06.91 г., обвинив Дудаева и ВДП во всех смертных грехах. Бронзу бывшего памятника протащили по улицам города и сбросили в Сунжу. Раньше туда сбрасывали, образно говоря, историю чеченского народа, а теперь судьба воздавала должное тем, кто творил ленинскую национальную политику. Но не ради мести, а для очищения себя, своего насквозь пропитанного коммунистическим духом сознания. Для политического раскрепощения своего духа. Как и предполагалось, факт сноса памятника Ленину имел эффект бомбы".
      Красноречивый и многословный этот пассаж говорит сам за себя, и, думается, его довольно, чтобы покончить с пустопорожней, а главное политически дезориентирующей болтовней (к ней была особенно склонна левая часть патриотической оппозиции ельцинской эпохи) о какой-то "советской ностальгии" Дудаева и его сторонников. Жестко вмонтированное в общую конструкцию Народных фронтов, ичкерийское движение точно так же, как его союзники в Прибалтике, Молдавии, Армении и т.д., поначалу просто-напросто использовало перестроечный антисталинизм и встроенный в него лозунг "возвращения к ленинской национальной политике" для мимикрии целей.
      Когда настал час, маскировка была сброшена и обнажилась сущность: разгоряченная безобразным действом толпа готова была тотчас же ринуться на штурм Верховного Совета (маскировочный лозунг "Вся власть Советам!", под которым вел свою атаку на СССР академик Сахаров, теперь тоже уже не был нужен), но тогда ее удержали, и она удовольствовалась захватом республиканского Совмина, над которым был поднят ичкерийский флаг. Час же Верховного Совета наступил чуть позже, и это - одна из самых драматичных страниц в истории Чечни 90-х годов ХХ века.
      После августовских событий 1991 года Москва, окончательно отступившись от ВС ЧИР во главе с Завгаевым, поддержавшим ГКЧП, откровенно поддерживает Дудаева, и одним из самых активных проводником этой ее политической линии становится Руслан Хасбулатов, тогда Председатель ВС РСФСР. Сегодня Хасбулатов в эскалации войны в Чечне винит кого угодно, кроме себя, но факт есть факт: именно он прислал на сессию ВС ЧИР телеграмму, по сути предлагавшую ему самораспуститься. Содержание ее полностью совпало с содержанием речи, которую произносил Яндарбиев как раз в тот момент, когда Мовлади Удугов подал ему эту телеграмму. И в сентябре 1991 года толпа, предводительствуемая боевиками ОКЧН во главе с Гантамировым, ворвалась в здание ВС и насильственно разогнала депутатов; при этом погиб депутат Куценко, выброшенный из окна и вскоре скончавшийся от тяжелых травм. Это не помешало ОКЧН провозгласить 6 сентября Днем независимости Чечни.
      Хасбулатов уверяет, что если бы он не находился в это время с официальным визитом в Японии, а был в Грозном, то и ничего подобного, конечно, не допустил. Верится в это с трудом. Мне, в бытность мою в Грозном в марте 1995 года, довелось услышать кое-что о событиях того дня, 15 сентября, когда прибывший накануне в Чечню российский спикер, под охраной дудаевских автоматчиков, командовал окончательным роспуском ВС ЧИР, о чем сам вечером поведал на огромном митинге на площади Свободы. Сути дела не меняло и то, что Хасбулатов первоначально заявил о формировании вновь созданного (совершенно неконституционным образом!) органа власти, Верховного Высшего Совета, из тридцати двух депутатов. Заявление это было тут же дезавуировано митингом и самим Дудаевым. И вряд ли можно отрицать, что именно подобный способ упразднения законного и конституционного органа народного правительства стал прецедентом, повторенным - на сей раз уже в масштабах всей РФ - в октябре 1993 года.
      Опуская множество подробностей, которые указывают, что и за спиной самого Хасбулатова велась игра, притом еще более грязная, и что вели ее, в частности, Г. Бурбулис и М. Полторанин, подведем итог этого первого этапа на пути к войне.
      27 октября 1991 года состоялись выборы президента Чечни. Ингушетия в них не участвовала, тем самым де-факто обретая самостоятельность. Присутствовавшие на них международные наблюдатели выборы эти, несмотря на массовые и вопиющие нарушения, признали, и Джохар Дудаев, как то заранее можно было предсказать, стал президентом. Кабинет министров возглавил Яраги Мамадаев, а мэром Грозного по указу Дудаева стал Бислан Гантамиров. Дело теперь было за Москвой.
      2 ноября 1991 года V съезд народных депутатов РСФСР на основе изучения материалов этих, весьма условных, выборов принял решение об их незаконности и потребовал восстановления конституционного порядка в республике. А в ноябре был подписан президентский указ о введении чрезвычайного положения, подготовленный вице-президентом А.Р. Руцким. И вот здесь в ход событий вмешался Горбачев, который, практически уже приведя к агонии СССР, теперь воспользовался возможностью заложить мину огромной силы под само бытие Российской Федерации, самого внушительного по масштабам осколка распадающейся великой державы.
      Теперь из воспоминаний участников тех событий, в том числе и Хасбулатова, хорошо известна их закулисная сторона и то, что именно Горбачев сорвал попытку введения в республике ЧП; ибо оно одно могло предотвратить разграбление военных складов, вооружение Дудаева и развязывание войны, которой пока не видно конца. Именно его вмешательство привело к тому, что в Грозный отправили самолеты с десантниками (около 300 человек) без личного оружия, которое другим самолетом прибыло в Моздок. Непосредственно были причастны к такому своеобразному проведению операции министр обороны Е. Шапошников и министр МВД СССР В. Баранников, которым соответствующие указания дал Горбачев, чего и не отрицал в разговоре с Хасбулатовым.
      Не будь этого вероломства, события в Чечне могли бы пойти совсем иначе. Прибытие сюда 7 ноября 1991 года десантников первоначально вызвало панику, заставившую Дудаева и его сторонников покинуть занятое ими здание обкома партии. Улицы опустели, и все указывало на то, что республику можно было бы легко взять под контроль без малейшего кровопролития.
      Однако, поскольку безоружный десант, сидя в аэропорту, по понятным причинам бездействовал, инициатива перешла в руки дудаевцев. И все окончилось позорным (по приказу из Москвы) отлетом российских солдат восвояси, под гогот и насмешки толпы, в которой, хорошо помню по телевизионным кадрам, было немало подростков - не они ли станут стрелять три года спустя?
      Хасбулатов, по моему глубокому убеждению, кривит душой, когда пишет в своей книге: "Первый выстрел в Чеченской войне... прозвучал в Москве, в дни октябрьского переворота", - в противном случае его придется заподозрить в полном неведении относительно всего, происходившего в провозгласившей независимость Чечне на протяжении двух лет, протекших со дня разгрома ВС ЧИР Дудаевым в Грозном в сентябре 1991 года до разгрома и расстрела Съезда и ВС РФ Ельциным в Москве в октябре 1993 года. А это поставило бы под сомнение его компетентность и осведомленность как государственного деятеля очень высокого ранга, регулярно получавшего специнформацию.
      Между тем из многочисленных общедоступных источников и документов, из рассказов свидетелей и очевидцев достаточно хорошо известно, что уже первые два года "независимой" жизни Чечни отчетливо показали:
      - что в республике быстро формируется криминальный и резко выраженный этнократический режим, начавший массовый сгон и запугивание "инородческого", в подавляющей части русского населения;
      - что Чечня понимает независимость весьма своеобразно - как свободу от каких-либо обязательств по отношению к федеральному центру, при этом вовсе не собираясь "отделяться" от общероссийской экономики, отношения с которой, однако, быстро переходили в сферу криминальную и теневую, в сферу параэкономики;
      - что она при этом быстро наращивала международные связи такого же своеобразного типа, налаживая отношения с наркокартелями, террористическими центрами и иностранными спецслужбами;
      - что общесоциальная жизнь в республике быстро регрессировала к безобразным, мутантным формам неофеодализма и что в ней, как одна из сфер параэкономики, быстро развивалась работорговля;
      - что чеченцы вновь продемонстрировали то свое качество, которое когда-то побудило великого Шамиля прекратить борьбу (в ней чеченцев уничтожали не только русские войска, но и сами чеченцы): неспособность объединиться в государство;
      - что, наконец, это криминальное образование, которое можно называть государственным лишь по аналогии, например, с пиратским алжирским королевством эпохи Сервантеса, быстро вооружается до зубов, захватывая и разграбляя военные склады, оставшиеся от СА, - неужели для того только, чтобы поубедительнее проиллюстрировать свое миролюбие?
      Остановимся хотя бы вкратце на этом, прежде чем перейти к более подробному рассказу о событиях, имеющих уже самое прямое отношение к тем гробам, что идут сегодня из Чечни в российские города и веси.
      * * *
      Человек, которого трудно заподозрить в античеченских настроениях, в свое время - первый заместитель председателя КК ОКЧН и военный министр ЧР, то есть один из ближайших соратников Дудаева, председатель парламента Конференции народов Кавказа и прочая, и прочая, погибший в июле 2000 года в результате покушения Юсуп Сосланбеков, пишет в своей книге "Чечня (Нохчичьо) - взгляд изнутри": "События с 1991 года по 1995 год показали одну немаловажную особенность в характере чеченцев, в основной своей массе они не готовы служить общенациональному интересу и в решении жизненно важных вопросов руководствуются тейповыми, групповыми или личными интересами" (Курсив и пунктуация автора, Ю.С.). Очень быстро, рассказывает Сосланбеков, дудаевский тейп* (мялхистинцы) занялся сосредоточением власти, а также и богатств республики в своих руках. Штаб-квартирой, где формировалось правительство, в основном из представителей этого тейпа, стал дом брата Дудаева, Бекмирзы, что очень болезненно начало восприниматься остальными чеченцами.
      Как видим, говорить о том, что антидудаевская оппозиция была марионеткой, созданной исключительно российскими спецслужбами и ни в коей мере не выражавшей интересы хотя бы части чеченского народа, нет оснований. И еще меньше было их для того, чтобы называть Дудаева общенациональным лидером Чечни - а ведь об этом в первую чеченскую кампанию кричала вся либеральная печать РФ. Сам же Дудаев отлично понимал необоснованность таких притязаний, и об этом тоже пишет Сосланбеков: "...Не в меру амбициозные политические лидеры использовали, каждый по-своему, и географическое расположение исторического проживания чеченцев - горной части, живущих вдоль Терека и плоскостных районов центральной части Чечни. Дудаев и его правительство использовали этот фактор для дестабилизации обстановки в республике, чтобы поддерживать своих сторонников в состоянии мобильности и укреплять свои позиции, поддерживая при этом ту или другую сторону.
      В свою очередь, лидеры оппозиции пытались использовать их промахи в межтейповых отношениях против них же, рассчитывая на поддержку и признание со стороны населения. Эти и другие противоречия между властными структурами и оппозиционными движениями, направляемые извне, стали содрогать общество" (пунктуация и стиль оригинала - К.М.).
      Еще почти за полтора года до начала первой чеченской кампании, 11 декабря 1994 года, "содрогания" эти достигли такой силы, что 17 апреля 1993 года Дудаев издал Указ "О прекращении деятельности парламента ЧР"* , и ночью здание парламента было захвачено гвардейцами Дудаева. Причиной такого решительного шага было требование парламентской оппозицией (заметим, это уже парламент, созданный ОКЧН после разгона ВС ЧИР, выступает против Дудаева) проведения референдума по трем вопросам: о статусе республики, о доверии к власти ЧР и, что самое главное, об отношении к институту президентства. Непокорные, однако, не сдавались, и тогда против них было применено вооруженное насилие: 4 июня 1993 года здание городского Собрания, где обосновался парламент, было атаковано дудаевскими боевиками, с использованием бронетехники и самоходных орудий.
      Москва, в лице ее руководства, то есть президента, этому не только не препятствовала, но даже, есть основания думать, мигнула "коллеге"** желтым светофором. Во всяком случае, в мае Дудаевым было написано Ельцину письмо с требованием привлечь к ответственности лидеров оппозиции. И хотя такая решительная просьба и не была удовлетворена, никакой внятной реакции на кровавые события 5-6 июня 1993 года также не последовало. А ведь боевики, ворвавшиеся в Центризбирком, не только уничтожили бюллетени так и не состоявшегося референдума, но и учинили кровавый погром среди депутатов: было убито (расстреляно танками) более полусотни человек. Так что, как видим, вопреки утверждению Хасбулатова, не октябрь 1993 года стал "дурным примером" для Дудаева; он уже был абсолютно свободен от каких-либо моральных табу. И почему бы ему было не продолжить в том же роде? Запад по поводу кровавой вакханалии отмолчался, как позже и ноты осуждения не прозвучит из его уст в адрес президента Ельцина, из танков расстрелявшего Дом Советов.
      Москва тоже отмолчалась, и не только отмолчалась, но и продолжила строить особые финансовые отношения с теперь уже откровенно криминальным режимом.
      Дудаевский переворот сопровождался грандиозным переделом собственности в республике - в этом сходятся как комиссия С. Говорухина, так и недолюбливавший Говорухина Юсуп Сосланбеков. Последний пишет: "Уже весной 1992 года, когда президент создал собственную команду в органах исполнительной власти, полностью отстранив парламент, ОКЧН и другие политические силы, власть перешла в руки узкого круга лиц. Взяв штурвал управления, именно они организовали радикальный передел собственности в республике, причем основной приоритетной сферой деятельности стали оптово-посреднические операции. В результате в экономике произошла резкая концентрация финансовых средств в непроизводственной сфере".
      На этой основе родилась знаменитая афера с фальшивыми "чеченскими авизо", причинившая колоссальный финансовый ущерб России; вскоре пошли дела и более серьезные, но о них чуть позже. Массам же была брошена "кость" в виде разрешения открыто грабить и мародерствовать: нападения на поезда, как и в 1917 году, приняли систематический характер, было растащено и расхищено колхозно-совхозное имущество - трактора, машины, скот, земли. Но не для масс предназначался, конечно, едва ли не самый жирный кусок нефтекомплекс, который к 1991 году включал в себя 54 предприятия и выпускал, в частности, авиационное масло МС-20 (более 90% общего выпуска по Союзу).
      В самой Чечне его безраздельным хозяином и распорядителем, за ширмой "независимости", сразу стал весьма узкий круг лиц, причастных к дудаевскому окружению. При этом именно в нефтебизнесе этот круг лиц не только не стремился утвердить декларированную независимость от России, но быстро образовал своеобразный симбиоз с весьма могущественными политическими и экономическими силами во властных и околовластных российских кругах.
      Если свести воедино свидетельства самых разных - в том числе и оппозиционных по отношению друг к другу источников, - то получается любопытная картина. С приходом к власти Дудаева собственная нефтедобыча в Чечне начинает сокращаться, а специалисты (особенно русские и русскоязычные) - разъезжаться: за три еще довоенных года, сообщает Ахильгов, республику покинуло 30-40 тысяч их, причем, по большей части, это были профессионалы очень высокой квалификации. А вот северная нефть на нефтеперерабатывающие заводы Грозного продолжает поступать - в основном, из Западной Сибири.
      В одном только 1992 году (как раз тогда, когда шло массовое разграбление военных складов) в Чечню для переработки поступило по нефтепроводам более 7 млн тонн сырой нефти. При этом и речи не было о возвращении нефтепродуктов обратно в Россию. Они шли либо в коммерческие структуры, либо на экспорт, причем экспортером выступала не Россия, а Чечня, которую, таким образом, откровенно подпитывали за счет российской нефти (о том, как делилась прибыль, остается догадываться). По данным Сосланбекова, ссылающегося на различные и хорошо осведомленные источники, только в течение 1992 года за пределы республики было вывезено 4031,1 тысяч тонн дизельного топлива, 1631,5 тысяч тонн бензина, 125,5 тысяч тонн осветительного керосина и 36,6 тысяч тонн дизельного масла. Основными "адресатами" экспорта были страны Прибалтики, Турция, ряд других стран, однако ни сельхозтехника, ни продукты питания, ни новейшая технология в Чечню не поступали. Деньги оседали где-то в другом месте. "При этом на встрече двух министров топлива и энергетики - В.С. Черномырдина и З. Дурдиева, состоявшейся 6 июля 1992 года, с российской стороны не только не было предъявлено каких-либо претензий, но активно рассматривались вопросы дальнейшего "сотрудничества" и заключения международных договоров" (из материалов комиссии С. Говорухина).
      Одним из сторонников и идеологов такой "нефтяной" политики был Е. Гайдар, и, поскольку она продолжалась почти вплоть до начала военных действий в Чечне в конце 1994 года, последняя, по сведениям в том числе и пожелавшего остаться неизвестным бывшего должностного лица в правительстве ЧР, получила миллиарды (по утверждениям Сосланбекова - сотни миллионов) долларов США. В последнее время перед войной, в связи с разрушением нефтепереработки и отъездом специалистов, Россия гнала транзитом через Чечню уже просто сырую нефть, по-прежнему подпитывая режим Дудаева нефтедолларами.
      Подведем итоги: по данным МВД РФ, девяносто процентов нефтепродуктов незаконно продавалось в страны ближнего и дальнего зарубежья. По подсчетам экономистов, их реализация приносила ежегодно порядка 800-900 млн долларов. Сам Дудаев и его ближайшие помощники уже в тот период (то есть до начала первой чеченской кампании) имели многомиллионные валютные счета в Швейцарии и Швеции. Один из них приобрел за 100 млн долларов отель на Кипре, другой дачу в Швейцарии и ресторан "Розек" в Москве, многие имели коммерческие фирмы. 3 мая 1993 года на встрече с прибывшими из Москвы представителями чеченской диаспоры Дудаеву было предложено отчитаться перед народом о местонахождении денег, полученных от продажи нефтепродуктов. Он признал, что на счетах заграничных банков находится свыше 70 млн долларов, но отказался назвать эти банки и расчетные счета, сославшись на государственную тайну.
      Так рассказывается к брошюре "Криминальный режим. Чечня. 1991-1995 гг.", изданной МВД РФ, в основном для распространения среди военнослужащих ОЧВ РФ. Я и сама ее приобрела в марте 1995 года в Грозном; и хотя нет оснований ставить под сомнения сообщаемые в ней данные, "специфика жанра" накладывала свои очевидные ограничения, не позволяя углубляться слишком далеко в дебри параполитики и параэкономики.
      Ясно, однако, что громадные суммы, полученные от экспорта нефти и нефтепродуктов, не могли пойти только на личное обогащение узкого круга лиц (да и сумма, названная Дудаевым, просто смехотворна); конечно, они, помимо той доли, что была получена российскими коллегами, послужили и для другого, и вот с этим другим, похоже, Россия и сталкивается сегодня в Чечне. Что же такое это "другое"? На мой взгляд - и целый ряд факторов чем дальше, тем более убедительно подтверждает это, - именно за счет теневого нефтебизнеса 1991-1993 годов Чечне и удалось обеспечить совершенно новый статус для себя и, в отличие от России, войти-таки в "мировое сообщество". Если не на уровне респектабельной признанности (хотя и здесь, судя по теплым приемам чеченских эмиссаров в Совете Европы, все обстоит совсем неплохо - ни абхазцев, ни приднестровцев, ни юго-осетин, ни, тем более, боснийских сербов там не принимали и не принимают), то уж на уровне "черного интернационала" нарко- и работорговцев, оружейных мафий, профессионального наемничества, разветвленных контактов с миром спецслужб и маскирующих их организаций - безусловно. Факты такого рода сегодня изобилуют, но не всегда уделяется внимание их системному характеру, их встроенности в сложную цепь опосредований, благодаря которым чеченскому грабительскому капиталу удалось, с одной стороны, "отмыться" и влиться в общемировые финансовые потоки.
      Вот и Хожахмед Нухаев, спонсор газеты "Барт", московский теневик, стал президентом международной торгово-промышленной палаты "США-Кавказ" и в фешенебельной Кранс-Монтане в 1997 году представлял глобальный проект Евразийско-Кавказского общего рынка. До этого посетив Стамбул, Анкару, Париж, Брюссель, Токио и Варшаву. А также побывав в гостях у Элизабет Тейлор, оказавшей чеченскому бизнесмену протекцию в высоких финансово-политических кругах в США.
      А с другой - стать ресурсом, позволяющим наращивать напряженность по всей южной дуге, смыкая Балканы с Афганистаном, замком для чего является Кавказ с его введенным в состояние перманентной систематической активности эпицентром, Чечней.
      26 августа 1994 года (то есть еще до начала Москвой военных действий) чеченская газета "Свобода" сообщила о прибытии в Ичкерию первой партии пакистанских добровольцев-смертников. "Аналогичные боевые группы, доверительно писала газета, - уже задействованы в сражениях на таджикско-афганской границе". Этот афганско-чеченский тандем отмечен особой спецификой, для понимания которой необходимо сделать небольшое отступление.
      * * *
      Хочется думать, что сегодня протрезвела немалая часть журналистов из числа тех, кто в первую чеченскую кампанию кричал исключительно о национально-освободительной войне, "горной герилье" и отказывался - хотя бы для поддержания своей профессиональной репутации - заглянуть за кулисы событий, поинтересоваться скрывающимися там сложными переплетениями интересов, интриг и нитей "Большой Игры". Хочется думать, что такому протрезвлению мог сильно посодействовать инцидент с избиением журналистов ОРТ и НТВ при их попытках снимать организованную исламскими экстремистами в Лондоне конференцию в поддержку Чечни осенью 1999 года. При этом наиболее заметной фигурой среди организаторов встречи оказался некто Абу Хамза Аль-Мысри, лидер группировки "Ансар аш-Шариа" ("Сторонники шариата"). Он известен под прозвищем "Железнорукий", так как потерял руку в Афганистане, где три года воевал в стане моджахедов, а затем перебазировался в Боснию. С гордостью любит повествовать, что своей железной рукой размозжил голову не одного серба. А почти одновременно с этой конференцией в Лондоне в Париже модные философы Андре Глюксман и Анри-Бернар Леви уподобили Чечню Афганистану.
      Впрочем, дело, разумеется, не только в эксцентричном союзе "Однорукого", парижских салонных интеллектуалов и Совета Европы, слаженно ведущих общую партию. Речь о том, что любой разговор о войне на Северном Кавказе сегодня теряет смысл, если упорно отказываться видеть (а именно такой отказ составляет суть официального освещения военной кампании) явленную даже в хронике событий связь вторжения Басаева и Хаттаба в Дагестан в конце лета 1999 года с одновременным обострением ситуации на рубеже Афганистана и Средней Азии и вторжением боевиков в Баткенскую область Киргизии.
      Осенью 2000 года вторжение снова повторилось и, учитывая ход событий годичной давности, высока вероятность нового обострения на чеченско-дагестанской границе. А загадочное вооруженное столкновение в Нижнем Алхуне (Ингушетия), о котором глухо прозвучало, что бой произошел с бандой "афганских наемников", по времени совпавшее с вторжением таких же боевиков в Киргизию и Узбекистан, позволяет теперь уже с несомненной уверенностью говорить о том, что Кавказ и Средняя (теперь Центральная) Азия силами, нагнетающими здесь напряженность, рассматриваются как системная целостность. Генератором же нестабильности, приводящим всю дугу в движение, остается Афганистан - как то и задумывалось Уильямом Кейси во время его конфиденциальных встреч в высоких политических кругах Саудовской Аравии и Пакистана.
      С учетом этой столь откровенно в свое время изложенной стратагемы "Афганистан", конечно, надо понимать не как конкретную страну Центральной Азии со своими острыми, однако локальными проблемами. Но как опытное поле, на котором удалось сформировать и выпестовать феномен моджахедизма и где наиболее успешным образом удалось подчинить исламистские террористические движения головной стратегии реструктуризации Хартленда и построения нового мирового порядка. А также, что немаловажно и что позволяет поставить эти движения на принципы "самофинансирования", подсоединить колоссальный поток грязных наркоденег к глобальной финансовой системе.
      Можно даже сказать, что сегодня наркоторговля - и даже не просто наркотрафик, но с нарощенной на него нарко-субкультурой, истоки которой восходят к молодежной контркультуре 1960-х годов, - образует нижний этаж, а скорее даже подполье процесса глобализации. На верхнем этаже - Интернет, "права человека (дозированные, как мы уже знаем), респектабельные международные благотворительные фонды (нередко "крышевого" свойства, как мы уже тоже знаем), на нижнем - разрастающиеся опийные плантации в том же Афганистане, не менее настоятельная, чем прокладка трубопроводов, необходимость прокладывать трансконтинентальные наркотрассы и, соответственно, боевики, на которых ложится эта задача.
      Уже в январе 1993 года (а гражданская война в Таджикистане началась летом 1992 года, и тогда едва ли не все население Курган-Тюбинской области ушло в Афганистан) на некоем совещании в Пешаваре - напомню, центре базирования афганской оппозиции в годы пребывания ОКСВ в Афганистане - было решено выделить в распоряжение ОТО часть доходов от наркотиков. Некоторые лаборатории по переработке мака-сырца, базировавшиеся в афганских провинциях Бадахшан, Кунан и Нангирхар, также были переданы в распоряжение таджиков. Транзитной территорией стал Памир, а особое значение приобрела трасса Хорог-Ош.
      При этом странным образом - таким же странным, как вывод российских пограничников из Киргизии буквально накануне вторжения боевиков в Баткенский район - в конце 1992 года, именно тогда, когда заключался Договор о коллективной безопасности стран СНГ, на Памире было демонтировано оборудование четырех из пяти радиотехнических рот, вследствие чего все воздушное пространство осталось без контроля. Именно "пешаварская семерка", по сообщению лондонской "Times", подготовила почву для движения "Талибан", ныне контролирующего половину мировой подпольной торговли героином. И вряд ли ОТО полностью разорвала налаженные в период своего "афганского изгнания" связи.
      В 1998 году количество изъятого в России героина увеличилось более чем в пять раз, причем в основном за счет поставок из Пакистана и Афганистана. Соответственно, по данным спецслужб, в странах Центральной и Восточной Европы созданы крупные склады, откуда героин мелкими партиями напрвляется в страны ЕС. По тем же данным, 80% героина, идущего из Афганистана, поступает в Европу - пока! - по балканскому пути, остальные 20% - через Россию. Дестабилизация Кавказа, его вращивание в общую связку Балканы-Афганистан, несомненно, увеличит транзитные возможности России и позволит превратить Великий шелковый путь в Великий героиновый путь, как уже сегодня иногда говорят с черным юмором.
      В октябре 1996 года британские газеты писали, что основным финансовым источником для "Талибана" является торговля героином. По сведениям "Таймс", на контролируемой ими территории талибы установили специальный налог на производителей наркотиков в размере 10% от полученного урожая - стало быть, ясно, как остро стоит проблема наркотранзита. Официальный Бишкек убежден, что исламские боевики, вторгшиеся в августе 1999 года на юг Киргизии и удерживавшие там заложников, преследовали прежде всего цели обеспечения такого коридора для афганского товара. А это, в свой черед, дает возможность получать деньги на покупку оружия, и так до бесконечности.
      По данным же спецслужб Узбекистана, в подготовке операции "Киргизия-Юг", осуществленной группой боевиков ИДУ (Исламское движение Узбекистана, также базирующееся на территории Афганистана) и ОТО, принимали участие пакистанские спецслужбы. "Тайные их переговоры по этому поводу проходили в пакистанской столице Исламабад, афганском городе Кандагар, таджикских Душанбе и Джиргитале и на базе боевиков в Хаджа-Ачкане в Киргизии" ("Независимая газета", 03 ноября 1999 года). После разгрома боевиков их приютил также Пакистан, и потому есть все основания думать, что и новое вторжение готовилось не без участия тех же заинтересованных лиц.
      По сведениям из различных информированных источников, да и по разрозненным сообщениям прессы, уже к 1995 году в этот "концерт" вступила чеченская мафия, причем последняя имела весьма весомые связи в Москве, в том числе и в спецслужбах, - в частности через дудаевского прокурора Усмана Имаева. Примерно к тому же времени уже возникла разветвленная сеть связей с "филиалами" в Мазари-Шарифе в Афганистане, Луангпхабанге в Лаосе, на Каймановых островах и в Лондоне. Предполагается, что часть из них завязана на латиноамериканский наркокартель "Тихуана", а это - линия ОАК. Предполагается, что транзит наркотиков шел в Чечню из Афганистана через Узбекистан и что Дудаев поддерживал весьма хорошие отношения с узбеком Дустумом (как, впрочем, и с пуштунами), на "бартерной основе" осуществляя поставки боеприпасов и оружия из разграбленного имущества СА.
      Для руководства России, как и для международного политического истеблишмента, подобная специфика чеченской "независимости" отнюдь не была тайной - как, впрочем, и для российского, равно как и для мирового общественного мнения. Так что упорное нежелание признать очевидность можно расценивать - по крайней мере, на уровне нравственном - как соучастие. Ведь и в открытой печати информации было более чем достаточно. А 29 июня 1999 года, то есть еще до начала второй чеченской кампании, на совещании членов Совета безопасности РФ заместитель секретаря СБ Валентин Соболев заявил: "Есть достоверные данные о существовании цехов по переработке гашиша и маковой соломки как в самом Грозном, так и в селах республики". Речь идет о производстве сильных наркотических веществ, и, как сказал Соболев, в частности, такими цехами владеют братья Басаевы. Разумеется, дело не ограничивалось только кустарной "соломкой".
      Покойный Юсуп Сосланбеков еще несколько лет назад заявил: "Через кавказский коридор протекает не просто нефть и газ, здесь уже четко функционируют маршруты по доставке в Россию наркотиков из Афганистана". Остается вопросом, почему эту сторону проблемы обошел вниманием заместитель секретаря Совбеза. Как бы то ни было, Сосланбеков достаточно прозрачно намекнул на заинтересованность весьма высоких лиц в Москве в функционировании такого коридора; но одним из необходимых условий этого функционирования является поддержание хронической нестабильности, подобной той, в которую ввергнут сегодня Афганистан.