Окрик чиновника, только теперь осознавшего ситуацию, пригвоздил стражника к месту. Переводчик, к слову сказать, еще в самом начале драки забился в угол и только теперь вылез.
      По команде чиновника Подосёна, лежавшего без сознания, тут же приковали к свободной паре цепей. Палач, повинуясь знаку, куда-то умчался.
      — Что теперь? — спросил Муромец у Ратибора и сплюнул кровью — в драке ему рассекли губу.
      — Не знаю, — пожимать плечами было неудобно, короткие цепи заставляли держать руки кверху. — Может, сразу прикончат, а может, еще помучиться дадут. В любом случае — остается только ждать.
      Вернулся палач, и не один. С ним пришел мрачный мужчина, судя по росту — тоже из здешних. Он оказался кузнецом. К глазам Ратибора поднесли два копейных острия, чтобы не думал сопротивляться, и кузнец заковал его ноги в колодки. Теперь даже встать бы не получилось. Вскоре та же участь постигла и остальных пленников.
      Чиновник, отойдя на безопасное расстояние, повторил вопрос. Переводчик начал было переводить, но Ратибор заговорил первым:
      — Мы пришли послами от великого князя Владимира Киевского. А нас, вместо того, чтобы принять, как полагается, схватили и держат в тюрьме, словно преступников!
      — Не врешь? — неожиданно спросил переводчик.
      — А кто ты такой, чтобы я тебе отвечал? — Ратибор ухитрился даже в колодках принять величественный вид и смерить собеседника презрительным взглядом. Тот вздохнул.
      — Никто я. И для них никто — раб, стало быть, и для вас, земляков, вижу, тоже никто.
      — Так ты, стало быть, киевлянин? — поразился Ратибор. — А за каким делом тебя сюда-то занесло?
      — Долго рассказывать… — начал было переводчик.
      Чиновник нетерпеливо прикрикнул. Переводчик торопливо поклонился ему и быстро произнес несколько фраз. Горный житель недоуменно вытаращился, потом недоверчиво поглядел на пленников и снова задал вопрос.
      — Спрашивает, а где тогда ваши грамоты, — сказал переводчик, после чего опять заговорил от себя. — Вы не серчайте, братцы. Вы думаете, мне радость на них работать. Я же такой же пленник как и вы. Чем смогу — помогу.
      — Скажи ему, что все, что у нас было, его люди отобрали. Пускай сами в отобранном и ищут, а то нам недосуг оковы снимать.
      Услышав перевод, чиновник снова удивился. Похоже, таких пленников ему приходилось допрашивать нечасто. Любой на его месте тут же побежал бы советоваться с начальством. Собственно, на это Ратибор тоже рассчитывал и оказался прав. Чиновник кратко приказал что-то стражникам, после чего вышел. Палач последовал за ним. Переводчик покинул камеру настолько поспешно, словно очень боялся остаться с соплеменниками наедине. Последними вышли стражники, причем один из них с порога обернулся и смерил пленников злобным взглядом.
      — Ты в порядке? — прошептал Ратибор, повернувшсь к оборотню.
      — Уже да, — почти весело ответил Подосён. — Ты же знаешь, на мне все быстро заживает. И кажется, я знаю, как нам отсюда выбираться. Но только для этого нужно, чтобы вы оба из колодок освободились.
      — Это не задача, — отозвался Ратибор, — вот цепи — другое дело. А колодки я легко открою. И что ты придумал?
      — Посмотри на меня, — неожиданно сказал Подосён.
      — Слышь, Подосён, — как-то особенно распевно произнес Леший, вглядевшись, — а почему у тебя лицо серое?
      — От холода, Ратибор, от холода, — поддержал тот.
      — Слышь, Подосён, а почему у тебя зубы лязгают?
      — От голода, Ратибор, от голода.
      — Слышь, Подосён, а почему у тебя глаза засветились?
      — Р-р-р, — отозвался волк, легко выбираясь из оков, рассчитанных на человека. Правда, чтобы вытащить задние лапы из колодок, пришлось чуть-чуть поднапрячься. На середине камеры волк снова стал человеком, затем подобрался к двери и осторожо выглянул через маленькое окошечко.
      — Сидят, гады, — сообщил он после некоторого наблюдения. Разумеется, говорил Подосён одними губами, не раскрывая рта, как учили в разведке. Так что стражники по ту сторону двери продолжали пребывать в неведении, что один из плеников освободился. — Двое их. Те самые, которых мы били.
      Снаружи послышались далекие шаги. Подосён поспешно вернулся в оковы тем же способом.
      Дверь распахнулась. В камеру втиснулся давешний велет. Даже в темноте было видно, что под глазом великана красуется изрядный синяк. За собой велет тащил еще одного пленника. С глухим ворчанием он швырнул ношу на пол, для надежности пристукнул кулаком сверху и принялся развязывать.
      Когда новый узник занял место напротив Ратибора (после этого свободных цепей больше не осталось, так что камера, похоже была рассчитана на четверых), Леший неожиданно узнал его.
      — Драгомир! — зашептал он, едва камера снова закрылась. — Тебя-то как угораздило?
      Наемник не отвечал, наверное, еще не пришел в себя.
      — Сейчас я его приведу в порядок, — пообещал Подосён. — Я ведь тоже лечить умею, не забыл? Не так, конечно, как ты, но все же…
      Освободившись, оборотень подошел к висящему на цепях наемнику и положил руки ему на плечи. Леченик подействовало: вскоре Драгомир открыл глаза.
      — Ну, собралась компания! — это были его первые слова в камере. — Не повезло?
      — Не то слово, — вздохнул Ратибор. — Засадили, понимаешь, и не говорят, за что. А ты как здесь оказался?
      — Да я всего ничего отъехал, а через день меня любопытство разобрало — что же вы там искали, и нашли ли? Вернулся на старое место, пошел по следу. Гляжу, стоит пустой дом. Внутрь сунулся, а там, оказывается засада была. Отбивался как мог, да что я против велета? Приложил, однако же, и ему здорово. Но все равно, видишь, скрутили.
      — Ты как хочешь, а нам надо отсюда выбираться, — сказал Ратибор.
      — Ладно. Слышь, парень, пошарься у меня за пазухой. Они там поискать забыли.
      — Ой, — удивленно сказал Подосён, вытаскивая откуда-то из одежды Драгомира короткий нож. — Здорово! И как они только зевнули? Полезная вещь. Вот только, — тут его лицо омрачилось, — не пригодится он нам.
      — Почему? — вопросил Драгомир.
      — Мы — особо важные пленники, — пояснил Ратибор. Ноги в колодках уже совсем затекли, и он попытался хоть немного ими пошевелить. — Нас личная охрана сторожит. Двое снаружи. Если будем цепи пилить, услышат. И потом, чтобы такую цепь таким ножиком перерезать — три года уйдет.
      — Незадача, — опечалился наемник. Попытался встать. Получилось.
      — У стражников ключи есть?
      — От камеры-то? Должны быть, — сказал Муромец. — Вроде они открывали, хотя наверное сказать не могу, не видел.
      — Хорошо, задумчиво протянул Драгомир. — Значит, надо заманить их сюда. Парень, ты с ножом, берешь на себя одного. Я делаю второго. А там уж подумаем, как от оков избавиться.
      Ратибор усомнился в действенности такого плана, но в конце концов, терять было нечего. Как бы ни обернулось дело, худшее, что могло случиться с богатырями — смерть. А ее никто не избежит.
      Подосён, ухватив нож половчее, подошел к двери и постучал. Снаружи донеслись недоуменные голоса. Потом в окошке появилось удивленное лицо стражника. Все пленные были на местах. Лицо скрылось. Подосён опустил руки, отклеился от стенки и снова постучал…
      После того, как все повторилось в четвертый раз, терпение стражников лопнуло. Загрохотал ключ, дверь распахнулась, и два воина с копьями появились на пороге, выкрикивая что-то непонятное.
      Подосён распрямился, как лук, нож блеснул молнией — и тот, что стоял слева, с хрипом рухнул, зажимая рукой перерезанное горло. Второго Подосён толкнул в сторону Драгомира.
      Наемник немедленно поставил противнику подножку, затем мотнул головой — и роскошная черная коса Драгомира захлестнула шею несчастного стражника. В следующий момент Драгомир еще и резко кивнул, ломая стражнику шейные позвонки. Все было кончено.
      Оборотень сноровисто прикрыл дверь, чтобы не так привлекать внимание, если кто пройдет, и принялся обирать тела. Стражники оказались вооружены до зубов. Помимо двух легких копий, богатырям достались два меча странного вида, набор швыряльных ножей и небольшой топорик.
      Но все это оружие оставалось совершенно бесполезным, пока те, кто мог им воспользоваться, сидели в колодках. Немного подумав, Подосен с решительным видом взяд нож и начал ковыряться в замках. Спустя немного времени Ратибор смог, наконец, встать на ноги.
      — И когда ты замки взламывать наловчился? — с уважением спросил новгородец.
      — Было время, — уклончиво ответил оборотень, принимаясь за колодки Муромца.
      Когда и с этим делом было закончено, Илья снова уперся ногой в стену и потянул за цепь. На этот раз только за ту, что держала правую руку. При этом богатырь помогал себе левой. Подосён тоже подошел и помог.
      Некоторое время казалось, что они так и застыли навеки изваянием. Затем железо стало понемногу поддаваться, а потом с лязгом лопнуло. Илья, не удержавшись на ногах, повис на оставшейся цепи. Придя в себя, он могучим рывком освободил и левую руку. Обрывки цепей свисали с запястий Муромца, держась на крепко сомкнутых браслетах.
      — Скорее! — поторопил Ратибор. Он не знал, когда здесь проводится обход, но хорошо понимал, что до этого момента все в камере должны стать боеспособными.
      Дальше дело пошло легче. Ратибора освобождали уже втроем — Илья, Подосён и сам Ратибор. Цепи, державшие Драгомира, и вовсе поддались сразу.
      Леший тут же взял себе топорик и один из мечей. Именно так он больше всего тренировался в бытность свою еще в младшей дружине. Муромец взял оставшийся клинок, прикинул по руке, со вздохом отложил его в сторону и покрутил в воздухе обрывком цепи.
      — Вот это по мне, — удовлетворенно сказал богатырь. — Легковато, правда, но в случае чего за палицу сойдет…
      Драгомир прикинул по руке копье. Оборотень вооружился ножами, надев на себя пояс, к которому они были прицеплены. Теперь можно было пробиваться.
      — Судя по всему, нам не по пути, — сказал Драгомир. — Во всяком случае, я бы хотел смыться отсюда, пока не набежала толпа народа. Значит, мне туда, — он указал влево по коридору. — А вы?
      — Нам вглубь, — отозвался Ратибор. — Но пока все равно по пути. Сомневаюсь, что тюремный коридор ведет к правителю…
      И тут слева гулко раздался топот множества ног. Стража все-таки прибежала по тревоге.
      Муромец распахнул дверь камеры до отказа. Она открывалась наружу, почти полностью перегораживая узкий коридор. Воины поспешно укрылись за этой преградой.
      — Ну кто так строит? — по привычке ворчал Илья при этом. — В тюрьме двери должны открываться внутрь, чтобы вышибить нельзя было… А впрочем, нам-то что? Лучше даже.
      Развить мысль он не успел. Стражники принялись стрелять из луков. Стрелы со стуком втыкались в прочную дверь. Когда она стала похожа на ежовую шкуру, до стражников наконец дошло, что лук в такой тесноте — не самое удобное оружие, и они пошли в атаку.
      Драгомир выглянул из-за двери, пригнувшись к полу. Тут же выпрямился.
      — Человек десять, — он презрительно сплюнул на противоположную стену. — В таком коридоре мы целую армию держать можем. Готовься! — с этими словами наемник ткнул копьем через окошечко. Как он умудрился не сломать свое оружие, и как оно не застряло между прутьями — для остальных так и осталось загадкой. Но одним нападавшим тут же стало меньше.
      Илья высунул руку наружу и махнул цепью. Раздался лязг — кому-то попало по шлему. Муромец сноровисто схватил оглушенного за ногу и втащил в укрытие. Подосён, для которого муки совести были пустым словом, когда речь шла о врагах, перерезал стражнику горло.
      — Уже восемь, — подытожил оборотень, примеряя шлем.
      Стражники отступили подальше. Они явно поняли, что в таких условиях их численное превосходство сходит на нет, а пленники — более опытные воины, да к тому же и вооружены теперь неплохо.
      До спрятавшихся за дверью богатырей донесся звук разговора. Противники о чем-то совещались.
      Затем Драгомир неожиданно приложил ухо к полу и помрачнел.
      — Держись, ребята, — сказал он, не вставая. — Сюда идет велет. Или кто-то еще тех же размеров, невелика разница.
      Муромец вместо ответа подпер дверь плечом. Пользы от этого было чуть, но в случае, если бы великан принялся бить в дверь, эта мера могла помочь ей не слететь с петель.
      Шаги кого-то большого и тяжелого стали слышны уже всем. В шуме голосов по ту сторону зазвучала радость. Потом она сменилась возгласами досады — велет протискивался поближе, нещадно прижимая при этом стражников к стенам.
      Подосён швырнул нож. Рассчитывал он попасть велету в горло, но чуть промахнулся. Нож вошел по рукоять под правую ключицу великана. Тот взревел, выдернул клинок из раны и отправил обратно. Правда, не попал. Несчастный нож унесся куда-то в коридор.
      Затем на дверь обрушился страшный удар. Но она была сделана на совесть и выдержала. Видимо, в этой камере содержались преступники, по силе сравнимые с велетом, и при строительстве рассчитывали именно на них. Подумав еще немного, велет осторожно взялся за верхний край двери и резко дернул.
      На такое, как ни странно, никто не рассчитывал. Дверь закрылась, а беглецы оказались нос к носу с великаном, хотя и безоружным, но не менее опасным от этого.
      Драгомир выскочил вперед и нацелился копьем. Велет тут же прикрыл одной лапой горло, другой — грудь, а ногой пнул противника. Наемник отскочил и ударил…
      Он не промахивался почти никогда. Попал точно и на этот раз. Конечно, чтобы пробить толстую шкуру и стальные мыщцы древнего великана, нужна была великанская же сила, но Драгомир целился не в сердце. Листовидное острие вошло велету точно туда, где находится самое уязвимое место у любого мужчины.
      Стены подземного коридора содрогнулись от жуткого вопля. Велет схватился руками за копье, торчавшее у него между ног, и рухнул как подкошенный. Драгомир еле успел выдернуть оружие, а то бы сломалось. Стражники с криками ужаса бросились удирать туда, откуда пришли.
      — Здесь не состязание, в конце концов, — спокойно сказал Драгомир, выходя из укрытия и всаживая копье в основание черепа бесчувственного велета.
      Ратибор посмотрел на наемника с восхищением, а затем до него дошло, что из всех четверых новгородец был единственным, кто вообще ничего не делал в этой короткой стычке. Получалось нехорошо. Леший густо покраснел, а затем взял себя в руки. В самом деле, не состязания же сейчас! Впереди, надо думать, еще немало неприятностей.
      — Вперед! — скомандовал Драгомир, устремляясь вслед за стражниками.
      — Погоди, — прервал его Ратибор. — Кольчуги надо с убитых снять. Если они на нас налезут, то хоть какая-то защита будет.
      Подземные люди были настолько меньше своих пленников, что их кольчуги, казалось, никак не могли придтись впору богатырям. На самом же деле оказалось, что Подосёну такая броня чуть великовата, Ратибору и Драгомиру — на одежду влезает, но жмет при этом, ну а на Илью Муромца и в Киеве-то кольчугу по особому заказу бронник делал — другие малы были. Просто подземные воины под броню надевали еще такую толстую куртку, что становились шире в полтора раза.
      — Ну что же, — вздохнул Ратибор, безуспешно пытаясь натянуть кольчугу хотя бы до бедер, — коротковата, конечно, но что поделаешь?
      Подосён решил остаться налегке. Драгомиру он сказал, что в доспехе ножи метать неудобно, но истинная причина состояла в другом. Волку из рубахи выскочить — дело одного мгновения, можно даже и в рубахе бегать, а вот кольчуга зверю большая помеха… Да и к чему оборотню какая-то еще защита, если любая рана, кроме смертельной, сама собой затянется, а от смертельной и доспех не спасет…
 
      Вскоре впереди показалась развилка. С одной стороны широкий проход вел туда, где цельную, на первый взгляд, стену рассекала еле заметная трещина. Судя по всему, это были те самые ворота, через которые дивьи люди выходили на поверхность земли. С другой — не менее широкий уходил куда-то вглубь гор.
      — Что дальше? — спросил Ратибор. — Ворота сам откроешь или помочь?
      Драгомир понял шутку, невесело усмехнулся и сделал шаг направо, на выход. И тут раздался скрип, и два огромных камня начали расходиться в стороны.
      Ворота открылись. И в воротах стоял достаточно большой отряд. Вряд ли его прислали специально по случаю побега четверых пленников. Скорее всего, пришедшие просто возвращались из дозора. Но богатырям от этого не становилось легче.
      — Уходим! — заорал Ратибор и помчался по проходу дальше, вглубь. Остальные последовали за ним, пользуясь тем, что воины в воротах оцепенели от неожиданности.
      А затем был долгий бег по коридорам неизвестно куда. За спиной Ратибора грохотали сапоги, но не было времени обернуться и посмотреть, друзья это поспевают за ним, или враги настигают. Леший боялся, но не настолько, чтобы полностью потерять голову. Просто нужно было следить, чтобы не врезаться в стену на крутом повороте или не разбить голову об острый угол на развилке… Даже не было удивления по поводу того, что вокруг вдруг стало светло.
      Ратибор очнулся, только когда впереди оказалась дверь, несокрушимая даже на вид. Новгородец ударился об нее с разгона, еле успев выставить руки вперед. Остановился, перевел дух и повернулся назад.
      Только сейчас Леший увидел шары холодного света, висящие под потолком. Такие он и сам умел создавать, но не в таком количестве и ненадолго. Так что ученик великого героя невольно поразился, какие же могучие колдуны здесь поработали…
      Когда из-за поворота выскочил человек в блестящей кольчуге, Ратибор чуть было не рубанул его топором не глядя, но вовремя остановился, узнав оборотня.
      — Где остальные?
      Подосён развел руками.
      — Я все время за тобой бежал, — дыхание юноши оставалось ровным, и Ратибор невольно ему позавидовал: сам-то за последнее время обленился изрядно. — По запаху бежал. А другие… Не знаю. Муромец, по-моему, почти сразу отстал. Драгомир, кажется, с ним остался.
      Подосён внезапно замолчал и насторожил уши. Именно насторожил: они повернулись на звук, словно оборотень был сейчас в волчьем облике.
      — Там, чуть дальше по коридору, оружие звенит, слышишь? Наверное, наши!
 
      Ратибор с Подосёном успели вовремя. Когда они вбежали в небольшое квадратное помещение, находившееся неподалеку от запертой двери, там действительно шла ожесточенная битва. Муромец и Драгомир, вжавшись в угол, отбивали наскоки шести… нет, уже пяти стражников. При этом Илья уже был вооружен мечом, который у здешнего народа, видимо, считался двуручным. В лапах Муромца он скорее смотелся кинжалом, но бил от этого не слабее.
      — Берегись, зарублю! — крикнул Ратибор, замахиваясь мечом. Один из нападавших оглянулся на крик и немедленно рухнул, проткнутый насквозь. Еще один, не пожелавший отвлекаться, был зарублен Лешим. Теперь богатырей стало больше, чем их противников, и исход боя был предрешен.
      — Там дверь, — собщил Подосён Муромцу. — Закрытая.
      — Будь у меня моя палица, — мечтательно и в то же время сердито сказал тот, — не было бы для меня закрытых дверей. Ну да пошли посмотрим, все равно деваться некуда.
      — Я думаю, нас ищут в других коридорах, — на всякий случай Ратибор шептал. — Здесь такой лабиринт, сам Чернобог ногу сломит. Жаль, дверь нельзя вышибить, чтобы шума не было.
      — А ты попробуй волшебнуть, — посоветовал Драгомир. — Я пока там постою, послежу, чтобы никто не мешал. Если что — крикну.
      Когда наемник скрылся за поворотом, Ратибор принялся судорожно вспоминать, что могло бы пригодиться ему в этом случае. Некоторое время в голову ничего не приходило. Потом Лешего неожиданно осенило.
      — Разойдись! — скомандовал он, раздвигая друзей и подходя к двери вплотную. Несколько слов, диковинный жест пальцами правой руки — и на деревянной поверхности появился маленький огонек. Почему-то заклинание сработало слабее, чем должно было — Леший рассчитывал, что хотя бы половина досок сгорит сразу. Теперь же пришлось разжигать огонек посильнее еще парой слов. В коридоре ощутимо запахло гарью.
      Когда вокруг уже стоял довольно густой дым, Ратибор повернулся, протирая слезящиеся глаза.
      — Сейчас остынет, — сказал он. — Тогда ломать будем.
      — А чего дожидаться, — решительно заявил Илья, отошел насколько было возможно и собрался было ударить в дверь со всего размаху.
      — Поосторожнее! — Ратибор шмыгнул мимо Муромца за поворот. — Ты же нас так по стенкам размажешь, если чуть промахнешься. Подосён, отойди и ты от греха подальше.
      — Что там случилось? — почти весело спросил Драгомир, появляясь неведомо откуда. — Что горело?
      — Дверь! — выкрикнул Муромец, срываясь с места. Бегал он вообще-то плохо, но за счет большого веса мог в течение короткого времени нестись со скоростью хорошего быка. Чуть-чуть недобежав, он прыгнул и в прыжке врубился в обугленные доски.
      Раздался жуткий треск, и Муромец вместе с большей частью двери ввалился внутрь большого помещения.

Глава шестнадцатая