Ступени к Храму

      – Я рада, что ваши желудки не пострадали, но как вы все-таки оказались здесь?
      – Пять минут назад приперся какой-то мужик, завязал нам глаза на совесть заговоренными повязками и отконвоировал сюда.
      – У Онзара если что и заговорено – то исключительно на совесть, – задумчиво кивнула я, рассеянно поигрывая кистями коричневого шерстяного покрывала.
      – Эй-эй, подруга! – нахмурилась Тая, звонко щелкая пальцами у меня перед носом. – Ты только не вздумай в него сейчас по второму кругу – того, ага? А то нам и без этого проблем хватает.
      – Кто? Я? – Я возмущенно передернула плечами. – Да за кого ты меня принимаешь? Чтобы я влюбилась в этого хамоватого наглого типа? Да йыр бы его побрал! Нужен он мне, как собаке пятая нога!
      – Вот и чудненько! – расплылась в улыбке та. – Именно это я и хотела услышать!
      – Ну что, все, разобрались? – строго вмешалась Лия. – А теперь, может, подумаем, что нам делать дальше? Кстати, Иньярра, девушка в мужской рубашке, конечно, смотрится очень хрупко, беззащитно, мило и дальше по тексту, но ты не находишь, что другая одежда будет уместнее?
      – Нахожу, – вздохнула я. – Только дайте мне эту самую одежду, пожалуйста.
      – Только не говори, что у тебя она кончилась! – нахмурилась Тая.
      – Не кончилась, – послушно ответила я. – Но она в сумке. А сумку я достать не в состоянии. Увы.
      – Почему? – не поняла Лия.
      – Потому что на ту пресловутую огненную петлю я вбухала не только всю ауру, но и где-то пятую часть жизненной энергии, – недовольно пояснила я.
      – Вот здрыгн! – не сдержавшись, присвистнула Лия. Тая недовольно поморщилась, но читать лекцию не стала: не до того было.
      Осторожненько присела рядом на край кровати и легонько обняла за плечи:
      – Как ты себя чувствуешь?
      – Как с похмелья, – вздохнула я, мягко высвобождаясь из ее рук.
      Точнее и вправду сказать было нельзя. Чтобы понять мое состояние, попробуйте однажды надеть темные – почти черные – очки и воткнуть в уши затычки. Получите полное представление о том, насколько серым и безрадостным мне предстал великолепный, пьянящий Жизнью мир. Словно кто-то закрыл настежь распахнутое окно мутными, покрытыми грязными следами от потоков воды стеклами.
      – Ничего, просто не забывай, что это очень скоро пройдет, – ласково убеждала меня Тая. – Всего пара дней – и все будет так же, как и раньше.
      – Знаю, – тоскливо протянула я. – Но чувствовать себя слепым котенком вместо чуть пригревшейся на солнце пантеры – это кошмар какой-то, одним словом.
      – Верю, – вздохнула ведьма.
      Настроение и общее отношение к миру неуклонно близились к нулю, имея своей конечной целью глубокий минус.
      – Ладно, йыр с ним. – Я вдруг резко оборвала сама себя. – Что мне все-таки надеть?
      От такого поворота ведьмы опешили – они-то уже морально настроились на получасовое нытье.
      – Ну-у-у, можно попробовать взломать заклинание, – неуверенно предложила Лия. – Хотя и не очень хочется.
      Н-да, я ее понимала – взломать чужое заклинание – это вам не детская забава – это занятие для действительного мастера своего магического дела. Хотя, учитывая помощь замкнувшей заклинание, наши шансы сильно повышались. Да и вариантов-то других, собственно, не было.
      – Что ж, давай попробуем. Кто-нибудь из вас работал с Нитевыми заклинаниями?
      Тая отрицательно покачала головой, а Лия неуверенно пожала плечами:
      – Ну не знаю… С kretroj я работала.
      Kretroj… Не лучший вариант, не самый близкий. Но – лучше, чем ничего.
      – Сойдет, – решила я. – Принципы там примерно одни: образ – сущность – зацеп – ниточка – и материализация – так?
      – Так, – кивнула Лия.
      – Ну значит, самое главное – это образ и сущность, – подвела я итог, быстро выплетая из маленькой косички возле лба длинную тонкую нить. – Держи!
      – Что это? – подозрительно нахмурилась Лия, теребя в пальцах нитку.
      – Это? Сущность, – удивленно ответила я и, заметив неподдельное изумление в ее глазах, поспешила пояснить: – Ну частичка вещи, отпечатавшая ее сущность.
      – Хм, – скептически фыркнула Тая.
      – Я поняла, – сглотнула Ильянта. – Но… Ты хочешь сказать, что у тебя это – просто нитка, вплетенная в волосы? А если косичка распустится – и она потеряется? Останешься без вещей?!
      Хранящие, да неужели они все еще сомневаются в моей полной, абсолютной и не подлежащей лечению безалаберности? Пора бы уже и привыкнуть!
      – Во-первых, у меня такая работа, что если носить такую вещь в кармане, то рано или поздно она обязательно сгинет вместе с одеждой; во-вторых, у меня этих ниточек пять: одна в медальоне, – я раскрыла створки серебряного кленового листика на груди, продемонстрировав ведьмам скрученную нить, – на вторую нанизан браслет, и три вплетены в косички; а в-третьих, может, хватит меня жизни учить, а?!
      Ведьмы переглянулись, безмолвно утвердились во мнении о том, что у меня окончательно поехала крыша, и синхронно вздохнули. Я фыркнула от смеха, закрывая медальон.
      – Ладно, образ давай, – скривилась Лия, пропуская нить между пальцами и вслушиваясь в токи сущности.
      – Изволь, – охотно откликнулась я. – Мои серебристые босоножки на шпильках.
      – Какие босоножки? – нахмурилась та. – Я что-то у тебя таких не видела.
      – И не могла, – жизнерадостно подтвердила я. – Потому что они были тридцать лет назад и прослужили ровно неделю, сломавшись на первом же танго.
      – И как я, по-твоему, должна себе их представить? – угрожающе прищурилась Лия, начиная подозревать, что я попросту над ней издеваюсь. Я бы и сама очень хотела так думать, но – увы…
      – Ну-у-у, – смутилась я. – Они немного похожи на твои и Таины, но только шпильки еще выше.
      Лия скептически оглядела свои туфли, Таины босоножки и уставилась на меня, как удав на кролика:
      – А больше ты мне ничего, случайно, не скажешь?
      – Нет, – тихо пискнула я.
      – Ясно, – вздохнула Лия, резким движением выхватывая из воздуха лист шероховатого пергамента и перо с чернильницей. – На!
      – Зачем? – опешила я, машинально пряча руки за спину.
      – Рисуй! – назидательно объяснила та, впихивая мне в руки все вышеозначенное.
      – Что?!
      – То! А то я тебе так заклинание взломаю, что от всей Ветки мало что останется!
      – Вам же хуже, – пожала плечами я, припомнив собственные способности к художественным искусствам.
      – А ты попробуй постараться! – язвительно посоветовала Тая.
      Я старалась. Я честно старалась пятнадцать минут, высунув от усердия язык и то и дело смахивая чернильные кляксы. Неужели так тяжело было дать мне обычный карандаш? Ведь из вредности не дала! Впрочем, я бы на ее месте поступила точно так же…
      И вот наконец мой шедевр был окончен и вынесен на суд публики…
      – Оооооо! – сипло выдохнула Лия, судорожно заглатывая куда-то подевавшийся воздух.
      Тая же героически молчала, схватившись за сердце и медленно сползая по стенке. Н-да, при ее уровне мастерства на такое даже смотреть – форменное оскорбление.
      – А я предупреждала, – флегматично отозвалась я, благоразумно отходя на пару шагов назад.
      – В-в-в-великолепно, – прохрипела Тая, тыкая дрожащим пальцем в произведение искусства, обещавшее меня обессмертить и ославить на все Древо. Правда, посмертно.
      Из всей картины мне относительно удалась только шпилька – тонкая дрожащая вертикальная линия, сильно скошенная влево. Ходить на таких каблуках я бы категорически не рекомендовала, но при взгляде на остальные части моего обувеподобного монстра сразу становилось понятно, что шпилька – это лучшая его часть. Ибо остальное…
      – Сколько, ты говоришь, они прослужили? – вкрадчиво спросила Лия, комкая в ладонях плод адского труда и душевных метаний.
      – Неделю, – боязливо протянула я, малодушно отступая к двери.
      – Удивительно, – спокойно покачала головой она, «зачерпывая» из воздуха шэрит.
      По вискам непривычно ударило от нарушения нейтральности общемагического поля.
      А чего я, собственно, хотела? Энергии нет – значит, привычных блоков тоже нет – вот и наслаждайся ощущениями всплесков энергии во всем ее разнообразии. От противного скрежета на зубах до потери сознания от болевого шока. Магия – это штука тонкая, и коль уж ты с ней решился общаться, то не забывай, что она друг ровно до тех пор, пока у нее нет возможности сделать гадость, – но если только блоки внезапно дезактивировались – так она тут же по полной программе отыграется на тебе за все годы покорного служения!
      – Стой! – завопила я, заметив, что подруга напрочь забыла о том, что моя энергия временно в отпуске, и намеревается запустить в меня шэритом на полном серьезе.
      – Что? – удивилась она.
      – Бедных, несчастных, бесталанных и истощенных энергетически ведьм не бьют! – жалобно напомнила я.
      – Ведьм бьют всегда! – поучительно сказала Лия, но шэрит все же рассеяла.
      Тая между тем стояла, внимательно на нас смотрела, а потом многозначительно произнесла:
      – Ведьмы, а ведь мы занимаемся ерундой.
      – А подробнее? – спокойно поинтересовалась я, искоса поглядывая на возмущенно вспыхнувшую Лию – она-то, в отличие от меня, относилась к подобным комментариям совсем не как к надоевшей констатации факта.
      – Какого йыра – ой! – в смысле, зачем вы мучаетесь с этим взломом заклинания?
      – Тай, ну я понимаю, что я очень трогательно выгляжу в этом… кхм… наряде… но тебе не кажется, что ехать в таком виде в Храм категорически не советуется? К тому же – холодно, между прочим!
      – А вы с Лией носите примерно один размер, – с отсутствующим видом произнесла Тая, явно издеваясь.
      Будь у меня в активе магия – и от шэрита ей бы не спастись.
      – Где ты раньше была, умная? – накинулись мы вдвоем.
      – А может, ты прекратишь орать и блистать результатами регулярных посещений неспокойных кладбищ и склепов?
      Я дурашливо вытянула вперед стройную ногу и напрягла натренированную беговую мышцу:
      – А тебе что, не нравится?
      – Почему же? – фыркнула Тая. – Просто вот смотрю на тебя и думаю: на что только не пойдет женщина ради стройной фигуры!
      Нет, вот только будь у меня энергия…
      Лия деловито осмотрела меня со всех сторон и заявила:
      – Платья длинноваты, конечно, будут – но это ничего: шпильки повыше – и порядок.
      – Давай, – вздохнула я. – Только ловить меня потом вы будете!
      Лия, не обращая больше внимания на мои дурацкие реплики, сосредоточенно плела канву заклинания. Образ – сущность – зацеп – ниточка – и материализация!
      В руках у ведьмы оказалось серебристо-лиловое, явно праздничное, платье. Тонкий прохладный шелк стекал между пальцами, послушно прогибаясь под серебряной цепочкой пояска.
      – Лий, – пораженно выдохнула я, восхищенно разглядывая это сокровище, – а попроще ничего нет? Нам же не на праздник – а вдруг я его запачкаю или порву?
      – Да на здоровье, – пожала плечами ведьма, вручая мне шелковое чудо. – Оно мне все равно уже мало. Лежит в сумке, надеть – не налезает, выкинуть – жалко. Так что дарю!
      – Окворреть! – восторженно выдохнула я, скидывая рубашку и ныряя в холодный шелк. Лия между тем выудила из пространственного разрыва белые босоножки на шпильках.
      Платье струилось по фигуре, словно на меня было сшито, босоножки оказались чуточку великоваты, но это были уже мелочи – я выглядела как зимняя королева посреди лета.
      Я повертелась перед зеркалом, пытаясь оценить ошеломляющую красоту экипировки, расчесалась и чуточку подвела глаза – ну нельзя же быть в таком платье – и не накрашенной.
      – Ну-ну, неплохо, – улыбнулась Лия.
      – Замечательно! – куда щедрее выразилась Тая.
      – А то! – самодовольно рассмеялась я. – Только вот что нам дальше делать? Сидеть таким красивым в комнате и носа наружу не казать? Или привычно наплевать на все правила и запреты?
      – Каким образом? – тоскливо протянула Лия. – Дверь опечатана заклятиями герметично, как твое пасхальное яйцо!
      Н-да, было времечко – под Пасху поспорили с ребятами, кто назавтра у Лии яйцо выиграет. Всю ночь я накладывала слоями на свое заклятия крепости, защиты – и прочую подобную шушеру. И выиграла-таки. К безмерному удивлению товарищей, проведших ночь точно так же, но, увы, без особого результата. Талант не пропьешь!
      – Да ну? – удивилась я, разглядывая явно открытую дверь безо всяких запирающих заклятий. Хотя…
      А если на двери лежат заклятия, создающие для магов иллюзию полной невозможности выйти, но совершенно не мешающие людям (в чье число я временно невольно входила), твердо верящим, что дверь открыта? Да, такое может быть – точно!
      Вот только на что он рассчитывал? Что я тут же расскажу об этом ведьмам? Скорее всего… А значит, именно этого мне делать ни в коем случае не стоит. Почему? Наверное, потому, что они до конца так и не поверят, а пройти через дверь иначе не смогут. И что же мне делать? Врать…
      – А то сама не видишь! Мы с Таей ее пять минут вскрыть пытались, пока тебя не разбудили.
      – Ну-у-у… Просто у Онзара большинство заклинаний действуют всего… ммм… несколько минут – чтобы вы подергали закрытую дверь, убедились в невозможности ее открыть – и успокоились. А заклинание через пару минут рассеивается, оставляя за собой лишь иллюзию присутствия.
      – Что-то ни разу о таком не слышала… – с сомнением протянула Тая.
      Конечно, не слышала. Потому что такое даже чисто теоретически невозможно. Но мне смертельно надо заговорить вам зубы хотя бы на пять минут, пока не включится логическое мышление и не развеет мою легенду в прах – а иначе нам отсюда вообще не выйти. Неужели вам так хочется сидеть здесь, пока нас не решат великодушно отконвоировать в туалет?
      – Еще бы ты слышала! – уверенно продолжаю врать я. – Это же чисто некромантские штучки – мы о таких и слыхом не слыхивали. Надо просто пойти и выйти отсюда – а то я уже в уборную хочу!
      Столь же страстное стремление мгновенно обуяло нас всех, и последние остатки логического мышления, угрожающие срывом всей операции, были молниеносно вытеснены ударившей в головы… В общем, вы поняли чем.
      Но это было уже неважно, главное – мы сумели вывалиться в коридор прежде, чем Тая вспомнила о теории энергетической вспышки при рассеивающихся заклинаниях, делающей фокус с дезактивацией невозможным.
      Коридор был длинным и узким, временами ветвился, давая начало таким же шнурообразным тоннелям. Несколько факелов на стенах больше чадили, чем давали свет, – и мы, брезгливо поморщившись, тут же их погасили, надеясь на свое кошачье зрение. К счастью, оно от энергии не зависело и не исчезло у меня вместе с остальными способностями. Интересно, а трансформироваться я тоже смогу? Хотя – не в этом платье. Я в него уже влюбилась.
      – И куда теперь? – шепотом поинтересовалась Лия, достигнув первой развилки на три стороны.
      – Куда обычно, – улыбнулась я. – Налево!
      Ведьмы понимающе фыркнули, но спорить не стали. Коридор ехидной змеей закручивался, увлекая нас влево и вниз, и почти не ветвился. Факелов здесь больше не было, а подозрительно знакомые запахи, щекотавшие нос, навели меня на весьма грустную мысль. Я, кажется, поняла, куда мы идем. И тут же захотела развернуться и помчаться назад.
      – Ведьмы, нам лучше вернуться! – дрожащим шепотом оповестила я общественность.
      – Почему? – не поняла Лия.
      – Потому что мы идем не туда, куда надо.
      – А куда?
      – Туда, куда не надо.
      – Предельно ясно! – недовольно фыркнула Лия. – Ты можешь выразиться попонятнее?
      – И желательно внятно объяснить, какого йыра вам всем понадобилось в моей спальне, – властно раздалось из темноты впереди.
      – Приехали, – вздохнула я, глядя на проявляющуюся высокую тень.

ГЛАВА 6

      Что ж, выглядел он, пожалуй, еще лучше и величественнее, чем тогда, в моей… темнице. Скрещенные на груди руки, расплескавшиеся по плечам белые волосы и спокойный выжидающий взгляд.
      Похоже, Онзар, ты уже решил, что я не стою того, чтобы особо напрягаться – на своей территории ты вполне спокойно меня обыграл. А зря…
      Ибо между замученной истощенной девчонкой в насквозь промокшей мужской рубашке и спокойной, уверенной в себе ведьмой в шелковом лиловом платье – громадная разница. Но ты этого не понял даже за полгода – куда уж тут осознать за несколько часов?
      – Так что же вы здесь делаете? – повторил он, чуть приподняв брови.
      – Ищем уборную! – с милой улыбкой и издевательски честными глазами ответила я.
      – Втроем? – скептически фыркнул он.
      – Именно, – невозмутимо подтвердила я. – Приспичило, знаете ли, рильт. И потом, а вдруг там дверь не закрывается? Кто тогда на стреме стоять будет?
      Онзар недовольно нахмурился, барабаня холеными белыми пальцами по стене.
      – А каким образом вы вышли из комнаты?
      – Так дверь была открыта! – продолжала я разыгрывать дурочку. – Почему бы и не выйти? Тем паче, что удобств в ней мы не нашли, хотя очень старались…
      Ведьмы молча стояли, скрестив руки на груди и предоставив мне временную свободу действий, но готовые при первой необходимости поддержать меня словом и делом.
      – Госпожа ведьма, а вам не кажется, что вы слишком много на себя берете? – вкрадчиво поинтересовался некромант, перекатывая в ладони белую шаровую молнию. Ведьмы тут же не менее многозначительно материализовали в руках шэриты. Резкий всплеск энергетического поля отозвался гулким молотом в голове. Я невольно поморщилась:
      – И вы нападете на безоружную, не обладающую энергетическим запасом девушку?
      – Думаете, не смогу? – испытующе прищурился он.
      – Я не думаю. Я хочу в туалет! – съязвила я. – И все мои мысли направлены только туда!
      – Я сильно изменился за это время, – продолжил Онзар, словно не заметив моих слов.
      – Вижу, – вдруг так же тихо и напряженно произнесла я. – Но почему-то надеюсь, что так низко вы не пали.
      – Хотите проверить? – Он тут же поймал меня на слове.
      – Хочу в туалет! – привычно выкрутилась я, не желая вступать на скользкую дорожку двусмысленных фраз.
      – Прекратите разыгрывать из себя йыр знает что! – не выдержал некромант.
      – Да ну? А я сильно изменилась за это время.
      Его передернуло, когда я точно скопировала его же интонацию. Ведьмы за спиной сдавленно фыркнули от смеха.
      – Говорите прямо, чего вы хотите, – рыкнул некромант.
      – Разговор, – быстро ответила я. – Немедленно. И свободу – после разговора.
      – А почему вы решили, что я вам это предоставлю? – тут же опять прищурился маг, почувствовав себя на знакомой стезе недомолвок и интриг.
      – А вам нужны три ведьмы, шляющиеся всю ночь по лабиринтам в поисках уборной, случайно забредающие в вашу спальню в самый неудачный момент… – Некроманта так передернуло, что я даже засомневалась, а не наступила ли я на самую больную мозоль. Я усмехнулась: —…И опрокидывающие котлы с почти доваренным зельем только потому, что «по темноте его за ночную вазу приняли»?!
      Онзар нахмурился, задумчиво перебирая пальцами в воздухе.
      – Не думайте, что этого добились вы: не будь подобного у меня в планах – вы бы отправились сейчас прямиком в свою комнату! – сурово сказал он, разворачиваясь и ведя нас в свою спальню.
      – Да я и не думаю, – отозвалась я. – Зачем думать, если мне пока больше ничего от вас не надо?
      Некромант скривился, но промолчал.
      – Куда мы идем? – спросила Тая так, что слышала ее только я.
      – К нему в спальню, – так же ответила я. Хорошо, что способности Сказительницы – это не магия.
      – А почему не в кабинет? – удивленно спросила та.
      – А тебе хочется тащиться по этим коридорам примерно полторы версты? – усмехнулась я.
      – Здесь что, такой большой лабиринт? – подключилась к разговору все слышавшая – Сказительница таки – Ильянта.
      – Я бы даже скорее назвала это катакомбами, – подтвердила я.
      – А у него хоть спальня большая? – озаботилась Тая. – Нам там сесть-то будет куда?
      – Большая, – усмехнулась я. – Девяносто процентов пространства занимает кровать. Еще есть два стула. Как мы в такой обстановке будем соблюдать оскорбительную официальность – не знаю.
      – А оно тебе надо? Ты и так его уже зашугала, по-моему!
      – Тогда говорить будете вы, а я красноречиво молчать в интимном полумраке красного света! – хихикнула я.
      – Да запросто! – согласились ведьмы.
 
      Спальня за пятьдесят лет ничуть не изменилась. Все та же огромная почти до пошлости, кровать, разве что покрывало теперь не снежно-белое, а безвкусно-оранжевое. Небольшой ночник, дающий неровное, с бахромчатым краем, пятно красного призрачного света, кресло и стул.
      Хозяин независимо прошел к стулу и встал за ним, опершись на резную спинку. Ведьмы с непринужденной наглостью (или наглой непринужденностью) расположились с ногами на кровати, я неспешно погрузилась в бархатные объятия глубокого кресла.
      – Итак, что же вы так хотели мне сказать? – обратился Онзар к Тае.
      – Хотели спросить, как часто вы выглядываете посмотреть, что творится на поверхности, – закинула пробную удочку ведьма.
      – Достаточно часто, – с нажимом ответил тот.
      – И как? Нравится? – спросила Лия, глядя в пустоту.
      – Что нравится? – невозмутимо уточнил некромант.
      – То, что творится. Новые Ветки,глобальные изменения в природе – ну и все остальное.
      – Меня это не касается, – пожал плечами он. – Если мир вдруг решил сойти с ума – то пусть, на здоровье.
      – С чего же вы взяли, что вас это не касается? Вам не кажется, что вы в нем живете?
      – Я – выше него, – самодовольно усмехнулся некромант. – Я буду жить даже тогда, когда все вокруг умрет.
      – Сочувствую вашему горю! – фыркнула Лия.
      – Какому? – повелся на бородатую шутку Онзар.
      – Буйнопомешательству, – с готовностью пояснила та.
      Некромант брезгливо передернул плечами:
      – И это все, что вы хотели мне сказать?
      – Мы хотели спросить, не имеете ли вы непосредственного отношения к происходящему? – спокойно продолжила Тая, не давая сбить себя с нейтрально-недоброжелательного тона.
      – Не имею, – твердо сказал некромант. И я ему сразу поверила. Потому что как бы он ни изменился, но таким голосом лгать невозможно.
      – А выяснить, что происходит, вы не пробовали? – методично продолжала допрос Тая. Молодец. Меня бы на такое, скорее всего, не хватило.
      – Каким образом?
      – Ну например, – пообщаться с водяницами или русалками. Или лешими – словом, теми, кого ваша некромантия еще убить или выгнать не успела.
      Онзар презрительно скривился:
      – Что? Я не ослышался? Мне – мне! – предлагается разговаривать с какими-то там вшивыми водяницами? Не мой уровень, дамы.
      – Ваш уровень – это рассыпающиеся в пыль глиняные големы? – холодно поинтересовалась я, не двигаясь и оставляя лицо в тени глубокого кресла.
      – Не исключено, – так же холодно ответил он.
      Я решила не вступать в перепалку. Не потому, что было лень, не потому, что боялась проиграть – нет. Просто в этом не было смысла. Зачем?
      Мне вдруг стало настолько все равно, что он говорит и что он думает, я даже хотела встать и уйти. Что я здесь могу услышать? Что мне может сказать хоть сколько-нибудь важного человек, считающий, что он выше всего мира? Человек, ослепленный своей безмерной безумной гордыней, не желающий общаться с иными расами, кроме себя самого, да только и умеющий пудрить мозги своим меняющимся со скоростью света нимфеткам? Мне, ведьме?
      Ни-че-го.
      Но и ничего плохого он мне сделать тоже не мог. А потому я прикрыла глаза, перестала слушать спокойные, чуточку издевательские Таины вопросы и его высокомерные ответы – и позволила себе раствориться в тепле. Разлететься на мириады ярких осколков, усыпать собой все Древо, услышать каждый шепоток, почувствовать все пряные, свежие, легкие, тяжеловесные, тонкие ароматы мира, вслушаться в вечную Песнь Жизни. Песнь, слова которой сейчас звучали чуточку иначе, чем всегда, – но все равно близко и ласково, словно тихая колыбельная матери. Сердце легонько уколола возвращающаяся по каплям сила.
      Н-да, не скоро я ее соберу назад, такими-то темпами…
      – А что вас, собственно, так удивляет? – спокойно и размеренно рассуждал некромант. – Рано или поздно это должно было случиться. Причем случилось скорее поздно, чем рано.
      – О чем вы говорите? – решила уточнить Тая.
      – О том, что люди расплодились, что рано или поздно Древо должно было не выдержать и уничтожить часть – причем немалую часть – иначе бы погибло само. Древо велико, но людей больше, они не могут расселиться на нем равномерно, чтобы не слишком вредить. Вот мир и пытается выжить, как может.
      Что же, его рассуждения здорово похожи на мои собственные. Логичная, стройная цепочка взаимосвязанных следствий. Но все же кое-что меня здорово коробило. Может, это была чисто детская, то бишь ведьминская, обида, но… Но не могла я поверить, что мир станет спасаться от гибели, убивая Жизнь. Не верю… Должен быть другой выход.
      – Что же, я думаю, нам стоит завершить разговор, – облегченно сказала Тая, прежде заручившись моей и Лииной безмолвной поддержкой.
      – Хорошо, через три минуты я открою вам портал на поверхность, – безразлично отозвался некромант. И тут же, словно вдруг опомнившись, встрепенулся: – А сейчас – не могли бы вы оставить нас с риль, – кивок в мою сторону, – наедине?
      – Если риль не против, – напряженно ответили ведьмы.
      – Все нормально, идите, я сейчас приду, – откликнулась я, даже не делая попытки приподняться с кресла. Ведьмы укоризненно посмотрели на меня, но спорить не стали. Потом выскажут все, что они думают о моем моральном облике. В двойном объеме.
      Дверь бесшумно затворилась, ограничив душное пространство дуэли. Между прошлым и настоящим. Между искренностью и двусмысленностью. Между яростью и безразличием.
      Онзар одной рукой снял светильник с полки и поставил на пол. Теперь рваный луч багрового света озарял только темный силуэт – и ничего более. Впрочем, мне и того не надо было, так что свет он убирал, скорее, чтобы не видеть меня.
      Он замер напротив, скрестив руки на груди и начал тихим, проникновенным голосом:
      – Ты изменилась.
      – Ты тоже. – Ну вот. Теперь у меня в голосе и льда не осталось. Только тупое безразличие. Он вдруг сел на кровать и спрятал лицо в ладонях.
      И я поняла, что дуэли не будет. Будет исповедь. Тихим, злым, горьким голосом.
      – Ну что, видишь, каким я стал? Молчишь? Конечно, что тебе сказать? У тебя-то все прекрасно! Ты красива, молода, добра. Любишь Жизнь, несешься, сломя голову, через все Древо спасать мир. Тебя все любят и восторгаются. Не хочешь перебить и возразить. Тебе все равно? Конечно, какое тебе дело до жалкого сломавшегося идиота? Тем более если он и сам знает, что говорит неправду? Молчишь? Что ж, молчи.
      Думаешь, я получаю от этого удовольствие? Нет. Просто не могу по другому. Знаешь, однажды встал утром – и понял, что больше не могу быть хорошим. Завод кончился. И бросил это дело. Плюнул на все: на любовь, на мир, на Жизнь. Забыл все, чему ты меня учила. А потом, когда спохватился – поздно. Тошно. От всего: от всех вокруг, от этих девок, от работы, от магии, от самого себя тошно.
      – Еще не поздно все исправить, – заметила я. – Мир принимает всех.
      – Конечно! Кто бы сомневался, – резко и зло хохотнул он. – Как я мог только подумать, что объяснить все нужно именно тебе… Что ты поймешь, а не станешь читать дурацкие морали: «Стань хорошим – и все исправится!» Да ничего не исправится, как ты не понимаешь? И этот твой мир – всего лишь клетка, клетка со стальными прутьями, которую некоторые стараются увить цветами и заставить себя полюбить – дескать, нет ничего прекраснее! А на самом деле просто боятся признаться самим себе, что здесь их все связывает по рукам и ногам дурацкими правилами, законами морали и совести, не дает дышать. – Некромант раскраснелся, глаза загорелись диким синим огнем, пальцы судорожно сжимались до белеющих костяшек. – Трусы! Неужели ты так этого и не поняла?!
      – Извини! – твердо сказала я, поднимаясь и выходя из комнаты.
      Он не стал меня удерживать. Потому что нам и вправду нечего было сказать друг другу.
 
      Ведьмы, бледные, едва сдерживающие возмущение, ждали меня с той стороны.
      – Иньярра, не слушай его! Дурак – и все!
      – Подслушивали? – усмехнувшись, сказала я, скорее утверждая, чем спрашивая.
      – А вдруг бы он тебя… обидел?
      – Меня обидишь, пожалуй.
      Портал открылся минуты через две – видимо, столько времени потребовалось Онзару, чтобы прийти в себя.
      Ярко-голубое небо до слез ласкало уставший от пыльной серости взгляд. Я обессиленно опустилась на траву, закрыв лицо руками.
      – Иньярра. – Тая опустилась рядом со мной и встряхнула за плечи. – Ну ты чего? Перестань! Ну хочешь, мы пойдем и заставим его извиниться?
      – За что? – горько усмехнулась я. – За то, что разочаровался в жизни и признался в этом мне? Глупо, Тай… Ты скажи лучше что-нибудь…
      Таирна внимательно всмотрелась в мои уставшие глаза и чуть опустила веки, сосредотачиваясь. А потом медленно выдохнула словно расправляющая крылья птица:
 
Как смел говорить ты, что мир – это клетка,
Как смеешь кричать, что уверен в ответах,
Ты видел сирени намокшие ветки,
Когда освещает их молния светом?
 
 
У них ты спросил о жестокости мира,
В созвездия глядя лиловых соцветий?
Ведь проще намного сарказм и сатира,
А ты бы попробовал радость заметить!
 
 
А мир, ты поверь уж, был создан не сразу,
Так много ли чести, коль ищешь изъяны,
Создать – не разрушить – известная фраза,
А сможешь творить убежденно и рьяно?
 
 
А жизнь ведь сокровище – грани алмаза,
Где тысячи тысяч мерцает оттенков,