– Ну и что? – непонимающе фыркнула Тая, прохаживаясь из угла в угол (пять-шесть шагов от силы) по нашей камере. В этот раз вместо каменного мешка нас предпочли запереть в обычной темнице. Видимо, никому не хотелось проверять, на что способны три ведьмы, упихиваемые и утрамбовываемые в каземат, как огурцы в банку. На все – и еще немножко…
      – Ну и ничего, – вздохнула я, безуспешно пытаясь подоткнуть под себя солому. Точнее – ее жалкие остатки: основную часть приватизировала Лия. Впрочем, мне было грех жаловаться: Тае вон вообще сесть некуда.
      – То есть ты хочешь сказать, что этот сволочной хорек пять лет назад напортачил с заклинанием, ты спасла весь город – ладно, пусть половину, скромница ты наша, – а потом этот сморчок с потрохами еще тебя же и сжег? – возмутилась Лия, переварившая наконец мой рассказ.
      – Почти сжег, – уклончиво поправила я.
      – Неважно, – раздраженно отмахнулась Лия.
      – Ну ни свирта себе «неважно»…
      – Ведьмы, хватит! – в который раз одернула нас Тая. – Предположим, что все именно так, как сказала Иньярра, предположим, что нас ждет примерно та же участь.
      – Веселенькая перспективка! – нервно фыркнула я.
      – А следовательно, – невозмутимо продолжала ведьма, – вопрос да повестке дня: что делать?
      – Вечный вопрос, – тоскливо протянули мы с Ильянтой, незаметно борясь за оставшуюся охапку соломы. Несчастная травка скрипела и трещала, перетягиваемая из стороны в сторону, а потом де выдержала и рассыпалась по полу, припорошив обеих тонким слоем травяной пыли.
      – Ведьмы! – раздраженно завопила Тая. – Хватит тренироваться в пакостничестве! Что делать, я вас спрашиваю!
      Мы честно сделали вид, что устыдились, и предложили Таирне внести какую-нибудь идею в общий фонд.
      – Порталом в полной мере мы пользоваться не можем – еще занесет куда-нибудь к йыру на кулички, потом три года до Храма не доберемся, – расстроенно выдала она.
      – Тай, мы просили сказать, что делать, а не говорить, чего нам делать нельзя! – рыкнула я, досадливо тряхнув волосами.
      – А еще вот здесь, в тюрьме, мы – в смысле, я, Ильянта – почти не можем колдовать: здесь где-то идет кварцевая жила, блокирующая все пассивные умения, – так же убито продолжила она.
      – Я рада, – сквозь зубы процедила я.
      – А еще – пока мы тут сидим, эта сволочь пьет чай там наверху, – жалобно проскулила Лия. Я, кажется, уже упоминала, что сплошное расстройство от того предвидения…
      – Хорошо, – стоически подытожила я. – Копилка минусов уже переполнена. Давайте найдем какие-нибудь плюсы.
      – Ну… Мы живы, – неуверенно пожала плечами Тая. И, подумав, значительно добавила: – Пока.
      – Отлично. – У меня вырвался нервный смешок. – То ли кварц так отрицательно влияет, то ли что, – но с такими упадническими настроениями вас можно закапывать безо всякого сожжения.
      – Спасибо! – обиженно отвернулась Лия.
      – Пожалуйста, – невозмутимо ответила я. – А делать я предлагаю вот что: смирненько идем на костер, со слезами на глазах кощунствуем, взывая к помощи ни кворра не могущих сделать Хранящих, и так же миленько открываем портал. Скажем… на ту поляну, где в прошлый раз встретились с призраком.
      – Тебе так понравилось с ним встречаться? – язвительно осведомилась Лия.
      – Знаешь, после местных жителей призрак – это приятная высокоинтеллектуальная компания.
      – А вемили? – нахмурилась Тая. – Как они нас найдут? Мы же их не бросим.
      – Нет, конечно, – поразилась я. И, вспомнив о печальной редкости встреч Хранящих с вемилями, пояснила: – Призовем их – вот и вся недолга.
      – Накроемся невидимостью, – с готовностью перехватила у меня эстафету Тая. – Проедем через город и устроим веселенькую жизнь нашему поседевшему идиоту!
      Седины у попа что-то пока не появлялось: маг все же, пусть и кворровенький. Да и сомнений в его уме – хотя бы хитрости – у меня не имелось.
      – Тай, что-то я подобных заболеваний у него пока не замечала…
      – Так устроим! – расплылась в доброй улыбке Тая. Такой доброй, что меня мороз продрал по коже. Хорошо все-таки, что мы с ней по одну сторону баррикад.
 
      Три часа прошли в бесплодном ожидании, изредка прерываемом дробным перестуком зубов.
      – Скор-р-ро они там нас ж-ж-жечь придут – или нет?! – раздраженно шипела Тая, выхаживая по камере как замерзший, но гордый петух.
      – Так не терпится? – вкрадчиво поинтересовался слащавый голосок за спиной. Не узнать приговоренного к поседению через идиотизм было невозможно. Раздался скрип раздвигаемой решетки и скептическое фырканье Таи, смотревшей куда-то мне за спину.
      – Так как наши ведьмочки относятся к перспективе очищающего пламени? – самодовольно повторил он, не двигаясь с места. – Особенно вот та, черноволосая, а?
      – Нейтрально, – насмешливо фыркнула я. – Только давайте уж поскорее, а то до смерти надоело здесь сидеть!
      – Сейчас-сейчас, – усмехнулся в козлиную бородку поп. – Вот только одно дельце осталось. Оп!
      Шею судорожно сжал накинутый попом амулет, сковывающий магию в любых ее проявлениях. В виски ударила кровь, из горла вырывалось хриплое полузадушенное рычание. Йыр бы его побрал!
      – Иньярра! – кинулись ко мне ведьмы, тщетно пытаясь отодрать, снять наконец-то подуспокоившийся и прекративший меня душить ошейник.
      – Это сдерживатель магии, – хрипло выдохнула я, с трудом выравнивая дыхание. – Головная боль, тошнота и прочие удовольствия идут бесплатным приложением…
      – Сволочь! – рявкнула Тая, вскакивая и замахиваясь. Кто сказал, что ведьма, даже лишенная магии, позволит над собой издеваться? Кворр с ней, с магией! Пощечина – ничуть не хуже!
      – Стерва! – злобно прошипел поп, отскакивая и потирая пылавшую щеку.
      – Спасибо, – мило улыбнулась та.
      – Я вас сожгу!!! – брызжа слюной заорал он.
      – Слава Хранящим! – обрадованно поддержали «свежую» идею мы. – А то уже полдня ждем, никак не дождемся!
      – Поганые девки! Грязные распутницы! – никак не успокаиваясь, вопил поп, бегая взад-вперед по камере. – Я вас уничтожу!!!
      – У него что, комплекс абсолютной неполноценности? – скривилась Лия, провожая поворотами головы бегающего колобка в развевающейся рясе: туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда…
      – У него не комплекс, – объяснила я. – У него просто именно она-то, родимая, и есть!
      – Я вас колесую, утоплю, сожгу, развею по ветру! – поддал жарку поп, краснея до самых ушей. То ли я попала в самую точку, то ли он просто здорово не любит утренних пробежек. А скорее всего – и то и другое.
      – Мило, – улыбнулась я, пытаясь совладать с дрожащими пальцами. У этого амулета, кроме полной блокировки магии, есть и еще немало гадостей.
      Впрочем, есть и один плюс. На ведьму он действует ровно пять минут. Будем надеяться, что наш блюститель антиведьминского порядка этого не знает.
      – Заткнись, недостойная! Как ты смеешь меня перебивать?!! Средоточие йырового мастерства!!!
      – Послушайте, почтенный! – не выдержала я. – Когда мы с вами встречались в последний раз, вы обладали этим самым мастерством. И у себя в руках вы почему-то не называли его йыровым…
      – То были жестокие ошибки молодости! – пафосно взъерепенился поп.
      – То есть вы хотите сказать, что больше не пользуетесь магией? – недоверчиво фыркнула Тая.
      – Я избавился от этого пагубного умения! – патетично возвел он руки к небесам (в смысле – каменному потолку, залепленному паучьей паутиной).
      – Что?! – воскликнули мы втроем одновременно.
      – Вы что, сдурели?
      – Как так?
      – Не может быть!
      – А что вас так не устраивает? – недовольно фыркнул поп, досадливо морщась.
      – То, что магия – это не штаны, которые как надел, так и снял, – назидательно завела Ильянта. – Если она есть, то ее нельзя ни отдать, ни убить, ни заморозить…
      – А вот продать – можно, – веско проронила я. И, дождавшись пока все удивленные взоры окружающих уставятся на меня, продолжила: – Некромантия. Если пользоваться ею не профессионально, а давая жертвы – то тогда запросто можно распрощаться и с магией, и с любовью, и с половиной жизни.
      – Однако… – присвистнула Лия.
      Поп только недовольно передернул плечами, сморщившись, словно я отдавила ему любимую мозоль:
      – В любом случае вы сейчас – в моей, и только в моей, власти! И я вас уничтожу!
      – Это мы уже слышали, – брезгливо поморщилась Тая. – Вы уж давайте или развитие событий, или – разойдемся с миром.
      – С миром?! – взвыл поп. – Никогда!
      – Ладно, ладно, только не орите, – досадливо нахмурилась я. – Мой несчастный слух не может терпеть такого изощренного издевательства.
      – Ха! Да что ты можешь сделать мне без своего мерзкого колдовства, ведьма?! Ничего!
      – Да ну? – многообещающе улыбнулась я, потирая руки.
      Поп не возжелал проверять степень своей уверенности в моей полной беззащитности. И правильно. Женщины – страшная сила. А любая ведьма – это женщина в кубе!
      – Я вас сожгу! – в который раз взвизгнул он.
      – Эта песня хороша, начинай сначала, – скривилась Лия.
      – Ага, – поддакнула я, нахально уперев руки в боки.
      – Да что вы говорите! – «сокрушенно» покачала головой Тая, вставая с нами в один ряд. – А я ведь еще даже место на кладбище не приватизировала: все, знаете, некогда – то упыри, то вурдалаки, то с деньгами напряженка…
      Поп затравленно оглянулся по сторонам, видя, что в игре «стенка на стенку» его стенка и на столбик-то слабо тянет.
      – Да как вы смеете! – в который раз визгливо пискнул он, скривив мордочку.
      И тут пришло оно…
      Я его не видела – магия все еще была под блокировкой, но вот чувство, что в комнате находится кто-то еще, пятый, но совсем не считающий себя лишним, не оставляло ни на минуту. Ведьмы, в отличие от меня, похоже, отлично видели, что это такое, и упорно кивали мне куда-то за спину попа.
      – Что там? – шепотом спросила я у Таи.
      – Сама не видишь? – испуганно ответила она.
      – У меня, между прочим, кое-какая дрянь на шее застегнута, – обиженно напомнила я, тщетно всматриваясь в стену за попом.
      – Ой, извини! – повинилась Тая. – Там призрак – тот, которого мы тогда не добили.
      – Вуггр протзал миррга! – не сдержавшись, выругалась я. – И что мы с ним будем делать? У меня магии нет…
      – Ну есть же мы, – вполголоса возразила Ильянта.
      Внимательно всмотревшись в ее доблестно позеленевшее лицо, я только вздохнула, вкладывая еще больше сил в разбивание цепей амулета. Тот, как назло, попался качественный, не желая сдаваться раньше условленных пяти минут.
      – Значит, так, если что – не визжать, – сквозь зубы прорычала я.
      – Чего это вы там шепчетесь?! – подозрительно спросил инквизитор местного пошиба, не слышавший ни слова из разговора трех Сказительниц.
      – Признаемся друг другу в самых страшных жизненных грехах, отче! – съязвила я, пытаясь понять хоть примерно, чего хочет этот йыров призрак. – Покаяние, знаете ли, никогда лишним не бывает. Так зачастую назад оглянешься – и ахнешь: так какого же свирта я себя три года винила, если в итоге виноват этот козел?
      – Распутная девка! – жестко припечатал поп.
      – О, это я уже слышала…
      Поп, только собиравшийся завопить в ответ что-то столь же душевное, вдруг как-то скуксился, скрутился узлом и повалился на пол, беззвучно хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.
      – Что? Что происходит?! – потребовала я от ведьм.
      – Н-н-не знаю, – неуверенно отозвалась Ильянта. – Он его словно… обволок со всех сторон и… сжимается, что ли…
      Странно. Призраки, выслеживающие добычу ради пищи, никогда так не убивали – они просто лишали сознания и высасывали энергию. Но энергетически душить… Это только, если…
      Йыр побери, предназначение! У каждого призрака есть свое предназначение! И если целью этого конкретного призрака являлось убить попа, то…
      Наш бывший инквизитор затих, глядя невидящими глазами в каменный пол. Боюсь, нашего вмешательства в процессы седения и оглупления уже не потребуется… И тут я увидела.
      Призрак, самодовольно колышущийся над трупом, лениво поднял на меня глаза:
      – Ну что, ведьма?
      – Ничего, – помедлив, усмехнулась я.
      – Не желаешь меня убить?
      – А за что? – Ему польстило искреннее удивление.
      – Удачи, – довольно вспыхнул он, медленно растворяясь.
      – Надеюсь, она это учтет! – улыбнулась я.
      – Уй! Ты мне на ногу наступила!
      – Извини, я тебя не вижу!
      – Тем лучше – значит, чары действуют.
      – Ну так и не жалуйся, что я тебе на ногу наступила!
      – Так этим же своим… каблуком!
      – Замолчите, вы обе, – прошипела я, пытаясь рассмотреть что-нибудь за воротами.
      – Командирша выискалась! – тут же объединились подруги, набросившись уже на меня.
      – Если вы сей же час не замолчите, то я дальше пойду одна!
      Неестественно яркие дажденьские звезды расцветили перламутром черный шелк небосвода, низкая желтая луна нависла прямо над крышей трактира.
      На фоне такого насыщенно-желтого круга, перекрытого призрачными отблесками теней, живописцы очень любят изображать силуэт ведьмы на метле. Обязательно обнаженной и обязательно с развевающимися волосами. Против волос я ничего не имела, но вот обнаженной… Осенью?! Да еще щупая метлу самым интересным, так сказать, местом? Да пусть этот кворров живописец сначала сам попробует так полетать, а потом над приличными ведьмами издевается…
      – Ну что, идем? – тихонько толкнули меня в бок.
      – Ага, идем, – шепотом отозвалась я, мстительно возвращая тычок.
      – Ой! Хи-хи-хи-хи-хи! – тут же раздалось прямо над ухом.
      – Ты чего? – отшатнулась я.
      – Я щекотки бою-у-у-у-у-у-усь! – завыла Тая.
      – Сви… Идиотизм!!!! – с чувством сообщила я согнувшейся пополам подруге свое честное мнение об ее нехорошем поведении.
      – Знаешь, Иньярра, я уже, конечно, откуда только не сбегала: из тюрем, казематов, монастырей, но вот с костра во славу себя самой пока как-то не доводилось, – насмешливо прошептала Лия.
      – Так расслабься и получай удовольствие! – фыркнула я, выходя наконец-то на относительно свободную и пригодную для настройки портала площадку. – Ну что, поехали?
      Мы скинули с себя невидимость, словно надоевшую, узкую, стесняющую движения одежду. Дышать сразу стало значительно легче.
      Встали спиной друг к другу, взялись за руки.
      – Итак, та поляна, где мы сегодня ночевали, – проговорила я, глубоко вдыхая и закрывая глаза.
      Легкий пушистый ветер тихонько перебирает веточки расставшегося с роскошной кроной карагача, словно умелая рука менестреля, ласкающего струны. Где-то недалеко журчит ручеек, упорно сопротивляющийся каждое утро прихватывающему поверхность ледку. Черное выжженное пятно от костра, наспех залитого водой, в окружении пожелтевшей, почерневшей от осенней сырости травы…
      – Graett!..
      Осенний ветер приветливо завыл в голых ветвях деревьев, потухший костер вспыхнул ярким вихрем пламени, в шею ласково ткнулась родная, теплая морда вемили…
      Что ж, живем!

      …Над городом сияли звезды, соленой сетью опутывая черные крыла зеленоглазой ночной птицы, сырно-желтая луна пригрелась на крыше трактира и не желала куда-либо оттуда уходить. «Кто очень хочет всю жизнь мотаться кругами над землей – прошу, вакансия свободна! – казалось, говорил весь ее ехидный вид. – А у меня, вы уж извините, голова кружится. И вообще – имею я право хоть иногда поспать, как все, а не мучить бессонницей ведьм и оборотней?»
      Но, увы, мало кто это видел: в городе люди редко поднимают голову вверх – куда больше их интересует то, что внизу: залезть в лужу или конское… удобрение – удовольствие маленькое.
      Дверь трактира широко распахнулась, пахнув незабвенным ароматом вечного перегара, папиросного дыма и помоев. Из гостеприимного помещения толпой повалили завсегдатаи. Кого-то выносили на руках, кого-то выбрасывали с раскачкой, кого-то пинали, кто-то и сам выползал…
      Сторож Мартын был как раз из последних. Чем несказанно гордился. Пусть ноги заплетались, то и дело по привычке снова разворачиваясь к трактиру. Пусть он оставил в оном всю свою месячную зарплату, пусть ему завтра за это будет такой нагоняй от жены, что костей не собрать, но он гордо шел сам, трепетно прижимая к груди бутыль мутного самогона. Единственную радость жизни…
      Рассвет занялся незаметно: тихонько поднялась с крыши луна, медленно истаяв на полпути к горизонту, солнышко выбелило отблесками уже по-осеннему холодных лучей край неба, не слишком торопясь подниматься полностью.
      Утро выдалось тяжелым: голова трещала, ноги подкашивались, мутило. То и дело мелькающий мимо люд тоже не добавлял настроения: то и дело норовили отдавить ногу, обсчитать с въездной пошлиной, обругать наглым зарвавшимся стариканом.
      – Куда?! – в который раз заревел оскорбленным медведем Мартын на всадника, попытавшегося проехать без уплаты налога. – А платить?
      – Сколько? – послушно достал кошель всадник.
      «Эге, – подумал Мартын, – да ведь с этакого кварта можно и три шкуры содрать. Ну на бутылку – так точно!» Но – увы, коварное похмелье сильно подкосило счетоводные способности и без того не блиставшего математическими талантами Мартына, так что процесс сложения затянулся.
      – Ну скоро ты там сообразишь, сколько в казну отдать, а сколько – прикарманить? – вдруг раздался тихий женский голос прямо над ухом. Чисто бы кто рядом стоял…
      Мартын затравленно огляделся по сторонам. Никого. Всадник, устало побрякивающий монетами в развязанном кошеле. «Все треклятая жара!» – поморщился Мартын, опять принимаясь за тяжкое дело подсчетов.
      – Ну скоро там? – зевнул всадник. – А то надоело уже!
      – Сейчас-сейчас, господин! – поклонился Мартын, хмуря напряженно лоб.
      – «Сейчас-сейчас, господин»! – язвительно прошипел настырный голосок несколько другой тональности. – Ишь ты, как залебезил! Открывай ворота давай, надоел уже!
      Мартын осоловело затряс головой, безуспешно пытаясь вытряхнуть из нее остатки хмеля.
      – Чего ты трясешься, как эпилептик? – брезгливо фыркнул кто-то третий в голове. – Хватит человека мучить – пропускай давай!
      – Эй, ну долго ты там еще? – недовольно поморщился всадник.
      – Н-н-нет, гос-с-сподин, – испуганно залепетал Мартын. – В-в-вы это, езж-ж-жайте так, ага?
      – С чего бы это?
      – Пр-р-риятное человеку сделать захотелось! – нервно облизывая губы, сглотнул Мартын. – Езжайте себе, с Хранящими.
      Голоса в голове фыркнули, словно подавившись смешком. Всадник проехал, ворота чуть подзадержались, прежде чем вновь закрыться, – руку Мартына мазнул невидимый конский хвост.
      – Ой, спасите Хранящие! – осоловело закрестился мужик.
      – Отстань! – брезгливо фыркнуло в голове.
      – Ага, – тупо согласился Мартын, глядя в пустоту.
      – Вот и умница, – похвалили три голоса в унисон.
      Мартын затряс головой, затопал ногами и, увидев родную бутыль самогона, разбил ее вдребезги.
      – Больше – ни капли! – зарекся пятидесятилетний алкоголик…
      – Умница… – прошелестело где-то далеко, замерев над дорогой.

ГЛАВА 1