Золотая серия фэнтези - Магия Отшельничьего острова (Отшельничий остров - 1)

      Я снова направил вперед чувства... и ничего не обнаружил. Ни скалы, ни кустов - ничего!
      - Адское пламя! - слова слетели с моих губ сами собой, как только мне стало ясно, что это значит.
      Не устанавливая на дороге миражей и не мешая видеть обычным зрением, Антонин помешал мне ощущать присутствие чего-либо, кроме хаоса как такового. А стало быть, впереди находилось нечто такое, что он хотел бы от меня скрыть.
      Меня так и подмывало сотворить и обрушить на дорогу хорошую бурю, но использование активной энергии поблизости от места концентрации хаоса представлялось не самой удачной идеей. Кроме того, мне вспомнилось утверждение Джастина, что близость хаоса способствует принятию непродуманных решений. Я задумался - и действительно не смог найти настоящего, внутренне гармоничного резона для того, чтобы поливать скалы ливнем. Вот случись Белому магу устроить искусственную засуху, использование моих талантов могло бы поспособствовать восстановлению порядка. Может быть...
      Недовольное ржание Гэрлока прервало мои раздумья и заставило вновь присмотреться к дороге. Но ничего, кроме горной травы и корявых сосенок, увидеть так и не удалось. Ничего подозрительного не было ни позади нас, ни на горных склонах.
      Я щелкнул поводьями, но обычно послушный Гэрлок вновь протестующе заржал. Моя рука непроизвольно потянулась к посоху, но прежде, чем пальцы коснулись черного лоркена, их обдало жаром.
      За перевалом таилось нечто недоброе.
      Я утер неожиданно покрывшийся испариной лоб.
      Очередная попытка прочувствовать дорогу и установить, что же так не понравилось Гэрлоку, успехом не увенчалась: ощущался лишь жар, пламя, служившее чуть ли не личным клеймом Антонина.
      Подумав о том, не лучше ли будет свернуть с дороги, я огляделся по сторонам и тут же отбросил эту мысль. Сразу за обрамлявшими тракт полосками кустов или травы начинались нагромождения камней, на которых сломала бы ногу и горная коза, а дальше вздымались почти отвесные склоны.
      Свернуть нам было некуда, каменные стены вокруг вздымались все круче, а впереди - сомнений в этом уже не было - нас ждали враги.
      Спустя несколько мгновений я их увидел. Увидел отряд солдат... воинов... не знаю кого, но во всяком случае, все они держали в руках мечи, поблескивавшие в полуденных лучах.
      Я снова вытер лоб тыльной стороной рукава.
      Перед призрачно-белым воинством на белом коне восседал рыцарь. Ни конский нагрудник, ни полированная броня всадника не отражали солнечных лучей. Рыцарская конница всегда была действенна лишь на службе у хаоса, ибо все эти металлические пластины представляли собой прекрасную мишень для магического огня. Что же до этого рыцаря, то он, надо думать, прослужил хаосу гораздо дольше, чем ему бы хотелось.
      А позади этого проклятого - чтоб ему лопнуть и провалиться! - рыцаря толпились... в общем-то не совсем настоящие люди. Только вот клинки у них были, похоже, самые настоящие - сверкающие и острые, как бритвы.
      Лицо рыцаря скрывало забрало, а свое копье он нацелил в мою сторону. Копье, с виду походившее на длинный и прочный шест с острием, светящимся белизной.
      Тактика Антонина оказалась вполне предсказуемой, но это не делало ее менее эффективной.
      Белый конь ударил копытом и размеренным шагом понес молчаливого бронированного воина прямо на меня. Наконечник копья не отклонялся ни на пядь.
      Беловолосые, белолицые фигуры в белых одеждах тоже пришли в движение. Доспехи их скрипели, как несмазанные петли дверей, наступали они без строя и порядка, и казалось, будто их подгоняет невидимый ветер.
      Справа, у обочины дороги, тоже что-то белело, и, переведя взгляд с белых призраков туда, я увидел кости и обрывки кожи. Кости были настоящими. Можно было предположить, что не все призраки представляют собой иллюзии, но вот ВСЕ ли они реальны - это другой вопрос. Магия, блокировавшая мою способность к невизуальному восприятию, не позволяла найти на него ответ, но...
      Я щелкнул поводьями и, тут же бросив их, обеими руками поднял перед собой посох. Гэрлок, ускорив аллюр, нес меня навстречу рыцарю.
      Наконечник копья, словно притягиваемый магнитом, качнулся по направлению к посоху. Острие окружала аура пронизанной кровавыми прожилками белизны.
      Сорвавшаяся с него струя огня ударилась о посох и разлетелась пламенными брызгами.
      Гэрлок перешел на рысь.
      Вторая огненная струя ударила в посох. С тем же результатом.
      За миг до столкновения я отбил нацеленное на меня копье в сторону, слегка отвернул Гэрлока с пути рыцаря и ударил посохом по крупу белого коня. После этого, оставив посох в левой руке, сильно натянул узду, заставив пони остановиться.
      Послышалось шипение, и, как будто кто-то задул свечу, белые призраки исчезли.
      Рыцарь и конь остались - точнее, остались лишь их доспехи. То, что наполняло их изнутри и приводило в движение, перестало существовать. На дороге лежали лишь груда медных пластин да длинное остроконечное копье.
      Но магия, не позволявшая мне использовать чувства, никуда не делась. Я по-прежнему мог использовать только зрение. Вокруг даже не было слышно никаких звуков: ни пения птиц, ни свиста ветра, ни жужжания насекомых.
      Оглянувшись на груду медных доспехов, над которыми медленно поднимался туман, я поежился.
      А может быть, не такой уж я идиот? В конце концов, на создание этой призрачной рати ушла уйма энергии, а я просто взял и прошел ее насквозь.
      Примерно через кай скалы по сторонам дороги начали расступаться, а ко мне вернулась способность к невизуальному восприятию. Оглядываясь назад, я не видел белого рыцаря, но не сомневался, что он восстановит прежнее обличье и будет так же бездумно подстерегать новых путников.
      Хитрость Антонина заключалась в том, что для него в общем-то не имело никакого значения, чем именно заканчивались встречи проезжих с его стражами. Бесследные исчезновения погибших и леденящие душу рассказы уцелевших способствовали тому, чтобы мало у кого возникало желание соваться в ущелье, имевшее такую дурную славу. В условиях непрекращавшихся столкновений с Галлосом кифриенцы не имели возможности выделить серьезные силы для расчистки дороги, в принципе не имевшей для них большого значения.
      Донесшийся с неба крик стервятника заставил меня встряхнуться.
      Так я и поступил, но, как выяснилось - напрасно. Сосредоточиться удавалось только на одной-единственной мысли - куда меня несет и какого черта я здесь делаю?
      - Куда меня несет? - повторил я свою мысль вслух. В ответ Гэрлок заржал. Но продолжил неуклонно трусить вперед, словно давая понять, что выбора все равно нет.
      Возможно, как раз в этом и заключался ответ, единственный ответ. Может быть, все эти смерти и жертвы действительно не оставили мне никакого выбора?
      Нет, он был. Я мог выбирать между бегством и отказом от борьбы (а именно так поступали многие Черные маги). Стать живым лицемером вроде Тэлрина или мертвым героем, как тот безымянный солдат, похороненный нами у дороги.
      - Замечательный выбор... - пробормотал я себе под нос.
      Стервятник откликнулся на эти слова пронзительным криком.
      Я поднял голову и увидел еще двух пожирателей падали, описывавших медленные широкие крути в холодном голубом небе.
      Миновало утро, а я все ехал по дороге, по следам кареты Антонина. Безмолвие нарушали лишь крики стервятников да отдававшаяся эхом от каменных склонов дробь гэрлоковых копыт. По обочинам росла бурая сухая трава да торчали приземистые кусты.
      Две птицы продолжали кружить на севере, но один стервятник неуклонно следовал за нами. Я догадывался - почему, но предпринимать что-либо по этому поводу не считал нужным. Чем менее способным считает меня Антонин, тем лучше.
      Скалы по обе стороны дороги становились все безжизненнее и белее, а безмолвие над дорогой - все полнее и глубже. Мухи - и те не жужжали в этом проклятом месте.
      Я продолжал путь.
      Пока не наткнулся на ворота.
      На первый взгляд, теснина, по которой проходила дорога, так и тянулась вперед на многие кай. Но с северной стороны в высоких скалистых стенах имелась выемка, дно которой поросло травой. Этот травянистый участок представлял собой тупик, упиравшийся в отвесную скалу.
      Моргнув, я вгляделся в монолитный камень, и иллюзия распалась. Скала вовсе не была сплошной - в ней имелся узкий проход. Его стены не носили следов времени и были совершенно гладкими, словно срезанными ножом. И отпечаток хаоса ощущался как сравнительно недавний.
      Посередине проход преграждали массивные ворота из белого дуба. Они были закрыты.
      Развеяв иллюзию для Гэрлока, я направил его в проход. Увидевшему нас со стороны показалось бы, что всадник на пони въехал прямиком в сплошной камень.
      Через ворота проходила тонкая линия хаотической энергии, но закрытыми их удерживала не магия, а самый обыкновенный тяжелый засов. Конечно, я вполне мог открыть ворота, не касаясь их, а просто перенаправив энергетический поток, но делать этого не стал. Разве может мальчишка, пусть даже и с Черным посохом, разбираться в таких вещах?
      Когда я отодвинул засов, взметнулись искры. Больше ничего не произошло. Проехав, я спешился и снова закрыл ворота. Проявив, таким образом, учтивость.
      За ущельем дорога некоторое время тянулась между голыми каменистыми холмами, а потом пошла под уклон, к усеянной валунами долине, на которой, на расстоянии примерно в половину кай, мерцал и светился белый утес. Было видно, как он закручивает вокруг себя вихри хаотической энергии. Под утесом стоял замок, обнесенный стеной из белого гранита.
      Строение выглядело впечатляюще, но оказалось небольшим - меньше, чем можно было ожидать от резиденции столь могущественного и влиятельного мастера хаоса. И довольно незатейливым. Никаких башен - лишь гладкая, отходящая полудугой от утеса и с ним же смыкающаяся стена, прорезанная единственными воротами. Узкое ущелье отделяло замок от новой чародейской дороги.
      Недалеко от расщелины, рядом с дорогой протекал ручей, на берегу которого виднелось несколько островков травы. Я спешился и, не расседлывая пони, пустил его щипать травку, а сам взял посох и зашагал по залитой солнцем дороге между холмами вниз, к белой твердыне.
      Через расщелину был перекинут однопролетный мост - не подъемный, а самый обыкновенный, из тяжелой сосновой древесины.
      Сам замок обученное войско могло бы захватить в считанные дни правда, при том условии, что его не оборонял бы Мастер хаоса.
      Окрестности выглядели, пожалуй, еще более отталкивающими, чем Фэрхэвен, более безжизненными, чем опустошенные Антонином земли на рубеже Кифриена с Галлосом.
      Над стенами белого замка не развевалось ни одного флага, ни над одной из восьми высоких дымовых труб не поднималось и струйки дыма. Но массивные ворота были распахнуты, и проходившая между холмами дорога вела по мосту прямо к ним.
      Замок казался картиной, написанной на холсте утеса и заключенной в раму ущелья.
      Поначалу мне пришло было в голову окружить замок уравновешивающим заградительным кольцом, но от этой затеи пришлось отказаться. Во-первых, прибегнуть к силе гармонии - значило громко, словно запустив фейерверк, заявить о своем прибытии. Во-вторых, моя способность создать столь мощное заграждение вызывала сомнения. А в-третьих, моя цель заключалась не в том, чтобы отгородиться от замка или отгородить его обитателей от себя.
      Мне надлежало встретиться с Антонином лицом к лицу, и я подозревал, что он не уклонится от этой встречи - хотя бы из чистого любопытства. Игра предстояла рискованная, но выбирать, как и всегда, было, по существу, не из чего.
      Шаг за шагом я приближался к светящимся камням белого замка и источнику страха, холодившего мою спину.
      LXV
      Каждый мой шаг поднимал облачко белой пыли, медленно оседавшее у меня за спиной. В долине не ощущалось ни дуновения ветерка, а солнце прогревало ее так, словно стояла не зима, а полдень засушливого лета. Холодные пики Закатных Отрогов взирали на то, что должно было произойти, с тем же безразличием, с каким созерцали они возвышение и падение Фэрхэвена или честную, но губительную стратегию Отшельничьего, создавшего изолированное царство гармонии, используя Антонина в качестве противовеса.
      Мои первый шаг по деревянному мосту приглушенным громом прокатился по узкой расщелине, дно которой усеивали красные остроконечные каменные обломки. Хорошо еще, что там - во всяком случае, на виду - не валялось никаких скелетов.
      Шагать через мост было все равно, что бить в огромный, гулкий барабан. Надо полагать, что карета Антонина поднимала тут такой грохот, который можно сравнить с громом небесным.
      Тяжелые, подвешенные на бронзовых петлях деревянные ворота сами собой распахнулись передо мной.
      Навстречу мне никто не вышел, но я уловил присутствие за воротами тварей хаоса - смертоносных сгустков искрящейся красным белизны, в сравнении с которыми демоны Фэрхэвена казались просто жалкими.
      Мигом вспотевшие пальцы заскользили по посоху, и мне захотелось утереть лоб.
      Звук моих шагов совершенно определенно свидетельствовал о том, что они вовсе не такие ровные и уверенные, как мне бы хотелось.
      Прочные дубовые ворота открывались внутрь, во двор, лежащий между стеной и фасадом дома. Насколько можно было видеть, все окна в доме были раскрыты настежь. Даже после того, как я сошел с моста и ступил на белые плиты перед воротами, на виду никто не появился, хотя мои чувства указывали на кружащие по двору сгустки хаотической энергии.
      Я шагнул к проему.
      - Эй, в замке! Привет!
      Белый камень поглотил мои слова, не откликнувшись даже эхом.
      Мои чувства прощупывали пространство за воротами, но чьего-либо телесного присутствия определенно не ощущалось. Еще пара шагов - и я оглянулся, уже стоя на камнях двора. Ворота за моей спиной остались открытыми.
      Мощеный белым внутренний двор - пространство площадью около тридцати квадратных локтей - был пуст. Вход в дом представлял собой каменную пристройку, выполненную в виде кареты. Открытые окна находились как раз над линией крыши экипажа. Подвешенные на бронзовых петлях, покрытые золотым лаком двери - точь-в-точь дверцы настоящей кареты - словно приглашали войти.
      Сколько ни напрягал я чувства, мне не удалось уловить присутствие чего-либо живого. Я ощущал лишь хаотические смерчи, более глубокий, подспудный хаос, составлявший основу самого дома, и концентрированный белый огонь на верхнем этаже. Два источника огня - должно быть, с Антонином там находился и другой Белый маг.
      Удар бронзовым дверным молотком получился у меня сильнее, чем нужно эвон эхом прокатился по коридорам за дверью.
      Ответа не последовало, однако я не спешил совать голову в это царство хаоса и выжидал у дверей, опираясь на посох.
      Поскольку ничего не происходило, я присмотрелся к камню стен и дереву дверных створок.
      Рассматривая их, нахмурился бы не только дядюшка Сардит, но даже Бострик. В стыки между грубо обработанными планками можно было просунуть нож, а щели между створками и дверной рамой оказались и того шире. По-видимому, двери навешивали в спешке или же это делал никуда не годный ремесленник. Золотой лак наложили неровным слоем, чему, впрочем, удивляться не приходилось - дерево под ним не только не отшлифовали, но даже толком не зачистили.
      Поскольку у меня не было намерения торчать здесь вечно, мне пришлось постучать снова.
      На сей раз на лестнице послышались медленные шаги.
      Тощий, ростом чуть выше моего плеча, белокожий дворецкий с прилизанными белыми волосами и в белой ливрее широко распахнул левую створку и отступил назад. Белки его глаз имели красноватый оттенок, и лишь зрачки были черными.
      - Добро пожаловать. Мастер ждет тебя.
      Хриплый, невыразительный голос слуги прозвучал так, словно я оказался первым человеком, с которым этот малый заговорил после своей смерти. Хотя он не был и по-настоящему мертвым. Просто в нем не осталось никакой жизненной силы. Его существование поддерживалось лишь энергией хаоса.
      - Ну что ж, я не откажусь с ним встретиться.
      Белый дворецкий молча повернулся и направился по широкому холлу к ступеням винтовой лестницы.
      Послышался легкий стук - дверь за нами закрылась.
      Я покрепче перехватил посох и, озираясь по сторонам, последовал за дворецким.
      Внутреннее убранство замка разочаровывало. Стоит отметить, что архитектурный замысел было вовсе недурен, но вот воплощение его решительно никуда не годилось. Между камнями имелись зазоры чуть ли не в большой палец, колонны заметно отклонялись от центра, полировку пола не довели до конца и многие плиты остались шероховатыми. В воздухе, не оседая, витала тончайшая белесая взвесь.
      Уже ступив на первую ступень лестницы, я мысленно отметил отсутствие настенных украшений - картин, шпалер или ковров. Замок производил впечатление незавершенности. "Возможно, из-за отсутствия гармонии?" подумал я, поспешая за молчаливым дворецким, дергавшимся на ходу, как марионетка.
      Поднявшись наверх, он свернул налево и через некоторое время остановился у закрытой двери.
      Дверь со скрипом распахнулась.
      Дубовые двери, во всяком случае хорошо сработанные, скрипеть не должны, но в доме Белого мага все было сделано небрежно. Мне оставалось лишь покачать головой и следом за дворецким переступить порог.
      Сводчатый потолок поддерживало вдвое больше белых дубовых столбов, чем обычно используют в такого рода сооружениях. Как и весь замок, просторная комната была полностью, от мраморных плит пола до гранитных стен и дубовых дверей, выдержана в белом цвете. Мой наметанный глаз сразу отметил, что обшивка стен сделана из рук вон плохо.
      Поднявшееся из-под ног облачко белой пыли едва не вынудило меня чихнуть. У северной стены комнаты находился мраморный камин, не имевший ни решетки, ни подставки для дров - никаких железных деталей. В очаге виднелась кучка давно остывшей золы.
      На дубовой обшивке внутренней стены красовалось с полдюжины светильников из белой латуни. Точно такие же светильники имелись и на противоположной стене, в промежутках между высокими, от пола до потолка, окнами. Янтарного оттенка стекла были вставлены в ромбовидные рамы. Они были открыты, но воздух все равно имел привкус пепла.
      За столом сидели мужчина и женщина.
      Красноглазый беловолосый дворецкий отвесил им низкий поклон, повернулся и вышел, оставив меня стоять перед ними с посохом в руках.
      Антонин и темноволосая женщина - Сефия - подняли глаза от тарелок.
      - Надеюсь, ты разделишь с нами трапезу? - промолвил чародей беззаботным и приветливым тоном, как будто встретил заглянувшего на огонек старого знакомого.
      Улыбнувшись - хотя от этой улыбки меня едва не стошнило - я поклонился и с той же учтивостью ответил:
      - Благодарю за любезное приглашение, славнейший из Белых магов.
      Желудок не протестовал: Антонин и вправду являлся славнейшим из живущих Мастеров хаоса.
      - Надо отдать юноше должное, Сефия, - заметил маг. - Он выказывает уважение.
      - Его вежливость проистекает вовсе не из уважения, а из умения себя вести, - почтительно, но без подобострастия отозвалась Сефия. Голос ее показался мне смутно знакомым.
      Приглядевшись к женщине, я не мог не отметить, что с прошлого раза внешность ее несколько изменилась. По-прежнему темные волосы стали заметно короче, цвет глаз колебался между серым и голубым, а кожа сделалась бледной, словно под ней...
      Я заставил себя сосредоточиться на другом. Нельзя решить все проблемы одним махом.
      - К тому же, он слишком чувствителен, - добавила Сефия, пригубив из стеклянного бокала. - Большой опасности не представляет: стать достойным противником ему мешает излишняя порывистость.
      Я понял, что она хитро и умело пытается заставить меня разозлиться и потерять самообладание.
      - Не соблаговолишь ли объяснить, что побудило тебя следовать по моим дорогам и привело к моим дверям? - спросил, приподняв бровь, Антонин. - Я уж не говорю о доставленных мне мелких неприятностях.
      Он вперил в меня взгляд, и глаза его побелели, однако мое внимание было приковано не столько к нему, сколько к стремительно сгущавшемуся в комнате хаосу.
      - С тобой любопытно иметь дело, носитель Черного посоха, и в некоторых отношениях ты мог бы оказаться мне полезным... - улыбнувшись, Белый маг поднял руку, и меж его большим и указательным пальцами появился огненный шар. - Да и я тебе тоже. Ведь ты, наверно, хотел бы узнать больше о природе огня. Мне нравится дарить людям знания.
      Кожа моя начала зудеть, а в комнате почему-то потемнело, хотя небо за окнами оставалось ясным и настенные светильники горели по-прежнему.
      - Всем людям? - спросил я, с трудом выдавив смешок. Горло мое вдруг пересохло, словно оказалось забитым паутиной.
      - Всем, не всем... так ли уж важно? Это ведь ты явился ко мне. Явился сам, и у тебя наверняка есть уйма вопросов, на которые тебе не удается отыскать ответы.
      Антонин опустил руку (огненный шар при этом исчез), отодвинул стул и встал. Оказалось, что ростом он ниже меня.
      Подавшись назад и набрав воздуху, я бросил взгляд на открытое окно и, когда молчание уже стало затягиваться, кивнул.
      - Да. Ты прав.
      - А зачем они тебе нужны? Только чтобы выяснить то, о чем со страху умалчивали мастера Отшельничьего? Или ради могущества и власти, привлекающих всех истинных искателей знания? - голос его сделался медоточивым, полным завораживающей рассудительности.
      - Отшельничий не боится ни тебя, ни меня, - сказанное не вызвало у меня внутреннего протеста, но именно по этой причине мне стало не по себе.
      - Правда? Впрочем, о чем я - ты бы не стал говорить неправду. Однако почему бы тебе не объединиться с нами для поиска ответов, которые Отшельничий скрывает от всего мира?
      - Не уверен, что поиск ответов сам по себе дает магу право их получить. Точно так же, как развязывание войны еще не дает правителю права на победу, - ляпнул я, сдуру не успев даже подумать, что говорю.
      Антонин нахмурился и сделал шаг ко мне.
      - Похоже, этот юноша не рвется стать твоим подручным, - проговорила Сефия с натужным, резавшим мой слух смехом.
      Я покосился в ее сторону.
      - Хочешь вступить в наше Белое Братство?
      - Это едва ли, - ответил я с сухим смешком, больше походившим на надсадный кашель.
      - Он не трус, Сефия, - заметил Белый маг. - Только вот умом не блещет.
      Нельзя было не признать, что его оценка моей персоны полностью соответствовала действительности.
      - Ну что ж... - Антонин воздел руки. - Позволь мне без лишних слов показать тебе кое-что в действии.
      Шипящая огненная струя устремилась ко мне, но отразилась от моего вспыхнувшего на миг чернотой посоха.
      - Посох твой хорош, - с улыбкой произнес Антонин. - Но и самый лучший посох не даст ответа ни на один вопрос.
      Бушующее пламя ударило снова, однако меня и на сей раз лишь обдало жаром.
      - Да, посох что надо, - повторил Антонин и снова воздел руки.
      Мне этот жест показался раздражающе театральным. Зачем нужно махать руками, коль скоро любые чары, хоть хаоса, хоть гармонии, создаются усилием мысли, а вовсе не с помощью дурацких жестов?
      Свистящий пламенный шквал отбросил меня от стола, едва не сбив с ног.
      - Ты уверен, что принял правильное решение? - спросил Антонин еще более вкрадчиво и доброжелательно, словно бы и не пытался только что обратить меня в пепел. - Знание принадлежит тем, кто к нему стремится, а не тем, кто от него бегает.
      Вместо ответа я, не имея ни малейшего представления о том, почему поступаю именно так и что именно меня к этому подталкивает, поднял посох обеими руками и с размаху попытался сломать его об колено. И чуть не сломал себе ногу: посох лишь спружинил и выпрямился.
      - Вряд ли стоит так утруждаться, - промолвил Антонин, делая еще один шаг в мою сторону. - Просто положи его, положи на пол.
      Голос Белого мага звучал доброжелательно, но его окружало невидимое обжигающее белое пламя, подсвеченное холодно багровеющей ненавистью.
      Я понимал, что просто отбросить посох - значит лишь нарушить гармоническую целостность. Но сломать изделие дядюшки Сардита было не так-то просто. Впрочем, следовало помнить и о том, что любой инструмент, сколь бы искусно ни был он сработан, представляет собой не более чем инструмент. Костыль, он и есть костыль.
      - Отложи его в сторону, - мягко, но настойчиво повторил Антонин. - Он только мешает тебе обрести новое знание.
      Рука моя непроизвольно сжала гладкое, слишком твердое в сравнении с человеческой плотью дерево. "С плотью, - неожиданно подумалось мне, - но ведь не с духом! Разве сознание не господствует над материей? Не в этом ли заключается ответ?"
      Я снова опустил посох на колено, но на сей раз не напрягал мышцы, а лишь пожелал, чтобы он сломался. СЛОМАЛСЯ... СЛОМАЛСЯ... СЛОМАЛСЯ...
      Черный лоркен, легко отбивавший стальные клинки и дробивший камни, сработанный из прочнейшего дерева, окованный железом и скрепленный магией, с треском переломился пополам, словно тростинка.
      Прохлада - черная прохлада - заструилась из обоих обломков, обволакивая меня, проникая в мою плоть и отгоняя жар.
      Не промолвив ни слова, я бросил оба куска окованного железом черного дерева к ногам Антонина.
      У того отвисла челюсть. Он остолбенел, но уже спустя мгновение отпрянул, словно боясь наступить на ядовитую змею.
      Его замешательство длилось совсем недолго, но этого времени хватило мне для того, чтобы сотворить вокруг нас обоих отражающий щит.
      Антонин снова выпустил огонь, но пламя лишь растеклось по поверхности окружавшего меня облака черной прохлады. Руки его бессильно упали.
      Правда, он тут же, с видимым усилием, попытался воздеть их снова, однако сам его облик стремительно менялся. Блестящие темные волосы седели прямо на глазах.
      Послышалось шипение пламени. Выпущенная Сефией огненная струя ударилась об окружавший нас с Антонином щит и разлетелась жгучими брызгами.
      Антонин стремительно старел. Однако мое внимание в первую очередь привлек неведомо откуда возникший в его руке короткий бронзовый меч. Сефия, в свою очередь, обнажила тонкий клинок и двинулась ко мне.
      Нагнувшись, я схватил с пола обломок посоха и запустил в нее, но щит вот она, оборотная сторона надежной защиты! - не выпустил деревяшку наружу. Скользнув по его внутренней поверхности, кусок лоркена упал на мраморные пол.
      ОТДАЙ МНЕ СВОЮ ЭНЕРГИЮ... ОТДАЙ... ОТДАЙ...
      Мысли Антонина пытались зацепиться за мое сознание, проникнуть в самую сердцевину моего "я", окутанного холодной тьмой.
      Заполнив все пространство внутри энергетического щита, этот мысленный приказ сдавил меня, словно тисками, не давая ни дышать, ни думать.
      - Я ЛЕРРИС! - Не сразу, но мне удалось вспомнить наставления Джастина и заставить себя повторять спасительную формулу, оберегавшую мою личность. - Я ЛЕРРИС... Я САМ ПО СЕБЕ... Я - ЭТО Я... Я ЛЕРРИС...
      Снова послышалось шипение. Выпущенный Антонином огненный шар был не больше того, который Белый маг недавно зажигал у кончиков пальцев, однако мой темный кокон остановил его лишь у самого лица. Вспышка заставила меня зажмуриться.
      Сефия приближалась, однако медленно, словно не была уверена в том, что ей следует делать.
      Антонин сделал выпад коротким мечом. Нырком уйдя в сторону, я перекатился и тут же вскочил на ноги. Уворачиваться от меча и одновременно поддерживать щит было очень непростым делом.
      ОТДАЙ!.. ОТДАЙ!..
      Это требование било по моему сознанию, подобно чудовищному белому молоту.
      Уворачиваясь от клинка и не ослабляя барьера, я продолжал твердить, что был, есть и останусь Леррисом, останусь самим собой.
      Волосы Мастера хаоса сделались совершенно белыми и начали опадать, будто снег
      Неожиданно меня полоснула жгучая боль. Одновременно послышались шипение пламени и пронзительный женский крик.
      Сефия, пытавшаяся нанести мне удар сквозь щит, выронила раскаленный добела клинок. Но и сам я едва успел отскочить - меч Антонина, воспользовавшегося моим замешательством, пронзил полу моей туники.
      ОТДАЙ!.. ОТДАЙ!..
      Белый колокол гудел в моей голове, выпад следовал за выпадом.
      Я ЛЕРРИС!.. Я ЛЕРРИС!..
      Мне оставалось лишь твердить эти слова и метаться внутри созданного и удерживаемого мною непроницаемого барьера.
      - НАПРАСНО... ВСЕ НАПРАСНО... - взывал ко мне Антонин. - ТЫ ДОЛЖЕН ПОНЯТЬ... ДОМОЙ ТЕБЕ УЖЕ НЕ ВЕРНУТЬСЯ... НИКОГДА НЕ ВЕРНУТЬСЯ... ТЫ УЗНАЛ СЛИШКОМ МНОГО...
      Голос его слабел, и в нем начинала слышаться дрожь. Дрожали и руки бронзовый меч выпал из разжавшейся ладони и со звоном упал на мраморные плиты.
      ОТДАЙ...
      Теперь это звучало почти как мольба.
      Свистящий звук возвестил о том, что Сефия вновь попыталась поразить меня пламенем.
      В тот же самый миг Антонин бросился на меня с голыми руками. Не ожидая такой атаки, я не успел уклониться, и его пальцы впились в мое предплечье, как раскаленные клещи.
      Направив поток гармонии для заживления этих прожженных хаосом ран, я ударил Белого мага в плечо.
      ...БУДЬ ПРОКЛЯТ!..
      Рука, схватившая меня за запястье и оставившая три глубоких ожога, прямо на глазах ссохлась, истончилась и рассыпалась в пепел. Удар моего кулака словно послал вперед сгусток черноты, прожегший насквозь белое облачение Антонина. Чародей зашатался, съежился и осел на пол бесформенной грудой.
      - Не-е-е-е-т! - раздался пронзительный, исполненный ужаса вопль Сефии.
      Поскольку пробить мой щит она не могла, я уделял ей не больше внимания, чем ожогам на своей руке, - главное моей заботой оставался Антонин. Щит нельзя было ослаблять до тех пор, пока я не обрету уверенности в том, что с Белым чародеем покончено.
      Низкий раскат грома прозвучал так, будто исходил из того места, где я стоял, заставив меня вздрогнуть. Безоблачное небо вспорол клинок молнии.
      Гром продолжал рокотать под небесами, уносясь прочь от замка куда-то за пределы Закатных Отрогов.
      Наконец этот звук - явно не простое сотрясение воздуха! - удалился за пределы моего слуха. Я глубоко вздохнул, опустил щит и повернулся к Сефии.