ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Ничего, недолго осталось.
      ВЕРА ИВАНОВНА. Может, не ждать весны, а прямо сейчас, а?
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Погоди. Месяц еще хотя бы поработаю, потом на разведку съезжу. Посмотрю, что, как... Может, и не будем ждать. Посмотрю...
      ВЕРА ИВАНОВНА. Господи, помоги нам! Бедным твоим людям, прежде чем мы придем к тебе, помоги нам, Господи, найти место успокоения и мира на твоей земле! Господи, мы так долго терпели и страдали без ропота, а теперь просим тебя и молим, помоги нам!..
      _Картина третья_ _ Поздний осенний вечер. То же место действия. Холодно, сыро, темно. Типичная петербургская погода с ветром и мокрым снегом. У Владимирской церкви, на ящике, прислонившись к ограде, сидит, съежившись, Павел Сергеевич, поджидая Веру Ивановну. Увидев ее, он неловко вскакивает и бежит ей навстречу. _ ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Верочка!
      ВЕРА ИВАНОВНА. Паша!
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Здравствуй, Верочка!
      ВЕРА ИВАНОВНА. Здравствуй, родной. Давно прибыл?
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Да я ведь сразу и позвонил, как с поезда...
      ВЕРА ИВАНОВНА. Ну как, жив, здоров?
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Жив...
      ВЕРА ИВАНОВНА. Удачно съездил?
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Расскажу... все.
      ВЕРА ИВАНОВНА. Ты не голодный?
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Я?.. Не помню... вроде что-то с утра ел...
      ВЕРА ИВАНОВНА. У меня бутерброды... взяла с колбаской... Зайти бы куда.
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Ничего. Вот ящик наш любимый. Посидим.
      ВЕРА ИВАНОВНА. У нас дожди, слякоть, холод. Там-то как, получше?
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Там тоже дожди...
      ВЕРА ИВАНОВНА. Ну, поешь, поешь, после... (Наливает ему из термоса чай.)
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Вот это хорошо. Горяченький. Я что-то промерз...
      ВЕРА ИВАНОВНА. Там тоже, говоришь... Что ж, осень, она везде... Ты не простудился в дороге?
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Немножко как будто есть...
      ВЕРА ИВАНОВНА. Что? Температура?
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Да нет... должно быть так... пройдет.
      ВЕРА ИВАНОВНА. Ты смотри, не заболей. Нам теперь болеть нельзя.
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. А что это ты с такой сумищей?
      ВЕРА ИВАНОВНА. Я? Ох, Паша, не спрашивай. Тут такие события... Не знаю, если б не ты, хоть в петлю, ей Богу!
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Что случилось?
      ВЕРА ИВАНОВНА. Случилось... да... Да ты ешь, ешь, после, потом... (Вдруг заплакала.) Наташка моя комнату продала!
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Как продала? Кому? Вашу комнату? Где вы все живете? (Вера Ивановна плачет.) Вера! Как же это?..
      ВЕРА ИВАНОВНА. Так!.. Через деловой брак!.. Азербайджанец какой-то или... уж я не знаю, кто он там по национальности... Моя-то дура по пьяни... наговорили ей, она и рада... А теперь он вселился и требует, чтобы мы в недельный срок... Иначе он в суд подаст... на выселение... Что делать, Пашенька, а?..
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Погоди, какое же он имеет право...
      ВЕРА ИВАНОВНА. Да ведь какие у нас теперь права? Деньги - вот все права!
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Нет, но ты же пенсионерка, блокадница, - это же твоя...
      ВЕРА ИВАНОВНА. Это такой страшный человек, Паша! Он... он всех купит, всех судей, всех адвокатов, он нам на кухне так и сказал. - Я вас всех, - говорит, - куплю, - сам улыбается, а зубы у него сплошь золотые. И купит, Пашенька, ты бы видел, что он себе домой тащит в холодильник, сплошные банки по невозможной цене иностранные. А вчера с двумя девушками пришел молоденькими, Паша, что они там вытворяли, стыдно сказать! Мою дуру напоили, она и проспала до утра, а я на кухню ушла, всю ночь там и просидела.
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. А Алеша где?
      ВЕРА ИВАНОВНА. Алеша!.. (Зарыдала.) Алешеньку, Паша, забрали!
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Куда забрали?
      ВЕРА ИВАНОВНА. В интернат инвалидный. В интернат-то к нему прихожу в воскресенье, впускной день у них. Что, говорю, Алешенька, как тебе здесь, не очень плохо? - Плохо, бабушка. - А что же, Алешенька, плохого? - Да при мне, говорит, - одного мальчика побили, он до горшочка не дотянулся, ну и штанишки испачкал... - А тебя, - спрашиваю, - не обижали? - Нет, пока, кричат только очень. - Говорит - и глазки у него такие испуганные, грустные... Я, конечно, в слезы, так он же меня еще и утешает. - Ничего, - говорит, - бабушка, не плачь, вы с дядей Пашей только к себе меня на лето заберите, хорошо? Очень мне хочется летом в деревне пожить... (Плачет.) Все понимает ребенок...
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Да, дела...
      ВЕРА ИВАНОВНА. Наташка моя, видно, совсем рехнулась. Как дурочка, сама с собой ходит, разговаривает, то ли он ей чего подсыпал? Отравит он ее, чует мое сердце, отравит.
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Погоди, комнату, говоришь, она ему продала, а деньги где?
      ВЕРА ИВАНОВНА. Деньги?.. А я, Паша, не знаю... Я, Пашенька, ничего не знаю. Он говорит, я вашей дочери на книжку положу. У нее спрашиваю, та только на меня глаза таращит да улыбается. Нет, это не от водки, это он уж ей точно чего-нибудь подсыпал...
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Может, мне с ним поговорить... по-мужски?
      ВЕРА ИВАНОВНА. Ой, что ты! Не дай Бог! Еще тебя укокошит. Он все может, подговорит кого-нибудь... Нет, Пашенька, уходить нам надо. А как уйти? Сердце кровью за Наташку с Алешенькой обливается. Я уж и пожитки все собрала, сложилась... а это вот на первый случай, сегодня уж домой не пойду. Решила так: встречу тебя, где-нибудь вместе заночуем, где Бог даст. Я уж теперь не хочу с тобой расставаться, будь что будет. Хоть на вокзале, хоть в подвале, хоть на чердаке, лишь бы вместе, вдвоем. Вот, все я тебе выпалила, все свое горе... Ты-то как? У тебя-то что? Нашел дом-то?
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Нашел.
      ВЕРА ИВАНОВНА. Слава Богу!
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Да только...
      ВЕРА ИВАНОВНА. Что? Ты не тяни, а то у меня сердце замирает. Ты по порядку...
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Ну, приезжаю я на то место, что тебе говорил... Там у меня когда-то вроде родственница жила, пятая вода на киселе... Приезжаю, - а там пусто. Я сперва, знаешь, не понял, ошибся, думаю. Ну, стою так, спросить не у кого, походил, побродил... Место, вроде, то, и речка так течет, и пригорок, и сосны... а деревни нет, как корова языком, ни следочка.
      ВЕРА ИВАНОВНА. И куда же она девалась?
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Ну, пошел я себе дальше, по тропинке, да лесом, авось, думаю, выйду куда... (Вдруг замолчал.)
      ВЕРА ИВАНОВНА. Что, Паша? Нехорошо тебе?
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Да нет, как-то знобит что-то.
      ВЕРА ИВАНОВНА. Господи, да ты совсем у меня... Дай-ка лоб... Так и есть, температура! Что ж делать-то, а? Что же делать?
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Погоди, Вера, не тарахти. Пройдет.
      ВЕРА ИВАНОВНА. А если не пройдет? В нашем-то возрасте, знаешь...
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Погоди, дай дорасскажу.
      ВЕРА ИВАНОВНА. Да мне в голову совсем не то лезет...
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. А ты голову свою собери. Так вот, иду я лесом, иду, никого, ни души. Страшно не страшно, а как-то жутковато. Будто весь род человеческий вымер. Часа два я этак протопал, вдруг вижу, какие-то избенки стоят. Ну, я обрадовался, чуть не бегом припустил. Подхожу ближе - а избенки все неживые...
      ВЕРА ИВАНОВНА. Как неживые?
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Брошенные давно и еле дышат.
      ВЕРА ИВАНОВНА. Так, может, там бы и пожить?
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Вот бабий-то ум короткий. Пожить!.. Без стекол, без дверей, крыша провалилась, один ветер гуляет, это ладно. Без электричества, ну, тоже ладно. А без хлебушка как?.. То-то и оно. Сижу я так, горемыкаю...
      ВЕРА ИВАНОВНА. Паша, пойдем в метро, я боюсь.
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Кого ты боишься? Народу - вон еще полно.
      ВЕРА ИВАНОВНА. Я не народ. Я, что ты заболеешь, боюсь.
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Пройдет. Ерунда.
      ВЕРА ИВАНОВНА. Все равно ведь ночевать негде. Останемся а вагоне, выспимся. Тепло, мягко. Я ведь, как на грех, и таблеток никаких не взяла. Голова-то уж совсем не соображает. Покидала чего в сумку, сама не помню, и пошла подальше от своего черномазого, уж не знаю, кто он там есть...
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Может, он негр?
      ВЕРА ИВАНОВНА. Нет, ну что ты, негр! По-русски хорошо говорит, и все зубы золотые. Всех, говорит, вас куплю, с вашими потрохами. Здесь, говорит, у меня офис будет. А я так думаю, никакой у него не офис, а самый настоящий, прости, Господи, бордель. Вот Наташку мою на тот свет отправит и откроет бордель для своих азербайджанцев или кто они там...
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Вера, ты с работы уволилась?
      ВЕРА ИВАНОВНА. Уволилась... (Снова заплакала.)
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Чего опять реки проливаешь?
      ВЕРА ИВАНОВНА. Сорок лет, считай, на одном месте... Каждый гвоздик знаю... Как они теперь без меня...
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Ничего, обойдутся.
      ВЕРА ИВАНОВНА. Сейчас ведь медсестры, знаешь...
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Знаю. Приходилось.
      ВЕРА ИВАНОВНА. Не все, конечно, есть и хорошие, только мало... Мы-то когда учились, время, конечно, было другое, мы старались, мы всю душу в больных... сейчас нет, сейчас что собака, что человек... Вся больница меня провожала. Главврач, он у нас старенький такой тоже, букет роз мне и ручку поцеловал при всех. Так жалею, что Алешенька бабушку свою не посмотрел, как мне розы-то и ручку... при всех. - Захотите, - говорит, - вернуться, Вера Ивановна, милости просим, всегда для вас... всегда вас с радостью примем. (Плачет.)
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Вот видишь. Ну, не получится у нас с тобой жизнь, вернешься.
      ВЕРА ИВАНОВНА. Как не получится? Что это ты говоришь? Даже и говорить-то так грех! Да я только тем и живу, что мы с тобой... Ты мне только прямо скажи: есть нам ехать куда или нет?
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Есть, Верочка, есть, не волнуйся.
      ВЕРА ИВАНОВНА. Ну, сидишь ты в этой пустой деревне и что?
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Дождичек накрапывает. Достал сухариков, поел, гляжу, смеркаться начинает. Вдруг, чувствую, смотрит на меня кто-то. Аж вздрогнул. Оглядываюсь, смотрю - старушенция... такая скрюченная, в чем душа держится. Здравствуй, - говорю, - бабушка, откуда ты свалилась? - Да уж я и то, отец мой, в толк не возьму, откуда ты такой заявился? - Ну, разговорились. История обыкновенная. Все деревни в округе сперва опустели, старухи, где кой-какие еще пооставались - повымирали. Прошлым летом, говорит, двух соседок последних схоронила.
      ВЕРА ИВАНОВНА. Как? Сама?.. Это ж надо могилу выкопать...
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. А у них все уж давно приготовлено. Там версты за три еще деревенька, побольше, туда и хлеб два раза в неделю привозят, и старичок еще живой, в силе, он-то и помог, конечно... Настасией Ивановной зовут хозяйку нашу. Я ей все сказал. Говорю, вот, Настасия Ивановна, деваться нам с женой некуда, пустите к себе. А я вам и дом потихоньку поправлю, и схороним вас честь честью. На том и сговорились. Смешная такая. - Если, - говорит, - как помирать буду, за батюшкой сходишь, - пущу. - Да где ж, - говорю, - батюшку я тебе возьму, бабка? - Есть - говорит - километров за десять, аж целый монастырь. - Ну, схожу, - говорю, - что с тобой сделаешь, раз ты такая греховодница, помирать - чертей боишься.
      ВЕРА ИВАНОВНА. Так это... где же это, далеко?
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Пять часов на поезде, а там... где автобусом, где пешком, да еще переправа на пароме...
      ВЕРА ИВАНОВНА. Как же далеко-то как от Алешеньки...
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. А ближе-то, Вера Ивановна, кто тебя в свой дом пустит? Нам уж только туда дорога, (иронично) "на свалку истории"...
      ВЕРА ИВАНОВНА. Далеко... Алешенька от тоски умрет...
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Погоди. Устроимся, осмотримся, да заберем к себе. Перевезем куда поближе...
      ВЕРА ИВАНОВНА. Ой, что это ты? Плохо тебе, да?
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Да нет. Так... голова что-то закружилась... Пройдет.
      ВЕРА ИВАНОВНА. Паша... а ты не умрешь?
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Ну, что ты! Зачем?
      ВЕРА ИВАНОВНА. Ты смотри... Я знаю, как мужики в этом возрасте мрут, рраз - и готов! Я без тебя не выживу.
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. У тебя вещи-то все собраны?
      ВЕРА ИВАНОВНА. Ох, Паша, разве их все соберешь? Шестьдесят лет наживала!..
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Ты самое теплое теперь отбери. Завтра и отправимся помаленьку.
      ВЕРА ИВАНОВНА. Ох, и куда ж мы, злосчастные, на зиму голодную да холодную собираемся! И чего же нас, горемычных, судьба со свету сживает, на край света гонит!..
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Ты, Вера, прекрати голосить. Чай не на фронт...
      ВЕРА ИВАНОВНА. Хуже чем фронт, Пашенька, хуже...
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Вера, ты меня своими слезами... деморализуешь, ясно? Я думал, ты мне боевая подруга, а ты мокрая курица.
      ВЕРА ИВАНОВНА. Курица, это уж точно, Пашенька, курица... И что же нас там, разнесчастных, ждет!.. _ Пауза. _ ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ (устало). Ну, как хочешь. Можем не ехать. _ Пауза. _ ВЕРА ИВАНОВНА. Да?.. Ой, Паша, у меня так сердце лопнет. И ехать надо, и страшно. Своих оставлять страшно. (Пауза.) И зачем так далеко уезжать. Можно ж где-нибудь поближе работу найти... со служебной площадью... Дворником хоть... а?.. _ Пауза. _ ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Я это чувствовал.
      ВЕРА ИВАНОВНА. Что?
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Что все так и будет.
      ВЕРА ИВАНОВНА. Что, так и будет?
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Никуда мы с тобой не уедем. И никакую новую жизнь не начнем. (Пауза.) Ты, Верочка, иди уже домой, а то поздно. Утро вечера мудренее.
      ВЕРА ИВАНОВНА. Как же я пойду? Там узбек этот орудует.
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Ничего. В крайнем случае, на кухне пересидишь. И на работу, если что, вернешься. Сама говорила, приглашали...
      ВЕРА ИВАНОВНА. А ты?
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. А я как-нибудь, обо мне не переживай, я привычный. _ Пауза. _ ВЕРА ИВАНОВНА. Пашенька, ты меня извини, но я кажется... я действительно... Ну подумай сам, как я их брошу, а?! Я же там с ума сойду. Пожалей ты меня, Пашенька! (Плачет.)
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Не плачь, я понимаю, не плачь...
      ВЕРА ИВАНОВНА. Тебе хорошо, ты один, а у меня двое на руках инвалидов, ты это понимаешь? Двое! Один алкоголик, другой безногий! Они ж без меня пропадут!
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Да я что... Я разве тебе что говорю... Конечно...
      ВЕРА ИВАНОВНА. Если бы их можно было с собой взять!.. Да ведь это не кошелек, в карман не положишь. Пробовала я ей сказать: давай уедем, Наталья...
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. И что?
      ВЕРА ИВАНОВНА. Она ведь уже не человек... Женский алкоголизм, он ведь... Уеду я, случись с ней что - кто ее похоронит?
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Этот-то азербайджанец ей по закону теперь кто, муж?
      ВЕРА ИВАНОВНА. Он говорит, - Я, мамаша, с вашей дочерью теперь разведусь и знать вас больше никого не желаю. Ко мне невеста приезжает. Мне вас надо кого куда рассовать и ремонт сделать. Хочу, чтобы моя невеста на берегах Невы как царица жила и в окошко на Исаакиевский собор смотрела. Я, - говорит, - мамаша, новый русский аристократ. _ Пауза. _ ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Ну, хорошо... Ты, Верочка, иди уже... Спасибо тебе за все... Иди.
      ВЕРА ИВАНОВНА. Что это ты меня прогоняешь?
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Темно уже. Нехорошо сейчас поздно-то ходить.
      ВЕРА ИВАНОВНА. А ты куда же?
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Я, может быть, ночным поездом обратно махну.
      ВЕРА ИВАНОВНА. В деревню?
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Я бабке Анастасии крепко пообещал вернуться. Надеется она теперь на меня. _ Пауза. _ ВЕРА ИВАНОВНА. Что же, мы, значит, теперь расстаемся?
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Выходит, что расстаемся. _ Пауза. _ ВЕРА ИВАНОВНА. Нехорошо-то как...
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Да чего уж хорошего. Венчаны, чай. _ Пауза. _ ВЕРА ИВАНОВНА. А что бы ты на моем месте, а? Что бы ты на моем месте?!
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Не знаю, Вера Ивановна, истинный Бог, не знаю. (Пауза.) Ничего. Пройдет осень, потом зима... Купит ваш азербайджанец каждому по квартире... И заживете вы припеваючи. Наталья перестанет выпивать... от радости... Алешенька поправится... И приедете вы летом к нам с бабкой Настасьей на дачу... на клубнику да землянику...
      ВЕРА ИВАНОВНА (в слезах). Что это ты такое говоришь, Павел Сергеевич, слушать больно. Какую-то сказку ты говоришь...
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. А в каждой сказке есть, Вера Ивановна...
      ВЕРА ИВАНОВНА. Ничего, ничего в ней, ничего в этой сказке... нет, ничего нет!..
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Пойдемте, я вас на трамвай посажу. Ровно полгода, как мы с вами на этом самом месте...
      ВЕРА ИВАНОВНА. Неужели полгода прошло? А кажется...
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Будто мы с вами всю жизнь...
      ВЕРА ИВАНОВНА. Так оно и есть. Детство да старость... вся жизнь... Как же мы с вами связь будем держать?
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. К нам с бабкой Настасьей почта не ходит. А куда вас ваш азербайджанец определит, одному Богу известно...
      ВЕРА ИВАНОВНА. Вы мне, Павел Сергеевич, напишите на Главпочтамт. До востребования...
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Ну, вот и все. Вот ваш трамвай. Вера Ивановна...
      ВЕРА ИВАНОВНА. Мой?.. Он, кажется, теперь на Васильевский не идет.
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Идет. Это тридцать первый не идет. А этот идет. Как раз до самого вашего дома почти.
      ВЕРА ИВАНОВНА. Ну... тогда до свидания, Павел Сергеевич.
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. До свидания, Вера Ивановна.
      ВЕРА ИВАНОВНА. Пишите... нам.
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Обязательно...
      ВЕРА ИВАНОВНА. Не поминайте, как говорится, лихом...
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. И вы...
      ВЕРА ИВАНОВНА. И простите, если что не так...
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Вы... простите...
      ВЕРА ИВАНОВНА. Ну вот, опоздали.
      ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Ничего. Следующий подождем...
      _Конец_
      _На страницу "Содержание"_
      --===31 декабря, действующие лица===-
      _Андрей Зинчук_
      _"31 ДЕКАБРЯ"_
      сказка для повзрослевших детей
      (вторая редакция)
      __ _Маша_
      _Фрява_
      _Помогай_
      _Алибаба Викторовна Яицких_
      _Воркис_
      _Дядя Костя_
      _Рабочий_ (роль, исполняемая одним из свободных актеров) __ ------------------------------------------------------------------------------
      _ПЕРВОЕ ДЕЙСТВИЕ_
      _Картина первая_ _ Однажды морозным зимним вечером, когда повсеместно в домах засверкали огнями синие новогодние ели и свет от них пал в темноту двора на занесенную снегом детскую площадку с выступающим на ней силуэтом катальной горки, в окне одной из квартир, расположенной на первом этаже многоэтажного дома, появились две человеческие фигуры. Одна из них - мужская, пухлая, с румяным лицом и короткими руками, одетая в веселенькую полосатую пижамку; другая - женская, тощая, длинная, кутающаяся в мрачную шаль. Сказать что-либо большее о них не было бы, наверное, никакой возможности, если бы их тихий разговор, вследствие сказочной условности, не стал вдруг слышен. И тогда стало ясно, что одна из фигур принадлежит некому И. Д. Воркису, другая - его жене Алибабе Викторовне Яицких. _ _Алибаба Викторовна_ *(глядя в окно, голосом стареющей кокотки)*. Воркис, а, Воркис?..
      _Воркис_ *(взволнованно)*. Да, Алибаба Викторовна!..
      _Алибаба Викторовна_. Вы ведь очень сильно привязаны ко мне, Воркис?
      _Воркис_. Привязан, Алибаба Викторовна! Слов нет, как очень сильно привязан!
      _Алибаба Викторовна_. И вы для меня на все готовы, верно?
      _Воркис_. Готов...
      _Алибаба Викторовна_. Тогда подарите мне ВЕЧНОСТЬ, а? _ Молчание. _ _Воркис_ *(не очень уверенно).* Но ведь мы с вами и так живем в вечности!
      _Алибаба Викторовна_ *(по-прежнему мечтательно).* Что ж, это верно, Воркис. Через несколько часов вновь поднимутся бокалы с шампанским, загадаются самые сокровенные желания, и с последним ударом часов вновь наступит... *(Смеется.)* ...тридцать первое декабря! И на следующий день повторится то же самое. Ах, этот вечный волшебный праздник, Воркис! Новый год, который никогда не кончается! Что ни день - синие новогодние ели в огнях и игрушках! Подарки! Танцы! Карнавал! Воплощенная мечта! Мне ужасно это нравится, Воркис! *(После паузы.)* Но не та эта вечность, Воркис, не та. Я о другой...
      _Воркис_. О какой же, Алибаба Викторовна?
      _Алибаба Викторовна_. О ВЕЧНОЙ ЛЮБВИ!!! Вчера я нашла у себя шестнадцатый седой волосок...
      _Воркис_. Пятнадцатый, Алибаба Викторовна, только пятнадцатый! Мы же с вами вместе считали. И он всегда будет исключительно пятнадцатым! Могу вам в этом поклясться!
      _Алибаба Викторовна_. Не спорьте, Воркис, не спорьте. Загляните лучше правде в глаза!
      _Воркис_ *(чистосердечно и неожиданно).* Заглянул, Алибаба Викторовна.
      _Алибаба Викторовна_ *(испуганно).* И - что? Что вы там видели?
      _Воркис_. Видел... правду.
      _Алибаба Викторовна_ *(осторожно).* И все?..
      _Воркис_ *(задумывается)*. Вроде бы ничего больше. А разве там должно быть что-то еще? Еще, кроме правды?
      _Алибаба Викторовна_ *(раздраженно).* Не в этом дело, Воркис, не в этом! Так как же все-таки насчет, а?..
      _Воркис_. Не знаю, что на это вам и сказать, Алибаба Викторовна. Буквально честное слово!
      _Алибаба Викторовна_ *(томно).* Вы честный человек, Воркис. Но это нехорошо!..
      _Воркис_. Я исправлюсь, Алибаба Викторовна. Я вам слово дам!
      _Алибаба Викторовна_. Буду на вас надеяться. _ Молчание. _ _Воркис_. Должен сказать правду, Алибаба Викторовна: я готовился сделать вам сюрприз!..
      _Алибаба Викторовна_. Конечно же, под Новый год? *(Смеется.)*
      _Воркис_ *(не понимает).* Да-да, я хотел положить его под елку. Но вы меня опередили!
      _Алибаба Викторовна_. Что ж это за сюрприз, Воркис?
      _Воркис_ *(понизив голос)*. В нашем доме живет девочка. Родители ее задержались в длительной командировке, поэтому девочку воспитывает бабушка. Говорят, что бабушка с помощью внучки закопала у нас во дворе секретик, знаете, из тех, что вечно закапывают дети...
      _Алибаба Викторовна_. Да-да, я тоже в детстве закапывала секретики! Такие, знаете... загадочные! А вы, Воркис?
      _Воркис_. И я закопал один. Позже.
      _Алибаба Викторовна_. И что же вы туда положили?
      _Воркис_. Утюг.
      _Алибаба Викторовна_. Утюг?! О!!!!! Это тонко!..
      _Воркис_. Ну да. Дети закапывали разные бусинки, тряпочки, фантики, а я подумал и закопал утюг. Здорово, верно? Думаю, ни у кого нет такого секретика! Секретик же, который закопала внучкина бабушка, оказался непростым...
      _Алибаба Викторовна_. Что же это за секретик, Воркис? Говорите скорее, не томите душу!
      _Воркис_. Вы будете поражены, Алибаба Викторовна... Но это - Зеленое стеклышко!
      _Алибаба Викторовна_. Как? Вы сказали Зеленое... стеклышко?
      _Воркис_. Говорят, если посмотреть через это стеклышко на какой-нибудь предмет... скажем, на вас, Алибаба Викторовна, то все вновь станет молодым и зеленым!
      _Алибаба Викторовна_. Но я вовсе не хочу быть зеленой, Воркис! Это не мой цвет!
      _Воркис_. Это в переносном смысле, Алибаба Викторовна. Молодо - значит зелено. И наоборот: зелено - значит молодо.
      _Алибаба Викторовна_ *(преувеличенно громко)*. Врут, наверное, а? Как вы думаете, Воркис? Ведь всем известно, что зеленый цвет запрещен! Кроме того, его, кажется, просто нет в природе. Даже ели у нас синие - специальные, кремлевские. Не говоря уже об игрушках - красных, желтых, даже коричневых в фиолетовую крапинку! Вообще, откуда вам все это известно, Воркис? *(Подмигивает Воркису.)*
      _Воркис_. Потому что я на службе. Точно так же, как и вы, Алибаба Викторовна! *(Так же подмигивает).*
      _Алибаба Викторовна_ *(понизив голос).* Тогда чего же мы медлим, Воркис? Вызывайте бульдозер, комбайн, что там еще?.. Копайте, копайте быстрее!!!
      _Воркис_ *(так же понизив голос).* Уже копал, Алибаба Викторовна.
      _Алибаба Викторовна_. Вы хотите сказать, что эти страшные ямы во дворе... и эти ужасные траншеи, через которые все время приходится перепрыгивать?..
      _Воркис_. Это я готовился сделать вам сюрприз!
      _Алибаба Викторовна_. Чтобы положить его под елку, да? *(С хохотом.)* Он туда не влезет! А я едва не поломала ноги, когда возвращалась из булочной! Но я вас прощаю, Воркис.
      _Воркис_. Спасибо, Алибаба Викторовна. *(Преувеличенно громко.)* Врут так же, что секретик этот найти не так-то легко. *(Выглядывает из окна во двор.) *Впрочем, тут-то как раз может быть говорят правду! Но зато точно врут, что здоровье бабушки в последние дни... то есть, что я говорю? - годы! ухудшилось, и с года на год ее внучка непременно захочет... ну, вы меня понимаете?..
      _Алибаба Викторовна_. Надеюсь, это стопроцентное вранье, Воркис?
      _Воркис_. Это вранье на все двести процентов, Алибаба Викторовна!
      _Алибаба Викторовна_ *(после паузы)*. Уже много лет, фактически все время нашего брака, вы зовете меня этим длинным именем, которое даровали мне мои родители, тонкие знатоки Востока. Но с этой минуты я разрешаю вам общаться со мной накоротке и звать меня просто... Просто Алла. За это я так же немного сокращу ваше имя и буду звать вас... звать вас...
      _Воркис_ *(предостерегающе).* Подождите! Что ж из этого получится?
      _Алибаба Викторовна_. Да, действительно. Тогда я буду звать вас по-прежнему Воркис. И пусть для вас это будет новогодним подарком!
      _Воркис_. Отлично! Пора зажигать елку и садиться за стол, Алла. Нужно успеть проводить Старый год.
      _Алибаба Викторовна_. Я раздобыла для нас великолепный новогодний пирог! _ Фигуры Воркиса и Алибабы Викторовны исчезают. В окнах квартиры зажигаются огни новогодней елки и гаснет свет. И почти сразу же в наступившей тишине слышится какой-то подозрительный звук: не то скрип, не то хлопок, не то скрип и хлопок одновременно. _ Голос _Алибабы_ _Викторовны_. Слышите? Где-то уже открыли шампанское. А вы все еще возитесь с пирогом, Воркис! Это нехорошо!..
      Голос _Воркиса_. Похоже, это хлопнула дверь!.. _ Воркис появляется в окне и выглядывает во двор. _ _Воркис_. Да, действительно. Видимо, нашей секретной бабушке стало совсем плохо!..
      _Алибаба Викторовна_ *(так же появляется в окне)*. Что вы говорите, Воркис? Подвиньтесь, дайте же и мне посмотреть!
      _Воркис_. Вон, слева у стены. Видите фигурку?
      _Алибаба Викторовна_. Где?
      _Воркис_. Вон, крадется!
      _Алибаба Викторовна_. Вы, Воркис, говорили мне про девочку. А это, как мне представляется, здоровенный взрослый мужик. Ну да, вон же у него борода. И, кстати, усы!
      _Воркис_. Действительно. Обознался. Пойдемте к столу, время пить шампанское и произносить тосты, Алла.
      _Алибаба Викторовна_. Не торопитесь, Воркис! Ночь... Темно... Мало ли что?.. Вы можете его задержать? Ну, этого... с бородой?
      _Воркис_. Вы считаете, что это следует? Хорошо, я попробую. *(Открывает окно, кричит.)* Эй, ты! Слышишь? Ты, мужик, стой! Да-да, ты! С палкой! А ну, иди сюда. Да ты, ты! Подойди! _ Возле окна появляется Дед Мороз. _ К-к... К-к... Мда. Извините. К вам это не относится. С праздничком! Вот, просто, знаете, захотелось кого-нибудь поздравить!.. М-да. _ И Дед Мороз, потоптавшись, уходит. _ Неловко получилось. Обиделся - даже не ответил. А может быть, торопится успеть разнести по домам подарки?..
      _Алибаба Викторовна_. Где же в таком случае его мешок?!
      _Воркис_. А в самом деле, где? Вы, Алла, находите, что он какой-то подозрительный, что ли? Не следует ли в таком случае вновь его задержать?
      _Алибаба Викторовна_. Ладно, пусть идет по своим делам. Но мне кажется, Воркис, он к нам сегодня уже заходил и... и... Ну, вы что, не догадываетесь?
      _Воркис_. Заходил и, никого не застав дома, ушел?..
      _Алибаба Викторовна_. Нет, другое. Ну? Догадались?
      _Воркис_. Конечно, нет!
      _Алибаба Викторовна_. Что они обычно делают, когда приходят в гости?
      _Воркис_. Обычно они просят выпить.
      _Алибаба Викторовна_. А еще?
      _Воркис_. А потом они обычно просят закусить.
      _Алибаба Викторовна_. Хорошо. А потом?
      _Воркис_. Потом? А потом они обычно уходят.
      _Алибаба Викторовна_. Хорошо. А в промежутке? В промежутке что они делают?
      _Воркис_. А у них нет промежутков! Они без промежутков пьют и закусывают!
      _Алибаба Викторовна_. Ну... хорошо. Тогда зачем они вообще приходят?
      _Воркис_ *(пожимает плечами)*. Как, зачем? За этим и приходят. Я на вас, Алла, просто удивляюсь!
      _Алибаба Викторовна_. Боже мой, Воркис, какой вы тупой! Нельзя быть таким тупым! Вспомните себя, когда вы были маленьким?!
      _Воркис_. Говорят, тогда я тоже был тупой. И к тому ж еще и сильно упрямый!
      _Алибаба Викторовна_. Воркис, вы начинаете меня раздражать! К нам сегодня приходил Дед Мороз. И... И что?
      _Воркис_. И, никого не застав дома, ушел. Мы же с вами это уже обсуждали. Потому не застал, Алла, что я двор копал. А вы бегали по булочным.
      _Алибаба Викторовна_ *(ее терпение, наконец, лопается).* Воркис, немедленно посмотрите под елкой!
      _Воркис_ *(исчезает из окна и тут же вновь появляется с коробкой)*. Что это? Это мне? Мне - подарок? Какая большая коробка! А это что в ней? Прибор ночного видения? О, я так давно об этом мечтал!
      _Алибаба Викторовна_ *(негромко).* Болван.
      _Воркис_ *(он услышал). *Да-да, болван. Причем, такой НЕБЛАГОДАРНЫЙ! О, теперь я обязан его догнать! *(Мечется перед окном.)*
      _Алибаба Викторовна_. Догнать? Кого?
      _Воркис_. Его. Чтобы в следующий раз он подарил мне и прибор ночного слышания! *(Порывается бежать через окно.)*
      _Алибаба Викторовна_. Стойте, Воркис! Вы действительно абсолютно непроходимый болван! Удивляюсь, как я раньше этого не замечала!
      _Воркис_. Я мечтал об этом всю жизнь!
      _Алибаба Викторовна_. О чем?!! Скорее включайте прибор! Включайте и наводите его во двор!
      _Воркис_. Вы так считаете, Алла? Ну, если вы на этом настаиваете... *(Наводит прибор на двор.)* Вот это Дед Мороз! Ай да Дед Мороз! Нет, ну это надо же!..
      _Алибаба Викторовна_. Так дайте же и мне посмотреть! *(Отбирает у Воркиса прибор, наводит его во двор.)* _ В таинственном фосфоресцирующем свете вспыхивает фигура Деда Мороза, который совершает какие-то странные действия: кажется, он ВЫБРАСЫВАЕТ на снег из карманов подарки - пряники, игрушки, конфеты. При этом в руках у него беззвучно взрываются хлопушки, и из всех его карманов текут на снег разноцветные ручьи серпантина. В воздухе реет тонкое облачко конфетти. _ _Алибаба Викторовна_. Скорее, скорее, Воркис! Скорее посмотрите еще раз под елкой!