Полководцы и военачальники Великой Отечественной (Выпуск 2)

      - Из Москвы пришла разнарядка на учебу в академию. Предложено послать лучшего. Командование и парторганизация считают лучшим тебя. Так что сдавай роту - и в Москву.
      В 1933 году Громадин окончил основной факультет Военной академии РККА имени М. В. Фрунзе. Послали его служить в места знакомые, в Среднюю Азию, начальником штаба Краснознаменного Туркестанского горнострелкового полка. А через год он был вызван в Москву, в штаб столичного военного округа, для получения нового назначения - начальником штаба 1-го территориального пулеметного полка. И вот теперь такой крутой поворот в военной судьбе переход в войска противовоздушной обороны.
      Дело было новым, незнакомым. И не только для Громадина. Противовоздушная оборона в то время, по сути, только начинала разворачиваться в общегосударственном масштабе - шел поиск наилучших форм ее организации и путей развития. Нарастали и масштабы мероприятий партии и правительства по обеспечению надежной обороны страны от нападения с воздуха. Росло количество частей ПВО, усложнялись задачи ее специальных служб, конструкторы напряженно работали над созданием эффективных средств поражения воздушного противника.
      Для быстрорастущих войск ПВО нужно было мною командных кадров. Выдвигались не только те, кто уже знал дело - их было очень мало, а главным образом те, кто мог быстро познать и развить его. Громадин проявил себя именно таким командиром, волевым, трудолюбивым, пытливым, умеющим смотреть вперед. Поэтому когда потребовалась кандидатура на должность помощника начальника отдела ПВО Московского военного округа, то выбор пал на Громадина.
      На этот раз разговор в штабе округа был долгим: новые обязанности требовали от Громадина широкого кругозора в области организации противовоздушной обороны. Кое-что он, разумеется, знал. Но именно "кое-что".
      Видимо, есть необходимость восстановить основное из этого разговора, чтобы представить те исходные рубежи, с которых началась руководящая работа Громадина в войсках ПВО. Количественный и качественный рост армий капиталистических стран вынуждал единственное в мире социалистическое государство всемерно повышать свою обороноспособность. При этом учитывалось возраставшее значение авиации, характер ее действий в будущей войне, опасность массированных налетов не только на группировки войск, но и на промышленные объекты, крупные политические и административные центры. Поэтому противовоздушная оборона организовывалась во всей так называемой "угрожаемой зоне", которая охватывала территорию от государственной границы на глубину досягаемости бомбардировочной авиации того времени. Вместе с тем имелось в виду, что глубина эта будет расти.
      В 1928 году нарком по военным и морским делам ввел в действие первое положение о противовоздушной обороне СССР. Им определялось, что "противовоздушная оборона имеет назначением защиту Союза ССР от воздушных нападений, с использованием для этой цели сил и средств, принадлежащих как военному, так и гражданским ведомствам и соответствующим военным общественным организациям". Противовоздушная оборона страны приобретала, таким образом, общегосударственные масштабы. В апреле 1932 года СНК СССР специальным постановлением возложил руководство системой ПВО страны на Народный комиссариат по военным и морским делам, в составе которого учреждалось Управление ПВО РККА. Его начальником стал выдающийся советский военный деятель командарм 1-го ранга С. С. Каменев. Были образованы дивизии ПВО, увеличено количество зенитной артиллерии на прикрытии наиболее важных объектов.
      Успешное выполнение первой пятилетки позволило увеличить количество истребителей более чем в три раза; в 1932 году они составили в общем парке боевых самолетов 25 процентов. Более совершенными стали отечественные зенитные орудия. Словом, велась большая работа: создавались новые и усовершенствовались старые виды вооружения. В середине 1934 года были созданы первые экспериментальные установки радиообнаружения самолетов, положившие начало развитию отечественной радиолокационной техники.
      Громадину рассказали о проведенном в 1932 году под руководством С. С. Каменева, И. П. Уборевича и А. И. Корка совместном учении частей противовоздушной обороны, на котором отрабатывалось отражение внезапного налета вражеской авиации на Москву. Учение выявило существенные недостатки: наблюдательные посты смогли развернуться лишь через сутки, зенитная артиллерия оказалась способной к бою только через 12-14 часов после объявления воздушной тревоги.
      - Естественно, из всего этого сделаны надлежащие выводы, и многое уже выправлено, - сказал, завершая разговор, ответственный работник штаба округа. - Но нужно понять, что тут все новое: организация и способы действий. И всему нужно по ходу дела учиться.
      Смысл слов "по ходу дела" Громадин понял сразу, как только приступил к выполнению новых обязанностей. Общевойсковой командир, он должен был обстоятельно изучить авиацию, прежде всего истребительную, зенитную артиллерию и многое другое, доселе ему малоизвестное: прожекторы и аэростаты заграждения, различные устройства по заблаговременному обнаружению воздушного противника. Нужно было знать возможности и способы действий всех средств ПВО.
      Разумеется, "по ходу дела" учились и начальники и подчиненные Громадина, все, кому довелось служить в войсках ПВО в ту пору. Служба тоже была для всех них постоянной упорной учебой. Учителя были одновременно учениками, учились и учили главному: использованию всех средств ПВО в совокупности, искали и находили наиболее эффективные и перспективные сочетания этих средств. И то, что находили, тут же внедряли в практику.
      Громадин работал и учился "с перехлестом" (так как-то сказал о нем один из преподавателей еще в академии). Знания и опыт приобретал он и во время частых поездок в войска ПВО. Вечерами и в выходные дни изучал специальную литературу. Своеобразной формой было составление служебных документов: приказаний, докладов командованию, где обобщался опыт, суммировались коллективные знания. Конечно, была и жизнь личная, дом, семья, выпадали часы и даже дни отдыха. Но над всем превалировало веление времени - грозное, бескомпромиссное. С запада и востока уже доносились раскаты надвигавшейся на мир войны: за Пиренеями фашистский зверь вцепился в горло республиканской Испании. В числе сражавшихся там советских добровольцев оказались и воины из частей ПВО Москвы: летчики-истребители, артиллеристы-зенитчики, прожектористы. И Громадин подал рапорт с просьбой послать его добровольцем сражаться в рядах испанской республиканской армии. Резолюция звучала весьма лаконично: "Отказать". Устно ему разъяснили: "Заменить вас сложно. Вы уже многое освоили, а ПВО столицы расширяется".
      Но события в далекой Испании так или иначе отражались на деятельности Громадина. Ведь там на практике проверялись возможности современных средств ПВО, их взаимодействие. Варварские бомбардировки фашистской авиацией Мадрида заставляли задумываться о многом. Выяснилось, например, что отсутствие у республиканцев достаточного количества прожекторов позволяло фашистским самолетам прорываться по ночам к Мадриду на небольших высотах, что повышало точность бомбометания. Советское командование внимательно изучало опыт противовоздушной обороны Мадрида. Однажды морозным январским утром 1937 года Громадина вызвали к начальнику штаба округа. В просторном кабинете собралось еще несколько командиров.
      - Товарищи, - обратился начальник штаба округа к собравшимся, - вашей группе предстоит подготовить чрезвычайно важный документ по противовоздушной обороне Москвы для доклада командующего войсками округа наркому обороны СССР. В нем должны найти отражение взгляды наших и зарубежных специалистов на боевое применение авиации в вооруженной борьбе, на опыт ПВО Мадрида. В документе необходимо всесторонне обосновать наши потребности для надежной защиты столицы с воздуха.
      Сделав короткую паузу, начальник штаба округа тихо сказал:
      - В случае войны Москву не должна постигнуть участь Мадрида.
      В документе надо было критически рассмотреть состояние ПВО Москвы, учесть возможности нашей военной промышленности. Наиболее сложную часть документа - предложения, вытекающие из возможного характера действий авиации в будущей войне, пришлось исполнять Громадину. Он сумел отлично обосновать свои расчеты. Все единодушно сошлись, что заместитель начальника отдела ПВО успешно справился с порученным делом.
      Изучив представленный доклад, командующий Московским военным округом командарм 1-го ранга И. П. Белов вызвал Громадина.
      - В той части доклада, которую готовили вы, много внимания уделено недостаткам ПВО Москвы, - сказал он, - Не перебарщиваете ли? Есть ведь и положительное.
      - Положительного больше, чем указано в докладе, - ответил Громадин. Но оно останется с нами, а недостатки нужно устранять. Причем положительное больше касается выучки личного состава, а отрицательное - организации ПВО, ее возможностей. Тут нужны решительные меры.
      Громадин открыто высказался обо всем, что наболело. Командующий войсками округа помолчал, что-то обдумывая, а в заключение сказал:
      - Человек вы, я вижу, прямой и не боитесь правду говорить. Это хорошо. И дело свое знаете, вперед смотрите, с перспективой ко всему подходите. Вы правы - нужны решительные меры. Так и запишем.
      В докладе, представленном Беловым наркому обороны СССР, указывалось: "Исходя из основной установки, что Москва, как важнейший административно-политический центр, как центр государственного управления Союза, несомненно, будет подвергнута действию больших масс бомбардировочной авиации в начальный период войны, вытекает необходимость решительного осуществления ряда мероприятий, направленных к усилению как авиазенитной, так и местной (пассивной) обороны".
      Доклад этот рассмотрели в Наркомате обороны СССР, изучала его затем и специально созданная комиссия ЦК ВКП(б). Вскоре последовал ряд чрезвычайно важных мер по усилению противовоздушной обороны столицы и некоторых других промышленных центров страны. Для прикрытия Москвы, Ленинграда, Баку было решено сформировать корпуса ПВО, для обороны других центров - дивизии и отдельные бригады ПВО. Особое внимание уделялось отработке взаимодействия различных частей и служб ПВО.
      20 марта 1938 года Громадин был назначен начальником отдела ПВО столичного округа. Он понимал: времени мало, фашистская Германия взяла курс на развязывание войны. Москва должна стать неуязвимой для воздушного противника.
      Громадин с головой ушел в новые обязанности. Главной из них было создание столичного корпуса ПВО, объединявшего зенитную артиллерию, зенитные пулеметы, прожекторные части, аэростаты заграждения и подразделения ВНОС (воздушное наблюдение, оповещение и связь). Корпус был усилен многими частями и подразделениями, прикрывавшими ранее другие города и объекты. В результате всех мероприятий 1-й корпус ПВО превратился в значительную боевую силу, способную защитить Москву от возможных ударов авиации вероятного противника.
      Между тем международная обстановка стремительно накалялась. Подразделения столичной ПВО участвовали в боях у озера Хасан, в районе реки Халхин-Гол. Громадин принимал непосредственное участие в отборе воинов, направлявшихся для борьбы с японскими агрессорами, радовался их успехам, наградам, которыми удостоило их правительство за смелые и умелые действия.
      Но главная угроза надвигалась с запада. Подписав Мюнхенское соглашение, Англия и Франция отдали Чехословакию на растерзание фашистской Германии. Этот вероломный акт предательства значительно усилил военный потенциал "третьего рейха". 1 сентября 1939 года нападением гитлеровской Германии на Польшу началась вторая мировая война.
      Как и все советские люди, Михаил Степанович со скорбью следил за трагедией польского народа. Но он понимал, что огненный вал войны катится к границам Советского Союза. Поэтому на ход войны в Польше смотрел и профессионально, стараясь извлечь для себя практические выводы. Громадин имел примерное представление о силах и средствах ПВО Польши. Она располагала 40-50 зенитными батареями, могла использовать до 400 самолетов-истребителей.
      Но уже в первый день войны массированным ударом по аэродромам фашистская авиация вывела из строя значительную часть истребителей польских ВВС. Система ПВО Польши фактически перестала существовать и не могла воспрепятствовать варварскому массированному налету на Варшаву 27 сентября, в котором приняло участие 1150 вражеских самолетов. На следующий день польская столица капитулировала.
      О многом вынуждала задуматься и ожесточенная воздушная битва, развернувшаяся в небе Англии с августа 1940 года. Геринг направил сюда не только основные бомбардировочные силы своих действующих воздушных флотов, но наиболее закаленные и опытные летные кадры. Особенно показательным явился налет гитлеровцев на Ковентри, один из крупнейших центров английской промышленности. Противовоздушная оборона Англии в некоторых случаях оказалась неспособной противостоять удару воздушного противника.
      "В чем дело? Да, фашистская авиация превосходит английскую и особенно польскую, - размышлял Громадин. - Но и Англия, даже Польша могли оказать более эффективное сопротивление налетам фашистской авиации. Видимо, дело в разрозненности действий частей ПВО. Все - истребительная авиация, и зенитная артиллерия, и другие средства ПВО - должно быть под единым командованием, подчиняться единому замыслу. Необходим и единый план ПВО каждого объекта". Эти и многие другие вопросы волновали всех, кто был связан с перспективами развития ПВО страны. Вскоре Центральным Комитетом партии и Советским правительством была намечена целая система мер для усиления противовоздушной обороны государства, в том числе и для укрепления войск ПВО наиболее подготовленными кадрами.
      В январе 1940 года Громадина вызвал нарком обороны СССР Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко.
      - Вы назначаетесь командиром 1-го корпуса ПВО, - сказал нарком. Столичный корпус ПВО достаточно широкое поле для реализации всего нового. И учтите: время не ждет. Поэтому учите войска тому, что нужно на войне, и так, как этого требует современная война.
      Штаб корпуса помещался в двухэтажном здании на территории Чернышевских казарм. Когда-то здесь была гарнизонная церковь. Кабинет командира корпуса находился на самом верху, где ранее был купол церкви. Обойдя служебные помещения, Михаил Степанович собрал штабных работников. Рассказал им о порядке работы, сообщил, что командование Московского военного округа выделило необходимые средства на постройку в центре столицы и оборудование в соответствии с современными требованиями специального здания для штаба и командного пункта корпуса.
      Через несколько дней после назначения командиром корпуса Михаил Степанович выехал на полигон, где часть зенитных батарей выполняла учебно-боевые стрельбы по наземным целям прямой наводкой. Громадин обратил внимание на то, что отдельные командиры батарей относились к таким стрельбам как к второстепенному делу, о чем красноречиво говорили результаты стрельб. Собрав командиров, Михаил Степанович сказал им:
      - Современная война - маневренная. И может статься так, что и зенитной артиллерии придется вести борьбу с наземным противником. Поэтому приказываю 15 процентов времени, отводимого на огневую подготовку, использовать для тренировок в стрельбе по танкам.
      Громадин, как и многие командиры в то время, считал, что зенитную артиллерию с успехом можно применять против наземных целей особенно в борьбе с танками. И это убедительно подтвердила история Великой Отечественной войны: зенитная артиллерия высокоэффективно использовалась в борьбе с фашистскими танками.
      Громадина радовало растущее мастерство воинов корпуса. В его составе были целые части и подразделения, которые по праву можно было назвать отличными. Все это хорошо, но как они будут действовать вместе? ПВО только тогда эффективна, когда все ее элементы работают слаженно, как единый механизм. Словом, нужны были учения. Своими мыслями Громадин не раз делился с руководящими работниками штаба округа, а однажды высказал их командующему. Поэтому, когда Михаила Степановича вызвали к командующему округом, у него мелькнула надежда. Возможно, разрешили провести корпусные учения!
      - Рад поздравить вас с присвоением высокого звания, - приветствовал Громадина командующий. - Постановлением Совета Народных Комиссаров СССР от 4 июня 1940 года вам присвоено звание генерал-майора.
      Громадин, как полагается, по-военному ответил на приветствие и, отважившись, спросил:
      - А учения? Когда можно провести корпусные учения?
      - Вот ведь неугомонный, - засмеялся командующий. - Вы же генералом стали!
      - А это как раз и следует оправдать, - в тон командующему ответил Громадин.
      - Что верно, то верно, - сказал командующий. - Представьте конкретные предложения.
      Учение состоялось осенью 1940 года. В нем участвовали все части 1-го корпуса ПВО и 24-й истребительной авиационной дивизии. Цель учений заключалась в том, чтобы проверить готовность к защите столицы от массированных налетов авиации противника, взаимодействие истребительной авиации, зенитной артиллерии, прожекторных зенитно-пулеметных частей и подразделений ВНОС. Условия учений были жесткими: учитывался опыт немецкой авиации на Западе в 1939 - 1940 годах, практически отрабатывались способы отражения массированных авиационных налетов с любых направлений и в любых условиях погоды, в дневное и ночное время.
      Итогами учений Громадин мог быть доволен. Они не только показали, что достигнуто главное: ПВО столицы представляла собой технически оснащенный, слаженный единый механизм, способный обнаруживать и уничтожать вражеские самолеты за много километров до цели. Учения также выявили основные направления, по каким следовало совершенствовать оборону Москвы от внезапного нападения с воздуха.
      Проведенные учения служили и своеобразной аттестацией самого Громадина как военачальника. Вот что писал о Громадине того времени сменивший его в дальнейшем на посту командира 1-го корпуса ПВО генерал-полковник артиллерии Д. А. Журавлев: "М. С. Громадин очень хорошо знал людей, отзывался о большинстве из них весьма доброжелательно. Отлично разбирался он и в вопросах боевого применения средств ПВО, ясно представлял себе характер боевых действий при обороне крупного пункта от нападения воздушного противника. Словом, передо иной был зрелый военачальник..."
      В связи с надвигавшейся угрозой войны партия и правительство во всевозраставших масштабах занимались укреплением обороноспособности страны. Важное место отводилось при этом усилению обороны страны от нападения с воздуха. В феврале 1941 года ЦК ВКП(б) и СНК СССР приняли постановление "Об усилении противовоздушной обороны СССР". В соответствии с ним территория страны в пределах военных округов была разделена на зоны ПВО, зоны - на районы ПВО, а последние - на пункты ПВО. Каждую зону ПВО возглавлял помощник командующего военным округом, одновременно являющийся командующим этой зоной. Такая организация вполне отвечала своему времени, делала противовоздушную оборону страны более устойчивой и управляемой.
      В числе 13 зон была образована и Московская зона ПВО. Ее возглавил генерал-майор Михаил Степанович Громадин. Помимо 1-го корпуса ПВО и 6-го истребительного авиационного корпуса, в состав зоны вошли Калининский и Тульский бригадные районы ПВО. Иными словами, на Громадина была возложена обязанность подготовить территорию Московского военного округа, включавшую в себя несколько областей РСФСР, к эффективной противовоздушной обороне.
      Через несколько дней после назначения на новую должность Громадина вызвали к С. М. Буденному. Маршал оказался не один. В его кабинете находился секретарь ЦК, МК и МГК партии А. С. Щербаков.
      - Мы пригласили вас, - сказал Буденный, - чтобы обсудить дальнейшие меры по укреплению ПВО столицы. Партийные и советские органы Москвы и области окажут нам всемерную помощь, материальную и людьми. Но нужен четкий, продуманный во всех деталях план. Контуры его мы наметили сейчас.
      Разговор получился долгим и весьма плодотворным. Были обсуждены и контуры плана, и многие его детали. Подробно рассмотрены вопросы, связанные с созданием МПВО - местной противовоздушной обороны, предназначенной для ликвидации последствий налетов вражеской авиации. Прощаясь, Щербаков сказал Громадину:
      - Чаще информируйте меня о ходе дел, обращайтесь за помощью. Впрочем, я и сам вас в покое не оставлю.
      Позже в своей автобиографии Михаил Степанович писал: "В этот период я работал под непосредственным руководством тт. Буденного и Щербакова, которые очень много мне помогали и сами провели большие мероприятия в подготовке Москвы к противовоздушной обороне. Под их руководством были подготовлены аэродромы, установлена постоянная связь - проволочная и радио - с системой ВНОС в радиусе 250 км от столицы, со всеми аэродромами, построена связь и с огневыми позициями всей зенитной артиллерии".
      Щербаков действительно "не оставлял в покое" Громадина. Он интересовался малейшими деталями, давал советы, в необходимых случаях мобилизовывал в помощь столичной ПВО материальные и людские ресурсы Москвы и области. Иногда, заканчивая разговор, он сокрушенно вздыхал:
      - Времени мало, очень мало.
      Да, времени действительно оказалось мало. Многое еще нужно было бы сделать. Но наступало роковое 22 июня 1941 года.
      В ночь на 22 июня Михаил Степанович находился в своем рабочем кабинете. Он сидел, устало прикрыв глаза, подробно перебирая в памяти все сделанное за день. Давно, еще со времени учебы в академии, подводить итоги прожитого дня стало для него привычкой. Про себя он ее называл "совещанием с самим собой". "Посидишь вот так сам с собой, разложишь все по полочкам, говорил Громадин друзьям, - и ясно становится, где чего недоделал, а где, может быть, понапрасну время тратил. На следующий день работаешь сосредоточеннее, устремленнее".
      Вот и сейчас Михаил Степанович подводил итоги нелегкого дня, вычленял главное, на чем нужно было сосредоточиться завтра. А подумать было о чем. 21 июня нарком обороны С. К. Тимошенко и начальник Генерального штаба Г. К. Жуков направили в западные округа директиву, предупреждавшую о возможном нападении фашистской Германии на СССР в течение 22-23 июня. Сведения, послужившие основанием для этой директивы, были известны немногим. Но так или иначе еще до директивы они отражались на работе Наркомата обороны и штаба столичного военного округа. Поэтому Громадин и его аппарат уже более недели почти круглосуточно находились на службе: проверяли готовность построенных аэродромов, состояние зенитных частей, еще и еще раз изучали возможности мобилизационного развертывания войск.
      Мысли Михаила Степановича прервал резкий телефонный звонок. Командующий войсками Московского военного округа генерал армии И. В. Тюленев приказал Громадину вызвать из лагерей и поставить на огневые позиции 20 процентов всех имевшихся там частей. И почти тут же последовал новый приказ - вызвать из лагерей уже половину.
      Командующий войсками округа не объяснил мотивов своих приказаний, и, может быть, именно поэтому Михаил Степанович всем нутром своим ясно ощутил: "Война!"
      Громадин сразу же направился в штаб 1-го корпуса. Уже освещенная ранним утренним светом, но еще безлюдная Москва казалась особенно свежей, как бы умытой. Вглядываясь в проносившиеся мимо улицы и площади, Михаил Степанович вспоминал кадры кинохроники - разрушения в Мадриде, причиненные фашистской авиацией: "Ну нет, здесь этому не бывать!"
      Штаб корпуса помещался теперь в центре города, в новом здании. На его командном пункте непрерывно звонили телефоны - командиры докладывали о ходе подготовки к намеченным на это время корпусным учениям. Командир корпуса комбриг Журавлев, доложив о начавшемся выводе половины войск на огневые позиции, с досадой сказал:
      - Кто-то наверху, видимо, решил поломать схему учений. Зачем? И так все максимально приближено к боевым условиям.
      Громадин хотел что-то ответить, но его прервал новый приказ: выводить на боевые позиции всю зенитную артиллерию.
      Вскоре на КП корпуса стали поступать донесения о налетах фашистской авиации на приграничные города.
      - Война?! - не то спросил, не то констатировал факт Журавлев.
      И как бы в ответ властно зазвенел телефон внутренней правительственной связи: Громадину официально сообщили о вероломном нападении фашистской Германии на СССР. Отдав необходимые распоряжения, он поспешил в штаб округа.
      В 4 часа 40 минут командующий Московской зоной ПВО Громадин отдал приказ на занятие боевых позиций зенитной артиллерией и прожекторными частями, выдвижение истребительных авиационных полков на передовые аэродромы. Система ПВО столицы и Московского промышленного района приводилась в наивысшую боевую готовность. Так для командующего и воинов Московской зоны ПВО началась Великая Отечественная война.
      Противовоздушная оборона Москвы и Московского промышленного района в годы войны занимала особое место в комплексе боевых действий Войск ПВО страны. Это обусловливалось важностью самого обороняемого объекта: Москва столица нашего социалистического государства, крупнейший политический, экономический, административный и культурный центр Советского Союза. Организацией ее надежного прикрытия от ударов с воздуха с первых дней войны занимались Центральный Комитет партии, Государственный Комитет Обороны, Ставка Верховного Главнокомандования. Много внимания противовоздушной обороне столицы непосредственно уделяли И. В. Сталин, А. С. Щербаков, Н. А. Вознесенский, А. И. Микоян. Они рассматривали и решали вопросы, связанные с укреплением материально-технической базы столичной ПВО, обеспечением ее соединений командными и политическими кадрами, совершенствованием ее организационной структуры.
      Многое, очень многое и в самый короткий срок нужно было сделать, чтобы привести ПВО Москвы и Московского промышленного района в полное соответствие с условиями военного времени. Громадин и работники его аппарата почти постоянно были на местах, направляя работы по усовершенствованию старых и постройке новых боевых позиций и командных пунктов, складов для боеприпасов, укрытий для людей и материальной части.
      Чрезвычайно остро встала задача организации четкого взаимодействия войск ПВО с авиацией дальнего действия, а затем и фронтовой. Актуальность этой задачи выявилась буквально на третий день войны. Ранним утром 24 июня Громадину доложили, что группа наших бомбардировщиков, возвращаясь с боевого задания, потеряла ориентировку и была обстреляна зенитными батареями 1-го корпуса ПВО. Что и говорить, случай из ряда вон выходящий! То, что повинны в нем были прежде всего сами авиаторы, не утешало.
      - Хорошо, что без жертв обошлось, - раздраженно сказал Громадин по телефону командиру корпуса Журавлеву. - А где гарантия на будущее? Мы не можем стрелять по своим, даже если они сами виноваты в этом! Нужно научиться отличать свои самолеты от вражеских.
      Положив трубку и несколько успокоившись, Громадин устыдился: ведь не Журавлев, а он, командующий зоной ПВО, главным образом повинен в случившемся. Ему прежде всего нужно было обеспечить надежное определение службой ВНОС своих и вражеских самолетов. Обдумывая, как это сделать, Михаил Степанович не сразу взял трубку зазвонившего телефона.
      - Если вы не можете, к телефону должен подойти дежурный, - резко сказал Тюленев. - Вас вызовут для доклада о ночном эпизоде. Когда конкретно, вам скажут. Подготовьтесь обстоятельно.
      Днем Громадина вызвали в Кремль, к Сталину. Сталин задавал вопросы ровным и спокойным голосом, касался деталей, внимательно выслушивал ответы. В заключение он предложил разобрать происшедший случай с командирами всех степеней и принять меры к тому, чтобы подобное больше не повторилось. Когда Громадин все же нашел возможность сказать о своей личной ответственности, Сталин пристально посмотрел на него и ответил:
      - Будем считать это учебной тревогой противовоздушной обороны. - И, помедлив, добавил: - На этот раз, конечно.
      На следующий же день Громадин провел инструктивное совещание с командным составом 1-го корпуса ПВО. Через несколько дней им была подписана специальная инструкция постам ВНОС о том, как своевременно обнаруживать самолеты противника, как определять курс, количество и типы вражеских и своих самолетов. Инструкция предлагала сообщать эти данные на главный пост ВНОС, частям истребительной авиации, зенитной артиллерии и соседним районам ПВО.
      Были приняты меры и по линии Наркомата обороны СССР: установлен строгий режим полетов над Москвой, для частей ВВС определены воздушные коридоры в зоне, охраняемой столичной ПВО. Громадин связался с командованием ВВС и попросил выделить для ПВО специалистов но опознаванию самолетов. Вопрос был согласован в Генеральном штабе, и в войска ПВО были направлены 150 работников ЦАГИ для обучения воинов различных родов войск безошибочному опознаванию самолетов в воздухе.
      Принятые меры оказались весьма своевременными. Первые разведывательные полеты вражеской авиации в пределах Московской зоны ПВО были зафиксированы постами ВНОС уже 1 июля 1941 года: в 17 часов 59 минут "Юнкерс-88" появился над Вязьмой. На следующий день Громадину доложили о разведывательном полете самолета противника над железнодорожным узлом Ржев. Еще через день фашистский самолет-разведчик достиг западных границ столицы. А всего за три недели, с 1 по 21 июля, посты ВНОС зафиксировали около сотни пролетов самолетов противника в границах Московской зоны ПВО. Было ясно, что вражеское командование разведывает паши железнодорожные перевозки, расположение аэродромов, военно-промышленных и других объектов и, конечно же, саму систему ПВО Москвы.
      Как стало известно после войны, главное командование гитлеровских ВВС (ОКЛ) в соответствии с установками главарей "третьего рейха" сосредоточило почти все силы "бомбардировочной авиации дальнего действия для удара по важнейшему политическому, хозяйственному и культурному центру Советского Союза - Москве, имея в виду подготовить этот город к последующему решительному штурму". 14 июля 1941 года Гитлером была сформулирована цель воздушной операции по уничтожению советской столицы; ее смысл состоял в том, чтобы "нанести удар по центру большевистского сопротивления и воспрепятствовать организованной эвакуации правительственного аппарата". Спустя пять дней в директиве No 33 от 19 июля "О дальнейшем ведении войны на Востоке" Гитлер потребовал "быстрее начать силами 2-го воздушного флота, усиленного бомбардировочной авиацией с запада, воздушные налеты на Москву".