Ступени к Храму

      Хм, значит, Хорь не предупредил стражников. Что ж, его проблемы.
      – То есть сегодня меня велено не пускать?
      – Да сегодня в общем-то на ваш счет вообще ничего не велено, – недоуменно пожал плечами стражник.
      – Ну что же, хорошо, спасибо, милейший. Я тогда, пожалуй, пойду.
      Уже разворачиваясь, я краем глаза заметила, как один из стражников помчался в ратушу – за распоряжениями. Чего и стоило ожидать.
      А я под воздушно-водным щитом и в скверике пока преотлично посижу. Там видно будет, насколько у градоправителя ум за разум зашел.
      – Госпожа ведьма! Госпожа ведьма, вернитесь, пожа-лу-у-уйста!!!!
      Я, выдержав приличествующую паузу, лениво обернулась:
      – Ну чего тебе?
      Запыхавшийся паренек – еще бы: по такой жаре в кольчуге бежать! – приблизился и залепетал:
      – Там того, градоправитель сказал, чтоб мы вас обязательно пустили. И еще он потр… – Паренек посмотрел на мое не обезображенное излишней добротой лицо и передумал: – Попросил, чтобы вы после того, как закончить изволите, пришли к нему в кабинет.
      – Я подумаю, – величественно обронила я и пошла в кристаллизатор.
 
      Ух ты! У нас в Храме такого не было!
      Кристаллы не просто горели – они переплетали свой свет, образуя что-то вроде очень яркой четырехцветной радуги: серебристый причудливо переливался в обрамлении голубого, темно-красный, дымчато перемешавшийся с зеленым, напоминал осенний лес: когда половина деревьев еще зеленые, а половина – уже багряные…
      – Красиво! – похвалила я камни и подошла к последнему, не зажженному.
      Ярко-васильковый сапфир переливался на солнце, сияя то сиреневым, то фиолетовым, то ультрамарином. Камень, дарующий верность, целомудрие и скромность, сохраняющий от гнева и страха. Центральный камень.
      – …Gjfior kjrest iutkra…
      Странно. Я его не чувствую. Вообще никак. Ни отторжения, ни зова, ни любопытства – ничего.
      – …Jantre meerid klehh…
      Без толку. С таким же успехом можно разговаривать с бездушной стеной.
      Я недоуменно потерла лоб и отошла от камня. Ничего не понимаю. Чем больше открываю и напрягаю сознание, чтобы найти контакт, – тем дальше отдергивается от меня аура камня.
      – Эй, ты чего? – Я осторожно тронула кристалл, словно надеясь на ответ. Тот, разумеется, безмолвствовал.
      И что мне теперь делать? Идти к Хорю и действительно признаваться в своей профнепригодности?
      «А сесть и подумать ты не хочешь? Повспоминать там что-нибудь: когда камни не откликаются на зов, почему?» – ехидно высунулся с задворок сознания глас разума.
      Вот ты и вспоминай, раз такой умный!
      «Я-то помню…»
      Помнит он… И что мне вспоминать? Все тот же злосчастный параграф из «Общей магической защиты»? Я его и так наизусть помню.
      «А какие-нибудь параграфы из „Помех на магическом фоне“ ты случайно не помнишь?»
      Нет.
      «Ну так вспоминай».
      Делать мне больше нечего!
      «Ну как знаешь».
      Сижу. Вспоминаю.
      «Основные помехи на магическом фоне – 1) камни природного происхождения, охраняющие мага». Нету. Не ношу.
      «2) очень сильное заклятие, натянутое поблизости». Не натягивала. А больше здесь некому.
      «3) непосредственная близость Грани». До Грани отсюда верст пять – не меньше. Очень сомневаюсь, что это можно назвать непосредственной близостью.
      «4) заклинания, наложенные на мага». Не накладывала. А природная приворотная аура не считается. Стоп! А кто утром опухшие глаза маскировал?..
      «Красота требует жертв!» – хихикнул голосок, прежде чем замолкнуть окончательно.
      Я не успела придумать, что съязвить в ответ.
      – …Frejja yurg iretn…
      Совсем другое дело! Зеленый в сочетании с синим – это красиво.
      – …Frem niard kjertni…
      Васильковое сияние мягко затягивало в себя мою ауру, расходясь завитками, сверкая полотнищами синего света.
      – …NHIJ PIOKL TRACK…
      Пять вспышек подряд. Потрескивание, как когда коснешься наэлектризованного шелка и…
      Пять радуг за окном, вставших в видимый только мне защитный купол.
      Получилось!
 
      – И вы рассчитываете, что я прямо вот так достану из-под полы десять тысяч золотых сантэров и вручу их вам? – Работодатель при предъявлении доказательств успешной активации купола и соответственно требовании выплатить гонорар не изъявил должного желания осчастливить меня положенной суммой денег.
      В комнате полыхнула не боевая, но очень эффектная молния, раздробив на куски стол – замену вчерашнего.
      – Боюсь, вам придется это сделать, иначе вы очень рискуете, милейший! – тихим зловещим голосом прошептала я, словно невзначай материализуя в руке боевую «звезду». – Ведьмы, знаете ли, не любят, когда их пытаются нагло использовать.
      Хорь, прикинув, что со мной действительно шутки плохи, задрожал как осиновый лист, пролепетав что-то о детях, жене, старых родителях…
      – Милейший, мне нисколько не нужны столь дорогие вашему сердцу родственники, – заверила я. – Мне нужны мои деньги. Отдайте мне десять тысяч – и я уйду.
      – У м-м-меня столько не-э-эт…
      «Звезда» грянулась об пол, покрытый великолепным ковром… Обуглившимся ковром…
      – Мне что-то послышалось?
      – Д-д-да, гос-с-спожа вед-д-дьма, послышалось. Через десять минут деньг-г-ги б-б-будут!
      – Хорошо, я подожду, – милостиво кивнула я, непринужденно устраиваясь на единственном уцелевшем в ходе разборки стуле.
      Хорь соединился с кем-то по кристаллу, приказал принести «то, что он просил», и еще раз заверил меня, что деньги сейчас будут.
      – Кстати, вы так и не хотите сказать мне, зачем понадобился вам этот купол? – Дав ему лишь короткую передышку, я возобновила допрос с пристрастием.
      Глазки Хоря забегали, превратившись в две узкие злобные щелочки.
      – Нет! И не спрашивайте!
      Я легко прокрутила в пальцах сгусток огня:
      – Точно?
      – Точно!
      Хм, здесь действительно бесполезно. Странно, чего такого он боится больше, чем ведьмы?
      В дверь постучались, и в комнату вошел стражник с мешком в руке.
      Ну кто бы сомневался! Разумеется, Хорь не преминул сделать мне гадость напоследок, насчитав десять тысяч серебром. И теперь с гадливой улыбочкой на лице ожидает спектакля «ведьма тащит на закорках мешок тяжелее нее самой».
      Я улыбнулась с видом довольной кошки, заклинанием проверила, не решил ли Хорь меня обсчитать, и, прошептав пару слов, дематериализовала мешок, отправив его сразу в гнездо.
      Расстроенная физиономия бывшего работодателя удивительно подняла настроение.
      – Прощайте, милейший, было очень противно с вами сотрудничать!
      И, не дожидаясь ответа, наглая ведьма ушла из ратуши.
 
      Яростный костер отбрасывал гигантские багряные тени, озаряющие всю поляну. Сбитень дурманил голову, Румтша что-то радостно лепетала, Манхо поднимал тост за тостом за талантливую ведьму, а я стояла посреди всего этого безобразия, ничуть не боясь того, что вот-вот Акрая потребует показать ей танец с шалью, и переполнялась ощущением, что жизнь – великолепная штука!
      И какая разница, что сегодня я живу здесь, в Окейне, а завтра уйду куда-нибудь еще? Там будет не хуже, потому что там – тоже Жизнь!
      Посреди поляны с фужером пьянящего ароматом корицы сбитня в руке стояла настоящая цыганка. Черные волосы, заплетенные Румтшей в полсотни косичек, креповая блузка с глубоким вырезом и широкими, разлетающимися рукавами с разрезами до локтя, длинная ярко-красная юбка, мягко облегающая бедра, но расширяющаяся книзу, звенящие браслеты на запястьях и шаль из органзы на плечах. Шаль, которой я больше не боюсь.
      – Иньярра, так теперь-то ты закончила с работой? – Манхо никак не давала покоя моя занятость.
      – О да, – хихикнула я. – И даже стребовала с работодателя обещанный гонорар!
      – Что значит стребовала? Он же должен был сам тебе его отдать!
      – Должен, – кивнула я и, чуть пригубив ароматное вино, пояснила: – Но он почему-то решил, что если разжалобить ведьму детским лепетом о многодетной семье, то можно будет не платить.
      – Не разжалобил?
      – Ну учитывая, что любую ложь я чувствую как скрипящий песок на зубах… Нет!
      – Не учел он немножко.
      – Не немножко. Ему еще со времени нашей первой встречи следовало понять, что пытаться вывести меня из себя – затея очень опасная, причем сопряженная с абсолютным риском потерять государственное имущество.
      – И много потерял?
      Я чуть качнула головой:
      – Не очень. Два стола и ковер.
      – Ни кворра себе «не очень»!
      – Ну его жизнь и здоровье остались при нем. – Я философски пожала плечами. – Разве может что-то быть дороже?
      – Вряд ли, – согласился цыган. – А тебе в твоей Гильдии за такие дела ничего не будет?
      – Во-первых, не моей: я в ней, к счастью, не состою. А во-вторых, даже если этот хорек пожалуется, все равно в Гильдии настолько хотят заманить меня в свои ряды, что портить отношения из-за какой-то мебели не станут. Ну может, вскользь что-нибудь пробурчат. И то – если встретят. Я же на всеобщих заседаниях не бываю, а кому это просто так надо – ходить по всем Веткам в поисках вечно где-то мотающейся меня?
      – Разумно, – кивнул Манхо и тут же напрягся. – Сзади идет Акрая.
      – Пусть идет, – пожала плечами я.
      – Добрый вечер, Манхо. – Выглядела она точно так же, как и в прошлый раз. Неотразимо.
      Обернувшись назад, смерила меня недовольным взглядом и проронила:
      – Ну что, ведьма, танцевать будешь или тебе сразу желание называть?
      – Буду, – спокойно ответила я.
      – Отлично. Тогда я пойду предупрежу музыкантов.
      Акрая отошла, а к костру постепенно стал стягиваться весь табор.
      – Манхо, они что, никогда танца с шалью не видели? – начиная волноваться, спросила я. Уж слишком подозрительным было это внимание к весьма посредственному по цыганским меркам зрелищу.
      – Как его танцует не-цыганка – никогда. К тому же… – Манхо недовольно поморщился, словно расставаясь с секретом. – Мы с Румтшей не хотели тебе говорить, чтобы не волновалась, но все эти три дня цыгане заключали друг с другом пари. Кто-то ставил на тебя, кто-то – на Акраю. Так или иначе, а исход вашего спора живо интересует весь табор.
      – Миленько, – пробурчала я, направляясь к костру. И много ли, интересно, на мне намерены заработать?..
      – Удачи, – крикнула вслед Румтша.
      Эх, девочка, здесь мне нужна не удача. Здесь мне нужна концентрация и спокойствие. Впрочем, на отсутствие того и другого не жалуюсь.
      Я вышла на открытую площадку, освещенную багровым пламенем, и кивнула музыкантам. Струны дрогнули…
      Не думать. Раствориться в музыке, стать ею самой, распылиться на мириады частиц, вторящих поющим струнам. Сплести из музыки, движений, ритма, огня одно заклятие, один танец Жизни. Магия – она ведь тоже музыка, тоже песня, тоже танец – тоже стихия, не подвластная никому. Просто надо ее слышать, ощущать, осязать, любить, дышать ею, жить ею. Просто быть ведьмой. Как я.
      Руки крыльями взлетели вверх, и развернувшаяся шаль вспыхнула брызгами отраженного пламени. Вот так! Вот она какая – я! Ведьма!
      Кружащаяся в сполохах необузданного света, птицей взлетающая в прыжках над костром, дикой кошкой стелющаяся над землей, мягкой волной спускающая шаль по плечам. Перезвон браслетов, вторящих струнам гитары, вихрь черных, как ночь, волос, горящие черные глаза с пляшущими где-то глубоко золотыми искорками – вот она, я!
      Вы хотели увидеть, как танцует с шалью не-цыганка? Так смотрите! Потому что никогда в жизни я больше не станцую так…
      Музыка стала стихать, а я – замедлять ритм движений, пока мягко не опустилась на землю, накрывшись шалью на последнем стонущем аккорде…
      И – тишина, бьющая по ушам. Неужели?
      Цыгане, стоящие кругом по краю незримо очерченной мною площадки, пораженно молчали и смотрели на медленно поднимающуюся с земли меня. Ни одного хлопка, ни одного безобразного возгласа – оставьте это обычным людям. Цыгане выражают свое восхищение благоговейной тишиной. Тем более мертвой, чем сильнее ты их поразила.
      Что ж, хоть на что-то я еще гожусь…
 
      – Хорошо, ведьма. Даже, пожалуй, слишком хорошо. Сама бы не увидела – не поверила. И каково же твое желание? – Смотреть на Акраю, терзающуюся между жаждой выразить свое восхищение и необходимостью оставаться презрительно-неприступной, было странно.
      И к чему так себя мучить? Хотя… Не всем же быть ведьмами. Для обычной цыганки она очень даже ничего.
      А каково мое желание, я знаю с утра. И оно даже, как ни странно, не предложение Акрае повеситься на ближайшем суку. До мелочной мести я очень редко опускаюсь.
      – Манхо говорил, что ты – лучшая гадалка в таборе…
      – Да, – удивленно подтвердила цыганка. – Но я всегда считала, что ведьмы цыганкам не верят?
      – Если не прожили с ними в одном таборе месяц и не знают, что некоторые цыганки гадать действительно умеют. Главное – найти эту самую «некоторую». Почему-то мне кажется, что я ее нашла? – Я лукаво улыбнулась девушке.
      – Очень даже может быть, – польщенно протянула та.
      – Мне нужно выяснить одну очень важную вещь. Поможешь?
      Высказать полноправное желание в форме просьбы – и она прекратит изображать из себя снежную королеву. И гадать, мне кажется, тоже лучше будет.
      – Пошли, – кивнула цыганка и летучей тенью проскользнула в одну из палаток.
 
      – Максимально абстрактно сформулируй вопрос. Я не смогу дать тебе ответ, если ты расскажешь все обстоятельства сразу, скорее собьюсь, – лучше потом соотносить.
      – Я знаю, – понимающе кивнула я, – мне уже много раз гадали.
      – Кто? – заинтересовалась успехами конкурентов Акрая.
      – Ннает, – вспомнила я имя старой мудрой цыганки, вечно теребящей карты в руках, впрочем, сильно сомневаясь, что оно что-то скажет Акрае.
      Так и оказалось.
      – Не помню такой, – пожала плечами она и раскинула карты. – Назови вопрос.
      Я задумалась. Брякнуть «На кой кворр я активировала защитный купол?» – значит, сразу поставить на гадании крест, а ведь это мой последний шанс. Надо думать.
      – Акрая, почему необходима работа, которую я выполняла последние четыре дня? И кому она необходима?
      Цыганка задумалась на секундочку и кивнула, наклонившись к платку с бахромой по краям, на котором лежали карты. Медленно, по одной переворачивая их, Акрая что-то шептала самой себе, не замечая ничего вокруг. Значит – и вправду профессионал. Любая другая стремилась бы поразить умением одним движением раскладывать всю колоду веером или какими-нибудь другими бородатыми фокусами.
      Наконец цыганка распрямилась, недовольно потирая лоб рукой, судя по всему, не слишком-то удовлетворенная результатами гадания. Я, ничего не спрашивая, спокойно смотрела на нее, дожидаясь пока сама заговорит.
      – Знаешь, ведьма, какая-то ерунда вышла, – призналась Акрая. – Либо у тебя работа была крайне странная, либо карты в присутствии природной ведьмы говорить не хотят. Околесицу какую-то несут.
      – Ну предположим, работа у ведьмы и должна быть странная, а что до карт – скажи, что говорят – а уж там разбираться будем.
      – Да ничего не говорят! Все какой-то холод да холод, снег, зима… Но я как-то сомневаюсь, что ты четыре дня укрывала опилками розы, чтобы не замерзли…
      У меня вырвался нервный смешок:
      – Ага, в Окейне, при сорокаградусной температуре!
      Цыганка рассмеялась, с сожалением разводя руками: дескать, извини, сделала„что могла.
      – Да уж в Окейне-то заморозков явно не предвидится! Стоп!
      Заморозки. Окейна.
      Защитный купол, используемый только тогда, когда обычной магией справиться никак нельзя. Стихийное бедствие, например. А чем еще назвать зиму в пустыне, как не стихийным бедствием?
      – Акрая, ты великолепная гадалка! – выпалила я, подхватываясь со стула.
      – Почему? По-моему, ничего путного я тебе не нагадала, – недоуменно произнесла цыганка.
      – Нагадала. Просто я не сразу поняла. Все сходится!
      Акрая скептически посмотрела на безумно радостную меня и с сомнением покачала головой:
      – Ну что же, если так – я рада. Теперь мы квиты?
      – Разумеется, – кивнула я, хотя уже успела забыть про наш дурацкий спор.
      – Кстати, ведьма, – цыганка испытующе прищурилась, – не объяснишь мне, каким образом ты умудрилась научиться так танцевать за какие-то жалкие три дня?
      Я, уже уходя, ослепительно улыбнулась:
      – Ну… Должны же у каждой женщины быть маленькие тайны?
      В конце концов, никто же не узнает, сколько раз шаль не упала, а прилетела мне точно в руки исключительно благодаря зову магии, какие из прыжков сопровождались заклятиями левитации, какие, так и не освоенные, дроби каблуками были просто заменены звуковой иллюзией, и насколько я иногда завышала свою скорость с помощью магии, мечась по поляне как вихрь беспокойного пламени…
      У каждого – свои секреты…
 
      Едва выйдя из палатки, я была поймана под руку Манхо, возжелавшим высказать свое личное восхищение от моих танцевальных талантов. Ну как же не вовремя!
      Хотя… а что тебе еще сейчас делать, ведьма? Развлекайся, танцуй и получай от жизни удовольствие. Все равно до утра в ратушу идти нет смысла. Очень сомневаюсь, что радеющий за Окейну градоправитель не спит днями и ночами, сгорая на работе.
      И, выкинув из головы все заботы, я позволила Манхо увлечь себя в танце. Небрежно закинув руку ему на плечо, залюбовалась смуглым лицом в отблесках пламени. Он был похож на разбойника из какой-нибудь сказки. Доброго благородного разбойника.
      Разбойник внимательно посмотрел ведьме в глаза и, набрав полную грудь воздуха, решился:
      – Иньярра, я хотел сказать тебе одну вещь…
      Все. Кирдык сказке.
      Я слишком хорошо знаю, что бывает после такого вступления, а поэтому…
      – Не надо, Манхо, – тихонько попросила я, отстраняясь. – Не говори.
      – Почему?
      – Так будет лучше.
      – С чего ты взяла?
      – Манхо, сколько тебе лет?
      – Двадцать три. Тебе больше, я знаю. Но какое это имеет значение?!
      А такое, что я знаю, как это больно, а ты…
      Я первая? Вторая? Неважно – все равно ты еще не привык к тому, что, рано или поздно, но все мы уходим. И тебе будет гораздо проще, если вслед ушедшей от тебя девушке можно сказать: «Да она просто дура была!» А о ведьме ты так не скажешь. Даже если очень захочешь.
      – Просто так будет лучше. Для всех. Поверь.
      – Хорошо, я никоим образом не хотел тебя пугать этим. Не хочешь – не надо. Давай останемся просто друзьями. – Он снова протянул мне руку.
      «Давай останемся просто друзьями» – знакомая до боли фраза.
      Я взяла предложенную руку и позволила снова увлечь себя в танце.
      Предлагают это все. Но вот если бы хоть у трети хватило сил действительно остаться «просто друзьями», а не устроить-таки скандал напоследок…
      К тому же друзья – это совсем не просто…
 
      В этот раз спорить со стражниками, попутно объясняя цель своего визита, я не стала: проскрежетала себе под нос на редкость неблагозвучное заклинание, обратя их в неподвижные статуи на пять минут. Слишком разбрасываться магией не стоило: мне еще из градоправителя информацию вытаскивать, а уж там без грубой магической силы точно не обойдешься…
      – Откуда вы узнали, что в Окейне будет зима? – Появление на пороге вздрюченной ведьмы, вопящей этот вопрос, кого угодно не оставит равнодушным, а уж если эта ведьма до того дважды крушила вам все в кабинете…
      У градоправителя от неожиданности даже не нашлось сил соврать:
      – От предсказателя!
      – Какого? – Хм, похоже способ «брать нахрапом» очень даже действует…
      – Тредона – проходил неделю назад, – все так же ошарашенно выдал необходимую информацию Хорь, прежде чем сообразил – кому.
      Плохо дело. Тредона знаю лично, и уж если он предсказал… Значит, зима действительно будет, хоть это и противоречит всем существующим законам природы. И что ж такое в мире творится?
      – Кстати, а с чего вы взяли такую ерунду? – очень запоздало попробовал откреститься градоправитель.
      Я лишь усмехнулась, не удостоив его ответом.
      – Вы в Гильдию сообщали?
      Хорь хотел еще немного поотпираться на тему: «Да о чем вы говорите, госпожа ведьма? Какая зима?» – но после моего яростного утробного рыка присмирел и пустился в объяснения:
      – Госпожа ведьма, ну подумайте сами, что я скажу Гильдии? Что проходил мимо какой-то полусумасшедший маг, предсказал полную чушь, а я поверил? Они ж меня пошлют, скажут «вот когда зима придет – тогда и обращайтесь». Уж лучше мы как-нибудь сами, по-тихому, заезжим магом купол активируем, да и будем жить спокойно…
      Я не могла не признать, что определенная логика в его словах имелась. Гильдия действительно не почешется, пока ей не представишь веских доказательств в виде сугроба на улице. Но ведь сказать-то было можно. Хотя бы для очистки совести.
      – Ясно, – кивнула я и, подняв глаза, завороженно уставилась в окно за спиной градоправителя. – Кстати, а вот и доказательства для Гильдии…
      – Какие? – недоуменно поморщился Хорь.
      – А вы развернитесь-развернитесь, – мрачно посоветовала я.
      Хорь недовольно оглянулся… и застыл с открытым ртом.
      В Окейне, городе-пустыне, где большая часть налогов шла на магическое обеспечение города водой… шел дождь…
      В этот вечер кристалл загорался дважды. Первый раз – связывал меня с Таирной, второй – с королем эльфов.
      – Привет, Бесхрамная!
      – Прекрати меня так называть!
      – А как тебя называть? – искренне удивилась Тая. – Храма же у тебя действительно нет!
      – Зато имя есть! Ведьма, а до такой простой вещи додуматься не можешь!
      – Могу. – Я отсюда услышала, как она улыбнулась. – Но так интересней, а ты вроде бы не обижаешься. Или обижаешься?
      – Да не обижаюсь я, не обижаюсь, – заверила я Таю. – Как дела, Храмовая?
      – Хорошо, – рассмеялась она. – А вот ты что-то примолкла и связь забросила. Случилось что, сестренка?
      – Да как тебе сказать… Тай, назови мне все возможные случаи, когда природа может очень сильно меняться. Кардинально.
      Тая замолкла, припоминая, а потом уверенно отбарабанила:
      – Творимая поблизости запрещенная некромантия, рождение трех и более ведьм одновременно и совмещение двух Веток.
      – Спасибо. Только боюсь, что это мне подходит мало.
      – А что случилось-то?
      – Тай, в Окейне идет дождь…
      Тая впечатлилась размахом, но ничего больше так и не придумала, и, поболтав еще немного, мы разъединились.
      Второй раз со мной возжелал пообщаться Инкварт Въ'ярнокфф Мартсвольн Эдранкт и прочее. Инк, короче говоря.
      – Приветствую вас, о лучезарная Иньярра, свет солнца в царстве бесконечной тьмы…
      – Привет. Что хотел?
      Я редко, очень редко лишаю себя удовольствия потерзать остроконечные ушки эльфа своей язвительной пародией на их высокопарные речи. И эльф мгновенно почуял в этом ответе что-то неладное.
      – Что стряслось?
      – Да так, – увильнула я. – Ты что-то хотел?
      – Ну вообще-то пригласить тебя к себе в Варильфийт, – сознался Инк. – Пожить, отдохнуть, развеяться…
      – Да я как-то не так уж и устала…
      Знаю я тебя, остроухого интригана. Просто так кворр бы пригласил. Хотя и не выгнал бы…
      – Ну и еще очень хотелось бы показать тебе одну вещь, по моему скромному мнению, заслуживающую внимания, – нехотя пояснил он. – И спросить совета.
      Эльф? Спросить совета у меня?
      Ох, Хранящие, и что все-таки в мире творится?
      Я не стала ломаться, изображая чрезмерную занятость.
      – Хорошо, Инк, я приду.
      – Всего наилучшего.
      Я отсоединилась не прощаясь.

Ступень третья
ЭЛЬФЫ БЫВАЮТ РАЗНЫМИ…

ГЛАВА 1

      Нежная весенняя зелень доверчиво подставляла небу мягкие ладошки-листики, не так давно проснувшиеся бабочки проворно сновали над еще нераспустившимися цветами, тонкая травка ласково цеплялась за босые ноги. По оживающему лесу медленно шла юная волшебница, сияя детской умиротворенно-счастливой улыбкой. Тоненькие лучики солнца расплескались по ее плечам, прикрытым только длинными распущенными волосами…
      Или…
      Мокрая трава цеплялась за босые ноги, окоченевшие от хождения по холодной земле. От бабочек, непрерывно летавших перед носом туда-сюда, рябило в глазах, утомленных бессонной ночью. Гребень остался подарком одному зверски колючему кусту, которому чем-то не понравилась несчастная злобная некромантка, идущая, прикрывая ладонью глаза от режущего света, и длинные волосы, рассыпавшиеся по плечам и спине, не уставали теперь цепляться за все подряд, изрядно добавляя злобности как внешности, так и настроению некромантки…
      Итак…
      По лесу шла я. Иньярра. Бесхрамная ведьма. И, несмотря на режущий глаза свет и замерзшие ноги, восхищенно разглядывала Варильфийт, искрящийся в лучиках восходящего солнца, не переставая радоваться тому, что на каждой Веткевремя идет по-своему: три дня назад я покинула осеннюю Окейну, а уже сегодня оказалась в гостях у эльфийской весны.
      До древа-привратника оставалось еще около мили, и я решила, что не стоит особо торопиться: никуда Инк от меня не денется – и по-простому уселась прямо на холодную землю, прислонившись спиной к вольнеиту. Тонкое дерево с еще не распустившимися листочками, но уже сплошь покрытое большими ярко-синими, небесно-голубыми и нежно-фиолетовыми цветами, всегда было символом, легендой и хранителем эльфийского леса.
      Сами же эльфы, вопреки мифам, распространенным на других Ветках,жили отнюдь не на деревьях. А когда я во время первого своего визита попыталась выяснить почему, мне Инк с невозмутимым видом предложил залезть на тоненькое, гнущееся от любого порыва ветра деревце и пожить там денек.
      Даже подсадить подряжался, проходимец этакий…
      Но и просто так гуляя по лесу эльфов ты не найдешь, даже если будешь очень стараться. Тот лес, в котором я сейчас сидела, – это просто внешняя оболочка, маскировка.
      Настоящий же Варильфийт начинался за древом-привратником. И кого за него пускать, а кого – оставить любоваться магической иллюзией (очень, кстати, качественной иллюзией), решал только король эльфов – единственный маг во всем Варильфийте.
      Вот пусть он только попробует меня не с первого раза пропустить…
      Веточки вольнеита тревожно задрожали, трава загудела, как в минуты опасности, едва распустившиеся цветы зазвенели от напряжения, повисшего в воздухе.
      Мне это не понравилось. Сильно не понравилось. Причем настолько сильно, что я даже вскочила с земли и, мгновенно создав вокруг себя силовое поле, огляделась вокруг кошачьим зрением, когда исчезает все малозначительное и видно то единственное, что важно в данный момент.
      Это меня и спасло: я увидела тварь за секунду до того, как она увидела меня и с рычанием прыгнула.
      Кошкой вскарабкавшись на дерево, я уцепилась когтями за тонкие веточки, внимательно разглядывая тварь, недоумевающую, куда делась только что стоящая здесь ведьма. Предположить, что она превратилась вон в то хвостатое, сверкающее желтыми глазами с кроны вольнеита, тварь никак не могла.
      Восьмилапая тварюга полуслепо вертелась на месте, высматривая испарившуюся жертву. Хитиновый покров тускло блестел на солнце, сочленения ног зловеще поскрипывали. «Бозувольт, – всплыло в памяти. – Нежить, напоминающая гигантского паука, обладающая рядом острых зубов и ядовитой слюной. Водится только на восточных Ветках».
      Варильфийт – одна из самых западных. Что ж, мне тоже будет что сказать королю эльфов, йыр бы его побрал!
      «Сначала доживи», – резонно заметил разум.
      Ненавижу, когда он оказывается прав.
      Сиганув с дерева и одним прыжком покрыв весьма приличное расстояние, я приняла свой истинный облик и, возблагодарив Хранящих за то, что, в отличие от одежды, талисманы и кольца не имеют нехорошей привычки рассеиваться при трансформации, выхватила из воздуха сверкающий меч.
      Тварь, рассчитывавшая на безоружную жертву, недовольно попятилась от полоски закаленной стали. Ненадолго. Потоптавшись на месте и осознав, что я нападать первой не собираюсь, он, не раздумывая больше, яростно бросился на меня.
      На мое счастье, талантом гарцевания на четырех задних лапах, при этом используя передние как орудие нападения, бозувольт обладал из рук вон плохо. И после того как мой меч довольно сильно ранил вытянутые вперед ноги, тварь предпочла отползти подальше, не связываясь с вооруженной ведьмой в ближнем бою.
      Впрочем, радовалась я недолго: бозувольт отполз на безопасное с его точки зрения расстояние и сменил тактику боя. Теперь он плевался в меня ядом.
      – З-з-зараза, – прошипела я, в последний момент выставив воздушный щит, не давший яду соприкоснуться с моей кожей.
      Заклинанием сбив тварь с ног, я шибанула в нее шаровой молнией, легко отскочившей от хитинового покрова. Так, похоже, плохи мои дела: эта зараза не желает упокаиваться иначе, как вручную. А для этого надо еще умудриться приблизиться к этой плюющейся махине хотя бы на расстояние удара мечом…
      Пущенная алая «звезда» бесславно закончила свой путь, отскочив от твари и впечатавшись в ближайшее к бозувольту дерево. Я зашипела, разделяя боль вольнеита.
      И только опутав паука тонкой сеточкой больно жалящих молний, я подскочила к ревущей твари и с размаху засадила меч туда, где по идее голова соединяется с туловищем. Бозувольт несколько раз содрогнулся, чуть не поцарапав меня ядовитыми наростами на лапах, и затих.
      – Еще одно платье к йыру, – грустно констатировала я, применяя заклинание сожжения мертвого тела – нечего ему здесь лес отравлять.
      Залечила радостно погладивший меня веточками по плечам вольнеит, вернула меч туда, откуда взяла, и, немножко потерзавшись сомнениями, создала-таки морок взамен утраченного платья.
      Ну и пусть маги при желании видят сквозь него. Эльфы в большинстве своем – не маги, а единственного короля это обстоятельство едва ли смутит.
      И вообще – надо в следующий раз думать, прежде чем в кошку перекидываться: с такой скоростью разбазаривания одежды мне в ближайшем будущем грозит остаться вообще без нее.