триарова дома, он увидел ту же страшную картину, что и в Белоозере: Триар был заколот мечом прямо возле изуродованной машины...
      Совершив захоронение по всем обычаям своего племени, Рюрик собрал остатки недовольной разноязыкой Триаровой дружины и предложил ей влиться в свою.
      - Нас уже много в Ладоге, - хмуро объявил он. - Соединим свои силы и устрашим врагов своих. Пути назад нет! - жестко закончил он.
      Ратники хмуро обдумали его предложение и склонили головы в знак согласия: пути назад действительно нет. Вывели свои ладьи из затона, погрузились, предварительно предав огню дома свои, и - в путь, в Ладогу, начинать новую ЖИЗНЬ.
      УКРЕПЛЕНИЕ
      На сей раз Рюрик не поехал в Новгород объясняться с союзными правителями. Он собрал дружину во дворе своего дома и, стоя на высоком крыльце, решительно объявил ей свою волю:
      - Хватит! Год терпел! Думу лелеял добрую: не посмеют, мол, убить второго брата. Посмели! Они все смеют! - со злой иронией крикнул Рюрик и, окинув горячим взором войско, заявил: - И я смею! Отныне живем сами собой! Сами себя обеспечиваем! Эту крепость расширим! Пусть только попробуют учинить нам спрос! - гневно крикнул он и ударил ладонью по перилу крыльца. Князь стоял среди друзей-военачальников, высоко подняв седовласую голову, и пытался внушить свою злую волю соплеменникам. Рядом с князем, по правую руку, в обрядовой одежде жреца стоял Бэрин. Злость и возмущение ратников-рарогов были ему близки и понятны. Всеми силами он стремился помочь сородичам выстоять в столь неравной борьбе и победить. Он внимал князю, а в душе его уже рождались молитвы, которые непременно он будет читать всем русичам.
      - Верно! - закричали в ответ ратники и взметнули мечами. - Не дадим себя в обиду! Давно пора!
      Ратники взбодрились. Их было почти четыре тысячи.
      - Ну и что же, что холода начинаются, здоровых крепких рук много, сладим с любой работой! - продолжил Рюрик так же настойчиво. - Главное, мы теперь вместе! - с вызовом крикнул он объединенной дружине.
      - Мы теперь вместе! - трижды повторила дружина злым хором.
      - За работу! Да будет с нами Святовит здесь, на земле ильменских словен! - воскликнул Рюрик.
      - Да будет с нами Святовит здесь, на земле ильменских словен! троекратно повторила дружина вместе с верховным жрецом...