Сказки народов Югославии

      - Сию минутку, сынок, - говорит ходжа. - А сколько ты мне давал?
      - Сто дукатов! - ответил носильщик.
      Ходжа открыл сундук и отсчитал носильщику сто дукатов. Носильщик зажал свои деньги в кулак и спрашивает:
      - Сколько я тебе должен за хранение?
      Но ходжа ничего с него не взял, и носильщик ушел со своими деньгами из лавки. Ханум, пообещав прислать деньги и драгоценности со служанкой, тоже удалилась. Ходжа, очень довольный оборотом дела, ждет-поджидает служанку. Ждал, ждал, - ни служанки не видать, ни драгоценностей. Прошел полдень, миновал час третьей послеполуденной молитвы, понял ходжа, что его обманули, и стал себя клясть, зачем отдал носильщику сто дукатов.
      - И надо же мне было выпустить из рук верную сотню дукатов. А все оттого, что позарился я на больший куш.
      Ходжа так убивался из-за ста дукатов, что со злости сразу же после часа третьей молитвы закрыл лавку, чего с ним раньше никогда не случалось, и вместо того, чтобы пойти в мечеть помолиться аллаху, расстроенный, поплелся домой. А дома сам не свой стал метаться из угла в угол и все расшвыривать. Увидела жена, что муж не в духе, и спрашивает его:
      - Что с тобою, почему ты такой злой?
      Тогда ходжа рассказал своей жене про ханум, про носильщика и дукаты. Женщина выслушала мужа и говорит:
      - А по-моему, дело легко поправить! Обещай только, что не станешь потом попрекать меня, и я завтра же отберу у носильщика сто дукатов.
      Ходжа поклялся, что ни в чем не упрекнет жену, лишь бы она выручила сто дукатов.
      Утром, чуть свет, ходжа пошел на базарную площадь, а жена за ним. Ходжа увидел носильщика, показал его своей жене и притаился в сторонке; женщина, словно безумная, подлетела к носильщику, кинулась к нему на шею и завопила:
      - Вот он, мой муж! Два года назад он бросил меня с двумя сыновьями на руках, без гроша в кармане!
      - Откуда у меня взялись жена и дети, если я никогда не был женат? воскликнул носильщик.
      Но женщина все не унималась и осыпала его упреками:
      - Раз ты не хочешь меня содержать, давай развод! Пойдем на суд к кадию!
      - Я тебе не муж, - стало быть, и развод не могу дать, - отвечал носильщик. - Ты, наверное, обозналась?
      - Ты мой муж! - твердила женщина. - Я тебя разыскиваю бог знает сколько времени!
      На шум сбежалась стража, носильщика связали и отвели к кадию. Кадий расспросил женщину, чего она добивается от своего мужа.
      - Дорогой эфенди, - взмолилась жена ходжи, - пусть он содержит меня и моих детей или дает развод!
      Стал кадий носильщика допрашивать. Бедняга носильщик, как ни старался, не мог доказать, что он вовсе не муж этой женщины. И кадий присудил обманщице получить с носильщика сто дукатов отступного, ведь, по мусульманскому обычаю, муж должен заплатить жене при разводе. Носильщик и так и этак противился, отговаривался, что нет у него денег, - ничего не помогло. Бедняк между тем и вправду весь свой капитал у ханум оставил. Упросил он кадия отпустить его за деньгами. Кадий приставил к нему стражника и разрешил покинуть зал суда.
      Приходит носильщик к ханум, а она его спрашивает, почему он опять невесел: носильщик рассказал ей все по порядку и признался, что пришел за деньгами, - потому как должен заплатить мнимой жене, чтобы с ней развестись. Выслушала ханум носильщика и говорит ему:
      - Тут все жена ходжи хитрит, да тебе ее проделки только на руку. Вот тебе сто дукатов, ступай заплати отступного, получи у кадия судебную грамоту, что дети действительно твои, а потом приведи их ко мне.
      Носильщик сделал все так, как наказала ханум: заплатил сто дукатов отступного, получил грамоту, взял детей и повел их к ханум.
      Уж и голосила жена ходжи, требовала, чтобы носильщик оставил в покое ее детей. Но кадий заявил, что носильщик имеет полное право поступать с ними по своему усмотрению. Носильщик привел детей к ханум, она их покормила, а бедняку велела на следующий день с утра зайти за детьми и отвести к глашатаю, чтобы тот продал их с торгов.
      Не успела жена ходжи переступить порог своего дома, а он уже бежит ей навстречу:
      - Ну как, выручила дукаты?
      - Дукаты выручила, зато детей потеряла!
      Закручинился ходжа, как услышал этакую весть, но ничего изменить уже был не в силах.
      А носильщик в положенный час пришел к ханум. Она его напутствовала такими словами:
      - Возьми детей, отведи их на базарную площадь и вели глашатаю назначить для начала за обоих мальчиков сто дукатов. А я тоже приду на площадь и буду набивать цену и не уступлю детей их отцу. Когда же наступит пора прекратить торги, я подам тебе знак.
      Носильщик забрал детей, отвел их на базарную площадь глашатаю и велел продать мальчиков с торгов за сто дукатов. Глашатай повел детей по Стамбулу, на ходу выкрикивая цену. Вот проходит он мимо лавки ходжи. Отец сразу узнал своих детей, выскочил на улицу и закричал:
      - Накидываю еще один дукат!
      - Сто один дукат! - закричал глашатай и повернул обратно на базарную площадь, где его поджидала ханум.
      - Кто позволяет себе над детьми насмехаться? - воскликнула она. - Даю пятьсот дукатов!
      Глашатай выкрикивает цену, предложенную ханум, и спешит к лавке ходжи.
      - Накидываю еще один дукат! - перебил его ходжа-паломник.
      Глашатай крикнул во весь голос:
      - Пятьсот один дукат! - и зашагал к ханум.
      - Тысячу дукатов! - сказала она.
      Глашатай кинулся к лавке объявить последнюю цену, а ходжа снова прибавляет один дукат.
      - Тысячу один дукат стоят эти два мальчика! - заорал во все горло глашатай.
      Слышит ханум, что ходжа снова прибавил всего только один дукат, и так ему ответила:
      - Полторы тысячи дукатов!
      - Полторы тысячи дукатов! - отозвался глашатай, и голос его дошел до ушей ходжи, и по-прежнему отец набавил один дукат. Глашатай объявил:
      - Тысяча пятьсот один дукат!
      - Кто это позволяет себе над малыми детьми насмехаться? - снова послышался голос ханум. - Даю две тысячи дукатов!
      Глашатай выкрикнул новую цену, и старик ходжа изумился:
      - Любопытно знать, до каких пор будет продолжаться это соперничество?
      Но от своих детей не отступишься, и ходжа поднял цену еще на один дукат. Глашатай повернул назад, оповещая о новой цене.
      - Две тысячи пятьсот дукатов, - выкрикнула ханум.
      Глашатай провозгласил ее цену и побежал к лавке. Узнал ходжа, как подскочила цена, и ужаснулся, но отступиться от своих детей не мог и снова прибавил один дукат.
      Тут ханум подозвала к себе носильщика и велела уступить детей тому, чье слово было последним. Носильщик так и сказал глашатаю, а тот отвел детей к ходже и, получив за них две с половиной тысячи и один дукат, вручил деньги носильщику. Носильщик пошел к ханум, бросил деньги к ее ногам и сказал:
      - Вот все, что у меня есть! Возьми деньги себе, а мне дай из них сто дукатов!
      Удивилась ханум и говорит:
      - Деньги принадлежат тебе, я ничего не возьму. Бери дукаты да немедленно покинь Стамбул, а то не выберешься отсюда живым.
      Носильщик от всего сердца поблагодарил ханум, в тот же час выехал на родину и прожил там в довольстве и счастье до самой смерти.
      Босния. Перевод с сербскохорватского Т. Вирты
      ДВА ГРОША
      Жил-был бедняк. Торговал он чем попало, лишь бы голодным не сидеть. Набрал он раз мешок мху, сверху положил немного шерсти и пошел на базар продавать его. По дороге встретился ему человек: тоже идет на базар и несет чернильные орешки, а чтобы продать их, прикрыл сверху настоящими орехами. Бедняки стали друг у друга спрашивать, что у кого в мешке: один говорит - орехи, другой - шерсть. Решили они тут же на дороге купить товар друг у друга. Стали торговаться. Тот, у кого был мох, сказал, что шерсть дороже орехов, и потребовал доплаты, но, видя, что второй доплачивать не желает, а согласен только на обмен, подумал, что орехи-то, во всяком случае, дороже мха и он все равно останется в выигрыше. Торговались они долго и наконец решили, что хозяин орехов приплатит за шерсть два гроша. Но денег у него при себе не было, и для большей уверенности, что долг будет уплачен, они побратались. После того поменялись мешками и разошлись в разные стороны. Каждый думал, что надул другого. А как пришли домой да вынули товар из мешка, увидели, что они обманули друг друга.
      Спустя некоторое время тот, что отдал мох вместо шерсти, пошел искать своего побратима, чтобы получить с него два гроша. Нашел его в одном селе в работниках у попа и говорит:
      - Побратим, ты обманул меня.
      - Да ведь и ты меня, побратим, обманул, - отвечает тот.
      Первый стал требовать два гроша: раз договорились да скрепили договор братаньем, надо его исполнять. Другой соглашается: с радостью отдал бы, да нет у него сейчас двух грошей.
      - Но вот у моего попа, - говорит он, - за домом есть большая яма. Он туда часто залезает, - наверно, там лежат деньги и драгоценности. Вечером ты спусти меня в эту яму, а когда мы ее обчистим и разделим добычу, я тебе и заплачу два гроша.
      Тот согласился. Вечером попов работник взял мешок и веревку, пошел с побратимом к яме, влез в мешок, и тот спустил его на веревке. Там он выбрался из мешка и стал всюду шарить, но не нашел ничего, кроме зерна. Тогда он подумал: "Если сказать побратиму, что здесь нет ничего, он, пожалуй, уйдет и бросит меня в яме. И достанется же мне от попа, коли он меня тут найдет!"
      Он снова залез в мешок, крепко обвязался веревкой и крикнул побратиму:
      - Тащи мешок, побратим, он полон всякого добра.
      Тот тащит мешок, а сам думает: "Для чего мне делиться с побратимом? Возьму-ка я весь мешок, а он уж сам как-нибудь выберется из ямы". Закинул он мешок с побратимом на спину и побежал по селу. За ним с лаем погналось множество собак. Устал он, мешок стал свисать, и вдруг оттуда послышался голос побратима:
      - Подтяни мешок, побратим, меня собаки кусают.
      Тот так и швырнул мешок на землю. Тогда тот, что сидел в мешке, и говорит:
      - Опять ты, побратим, хотел меня обмануть?
      - Да ведь и ты тоже меня обманул, - отвечает другой.
      Спорили они, спорили, и наконец должник обязался заплатить два гроша, когда побратим придет в следующий раз. На том и расстались.
      Прошло много времени, и попов работник обзавелся домом и женился. Как-то раз сидит он с женой на крылечке и видит, что к его дому подходит побратим.
      - Жена, - говорит он, - вон идет мой побратим. Я ему должен два гроша. Теперь уж ничего не поделаешь: я обещал ему отдать деньги, когда он придет. Я пойду в дом и лягу, ты меня накрой, а сама притворись печальной и начни голосить. Узнает он, что я умер, и вернется домой.
      Он пошел в комнату, лег на спину, сложил руки крестом, жена накрыла его и давай голосить. Тут как раз к дому подходит побратим.
      - Бог в помощь, - говорит он и спрашивает, не это ли дом такого-то?
      А жена сквозь слезы отвечает:
      - Да, горе мне, несчастной кукушке! Вот он лежит мертвый!
      - Упокой господи его душу! Он был моим побратимом. Мы вместе работали и торговали. И раз уж случилось такое несчастье, то я, понятно, останусь, надо же проводить его до могилы и бросить в нее горсть земли.
      Жена говорит, что до похорон придется долго ждать и лучше ему уйти.
      - Боже сохрани! Как же я брошу своего побратима? Буду ждать хоть три дня, а провожу его в последний путь.
      Жена вошла в дом и потихоньку все передала мужу. Тот велел идти за попом и объявить, что он умер: пусть, мол, его отнесут в кладбищенскую церковь, авось тогда побратим уйдет.
      Жена сказала попу, тот пришел и привел с собой несколько человек. "Покойника" положили на носилки, понесли в церковь и оставили там на ночь, чтобы утром отпеть и похоронить. Все вышли, а побратим сказал, что не может оставить своего побратима, - ведь столько лет он торговал и делил с ним хлеб-соль, нет уж, он будет сторожить покойника всю ночь. И остался в церкви.
      А ночью в село пришли разбойники. Они обобрали чьи-то дворцы и награбили много денег, одежды и оружия. Проходя мимо церкви, они увидели, что там горит свеча, и сказали друг другу:
      - Зайдем сюда делить добычу.
      Побратим увидел, что в церковь входят вооруженные люди, и спрятался в угол. Разбойники же сели и стали делить деньги шапками, а одежду и оружие - как придется. Во всем сошлись и столковались; оставалась только одна сабля прекрасная - все хотели ее получить. Один разбойник схватил ее, вскочил и говорит:
      - Давай испробуем на покойнике, так ли она хороша, как нам кажется. Коли с одного разу отсечет голову, значит, хороша!
      И он направился к покойнику. А тот как вскочит да как закричит:
      - Мертвецы! Где вы?
      - Здесь, мы все готовы! - отвечает из угла побратим.
      Как услыхали это разбойники, бросили саблю, оставили все добро в кучах и пустились бежать без оглядки. Отбежали они подальше, атаман и говорит:
      - Ей-ей, братцы! Бродили мы по лесам и по всяким другим местам и днем и ночью, дрались с людьми, нападали на крепости и дворцы - и ни разу не дрогнули, а вот мертвецов испугались. Неужели не найдется среди нас такой юнак, что посмеет вернуться и посмотреть, как там в церкви?
      - Я не пойду, - сказал один.
      - Я боюсь, - признался второй.
      - Я лучше готов напасть на десять живых, чем на одного мертвого, подхватил третий.
      Наконец нашелся один храбрец, согласился пойти. Он потихоньку подполз под церковное окно и стал слушать. А в церкви побратимы мирно делили деньги, одежду и оружие разбойников. Но вот дошли до двух грошей, заспорили и чуть было не подрались. Разбойник слышит крик:
      - Где мои два гроша? Давай мои два гроша!
      И как раз тут должник увидел под окном разбойника, быстро высунул из окна руку, сорвал у него с головы шапку и протянул ее побратиму со словами:
      - Проклятые два гроша! Вот тебе за два гроша!
      Разбойник перепугался и задал стрекача. Не помня себя от страха, прибежал к своим и закричал:
      - Ну, братцы! Хорошо еще, что мы живыми утекли! Мы-то делили деньги шапками, а как вылезли мертвецы, то каждому досталось только по два гроша. Одному и этого не хватило, так он сорвал с меня шапку и дал другому вместо двух грошей.
      Сербия. Перевод с сербскохорватского Н. Дмитриева
      ВЫПАХАННЫЙ КАРП
      Жили-были муж да жена. Жили они дружно, никогда не ссорились и не ругались. А соседи их, тоже муж и жена, вечно бранились, как цыгане. Муж и говорит жене:
      - Я нашего соседа знаю с детства. Такой был умный, степенный и достойный человек, а как женился, словно с ума спятил. Ты только послушай, как он кричит, ругается и бранится, даже трава кругом вянет от этакой брани.
      - Чего ты удивляешься, - говорит жена, - разве ты не знаешь, что жена может своего мужа рассудка лишить и так ему мозги набекрень свернуть, что он дураком сделается...
      - Не может того быть, не верю. Хотел бы я посмотреть, как это мне жена мозги набекрень свернет.
      Так они препирались, спорили, но, слава богу, ни до чего плохого, кроме острых слов, у них дело не дошло. Муж был человек горячий, крутой, вспыльчивый, но отходчивый; а жена была злопамятная. Поссорились они зимой. Но вот прошла зима, наступила весна, начались полевые работы пахота под овес, а потом под кукурузу и просо. Муж пошел с плугом в поле пахать, а жена осталась дома обед готовить. Обед надо было самой отнести мужу, потому что служанки они не держали. Взяла котелки с обедом для пахарей и пошла в поле. Встречает рыбаков с богатым уловом. Вспомнила, что ее муж, как кошка, падок на рыбу, да еще вспомнила, как они зимой поссорились (злопамятная она была женщина), и быстро сообразила, как ей легко будет доказать мужу, что жена может лишить его рассудка. Купила она у рыбаков крупного карпа, спрятала в передник и пошла в поле. Муж ее с погонщиком пахал в одном конце поля, а жена свернула с дороги и пошла в другой конец. Там вытащила карпа из передника, положила его на поле и понесла обед туда, где пахари поворачивают плуг. Пахарям осталось пройти две борозды. Подгонял волов подручный, то лаской, то бранью, а муж шел за плугом. Когда он дошел до того места, где жена спрятала карпа, лемех выпахал рыбу из борозды. Муж как увидел выпаханного карпа, так и закричал:
      - Эге, стой, подручный! Погляди, братец ты мой, мы, на счастье, выпахали карпа.
      А карп-то еще живой, рот разевает. Удивляются пахари, откуда тут быть карпу, но оба соглашаются, что хоть и похоже на чудо, да уж такое им выпало счастье. Взял муж карпа и, довольный, понес его жене.
      - Смотри-ка, жена, что я выпахал. Знаешь, какой я охотник до рыбы; половину свари, а половину изжарь к ужину, - вот и угостимся на славу.
      Жена ни слова не сказала, молча взяла карпа и после обеда пошла домой готовить пахарям ужин. Карпа она бросила в воду, а к ужину приготовила похлебку из свинины, да пожиже. Приготовила тертое тесто на молоке, испекла штрудель на свином сале. К ужину пришли пахари и другие рабочие с поля. Жена накрыла на стол, поставила похлебку с накрошенным хлебом. Работники проголодались, уплетают за обе щеки. А муж ел кое-как, все поджидал суп из карпа. Жена принесла копченое сало и свиные потроха. Муж только попробовал два-три кусочка, приберегая место для рыбы. Жена принесла штрудель, муж к нему и не притронулся. Надоело ему ждать рыбу, и он резко спросил жену:
      - Где же рыба, почему ты не подаешь рыбу?
      - Какая рыба? Откуда?
      - Эй, жена, не дури. Я сегодня на нашем поле выпахал крупного карпа и дал его тебе, чтобы ты половину сварила, а половину изжарила к ужину.
      - Бог с тобой, с ума ты спятил! Где это видано, чтобы рыбу можно было выпахать. Перекрестись, ты рехнулся.
      - Эй, смотри, жена! Ты хочешь меня одурачить, я тебя сейчас за косу оттаскаю.
      Муж выскочил из-за стола и бросился на жену. Домочадцы подбежали, хотели защитить, но не смогли совсем заслонить ее от взбешенного мужа. Он схватил кусок толстой веревки и ударил жену. На шум, на крики сбежались соседи, с трудом освободили жену и увели ее, а мужа связали веревкой как сумасшедшего. Этого муж никак не ожидал и стал по-настоящему бушевать, орать и доказывать, что он и в самом деле выпахал на своем поле крупного карпа, отдал его жене и велел половину сварить, половину изжарить к ужину. Люди приходили, слушали, и каждый говорил:
      - Бедняга, он совсем рехнулся.
      Привели доктора, но к мужу нельзя было и подступиться, стал он бранить и врача и жену и все кричал, что он совсем здоров, а из него хотят сделать сумасшедшего. Но как только он снова заговорил о карпе, доктор велел лить на него холодную воду, а если возможно, то ледяную. Но и это не помогло, он только еще больше злился и бесился. Доктор ему не помог, и дня через два соседки уговорили увезти больного в монастырь. Пусть монахи над ним молитву сотворят, может, в нем бес сидит. Муж рассердился, обозвал домашних дураками и болванами, а жену ведьмой, цыганским отродьем и сказал:
      - Погоди, мерзавка, ты хочешь мне мозги свернуть набекрень, а я тебе хребет поломаю, волосы твои без гребня расчешу, отделаю тебя палкой по рукам-ногам.
      - Ты бы лучше богу помолился, он и вернет тебе разум, а чего придираться и вздор городить? - сказала жена.
      Домочадцы связали его и отвезли в монастырь; монахи принесли старинные большие книги и стали читать над ним, чтобы выгнать из него беса. А больной говорил монахам, что зря трудятся, никакого беса в нем нет.
      - Отцы почтенные, - говорит, - если можете, то лучше выгоните беса из моей жены, а из меня выгонять - это все равно что солому молотить, никакого беса во мне нет, и вовсе я не ополоумел, а всегда буду говорить, что выпахал карпа и дал его жене, чтобы она половину сварила, половину изжарила к ужину. А она, подлюга, дурачит меня, говорит, что и не слыхивала никогда, чтоб кто карпа выпахал.
      - Эй, жена, чтоб тебе пусто было, дай мне только до палки добраться, я тебе покажу!
      Монахи слушали, слушали, и не верится им, что он не сумасшедший и что в нем никакого беса нет, - наоборот, из его слов заключили, что он полоумный, и все вместе читали над ним молитвы. Собралось монахов множество, а позади них стала жена, и, потихоньку, чтобы никто не заметил, как только муж посмотрит в ее сторону, она и высунет из передника голову карпа. Увидел муж рыбью голову, да как закричит:
      - Отцы почтенные, вон карп, вон он в переднике у жены!
      Монахи как ударят его Часословом по голове, у него так мозги и перевернулись.
      Так жена мучила мужа довольно долго, пока не уверила его, что может лишить его рассудка. Но, как слышно, он потом так отомстил жене, что у нее пропала всякая охота его дурачить. Ничего нет хуже, как делать все наперекор.
      Хорватия. Перевод с сербскохорватского М. Волконского
      ПАСТУШОНОК И ТРОЕ КУПЦОВ
      Проезжали трое купцов мимо одной деревни и решили сделать привал на полянке, дать лошади роздых и самим немножко передохнуть. А на той поляне деревенские ребятишки пасли коров и телят. Веселились парнишки, шумели. Лишь один сидел в стороне, не участвовал в общих забавах.
      Проезжий купец и говорит своим сотоварищам:
      - Видите, сидит паренек, подперев рукой голову, и о чем-то задумался?
      - Видим, - ответили они. - А что ж тут удивительного? Задумался парнишка и сидит, подперев голову рукою.
      - Сдается мне, что тот паренек немалого разума, негоже ему оставаться простым пастушонком. Ему бы стать крупным купцом, а то и царем.
      Подозвали они паренька, расспросили, откуда он родом, живы ли у него мать и отец. Мальчуган отвечал, что в семье у них бедность великая, живет при нем мать-старушка, все хозяйство в упадке, а поправить его невозможно: в пастушьем кошельке денег не густо. Вот о чем он думал, сидя ото всех в сторонке.
      - Ну, не прав ли я был? Не зря я похвалил паренька? - сказал купец. Нынче под вечер зайдем к нему домой, поговорим с матерью - пусть отдаст его к нам в ученье. А уж мы бы о нем позаботились, человеком бы сделали. Просто грех, чтобы такой умный парнишка весь век оставался пастухом.
      Согласились с ним оба его товарища, попросили парнишку свести их к нему домой. Тот с охотой повел их.
      На пороге встретила гостей мать пастушонка.
      - Добрый вечер, почтенная, - молвили купцы. - Не позволишь ли быть нам сегодня твоими гостями?
      - Что же, милости просим, сыночки, будьте как дома. Только уж не обессудьте: нечем мне вас попотчевать. Нет у нас даже хлеба на ужин.
      - Разреши нам остаться, матушка, а об ужине не беспокойся, - ответили проезжие.
      Ну, вошли они в дом, пареньку дали денег, велели купить всякой снеди на ужин. А поужинав сытно и вкусно, завели разговор со старухой: не отдаст ли сына в ученье - к ним в лавку. Обещали помочь ему выбиться в люди, а ей самой дали денег, чтоб могла она жить безбедно целый год, и еще обещали прислать, когда срок подоспеет. Увидав столько денег в руках у купцов, согласилась старуха. Не хотелось ей, правда, отдавать паренька в незнакомые руки, да, видно, деньги бывают иной раз дороже родного сына.
      Провели ночь купцы под старухиным кровом, а наутро забрали ее паренька и отправились в город, - путь не малый, ехать пришлось часов шесть. А был тот город столицей, царь там жил.
      Поселили купцы паренька при лавке, стали грамоте обучать. Паренек все ученье постиг быстро. А когда начал он понемножку торговать в лавке, на него нарадоваться не могли. Все, кто видел, дивились его сноровке. Покупатели валом валили, выручка пошла большая.
      А другие купцы завидовать стали - ведь у них-то самих торговля захирела. Просят они царя: пусть велит, чтобы хозяева парнишки лавку свою открывали не раньше полудня.
      Царь внял их челобитью. Стала лавка троих купцов начинать торговлю только после обеда. Ну и что ж, покупатели стали ждать обеда, а к другим не идут!
      Что тут делать? Пошли все торговцы еще раз к царю и пожаловались: нет, мол, сладу с тремя купцами, а пуще всего - с их приказчиком. Пусть царь прогонит их совсем из города.
      Царь не знал, что ответить на этакую просьбу. Думал, думал и решил наконец по-другому избавиться от удачливых купцов. Призвал он их к себе и говорит:
      - Вот послушайте... Вижу, вас трое. Народ вы толковый... Дайте дельный совет: где мне найти жену, чтобы всем - и лицом, и умом - была схожа с покойной царицей. Даю вам три дня на раздумье. Не ответите - головы с плеч.
      Поклонились купцы и в слезах побрели в свою лавку. Увидал паренек, что хозяева плачут, - спросил, почему они так загрустили.
      - О, конец нам пришел, парень! - отвечали купцы. - Требует царь, чтобы мы отыскали супругу ему, на покойную жену его в точности похожую.
      - Так зачем же плакать?! - сказал паренек. - Отведите меня через три дня к царю, жив не буду - а отвечу ему на вопрос.
      Услыхали те речи купцы и вздохнули свободнее. А как пришел третий день, отвели паренька к самому царю.
      - Государь! - говорит паренек. - Дозволь мне прежде кое о чем тебя самого спросить, а потом я отвечу на твой вопрос.
      - Ну, послушаем, что ты скажешь! - ответствовал царь.
      - Только прошу тебя, пресветлый царь, рассуди справедливо, по законам страны. Вот о чем я хочу спросить: если есть у кого-нибудь сад, полный дивных цветов, а среди цветов есть один, самый дивный и самый прекрасный, то скажи мне, можно ли хозяину сорвать тот дивный цветок и внести его в дом свой, чтобы там любоваться им, упиваясь его ароматом?
      - По закону - возможно вполне, - сказал царь, а советники, рядом стоявшие, слова его подтвердили.
      - Но тогда ведь и ты, ваше величество, можешь выбрать лучшую среди самых прекрасных - родную дочь - и сделать ее своей супругой. Ведь только она, только дочь твоя, и похожа во всем на покойную царицу!
      Услыхал это царь, изумился. Но и он и советники одобрили рассуждение: уж так повернул паренек, что, мол, по законам страны всяк своим добром волен распоряжаться, как ему вздумается. Порешили, издали указ и, как подобает, скрепили печатями - должен, дескать, царь взять в жены родимую дочь. А невесте приказ написали, чтоб готовилась к свадьбе. Пареньку же большую награду отвалили и домой отпустили. Стало быть, спас он купцов от лютой смерти, и они от радости уж себя не помнили, не знали, как ему угодить.
      Как узнала царевна, что вздумал отец с ней вскорости повенчаться, - и жизнь ей не мила стала. Руки хотела на себя наложить, да опомнилась, решила с отцом побороться. И придумала она, как избавиться от страшной участи. Потихоньку сходила к искусному мастеру (он всякое убранство делал для царских палат), дала ему денег и велела скорехонько изготовить сундук, да такой, чтоб в нем долгое время прожить было можно и чтоб изнутри запирался, да был бы легким - весил бы с грузом столько, сколько обычно весят пустые сундуки. Взял сундучник плату, смастерил сундук и отнес его в терем к царевне. Получила царевна сундук, положила в него много золота и драгоценностей разных, прихватила с собой и большую печать государеву. Да еще взяла в сундук и еды и питья, а перед тем как самой в сундуке спрятаться, позвала верного слугу и велела отнести сундук на базар и продать кому-нибудь за бесценок.
      Заперлась она в сундуке, а слуга на плечо его поднял и в город понес. Вот ходил он, ходил, думал, думал - кому бы продать! И вспомнил подручного трех купцов, - он часто в их лавке покупал всякие товары. Давно полюбился ему молодой приказчик за то, что умел и товар продать, и разумное слово сказать, и собою был молодец пригожий.
      А царевна, когда бежать собралась, написала на том сундуке: "Кто купит - раскается. И кто не купит - раскается".
      Многие приценивались к сундуку, пока слуга шел по базару к той лавке, где сидел паренек, да как видели царевнину надпись: "Кто купит раскается. И кто не купит - раскается" - сразу отступались. Так его и не продал слуга, принес в лавку.
      Поглядел паренек на сундук, сразу надпись заметил. Понял он, что сундук - особый, с какою-то хитростью, только вот на добро ли, на зло ли неведомо. Начал он торговаться. Ну, выторговал наконец сундучок и отнес к себе в комнату.
      Ночь миновала. А утром, когда парень ушел в лавку, вмиг царевна сундук открыла, вышла в комнату да убрала ее так, что глядеть любо-дорого. Возвратился домой паренек поздно вечером, удивился. Захотелось ему поскорее открыть сундучок - да куда там! Как ни бился, ничего у него не вышло. А сломать - замок пожалел, да и боязно было, как надпись-то вспомнил... В руки взял - сундучок совсем легкий. Думал, думал, что делать, да так ничего и не придумал.
      А вернулся на второй день к вечеру, видит, опять убрано красиво в его комнате. Что за чудо! На третий день решил он оставить котел с похлебкой на огне, чтобы она помаленьку варилась. Едва он ушел, как царевна открыла сундук, наготовила кушаний разных и снова схоронилась. К вечеру возвратился домой паренек, увидал стол, накрытый для ужина, и понял: нет, не пуст сундучок, кто-то в нем сидит!
      Наутро спрятался он и ждет - что-то будет!
      Прождал он недолго. Поднялась крышка, и вышла на волю царевна. Тут предстал перед ней паренек, за руку взял, расспросил - чья она, кто такая и зачем в сундук забралась.
      Рассказала девица:
      - Знай, я царская дочь. Отец хочет взять меня в жены. А я не желаю. Вот и спряталась здесь, а теперь в твои руки попалась. Ты придумай, как скрыться нам вместе с тобой да тайком повенчаться. О деньгах не заботься, денег много - ведь я у отца полказны унесла.
      - Ты правильно поступила, - ответил ей парень. - Что ж, давай убежим, я согласен. Сделаем вот как: сперва я отправлю тебя к своей матери, там ты поживи недолго - пока я рассчитаюсь с купцами и сдам им лавку.
      Царевна дала согласье. И тотчас же парень отправил ее к своей матери: дал в провожатые односельчанина, верного своего друга, тот и доставил сундук прямо в дом жениха.
      Ну, вышла царевна из сундучка, нарядилась в мужскую одежду представилась сыном старухи. Потом сговорилась с искусными мастерами, и они построили ей красивый дворец на морском берегу.
      Захотелось царевне посмотреть, как пойдет ей к лицу подвенечное платье. Оделась она, а в окошко случайно увидал ее злой лодочник и тотчас догадался, что это не парень, а девушка.. Ударил он себя в грудь кулаком и поклялся украсть ее, как только представится случай.