Золотая серия фэнтези - Магия Отшельничьего острова (Отшельничий остров - 1)

      Дородный лысеющий мужчина в кожаной безрукавке поднимал длинный шест к единственному на улице масляному фонарю. Как раз в тот момент, когда мы с Гэрлоком обогнули толкавшего свою тачку жестянщика, фонарщик зажег лампу, хотя красноватый шар солнца еще не скрылся за горизонтом.
      Двое слегка сутулившихся мужчин в темных плащах, оба средних лет, подошли к низкому порогу со стороны Рыночной улицы. Один из них открыл дверь - изнутри донеслись смех и обрывки слов.
      "...негодяи...",
      "...держаться подальше..."
      - Вот эта таверна, - указал мой проводник. - Конюшня позади дома.
      - Спасибо. Тебя как звать?
      - Элрином. Нужен буду - так я, почитай, каждый день у восточных ворот.
      Он повернулся и был таков.
      Таверна "Втулка" представляла собой не столько постоялый двор, сколько питейное заведение, и в тамошней конюшне было всего-то пять стойл, но зато имелся и сеновал. За три медяка мне позволили переночевать там и во столько же обошлось стойло для Гэрлока. Конюх торопился вернуться в гостиницу судя по мощным рукам и увесистой дубинке, основное его занятие состояло в поддержании порядка в питейном зале. И в том, чтобы набивать брюхо на кухне.
      - Смотри, парень, чтобы никаких неприятностей, - сказал мне конюх-вышибала. - Не забудь запереть своего дикого пони в стойле.
      Я кивнул и принялся чистить Гэрлока щеткой. Мне явно не мешало бы подкрепиться и послушать разговоры в таверне, но не следовало выказывать спешки. Задав Гэрлоку корму, я с нарочитой неторопливостью вошел внутрь таверны.
      С полдюжины мужчин - каждый с тяжелой глиняной кружкой - гомонили, сидя за единственным в комнате круглым столом. Освещали помещение четыре тусклые настенные лампы. Кухонный чад смешивался с едким дымом горевших в очаге сырых поленьев. А поскольку к этому добавлялись еще запахи кислого вина, дешевого пива и потных тел, то лично мне конюшня представлялась куда предпочтительнее.
      Да и общему круглому столу я предпочел маленький столик в углу. Свободный - как я выяснил, уже усевшись за него - оттого, что был колченогим и шатался на неровных шероховатых половицах.
      - Вина или пива? - спросила худощавая служанка с буйными черными волосами и бледным шрамом, пересекавшим правую щеку от уголка рта до уха.
      - А сок есть?
      - Стоит медяк, как и пиво.
      - Его и принеси. А как насчет хлеба и сыра?
      - За медяк получишь два ломтя хлеба и маленький кусочек желтого сыра. За два - четыре ломтя и кусочек белого.
      - Два ломтя и желтый, - я положил монеты на стол и накрыл их рукой. Служанка кивнула и ушла.
      В это время к шестерым сидевшим вокруг круглого стола мужчинам присоединился седьмой.
      - Привет, Растен! Вечно ты последний. Ну как, забил твой подмастерье лошадь на костный клей?
      - Эй, двойную порцию вина!..
      Девица поставила кружку на мой стол с таким стуком, что сок пролился мне на руку, а когда я поднял глаза, она уже вовсю кокетничала с Растеном. Тот, похоже, не имел ничего против.
      Двое молодых, чуть старше меня парней, сидевших за соседним отдельным столиком, говорили так громко, что обрывки их фраз были хорошо слышны, несмотря на гомон и гогот компании мужчин постарше.
      "...что скажешь насчет Дестрина? Дочка-то у него..."
      "...девчонка что надо..."
      "...никакого будущего..."
      Завидев служанку, приближавшуюся с хлебом и сыром, я заготовил медяки и вопрос:
      - Кто тут Пэрлот?
      - Вон тот, - она ткнула пальцем в сторону компании за круглым столом. - Седой, худощавый, второй от двери. Еще что-нибудь надо?
      - Пока нет.
      Она вернулась к своему занятию - флиртовать с Растеном.
      Хлеб оказался не слишком свежим, но и не черствым, а вот сыр - острым и вкусным, лучше, чем я ожидал.
      "...скамьи для... они хотели из черного дуба за такую цену! Можешь себе представить?"
      "...в Рассветных Отрогах объявился еще один чародей... прошел сквозь стену..."
      "...пустые россказни... малый смылся, не заплатив..."
      Парни, сидевшие ближе ко мне, встали и ушли. Их места остались незанятыми,
      Сидя на уголке лавки, я потягивал сок и прислушивался к трактирной разноголосице.
      "...ученичество? С его дочкой? Это тюрьма..."
      "...он не против золотой клетки. А ты, Сандер? Согласился бы?"
      "...как же..."
      "...толкуют, стражи прежнего герцога пытались захватить дворец..."
      "...Северный Кифриен..."
      "...пустыня..."
      "...самодержец им покажет..."
      "...а в койку бы ты с ней..."
      "...давай еще по одной..."
      "...а за чей счет?"
      Кухонный чад, едкий дым топившегося сырыми дровами очага и кислый запах низкопробных напитков терзали мое обоняние, но я упорно сидел в своем углу, потягивал сок и слушал, время от времени отмахиваясь от тощей служанки со шрамом, пытавшейся навязать мне новый заказ.
      Пэрлот уже начал было вставать, но передумал и сел снова. Цепляться к мастеру-ремесленнику в таверне означало напрашиваться на неприятности, поэтому я дождался его ухода, после чего направился к Гэрлоку в конюшню.
      Хотя дышалось там легче, чем в таверне, и было теплее, чем в Рассветных Отрогах, сон мой был беспокоен. В голове, словно эхо накрывшей меня в дороге бури, звучала фраза о "проходящем сквозь стены чародее". Под конец я все же заснул, однако встал и умылся еще до прихода конюха.
      Не зная точно, где находится лавка Пэрлота, он указал мне общее направление, а я подмазал его еще одним медяком и попросил присмотреть за Гэрлоком в течение дня.
      - Но смотри парень, только до вечера.
      Под вывеской с надписью "Мастерская Пэрлота" находилась витрина с выставленными в ней шкафчиком с выдвижными ящиками и креслом - и то и другое из затемненного красного дуба, в хаморианском стиле. Изделия были лучше всего виденного мною после расставания с дядюшкой Сардитом, а шкафчик, пожалуй, даже удостоился бы его одобрения.
      Поскольку дверь была приоткрыта и на пороге никто не стоял, я вошел внутрь.
      В помещении, за перегородкой, мастер разговаривал с учеником и подмастерьем или работником - пареньком чуть постарше меня. Они обсуждали состав масла для отделки.
      - Я сейчас подойду, - промолвил Пэрлот, завидев меня.
      - Прошу не беспокоится, почтеннейший мастер, - отозвался я, уважительно склонив голову. Потом, подойдя к задней стороне витрины, принялся рассматривать шкафчик, сравнивая его по памяти с изделиями дядюшки Сардита.
      - И что ты об этом думаешь? - хрипло спросил ремесленник.
      Я обернулся.
      - Сдается мне, ты кумекаешь в столярном деле. И что скажешь об этой работе?
      - Отделка безупречна, пропорции - тоже. Поскольку пазы скрыты, я не могу судить о качестве креплений, но ни щелей, ни перекосов нигде нет.
      - А что скажешь насчет материала?
      - Работа лучше, чем эта древесина. Для такого изделия лучше подошел бы черный дуб, но это увеличило бы цену и затруднило продажу.
      Пэрлот кивнул:
      - Ты ищешь работу, парень, это ясно. И дело ты знаешь, но я тебе ничем помочь не могу, - фраза была произнесена скороговоркой, словно он хотел поскорее отделаться от своих слов. Или от меня.
      - Понятно, - в свою очередь кивнул я. - А не знаешь ли ты мастера, который мог бы взять работника или подмастерье?
      Пэрлот потер подбородок:
      - Из толковых... нет. У всех нас больше родни, чем работы. Разве что... - он рассмеялся. - Ежели у тебя руки так же сноровисты, как язык, попробуй обратиться к старому Дестрину. Может, чего и выйдет, хотя...
      Ремесленник пожал плечами.
      - А где его найти?
      - За рыночной площадью, ближе к улице ювелиров.
      - Что, сейчас не лучшие времена для краснодеревщика? - спросил я.
      - Не лучшие, но для хорошего мастера и не худшие. Я, конечно, не Сардит, но кое-что у меня выходит ненамного хуже.
      Мне удалось кивнуть вовремя, прежде чем у меня отвисла челюсть.
      - А ты видел его работу, паренек?
      - Да. Видел один комод - из черного дуба.
      - А с чего тебя понесло искать работу?
      - Я ушел из дому почти мальчишкой. Дядюшка учил меня ремеслу, но мне, по молодости лет, было скучновато, и он сказал, что мне не помешает пожить одному, посмотреть мир да людей и понять, чего я в жизни хочу. Я перебрался в Фритаун, и там у меня вроде бы все наладилось... а потом пошло прахом. Пришлось уносить ноги.
      - Оттуда многим пришлось уносить ноги, - сухо отозвался Пэрлот. - Ну что ж, желаю тебе удачи. Попытай счастья у Дестрина, только на меня не ссылайся.
      Я еще не успел подойти к двери, а мастер уже вернулся к своим делам.
      Пешком, не заходя в конюшню за Гэрлоком, я отправился на поиски квартала ювелиров и мастерской Дестрина.
      Его кирпичный, неоштукатуренный дом, зажатый между двумя более ухоженными строениями, я узнал по маленькой вывеске "Работа по дереву". На фасаде имелось две двери. Лестница за одной из них вела к жилым помещениям второго этажа. За второй, открытой, находились столярная мастерская и лавка.
      Широкие ставни на единственном окне лавки были открыты и висели, чуточку перекосившись. Не подновлявшиеся годами крепления старых петель успели расшататься. Синяя краска на оконной раме и ставнях поблекла, а местами облупилась. Похоже, за главным зданием находилась пристройка, прежде служившая конюшней. Во всяком случае, все другие дома в этом квартале имели маленькие конюшни.
      Зайдя в открытую дверь, я остановился на пороге мастерской.
      Состояние, в котором она находилась, нельзя было назвать безобразным, однако мелкие признаки хаоса обнаруживались повсюду: в небрежно развешенных инструментах, опилках, собранных в ящик для мела, замутненности масла, предназначенного для работы с точильным камнем.
      - Да?
      Темноволосый, слегка сутулящийся человек с исхудалым лицом, в поношенном, но чистом фартуке поднял на меня хмурый взгляд.
      - Могу я увидеть Дестрина?
      - Я Дестрин, - ответил он слабым голосом.
      - Меня зовут Леррис. Ходят толки, что ты заинтересован в помощнике.
      - Хм...
      - Я хотел бы наняться к тебе младшим подмастерьем.
      - Даже и не знаю...
      Он молча покачал головой, озирая свое начинавшее поддаваться хаосу хозяйство. Дестрин стоял возле еще не законченной лавки без спинки - не иначе как для питейного заведения. С первого взгляда я понял, что она сделана из трех разных пород дерева - скорее всего, из обрезков. Работа не то чтобы кустарная, но никак не соответствовавшая ни качеству инструментов, ни размерам дома и мастерской.
      - Ну... - промолвил он наконец. - Ты мог бы сработать вещь не хуже этой?
      - Пожалуй, - коротко ответил я, не желая портить все дело похвальбой.
      - А чем докажешь?
      - Сработаю что-нибудь на твоих глазах, а ты оценишь. Мне понадобятся только инструменты и обрезки древесины.
      - Это хорошие инструменты. Уж не знаю, можно ли их тебе доверить... голос его, все более слабый, внезапно перешел в какое-то бульканье, а потом он зашелся в кашле, да так, что вынужден был ухватиться за край верстака. Но даже при этом он не сводил с меня глаз.
      - Так ведь я не прошу их взаймы. Буду работать под твоим приглядом. Если что не так - ты остановишь.
      - Хм-м...
      Приняв это за согласие, я принялся шарить вокруг и в конце концов нашел обрезок красного дуба, годный для разделочной доски, и несколько маленьких обрезков белого, из которых могла выйти крохотная шкатулка, вроде коробочки для иголок.
      С инструментами дело обстояло хуже, чем с материалом. Изначально они действительно были великолепны, но пилы не затачивались годами, а некоторые рубанки даже не прочищались от забившей их стружки. С рубанками я кое-как справился - прочистил, смазал и заточил, но развести полотна для лобзиков не мог и ограничился тем, что их почистил.
      Когда я разложил, наконец, заготовки для шкатулки, было уже хорошо за полдень.
      - Отец... - голос донесся из открывшейся в глубине лавки двери. - Ой, я и не знала, что здесь кто-то есть!
      В проеме стояла золотоволосая миниатюрная девушка, в отца худенькая, но с вполне сформировавшейся фигурой. Голосок у нее был тонким, тоже на отцовский манер, но не таким скулящим. Ее прямой нос я назвал бы длинноватым, а вот карие с зелеными крапинками глаза выглядели более чем привлекательно.
      - Прости, если смутил тебя, - сказал я. - Меня зовут Леррис.
      Она перевела взгляд с меня на отца и обратно.
      - Вот, пытаюсь уговорить твоего батюшку взять меня на работу, продолжал я нарочито небрежным тоном.
      - Хм-м... - начал было Дестрин, но снова закашлялся. Предположив, что для него это может служить способом избежать каких-либо высказываний, я тоже умолк и продолжил возиться с обрезками.
      - Не пообедаешь ли ты с нами, Леррис? - предложила девушка. - У нас сегодня суп, фрукты и печенье.
      Дестрин метнул на дочь недовольный взгляд.
      - Спасибо за приглашение, - отозвался я, - но мне неловко принимать его, пока я не сделал ничего, заслуживающего внимания мастера Дестрина... произнося эту фразу, я приметил, что столяр малость успокоился.
      - Может быть, принести тебе пить и немного фруктов?
      - Право не знаю... мне нужно работать.
      Девушка опустила глаза, а потом повернулась и стала подниматься по лестнице.
      Как это водится, работа заняла больше времени, чем можно было ожидать. Мне пришлось переналадить столярные тиски и подтянуть зажимы на рубанке. Да и распилить все быстро не удалось. Ножовки были далеко не такими острыми, как у дядюшки Сардита.
      На то, чтобы проглотить пару нарезанных ломтиками яблок, запив их соком из щербатой кружки (девушка принесла-таки мне угощение), ушло всего несколько минут, но к тому времени, когда я склеивал последние соединения, уже близился час ужина. Дестрин весь день хмыкал над своей лавкой, едва успев закончить работу к тому моменту, когда я поместил маленькую шкатулочку из белого дуба в тиски.
      На то, чтобы набросать мелом несложный рисунок - четырехлучевую звезду в квадратной рамке - и неглубоко выдолбить его по нанесенным контурам, времени потребовалось совсем немного.
      Шкатулка получилась добротная - не шедевр, но лучше многих, какие мне случалось видеть.
      - В дереве ты толк знаешь и инструменты в руках держать умеешь, нехотя признал Дестрин.
      - Милая вещица, - заметила его дочка.
      - Не то слово, Дейрдре. На рынке пойдет за серебреник, если не за два.
      Угрюмый мастер чуть ли не улыбнулся.
      Не зная Фенарда, я все же сомневался, что за такую штуковину можно выручить больше пяти медяков, но перечить старшему не хотел, а потому молча пожал плечами.
      - Так как, гожусь я в подмастерья?
      - Много платить я не могу.
      - Я много и не запрашиваю. Ты будешь получать половину цены всего того, что я смогу сделать и продать. Сверх того буду отдавать тебе два медяка в восьмидневку за комнату и столько же за еду. Но при этом ты разрешишь мне вычистить старую конюшню и поставить туда своего пони.
      Услышав про пони, Дестрин удивленно встряхнул головой.
      - Ты откуда взялся, малый?
      - С северного побережья. Пристроился было во Фритауне, но пришлось уехать. После того как Черные закрыли порт, работы совсем не стало.
      - Но ты смог позволить себе содержать лошадь! - изумилась Дейрдре.
      - Одно название, что лошадь, - рассмеялся я. - Горный пони. Он и ест-то всего ничего.
      - Еще два медяка за конюшню.
      - Идет, но только если я не заработаю тебе полсеребряника за восьмидневку.
      - Годится, - молвил Дестрин после размышления. - А спать будешь - при мастерской - тут есть чуланчик.
      Я получил все, в чем нуждался в настоящий момент: заработок, возможность выкроить время на чтение и место, куда поставить Гэрлока.
      - Поужинаешь с нами наверху, - сказал ремесленник, обводя взглядом мастерскую.
      - После того, как здесь приберусь, - откликнулся я, прекрасно его поняв.
      Он кивнул.
      Дестрин заполучил работника на очень выгодных условиях, но зато и не цеплялся с вопросами, которые наверняка стали бы задавать преуспевающие мастера, вроде Пэрлота.
      Ужинать с хозяином я не стал, упросив его позволить мне без промедления привести в порядок конюшню и поставить туда Гэрлока.
      Конюшня была закрыта и заброшена. По всей видимости, Дестрин никогда не имел таких запасов материала, чтобы использовать ее под склад. Мне не составило труда с помощью найденной в углу старой метлы привести одно из двух стойл в состояние, позволявшее разместить там моего пони.
      Поездок у нас с ним на ближайшее время не намечалось. Правда, лошадям застаиваться вредно, но этот вопрос можно было отложить на потом.
      XL
      Затруднений и сложностей у Дестрина оказалось столько, что поначалу я не знал, с чего начать. Конечно, с некоторыми, такими как наведение порядка в мастерской, справиться было нетрудно, но иные потребовали от меня траты собственных средств. Так, например, мое желание заточить ножовочные полотна у хорошего точильщика Дестрин находил пустой блажью. Для него самого в этом и впрямь не было никакого смысла, потому как тонкой работой он не занимался, а для грубой годились и имеющиеся пилы. Но я намеревался делать и продавать хорошие вещи.
      Дейрдре была в восторге от маленькой шкатулочки из белого дуба, но Дестрин сказал, что в конце следующей восьмидневки мне стоит снести ее на рынок.
      Однако в мои планы не входило отправляться на рынок всего с одной шкатулкой. А стало быть, мне следовало разжиться материалом. По своим деньгам я мог рассчитывать лишь на обрезки.
      Хозяин первой лесопилки, седовласый, кареглазый Нургк, детина с могучими, как древесные стволы, руками и открытым, но неулыбчивым лицом, встретил меня неласково.
      - Какие еще обрезки, малец Нет у меня ничего - ни для тебя, ни для Дестрина. Все отходы я отдаю Пэрлоту и Джирлу. Они покупают у меня хороший материал, а обрезки берут для учеников.
      На лесопилке Нургка имелись две большие пилы, приводившиеся в действие большими водяными колесами, установленными в рукаве реки Галлос. Машины были сделаны грубо, но надежно, и во всех деталях чувствовался порядок.
      - Впечатляюще, - сказал я ему, глядя на бесперебойную работу пил. Вижу, ты высоко ценишь гармонию.
      - Я высоко ценю прибыль, столяр. Гармония - это порядок. Не будет порядка - не будет дохода.
      Не имея желания оспаривать столь мудрое утверждение, я спросил:
      - Не знаешь ли, почтенный, у кого можно разжиться обрезками досок или бревен? За плату, конечно.
      Нургк задумчиво почесал узкий подбородок:
      - У Юрила нет никаких договоренностей, но он пилит в основном ель. Для столбов и заборов в самый раз, но тебе-то нужна древесина твердых пород. Почему бы тебе не пойти к Бреттелю? Он ведь раньше пилил для Дормана. Заметив мой недоумевающий взгляд, лесопильщик пояснил: - Дорман, отец твоего хозяина Дестрина, был лучшим столяром-краснодеревщиком во всем Кандаре. Знающие люди поговаривали, что он не уступит самому Сардиту с Отшельничьего, а то и превзойдет его... - Нургк покачал головой. - Дестрин - человек хороший и натерпелся всякого, но нет у него, понимаешь, струнки... Ладно, парень, ступай к Бреттелю, только не вздумай морочить ему голову. Его не проведешь.
      Держа в уме предостережения и напутствия Нургка, я двинулся в обратном направлении, по обводной дороге Фенарда, широкому и чистому, мощеному гранитом тракту - к лесопилке Бреттеля.
      К тому времени, когда я добрался до места, небо потемнело, сгустились тучи и поднявшийся ветер принялся посыпать огороженные штакетником поля легкими хлопьями снега.
      Бреттель был занят переустановкой пилы, и я, дожидаясь хозяина, разглядывал его лесопилку. Подобно лесопилке Нургка, она была воплощением порядка, но еще более глубоко укоренившегося. Колеса и пилы были очень старыми, но ремонтировались всегда вовремя и работали безупречно. Вода на колеса поступала из перекрытого запрудой протока.
      Склад бревен и пиломатериалов был, пожалуй, древнее, чем каменные стены Фенарда, однако ничто в нем не обветшало и не прогнило. Недавно замененные стропила были тщательно покрыты лаком.
      Склад не обогревался, там даже не имелось очагов. При таком скоплении горючего материала это представлялось разумным, хотя перепады температуры могли привести к порче древесины.
      - Эй! Кто таков, чего надо? - окликнул меня освободившийся наконец Бреттель - кряжистый кривоногий коротышка. Говорил он грубовато, но без враждебности.
      - Я новый подмастерье Дестрина. Звать меня Леррисом.
      - Дестрина? Ты что, малый, из дому сбежал?
      Я ухмыльнулся.
      - Не то чтобы сбежал... Я работал у дядюшки, да, видать, не больно старательно, вот он и сказал, что мне не повредит посмотреть мир. Но без медяка в кармане мир не больно-то посмотришь, вот я и решил подработать у Дестрина.
      Хозяин лесопилки окинул меня внимательным взглядом:
      - Признаков хаоса нет. В худшем случае ты обыкновенный проходимец, а это не самая большая беда, с какой может столкнуться Дестрин. Но от меня-то тебе чего надо? Небось, хочешь задарма разжиться лучшими досками?
      - Ничего подобно, - откликнулся я, покачав головой. - Я рассчитывал только на обрезки, да и то мелкие.
      Бреттель поджал губы.
      - Не задарма, хотя много мне не заплатить, - добавил я, не желая выглядеть попрошайкой.
      Он печально ухмыльнулся и покачал головой:
      - Уж не знаю, что ты за птица такая, но хаосом не порчен и вроде не вор. Может, Дестрину и будет от тебя толк. Но, - тут он уставился мне в глаза, в голосе его зазвучал металл, - не вздумай цепляться к его дочке! Мы дружили со старым Дорманом, и уж я-то позабочусь о том, чтобы найти ей мужа среди честных горожан Фенарда!
      - Э... я и знать не знал...
      - Я бы и не стал ничего говорить, но ты паренек смышленый, приятной наружности и вряд ли застрянешь в наших краях. Девчонку обижать не дам... А насчет обрезков...
      Я молча ждал.
      - Иди за мной. Из дровяной клети можешь выбрать что хочешь. Только сложи потом все как следует. Обрезки, что в другой клети, идут на продажу. Отбери, что тебе годится, сложи в стопку, а потом или я, или Арта - вон тот рыжий малый, - потолкуем с тобой о том, сколько медяков это стоит.
      В конечном счете я набил мешок щепой белого и красного дуба (ее должно было хватить на три-четыре маленькие шкатулки) и за три медяка прикупил обрезков на разделочную доску и табурет.
      Под пристальным взглядом Бреттеля я складывал деревяшки в корзину, прихваченную из конюшни Дестрина.
      - Удачи тебе, паренек. Похоже, ты знаешь толк в дереве.
      - Спасибо.
      Он кивнул и ушел, а я взялся за поводья.
      Когда Гэрлок доставил меня к мастерской Дестрина и тот увидел, как я складываю привезенный материал в пустые лари, ремесленник хмыкнул:
      - Зачем это тебе, паренек?
      - Сделаю несколько шкатулок, хлебную доску и табурет или стул.
      - Обойдись одним стулом, его, может, и продашь. На шкатулки нынче спрос невелик.
      - Все-таки попробую. Не пойдет дело - буду мастерить что-нибудь другое.
      Дейрдре понаблюдала за тем, как я делал замеры, а потом, словно ей это все наскучило, выскользнула в заднюю дверь и ушла наверх.
      Самым трудным оказалось не торопиться. Понимая, что сразу ничего не делается, я тем не менее боялся упустить каждый миг и прихватывал время ночами, работая при свете лампы.
      Дестрин ошибся. Успев смастерить две шкатулки, я на восьмой день понес их на рынок вместе с тои, самой первой, пробной коробочкой из белого дуба. За вход с меня содрали медяк, но мне досталось неплохое место у неработающего фонтана, рядом с цветочницей. Шкатулки я выложил на позаимствованную у Дестрина желтовато-коричневую подстилку.
      Снег наполовину растаял, но с севера еще налетал стылый ветер, и на всей площади набралось бы не больше десятка возможных покупателей.
      - Славные вещицы, - промолвила толстуха-цветочница. - Откуда такая прелесть?
      - Здешняя работа. Я новый подмастерье столяра Дестрина.
      - Неужто ты их сам смастерил. Хочешь сказать, что Дестрин обзавелся работником, умеющим делать вещицы не хуже, чем старый Дорман?
      Наклонившись, она внимательно рассмотрела все три шкатулки, приговаривая:
      - Ну, не Дорман конечно... Без особых изысков, однако... Добротно и со вкусом.
      - Можно, взгляну ту, что с краю? - попросил худощавый старик в наряде из серой кожи. Холодный взгляд и лисье лицо этого типа мне не понравились, однако я кивнул и вручил ему шкатулку из красного дуба.
      Осматривал он ее весьма тщательно, вглядываясь в каждое соединение, после чего вернул мне и почему-то чуть ли не с разочарованным видом сказал:
      - Приличная работа. Прекрасный стиль.
      - Пожалуй, ты и вправду знаешь свое дело, парень, - заметила цветочница, когда он кивнул и отошел.
      - А кто это был? Небось, инспектор гильдии столяров?
      - Наш префект не разрешает создавать гильдии. По его мнению, это способствует мздоимству.
      - Так кто же он?
      - Старый Джирл. В былые времена он, Дорман и Пэрлот вечно спорили из-за первенства. Сейчас он работает только по заказам богатых купцов, знати и самого префекта.
      - Дай-ка я посмотрю ту, что в середине. Сколько она стоит? - женщина, просторная туника которой не могла скрыть чрезмерную пышность ее форм, ткнула пальцем в коробочку из белого дуба.
      - Серебреник, - ответил я.
      - Ну ты загнул! Пара медяков, это еще куда ни шло...
      В конце концов мы сторговались на шести медяках, а две остальные коробочки пошли по пять. Получалось, что за вычетом платы за торговое место, стоимости дерева и доли Дестрина я не получил ни медяка прибыли. Правда, убытков тоже не понес, и у меня еще оставался материал для стула, но работа без прибыли меня не прельщала.
      XLI
      В последующие несколько восьмидневок мои доходы увеличились. Вместо того чтобы таскать вещи на рынок, я стал выставлять их в витрине лавки Дестрина. Это избавляло меня от необходимости платить рыночный сбор и мерзнуть на продуваемой зимними ветрами площади.
      Первый стул принес аж три серебреника, хотя мне пришлось потратиться на лак для полировки и атлас для обивки сиденья. Похмыкав и постонав, Дестрин согласился с тем, что, поскольку материалы куплены за мой счет, их стоимость будет вычтена из его доли. Дейрдре по-прежнему наблюдала иногда за моей работой, а Брейгель позволял брать мелкие обрезки даром. Да и крупные, пригодные для серьезной работы, обходились мне всего в несколько медяков.
      Гэрлок радовался всякой возможности покинуть стойло. Конюшню требовалось чистить, а это мне ой как не нравилось. Одно дело - сметать ароматные стружки, а совсем другое - выгребать навоз. Однако я делал это, а порой даже драил пол водой с едким мылом. От этого краснели руки, однако что-то внутри меня не позволяло допускать беспорядка - ни в лавке, ни в конюшне.
      Чем дольше работал я с инструментами покойного Дормана, тем легче и лучше чувствовал дерево. Руки мои становились как бы продолжением моих мыслей. Иногда мне даже казалось, что я начинаю понимать отношение дядюшки Сардита к дереву и к его труду.
      - Да кто же ты такой? - спросил как-то Дестрин, глядя на сделанное мною на заказ кресло для гостиной. Возможно, по меркам дядюшки Сардита оно и не было совершенным, но даже он одобрил бы мою работу. Зная, что заказчик - человек грузный, я углубил пазы и усилил крепления, но так, что изделие не стало выглядеть грубым и тяжеловесным.
      В следующий миг Дестрин закашлялся, побледнел и пошатнулся. Я подался к нему:
      - Тебе плохо?
      - Сейчас пройдет... сейчас... все пройдет.
      Но этого не случилось. Даже когда приступ кашля миновал и Дестрин смог выпрямиться, он оставался смертельно бледным. И тогда, впервые после прибытия в Фенард, я использовал свои способности для восприятия чего-либо иного, вроде структуры дерева. Я коснулся чувствами Дестрина... и отпрянул, как от удара. Все гармонические линии его организма были донельзя истончены и таяли чуть ли не на глазах. Это не являлось порчей или прикосновением зла, однако выглядело так, словно ремесленник был гораздо старше своих лет, словно он был древним старцем.
      Непроизвольно, даже не подумав о том, что делаю, я немного укрепил его внутренний порядок.
      - Кто же ты такой? - повторил он, придвигаясь поближе к очагу.
      - Леррис, - ответил я, утирая лоб.
      Дестрин покачал головой:
      - Тебя обучал настоящий мастер, Леррис. Сам-то я владею лишь жалкой тенью ремесла и прекрасно это понимаю, но распознать способности и навык в другом могу. Когда ты берешься за рубанок или просто касаешься дерева, то напоминаешь моего отца. Иногда мне кажется, будто, глядя на кусок дерева, ты видишь его насквозь, словно находишься в другом мире.
      - Я просто стараюсь заработать на жизнь, - мягко отозвался я. - Как и ты, Дестрин.
      Он закашлялся и отмахнулся. На сей раз, с моей помощью, приступ закончился быстро.
      - Проклятый холод, - пробормотал Дестрин. Потом мы встретились с ним взглядами, и он, кажется, что-то понял. И покачал головой. - Что будет со мной, когда ты уйдешь?
      - Ты владел этой мастерской и до моего прихода, - отозвался я, стараясь заставить свой голос звучать твердо. Но мы оба понимали, что это не ответ.
      Снаружи, сотрясая ставни и дребезжа стеклом, завывал ветер.
      - Папа, ужин готов... - появившаяся у подножия лестницы Дейрдре выглядела такой маленькой и хрупкой, что казалось, будто этот ветер может унести ее прочь. Но подслушав случайно, как она торговалась из-за каких-то занавесок, я понял, что она вовсе не так уж беззащитна. И характер у нее железный.
      - Пора перекусить, - согласился ремесленник.
      Дейрдре подала ячменный суп и свежее печенье. Готовила она прекрасно. И улыбалась застенчиво и очень мило.
      Той ночью, устроившись на своем топчане, я снова достал "Начала Гармонии". К тому времени я уже прочел этот опус по меньшей мере дважды.
      К сожалению "прочесть" не означало "понять". Кое-что было, правда, совсем несложно. Например, я понимал, что мое вмешательство лишь ненамного улучшало самочувствие Дестрина и оттягивало неизбежный конец, но все равно он медленно умирал.