Полководцы и военачальники Великой Отечественной (Выпуск 2)

      Импонировало коллективу то обстоятельство, что строительство по своей структуре напоминало крупное воинское соединение. Во главе строительства стоял бриг-военинженер (Комаровского по старой привычке долго называли на стройке командармом), почти все важнейшие участки и объекты возглавлялись военными инженерами (Комаровский приказал всем командирам обязательно носить знаки различия). И обстановка на строительстве была поистине боевой. Положение "приказ - закон" являлось общим стилем работы, относившимся не только к военнослужащим, но и к вольнонаемным работникам.
      Мобилизовывать людей на выполнение стоящих перед ними задач оказалось легче, чем решать, как выполнять эти задачи. Как бы воодушевлены и сознательны ни были люди, они не могли просто прийти в занесенную снегом степь и начать строить. Где-то надо и жить, нужна не только пища, но и прежде всего вода, которой вообще не было, наконец, нужно было иметь, чем и из чего строить.
      Обстоятельно изучив обстановку, Комаровский и его помощники пришли к выводу, что начинать строительство с сооружения самого завода нельзя. Было решено первостепенной задачей считать (и на ее решение направить все силы) обеспечение строителей жильем, сооружение дорог и линий электропередачи, создание подсобной строительной базы. Только после этого можно было приступить к сооружению самого завода.
      Хорошо знавший обстановку, первый секретарь Челябинского обкома партии Николай Семенович Патоличев одобрил решение руководства стройки.
      Но не везде этот курс был понят правильно. В некоторых ведомствах полагали, что чем быстрее начнется строительство завода, тем скорее он даст металл. Клубок такого рода рассуждений, обрастая всяческими сомнениями и необоснованными подсчетами, докатился до Наркомата черной металлургии. И однажды Комаровскому позвонил нарком Иван Федорович Тевосян. Без предисловия он резко спросил:
      - Вы понимаете, что сталь будущего завода нужна в сорок третьем году?
      - Понимаю.
      - Понимаете, а завод намерены строить во вторую очередь?
      - Да. Только при этом условии он вовремя вступит в строй. Иначе я снимаю с себя ответственность.
      - Ответственность не брюки, которые каждый сам с себя снимает. Прошу срочно прислать обоснованный расчет.
      Комаровский знал Тевосяна как вдумчивого, смелого на решения руководителя и, несмотря на резкий тон его разговора, был доволен оборотом дела. Он был уверен, что Тевосян, вникнув в суть дела, поймет сложившуюся обстановку и поддержит руководство строительства, что избавит от необходимости отвлекаться на объяснения в различных инстанциях в дальнейшем. И действительно, Тевосян не только согласился с представленными Комаровским расчетами, но и в дальнейшем оказывал строительству всемерную помощь.
      Первой самой необходимой и неотложной была проблема жилья. Наряду с подразделениями бывшей 5-й саперной армии на строительство ежедневно приезжали вместе с домашним скарбом семьи командиров и вольнонаемных работников, находившиеся на Урале и в Сибири в эвакуации.
      - Челябинск и без того по швам трещит. К нам десятки крупных предприятий эвакуировано, - сказал Комаровскому Патоличев. - Поэтому на большую помощь не рассчитывайте. Но на первый случай кое-что выжмем.
      По указанию обкома партии облисполком выжимал все, что мог. Строителями и их семьями были уплотнены многие квартиры в Челябинске, все дома в расположенных невдалеке от будущего строительства поселках Першино, Казанцево, на хуторе Миасс. В распоряжение управления строительства облисполком передал пустовавшее здание дома отдыха "Каштук". С Соликамского домостроительного комбината стали поступать сборные двухэтажные дома и компактные общежития. Их монтировали, работая круглосуточно, в три смены. Семейных кое-как удалось поселить.
      Нужно было срочно обеспечить жильем располагавшиеся в палатках подразделения военных строителей и трудармейцев - военнообязанных, которых по разным причинам военкоматы не призывали в действующую армию и направляли на трудовой фронт.
      В марте на строительстве было уже 30 тысяч рабочих.
      Комаровский и его помощники долго ломали головы и наконец нашли выход. Впоследствии Комаровский назвал его "необычным для практики строительства". Из прибрежного ивняка (его, к счастью, оказалось у реки Миасс бесчисленное множество) плелись щиты, которые устанавливались на деревянных каркасах. Пространство между щитами забивалось талой глиной, ее добывали из-под двухметрового замерзшего грунта. Щиты составляли верхнюю половину жилищ, нижняя из одного слоя плетенок заземлялась. Леса было крайне мало. Поэтому он, и то только подтоварник, шел на каркас и пологие крыши. Сверху на крыши укладывался толь, затем шлак, на него слой мелко утрамбованной земли и дерн. Получались полуземлянки.
      Строительство их было объявлено ударным делом. Сотни людей дни и ночи плели щиты, сооружали полуземлянки, оборудовали их крышами и печками. В таких же полуземлянках и щитовых казармах размещались штабы подразделений, столовые, медпункты, бани, прачечные. К концу 1942 года было построено 12 рабочих поселков общей площадью 40 тысяч квадратных метров.
      Изыскивавший возможность чаще бывать на стройке, Патоличев, видя, как вырастает огромный земляночный город, не переставал удивляться:
      - Сюда бы кинооператоров. Ведь потом не поверят, что так вот работали и жили.
      - Пусть это будут наши "невидимые миру слезы", - сказал как-то Комаровский. - А кинооператоров пригласим снимать завод, когда его построим. Там тоже будет чему удивляться. Во всей Европе нет такого.
      - А успеете?
      - Тогда зачем все это, все муки этих людей? С такими все построим! Ни одной жалобы за все время. А ведь и голодные бывают. С подвозом то продуктов туго. Да и скучно порой.
      - Скучно?
      - А что? Люди есть люди. К тому же здесь много молодых. Что видят они? Работу по 11-12 часов и топчан.
      В один из приездов Патоличев сказал:
      - Не могу вашим людям в глаза смотреть. Хоть бы просили что-нибудь. Так я сам выжал для стройки кинопередвижку. Это не ахти как...
      - И ахти, и как, - перебил его обрадованный Комаровский. - Это то самое яичко, которое дорого к Христову дню.
      Вскоре от одного поселка строителей к другому стала тарахтеть старая полуторка с кинопередвижкой. Фильмы были довоенные, всем знакомые, но смотрели их с удовольствием - вспоминалась мирная жизнь. И от этого острее ощущалось значение происходящего. Строго, в абсолютной тишине, прерываемой кашлем застуженных людей, смотрели строители фронтовую кинохронику. Дела на фронте снова складывались не в пользу советских войск, и, видя тяжелый ратный труд воинов, строители стремились подпереть их своим трудом. Думал ли кто-нибудь так или это было неосознанным чувством, по каждый раз после демонстрации фронтовой кинохроники люди работали еще неистовей.
      В ходе строительства жилья решались и задачи обеспечения поселков питьевой водой и электроосвещением. Первым строителям пришлось растапливать снег, пользоваться образовавшимися в раннюю весеннюю пору временными естественными водоемами. Затем пробурили артезианские скважины (нередко до 60 метров), проложили от них водопроводную сеть. Электроэнергию вначале получали от передвижных электростанций, а затем соорудили линию электропередачи длиною в 7 километров и подстанцию с разводящей сетью.
      "Вытащишь одну ногу, увязнет другая", - сказал про себя Комаровский, обдумывая, как успеть до наступления весны справиться со строительством дорог. Он знал, что уже в апреле в этих местах начинается интенсивное таяние снега и вода покрывает почти всю ровную поверхность. Земля становится сухой лишь к июню. Без дорог же нельзя было и думать о начале строительства. Комаровский вспомнил привезенный из-под Сталинграда автотранспорт и вздохнул: "По бездорожью развалится за несколько суток".
      Проекты решения транспортной проблемы возникали один за другим и каждый раз отвергались точной, проникновенной инженерной мыслью Комаровского. "Не то", "не то". Наконец, родилось "то". Просматривая материалы специалистов о состоянии грунта на строительной площадке и в ее окрестностях, Александр Николаевич обратил внимание, что всюду здесь залегают с частыми выходами на поверхность мощные пласты дресвы разрушенной скальной породы, перемешанной с крупнозернистым песком. "Она-то нас и выручит", - обрадовался Комаровский. И тут же пригласил специалистов-дорожников. Те резюмировали: дресва - хороший материал для дорожных покрытий.
      - Теперь, - сказал Комаровский дорожникам, - остается еще одна нерешенная задача: как построить железные дороги до наступления весенних паводков?
      Тут же коллективно было принято смелое решение: железнодорожные пути укладывать на спланированной, но не досыпанной до проектной отметки поверхности. Полную отсыпку полотна и балластировку производить в процессе эксплуатации путей. В дальнейшем к концу 1942 года строительство имело 51 километр автомобильных и 64 километра железных дорог.
      Весна была встречена строителями во всеоружии. На дорогах, покрытых дресвой, шустро, без поломок сновали изношенные, но хорошо отремонтированные автомашины. Оправдало себя и смелое решение о сооружении железнодорожных путей.
      Одновременно интенсивно шло сооружение вспомогательных хозяйств строительства: центрального растворного узла, кирпичного завода, цеха металлоконструкций, деревообделочных и других предприятий. Здесь были свои трудности, свои нерешенные вопросы. И все они преодолевались и решались смелой инженерной мыслью и самоотверженностью строителей.
      Весной 1942 года строительство было готово широким фронтом начать сооружение первой очереди металлургического завода. В мае, когда стала выходить своя многотиражная газета, на ее страницах были опубликованы стихи:
      Нарушив сон
      Безмолвия лесного,
      Злых зимних вьюг
      Свирепый ход.
      Здесь начал жить
      По-боевому строго
      Сорок второй
      В войне зачатый год.
      Да, по-боевому, строго, по-фронтовому упорно строители превозмогали и злые зимние вьюги, и свирепый холод, и другие неимоверные трудности.
      - Теперь легче будет? - спросил Комаровского Патоличев, довольный успехами строителей.
      - Самое трудное только начинается, - ответил Комаровский. - Как представишь, что и в какие сроки нужно построить, - голова кружится.
      Что же относилось к первой очереди завода? Это прежде всего электроплавильный цех из пяти печей, производительностью по 30 тысяч тонн стали в год каждая, и почти полукилометровый прокатный цех. По мощности в то время не было в Европе таких цехов. В первую очередь строительства завода входило также сооружение чугунолитейного, кузнечного, ремонтно-механического и деревообделочного цехов, завода огнеупоров. Необходимо было также построить плотину на реке Миасс с береговой насосной станцией, центральную компрессорную, ряд других объектов и все магистральные коммуникации. Одновременно закладывался город металлургов с таким расчетом, чтобы в год сдавать по 20-25 тысяч квадратных метров жилья.
      Напомнив Патоличеву эти показатели, Комаровский сказал:
      - Конечно, вся предшествующая работа вывела нас на финишную прямую. И если уместно это сравнение, то, значит, мы должны, как и полагается на финишной прямой, до конца напрячься, трудиться из последних сил. К финишу ведь вовремя поспевать надо. Тевосян все чаще телефонными звонками наведывается, ждет металл.
      - Скоро и я нажимать буду, - пообещал Патоличев. - Значительная часть стали будущего завода пойдет заводам Челябинска и области. Они уже испытывают нехватку стали. А ведь ведутся работы по усилению их мощностей. Так что я понимаю Тевосяна, хотя и вижу, что Челябметаллургстрой делает все, чтобы вовремя прийти к финишу. Сейчас, как никогда, справедлива поговорка: "Конец венчает дело".
      Применительно к новым задачам была усовершенствована структура руководства строительством. Во главе участков, занявших теперь ведущее положение, стали опытные специалисты, главным образом военные инженеры.
      Комаровский особенно был обрадован созданием на строительстве политического отдела. Отсутствие специального партийного органа, который обладал бы определенными правами и мог бы целиком сосредоточиться на партийно-политической работе на строительстве, ощущалось с самого начала. Тем более что значительная часть строителей и многие его участки целиком состояли из военнослужащих.
      Какого-либо переходною периода от одного этапа строительства к другому на практике не было. Он ощущался лишь в сосредоточении основных усилий на новых участках работы, в нарастании темпов строительно-монтажных работ по всему строительному фронту.
      На новом этапе строительства возникали и новые задачи, препятствия и, казалось бы, неразрешимые вопросы. В самый разгар работ на основных объектах вдруг выяснилось, что стройку ожидает "бензиновый голод". Горючее строго лимитировалось, и опережающий все лимиты размах перевозок на строительстве вынудил Комаровского обратиться к Патоличеву.
      - На этот раз ничем помочь не могу, - ответил секретарь обкома. Горючее все расписано до литра. Давайте обратимся в Москву. Речь в данном случае идет не о трудностях, а об угрозе срыва важнейшего задания ГКО. Дело архисерьезное. Тут SOS кричать надо. Иного выхода я не вижу.
      - Это тоже не выход, - волновался Комаровский. - В случае положительного и оперативного решения вопроса горючее все равно поступит к нам не скоро. Ни в Челябинской области, ни где-либо рядом с ней оно не производится. А пока подвезут, строительство остановится.
      - Может быть, пяток машин с газогенераторными установками возьмете? сказал Патоличев, смущенный тем, что не мог оказать помощь стройке. Простите, Александр Николаевич, глупость говорю.
      Комаровский понимал, что и секретарь обкома партии не маг-волшебник, но был так расстроен, что, закончив разговор, досадливо сказал про себя: "Тоже подарочек, пять машин с газогенераторными установками". И вдруг догадка засверлила мозг: "Газогенераторы! Древесные чурки и другие лесоотходы - вот тебе и горючее". Во все концы стройки полетели указания соответствующим специалистам явиться к начальнику строительства.
      - Давайте помозгуем, - обратился он к собравшимся. - Секретарь обкома партии обещал дать пяток автомашин с газогенераторными установками. Это нас не спасает. Но ведь газогенераторы - не истребители. Может быть, сумеем сами изготовить газогенераторы и все наши машины переоборудовать под газогенераторное топливо.
      Предложение оказалось реальнее, чем думал Комаровский. Специалисты не только поддержали его, но и в ближайшее время обещали дать конкретные предложения. Но там, где "пахло" технической мыслью, Комаровский не мог быть в стороне. Работа велась с его непосредственным участием. Вскоре была продумана технология изготовления газогенераторов собственными силами и в своих мастерских. Сами же и переоборудовали машины на газогенераторное топливо. И все это было сделано так, что практически строительство не останавливалось ни на один день.
      - Не таитесь, Александр Николаевич, - шутил по телефону Патоличев. Поделитесь секретом.
      - А мы не таимся. Даже патент не требуем, - в топ собеседнику отмечал Комаровский. - Присылайте всех, кому наш опыт приглянулся.
      Опыт действительно представлял большой общественный интерес, и Комаровский, выкроив время, написал статью "О массовом переводе автотранспорта на газогенераторное топливо", которая была опубликована в No 7 - 8 за 1943 год журнала "Строительная промышленность".
      Призыв "Давайте помозгуем" нередко раздавался на совещаниях у начальника строительства. И творческая мысль инженеров, возбуждаемая и направляемая Комаровским, подчас давала возможность строительству выходить из сложных ситуаций, наращивать темпы работ, снижать их стоимость. "Обмозговывались" и возможности удовлетворения личных потребностей строителей. Из производственных отходов изготовлялась мебель различного назначения, металлическая посуда, репродукторы для радиотрансляционной сети. Лаборатория строительства выпускала даже некоторые медикаменты, например стрептоцид. На базе отходов деревообрабатывающей промышленности был построен цех производства гидролизных дрожжей. В определенной дозировке дрожжи добавлялись в супы, что являлось серьезным подспорьем в питании рабочих.
      "Мозговали" и на местах - в коллективах, сооружавших те или иные объекты, на подсобных предприятиях. Строительство, за небольшим исключением, не получало нового автотранспорта. В почти полукустарных мастерских было налажено производство большой номенклатуры автомобильных деталей. Поступавшее на строительство оборудование для главных объектов в основном было демонтировано на предприятиях западных районов страны и было некомплектным. Все недостающее - а нередко это были громоздкие и сложные детали - изготовлялось в этих же мастерских. Через много лет после войны Комаровский говорил, что теперь ему самому трудно поверить, как это все тогда удавалось делать в полукустарных мастерских. Но ведь делали же! Строительство нуждалось в большом количестве карбида и кислорода. О централизованных поставках в то время и думать не приходилось. При ремонтно-восстановительном заводе были смонтированы установки, и строительство в достатке обеспечивалось карбидом и кислородом. Там же, на ремонтно-восстановительном заводе, было организовано изготовление самых различных инструментов, производство роликов для электропроводки и даже гвоздей, реставрация электроламп и перемотка электромоторов.
      С развертыванием строительно-монтажных работ увеличивалась потребность в квалифицированных кадрах каменщиков, плотников, арматурщиков, слесарей. Большинство же прибывавших на стройку трудармейцев не имело строительных квалификаций. "Учиться в ходе работы" - этот принцип, оправдавший себя на строительстве сталинградских оборонительных рубежей, лег в основу и подготовки кадров массовых профессий.
      Широкий размах получило бригадное ученичество, прикрепление опытных рабочих к молодым. В итоге, строительство всегда располагало необходимыми кадрами рабочих - строителей разных квалификаций.
      Важнейшее значение придавал Комаровский контролю за работой всех звеньев строительства. И раньше и в дальнейшем это был один из основных методов его руководства, один из "секретов" успеха его деятельности. "Как организовать контроль исполнения?" - к ответу на этот вопрос начальника управления Челябметаллургстроя должен был быть всегда готов каждый руководитель строительно-монтажных работ или подсобного предприятия. Способность организовать контроль рассматривалась Комаровским как один из важнейших показателей при оценке деловых качеств инженерно-технических работников.
      В масштабе строительства для постоянного и оперативного контроля была создана особая инспекция. Специальное положение, разработанное под руководством Комаровского, гласило, что особая инспекция существует на правах самостоятельного отдела, ее начальник непосредственно подчиняется начальнику управления строительства. Функции были сформулированы кратко:
      "а) контроль и проверка исполнения издаваемых начальником управления строительства приказов;
      б) выполнение особых заданий, полученных лично от начальника строительства;
      в) наблюдение за ходом выполнения плана и графика работ;
      г) контроль за санитарно-бытовыми условиями во всех подразделениях, за проведением в жизнь инструкций и положений, регламентирующих внутренний порядок и режим".
      Благодаря особой инспекции Комаровский добивался своевременного и четкого выполнения своих приказов и распоряжений, всегда в деталях был осведомлен о ходе выполнения планов и соблюдении графика работ, знал, чем занимаются и как живут все подразделения строительства. Он своевременно узнавал о всех неполадках и недочетах, мог принять оперативные меры по их устранению и предупреждению. Деятельность особой инспекции была важна и для воспитания ответственности командиров производства. Каждый знал, что положение и ход дел на вверенном ему участке находится под неусыпным контролем, что любое его упущение сразу же подвергнется всестороннему анализу и немедленно станет известно начальнику управления строительством. Характеризуя роль особой инспекции, Комаровский впоследствии писал, что "была она весьма эффективна и способствовала правильному и своевременному сооружению большинства объектов".
      С образованием политического отдела на строительстве была развернута широкая массово-политическая работа, все более действенным становилось социалистическое соревнование. Однажды, когда к Комаровскому "заглянул", как он любил называть свои поездки на строительство, Патоличев, секретарь положила перед начальником управления строительством какую-то бумагу. Прочитав ее, Комаровский нахмурился.
      - Что-нибудь случилось? - спросил Патоличев.
      - Да. Флаг спустили.
      - Что это значит?
      - У нас установлено: на всех объектах, выполняющих суточный план, вывешивается красный флаг. Если план не выполняется, флаг немедленно снимается. Это ЧП. О каждом подъеме и спуске флага немедленно докладывается мне и в политотдел.
      Извинившись, Комаровский вызвал главного инженера, приказал ему совместно с политотделом и особой инспекцией разобраться на месте в причинах спуска флага, принять необходимые меры и результаты доложить ему.
      - Расскажите подробнее, - попросил заинтересованный Патоличев.
      - Мы добиваемся подлинной действенности соревнования, - ответил Комаровский. - Стараемся, чтобы оно помогало выявлять и устранять недостатки и их причины. Ведь в невыполнении плана тем или иным объектом повинны разные люди и обстоятельства. Иногда флаг спускается не по вине соревнующихся. Скажем, не подвезли раствор или металлоконструкции оказались некомплектными. Иногда при рассмотрении причин спуска флага столько узких мест обнаруживается, что приходится многое перетрясать. Это один плюс. Второй вытекает из первого: за каждый поднятый или снятый флаг несут ответственность не только те, кто работает на данном объекте, а и те, кто обеспечивает их работу, вплоть до начальника управления строительством. И третий плюс: соревнующиеся понимают, что соревнование - не формальность и малейшая их нерадивость сразу же отзовется по всей цепи, сразу же становится известна мне и политотделу. Красные вымпелы установлены и для бригад, выполняющих нормы свыше 125 процентов. Тут тот же порядок: вымпел снят, сразу же звонок в управление строительством и в политотдел. Так что удержать вымпел не легче, чем его завоевать.
      - Интересно, интересно. Как это вы додумались? - Патоличев сел поудобнее, рассказ Комаровского его увлек.
      - Не я, а мы. Само родилось в процессе поиска.
      - Поиска? И тут поиск?
      - Поиск во всем нужен. Сначала все делалось по стереотипу. Принимались обязательства, боролись за их выполнение, затем подводились итоги, мы награждали отличившихся, через некоторое время опять проверяли, хвалили лучших, стыдили отстающих.
      - Что же не понравилось?
      - Все. Всех тех трех плюсов, о которых я говорил, по сути, не было. Причины недостатков и их виновники выявлялись с запозданием, когда и меры подчас было поздно принимать, а это снижало ответственность обеспечивавших строительные коллективы различных служб. Да и сами передовики, бывало, успокаивались - флаг за ними до следующей проверки, если где что запускали, рассчитывали потом подогнать. При определенных условиях такое соревнование в пустой формализм может вылиться. Так, впрочем, и бывало: шуму много, плакаты везде развешаны, а соревнование буксует.
      Патоличев объехал с Комаровским ряд объектов. На этот раз он интересовался главным образом организацией соревнования. Одного из рабочих Патоличев спросил:
      - А кто флаг вам снимает, если план не выполняете?
      - Сами.
      - Как увидим, что план валится, так и снимаем, чтобы начальство срочно меры принимало.
      - А если не снимете?
      - Все равно скоро станет известно о невыполнении плана. Тогда стыда не оберешься за неспущенный флаг. Лучше уж самим его спустить.
      - А кто поднимает флаг? Тоже сами?
      - Нет. На это команда дается, когда у начальства на планерке итоги подобьют.
      Патоличев уехал. А через несколько дней в политотделе работали инструкторы обкома партии для изучения, как им сказал Патоличев, "передового опыта организации социалистического соревнования в условиях скоростного строительного производства".
      Количество переходит в качество. Пришло время, и этот непреложный жизненный закон, казалось, сразу изменил весь облик стройки. Ровно через девять месяцев после выгрузки первого эшелона военных строителей - 7 февраля 1943 года коллектив Челябметаллургстроя рапортовал Государственному Комитету Обороны о завершении строительства и сдаче в эксплуатацию первой очереди металлургического гиганта. Даже в мирное время "на всем готовом" столь грандиозные работы в такой короткий срок не производились. Рапорт был опубликован в центральной печати. О замечательном свершении строителей узнала вся страна.
      Коллектив Челябметаллургстроя, как и все советские люди, с затаенным вниманием следил за грандиозной Сталинградской битвой. Но у него были и свои особые причины волноваться за ее исход. Ведь костяк коллектива, начиная с начальника управления строительством, состоял из бойцов и командиров 5-й саперной армии, строившей сталинградские оборонительные рубежи. Развернувшаяся у берегов Волги битва была суровым экзаменом не только для защитников города-героя, но и для них - воинов 5-й саперной армии и ее боевого командарма бригвоенинженера Комаровского. Оборонительные рубежи под Сталинградом сыграли свою роль. Опираясь на них, советские войска не дали противнику возможности с ходу ворваться в город.
      Когда радио принесло радостную весть о блистательной победе советских войск под Сталинградом, на строительстве прошли митинги. Выступая на одном из них, Комаровский сказал:
      - В разгроме гитлеровских полчищ под Сталинградом есть доля героического труда воинов-строителей. Многие из них - создатели сталинградских оборонительных рубежей - трудятся в наших рядах. Недалеко то время, когда и наш нынешний труд также найдет отражение в победах советских войск.
      В эти радостные для всех дни Комаровский появился среди строителей в новой генеральской форме - 22 февраля 1943 года ему было присвоено звание генерал-майора инженерно-технической службы. В связи с введением новых воинских званий надели погоны и офицеры - руководители различных служб строительства, и командиры строительных подразделений. И это усиливало торжественность переживаемых стройкой событий.
      - Оказывается, под Челябинском целая армия расположилась, - сказал приехавший на стройку Патоличев. - У вас здесь и говорят, как на фронте не строят, а берут: железную дорогу взята, цех взяли, ТЭЦ взяли.
      - А что? - ответил, улыбаясь, Комаровский. - Война сближает понятия. Говорили же в гражданскую войну: "Даешь Перекоп!", а потом стали говорить: "Даешь Днепрогэс!"
      19 апреля после отладки оборудования и опытных плавок электроплавильный цех выдал первую эксплуатационную плавку. Производство качественных сталей для военной промышленности на гиганте металлургии Челябинском металлургическом заводе началось. И вскоре отгрузка металла на танковые и другие предприятия оборонной промышленности стала делом обычным. Но отправка первых эшелонов была волнующим для всех строителей событием. "И сейчас встает комок в горле, - писал после войны Александр Николаевич, когда вспоминаешь дни отгрузки первых эшелонов нашей челябинской стали на танковый завод, митинги в цехах, полные горячего патриотизма речи рабочих и инженеров, принятие новых обязательств".
      Создание первой очереди такого предприятия, как Челябинский металлургический завод, и по современным масштабам - дело крупное. Нынешний молодой инженер-строитель, представив себе объемы строительства, изумится, узнав, что оно было осуществлено всего лишь за 9 месяцев! Что он почувствует, что передумает, если ему сказать, что такая крупная стройка, сработанная столь поразительными темпами, имела всего 480 почти износившихся грузовых автомашин, 32 паровоза и 300 вагонов, 15 экскаваторов общей емкостью около 14 кубических метров, 27 бетономешалок, 13 камнедробилок! Поверит ли он в такую, с позволения сказать, механизацию? И когда поверит, поймет: здесь в годы Великой Отечественной войны был совершен массовый подвиг строителей, охваченных неодолимым стремлением сделать все возможное и невозможное для победы.
      Так это понималось и тогда, в суровые годы войны. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 29 апреля 1943 года большая группа работников Челябметаллургстроя была награждена орденами и медалями Родины. Этим же указом был удостоен ордена Ленина и Александр Николаевич Комаровский.
      Коллектив Челябметаллургстроя отдавал делу победы не только свои силы, весь свой труд. В феврале 1943 года строители сдали в фонд обороны более 5 миллионов рублей, за что получили благодарность Председателя ГКО И. В. Сталина. В этом же месяце они торжественно проводили на фронт подготовленный на строительстве из молодых рабочих лыжный батальон численностью 1750 человек.
      С осени 1943 года начали сооружать вторую очередь завода и ряд вспомогательных предприятий. Работали соревнуясь: металлурги старались дать больше металла, строители досрочно сооружали объекты. Успехи и неудачи переживали вместе. Общей была радость металлургов, когда 12 ноября 1943 года на завод пришла телеграмма заместителя Председателя СНК СССР В. А. Малышева. В телеграмме говорилось: "Коллектив Челябинского металлургического завода перевыполнил в октябре задание Государственного Комитета Обороны по поставке металла заводам танковой промышленности, чем обеспечил выполнение плана по производству танков и танковых моторов.
      Надеюсь, что коллектив вашего завода и впредь будет обеспечивать металлом производство танков, столь необходимых в настоящее время нашей Родине для окончательного разгрома врага".
      Общей была и радость, когда строители досрочно сдали в эксплуатацию ТЭЦ мощностью 25 тысяч киловатт, за что были удостоены благодарности Государственного Комитета Обороны, соорудили две доменные печи, объемом 930 кубических метров каждая, ввели в строй коксовую батарею, что также было отмечено благодарностью ГКО.