Глава 30

Видал невольно дернулся как от удара.

– Что?! – охнул он.

– Это ваша жена.

Видал протиснулся мимо него, не обращая внимания на испуганные взгляды стоявших за кулисами, и побежал по узким ступенькам вниз, где ждала Кариана.

Светлые волосы, как всегда безукоризненно завитые и уложенные, обрамляют волнами личико в виде сердечка. Элегантное вечернее платье из розового шелка украшено гарденией. Горжетка из светлой норки.

– Привет, Видал, – улыбнулась она.

Видал облегченно вздохнул: она спокойна и говорит почти шепотом.

– Здравствуй, Кариана, – ответил он, сжимая ее руку. – Доктор Гроссман с тобой?

– Не уверена, – несвязно пробормотала она, и только сейчас Видал заметил ее глаза. Мутные, словно подернутые пеленой.

– Что привело тебя в театр? – нахмурился Видал.

– Не знаю. Никто. Прочла в «Нью-Йорк таймс», что сегодня премьера «Месяца в деревне»… в твоей постановке… и с Валентиной в главной роли…

Голос ее замер. Она казалась маленькой заблудившейся девочкой. Видал взял Кариану за руку, и она нерешительно улыбнулась.

– Просто решила приехать, повидаться с тобой. Столько времени прошло, Видал…

Видал решил увести ее. Может, лучшим местом будет гримерная Валентины?

Взгляд Карианы мгновенно стал осмысленным.

– Вот почему я приехала! Доктор Гроссман влюблен в меня! И хочет на мне жениться.

Видал осторожно повел ее по коридору к гримерной.

– Мне нужно стоять за сценой, Кариана. Поговорим обо всем позже.

Кариана с неожиданной силой вырвала руку. Во взгляде полыхнуло безумие.

– Нет, сейчас! – истерически взвизгнула она. – Это важно!

Видал поморщился. Еще чуть громче, и будет слышно на сцене.

– Подожди в гримерной Валентины до антракта, – уговаривал он. – И тогда поговорим.

– Нет! Я не стану ждать! – Она бросилась на него, длинные ногти оставили на щеках Видала кровавые царапины. – Сейчас, я сказала!

Проходивший мимо электрик с любопытством оглянулся: – Что-то случилось, мистер Ракоши? •до – Нет, – резко бросил Видал. – Ничего.

Нужно убрать ее из театра как можно быстрее. Кариана начала всхлипывать – предвестник очередного припадка буйства. Стиснув зубы, он поспешно повел ее к выходу. Она явно не в себе. Непонятно, почему Гроссман отпустил ее одну.

– Куда мы едем? – спросила она, когда они вышли на тротуар.

– Куда-нибудь, где мы сможем поговорить, – сдержанно объяснил он, открывая дверцу машины.

Дождавшись, пока Кариана усядется, он обошел кругом и скользнул за руль. Следует успокоить ее, найти безопасное место, где можно будет ее оставить. Валентина будет занята до конца первого акта. Пройдет не меньше часа, прежде чем она узнает о его отсутствии.

– Ну, Кариана, – спросил он, стараясь не потерять терпения, – о чем ты хотела спросить меня?

– Как о чем? Выходить мне за него замуж или нет? – ответила она, наивно округлив глаза, совершенно забыв о взрыве ярости.

Видал прерывисто вздохнул. Одно неверное слово, и она снова превратится в разъяренную ведьму.

– А ты хочешь выйти за него? – осведомился он, вынуждая себя говорить легко и небрежно. Отвлечься мыслями от всего. От времени. От театра.

– Он добрый, – просто ответила Кариана, – но не знает… не знает о…

Ее начало трясти.

Видал выехал из города и направился к дому, который снимал Стен Кеннауэй. Ничего другого он придумать не смог.

– О чем, Кариана? – мягко спросил он.

Кариана не отрывала взгляда от его изуродованных, мертвенно-белых рук, лежавших на руле. Видал искоса взглянул на нее и, поняв, выругался про себя. Черт бы подрал Гроссмана! Мог бы избавить его от этого и сказать, что знает правду о случившемся в ночь пожара.

– Он знает, Кариана. Я давно ему сказал.

Кариана злобно затрясла головой.

– Неправда! Он не захотел бы жениться на мне, если бы знал!

Видал не отважился произнести имя Хейзл.

– Он знает, как ты была больна и не понимала, что делаешь.

– Ты сам этому не веришь, правда? – взвизгнула Кармана. – Избавился от меня! Не мог выносить моего вида!

– Я отправил тебя к доктору Гроссману, чтобы тот смог о тебе позаботиться, – попытался убедить ее Видал.

Она вцепилась ему в руку.

– Ты отослал меня, чтобы жениться на Валентине! Лгал насчет Хейзл! Ты все это придумал, чтобы отделаться от меня!

– Кариана, прекрати ради Бога!

Машина опасно вильнула в правый ряд и снова выровнялась. Видал пытался стряхнуть с себя Кариану, но она встала коленями на сиденье, с тупым упорством молотя его кулаками по голове.

– Ты хотел жениться на Хейзл, а теперь вздумал жениться на Валентине!

– Кариана!

Видалу наконец удалось отбросить ее от себя. Машина вихлялась, как пьяная. Фары встречного автомобиля мчались прямо на них. В последнюю минуту Видалу удалось резко вывернуть руль вправо; огни пронеслись в дюйме от их машины. Хорошенькой блондинки в розовом платье больше не существовало. Лицо искажено яростью, пальцы согнуты, словно когти хищной птицы.

– Я умру, прежде чем позволю тебе жениться на ней! Не посмеешь!

Видал пытался отбиваться одной рукой, а другой управлять машиной. Встречные автомобили тревожно гудели.

– Ты обещал, что я никогда не останусь наедине с мраком! – вопила Кариана, снова наваливаясь на него всем телом и хватаясь за руль обеими руками. – Ты сдержишь свою клятву, Видал! Сдержишь!

Машина завертелась, пошла юзом. Задние колеса занесло. Видал пытался вырвать руль. Время словно остановилось. Мир тошнотворно накренился. Последнее, что он увидел, прежде чем автомобиль врезался в бетон и ночь раскололась, – полные ужаса глаза Карианы, ее раскрытый в крике рот.

Видала бросило в спирально раскручивающуюся тьму, и словно откуда-то издалека вырвались языки пламени. Раздался нарастающий рев… оглушительный взрыв. Он пытался позвать Валентину, но губы не слушались. Безумный смех рвался из груди. Все было напрасно. Кариана и жадное пламя все-таки победили.

– Где Видал? – спросила Валентина, выйдя за кулисы после первого акта.

– Его куда-то вызвали, – сообщил Саттон, игравший роль ее мужа.

Валентина недоуменно нахмурилась. От сегодняшней премьеры так много зависит. Их карьера. Будущее. Вся жизнь. Что может быть важнее этого?

Во время второго и третьего актов ее тревога усилилась, но когда наконец занавес упал, беспокойство было вытеснено опьяняющим триумфом. Таких громовых оваций еще не слышали стены театра. Зрители вскакивали, аплодировали, кричали.

– Браво, Валентина! Браво, Ракоши! Ва-лен-ти-на! Ва-лен-ти-на!

Аплодисменты все усиливались, оглушая ее. Эти мгновения принадлежали ей и Видалу. Валентина с сияющим лицом побежала за кулисы, протягивая руки.

– Видал! Видал!

Занавес поднимался и опускался, но сцена оставалась пустой. Саттон сжал ее пальцы. В его темных глазах застыл ужас. Несколько минут назад его позвали к телефону.

– Он мертв, – пробормотал Саттон, не веря собственным словам. – Валентина, Видал мертв.

Глава 31

Аплодисменты по-прежнему гремели; в зале неистовствовали и вызывали ее на сцену. Валентина не вскрикнула, не заплакала, только окаменела, превратившись в прекрасную статую с мраморно-белым лицом. Вокруг нее раздавались рыдания. Саттон обнял ее за плечи. По его щекам потекли слезы.

– Где Александр? – безжизненно спросила Валентина.

– Ждет на улице. Лейла вывела его из театра.

– Что сказала полиция? – так же бесстрастно обратилась она к Саттону.

– Машина Видала разбилась на шоссе. Они едут сюда, чтобы поговорить с тобой.

– Давай я налью тебе чего-нибудь, дорогая, – предложил кто-то.

Чьи-то руки накинули ей на плечи норковое манто. Валентина покачала головой. Она не хотела пить. Не желала никого видеть, слышать пустые слова утешения. Когда она направилась к выходу, ни у кого не хватило дерзости последовать за ней.

– Иисус милостивый, – шептал Саттон, вытирая глаза руками, пока помреж пытался успокоить бушующую публику.

Валентина не вернулась в гримерную. Не переодев платья изумрудно-зеленого бархата из последнего акта, она ступила в ночь.

Почему он покинул театр? Куда ехал?

Толпы, которая вот-вот хлынет из дверей, к счастью, еще не было. Ночной ветер обжигал лицо. Она никогда этого не узнает. До конца своих дней она будет задавать себе этот вопрос.

– Что-то случилось, мэм? – нерешительно спросил водитель.

Валентина взглянула на него блестящими от слез глазами.

– Он мертв, – просто ответила она. – Видал мертв, и я никогда больше его не увижу. – И, взяв ключи, свисавшие с его руки, села за руль «роллс-ройса».

– Мэм, – запротестовал он, когда она включила зажигание. Но Валентина уже ни на что не обращала внимания. Видал мертв, и жизнь потеряла смысл.

Она направилась на юг. Слезы слепили глаза. Оставаться в театре, стать объектом чужой беспомощной жалости… немыслимо. Она не могла вынести вида полицейских, а подробности гибели Ракоши ее не интересовали. Он мертв, а большего ей знать ни к чему.

Город остался позади. Это не их город. Видал не дожил до минуты их общего торжества.

Горы Санта-Круз, мрачные и высокие, чернели на фоне залитого лунным светом неба. Он не слышал аплодисментов. Не был на сцене, когда она на кратчайшее мгновение ощутила, что у их ног весь мир.

Она редко садилась за руль и почти никогда не превышала скорость. Теперь же равнодушно наблюдала, как стрелка спидометра переползает от шестидесяти к семидесяти, от семидесяти к восьмидесяти милям. Воды залива Монтеррей блеснули справа гладким шелком, потом Тихий океан исчез из вида, и она продолжала ехать на юг, через Пасо-Роблес, через Сен-Луис-Обиспо.

Когда впереди показались огни Лос-Анджелеса, она не направилась дорогой, ведущей в Голливуд, в «Уорлдуайд пик-черз», домой. Вместо этого она, не снимая ноги с педали акселератора, по-прежнему держала путь на юг, гонимая старым, как сама вселенная, инстинктом. Словно ласточка, она возвращалась туда, откуда пришла.

Валентина не поехала в Капистрано. Припарковав машину на окраине, она направилась сквозь темноту подальше от дороги, в холмы. Каблуки утопали в мягкой земле, подол платья волочился по траве. Закутавшись в манто, Валентина остановилась, сунула руки в карманы и стала дожидаться рассвета.

Небо медленно окрашивалось в жемчужно-серые тона, потом немного посветлело, и первая золотая полоска протянулась на горизонте. Невдалеке виднелся город и белые стены монастыря. Массивные ворота из кованого железа, на которые она с такой страстью и так безуспешно бросалась в детстве.

Солнце поднялось, озарив мягким светом коралловую черепицу монастырской крыши. Фигурки в черных платьях спешили в часовню к заутрене. До Валентины донеслись звонкие детские голоса. Она зябко поежилась. Ветер разметал по лицу темные волосы.

Настал день Святого Иосифа. День ее свадьбы. Любопытные туристы появились на улицах. Может быть, там, во дворе монастыря, какая-то девчонка в грубом полотняном платье и тяжелых туфлях тоже нетерпеливо ждет волшебного появления первой ласточки из-за моря.

– Поезжай на юг, – шепнула Валентина этой воображаемой девочке. – Поезжай на юг, скройся в Сан-Диего, где тебя никто не знает.

Рука непроизвольно сжала золотую ласточку, висевшую на шее. Сама она никогда не поехала бы на юг. В Сан-Диего ее не ждал Видал. И теперь уже не ждет нигде.

Валентина выпрямилась, и слезы, наконец полились по ее лицу. Повернувшись, она слепо шагнула туда, где оставила машину.

Когда Видалу сказали, что Валентина считает его мертвым, он сразу понял, где она может быть, и последовал за ней через ночь, как только треснувшие ребра перетянули тугой повязкой, а на сломанную руку наложили гипс. Все пытались его остановить. Доктора, медсестры, Саттон, Лейла. Но он никого не слушал. Сегодня день их свадьбы. Он должен добраться до нее. Должен отыскать.

Видал повернул на Сан-Хуан-Капистрано и возблагодарил Бога, увидев наконец ее «роллс-ройс». Он остановил машину в облаке пыли и, морщась от боли, медленно вылез, не переставая встревоженно оглядывать окрестности.

Она стояла на вершине холма; лицо поднято к небу, руки глубоко засунуты в карманы. Всхлипнув от облегчения и счастья, Видал устремился к подножию холма.

Сначала Валентина не узнала его, заметив сквозь пелену слез темную фигуру, поднимавшуюся на холм. Пальто как-то странно топорщилось на плечах – видимо, потому, что рука висела на перевязи. Сердце Валентины провалилось куда-то, а кровь застучала в висках. Он похож на Видала. И походка… походка Видала!

Валентина застыла, не смея дышать, не в силах пошевелиться, спрятав подбородок в высокий воротник.

– Видал, – неверяще прошептала она, и тут он поднял голову, и она увидела темный локон, как всегда упрямо спадавший на лоб. – Видал! О Господи, Видал!

Она бежала, спотыкаясь, оскальзываясь на росистой траве. Он жив, он ждет ее – и кошмар кончился!

Наконец она упала ему на грудь. Видал прижал ее к себе здоровой рукой, впился губами в похолодевшие губы… и последняя тень сомнения исчезла.

– О, моя любовь, моя жизнь, – шептала она, поднимая сияющее, залитое слезами лицо. – Мне сказали, что ты мертв!

Видал осторожно стер соленые капли.

– Кариана погибла, – тихо промолвил он. – Меня выбросило из окна на полном ходу, прежде чем взорвалась машина. Когда полицейские прибыли в театр, чтобы все рассказать, тебя уже не было.

– Что случилось? – спросила она, благоговейно дотрагиваясь до его лица.

– Довольно много всего, – усмехнулся Видал. – Доктора терпеть не могут, когда их пациенты сбегают из больницы посреди ночи. Саттон сказал мне, что тебя не видели с той самой минуты, как ты узнала о моей смерти, поэтому я поехал за тобой.

Валентина ошеломленно уставилась на него.

– Но почему именно сюда? Откуда ты знал?

Ласточка сделала круг над ними и взмыла высоко в небо. Черное оперение блестело на солнце мокрым шелком. Он проводил птицу взглядом и крепче обнял Валентину.

– Откуда птицы знают, когда и куда возвращаться? Я приехал, потому что знал: только здесь смогу отыскать тебя. Потому что люблю. Потому что больше не потеряю тебя. Никогда!

Наклонив голову, он прижался губами к ее губам, как раз в тот миг, когда за первой ласточкой появилась еще одна, и еще, и еще… пока воздух не наполнился тихим щебетом и хлопаньем неутомимых крылышек.

1

Общая спальня для учащихся в закрытом учебном заведении. – Здесь и далее примеч. пер.

2

Молитва по четкам

3

Остролист (англ.) – растение, из которого плетут рождественские венки.

4

Блюда мексиканской кухни

5

Букв.: ужасный ребенок (фр.).

6

Коробка для кинопленки.

7

Первый корабль с английскими колонистами, прибывший в Америку.

8

Коктейль

9

Платье свободного покроя.

10

Шекспир писал на староанглийском языке, труднодоступном для понимания современных людей.

11

Девятка.

12

Двадцать одно.

13

Герои романа Дафны дю Морье «Трильби»

14

Ежегодный справочник о королевских семьях Европы.

15

В начале века – контрольно-пропускной пункт для прибывавших в Америку эмигрантов.

16

Иносказание.

17

Районы на Юге и Среднем Западе США.

18

Нет! (ветер.)

19

Любимая (ветер.).

20

В древнегреческой мифологии бог морей.

21

Турецкое узкое и длинное легкое весельное судно.

22

Титул женщины, награжденной орденом Британской империи

23

Некоторые американские сенаторы считали, что Америка должна оставаться нейтральной во время второй мировой войны.

24

Огромный амфитеатр под открытым небом, где даются спектакли, концерты и проводятся богослужения.

25

Гостиница