Грехи людские

– О Господи, надеюсь, он не обиделся на меня, – суетливо заговорила миссис Смит, как только Адам отошел. – Ума не приложу, отчего это я вдруг решила, что вы отец и дочь. Ну конечно, вы супруги, это видно невооруженным глазом. Какая с моей стороны непростительная, я бы даже сказала, глупая ошибка!

– Не переживайте, никто на вас не обиделся, – пыталась ее успокоить Элизабет, но когда она посмотрела вслед Адаму, ее брови чуть сошлись на переносице, а в глазах появилось задумчивое выражение. Ей никогда не приходило в голову, что он может так болезненно ощущать их разницу в возрасте. Мысль показалась Элизабет занятной. Она теперь, кажется, поняла, почему Адаму так хотелось считать себя пригодным к участию в активных боевых действиях по защите короля и отечества.

В тот вечер, за ужином, Элизабет приглядывалась к отражению в зеркале ресторана. За последние несколько месяцев Адам значительно раздобрел, его плотно сбитое тело стало обычным для людей среднего возраста. Волосы, еще густые, были щедро подернуты серебром, морщины вокруг носа и рта углубились.

На Элизабет было шелковое платье цвета нильской воды. Юбка была расшита изумительными цветами из крошечных блесток. Волосы, забранные двумя черепаховыми гребнями, оставляли лицо открытым, а длинные пряди свободно ниспадали на плечи. В свои двадцать четыре года Элизабет выглядела от силы на восемнадцать.

На следующий день она поменяла прическу. Собрала волосы в пучок на затылке, оголив шею. Теперь-то миссис Смит вряд ли повторит свою недавнюю ошибку.

Несмотря на то что Элизабет уезжала из Лондона с тяжелым сердцем, отказавшись от престижных концертов, путешествие в Гонконг очень ей понравилось. Едва корабль миновал Бискайский залив, установились хорошие солнечные дни. Никто на борту «Восточной принцессы» не говорил о войне, не было также и неприятных газет с рассказами о похождениях Гитлера и его камарильи, о Муссолини и его чернорубашечниках. Англичане, возвращавшиеся в Сингапур и Гонконг, были совершенно уверены, что никакая сила не в состоянии нарушить их наконец-то устоявшийся быт на новом месте.

– Ваш муж не прав в отношении японцев, дорогая, – сказала как-то миссис Смит. – Что бы ни случилось в Европе, это не может иметь никакого резонанса на Востоке. – Миссис Смит безмятежно улыбнулась. – Жизнь в Сингапуре будет такой же, как заведено с 1819 года, когда остров отняли у датчан. И в Гонконге все будет в точности так же, как было с 1841 года, когда капитан Эллиот отобрал этот остров у китайцев. Вот увидите, дорогая, вам наверняка там очень понравится. Гонконг – сказочный остров. Другого такого в целом свете не сыщешь.

В конце марта корабль вошел наконец в Индийский океан. А неделю спустя Элизабет внезапно проснулась от мысли, что через несколько часов вдали покажется остров, который миссис Смит назвала сказочным.

Элизабет уселась с биноклем на палубе. «Восточная принцесса» проходила мимо сотен необитаемых островов и островков. Порывы ветра приносили с земли ароматы незнакомых цветов и растений. На палубе к Элизабет подошел Адам, и они вдвоем наблюдали, как из-за горизонта на них тихо надвигались и принимали все более определенные очертания холмы и горы.

– Вот откуда следует подходить к Гонконгу, – с восхищением произнес Адам, опираясь руками о поручни. – Через час мы будем у цели.

– Чувствуешь, как пахнет? – спросила Элизабет с наслаждением истинного гурмана. – Никогда прежде не встречала ничего прекраснее. Миссис Смит говорит, что Гонконг означает «благоухающий».

Адам усмехнулся.

– Судя по рассказам Стаффорда, на берегу будут и другие ароматы. Не все из них окажутся благоуханными.

Элизабет рассмеялась. Напряжение, которое явственно ощущалось в последние недели их жизни в Англии и в первые дни на борту корабля, исчезло. Она была убеждена, что их пребывание в Гонконге не затянется и что уже через несколько месяцев они вернутся в Англию. Неуемная натура Адама успокоится, и тогда она всецело отдастся музыке. А пока что Элизабет собиралась проявить максимальное терпение и по возможности насладиться путешествием.

– Ты только взгляни на эти горы! Я даже не предполагал, что они такие красивые! – воскликнул Адам. – Во-он та вершина уж наверняка не меньше пяти тысяч футов в высоту.

Высокий, прекрасно сложенный мужчина в этот момент подошел к Адаму.

– Это пик Виктория, – сказал он. – Самая высокая вершина на острове. Хотя и другие почти не уступают ей в высоте. Вон там, чуть западнее, гора Батлера. Справа же – гора Николсона. Я всегда был уверен, что свое название она получила в честь одного из моих предков. Меня зовут Том Николсон. – Он крепко пожал руку Адаму.

– Адам Гарланд, – сказал Адам, повернулся и представил жену: – А это моя супруга Элизабет.

– Очень рад познакомиться, миссис Гарланд, – искренне и весьма радушно произнес Том Николсон. Он обратил внимание на эту женщину сразу же, как только «Восточная принцесса» отчалила из Саутгемптона. Да и немыслимо было не заметить ее. Ее красота распространяла какое-то неземное сияние. Где бы ни появлялась Элизабет, к ней устремлялись многочисленные мужские взгляды. Том подумал о том, где удалось Гарланду отхватить такую красавицу. Ей от силы могло быть лет двадцать, ну, не больше двадцати одного. Гарланду же наверняка шло к пятидесяти. К тому же он был совершенно лишен того сильного мужского обаяния, которое подчас скрепляет брак разновозрастных людей.

– Раз уж вам так хорошо известны эти горы, вы, вероятно, тоже один из здешних эмигрантов, – предположил Адам, и Том Николсон неохотно перевел взгляд с Элизабет на ее мужа.

– Именно так, – сказал он и обаятельно улыбнулся. – С тех пор как мне исполнилось тридцать два, живу здесь. Занимаю мелкую должность в государственном учреждении. Это в наказание за мои прежние грехи. И главное, чего опасаюсь, – как бы меня не отправили отсюда куда-нибудь подальше.

В глазах Адама обозначился явный интерес к собеседнику.

– Мы впервые едем на остров. Скажите, а какова официальная политика местных властей в отношении японцев? Я слышал, они зарятся на Филиппины и даже на Малайю. Так ли это?

– Ну, они поглядывают уже не одну сотню лет, – сказал Том, словно речь шла о чем-то несущественном. – Это ни к чему не приведет. Если уж они захотят расширить границы своей империи, то могут рассчитывать лишь на то, что сумеют отобрать у китайцев.

Адам с удовольствием развил бы тему, но корабль приближался к острову и публика толпой высыпала на палубу.

– Ну разве не великолепно?! – сказала Элизабет, взявшись за поручень. – Ты посмотри, сколько разных суденышек! Что это такое? Местные лодки джонки?

– Те, что поменьше, – это китайские лодки сампаны. А вот трехмачтовые – это как раз и есть джонки, – с улыбкой пояснил Том. – В этих лодках живут, едят и умирают многие аборигены, чуть ли не большинство островитян. Не понимаю, честно говоря, как это китайцам удалось приобрести репутацию бесстрастных людей. Они такие же шумные и импульсивные, как итальянцы.

Элизабет рассмеялась, и Том почувствовал, что его интерес к этой женщине усилился. Ее хрипловатый смех действовал на него столь же неотразимо, как и ее красота.

– Вы где намерены остановиться? – поинтересовался он у Адама, размышляя над тем, надолго ли они прибыли и какова истинная причина их приезда.

– В отеле «Пенинсула», – ответил Адам. – Но поскольку мы можем задержаться надолго, вероятно', придется подыскать более постоянное жилье.

– Самый популярный здесь жилой массив – это Пик, – сказал Том, чувствуя, что его собеседник не слишком стеснен в средствах. – Мой дом, например, находится именно там. – Он вытащил из нагрудного кармана визитную карточку с золотым обрезом и протянул Адаму. – Вы не откажетесь поужинать со мной, после того как устроитесь? В следующий четверг или в пятницу?

– В пятницу было бы очень удобно, – принял приглашение Адам, радуясь тому, что, еще не успев сойти на берег, они обзавелись знакомым. – Ты ведь не против, Бет?

Но Элизабет не прислушивалась к мужскому разговору. Она не отрываясь смотрела сейчас на Гонконг, любуясь зелеными горными склонами, крутыми каменными уступами, поднимающимися из моря, наслаждалась живописным заливом, сплошь заполненным сампанами и джонками с парусами самых разнообразных цветов и оттенков. Вода в заливе переливалась всеми цветами радуги, добавляя виду прелести.

Глядя сейчас на Элизабет, Адам испытывал сдержанное удовлетворение. Здесь, в Гонконге, они смогут быть куда ближе друг другу, чем в Лондоне. Тут не будет никаких концертов, и Элизабет все свое время будет уделять лишь ему одному. Ей не придется просиживать подолгу за инструментом. Стало быть, Адам принял совершенно правильное решение, отправляясь сюда. Гонконг – лучшее место для них. Адам глубоко вздохнул. Он смотрел в будущее с оптимизмом. По крайней мере в не столь отдаленное будущее.

Глава 7

Когда на следующее утро Элизабет проснулась, в окно било яркое раскаленное солнце. Она с удовольствием потянулась, затем осторожно, чтобы не потревожить Адама, соскочила с постели на устилавший пол плотный ковер и сразу же набросила шифоновый пеньюар. Было не больше половины шестого утра.

Отворив трехстворчатую дверь на балкон, Элизабет почувствовала свежий ветерок с запахами местных растений.

Отель «Пенинсула» располагался на полуострове Цзюлун, его фасад смотрел на залив. Искрящаяся водная гладь отделяла отель от острова Сянган и суетливого неугомонного города Виктория. По другую сторону залива располагалась и каменная громада, которую Том Николсон назвал Пиком. Элизабет могла сейчас отчетливо разглядеть многочисленные строения, облепившие склоны этой гранитной возвышенности. Среди домов встречались шикарные белоснежные, окруженные роскошными садами особняки. Именно в этом районе Том Николсон предложил им подыскать подходящий дом. При мысли о том, что они будут там жить, у Элизабет по спине пробежал холодок. Пусть судьба оторвала ее от Лондона, вынудила оставить богатую и разнообразную музыкальными событиями столичную жизнь, но, судя по всему, судьба же готовилась предложить ей кое-что взамен. Она даже и мечтать не могла о том, чтобы жить в таком экзотическом, великолепном месте, как Пик.

– Как ты, дорогая? – час спустя спросил Адам. Еще в пижаме, он подошел и встал рядом с Элизабет.

Она с улыбкой обернулась к мужу. Это была одна из тех смутно проявляющихся, очаровательно-чувственных улыбок, от которых Адаму делалось душно и становилось трудно дышать, словно ему дали под дых.

– Все в порядке. Просто я не могла больше спать. Такое чувство, будто я снова маленькая, а на пороге Рождество. Никогда раньше не видела такой красоты!

Адам обнял ее за талию, и некоторое время они вместе любовались заливом, оживляемым покачивающимися на воде сампанами и джонками, их мачтами и разноцветными парусами. Вдали возвышались вершины Гонконга, изрезанные расщелинами и зеленеющими альпийскими лугами.

– Замечательно, не правда ли? – удовлетворенно произнес Адам. – Позавтракаем и сразу же, если ты не против, отправимся туда, посмотрим на эту красоту поближе.

– Но мне казалось, у тебя на утро назначена встреча с Леем Стаффордом?

– В полдень. – Адам поднял телефонную трубку и позвонил администратору отеля. – Так что все утро в нашем распоряжении. А после встречи с Леем начнем подыскивать себе жилье.

Позавтракали в номере, на балконе; им подали яичницу с беконом, папайю, манговый сок и кофе. Когда они вышли из отеля на улицу, от восхитительной прохлады раннего утра не осталось и следа. Она сменилась изнурительной жарой. Элизабет была благодарна даже слабому бризу, дувшему с моря и немного смягчавшему зной.

– Ничего, скоро привыкнешь, – с улыбкой пообещал ей Адам. – А в домах здесь установлены кондиционеры. Ты обратила внимание, что и в отеле есть установки для охлаждения воздуха?

Да, она это заметила. Именно под мерное жужжание кондиционеров она и заснула в предыдущую ночь. Теперь ей было совершенно ясно, почему Том Николсон советовал подыскать дом именно в районе Пика. Там, наверху, должно быть прохладнее.

– Ты не против, если мы отправимся в Викторию на пароме? – предложил Адам, когда они пробивали себе дорогу в толпе китаянок в черных традиционных одеждах. На головах у женщин были плоские соломенные шляпы, из-под которых на спину ниспадали гладкие иссиня-черные волосы. – Вскоре ветер усилится, и тебе станет полегче.

Паром оказался набит смеющимися, гомонливыми, отчаянно жестикулирующими китайцами. Вспомнив слова Тома Николсона, Элизабет улыбнулась. Он был совершенно прав. Китайцы куда больше походили на экспансивных итальянцев, чем на людей Востока, почему-то считающихся невозмутимыми.

Через несколько минут они причалили у пирса на островной части Гонконга.

– Должно быть, это не только самый красивый, но еще и самый узкий пролив в мире, – сказал Адам, помогая Элизабет пройти через толпу китайцев. Все пассажиры парома во что бы то ни стало пытались сойти на берег раньше остальных. – Найдем сейчас какое-нибудь подходящее местечко, посидим и чего-нибудь выпьем.

Около получаса они отдыхали в прохладе китайского чайного домика, потягивая жасминовый чай.

– Когда-то в Риме... – с улыбкой начал было Адам, но ему пришлось прерваться, так как перед ними поставили традиционные – без ручек – китайские чашки. Чай оказался приятнее, чем ожидали Элизабет и Адам. Они выпили по две чашки, наняли рикшу и отправились в свою первую, неспешную поездку по городу.

Когда рикша свернул на улочку, уводящую от залива, стало чуть потише и поспокойнее. Но все равно людей было множество. Казалось, все жители высыпали на узкие улицы. Велосипеды, трамваи, такси, зеваки, моряки, изящные китаянки, на спинах которых восседали строгие серьезные младенцы, создавали ужасную тесноту. Множество стариков и старух катили тележки, толпы покупателей переходили из одной лавчонки в другую; здешние прилавки назойливо бросались в глаза: яркие товары были аккуратно разложены прямо на земле. В воздухе стоял удушливый запах острых специй, сушеной рыбы и каких-то сладковатых цветов. Торговцы своими криками почти заглушали все прочие шумы.

– Несколько отличается от Бонд-стрит, ты не находишь? – поинтересовался Адам, любуясь шумной уличной пестротой.

– Тут куда интереснее, – согласилась Элизабет, сжимая его руку. – О Господи, ты только посмотри! Это же нефрит, Адам! Неужели настоящий?! Глазам своим не верю.

Они купили нефритовое колье, а также изящную лошадку из слоновой кости и пресс-папье из розового кварца. Все приобретенные безделушки были бережно доставлены в отель «Пенинсула».

В ресторане отеля Адам пообедал с Леем Стаффордом. Тот оказался плотным мужчиной, несколько полноватым, лет за пятьдесят, с приятными манерами и легкой открытой улыбкой.

– Признаться, меня весьма удивило ваше желание приехать в Гонконг и на месте разобраться, как лучше сейчас вести дела фирмы, – сказал он, знакомясь.

– Ну, у меня имелись и другие причины для приезда сюда, – с улыбкой сказал Адам. – Личного, я бы сказал, порядка. – Об этих причинах он, впрочем, не стал распространяться. – Мои коллеги из совета директоров не разделяют вашего мнения о том, что уже сейчас существует угроза деятельности компании. Они единодушно считают, что слишком преждевременно перекачивать отсюда капиталы.

Лей Стаффорд пожал плечами. Он никак не предполагал, что кто-то может прибыть из Лондона для выяснения ситуации на месте. Да еще привезет с собой жену. Лей старался не очень откровенно пялиться на Элизабет. Если Гарланд решит пробыть здесь подольше, эта женщина наверняка привлечет внимание многих мужчин. Англичане жили здесь очень кучно, стараясь поддерживать отношения исключительно в своем кругу. Конечно же, человеку такого положения, как Адам Гарланд, будет оказан самый радушный прием, но главное внимание перепадет его супруге. Ее изумительная красота, редкостная даже для блондинок, способна вскружить голову очень многим, а уж здесь, в Гонконге, подобные женщины производят и вовсе ошеломляющий эффект.

– Должен сказать, что я не разделяю общего мнения, – продолжал меж тем Адам.

– Элизабет... простите. – Лей с усилием оторвал взгляд от Элизабет и посмотрел на Адама.

– Я говорю, я не согласен с коллегами, – повторил Адам. – Полагаю, что вы гораздо лучше владеете здешней ситуацией. Ведь известно, что японцы давно уже зарятся на Филиппины и Малайю, а если разразится война в Европе, тогда ваши предположения, мне кажется, сбудутся. Японцы постараются воспользоваться моментом.

В глазах Лея обозначился явный интерес. Приятно было встретить человека, который придерживался сходных взглядов.

– Именно это, черт возьми, они и постараются сделать, – энергично произнес он. – Но стоит заговорить об этом с кем-нибудь из правительственных чиновников, как они буквально хохочут вам в лицо. Японскую агрессию здесь никто не принимает всерьез. Обычный беспочвенный оптимизм и тривиальная беспечность. Ох, как же все они ошибаются! Японцы – это вам не шуточки! Они фанатичны до безумия. Они безжалостны. Если кто сомневается, пусть побеседует с китайцами, им-то уж отлично все известно. Судите сами. Японцы с каждым днем все глубже вгрызаются в Китай. Но Китаем они не удовольствуются, ведь им хорошо известно о богатейших каучуковых плантациях и залежах олова в Бирме и в Малайе. Помяните мое слово, они выберут подходящий момент и сделают решительный шаг, и это обернется настоящей катастрофой.

В его словах звучала такая непреклонная уверенность, что по спине у Элизабет пробежал холодок от страха. До сих пор ей казалось, что предположения Адама о возможной войне на Востоке были безосновательными, что миссис Смит и полковник правы в своих рассуждениях. Сама мысль об агрессии Японии против Великобритании казалась Элизабет комичной и недостойной серьезного рассмотрения. Но сейчас, выслушав рассуждения Лея Стаффорда, она уже не была столь категоричной.

– А что говорит о намерениях японцев? – спросила она, склонив голову набок и устремив на Стаффорда взгляд зеленых глаз.

Лей был рад возможности вновь посмотреть на Элизабет. Голос ее был столь же прекрасен, как и лицо: низкий и хрипловатый, он ласкал слух Лея.

«Берегись, старина, – подумал Стаффорд с насмешкой. – Ты уже староват для подобных игр».

Объясняя Элизабет свою точку зрения, он с опозданием понял, что уже безнадежно влюблен в нее. Весь облик женщины излучал необъяснимое обаяние, под влияние которого сразу же подпал старомодный Стаффорд. Элизабет полностью отвечала его представлениям о том, как должна выглядеть настоящая красавица.

– Они расширяют свой плацдарм на юге Китая, – продолжал он, – их войска уже недалеко отсюда. Более того, они очень довольны тем, что гитлеровская Германия признала захват ими Маньчжурии. И кроме того, сейчас они выжидают. Пока наше внимание не переключится, они ничего не станут предпринимать.

– Не переключится на Гитлера?

Он согласно кивнул, затем широко улыбнулся.

– Уверен, что в Англии полно людей, которые не понимают опасности, исходящей от этого дьявола.

Все трое засмеялись, и атмосфера за обеденным столом сделалась непринужденнее.

Когда они перешли к кофе, Адам спросил:

– Лей, кто здесь торгует недвижимостью?

– Обратитесь на Чейтер-роуд, к Хобсону. Эта фирма, как правило, предлагает целый перечень вполне приличного жилья на любой вкус. Кстати, а кому именно нужен дом?

– Нам с женой, – сказал Адам, удивившись, что Стаффорд не сразу его понял.

Лей потрясенно уставился на него. Ему даже и в голову не приходило, что Адам Гарланд намерен надолго обосноваться в Гонконге. Черт побери! Еще несколько минут назад он соглашался с тем, что японцы вскоре могут напасть на остров, а сам взял и притащил сюда жену!

Стаффорд осторожно заметил:

– Имеет ли смысл устраиваться тут надолго? Учитывая то, что мы с вами только что обсуждали?

Адам широко улыбнулся.

– Мы приехали сюда надолго, Лей. Если желтые дьяволы решатся напасть на остров, я буду с ними сражаться на переднем крае. Возможность помериться с ними силой я не пропущу ни за что на свете!

Лей глубоко вздохнул. Гарланд входил в совет директоров, и Стаффорду было непросто объяснить ему, что он ведет себя как последний идиот. Но тем не менее наивность Гарланда произвела впечатление на Лея. Ведь пока они обсуждали возможную агрессию со стороны Японии, Стаффорду показалось, что Адам хорошо представляет всю серьезность этой угрозы. Но вероятно, он ошибся. Адам воспринимал нынешнее положение как своего рода игру. И в этой игре он, как мальчишка, хотел принять участие.

– Простите меня, – довольно резко обронил Стаффорд, вставая. – Мне пора. Завтра вы намерены обсудить с персоналом фирмы вопрос о поставках? Там и увидимся. – Он чинно кивнул и повернулся к Элизабет. Он никак не мог понять, отчего Адам так беспечен и не беспокоится о безопасности этой женщины. – Всего доброго, миссис Гарланд. Я был чрезвычайно рад познакомиться. Надеюсь, еще увидимся.

– До свидания, – сказала она. Вежливая улыбка сопровождала ее слова, но во взгляде Элизабет легко угадывалось неподдельное любопытство. Стаффорда определенно что-то взбесило, и Элизабет не могла понять причину. Может, дело в том, что Адам сообщил о своем решении на какое-то время задержаться в Гонконге? Возможно, Лей опасается, что Гарланд, как более высокопоставленный сотрудник компании, претендует на его пост управляющего?

– Приятный человек, – сказал Адам, не подозревая о том, какие чувства переполняли душу Стаффорда, спешно покинувшего ресторан.

– Надеюсь, он не думает, что ты ехал сюда исключительно ради того, чтобы проверить эффективность его деятельности? – поинтересовалась Элизабет, едва заметно нахмурившись.

Адам рассмеялся.

– Господи, конечно, нет. Я сказал ему, что прибыл сюда не с ревизией, а чтобы немного развеяться, отдохнуть. Послезавтра я и близко не подойду к офису компании, можешь быть уверена. Не пойму, что за странная идея пришла тебе в голову?

– Да так... – протянула она, всем видом давая понять, что не собирается продолжать разговор. Ей совсем не хотелось портить такой хороший день предположениями о том, почему Лей Стаффорд ни с того ни с сего вышел из себя. Подобные разговоры могли навести бог знает на какие мысли. Она подумает об этом, когда останется одна.

Им удалось найти вполне подходящий дом, сдаваемый в аренду, во время первого же визита в район Пика. В конторе Хобсона им дали подробное описание трех домов, но, посетив первый, Адам и Элизабет решили, что ничего другого им и не нужно. Это оказался вытянутый в длину относительно невысокий белый дом, не лишенный архитектурных достоинств, построенный в самом начале века преуспевающим коммерсантом. Окружавший его сад был просторным и густым и придавал зданию своеобразие. Последний владелец пристроил к дому плавательный бассейн. С террасы можно было разглядеть далеко внизу часть залива и многочисленные острова. Обстановка дома представляла довольно приятную смесь современного стиля и традиционной китайской элегантности: глубокие бело-кремовые диваны и мягкие стулья, шелковые китайские ковры, зеркала в рамах из слоновой кости и желтовато-зеленые шкафы для всякой всячины. От ближайших домов здание надежно укрывали заросли бамбука и щитовника, невысокие китайские ели, гибискус и дикий виноград. Казалось, будто дом расположен в каких-то райских кущах.

– Том Николсон живет всего в пятнадцати минутах ходьбы отсюда, – сказал Адам, когда они вышли из сада, твердо решив снять этот дом. – Судя по всему, он единственный человек, с которым Стаффорд поддерживает отношения.

– А разве Лей Стаффорд тоже живет в районе Пика? – спросила Элизабет, обдумывая подготовку к первому званому ужину в новом доме.

– Нет. – Адам хотел было добавить, что никакой управляющий компанией не может позволить себе арендовать дом по здешним ценам, но тут Элизабет взяла его за руку.

– Ты только взгляни! Вон там, среди деревьев... Это же настоящая обезьяна, Адам. Я совершенно уверена!

– В таком случае я бы предпочел, чтобы она не приближалась к нам, – сохраняя самообладание, сказал он. – Давай вернемся в контору Хобсона и скажем, что готовы немедленно снять этот дом.

Вечером в пятницу они еще раз приехали в район Пика, чтобы поужинать с Томом Николсоном.

– Он наверняка занимает солидный пост на государственной службе, – сухо заметил Адам, когда они ехали вдоль шикарной Плантейшн-роуд мимо прячущихся в садах особняков в колониальном стиле.

– Может, он губернатор? – задорно предположила Элизабет.

Она была в платье бледно-голубого цвета, которое мягкими складками ниспадало с плеч и нежно касалось ее тела. Высокий ворот переходил сзади в глубокий V-образный вырез. Светлые, с серебристым отливом волосы были собраны в элегантный узел, приоткрывавший аквамариновые сережки и колье. Выглядела она великолепно. Адам улыбался, заранее предвкушая, какое впечатление произведет его жена на Николсона, и потихонечку насвистывал себе под нос. Давно уже не чувствовал он себя так хорошо и легко. Смена климата и обстановки явно пошла ему на пользу. Адаму больше не казалось, что на носу старость, что не за горами дряхлость и старческие недуги. Жизнь состоятельного изгнанника была Адаму более чем по вкусу. Можно было в свое удовольствие заниматься спортом. Теннис и плавание станут неотъемлемой частью его жизни, так же как и званые обеды и коктейли. К нему вдруг пришла мысль, что от такой жизни не отказался бы и Джерри, и он ощутил легкую грусть от потери друга. Уже восемь лет прошло со дня смерти Джерри, а Адам так и не сумел примириться с этой утратой.

Адам свернул на широкую аллею, ведущую к дому Тома Николсона. Он сжал в своей руке ладонь Элизабет.

– Я люблю тебя, – чуть сдавленным голосом произнес он, когда машина остановилась. Он потерял Джерри, но Бет будет с ним всегда. Она главное, что было, есть и будет у него в жизни.

Она чуть подалась к Адаму и поцеловала его в щеку. Аквамарины ярко сверкнули у нее на шее. Ему пришлось сдержаться, чтобы не схватить Элизабет и не сжать ее в объятиях. Но он проявил благоразумие: у них еще будет для этого время. А пока он наслаждался тем, как выглядит его жена, и предвкушал впечатление, которое она неизбежно произведет на мужчин его возраста. А уж более молодые будут просто пожирать ее глазами, об этом и говорить не стоит. Адам хорошо понимал, что Элизабет понравилась Николсону. Но он также знал, что бояться ему совершенно нечего. Единственным соперником Адама была ее музыка, но этого соперника ему удалось до поры до времени задвинуть на задний план.

Дверь им открыла прислуга-китаянка. Почти сразу же навстречу вышел Том, гостеприимно распахнув объятия.

– Как я рад видеть вас у себя! – Он радушно приветствовал Адама и Элизабет, будто они были его старинными друзьями, а не новыми случайными знакомыми. – Позвольте познакомить вас с моими гостями.

Он провел их в просторную гостиную, устланную белым ковром. Высокие окна выходили на затененный сейчас склон холма, из них были хорошо видны городские огни.

– Элен, это Элизабет и Адам Гарланд. Мы познакомились на борту «Восточной принцессы». Элизабет, Адам, это Элен Николсон, моя свояченица.

Элен обменялась с ними крепким рукопожатием. Это была высокая, хорошо сложенная женщина. Ее лицо с упрямым подбородком и высокими скулами казалось очень красивым, особенно в обрамлении длинных огненно-рыжих волос, которые свободно спадали ей на плечи.

– Очень приятно познакомиться, – сказала она и с обезоруживающей прямотой обратилась к Элизабет: – Том говорил, что вы играете на фортепиано, это правда?

Том сдержанно кашлянул. Элен рассмеялась.

– Простите меня, он предупреждал, чтобы я даже не вздумала просить вас что-нибудь сыграть. Он объяснил, что вы играете произведения Баха и Бетховена, а не какого-нибудь Ирвинга Берлина.

– Ну, если вы любите Берлина, я с радостью сыграю вам его вещь, – сказала Элизабет, которой Элен Николсон сразу же понравилась. Элизабет подумала, уж не подслушивал ли Том, когда она на корабле играла по утрам.

В гостиной находились еще пятеро гостей. Майор Алистер Манро, шотландец с приятным мягким выговором, которому было чуть за тридцать, служил в Гонконге уже четвертый год. Сэр Денхолм и леди Гресби жили на острове с 1936 года. Были здесь также высокий американец по имени Ронни Ледшэм и его рыжеволосая жена, француженка Жюльенна.

– А мы бы с удовольствием послушали хорошую музыку, – сказал Ронни, когда все перешли на прохладную веранду, где гостей уже поджидали коктейли. – «Земля надежды и славы» – это едва ли не единственное, что умеет играть Том. Да и эту вещь он исполняет не лучшим образом.

– Насколько я слышал, вы въехали в дом Самнора? – спросил сэр Денхолм у Адама, когда бой-китаец, служивший у Тома, принялся обносить гостей сухим мартини. – Помнится, из ваших окон открывается великолепный вид. Вообще дом очень хорош для приема гостей.

Разговор мало-помалу продолжался. Когда пришло время садиться за стол, Элизабет уже было известно, что Элен Николсон, вдова, пришла сюда с майором Манро. Узнала она также, что сэр Денхолм был одним из наиболее уважаемых членов колониального правительства; о Востоке он говорил со знанием дела и совершенно отметал любую мысль о необходимости настороженно относиться к Японии.

– Конечно, они люди очень воинственные, – сказал он, когда слуги принялись раскладывать по тарелкам отлично прожаренные креветки. – Но только их бряцание оружием не стоит воспринимать слишком серьезно. Это всего лишь проявление темперамента, и только.

Затем разговор переключился на более существенные темы: поговорили о состоявшихся в субботу скачках, об очередной игре в поло, обсудили шансы «Королевских шотландцев» на предстоящем армейском чемпионате по боксу.

– Я бы ни за что не пошла туда болеть, – с очаровательным акцентом сказала Жюльенна, обратившись к Алистеру Манро. – По-моему, нет более ужасного вида спорта, чем этот бокс. Я совершенно не понимаю, что хорошего вы в нем находите!