Необычайным было время артиллерийской подготовки - ночь перед рассветом. Это было вызвано оригинальным и оказавшимся весьма эффективным решением командующего фронтом: использовать в операции сильные прожекторы, включив их сразу же после артиллерийской подготовки, и тем самым ослепить противника, осветить путь и цели наступающим пехоте и танкам. Для этой цели было выделено 143 прожектора, распределение которых и выбор позиций для них был возложен на командующего артиллерией фронта. Читателю будет интересно знать, что прожекторы, размещенные в непосредственной близости от вражеских позиций, обслуживали наши героические девушки.
      Необычно была спланирована и сама артиллерийская поддержка атаки пехоты и танков. Предусматривалось провести ее смешанными методами и на гораздо большую глубину, чем во всех других операциях: на 2 километра двойным огневым валом, на 4 километра одинарным и далее - последовательным сосредоточением огня до 7 - 8 километров.
      Чрезвычайно занятый планированием и обеспечением боевого применения артиллерии в предстоящей операций, Казаков даже в это напряженное время бывал в войсках, где царил небывалый подъем, проходили митинги, открытые партийные и комсомольские собрания. Выступая перед воинами-артиллеристами, Казаков призывал их развернуть борьбу за честь произвести первый выстрел по Берлину. Это же он изложил в разосланных в войска указаниях о боевом использовании артиллерии в битве за Берлин. Призыв оказал огромное воздействие на умы и сердца артиллеристов.
      За два дня до начала операции была проведена силовая разведка по всему фронту. В ней приняла участие и артиллерия, в том числе орудия крупных калибров. Ее огонь оказался столь мощным, что противник принял силовую разведку за начало наступления советских войск. Для Казакова было важным, что в отражении наступления разведывательных групп участвовала почти вся артиллерия противника, что дало возможность уточнить цели для артиллерийской подготовки. Но, как ни странно это звучит, наступление разведывательных групп поставило Казакова и его штаб в затруднительное положение. Уже после войны Василий Иванович, смеясь, рассказывал мне: "Понимаешь, что получилось? Значительная часть хорошо разведанной первой полосы обороны противника оказалась в наших руках. Поэтому, по сути, пришлось перепланировать артиллерийскую подготовку. А это легко сказать перепланировать! Ведь до начала наступления фронта оставалось не более десяти-двенадцати часов. Пришлось мне со своим штабом повертеться".
      Артиллерийская подготовка была назначена на 5 часов утра (по московскому времени) 16 апреля 1945 года. К 4 часам на наблюдательный пункт 8-й гвардейской армии прибыли командующий фронтом Жуков, член Военного совета Телегин и Казаков.
      В установленное время, теперь уже в последний раз, Казаков подал привычные, но всегда волнующие команды: "Оперативно", затем "Натянуть шнуры" и, наконец, "Огонь!"
      Ровно в 5 часов началась невиданная в истории войн артиллерийская подготовка. "И тотчас же, - писал в своих мемуарах Жуков, - от выстрелов многих тысяч орудий, минометов и наших легендарных "катюш" ярко озарилась вся местность, а вслед за этим раздался потрясающей силы грохот выстрелов и разрывов снарядов, мин и авиационных бомб. В воздухе нарастал несмолкаемый гул бомбардировщиков.
      Со стороны противника в первые секунды протрещало несколько пулеметных очередей, а затем все стихло. Казалось, на стороне врага не осталось живого существа. В течение 30-минутного мощного артиллерийского огня противник не сделал ни одного выстрела. Это свидетельствовало о его полной подавленности и расстройстве системы обороны. Поэтому было решено сократить время артподготовки и немедленно начать общую атаку.
      В воздух взвились тысячи разноцветных ракет. По этому сигналу вспыхнули 140 прожекторов, расположенных через каждые 200 метров. Более 100 миллиардов свечей освещали поле боя, ослепляя противника и выхватывая из темноты объекты атаки для наших танков и пехоты. Это была картина огромной впечатляющей силы, и, пожалуй, за всю свою жизнь я не помню подобного зрелища!"
      По команде Казакова артиллерия усилила огонь и двойным валом стала сопровождать ринувшиеся в атаку пехоту и танки. Наступление развивалось успешно. Однако на подступах к Зеловским высотам войска 8-й гвардейской армии вынуждены были остановиться. Казаков немедленно выехал на место. Оказалось, что пехота опоздала с атакой и не смогла воспользоваться артиллерийским сопровождением. По приказу Казакова в дополнение к огню артиллерии 8-й гвардейской армии на этот участок был перенесен огонь еще пяти артиллерийских бригад. Утром 17 апреля совместным ударом они расчистили путь пехоте и танкам. Сопровождаемые артиллерией пехота и танки вели бои в течение суток и утром 18 апреля взяли Зеловские высоты.
      20 апреля, соревнуясь за право первыми открыть огонь по Берлину, на доступные дистанции вырвались многие артиллерийские подразделения. Первым начал обстрел вражеской столицы 1-й дивизион 30-й гвардейской пушечной артиллерийской бригады. К исходу 21 апреля соединения Первого Белорусского фронта ворвались на окраины Берлина и уже 23-24 апреля действовали на подступах к его центру, ведя ожесточенные уличные бои.
      Уличные бои в Берлине достаточно подробно описаны в нашей литературе. Скажу только, что в этих боях: еще шире раскрылись возможности артиллерии, искусство ее руководителей. Артиллерия (в том числе орудия крупных калибров) была в составе всех штурмовых групп, на которые легла основная тяжесть боев на улицах вражеской столицы. Она действовала и самостоятельно, нанося сокрушительные удары по узлам сопротивления противника. Массовый характер приняло использование тяжелых реактивных снарядов по опыту боев в Познани.
      Артиллерия сказала свое весомое слово на заключительном этапе Берлинской операции - штурме фашистского рейхстага. Штурм начался в 11 часов 30 апреля после мощного артиллерийского налета. Ранним утром 1 мая над рейхстагом уже развевалось алое знамя нашей великой Победы. В 15 часов 2 мая берлинский гарнизон капитулировал. Фашистский разбойничий рейх был повержен. Сделали это наши славные Вооруженные Силы, опиравшиеся на могучую поддержку всего советского народа.
      Мой рассказ о Василии Ивановиче Казакове подходит к концу. Я преднамеренно сконцентрировал внимание читателей на действиях артиллерии 16-й армии и фронтов, где командующим артиллерией был Казаков. Ведь о людях прежде всего судят по их делам, по их участию в деле, которому они служат. Человек исключительно большой энергии, редкой работоспособности, Казаков в годы Великой Отечественной войны внес много нового в области крупномасштабного применения артиллерии в важнейших, стратегического значения фронтовых операциях. Им немало сделано для расширения диапазона действий артиллерии, выявления и максимально эффективного использования ее возможностей в самых различных по характеру операциях, на всех их стадиях. Казакову принадлежит немалая заслуга в развитии советского военного искусства. Широта политических и военных знаний не дала ему замкнуться в узковедомственные рамки, быть сугубо артиллерийским военачальником. Казаков был непременным активным участником планирования общевойсковых фронтовых операций. Все мы, кому довелось работать с Василием Ивановичем в годы Великой Отечественной войны, знаем его как большого, творчески мыслящего специалиста в области планирования и осуществления взаимодействия родов войск, умело находившего наиболее правильное применение огневой мощи артиллерии в этом взаимодействии.
      Партия и правительство высоко оценили вклад Казакова в борьбу с фашистскими захватчиками. 17 октября 1942 года ему было присвоено звание генерал-лейтенанта артиллерии, а через год, 18 сентября 1943 года, генерал-полковника артиллерии. Его заслуги отмечены специальными полководческими орденами: тремя орденами Суворова 1-й степени, орденом Кутузова 1-й степени, Суворова 2-й степени. Четыре раза Казаков удостаивался высшей награды Родины - ордена Ленина. Накануне Берлинской операции - 4 апреля 1945 года за выдающиеся заслуги в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом личное мужество и героизм Василию Ивановичу Казакову было присвоено звание Героя Советского Союза.
      После окончания Великой Отечественной войны Казаков занимал высокие посты в Советских Вооруженных Силах: был командующим артиллерией группы советских войск в Германии, заместителем, первым заместителем командующего и командующим артиллерией Советской Армии, начальником войск противовоздушной обороны Сухопутных войск. На этих постах он проделал большую и весьма плодотворную работу по дальнейшему укреплению советской артиллерии, освоению личным составом новой военной техники, обобщению и внедрению в войска богатейшего опыта боевого применения артиллерии в годы Великой Отечественной войны.
      Деятельность Василия Ивановича Казакова на этих постах получила высокую оценку партии и правительства. 11 марта 1955 года ему было присвоено звание маршала артиллерии.
      С 1965 года Василий Иванович Казаков вел плодотворную работу в составе группы генеральных инспекторов Министерства обороны СССР.
      25 мая 1968 года Василия Ивановича Казакова не стало. Я кончу свой рассказ о нем теми же словами, которыми начал его: Василий Иванович принадлежал к числу тех людей, которые, окончив свой жизненный путь, благодаря своим личным качествам, а главное, благодаря всему содеянному ими продолжают жить, и дела не уходят с ними.
      Полковник В. Быстров
      Генерал армии Александр Комаровский
      "Моя военная специальность - строитель", - писал о себе генерал армии Александр Николаевич Комаровский. На первый взгляд есть в этих словах что-то противоречивое. Война всегда связана с разрушениями, а строитель по самой сути своей - творец, созидатель. Но если вдуматься, то противоречия здесь нет. Необходимость защиты советской социалистической Родины, обеспечения условий для строительства нового общества - коммунизма вынуждает людей самых мирных профессий свои знания и талант направлять на службу делам военным, обеспечивающим оборону страны. Раскрывая тайны природы для блага мирной жизни, физики и химики вынуждены заниматься созданием грозного оружия. Облегчая человеческий труд, делая его все более могущественным, конструкторы и инженеры в то же время создают разнообразную военную технику.
      Так сложилась и жизнь Александра Николаевича Комаровского. Как инженер-строитель, руководитель крупных строек, как теоретик строительного дела Александр Николаевич многое сделал для счастливой мирной жизни советских людей, для выполнения планов экономического развития нашей Родины. Вместе с тем как советский военачальник генерал армии Комаровский внес большой вклад в достижение нашей победы в Великой Отечественной войне, сыграл важную роль в укреплении обороны, военного могущества Советского социалистического государства.
      Александр Николаевич Комаровский родился 20 мая 1906 года в Петербурге. Его отец, инженер-строитель Николай Александрович Комаровский, незадолго до первой мировой войны перебрался вместе с семьей в город Череповец, где работал на строительстве шлюзов и плотин Мариинской водной системы. После падения самодержавия Временное правительство назначило его начальником Москворецко-Окского округа водных путей сообщения.
      В Москву добирались водным путем. Плыли по Верхней Волге, неширокой извилистой Москве-реке. Для одиннадцатилетнего Александра это было увлекательнейшее путешествие. Но его тревожило настроение взрослых. Они с волнением говорили о событиях в Петрограде, загадочно звучали слова "революция...", "большевики", "народные комиссары...". Растерянность взрослых передавалась мальчику; было ощущение, что плывут они не в Москву, а в какую-то таинственную и потому пугающую неизвестность.
      В Москве семья Комаровских поселилась на Никитском бульваре. И уже на следующий день слово "революция" стало для Александра не каким-то отвлеченным, таинственным понятием. Начались ожесточенные бои руководимых большевиками красногвардейцев и революционных солдат с силами контрреволюции, выступившими против провозглашенной в Петрограде Советской власти. Недалеко от Никитских ворот у Арбатской площади бои приобрели особенно упорный характер. Поперек бульвара были сооружены баррикады, на крышах некоторых домов установлены пулеметы. Здесь в течение пяти дней большевики вышибали из здания Александровского юнкерского училища яростно сопротивлявшихся офицеров и юнкеров.
      Когда сопротивление контрреволюции было сломлено и в городе установился революционный порядок, до Александра через разговоры взрослых дошел смысл происшедших событий: победила народная социалистическая революция, власть перешла в руки Советов. Отец одобрительно отнесся к революции. Однако его, как и приходивших к нему коллег, волновало собственное будущее.
      - Большевики не скоро за дела возьмутся, да нужны ли мы им будем? Нас же они больше к буржуям относят, - обеспокоенно говорил кто-то из отцовых знакомых.
      - Я слышал другое, - отвечал Николай Александрович. - Нас называют "пролетариями умственного труда". Пышно немного, но правильно. Наша братия - инженеры тоже трудящиеся, а не собственники какие-то. Думаю, что все образуется. Только вот когда?
      Вопреки сомнениям все образовалось довольно быстро. В первый же месяц установления Советской власти Н. А. Комаровский был утвержден начальником Москворецко-Окского округа водных путей сообщения.
      Определилось и положение Александра. Он был принят в опытно-показательную школу имени Фритьофа Нансена. Это была своеобразная школа. Ее директор А. С. Барков и многие преподаватели одновременно были профессорами Московского университета, учебная программа в школе была сосредоточена на точных науках, в частности, на математике и физике.
      - Главное: надо научиться мыслить самостоятельно, уметь обобщать и анализировать материал, - часто говорил ученикам Барков. Он широко практиковал подготовку и чтение рефератов старшеклассниками. Однажды и Александр Комаровский прочитал свой первый доклад "Есть ли жизнь на Марсе?".
      Направленность программы школы, сильный преподавательский состав, творческий метод обучения принесли замечательные плоды: многие одноклассники Александра, как и он сам, впоследствии стали инженерами и учеными.
      Учиться было тяжело. Недостаток самого элементарного, прежде всего продуктов питания, ощущался в каждой семье. Чтобы помочь родителям, ученики старших классов нанимались счищать снег с крыш, колоть дрова, работали подмастерьями в различных частных мастерских. Было досадно тратить на это время, но каждый раз, когда Александр приносил заработанные таким образом деньги, он испытывал чувство гордости. Отец ободрял: "В трудностях есть свои резоны - они характер вырабатывают".
      В 1922 году Александр окончил школу. Вопроса "кем быть?", встающего перед молодыми людьми, когда они вступают на самостоятельный жизненный путь, для него не было. Александр с детства мечтал быть инженером-строителем. Со временем мечта стала глубоко обдуманным, выношенным решением. И в том, что так произошло, конечно же, немалую роль играл пример его отца. Николай Александрович страстно желал, чтобы сын пошел по его стопам, и умело направлял пытливый ум сына. Часто брал его на стройки, показывал, что могут делать умелые человеческие руки, в сочетании со знаниями и талантом инженера. Юноша воочию видел и великий смысл, и романтику, и трудности профессии строителя. Родная семья, пример и помощь отца стали для него первой строительной школой, где он, помимо пусть несистематизированных, но солидных знаний, получил главное, без чего нельзя делать ни одно дело, - любовь к избранной профессии. Окончив школу, Александр подал документы в Московский институт инженеров транспорта (МИИТ) на строительное отделение водного факультета. За результаты экзаменов он особо не волновался, так как основательно к ним подготовился, но ему еще не было 18 лет, и это тревожило.
      - По возрасту немного не дотягивает, однако знания проявил преотличные. Рекомендую принять, - сказал председатель экзаменационной комиссии, и Александр Комаровский стал студентом МИИТа.
      Вечером того же дня по случаю поступления Александра в вуз в семье был праздничный ужин. Николай Александрович размечтался:
      - Верь мне, твое время - это время колоссального строительства. Посмотри: Каширскую строим, Шатурскую строим! А сколько еще намечено! Ни одному из нас, старых инженеров, и в голову не приходил такой грандиозный план, как ГОЭЛРО. Поработаешь, сын, всласть, от души.
      Вспоминая позже эти слова отца, Александр Николаевич каждый раз улыбался: ведь уже к концу 1935 года план ГОЭЛРО по выработке электроэнергии был перевыполнен почти в четыре раза!
      А тогда за праздничным ужином Александр с удовлетворением подумал: "Как изменились отец и его друзья - старые инженеры. В 1917 году они настороженно, выжидательно относились к Советской власти, а теперь горой за нее, хотя материально живут скудно, хуже, чем до революции".
      Позже в связи с каким-то поводом он поделился с отцом этой мыслью.
      - Видишь ли, Александр, - ответил Николай Александрович, - истинно сказано: не хлебом единым жив человек. Да, материально я и мои коллеги жили лучше. Но нынешние трудности понятны, они преодолимы. Зато какой простор для работы, для большой полезной работы! Как инженер-гидростроитель я все время думаю о плане ГОЭЛРО. Такой план можно только в государственном масштабе разработать и осуществить. Советская власть именно такое государство. Вдумайся, как Ленин определил: ГОЭЛРО - вторая программа партии! Ленин - великий человек. За эту его программу каждый истинный инженер обе руки подымет. А руки эти истосковались по настоящей работе. Да и в политической программе Ленина и его партии мы начинаем разбираться и главное уже понимаем: создается общество, где властелином будет труд. А мы, инженерия, люди труда. Кому же нам служить, как не этому властелину?
      Разговор состоялся вечером. А утром 22 января 1924 года по всему миру разнеслась горестная весть: Ленин умер! На всю жизнь остались в памяти Александра студеные, полные народной скорби январские дни, костры на улицах и, казалось, бесконечные людские потоки, устремленные к Колонному залу Дома Союзов. Прошел мимо гроба Ильича и Александр. Впившись глазами в восковое лицо вождя, он, как и каждый тогда, думал: "Как же теперь жить, что мы будем делать без Ленина?" Навсегда запомнились Александру Комаровскому и надрывные, леденящие душу торжественные траурные гудки заводов, фабрик и паровозов в день похорон Владимира Ильича Ленина.
      Ленина не стало, но бессмертными были его идеи, остались созданные им партия и Советское государство. "Его больше нет среди нас, - говорилось в правительственном сообщении, - но его дело останется незыблемым..." Неизгладимое впечатление произвело на Александра то, как сплотилась страна в едином, общенародном стремлении довести дело Ленина до конца. Позже это впечатление он вновь и вновь остро переживал, слушая стихи Владимира Маяковского: "Стала величайшим коммунистом-организатором даже сама Ильичева смерть!"
      Да, дело Ленина жило. Во всех сферах жизни закладывался фундамент социалистического общества. Творческий подъем ощущался и в МИИТе. Студенты стремились получить как можно больше знаний, лучше овладеть избранными специальностями. Понимали свою ответственность профессора, преподаватели: ведь они готовили первые кадры новой советской технической интеллигенции, которой предстояло воплотить в жизнь ленинские идеи индустриализации страны. Они смело привлекали студентов к проводимой на кафедрах научно-исследовательской работе, прежде всего к той, которая была связана с насущными потребностями промышленности, энергетики и транспорта. Для расширения технических интересов и знаний студентов практиковалось чтение последними докладов на темы, не предусматривавшиеся учебной программой.
      Несколько таких докладов сделал и Александр. Он с увлечением работал в созданном при кафедре гидротехнических сооружений "Водном кабинете" и в образованной несколько позже гидротехнической лаборатории. Тогда в стране почти не было специализированных научно-исследовательских институтов, и их нынешние функции в значительной мере возлагались на кафедры вузов. На кафедре гидротехнических сооружений МИИТа выполнялись исследования по заданиям различных гидростроительных организаций. Участие в научной деятельности кафедры гидротехнических сооружений явилось для Александра Комаровского большой школой научно-исследовательской работы. Здесь почти не делалось скидки на то, что он всего лишь студент: результаты исследования нужны были производству.
      Другой, не менее важной школой была производственная практика. Александр Николаевич впоследствии писал: "И были мы не просто практикантами-наблюдателями. Каждый из нас назначался на определенную должность с четко очерченвыми обязанностями и нес полную ответственность за темпы и качество работы. Мне, в частности, пришлось сначала быть старшим рабочим по заготовке свай и шпунтов. Потом - техником по забивке их паровыми копрами и по бетонированию фундамента (флютбета) плотины. Надо ли говорить, как это утверждало нас в собственных глазах!"
      В феврале 1928 года Александр Николаевич окончил МИИТ, получив звание инженера путей сообщения. Его дипломный проект "Донская лестница шлюзов Волго-Донского канала" был расценен как серьезная научная работа. Председатель квалификационной комиссии - начальник управления водных путей сообщения НКПС, крупнейший в то время гидротехник К. Н. Акулов наложил на проекте резолюцию: "Оставить проект в фундаментальной библиотеке института". Это была наивысшая оценка, выше пятерки.
      Прямо на экзаменационной комиссии Александру Николаевичу было предложено остаться аспирантом института. "Вы уже почти сложившийся ученый", - сказал Акулов.
      Конечно, было лестно услышать такое мнение о себе. Но у молодого инженера был свой обдуманный план. Пример благополучных молодых людей, прошедших путь студент - аспирант - доцент, его не прельщал. Уже став маститым инженером-строителем и ученым, Александр Николаевич не уставал повторять слушателям военных академий и студентам вузов, что такой путь не формирует ни ученого, ни тем более практика. И такой преподаватель мало чему может научить.
      На семейном совете без колебаний было решено: три-четыре года заняться проектированием, чтобы закрепить полученные теоретические знания, а затем пойти на производство,
      - Да и как может быть иначе, сын! - радостно суетился Николай Александрович. - Второй год Днепровская ГЭС строится! Смотри, опоздаешь! И уже серьезно Комаровский-старший сказал: - Не опоздаешь. Теперь для строителя самое время начинается. А времени нужно соответствовать. Тогда от тебя и прок будет.
      Свой трудовой путь Александр Николаевич начал в московском проектном бюро Свирьстроя, разрабатывавшем согласно плану ГОЭЛРО части крупного гидротехнического узла на реке Свирь, затем он работал в Водоканалпроекте, а вскоре стал заведующим гидробюро треста Гидротехстрой ВСНХ СССР. Здесь молодой инженер постигал то, без чего, как он полагал, нельзя стать подлинным инженером-строителем, - приобретал опыт проектирования строительных объектов.
      Уже в первые годы после окончания института Александр Николаевич стал обобщать опыт - свой и коллег, придирчиво анализировать его, обдумывать нерешенные проблемы. В итоге четырехлетней работы он написал три крупные монографии по почти не освещенным в то время вопросам воздействия льда на гидротехнические сооружения. Довольный успехами сына, Николай Александрович шутил: "Ты уже который год все свободное время готовишь мороженое!"
      В дальнейшем обобщать накопленный опыт, анализировать просчеты и ошибки, обдумывать пути более эффективного решения назревших проблем строительного производства и делиться всем этим со своими коллегами через книги и статьи стало для Александра Николаевича насущной потребностью. Ей он посвящал большую часть своего досуга: писал во время отпусков, по вечерам, в поездах и самолетах, во время командировок.
      15 июня 1931 года Пленум ЦК ВКП(б) принял постановление о строительстве канала Москва - Волга. Вчитываясь в текст, Александр Николаевич радовался, испытывая одновременно и чувство зависти. Радовался тому, что наконец сбудется мечта, которая разными людьми вынашивалась уже многие столетия. Он знал, что еще в 1674 году появилось предложение соединить искусственным водным путем Верхнюю Волгу с Москвой-рекой, множество проектов такого рода было при Петре I, а в 1825 году начались даже работы по сооружению канала, безуспешно длившиеся почти 25 лет. Понимал он и огромное значение канала. Понимал и завидовал тем, кто его будет строить. А когда он узнал, что начальником строительства канала назначен всегда отличавший подающего надежды студента Комаровского бывший заведующий кафедрой гидротехнических сооружений МИИТа профессор Александр Иванович Фридман, то мелькнула надежда: "А вдруг!"
      И "вдруг" произошло. Александра Николаевича пригласил Фридман. Беседа была короткой. Александр Иванович хорошо знал своего бывшего ученика, видел в нем еще не раскрывшийся, но для него уже несомненный талант инженера-строителя, способного со временем стать умелым руководителем ответственных участков крупной стройки. В начале ноября 1931 года Александр Николаевич Комаровский был назначен начальником гидротехнического сектора проектного управления строительства канала Москва - Волга.
      Первоочередной задачей проектировщиков был выбор наиболее целесообразной с народнохозяйственной точки зрения и экономической схемы и трассы будущего канала. Ее изучали и по карте и на местности. Вместе с другими проектировщиками Александр Николаевич побывал на Верхней Волге, обследовал многие участки Москвы-реки. Вспомнились детские впечатления, когда он плыл по этим местам из Череповца в Москву. Мог ли он тогда предположить, что вернется сюда инженером-гидростроителем, одним из преобразователей этого края, создателей величественного сооружения - канала Москва - Волга!
      Окончательный вариант проекта канала был рассмотрен и утвержден ЦК ВКП(б) и СНК СССР. Сразу же широким фронтом развернулись изыскательские, проектные и первые строительные работы. Комаровский упорно рвался "на передовую" - непосредственно на строительство, и в апреле 1934 года в результате настоятельных просьб он был назначен заместителем начальника работ Южного (Московского) района, а в мае 1934 года начальником Центрального района канала Москва - Волга. Нужно было проявить разносторонние знания, большие организаторские способности, чтобы заслужить такое доверие. Ведь каждый район строительства канала являлся сам по себе значительным объектом. Достаточно сказать, что гидросооружения одного только Южного района по масштабам превосходили такую крупную стройку, как Волховстрой.
      Строительство велось быстрыми темпами, круглосуточно. Рабочий день Комаровского начинался в 6 - 7 часов и заканчивался зачастую поздно вечером. Нередко приходилось оставаться на строительных объектах и в ночное время. Бывало, одолевала усталость, требовала своего молодость. Кого не тронут слова самого Комаровского, когда он, уже седым генералом, писал о том далеком времени: "Ведь было-то мне всего двадцать семь лет, хотелось и песен и улыбок".
      Но именно в бесчисленных делах и производственных заботах Александр Николаевич видел главную радость своей жизни. Он часто вспоминал слова отца: "Поработаешь, сын, всласть, от души". Действительно, несмотря на трудности, работалось всласть. Радостно было видеть, как быстро воплощалось в реальность и прочно становилось на века то, что всего лишь год-два назад было на чертежах проектировщиков. И не менее отрадно было ощущать себя членом многотысячного коллектива энтузиастов, воодушевленного стремлением отлично выполнить ответственное задание партии и правительства.
      Как и всякое другое большое дело, строительство канала Москва - Волга было для его участников не только технической, профессиональной, но и большой политической школой. На стройке велась активная политико-массовая работа. Беспартийный инженер Комаровский был ее непременным участником. По заданиям парторганизации он проводил беседы с рабочими, выступал на собраниях и митингах.
      В феврале 1937 года Александр Николаевич Комаровский был принят в ряды Коммунистической партии. Его особенно тронуло, как тепло говорили о нем на собрании рабочие-коммунисты. Ведь, чего греха таить, в горячке строительных будней он бывал и резок, и требователен к рабочим, не всегда мог удовлетворить их насущные нужды. Оказалось, рабочие все понимали правильно, видели, что их инженер и себя не щадит, всего отдает стройке.
      К строительству канала Москва - Волга было приковано внимание всей страны, всего мира. Докучали иностранные корреспонденты. Те из них, которые представляли реакционные буржуазные газеты, никак не могли поверить, что работы на канале ведутся с применением разнообразной строительной техники и что почти вся эта техника своя, отечественная, созданная советскими конструкторами и на советских заводах. Ведь на Волховстрое и Днепрострое строительные механизмы в основном были зарубежного происхождения. Александру Николаевичу приходилось все это объяснять и показывать. В зарубежной печати появлялись статьи, признававшие технический прогресс в советском машиностроении.
      Бывали и гости, появление которых волновало всех строителей и на всю жизнь оставалось в их памяти. В один из августовских дней 1934 года на строительство приехал Алексей Максимович Горький. Его все интересовало. Подробно расспрашивал о быте рабочих. Кто-то выкрикнул: "Все хорошо, даже отлично!" Алексей Максимович улыбнулся:
      - Знаю, что значит это "хорошо и даже отлично". Понимаю: тяжело. А вот то, что вы вопреки всем трудностям творите такое великое дело и при этом бодры, жизнерадостны - это действительно хорошо и даже отлично.
      В Дмитрове, в клубе строителей, состоялась встреча ударников производства с великим пролетарским писателем. Алексей Максимович взволнованно, проникновенно говорил:
      - Это строительство - великая школа, в которой вы проходите науку по изменению облика нашей Родины в самые короткие сроки, каких не знали до сих пор у нас в России.
      В 1936 году Комаровскому пришлось показывать шлюз и насосную станцию Маршалу Советского Союза В. К. Блюхеру. Все участники беседы обратили внимание на широкую эрудицию Василия Константиновича в вопросах, выходящих за пределы его сугубо военной компетенции. Александр Николаевич нашел удобный повод сказать Блюхеру об этом.