9

– Хочешь пива, ковбой?

Трэвен поднял голову и увидел Ковальски, пробирающегося через толпу клиентов бара. В обеих руках он держал по серебристой банке пива «Куэрз лайт». Звучала музыка, эхом отражаясь от стен бара. Вытянув руку, Трэвен отодвинул в сторону пять пустых банок, стоявших перед ним.

Ковальски передал ему пиво, повернул стул и сел на него, опираясь руками на спинку, в точности как Трэвен, спиной к стене.

Женщина с обвивающим ее удавом двигалась по сцене в такт музыке, освещенная бегающими цветовыми пятнами прожекторов; длинные волосы метались вокруг лица. Окружающая ее толпа издавала вопли, полные восторга. Женщина взяла голову удава в одну руку, а другой сняла кожаный жилет, обнажив груди, подпрыгивающие от резких движений. Она положила голову змеи между ними, полузакрыв глаза, словно высовывающийся язык змеи доставлял ей эротическое наслаждение.

– Змея усыплена и двигается чисто рефлекторно, – заметил Ковальски.

– Женщина – тоже. Ковальски кивнул.

– Марионетка?

– Да. Это законное представление, имеющее лицензию города и штата. Ее действия заранее запрограммированы, ей хорошо платят, и она ничего потом не помнит о происшедшем. Хозяин бара неплохо зарабатывает на этом при условии, что программирование осуществлено качественно и создает впечатление настоящего, живого стриптиза. Психологи считают, что в результате число извращенцев на улице, за которыми приходится охотиться полиции, уменьшается.

– Чепуха. Если бы дело обстояло именно так, на улицах не было бы сейчас таких толп. Такое представление всего лишь возбуждает их. – Ковальски отпил половину банки. – И все-таки посмотреть на такое куда лучше, чем совсем тупеть, глядя на телевизионную стену.

– Если только ты не относишься к числу парней, возбужденных подобным представлением и старающихся удовлетворить свои желания на улице.

Ковальски покачал головой:

– У тебя плохое настроение? Трэвен усмехнулся:

– Такой уж выдался день.

– Чепуха. Если бы это был просто тяжелый день, ты бы сейчас лежал дома в постели, ожидая, когда наступит новое утро и воспоминания останутся в прошлом, как случается всегда. Не думал, что встречу тебя в таком классном заведении.

– У меня дома гости.

– Да, я видел его, когда зашел к тебе домой. Мне казалось, что ты покончил с попытками перевоспитывать уличных парней, вытаскивая их из «малин» и приводя домой, после того как один едва не перерезал тебе горло пару месяцев назад.

– Покончил, по крайней мере на время, до тех пор, пока у меня снова не появится желание попробовать вывести их в люди, дать возможность увидеть светлую сторону жизни. Но сейчас в квартире мой брат.

– Неужели?

– Да. Сегодня отец удивил и его и меня, когда привез парня ко мне домой. У нас разные матери. До сегодняшнего дня мы даже не знали о существовании друг друга.

– Твой старик – нечто особенное, это верно. Он все еще с Бет? – спросил Ковальски.

– У них медовый месяц. – Трэвен попытался произнести эту фразу бесстрастно, без горечи, но не сомневался, что его эмоции не ускользнули от внимания Ковальски. Они очень хорошо знали друг друга и давно вместе работали.

– Подумать только! – Ковальски осушил банку. – Если бы мой отец увел у меня мою девушку, я бы не держался так спокойно, как ты.

– Бет не была моей девушкой.

– Перестань, дружище, в то время ты был влюблен в нее по уши. Не пытайся обманывать обманщика. – Ковальски подвинул пустую банку к остальным, встал из-за стола и пошел к бару, вытаскивая деньги из кармана рубашки.

Трэвен смотрел ему вслед, понимая, что привычка класть деньги в нагрудный карман присуща полицейским, работающим в штатском.

Ковальски вернулся к столу с двумя банками пива.

Танцовщица сняла трусики. Змея лениво скользила между бедер. По аудитории пробегали лучи разноцветных прожекторов, ослепляя зрителей и возбуждая их еще сильнее. Среди них было немало японцев. За последнее время клиентура в баре стала более смешанной.

– После твоего ухода к нам пришел Кайли и сделал всем потрясающую выволочку, – сообщил Ковальски.

Трэвен посмотрел на него вопросительно.

– Хотел убедиться в том, что все знают – тебя на некоторое время перевели из отдела борьбы с наркотиками, а также предупредил, что, если кто-нибудь осмелится снабжать тебя информацией о расследованиях, ведущихся в отделе, Кайли собственноручно оторвет виновнику яйца. – Ковальски пожал широченными плечами. – Естественно, я пришел к выводу, что, раз мы с тобой давно не встречались за банкой пива, сегодня вечером самое время наверстать упущенное.

– Учти: Кайли не любит шутить.

– Знаю. Кажется, мы откусили наконец такой большой кусок, что ему будет нелегко его прожевать.

– Может быть.

– Слушай, Мик, ты от меня что-то скрываешь. Я вырос в трущобах, как и ты, и не сомневаюсь, что, хотя тебя и произвели в сержанты, ты по-прежнему во многом полагаешься на чутье. Мы наткнулись на что-то намного более важное, чем показалось на первый взгляд.

– Без расшифровки информации, заключенной в микрокристалле, мы вряд ли сумеем что-нибудь доказать.

– Зензо все еще работает над ним. Просил передать тебе, что ты получишь первый экземпляр информации, которую он добудет.

– А ему известно, что я больше не служу в отделе?

– Разумеется, черт побери. Кайли специально зашел к нему и предупредил о последствиях. Зензо просит лишь об одном: когда прочитаешь полученную информацию, уничтожь материалы.

– Учти: Кайли в детские игры не играет.

– И я тоже. – Ковальски посмотрел в глаза Трэвену. – Я из кожи вон лез, чуть ли не десяток лет наводя порядок в городе. Что из того, что я не стал сержантом. Думаю, у меня просто иной темперамент, да и руками я работаю лучше, чем головой. Но будь я проклят, если отступлю сейчас. Мне кажется, произойдет следующее: тот, кто заменит тебя, попытается максимально замедлить расследование до тех пор, пока в высших эшелонах не придумают, как прикрыть дело. Я не дам им такой возможности. Да и остальные парни придерживаются аналогичной точки зрения. Мы решили выполнять все, что от нас потребуют, но постоянно будем держать тебя в курсе дела.

Трэвен кивнул:

– Кайли готов к этому.

– Пусть. Черт возьми, нам удалось провести превосходные операции в отделе, дырявом как сито, худшем в этом отношении во всем полицейском управлении. Стоит нам задумать что-то – и бандитам все сразу становится известно. Но все-таки нам часто сопутствовала удача.

Танцовщица со змеей подняла с пола одежду, все еще находясь под воздействием наркотического микрокристалла, и, с трудом переставляя ноги, направилась в раздевалку. На сцене появилась другая женщина, и новая музыка послышалась из динамиков. Ее глаза казались такими же безучастными и пустыми, как и у первой женщины.

– Контакты ограничим до минимума, – сказал Трэвен. – Только срочная информация. Остальное я соберу, хотя я буду заниматься другими делами, но все происходит в одном районе.

– Да, конечно.

– И никаких переговоров по коммуникационным микрокристаллам. Кайли наверняка поручит кому-нибудь следить за этим каналом связи.

Ковальски кивнул.

– Кроме того, прими меры, чтобы группа не пыталась слишком уж идти навстречу новому руководителю. Пусть все выглядит как обычно. Если все вдруг станут смирными и послушными, он заподозрит неладное.

– Можешь не сомневаться.

Трэвен смотрел на новую танцовщицу, думая о том, что надо позвонить Шерил, но тут же вспомнил о Дэн-ни. Может быть, Шерил не захочет приезжать, если они не будут в квартире одни, да и ему тоже эта мысль не понравилась. Он отвернулся от танцовщицы и только теперь заметил парня в рваном и заплатанном кожаном пальто, стоявшего у стойки бара. Трэвен тут же подумал, что, по-видимому, ему изменяет профессиональная бдительность, раз он обратил внимание на парня только сейчас.

– Послушай, Мик, я, кажется, знаю, кто станет твоим партнером в отделе по расследованию убийств.

– Кто? Я быстро ушел в тот раз и не успел спросить.

– Ллойд Хайэм. Я решил выяснить и сообщить тебе. Старик Ллойд все еще слишком усердно налегает на бутылку.

– Вряд ли так уж усердно, – покачал головой Трэвен, – иначе его уволили бы из полиции.

– Просто он умело это скрывает. Парни, с которыми я говорил о нем, никогда не проговорятся начальству. Ты ведь знаешь нашу систему.

– Да, пожалуй. В противном случае ты не пришел бы сюда сегодня вечером.

Лицо Ковальски расплылось в улыбке. Парень у бара медленно пил пиво, глядя не на танцовщицу, а на сидящих в зале.

Трэвен давным-давно привык полагаться на предчувствия, от которых у него на затылке шевелились волосы. Он осушил банку пива и приподнялся из кресла.

– Похоже на то, что тебе готовят крупные неприятности вдобавок к переводу из отдела по борьбе с наркотиками, – заметил Ковальски. – Если при аресте твой тыл будет прикрывать Хайэм, то лучше бы не прикрывал никто.

– Раньше он был отличным детективом.

– С тех пор прошло много времени, приятель.

– Кроме того, Кайли сказал, что в отделе по расследованию убийств я буду заниматься трупами, а не наркоманами и яками.

– Верно, но не забывай, что кто-то производит эти трупы.

– Не забуду. – Трэвен передвинулся так, что голова Ковальски закрыла его лицо от мужчины у бара. – Ты заметил парня у стойки?

Ковальски улыбнулся хищной улыбкой:

– Тощий тип в заплатанном плаще и с мордой кокаиниста?

–Да.

– Примерно за полминуты до тебя.

– Он один или с компанией?

– Никого больше не вижу.

– Я тоже.

– Если парень решился на такое в одиночку, можно не сомневаться, что он доведен до отчаяния.

– Тебе не приходилось с ним встречаться?

– Первый раз вижу. Он или приехал откуда-то из другого города, или только что взялся за дело.

– Или, может быть, раньше работал по мелочам, а теперь решил пробиться в высшую лигу.

– В таком случае ему не повезло с выбором бара. Трэвен усмехнулся.

– Этого парень еще пока не знает. – Теперь, когда он взялся за дело, грусть оставила его. Он встал, пошел намеренно шатающейся походкой, сунув руки в карманы под плащом, стараясь походить на зомби, не подавая виду, что пистолет десятимиллиметрового калибра находится всего в нескольких дюймах от его ладони. Подошел к толпе, собравшейся у бара, встал через одного человека от парня, бросил деньги на стойку и заказал пива.

Внимание всех клиентов привлекла новая танцовщица. Она стояла, раскачиваясь под светом прожекторов, одетая только в мелькающие лучи. Хриплые возгласы заглушали музыку, поощряя ее, умоляя, угрожая. Шум нарастал и превращался в громовой прибой.

Когда парень начал действовать, Трэвен успел занять нужную позицию. Он отдал должное грабителю – тот подождал, пока музыка не смолкла и танцовщицы не начали меняться, выбрав самое тихое время в баре.

Обрез крупнокалиберного ружья появился из-под заплатанного плаща парня, и он выстрелил в воздух, чтобы привлечь внимание.

– Никто не пострадает, – произнес он дрожащим голосом и направил ружье на бармена.

Музыка затихла на середине ноты. Бармен замер на месте, его глаза словно собирались вылезти из орбит.

– Открывай кассу, парень, – сказал грабитель, указывая стволом ружья. – Открывай проклятую кассу и выгребай деньги. – Глаза у него слезились и казались выцветшими.

Трэвен протянул руку через плечо мужчины, стоявшего между ним и грабителем, и выхватил ружье из рук парня. Тот взвизгнул от ярости и сунул руку внутрь плаща. Трэвен сделал шаг в сторону и нанес такой сокрушительный удар в висок неудачливого грабителя, что тот рухнул на пол; затем взял ружье и выбросил патроны из обоймы. Положив разряженное ружье на стойку, он посмотрел на бармена.

– Ты собираешься вызвать полицию? – спросил он. – Или хочешь подождать, когда он придет в себя и сделает новую попытку?

Бармен протянул руку к телефону.

Ковальски сунул пистолет в кобуру, взял пустую банку «Куэрс лайт», осторожно поставил ее на стойку бара и пошел рядом с Трэвеном к выходу.

– Я знал, что ты поступишь так, – произнес широкоплечий гигант, широко усмехнувшись.

10

Когда Трэвен вернулся домой, в квартире было тихо и темно. Это его удивило. Он понимал, что с появлением Дэнни в его жизни должны произойти какие-то изменения, но не знал, какие именно. Трэвен зашел в кухню, чтобы достать из холодильника апельсиновый сок, и пошел в спальню.

– Пока вы отсутствовали, поступило несколько сообщений, – произнес домашний компьютер.

Трэвен бросил СИГ/Зауэр на кровать, затем разделся, не включая света. Он отстегнул от лодыжки запасной СИГ/Зауэр, в точности такой же, как и первый пистолет, и тоже положил его на кровать.

– Приостановите сообщения.

В ответ послышалось жужжание компьютера. Надев халат, Трэвен подошел к соседней спальне и постучал в дверь.

– Это ты, Мик? – послышался голос Дэнни.

– Да.

– Заходи, дверь открыта.

Трэвен повернул дверную ручку и вошел в комнату. Дэнни произнес:

– Свет! – И комната осветилась, потом домашний компьютер по его команде уменьшил яркость. Юноша сидел в кровати, закутанный в одеяло.

– У тебя все сегодня было в порядке? – спросил Трэвен.

– Конечно.

– Я уехал на службу и не мог вспомнить, хватит ли тебе дома еды. Вообще-то я не держу дома пищу, потому что не знаю, когда вернусь обратно, да и выходные у меня нерегулярные. Вот уже несколько месяцев никто не оставался в моей квартире дольше чем на ночь.

Дэнни почесал голову и зевнул.

– Мне удалось найти твой список продуктов, которые надо купить, и я добавил к нему кое-что упущенное тобой.

– Если ты действительно нашел такой список, – усмехнулся Трэвен, – то он был составлен несколько недель назад. – Не переставая говорить, он срезал шкурку с апельсина длинной сплошной полосой, даже не глядя на него.

– Завтра нам понадобится сделать новые покупки, если ты не собираешься сесть на диету.

– Извини, Дэнни, но завтра я буду весь день занят – меня перевели в другой отдел, – ответил Трэвен. Он отломил половину апельсина и отдал ее юноше.

Дэнни взял половинку и сунул в рот дольку.

Трэвен поступил так же, наслаждаясь соком, таким острым и прохладным, что у него заболели зубы. Проглотив дольку, он спросил:

– Если я дам тебе свою кредитную карточку, ты сумеешь справиться с покупками? Вызови такси, поезжай в магазин, и на этой же машине вернешься обратно. По крайней мере у тебя будет возможность побывать где-то, кроме квартиры.

– С удовольствием. Сегодня я выходил прогуляться, ходил и думал, и единственное, чего добился, – износил ботинки, да еще заболела голова.

– Все не так просто, Дэнни. Потребуется время.

– Да, я знаю.

– Жаль, что не могу посоветовать ничего другого. Дэнни поднял голову и посмотрел на старшего брата:

– Я знаю и это.

Испытывая неловкость, Трэвен посмотрел на свои руки и отломил еще одну дольку апельсина.

– Ты говорил сегодня с отцом?

– Нет. Он звонил и оставил тебе сообщение на автоответчике, я не стал говорить с ним.

Трэвен понимал, что мальчишка прав, но ему не хотелось говорить об этом вслух. Он быстро доел апельсин.

– Я собираюсь лечь спать. Тебе больше ничего не нужно?

Дэнни покачал головой и выключил свет. Трэвен повернулся и открыл дверь.

– Послушай, Мик.

– Да?

– Спасибо за разрешение пожить у тебя. Не думаю, что все прошло бы гладко, останься я с отцом и Бет.

– О чем ты говоришь, братишка. Спокойной ночи.

– И тебе тоже.

Трэвен чувствовал, как роились мысли у него в голове. Он ощущал злость – на Кайли, на департамент полиции, и вот теперь снова пробудилась злость на отца – теперь, когда Дэнни появился у него в квартире. Он постарался забыть о Бет, прежде чем мысли о ней стали слишком чувственными и в его воображении возникла Бет – обнаженная, ласкающая его, смеющаяся таким опьяняющим смехом.

– Во время вашего отсутствия было записано несколько сообщений, – повторил голос квартирного компьютера.

– Воспроизведи их, – произнес Трэвен, входя в ванную и снимая халат, – но только в этой комнате.

Лазерный диск начал вращаться, и в ванной послышался голос.

– Говорит Кайли, и я все еще жду, когда ты притащишь на работу свой зад. – Контакт прервался с громким стуком – капитан, по-видимому, бросил трубку.

Трэвен повернул кран горячей воды, отрегулировал его до нужной температуры и включил душ. Он почувствовал, как горячие струи льются по его телу, снимая накопившуюся усталость. Следующие два звонка тоже были от Кайли – в каждом ощущалось растущее раздражение, а выражения капитана становились все красочнее. Послышался щелчок, и началось воспроизведение следующего звонка.

– Привет, Мик, это Шерил. – Голос девушки был тихим и хрипловато-страстным. – Я звоню, просто чтобы поинтересоваться, не чувствуешь ли ты себя одиноким. Если вернешься домой после полуночи, не звони мне. В это время меня уже ничто не разбудит. Передай привет Дэнни.

Щелчок.

Трэвен как следует намылил тело, встал под душ и следил за тем, как поток воды смывал пену. Включил микрокристалл связи и запросил время в центральном банке данных. 1.15 ночи.

– Черт бы тебя побрал, Трэвен! – рявкнул из динамика голос Кайли. – Мне наплевать…

– Пропусти это сообщение, – скомандовал Трэвен компьютеру.

Щелчок.

Диск повернулся.

– Мне нравится мой автоответчик, – послышался голос отца, – но я ненавижу твой. Господи, как противно разговаривать с этими машинами. Послушай, я просто хотел сказать, как благодарен за то, что ты приютил у себя своего брата. Сейчас у меня столько трудностей – и Бет, и новый заказ Нагамучи, и все остальное. За мной словно гонится стая аллигаторов. Если я смогу как-то сделать его пребывание у тебя более приятным, позвони мне.

Щелчок.

Трэвен налил шампуня в ладонь и намылил голову.

Следующий голос, донесшийся из автоответчика, мало походил на человеческий – синтезатор настолько исказил его, что даже самый тщательный лабораторный анализ ничего не дал бы.

– Трэвен, ты знаешь, кто с тобой говорит. Вчера вечером ты нанес мне немалый ущерб. Мне докладывают, что ты поклялся разорить меня и привлечь к суду. Так вот, великий детектив, хочу предупредить, что за тобой охотятся люди, для которых месть является профессией на протяжении многих поколений. Надеюсь, ты меня понимаешь. На твоем месте я попытался бы завести себе вторую пару глаз – на затылке. Имей в виду: те, с кем я сотрудничаю, знают номер твоего телефона и адрес. Подумай об этом. Щелчок.

– Это было последнее сообщение, – сказал автоответчик.

– Стереть записи, – произнес Трэвен, выходя из душа. Он прошел в спальню, оставляя на ковре мокрые следы, взял один из пистолетов, вернулся в ванную, положил оружие на настенную полочку и снова встал под горячий душ.

11

– Хочешь, чтобы меня снова не стало? – спросила она.

– Нет! – Брэндстеттер заставил себя сконцентрироваться на деталях созданной им программы. Ему пришлось усовершенствовать лабораторию в своей логической конструкции, чтобы добиться наибольшего эффекта, и теперь он чувствовал, как мощь переполняет киберпространство, едва не прорываясь в материальный мир его квартиры. Брэндстеттер даже ощущал свои пальцы на клавиатуре терминала.

– Они собираются забрать меня, разлучить нас. – Он слышал тихий плач матери. Ее дыхание было таким теплым, таким приятным.

– Нет, это им не удастся, – стиснул зубы Брэндстеттер. Его киберпальцы играли с воображаемой клавиатурой, и в то же самое время настоящие, телесные пальцы пробегали по клавишам терминала в реальном мире, создавая компьютерные программы. Конфигурации сдвинулись снова, превратились в яркие пятна и меняющиеся очертания.

Она обняла его, прижала к себе, и Брэндстеттер понял, что с его тела взрослого мужчины исчезает плоть, он снова превращается в тринадцатилетнего мальчика.

– Нет! – Он нежно взял ее за руки, соскользнул со стула и повернулся к ней лицом.

– Послушай, мне нужно время, чтобы во всем разобраться. Один лишь Йоримаса представляет для нас угрозу в концерне Нагамучи. Если мой план осуществится – а я считаю, что этому ничто не может помешать, – у него возникнет слишком много проблем и ему будет не до нас, по крайней мере до тех пор, пока я не придумаю способа оказаться вне пределов его влияния.

Она резко отстранилась и выпрямилась, негодующе глядя на него.

Как только это произошло, к Брэндстеттеру вернулся его возраст и тело взрослого мужчины. Он снова опустился на стул и поднес пальцы к клавиатуре терминала.

– Если о нас узнают, что будет со мной? – тихо спросила она.

– Не знаю, – ответил Брэндстеттер, не поднимая головы,

– Где я была до того, как появилась здесь?

– Со мной. Ты всегда была со мной, но сейчас нам лучше.

– Я люблю тебя.

– Да, я знаю.

Она стояла рядом, пристально смотрела на него и отворачивалась лишь для того, чтобы наполнить свой стакан.

Брэндстеттер знал, что она здесь, даже когда не видел ее. Она всегда была где-то рядом. Пребывание в киберпространстве, в его логической конструкции, всего лишь создавало материальное воплощение, превращало ее в женщину.

Он окунулся в киберпространство, почувствовал, как оно охватило его, начало пульсировать в такт биению его сердца.

Брэндстеттер промчался по линиям сетки, заглянул в центральный банк данных, с ужасом увидел, как быстро идет время, понимая, какую огромную нагрузку испытывает его тело, оставшееся в реальном мире.

– Что ты ищешь? – спросила она. Брэндстеттер не позволил себе отвлечься от поставленной цели, не захотел спросить себя, как она оказалась рядом с ним, хотя и ощутил чувство благодарности за то, что она не могла коснуться его. Он почувствовал запах ее дыхания, и его сердце забилось чаще – очень странное явление в киберпространстве.

– «Интеллект AI», – ответил он, не шевеля губами.

– Это не та корпорация, которая производит искусственные интеллекты, следящие за домами и квартирами?

– Да. – Он обнаружил блокировочную сетку и помчался вперед. Теперь, когда он был не один, киберпространство уже не казалось таким холодным. На мгновение он подумал о том, что случится, когда кто-нибудь заметит их в киберпространстве, если он случайно попадет в одну из бесчисленных ловушек, расставленных здесь. Объяснить присутствие спутницы будет нетрудно, потому что многие хэкеры путешествовали вместе с кем-нибудь, однако ничто не спасет их, если в ней узнают его мать:

– Зачем тебе это?

Он увидел модуль «Интеллекта AI», свободно плавающий в киберпространстве. Узлы киберловушек окружали модуль, подобно десяткам лун, вращающихся по круговым орбитам. Брэндстеттер спроектировал некоторые из них сам еще в то время, когда до Нагамучи работал на другие корпорации.

– Я увлекся этим с того момента, когда начал заниматься проблемами компьютерной безопасности. – Он наткнулся на внешнюю защиту и прорвался через нее, воспользовавшись своим кодовым номером – корпорация Нагамучи сделала немалые вложения в разработку системы, прежде чем обосновалась в Далласе. Вокруг проносились яркие линии программы.

– Ты здесь потому, что надеешься найти способ проникнуть сквозь систему безопасности, находящуюся под наблюдением «AI», – произнесла она торжествующим тоном.

Ледяные пальцы вонзились в мозг Брэндстеттера. Он все еще не привык к тому, что она способна читать его мысли.

– Тише! – скомандовал он. Впрочем, это не имело значения – больше никто не мог прочесть его мысли, не подключившись к терминалу.

– Даже если тебе удастся проникнуть в квартиру Йоримасы, как ты поступишь дальше?

– Не знаю.

– Ты можешь убить его.

– Нет.

– Почему?

– Это привлечет внимание ко всему департаменту. Расследование затронет и меня.

– Ты просто боишься.

Усилием воли Брэндстеттер погасил гнев.

– Дело совсем не в страхе. Нужно найти разумный способ избавиться от него. Может быть, я сумею воспользоваться для этого его гейшей. У меня создалось впечатление, что он без ума от нее. Не исключено, что ему не хочется, чтобы об этом узнали.

– Если ты попытаешься угрожать ему, он убьет тебя. Человек в положении Йоримасы не поддастся на шантаж.

Он промолчал,

– Наивно думать, что у тебя первого возникла такая мысль. Йоримаса поручит службе безопасности корпорации, набранной из числа якудзи, ликвидировать тебя, сжечь твои пальцы и глаза, а тело продать одной из фирм, специализирующихся на трансплантации человеческих органов. Никто не опознает тебя – закон не обязывает проводить идентификацию неопознанных трупов с помощью анализа ДНК.

– Тогда нужно придумать что-то еще. Пока не знаю что. Сейчас у меня нет выбора. – Брэндстеттер искусно пересек охранные сети, предназначенные для обнаружения незаконного проникновения, и проскользнул сквозь лабиринт ловушек.

– Убей его.

– Нет.

– Ради меня.

– Не могу.

– Ты потеряешь меня. Нас снова разлучат.

– Нет, этого не случится.

– Ты слишком слаб, чтобы удержать меня.

– Ошибаешься.

– Хочешь снова превратиться в гадкого Эрла?

– Нет! – В его громыхающем голосе звучала неприкрытая ярость.

И тут она исчезла. Пропала, словно ее унес ветер.

Он испытал острую боль одиночества. Паника скребла его сердце острыми когтями, когда он почувствовал, что после всех затраченных усилий перед ним снова открывается перспектива жизни без нее. Брэндстеттер сконцентрировал внимание на модуле «Интеллекта AI», уклоняясь от бесчисленных ловушек и охранных сетей. Где-то внутри системы есть уязвимое место. Его не может не быть. Именно по этой причине корпорации и нанимают таких искусных программистов, как он, чтобы обеспечить свою безопасность, защитить целостность и бесчисленные секреты банков данных.

Брэндстеттер присмотрелся к программам повнимательнее и обнаружил то, что уже видел раньше, – модули квартирных систем искусственного интеллекта были похожи, но в то же время имели различия. Ему нужен универсальный ключ, отмычка, с помощью которой он сумеет превратиться во что-то» способное проникнуть через охранное устройство AI, программа которого или не обратит на него внимания, или просто не заметит. Более того, с помощью такой отмычки ему нужно преодолеть охранную сигнализацию и видеосистемы, находясь в своем материальном теле, а не в виде компьютерной модели.

Вдруг, совершенно неожиданно, он вспомнил об охранных видеосистемах, записывающих изображения людей, незаконно проникающих в квартиры, охраняемые искусственным интеллектом. Он вздрогнул, на мгновение отвлекся и едва не стал жертвой многочисленных программ, призванных защищать модули «AI». Его присутствие обнаружил компьютерный вирус и тут же устремился к нему в личный терминал, намереваясь сжечь его мозг.

Брэндстеттер поспешно уклонился от траектории вируса, создал отвлекающую программу и, когда смертоносный вирус пролетел мимо, выбросился из модуля, царапая холод киберпространства несуществующими пальцами.

– Ты сумел найти способ избавиться от Йоримасы? – Она появилась без всякого предупреждения,

– Да. – Он висел над отображением пучков световодов, снабжающих каналами средств массовой информации все дома в Далласе.

– И в чем заключается твой способ?

– Вот в этом. – Брэндстеттер резко повысил степень увеличения, и поток данных, текущих через киберпространственную версию световодов, стал отчетливо виден.

– Ты имеешь в виду телевидение?

– Да. Все имеют доступ к бесплатному телевидению, демонстрируемому на стенах квартир. Разве сумеют компании продавать свои товары без рекламы? Они покупают телевизионные корпорации и кинофирмы, снабжают их программами и продают все, что им хочется. Домашние компьютерные системы запрограммированы таким образом, что ведут телевизионные передачи двадцать четыре часа в сутки, причем бесплатно. Разумеется, часть платы входит в сумму, выплачиваемую квартиросъемщиком за аренду дома и вносимую в общественные взносы. Кто-то – я не помню кто – однажды назвал телевидение опиумом, которым снабжают зрителей, и сейчас это еще больше соответствует действительности, чем раньше.