Богиня

Видал, не обращая ни на что внимания, пробежал через идеально ухоженный сад к бунгало под красной черепичной крышей. У него не было запасного ключа, однако Видал вовсе не намеревался появляться в вестибюле и требовать его у портье. Тенант откроет дверь, или больше ноги его не будет на площадке. jqj

К горлу подступала тошнота. Если Тенант действительно находится в номере, значит, он и Валентина уже стали любовниками.

Занавеси на окнах были спущены, и Видал, ударив плечом в дверь, заорал:

– Открой, Тенант, черт бы тебя побрал!

Официант, везущий тележку с завтраком в какое-то из бунгало, оставил серебро без присмотра и поспешил уведомить службу безопасности, что возле восьмого номера происходят какие-то беспорядки.

Роган, полуодетый, с опухшими глазами, спотыкаясь, выбрался из постели. Вчера вечером он слишком много выпил и теперь смутно припоминал, как весело резвился в фонтане перед отелем и как пьяные спутники всю дорогу поздравляли его и вели к бунгало.

Ошеломленно поискав глазами Валентину, он заметил подушку, одеяла и смятые простыни на диване.

– Какого дьявола… – пробормотал он, уставясь на дверь, откуда доносились оглушительный стук и поток венгерских проклятий.

– Это Видал, – прошептала побледневшая Валентина, выходя из гостиной. Из-под туго подпоясанного розового пеньюара выглядывали босые ступни. – Я велела портье, чтобы нас не беспокоили. Они, должно быть, посчитали, что я имела в виду не вчерашнюю ночь, а сегодняшнее утро. Даже не соединили со студией, а ведь те наверняка звонили.

– Но какого хрена случилось вчера ночью? – удивился Роган.

Дверь затрещала, и на лбу актера выступил пот. Валентина боязливо посмотрела в сторону входа.

– Мы были на праздничном ужине, – запинаясь, пояснила она, – а потом пошли выпить в бар, где оказался Саттон. Он заказал шампанское. Поэтому остальные узнали о помолвке, и тут все пошло наперекосяк. Саттон сказал, что вечерние газеты тотчас же обо всем раззвонят и мне лучше предупредить портье, чтобы нас не беспокоили.

– Господи, – с отчаянием пробормотал Роган, видя, что дверь вот-вот поддастся. – Зато теперь нас беспокоят, да еще как!

Видал ворвался в комнату, подобно торнадо. Одного взгляда было достаточно, чтобы заметить смятую постель, пустую бутылку из-под шампанского, стаканы, Рогана, лихорадочно пытавшегося натянуть сорочку и пиджак, и Валентину, спокойную, сдержанную, ничуть не утратившую самообладания. И невероятно красивую.

Вся страсть, ревность, собственнические инстинкты, которые он так долго держал в себе, вырвались на свободу. Он хотел Валентину с самой первой встречи и старательно обманывал себя уверениями, что желает лишь снимать ее. Однако вот уже несколько недель, как горькая правда открылась Видалу и он как мог боролся с ней. Но сил больше не осталось.

С быстротой и проворством разъяренного тигра он схватил все еще полуобнаженного Рогана и выбросил его за порог, прямо на усыпанную гравием дорожку. А потом захлопнул ногой разбитую дверь и шагнул к Валентине, тяжело дыша, сверкая глазами, ставшими темнее, чем адские угли.

– Это… я виновата… – с трудом вымолвила Валентина. Слова застревали у нее в горле; девушка не могла ни пошевелиться, ни вздохнуть. – Вчера я попросила портье не беспокоить нас, – произнесла она наконец. – Он меня неправильно понял и поэтому не соединил, когда звонили со студии.

– Ты была в постели с Тенантом, – разъяренно прошипел Видал, стискивая ее запястье стальными пальцами.

Валентина непонимающе уставилась на него. Ракоши, конечно, вне себя оттого, что она опоздала на съемки. Но при чем здесь Роган?

– Вчера мы обручились, – пояснила она, начиная дрожать.

– Черта с два!

Жар его прикосновения сжигал Валентину. Он так сильно сжимал ее руку, что девушка едва не теряла сознание от боли. В углах рта залегли тонкие морщинки, и ноздри раздувались от злобы.

– Вы делаете мне больно!

Но Видала уже ничто не могло остановить.

– Из всех мужчин в мире ты отдала девственность безмозглому тщеславному кретину Тенанту!

– И какое вам дело до этого? – вскинулась девушка. Первоначальное потрясение сменилось яростью. – Я не ваша собственность! И имею право жить как хочу! Остальное вас не касается!

– Ошибаешься! – проревел Видал. – Касается!

Он схватил Валентину за плечи, привлек к себе, целуя с исступлением умирающего от жажды человека.

На кратчайшее мгновение она оставалась застывшей и неподатливой в его объятиях и, неожиданно всхлипнув, обвила руками его шею, а ее губы сами раскрылись в ответ на его поцелуй.

Видал сгорал от ощущений, которым доселе не давал воли. И припав к этим похожим на лепестки губам, внезапно понял, что его посетила не просто страсть, а та всепоглощающая любовь, что приходит лишь к избранным.

Застонав, он подхватил девушку на руки и понес к постели. Тонкие шелковистые волосы разметались по его груди. Видал подмял ее под себя, и полы тонкого халатика разошлись. Он осыпал поцелуями ее лицо, шею, плечи; рука быстро скользнула вниз, властная и диктующая. Валентина тихо охнула и тут же забыла обо всем, тело же вообще больше ей не принадлежало.

– Я люблю тебя, – горячо прошептал он, и в висках Валентины громом отдались удары сердца. – Мне нет без тебя ни жизни, ни покоя.

Видал мощным рывком вошел в нее, и Валентина, презрев боль, вскоре утонула в блаженстве, безрассудном и остром. В наслаждении любить и быть любимой. Ее тело, словно иссушенная засухой земля, жадно впитывало сладостный, благодатный дождь.

– Я люблю тебя, – выдохнула она в ответ, выгибаясь навстречу его толчкам, запустив пальцы в густую смоляную шевелюру. – Люблю тебя! Люблю!

Потом они долго лежали не двигаясь. Валентина обнимала его так крепко, словно ни за что не хотела отпустить. За окном трещали птицы, утренние лучи пробивались сквозь неплотно прикрытые занавески, заливая Валентину и Видала золотым светом. Видал очень медленно приподнялся на локте и, взглянув на Валентину, нежно отвел прядь волос с влажного лба.

– Ты никогда не спала с Тенантом, верно?

Валентина улыбнулась нежной пьянящей улыбкой истинной женщины.

– Нет, – покачала она головой, коснувшись его плеча губами. – Никогда.

Он долго, пылко целовал ее, и когда приподнял голову, Валентина вздохнула. Все ее существо трепетало от ослепительной, невыразимой радости.

– Мне следовало бы взять тебя в ту ночь на пляже, – шепнул он, лукаво блеснув глазами.

– Да, – согласилась Валентина, едва прикасаясь к нему, гладя теперь уже знакомое тело.

Как долго он ждал этих ласк!

Потом они снова любили друг друга, на этот раз неспешно, наслаждаясь каждым мгновением. Тела двигались в полной гармонии, и все происходящее с ними напоминало волшебный сон.

Солнце уже стояло высоко в небе, когда Валентина потянулась к телефону и заказала завтрак на двоих.

– И бутылку шампанского, – подсказал Видал, обводя кончиком пальца восхитительные изгибы ее тела.

– И бутылку шампанского, – повторила она, смеясь. – И черную икру, и море черного кофе, и яичницу-глазунью.

– Дьявол, – простонал Видал, – ну и смесь!

Валентина улеглась рядом, осторожно дотрагиваясь своих горящих распухших губ.

– После завтрака нужно возвращаться на студию? Видал поморщился. – Вот уже два дня не снято ни единого кадра. Должно быть, сейчас Гамбетта мечется по площадке, как бешеный бык.

– Сомневаюсь, что Тенант посмеет сунуться на площадку, но нам лучше быть там. Наверное, все уже гадают, что происходит.

Валентина, восторженно засмеявшись, прижалась к нему обнаженным телом.

– И ты им скажешь?

В глазах Видала загорелось пламя.

– Ах ты бессовестная распутница, – пробормотал он и притянул ее к себе, лаская точеные бедра и ягодицы.

– Не настолько бесстыдная, чтобы забыть о завтраке, – по-прежнему смеясь, объявила Валентина и, прикусив мочку его уха, соскользнула с постели, натянула смятый пеньюар как раз в ту минуту, когда постучал официант.

Видал сел на постели, скрестив ноги, а Валентина встала рядом на колени. Пробка от шампанского взлетела к потолку. Вино было ледяным и невероятно вкусным, совсем не выдохшимся, каким казалось вчера вечером.

– Думаю, – решила Валентина, откусывая кусочек тоста с икрой, – мне все-таки придется разорвать помолвку.

– И побыстрее, – кивнул он, слизывая золотистые капельки с ее груди.

– А ты? – спросила она, кладя голову ему на плечо. – Сколько времени тебе понадобится, чтобы вновь стать холостым?

Бокал Видала замер в воздухе. После долгого молчания он чуть резче, чем следовало, ответил:

– Я не собираюсь разводиться, Валентина. Радость в глазах девушки померкла.

– Но ты любишь меня! Я знаю это! Ты легко можешь получить развод!

– Нет!

Бронзовое от загара лицо внезапно окаменело и стало жестким.

– Я безумно люблю тебя, но не стану разводиться. – И с неподдельной мукой в голосе добавил, ставя бокал на стол и сжимая руку девушки: – Я никогда не смогу жениться на тебе, Валентина.

В первое мгновение она просто не поверила Видалу, но наконец чудовищный смысл его слов дошел до нее, и Валентина отпрянула, судорожно вздрагивая.

– Не понимаю… Мы любим друг друга. И должны быть вместе…

Видал не пошевелился, не протянул ей руку.

– Я женат, Валентина. У меня обязанности по отношению к жене. Она во мне нуждается.

Горькая обида и разочарование обожгли душу девушки, словно кислотой.

– Ты нужен мне! – с тоской вскрикнула она, не сдержавшись. – Я люблю тебя! Всегда любила! И всегда буду любить. Но я не смогу быть твоей любовницей, если ты останешься с женой!

Видал медленно встал и потянулся за рубашкой.

– Моя жена больна, – тихо, отчетливо ответил он. – Я не могу ее покинуть, Валентина. Пожалуйста, не требуй этого от меня.

– Но ей станет лучше!

Валентина бросилась перед ним на колени. Взгляд девушки на миг загорелся безумной надеждой. Значит, дело не в том, что он недостаточно любит ее! Несмотря на внешнее равнодушие, холодность и временами даже жестокость, Видал – человек чести.

– И тогда мы сможем пожениться! О, пожалуйста, Видал! Я не смогу жить, зная, что нам никогда не удастся быть вместе!

Солнечный луч падал на пол за спиной девушки, окружая золотистым нимбом темные волосы. Видал осторожно приподнял ее подбородок.

– Как бы нам ни приходилось худо, Валентина, вместе мы сумеем все вынести.

Надежду постепенно вытеснял страх, которому Валентина не могла пока подобрать названия. Впервые она поняла, что глубокие морщины в уголках рта Видала прорезаны годами страданий.

– Все настолько плохо? – прошептала она, умоляя взглядом ободрить ее и утешить. Возродить надежду. Сделать так, чтобы все было как раньше. Но Видал за эти мгновения, казалось, состарился на несколько лет.

– Да, – тихо выдохнул он. – Настолько.

Их взгляды встретились, и Валентина поняла, что о принятии каких-то окончательных решений не может быть и речи. Все уже решено давным-давно, когда она появилась на съемках «Черных рыцарей» и даже не знала его имени.

– Тогда мы больше не станем говорить об этом, – с разрывающей сердце простотой сказала она. – Только будем любить друг друга, пока живы.

Видал поднял ее на ноги, притянул к себе, прильнул к губам исступленным поцелуем, твердо зная, что отныне найдет поддержку и опору в том неиссякаемом источнике внутренней силы, которым обладала Валентина. По отношению к Кариане Видал не испытывал ни малейших угрызений совести – он ни в чем не виноват. Их интимной жизни давно не существует. Кариана потребовала, чтобы муж остался с ней, оберегал и защищал, и Видал сдержит слово.

Валентина наконец немного отстранилась, и оба взглянули друг на друга, отчетливо сознавая, что связаны не мимолетным романом, а обетом пожизненной верности. Всего за одно ясное, солнечное утро Валентина превратилась из девушки в женщину. Любящую и любимую.

– Студия! – внезапно вспомнила она, смеясь. – Еще есть время не дать Рогану напиться до бесчувствия! Мы могли бы, по крайней мере сегодня, закончить сцену между Генрихом и Суффолком!

Видал посмотрел на часы и бросился одеваться. Остается надеяться, что Гаррису удастся все держать под контролем. Если поторопиться, они еще успеют сегодня inn немало отснять!

Поспешно выбирая белье, платье и туфли, Валентина наблюдала, как перекатываются бугры мышц под загорелой кожей Видала, натягивавшего сорочку. Брюки облегают мощные бедра, пояс подхватывает тонкую талию.

– Готова? – спросил он, лишь только Валентина расчесала спутавшиеся волосы.

Она кивнула.

– Прекрасно. Посмотрим, сумеем ли мы с такой скоростью выгнать Тенанта на площадку.

Он поднял трубку, попросил соединить его с городом и быстро набрал номер особняка Рогана.

Валентина, естественно, не могла слышать, что отвечает актер, но представляла, какой ужас охватил его при резких словах Видала:

– Я немедленно уезжаю на студию и ожидаю, что вы встретите меня на площадке, иначе больше в этом фильме вам не сниматься.

И не вслушиваясь в пространные объяснения, Видал бросил трубку.

– Не меньше десяти минут у него есть, – кивнул он, сжав руку Валентины. – Думаешь, он успеет?

– Надеюсь! – прокричала она на ходу, стараясь не отстать от бегущего Видала. – Он на все способен, если захочет.

– Но сегодня на него свалилось сразу все – жестокое похмелье, разрыв помолвки и тумаки, которыми я его наградил, когда выбрасывал за дверь, – сухо напомнил Видал, усаживая Валентину на заднее сиденье «роллс-ройса».

– Считаешь, он тяжело воспримет это? – с тревогой спросила Валентина, когда автомобиль выехал с обсаженной рододендронами аллеи на бульвар Сансет.

– Единственное, что тяжело воспринимает Роган, – это уничтожающие рецензии в прессе, – ухмыльнулся Видал. – Не волнуйся за нашего неотразимого красавчика. Он выживет.

Очутившись на студии, Валентина постаралась как можно быстрее загримироваться и побывать у парикмахера и костюмера. На площадке ее встретили любопытными взглядами и тихим перешептыванием. Девушка улыбнулась. Пусть думают что хотят. Все, чего она ждала, о чем мечтала, сбылось. Видал любит ее. Они никогда не расстанутся, никогда не разлучатся, ни духовно, ни физически.

Гримеру удалось искусно скрыть уродливый синяк на лбу Рогана.

– Придется снимать его с левой стороны, – вздохнул Дон. – Сегодня это несущественно, но завтра, в сцене с придворными могут возникнуть сложности.

– Будем снимать его в профиль, пока синяк не исчезнет, – решил Видал, не обращая внимания на злобный взгляд Рогана.

– Варвар, – прошипел тот Лейле сквозь стиснутые зубы. – Прекрасно знает, что справа я куда фотогеничнее.

– Что это с тобой? – полюбопытствовала Лейла.

Роган поморщился. Голова невыносимо болела, а на теле не было живого места, словно его переехал грузовик.

– Дьяволу одному известно, – с горечью вздохнул он.

– По местам, – коротко велел Видал. – Мне нужен единственный, но безупречный прогон.

Роган, вопросительно подняв брови, пытался встретиться глазами с Валентиной. Им не удалось обменяться ни единым словом, однако Тенант хотел знать, что произошло между ней и Ракоши.

После унизительной сцены он уехал домой и прикончил чуть не целую бутылку бренди, корчась от ужаса при мысли о том, что Ракоши собирается потребовать замены их обоих. Но тут раздался телефонный звонок, и Тенант облегченно вздохнул. Ракоши, очевидно, понял, что от него не так легко избавиться! Его имя кое-что значит в «Уорлдуайд»! Гамбетта не вложил бы столько денег в этот фильм, не согласись такая звезда, как Роган Тенант, играть главную роль! Но Валентина не настолько известна! Если ее снимут с роли, потребуются недели повторных съемок! Господи! Один лишний день в обществе Ракоши уже чересчур много для нормального человека!

Валентина, понимая причину его беспокойства, ободряюще улыбнулась Рогану, сидя на троне рядом с Саттоном. Ей придется поговорить с бывшим женихом, но не здесь, не на студии, где сотни ушей так и ловят каждое слово.

Тревога в глазах Рогана растаяла. Ракоши, очевидно, не удалось растоптать и запугать Валентину! А сегодняшняя ночь будет совсем иной, чем предыдущая! Никакой выпивки! Он и капли в рот не возьмет! Хочет запомнить каждую восхитительную подробность!

Роган одарил невесту взглядом, исполненным жгучей страсти, за который дамы от Цинциннати до Чаттануги отдали бы все на свете, и упал на одно колено перед Саттоном.

Гример поспешила запудрить блестевшие от пота лоб и нос Саттона. На площадке воцарилась напряженная тишина.

– По местам, – приказал режиссер, мельком оценивая все – от короткого плаща на плече Рогана до картинно раскинутой юбки Валентины. – Мотор! Начали!

– Сцена седьмая, дубль первый, – объявил помощник режиссера.

Эпизод был отснят за два дубля, и присутствующие облегченно вздохнули. Наконец-то день вошел в свою колею! Слухи о том, как безжалостно Ракоши избил самого высокооплачиваемого актера студии, будут смаковаться позже, за ресторанными столиками и стойками бара.

– Хорошо, – кивнул вскоре Видал, удовлетворенный сделанным. – На сегодня все.

– Слава Богу, – сказал Роган Валентине, стараясь, чтобы Видал их не услышал. – Я зайду за тобой в гардеробную, после того как приму душ и переоденусь.

Валентина кивнула. Именно в гардеробной, подальше от посторонних, она объявит Рогану неприятную новость. Видал сочувственно смотрел на Валентину, понимая, что именно собирается она сообщить Рогану. Нелегко ей придется!

Однако девушка улыбнулась, и его волнение улеглось. Она сумеет сделать так, что Тенанту покажется, будто разрыв помолвки – его собственная идея!

Видал перевел многозначительный взгляд на губы Валентины, и она почувствовала, что краснеет. Он берет ее на глазах у всех, берет без слов и прикосновений. Желание, жаркое и неотвязное, запылало в крови. Он подождет, пока она не закончит выяснять отношения с Роганом, и тогда они смогут разговаривать, смеяться и любить друг друга. Возможно, им даже удастся просмотреть отснятый материал!

– Ну и ну, – с любопытством протянул Саттон, глядя вслед девушке, спешившей в гардеробную с сияющим лицом и блестящими глазами. – В жизни не подумал бы, что наш драгоценный Роган может пробудить подобные эмоции. Кажется, я совершил огромную ошибку, недооценив его!

– Много бы я дал, чтобы узнать, кто наставил ему синяков, – вмешался Дон Саймонс, натягивая куртку.

– Ракоши, конечно, – невозмутимо пожал плечами Саттон, ничуть не взволнованный мыслью о том, что режиссер способен ни с того ни с сего задать трепку ведущему актеру.

Дон покачал головой.

– Такое не в характере мистера Ракоши. Он может уничтожить Тенанта словами, не прибегая к насилию.

– Да, это уже слишком, – согласился Саттон. – Однако сам я постараюсь так сильно не проштрафиться. Столь жестокое наказание всего лишь за опоздание на съемки означает, что мне придется искать средства к существованию где-нибудь в другом месте.

– Если преступление заключалось только в этом, – сухо буркнул Саймонс.

Саттон поднял брови:

– Но, дорогой мой, в чем же еще?

– Понятия не имею, – пожал плечами Дон, – но мы, вне всякого сомнения, скоро все узнаем. Тенант не умеет держать язык за зубами.

– Мистер Тенант придет через несколько минут, – сказала Валентина, пока Элли отстегивала бесчисленные крючки и кнопки на тяжелом средневековом наряде. – Не возражаете, если я попрошу вас оставить нас наедине. Мне нужно поговорить с ним с глазу на глаз.

– Я понадоблюсь вам позже? – спросила горничная, вручая Валентине крем для снятия грима и салфетки.

– Нет, вы свободны на весь вечер, Элли.

Элли зашла в ванную, включила душ, проверила температуру воды и, поставив поближе лосьон для тела и душистый тальк, вышла в комнату.

Валентина и Роган Тенант объявили о намерении пожениться лишь накануне и поэтому, естественно, при каждой возможности хотели остаться одни. Но горничная почему-то чувствовала, что дело не в желании Валентины улучить минутку и насладиться любовным свиданием. Снимая грим, актриса мрачно хмурилась. Элли почему-то стало неприятно. Неужели между влюбленными уже начался разлад?

– Какое платье вы наденете? – спросила горничная, когда Валентина встала под душ.

– Белое шелковое с золотым поясом, – откликнулась та, перекрывая шум льющейся воды.

Горничная вынула из гардероба платье от Люсьена Ле-лонга и к нему белые лодочки. Она уже собиралась открыть шкатулку с драгоценностями и взять оттуда любимые серьги актрисы, но в этот миг в дверь громко постучали.

– Это, должно быть, мистер Тенант, – сказала Валентина, накидывая махровый халат с атласными отворотами. – Впустите его, пожалуйста.

Элли открыла дверь, и на пороге появился Тенант, с приглаженными, блестящими от воды волосами, распространяя аромат дорогого одеколона.

– Доброй ночи, мадам, – пожелала Элли. Валентина подошла к тележке с напитками и налила Рогану шотландского виски. Не успела горничная выйти, как Роган обнял Валентину и поцеловал ее в затылок.

– Иисусе, беби, ну и денек! Ракоши только что был у меня, извинялся за свое поведение и умолял не говорить Гамбетте.

Валентина, понимая, что Роган лжет, молча обернулась и вручила ему стакан с виски.

– Конечно, я не проболтаюсь, – продолжал Роган, – но этому ублюдку не сказал ничего. Пусть немного помучается! Не будь тебя, я бы намял ему бока! Самым трудным оказалось сдержаться и спокойно выйти.

Валентина поджала губы, чтобы скрыть улыбку. Роган не ушел. Он выкатился, спотыкаясь, не зная, как поскорее скрыться от ярости Ракоши.

Роган сел и притянул ее к себе на колени.

– Тебе тяжело с ним пришлось? Он устроил тебе сцену?

– Нет, – мягко ответила она, – нет, Роган.

Роган обескураженно поднял брови.

– Он просто лопался от злости! Я все утро сходил с ума от тревоги за тебя!

Валентина поспешно опустила глаза. Если он в самом деле беспокоился, почему не остался? Но это лишь поможет все ему объяснить.

– Роган, я хочу поговорить с тобой о том, что случилось вчера.

Вспомнив вчерашний дебош, Роган побагровел от неловкости. Он деланно рассмеялся и глотнул виски.

– Прости, если разочаровал тебя, ангел мой. Слишком много поздравлений и тостов! – И многозначительно ухмыльнувшись, добавил: – Сегодня это не повторится, обещаю.

– Ничего сегодня не будет, Роган, – твердо заявила Валентина, перехватывая его руку, крадущуюся под халат. – Я сделала ошибку, решив, что смогу выйти за тебя. У нас с тобой ничего не получится. Я принесу тебе одни несчастья.

Роган замер, не в силах понять, правильно ли он расслышал.

– Прости, ты был так добр ко мне, – продолжала Валентина, мечтая, чтобы он произнес что-то и не таращился на нее с таким ошарашенным видом.

– Кто сказал, что ты испортишь мне жизнь? – выговорил наконец Роган. – Романа? Солнышко, эта баба настоящая отрава. Не верь ни слову из ее гнусной болтовне!

Валентина даже не знала, что у Рогана был роман с кинозвездой. Новость заинтересовала, но не расстроила ее.

– Это не Романа, Роган. Вчера я совершила ошибку и теперь сожалею.

– Тогда кто, черт возьми? – раздраженно вскинулся Роган, вырвав руку.

– Никто.

– Не может быть! – завопил он, устремляясь к бару и наливая себе новую порцию виски. – Дьявол, ты не стала бы разыгрывать из себя мученицу, если бы кто-то тебе не сболтнул, что ты должна разорвать помолвку!

Валентина уставилась на него со смешанным чувством жалости и симпатии.

– Никто не утверждал, что я принесу тебе несчастье, если стану твоей женой. Я сама пришла к этому заключению.

Роган осушил стакан и поставил его на стол. День выдался длинным и гнусным, и он вполне мог обойтись без внезапных приступов комплекса неполноценности у Валентины.

– Послушай, кошечка, – терпеливо пояснил он, – я звезда, а ты еще только начинаешь карьеру. Конечно, люди начнут злословить и утверждать, будто некоторые роли ты получила лишь потому, что вышла за меня замуж. Мне все это совершенно безразлично, так почему это должно волновать тебя?

– Я не стану твоей женой, Роган, – вздохнула Валентина, – потому что не желаю.

Роган уставился на нее как на сумасшедшую. Валентина встала, жалея, что он вынуждает ее говорить откровенно и не пытаться смягчить удар.

– Я не люблю тебя, Роган, и никогда не любила. Ты мне очень, очень нравишься, и я посчитала, что со временем смогу полюбить тебя, но теперь поняла, как ошибалась.

– Ты рехнулась! – прошипел Роган, однако в его голосе не было убежденности, а красивое лицо побледнело. – Это Ракоши тебя заставил? Уверял, что в твоем контракте есть пункт, запрещающий выходить замуж?

– Я сама все решила, – повторила она, не зная, как заставить Рогана поверить ей.

Роган тупо глазел на нее. Никто, никто не бросал до сих пор Рогана Тенанта. Да это просто неслыханно!

– Мы сообщили всей чертовой съемочной группе! – Его голос сорвался на визг. – Сегодня все будет в газетах! Луэлла уже успела пронюхать! Весь город гудит!

– Скажи Луэлле, что это рекламный трюк, придуманный студийным отделом рекламы, и ты понял, что не можешь больше лгать.

– Будь уверена, я так и сделаю! – взорвался Роган. – А как насчет остальных? Они-то знают, что это не какой-то дурацкий розыгрыш!

– Я объясню Саттону и Лейле, что ты передумал, – предложила Валентина. – И что больше не хочешь на мне жениться. Они тут же разнесут новость по всей студии.

– Тебе лучше поторопиться, дьявол бы все это побрал! – прерывающимся от ярости и унижения голосом пробормотал Роган. – Я и шагу отсюда не сделаю, пока ты не исправишь то, что натворила, и не скажешь людям правду.

– О том, что ты передумал на мне жениться? – успокаивающе спросила Валентина.

– Чертовски верно.

Валентина, подавив улыбку, подняла трубку и набрала домашний номер Саттона.

– Саттон, это ты? – Голос Валентины слегка задрожал, словно она едва сдерживала слезы. – Саттон, случилось ужасное! Роган меня бросил! Не хочет жениться. И даже видеть меня больше не желает!

К счастью, Роган стоял слишком далеко и потому не слышал ответных слов Саттона, сочувственно объяснявшего Валентине, как ей повезло избавиться от этого самовлюбленного осла. Закончив разговор, Валентина позвонила Лейле и выслушала пространные утешения.

Наконец она положила трубку на рычаг.

– К завтрашнему утру все уже узнают, – успокоила она разъяренного Рогана.

– Надеюсь!

Актер уже схватился за ручку двери, но, помедлив, вздохнул:

– Мне очень жаль, Валентина, – официальным тоном объявил он, – но из этого просто ничего не вышло бы.

Глаза Валентины широко распахнулись, но не успела за Роганом закрыться дверь, как лицо девушки озарилось довольной улыбкой. Роган уже успел поверить, что именно он был инициатором разрыва! Через несколько часов он окончательно забудет, что это она его бросила.

Валентина сняла халат и начала одеваться. Видал, должно быть, ждет ее в офисе. Они обсудят сегодняшние съемки, поговорят о себе и обо всем на свете!

Девушка сунула ноги в туфли, захлопнула за собой дверь и побежала к бунгало под черепичной крышей, где ее дожидался человек, которого она любила всем сердцем.

Видал сидел за столом, разложив перед собой десятки эскизов с изображением поля битвы при Сент-Олбанс. Заслышав шаги, он поднял голову, и, увидев выражение этих черных глаз, Валентина затаила дыхание.

– Иди сюда, – велел он таким тихим, низким, глубоким голосом, что по ее спине поползли мурашки. – Я восемь часов ждал, пока смогу наконец любить тебя, и больше не намерен терять ни минуты.

Видал поднялся и, подбежав к ней, схватил в объятия, впился в губы и осторожно опустил девушку на покрытый пушистым ковром пол.

Глава 14

Валентина с удовольствием вытянулась на атласных простынях, наблюдая, как Элли вносит поднос с завтраком.

– О сегодняшней премьере прямо-таки кричат первые полосы «Игземинер» и «Тайме», – сообщила горничная, вручая ей газеты, прежде чем поставить поднос. Но Валентина отодвинула его.

– Простите, Элли, я в рот ничего не могу взять. Слишком нервничаю. Выпью только кофе.

Элли неодобрительно покачала головой, однако промолчала, прекрасно сознавая, что не стоит тратить время на споры. Налив Валентине крепкого черного кофе, она подошла к стене из бесконечных зеркальных шкафов, а Валентина с жадностью принялась читать заголовки.

«Сегодня в кинотеатре Громена состоится премьера эпопеи Теодора Гамбетты, съемки которой обошлись в миллион долларов! – писала Луэлла Парсонс. – Валентина, звезда, которой предстоит затмить Гарбо и Свенсон, в эти минуты, должно быть, не находит себе места от волнения».

– Чертовски верно, – заметила Валентина, разворачивая «Лос-Анджелес таймс».

«Королева-воительница» сегодня вечером покорит Голливуд…»

Валентина пригубила кофе.

«…Элита мирового кино наконец-то рассудит, окупится ли миллионная ставка Теодора Гамбетты. Осведомленные люди утверждают, что непредсказуемый венгерский режиссер Видал Ракоши создал настоящий шедевр».

Еще одна заметка, посвященная Валентине, была озаглавлена: «Валентина. Лицо века».

Валентина взглянула на снимок и отбросила газеты. Не важно, что они пишут нынче. Главное – что скажут завтра.

Телефон зазвонил, и девушка вскочила, зная, что это, должно быть, Видал.

– О, дорогой, я так волнуюсь, что не могу дышать.

– Спокойно, – смеющимся голосом ответил Видал. – Сегодняшний вечер – величайший в твоей жизни.

– Но что, если им не понравится? Что, если…

– Сходи на пляж, поплавай. Сыграй партию в теннис. Постарайся расслабиться, иначе ты через несколько часов просто свалишься. Увидимся позже.

– Но ты заедешь за мной, правда? – встревоженно спросила она. – Мы поедем в кинотеатр вместе?

Они совершили невозможное. В течение всего года оба умудрились ничем не выдать своих отношений и не возбудить никаких слухов в самом жадном до сплетен городе мира. Показаться на людях вместе, перед камерами и микрофонами прессы означало дать пищу толкам, которых они до сих пор старательно избегали. Однако Видал не мог повести на премьеру жену, потому что Кариана подсознательно избегала Теодора Гамбетту.