В "Золотом петушке" стоял шум, гвалт, разноязыкий говор -- ползала иностранцев: немцев и японцев. Судя по броским театральным проспектам, лежавшим на каждом столике и у тех, и у других, приехали они после спектаклей с намерением продолжить "культурную программу". Гуляющих немцев Аргентинец видел не раз, они в этом смысле очень похожи на нас: шумны, заводятся с пол-оборота, не знают удержу, и, не в пример иным европейцам, по-русски щедры и сентиментальны. Японцев в такой массе, да еще в ночном ресторане, он никогда не видел, а те чинные обеды в советское время, когда они группами трапезничали в "Пекине", в счет не шли: и время было другое, и страна не та, и японцы теперь стали иные. Тоглар после возвращения из Франции рассказывал, что в Париже во всех дорогих и знаменитых магазинах, где продают эксклюзивные вещи -- будь то одежда или обувь, меха, аксессуары, ювелирные изделия и даже антиквариат, -- до девяноста процентов покупателей японцы. А в бутиках Терри Моглера, Кензо, Сони Рикель, Пако Рабана, Живанши иногда выстраиваются очереди сплошь из японок и японцев. И теперь Аргентинец смотрел на наших курильских соседей глазами Тоглара и видел, что все они изысканно одеты, и мужчины, и женщины, полыхают бриллиантами, сверкают дорогими часами и редчайшими изумрудами -- богатая страна, богатые граждане.
      Аргентинец хотел увидеться с Хавтаном и поблагодарить его за киллера и за помощь вообще, но хозяина в ресторане не оказалось; метрдотель объяснил, что Леонид Андреевич улетел с друзьями в Карелию поохотиться на кабанов, там уже, оказывается, недели две лежит снег.
      С эстрады объявили, что через десять минут начинается программа варьете, в которой должна была принять участие и знаменитая группа "На-На". В зале приглушили яркий свет, и Аргентинец поспешил за столик в ту половину зала, где гуляли японцы, и сделал заказ на двоих: минер должен был появиться в разгар эстрадной программы, через час-полтора.
      Обслужили Аргентинца без проволочек, чтобы не беспокоить клиента во время представления. Все закуски, над которыми колдовал Петрович, выглядели так привлекательно -- тот всегда старался делать их с сюрпризом, с секретом, -- что у Городецкого разыгрался аппетит, впрочем, это он связывал с приподнятым настроением. Он чувствовал, что на сей раз фортуна не должна отвернуться от него, и даже поймал себя на мысли, что всю дорогу к "Золотому петушку" пытался что-то напевать и насвистывать -- такого давно с ним не случалось. И в тот момент, когда в зале, погасив свет, зажгли лампы на столах и ярко вспыхнула огнями на возвышении эстрада, Аркадий Ильич налил стопку водочки кристалловского завода и, пожелав себе и минеру Боре удачи, с удовольствием выпил. Первая рюмка согрела душу, -- то ли от великолепных и продуманных под водку закусок, то ли от настроения, но он уже давно не испытывал такого удовольствия и снова налил себе рюмочку.
      Он не боялся сегодня напиться, хотя и был за рулем. Хавтан оказался сущим гением, -- может, оттого к нему валит народ, -- он предложил посетителям услугу, возможно, первый в мире, жаль, что не запатентовал как ноу-хау. А услуга заключалась в следующем: любой клиент на машине, перебравший в "Золотом петушке", мог рассчитывать на профессионального водителя, который доставит хозяина на его машине прямо домой. Обычно в ресторане всегда дежурили подле швейцара два-три шофера, но если понадобится, он мог вызвать любого из состоявших у него на договоре по телефону. Такой сервис не додумался предложить ни один ресторан мира -- ай да Хавтан, ай да "синий"! А еще говорят, что русские лишены коммерческой жилки. Помощью такого водителя и собирался сегодня воспользоваться Городецкий.
      Уже вовсю шло представление, и время от времени Аркадий Ильич поднимал голову от тарелок и заглядывался на эстраду. Там старались: контрактная система и хавтановские порядки не давали возможности халтурить, рассчитывать только на заказы оркестру, тут тоже действовали гладиаторские правила: пой и пляши, не можешь -- освободи место тому, кто сделает это лучше тебя. Впрочем, если бы Аргентинец получше был знаком с современной эстрадой или почаще смотрел телевизор, то сегодня у Хавтана узнал бы много примелькавшихся лиц: время быстро смешало концертные и ресторанные подмостки -- так, между прочим, заведено во всем мире. Увлеченный то ли музыкой, то ли разносолами, Аргентинец на время забывал о киллере, бывший афганец должен был появиться с минуты на минуту, если, конечно, Александр Михайлович не задержался в Барвихе или не передумал посетить ночной клуб. За результат Городецкий не волновался, чувствовал, что за дело взялся профессионал -- с миной ему и в самом деле было куда сподручнее, чем с автоматом. В какой-то момент, когда он увлеченно, вместе с японцами, аплодировал молодой певице с прекрасно поставленным голосом очень приятного тембра, Аргентинец почувствовал, что кто-то вроде подсел к нему с затемненной стороны. Полагая, что это наваждение от долгого ожидания афганца, он повернулся; чутье, нюх не подвели его -- за столом сидел... улыбающийся Александр Михайлович.
      -- Вы кого-нибудь ждете, Аркадий Ильич? -- ровным, любезным голосом, как обычно, спросил роковой картежный партнер.
      Первое, что прошило молнией Аргентинца: подлец афганец -- продал! Но, ей-богу, он зря потревожил улетающую к небесам душу минера. Александр Михайлович явился в "Золотой петушок" по следам своих подручных, которые наблюдали за Аргентинцем до последнего момента и, как только он подъехал к ресторану, тут же доложили об этом в Барвиху. А Боря-киллер не сдал ни его, ни Хавтана, он ничуть не хвастал, когда говорил, что они заказчиков не сдают. Еще вчера, после поездки Аргентинца с этим парнем к месту аварии "Жигулей", люди Александра Михайловича вычислили предстоящий расклад событий. Нашли они и место, где киллеру удобнее всего будет схоронить машину, чтобы без хлопот выскочить на трассу и гнать в сторону города, подальше от взрыва. Там они ввечеру и устроили засаду. Когда афганец, сообщив Городецкому, что он у цели и готов к операции, выходил из машины с радиоуправляемой миной, его вмиг скрутили сильные руки двух бывших особистов. Потом они долго били и пытали минера: кто заказал убийство и кого он должен был уничтожить? Но тот, не дававший присяги на верность ни Хавтану, ни Аргентинцу, не проронил ни слова. Время поджимало -- все-таки рядом правительственная трасса, -- и подручные Александра Михайловича, оглушив неудачливого киллера, бросили его в машину на заднее сиденье, а рядом положили заготовленную мину, предназначенную для их шефа. И, уже отъехав подальше, подорвали ее. Через день почти все российские газеты и телевизионные каналы сообщат, что на правительственной трассе неизвестный террорист, готовивший диверсию против высших должностных лиц государства, подорвался на собственной мине в тот момент, когда выходил из машины. Как ни крути, взрыв на Рублевском шоссе в ту ночь все же произошел, но какой...
      -- А кто ты такой, чтобы я перед тобой ответ держал? Кого надо, того и жду, -- еще не очнувшись от транса, дерзко ответил Аргентинец и очень пожалел, что на столе нет тяжелого стеклянного графина с водкой или пивом, как бывало во времена его молодости. Сейчас бы хватил по голове и в суматохе дал деру через кухню на улицу -- черный ход он знал. А в "Золотом петушке" народ работает тертый, ментам такой фотопортрет опишут, и скорее всего "лица кавказской национальности", что во век не отыскать.
      Оружие при себе Аргентинец не носил, держал в машине, а момент был для него исключительно благоприятный. В том, что операция провалилась и теперь он сам прижат к стене, а может, даже и приговорен, сомневаться не приходилось, и потому он был спокоен и готов огрызнуться перед смертью. Был у Городецкого еще один шанс; убивать его в "Золотом петушке" не станут -хорошо знают, кому принадлежит ресторан, Хавтан тут же из-под земли достанет, репутация заведения -- основа его успеха.
      -- А я думал, что вы нашего общего знакомого ждете, -- небрежно бросил Александр Михайлович и выложил перед неудачливым партнером цветную фотографию молодого человека в светлом кашемировом пальто у входа в ресторан "Якорь".
      Аргентинец и не подумал взять ее в руки или хотя бы наклониться к снимку. Видимо почувствовав перемену в настроении Городецкого, незваный гость резко переменил тональность разговора:
      -- Ты, падла, хочешь знать, кто я такой? -- И приблизив к нему лицо вплотную, выдохнул, как по башке ошарашил: -- Я -- Македонский! Может, слыхал? -- и вновь легко откинулся тренированным телом на высокую спинку обтянутого тугой бычьей кожей стула.
      В зале гремела музыка, слышался разноголосый гомон гостей, на эстраде вихлялась очередная примадонна. Но ничего этого Аргентинец не видел. Он даже не заметил, как знаменитый беглец из "Матросской тишины" плеснул водки в бокал, предназначенный для его убийцы, выпил одним махом, придвинул к себе тарелку с закуской. Аргентинец как-то враз обмяк, посерел, потерял дар речи и лишь минут через пять, очнувшись от ступора и перестав глотать воздух посиневшими губами, жалко вымолвил:
      -- Я же не знал!!!
      -- Незнание законов жизни не избавляет от ответственности, кажется, так говорил прокурор на твоем первом суде, -- зло подытожил Македонский. И тут же, налив Аргентинцу полный бокал водки, чтобы тот наконец пришел в себя, уже не так резко добавил: -- Выпей и вытри сопли... Убивать тебя не собираюсь, живи и помни мое великодушие. Ты меня тоже многому научил, теперь крупный выигрыш в карты вряд ли мне будет доставлять удовольствие. К тому же я не хочу лишать Москву живой картежной энциклопедии, но заруби на носу: ты проиграл мне не только хату, но и жизнь, усек? А квартиру я у тебя заберу. -- Он усмехнулся, заметив, как Аргентинец дернулся при этих словах. -Заберу, заберу... Послезавтра утром придешь в гостиницу с документами и поедем переоформлять. Проиграл -- умей платить, -- жестко говорил Македонский. -- Я только сегодня узнал, что эту квартиру ты, оказывается, выиграл в секу. Нехорошо, брат, за чужую недвижимость так стойко держаться. -- И Македонский легко, пружинисто поднялся. На прощанье ткнув пальцем в фотографию киллера, все еще лежащую на столе, сказал, как отрезал: -- А на него зла не держи, не сдал ни тебя, ни того, кто вывел его на тебя, хоть я догадываюсь, кто он... Запомни еще одно: ты меня никогда не видел и не знаешь, как я выгляжу, особенно сейчас. -- И знаменитый киллер, гроза авторитетов и банкиров, по-кошачьи вкрадчиво прошел по затемненной стороне вдоль стены и растворился в глубине зала.
      После ухода человека, которого падкая на сенсации пресса называла даже санитаром нашего больного общества, Понтием Пилатом России, а то и Робин Гудом, Аргентинец, как ни странно, быстро пришел в себя. Теперь, когда он чудом остался жив, потеря квартиры уже не казалась ему трагедией. Действительно, потерявши голову, по волосам не плачут. Загулял он в ту ночь в "Золотом петушке" крепко, как не гулял никогда. Загудел не от души, когда кутеж в радость, а разошелся от черной тоски, когда нет покоя ни в тебе самом, ни вокруг. Через час-полтора после ухода Македонского он уже братался и с немцами, и с японцами, и вскоре те и другие соединились у него за столом. Объявилась у него в тот вечер и дама сердца -- долговязая, крашенная под блондинку немка, увешанная драгоценностями, словно новогодняя елка. По-русски она знала лишь одно слово -- "карашо"! Впрочем, в ту ночь оно было в ее устах везде к месту -- гуляли они поистине по-барски, по-купечески -ка-ра-шо! Так, как об этом иностранцы читали в старых русских романах: шампанское лилось рекой, пели и плясали цыгане и оркестр до утра играл по заказу Аргентинца.
      Проснулся он утром от холода в своей машине на стоянке хавтановского ресторана. От денег, что принес он Боре-киллеру, в карманах осталось всего двести долларов. Аргентинец, стараясь припомнить подробности вчерашнего застолья, машинально глянул в зеркало заднего вида и не узнал себя -сатанинская ночь не прошла бесследно. Глаза глубоко ввалились, под ними появились мешки и тяжелая синь, как-то по-мертвецки обострились скулы, поросшие жесткой щетиной. Когда он попытался поправить прическу, заметил, как у него дрожат руки. И тут он вспомнил, что вчера окончательно проиграл квартиру и жизнь, и стало ему так жаль себя, семью, свой дом, что он заплакал навзрыд, как не плакал никогда с давних детских лет.
      В таком подавленном состоянии он просидел в машине час, может, два, возвращаться домой в подобном состоянии физического и душевного разлада было нельзя -- сегодня воскресенье, вся семья в сборе. Да и возвращаться на Кутузовский не хотелось, он не был готов к тому, чтобы сообщить домочадцам, что не сегодня-завтра придется оставить эти роскошные апартаменты. Сегодня, даже с жуткого похмелья, он наконец уразумел, в какой тупик себя загнал, теперь и самоубийство, еще вчера спасительное для семьи, для дочерей, потеряло всякий смысл. Как говорится, пойман за руку: хотел убить того, кому проиграл, а это западло, об этом любая шпана скажет. Впрочем, то, что он проиграл легендарному Македонскому, в миру Александру Солонику, наверное, и самоубийство не отмыло бы, тот своего никому не уступит. Выходит, как и говорил Хавтан, он действительно попал под паровоз.
      Стоять у "Золотого петушка" было нелепо, и Аргентинец, немного очухавшись, поехал куда глаза глядят. Наверное, он отправился бы к Георгию-Эйнштейну, но тот снова сменил квартиру, и патрон не знал его нового адреса. И вдруг в усталом мозгу Городецкого мелькнуло имя старого кореша -Тоглар. После сегодняшней ночи они сравнялись с Фешиным в несчастье, и Аргентинец развернул машину на Кутузовский. Городецкому повезло, Тоглар был дома и тут же на звонок открыл дверь. Но какие же разительные перемены произошли с ними с того дня, когда Аргентинец успокаивал своего друга, который извелся после побега своей жены Натальи. Они словно поменялись ролями, и вместо "здравствуй", как и в прошлый раз прозвучало: "Что случилось? На тебе лица нет!" Только спрашивал на этот раз хозяин дома.
      -- Беда у меня, Костя, большая беда, -- только и успел сказать Городецкий и от расшалившихся нервов снова заплакал, как и в машине.
      Даже с похмелья Городецкий увидел, что Тоглар воспрянул духом, выглядит как прежде, спокойно и с достоинством, в доме снова чисто и уютно. Он даже подумал, может, Наталья, часом, вернулась, но быстро отринул эту мысль -просто Тоглар вышел из кризиса.
      Как и в прошлый раз, Тоглар провел своего друга на кухню и, понимая, что тот нуждается в срочном "лечении", быстро накрыл стол на двоих, решив составить Аргентинцу компанию. По-русски в одиночку не опохмеляются, нужна солидарная душа, ведь отходить надо не только физически, но и душой. Выпили по первой молча, вяло зажевав кусочком колбасы. Потом почти сразу и по второй, и только после этого Городецкого прорвало:
      -- Попал я, Костя, крепко попал. Хату проиграл, а теперь еще и жизнь.
      Тоглар слушал молча, не перебивая, и лишь подливал по ходу печальной повести рюмку за рюмкой. Аргентинец поведал и о проигрыше в Барвихе, и о том, как нанял киллера, чтобы убить того, кому задолжал, даже свое желание уйти из жизни не скрыл. Рассказал и про Борю-киллера, которого уже нет в живых, и о Хавтане, подыскавшем ему надежного человека. Все в деталях, не спеша, только Александра Михайловича не назвал ни по фамилии, ни по кличке, просто сказал, что проиграл одному крутому человеку из молодых, которого Тоглар знать не может. Признался и в том, что целый месяц искал четыреста тысяч и не мог найти, как приходил и к нему за деньгами, но, увидев тогда Тоглара совершенно убитым, конечно, о проигрыше ничего не сказал.
      -- Когда у тебя стрелка назначена с ним? -- деловито спросил Тоглар, выслушав историю Городецкого.
      -- Завтра утром. Я должен прийти к нему с документами, и мы поедем переоформлять квартиру.
      -- Ты не горюй, еще не вечер, -- успокоил Фешин.-- Мне кажется, я знаю, как сохранить твою квартиру. Ты должен всего четыреста тысяч? Мы их ему найдем. Дадим в два, в три раза больше, только пусть подождет недели две-три.
      -- Он уже не верит ни одному моему слову и потребует серьезные гарантии или залог, -- заволновался Городецкий, надежда вновь забрезжила перед ним, хотя и верилось в нее с трудом.
      -- Ну, гарантии мы ему дадим, -- заверил Тоглар.-- Если мое имя для него ничего не значит, я попрошу Дантеса или Сапера, чтобы подтвердили мои гарантии. Впрочем, я могу под залог предложить ему свою хату, наверное, она его устроит.
      -- Ты что, совсем с ума сошел? Ты сам всю жизнь был бездомный, а теперь из-за меня ставишь ее на кон. Не надо, как-нибудь выкручусь, -- ответил, трезвея, Аргентинец.
      -- Ты за меня не беспокойся и за хату не переживай,-- впервые улыбнулся Тоглар. -- Тут затевается одно дело, оно решит и твои, и мои проблемы. Я ведь знаю, что значит квартира для тебя, да и для твоей семьи. А сейчас давай выпьем еще раз, и я расскажу тебе о своем плане, может, мне и твоя помощь понадобится. -- И Тоглар предложил тост: за дружбу, за друзей, за братанов!
      Выпили и стали закусывать жирной селедкой и соленьями с базара. Аргентинец оживился, почувствовав проблеск надежды, он знал, что Тоглар слов на ветер не бросает. "Не зря же я сюда сердцем, душой тянулся. А может, божья рука меня к нему направила?" -- даже как-то суеверно подумал Городецкий, готовый выслушать любое предложение хозяина дома. Тоглар сразу и перешел к делу.
      -- Чтобы ты приободрился, взял себя в руки и поверил, что твоя проблема разрешима, я вынужден открыть тебе одну важную и опасную тайну. -- Тоглар испытующе смотрел на Городецкого, и тот кивнул, что он -- весь внимание. -Так вот, "чехи" выкрали меня не для того, чтобы я подделывал гарантии солидных банков и изготавливал нужные бумаги за подписью первых лиц государства и крупных компаний, хотя я и это делал, когда надо было. Задача передо мной была поставлена другая... учти, Аркаша, это я открываю тебе одному... Я должен был сделать идентичный по всем параметрам доллар. Условия были созданы для этого первоклассные: я получал все, что запрашивал, вплоть до консультаций у нужных мне ученых и участия в моих экспериментах лучших лабораторий. Признаюсь, мне даже польстило такое предложение: я -- против могучей финансовой империи США. Мне давно хотелось как-нибудь напакостить американцам по большому счету -- за стремление переделать весь мир на свой лад и мерить все своим аршином, а точнее, долларом. В этом, не скрою, была моя личная корысть. И ты знаешь, мне это удалось! Когда в Ростове я сказал тебе, что увел у "чехов" казну, я не соврал, но я взял деньги, которые сам же и изготовил, и унес столько, сколько смог!
      -- Но это же фальшивые деньги! -- вконец отрезвев, разочарованно произнес Городецкий -- надежда, поманив его пальцем, глупо хихикнув, упорхнула вновь.
      -- Так-то оно так, да не совсем. Вот уже больше года я трачу эти деньги по всему миру. Да и "чехи" повсюду ими расплачиваются, мешками в банки завозят, и ни одного прокола. Я сделал такие, какие от меня требовали, -настоящие, их называют супербанкнотами.
      -- Ну, ты даешь! Действительно художник! Вот это класс! Утер все-таки нос этим спесивым янки, я рад, поздравляю! -- И Аргентинец от души пожал руку Тоглару.
      -- Я человек умеренных запросов, -- продолжал Тоглар, -- того, что вывез из Чечни, должно было хватить до конца жизни, но женитьба внесла коррективы в мои планы. Как я горевал, ты видел. Долго на судьбу обижаться не мужское дело, надо жить дальше, ведь теперь у меня появился интерес, дело для души и сердца -- живопись. Но все мои планы, чего ни коснись, требуют денег, и я решил еще раз тряхнуть стариной.
      -- Ты хочешь снова печатать деньги? -- испуганно спросил Аргентинец, ему не хотелось прыгнуть из огня да в полымя.
      -- Нет, что ты, -- рассмеялся Тоглар, -- на это ушло три года и миллионы долларов, не считая покровительства чеченского государства. Снова мне такого дела не поднять. Кроме того, кураж весь вышел, интерес пропал, а без этого браться бесполезно, да и зачем, мне ведь много не надо. Я решил прогуляться в Чечню, наведаться по старым адресам и взять часть того, что мне причитается. Уже недели две вплотную этим занимаюсь, кажется, обмозговал все до мелочей, и время на меня работает, говорят, со дня на день война с Чечней начнется.
      -- Это точно, -- прервал его взволнованный Аргентинец. -- Я ведь в Барвихе в последнее время катаю, а там высокие чиновники только об этом и талдычут да еще те, кто уже успел нажиться на этом...
      -- На носу Новый год, -- как о давно решенном продолжал Тоглар, -- это время для меня самое подходящее, но с войной было бы удобнее -- получилось бы под шумок. Мне нужно побыть там день, от силы полтора дня. Все должно произойти быстро, неожиданно и, конечно, тщательно организовано.
      -- Я пойду с тобой, -- по-молодецки азартно выпалил Аргентинец и приосанился.
      Тут серьезно говоривший Тоглар не выдержал и от души расхохотался:
      -- Ах, Аркадий, ты бы посмотрел на себя в зеркало. Все, поезд ушел, отходили мы свое. Я иду от безысходности, мне никто ничего на блюдечке не принесет. Нет, ты уж дома оставайся, но помочь ты мне можешь.
      -- Как? -- теперь растерянно спросил Аргентинец.
      -- Я все продумал, рассчитал, но один я не справлюсь. Мне нужны еще два-три человека, но гораздо моложе меня, бывшие десантники, спортсмены, хорошо знающие оружие и ведающие, на что идут. А главное, чтобы можно было им доверять или как-нибудь контролировать их, от таких сумм у кого хочешь голова может пойти кругом. Деньги -- большое испытание для души.
      -- Впрочем, до поры до времени о том, что именно ты хочешь выкрасть, можно и не говорить, -- подсказал Городецкий, он уже вживался в роль помощника, которую определил ему Тоглар.
      -- Резонно, вполне резонно, -- согласился хозяин. -- Тем более что деньги хранятся в специально изготовленных упаковках, по два миллиона долларов в каждой, и внешне похожи на разные пачки бланков бухгалтерской отчетности. Хорошо обвязаны, под тонкой прозрачной пленкой. Даже взяв в руки, не сразу поймешь, что это контейнер-тайник, над ним тоже бились с год очень умные люди.
      -- Ну, Наталья-то твоя разобралась гораздо быстрее этих мозгокрутов, -съязвил повеселевший Городецкий.
      -- Да, но она прежде вычислила, что они где-то есть в доме. А помощь твоя нужна вот в чем, -- продолжил Тоглар, не обращая внимания на колкость Аргентинца, -- ты знаешь, кто есть кто на сегодняшний день, ты и подбери мне команду. Не получится, пойдем к Хавтану, у него есть свои люди, попросим его помощи. Поскольку ты остаешься в Москве, ты должен быть гарантом моей безопасности в случае удачи, а для этого у тебя на руках должны быть все данные о тех, с кем я иду. -- Тоглар замолчал на минуту, видимо обдумывая еще какие-то детали, касающиеся участия Городецкого в операции.
      -- У меня есть сорок пять тысяч, я хочу отдать их тебе на подготовку твоего марш-броска, -- вывел его из задумчивости Аргентинец.
      -- Спасибо, они мне очень кстати, -- поблагодарил Тоглар, понимая, что приятель предлагает последнее. -- Но я тоже не пустой: перед самым побегом... -- он споткнулся на слове, -- моей жены я дал Эйнштейну сто тысяч на какую-то важную игру, уж очень он просил, убеждал, что чувствует фарт. Потом он надолго куда-то пропал и буквально после твоего прихода вдруг заявляется и приносит сто пятьдесят тысяч, говорит, это, мол, моя доля, признался, что крупно выиграл. Значит, Бог есть, на эти деньги я и готовлюсь. Но придется отстегнуть хотя бы по двадцать тысяч аванса тем, кто пойдет со мной, так что и твои бабки не будут лишними...
      Просидели они, обсуждая детали предстоящей операции, еще часа два. Аргентинец оживал с каждой минутой, он поверил, что судьба и на этот раз смилостивится над ним, сохранит его дом, не даст разорить семейное гнездо. За это время Аргентинец еще не раз набивался в поход вместе с Тогларом, но тот каждый раз его отговаривал и отсылал к зеркалу. После очередного отказа Городецкий не выдержал и пошел в коридор к высокому, в человеческий рост зеркалу в старинной венецианской раме. Оттуда вдруг раздался смех, а затем жалкое признание:
      -- Да, ты, Костя, наверное, прав, не гожусь я для вылазки в Чечню, -после чего Городецкий перестал настаивать на месте в команде.
      Тоглару надо было по своим делам съездить в загородный дом в Переделкино, и ближе к обеду они расстались. Городецкий тоже поспешил домой, но теперь он возвращался к себе в другом настроении -- гроза, кажется, миновала. 9
      Утром в понедельник Аргентинец психологически был готов к встрече с Македонским. То, что он мог предложить и двойную, и тройную сумму за проигрыш, придавало ему уверенности, да и люди, готовые стать его гарантами, имели вес в обществе, и беглец из "Матросской тишины" не мог этого не знать. Поехал он к Македонскому на "саабе", потому что уже пережег свой страх и после встречи хотел вплотную заняться делами Тоглара. Время и обстоятельства поджимали. Новый год на носу, а в случае удачи, как планировал Тоглар, 31-го он мог быть уже в Ростове с добычей. Тогда для них с Тогларом с нового года начался бы новый отсчет жизни и кошмар с проигрышем и Натальиной кражей был бы позади.
      Сейчас Аргентинец выглядел уверенно и спокойно, но то была уверенность не трезвого ума, а скорее эйфория от той поддержки, что оказал ему Тоглар, заручившись благосклонностью своих влиятельных друзей, потому старый катала не контролировал четко ни своих слов и жестов, ни того, какие маневры пытался совершить Македонский. Не будь он в такой эйфории, Аргентинец заметил бы тех, кто повел его от автостоянки ко входу, и вычислил того, кто вроде дожидался лифта на шестом этаже, а на самом деле страховал встречу. Но свобода, радость, что он избежал петли, пьянили его, туманили разум, и жизнь виделась ему уже без капканов и ловушек, в ярком свете тех астрономических сумм, что в скором времени раздобудет его друг Тоглар.
      Македонский, как и в прошлый раз, находился в номере один. Но сегодня хозяин номера встретил гостя менее любезно и без накрытого стола, но Городецкий не огорчился -- рассиживаться тут он не собирался. Предложив жестом Аргентинцу занять кресло, Македонский сразу взял быка за рога:
      -- Принес документы?
      -- Нет, -- твердо и даже как-то по-мальчишески залихватски ответил Городецкий, глядя прямо в глаза киллеру номер один, как иногда называла пресса Македонского после его таинственного побега из "Матросской тишины".
      -- Почему? -- не сумел скрыть удивления Македонский. -- Значит, ты принес деньги?
      -- Нет, и денег я не принес, но готов через две недели вернуть миллион.
      Македонский, что-то обдумывая, прошелся по комнате.
      -- У тебя есть залог? -- Македонский знал, что такой авторитетный катала, как Городецкий, еще имеет право на отсрочку долга, хотя он сам уже давно не признавал ни воровских, ни государственных законов и не чтил никаких авторитетов, он жил по библейской заповеди: не сотвори себе кумира.
      -- Есть у меня и залог и гарантии, -- небрежно бросил Аргентинец, закинув ногу на ногу и постукивая пальцами по ручке кресла.
      -- Меня лучше бы устроил залог, -- сказал Македонский, не переставая вышагивать по номеру.
      -- Залог -- точно такая же квартира на Кутузовском, только гораздо интереснее, перепланированная и отремонтированная.
      -- Кто хозяин и почему он отдает под твой залог свою хату? -- быстро, как на допросе, среагировал Македонский.
      -- Тебе, наверное, этого не понять... Это мой старый друг, кликуха Тоглар, может, слыхал? -- еще небрежнее сказал по-глупому заважничавший Аргентинец.
      -- Тоглар? -- Македонский резко остановился, будто напоролся на преграду, видно было, что он и не пытается скрыть изумления. -- Разве он не погиб четыре года назад в автомобильной катастрофе?
      -- Нет, слава Богу, он жив, -- счастливо выдохнул Городецкий. -- Хотя похороны ему кое-кто тогда организовал, это точно. Могила и по сей день на Востряковском кладбище есть...
      -- Ну и дела! -- Хозяин кабинета обрел прежний невозмутимый вид. -- Я тоже рад, что такой человек остался жив. Значит, суждена ему долгая судьба, -- и тут же, не давая гостю опомниться, попытался выудить, кто же стоит за Городецким: -- Ну а гарантии чьи будут?
      -- Хотя бы того же Тоглара, а если этого мало, -- Дантеса, Васи Головачева, кликуха Сапер, Шамана, -- сблефовал под конец потерявший голову от успеха Аргентинец.
      -- Серьезные люди, серьезные... -- Македонский отошел к окну и опять задумался. -- Ты ведь знаешь, я живу по своим законам и воровских не чту. Но тут особый случай, не хочу из-за тебя всех "синих" против себя восстанавливать. Но от тебя я гарантии не приму, ты свой ресурс доверия исчерпал. -- Аргентинец возмущенно дернулся в кресле, но хозяин остановил его жестом руки. -- Пусть в течение завтрашнего дня позвонит мне кто-нибудь из тех, кого ты назвал, сам и поручится за твои гарантии.
      -- Нет базара, будет завтра звонок, -- сказал Аргентинец, вставая и считая, что важный для него разговор успешно закончен.
      И тут Македонский, как бы сомневаясь, задал еще один, вполне невинный вопрос:
      -- Почему Тоглар так легко ручается своей квартирой? Ведь найти миллион за две недели не просто, ты вот не мог сыскать даже четыреста тысяч за целый месяц?
      Тут Аргентинцу, будь он внимательнее и собраннее, следовало бы уклониться от ответа, ибо все было решено, но он вдруг, не подумав, радостно брякнул:
      -- Не боись, найдем... Через несколько дней он сгоняет в Чечню, тряхнет там кое-кого по старой памяти, и с деньгами не будет проблем...
      Македонский, словно компьютер, молниеносно просчитавший ситуацию, понял, что легендарный Тоглар по мелочам в опасную Чечню не сунется и есть смысл узнать, что это за деньги, если ему так щедро сулят из них миллион вместо четырехсот тысяч. Внезапно он перекрыл Городецкому путь к дверям и спокойно сказал:
      -- Не спеши, Аркадий Ильич. Ну-ка, садись и расскажи подробнее, какие деньги ждут Тоглара в Чечне?
      Городецкий в запале уже хотел послать Македонского куда-нибудь подальше, но вдруг осекся под взглядом резко преобразившихся серо-стальных глаз, а тот, почему-то перейдя на шепот, от которого у Аргентинца вмиг заледенела спина, напомнил: