Глава 5

ШАНТАЖ

Василий Семенович Чайкин восседал в своем кабинете, визируя срочные документы и откладывая в сторону второстепенные. Он так углубился в бумаги, что не сразу взял трубку местного телефона.

– Лидочка, ты? Откуда говоришь? Из бюро пропусков? – В тоне его, впрочем теплом, не чувствовалось прежнего энтузиазма. – Жаль, не предупредила – у меня по горло работы. – Он досадливо поморщился, придется ее принять – и нажал кнопку вызова.

Немедленно возникла секретарша и застыла в ожидании приказаний.

– Оформите заявку на Розанову, вы ее знаете, – распорядился Чайкин. – А когда придет, проводите ко мне и никого не впускайте. – Встал с кресла и, разминаясь, прошелся по кабинету.

Отношения с Лидией Сергеевной уже не такие бурные – у него появилась еще одна хорошая знакомая. Тем не менее они иногда встречались, к взаимному удовольствию. Супруга его по-прежнему ничего не ведает, и ему иногда кажется, что ее это нисколько не волнует. «Ну и рыбья кровь!» – не переставал он удивляться ее странной натуре.

Дверь кабинета приоткрылась, и Лидия Сергеевна заглянула, осведомившись официальным тоном:

– Можно к вам, Василий Семенович?

– Да заходи, не стесняйся! Зоечка – свой человек, не болтлива. Секретарша хорошо вышколена, знает свое место.

– Что привело, дорогая? Присаживайся сюда и выкладывай, – небрежным жестом указал он на мягкое кресло у журнального столика и сам сел рядом. – Ну что стряслось?

Розанова поудобнее устроилась в кресле, машинально поправила прическу и сказала уже без стеснения:

– Мне, Вася, срочно нужна кое-какая информация о Григорьеве Иване Кузьмиче. Сам понимаешь, это не телефонный разговор.

Видя, что у Чайкина от удивления поднялись брови, с усмешкой его успокоила:

– Да не волнуйся, я не закадрить его собралась, мне это нужно для другой цели. Так ты о нем достаточно осведомлен?

Василий Семенович бросил на нее настороженный взгляд, немного помолчал, размышляя; сдержанно ответил:

– Да кто же его не знает? Большой человек. А ты к нему какое имеешь отношение? – И еще раз взглянул на нее глазами, в которых светилось любопытство.

Розанова решила, зачем так уж темнить, и частично раскрыла правду:

– Представляешь, Вася, он оказался мужем одной моей знакомой, которую я знаю с детства. – Весело, с показной откровенностью подмигнула. – Вот я и хочу использовать это знакомство.

– Ладно, просвещу тебя, Лидочка. – Он уже все обдумал. – Пользуйся моей добротой! Григорьев, – он стал серьезным, – руководит хозяйственным комплексом в управлении делами ЦК. А мы ведь с тобой материалисты? Так что сама суди о его возможностях и влиянии там, наверху. – И, сделав выразительный жест, поднял глаза к небу. – Ведь знаешь, всем всегда чего-нибудь нужно. А Григорьев из тех, кто это может.

– А помочь получить квартиру может? – напрямую поставила интересующий ее вопрос Лидия Сергеевна.

– Еще как может! – заверил ее Чайкин. – Достаточно ему моргнуть – поднесут на блюдечке с голубой каемочкой. А ты что, серьезно?

– Куда как серьезно, Васенька. Это, пожалуй, мой единственный шанс вырваться из домашнего ада, уйти от моего дундука.

– А что, у тебя может и получится, – бесстрастно подтвердил Василий Семенович. – Если супруга Григорьева захочет тебе помочь. – И, закончив деловую часть беседы, взглянул на нее с нескрываемым восхищением. – Ну и аппетитная ты баба, Лидочка! Прямо смотреть на тебя равнодушно не могу! Лучше скажи – когда встретимся?

– Позвоню, самой хочется, – бросила на него игривый взгляд Розанова. – Но прости, сейчас мне не до этого. Созвонимся, как всегда! – И легкой походкой направилась к выходу.

Вечером того же дня Розанов сидел за ужином, как всегда, уткнувшись в газету и старался не слушать разглагольствований жены. Театр одного актера – они уже несколько дней не разговаривали. Он и спал бы отдельно, да негде.

– Ты бы только ее видел! Это не Верка! Этакая толстая, важная мадам, – с желчью в голосе поведала она ему о своей неожиданной встрече. – Что делаешь вид, будто тебе неинтересно? Знаю – до сих пор по ней сохнешь! – Голос ее поднялся до крика. – Сам всегда твердил: «Тихая, скромная, каких мало»! – передразнила она, бросив на мужа презрительный взгляд. – Слышал бы только, как она со мной говорила! Как смотрела! Свысока – как на шушеру. А по какому праву? В чем ее-то заслуга? – Лидия Сергеевна остановилась, задыхаясь от злости, зависти. – Это все Ваньки Григорьева заслуги! Это он высоко взлетел – не терял зря времени, как некоторые! Такой невидный был мужичок – метр с кепкой! Зато когти рвал, умел к начальству подладиться. – Она помолчала. – Ты и представить себе не можешь, какую силу Иван набрал! Он там, наверху, всех снабжает! К нему на поклон министры идут! Эх, в жизни такого не могла себе представить, дура я недалекая! – упрекнула она себя с горькой досадой.

– А как выглядит Вера? Говоришь, пополнела? – отложив газету, нарушил обет молчания Степан Алексеевич.

– Я же сказала: старая, толстая, как тумба, но важнющая! В общем, гусыня гусыней, – без зазрения совести привычно врала она мужу. – Это надо уметь – от хорошей-то жизни так опуститься! Я голливудская звезда против нее, хоть и горе мыкаю. – Лидия Сергеевна гордо выпрямилась и с черным от злобы лицом пригрозила: – Но она у меня попляшет!

– Да чем же ты можешь ей досадить? Соли на хвост насыплешь? – преодолевая отвращение к жене, насмешливо бросил Розанов. – За что ты ее так ненавидишь? Никогда не понимал этого.

– А хотя бы за то, что тебя мне подсунула, – как всегда, извращая факты, вполне серьезно уколола его Лидия Сергеевна.

– Ну опять у тебя крыша поехала! – устало произнес Розанов, снова беря в руки газету. – Сама из кожи вон лезла, чтобы нас разлучить. Добилась своего, а теперь ей же хочешь за это отомстить? Ты просто ненормальная!

– Да разве тебе понять, недоумок?! – взвилась от злости Лидия Сергеевна. – Не заслужила она такого счастья! Хвостом вертела, обманула Ивана-дурака, и все ей с рук сошло! Я ее отучу нос задирать! Ванька все узнает. Посмотрю тогда на ее рожу.

Степан Алексеевич хотел отмолчаться, но последние слова его заинтриговали, он не удержался:

– Какую же тайну ты опять выведала? Очередную клевету затеяла?

– И вовсе это не клевета, а чистая правда, – презрительно взглянув на Розанова и решив не раскрывать до времени все карты, процедила сквозь зубы Лидия Сергеевна. – Ребенок у нее не от мужа, я это точно узнала, а Иван и не подозревает. Теперь усек?

– Ну и яду в тебе, Лида, – у гадюки меньше! Уж лучше бы я тебя никогда не знал! – Степан Алексеевич встал, чтобы уйти. – Убедительно прошу – замолчи: Надю разбудишь. Это ужасно, если она уродилась в тебя!

Вернувшись из парикмахерской и отпирая входную дверь, Вера Петровна услышала настойчивый звонок телефона. «Наверно, Агаша на кухне – не слышит», – с досадой подумала она, торопясь поднять трубку.

– Ванечка, ты?! – воскликнула она обрадованно. – Я только вошла. А почему ты так рано? Что-то забыл дома? Да, слушаю вас внимательно, товарищ командующий! – шутливо произнесла она, вытягиваясь в струнку, будто он ее видел. – Ваш приказ будет выполнен! Значит, приедешь обедать не один? С Николаем Егоровичем? – Она удивленно подняла брови и продолжала уже серьезно и деловито: – Я обо всем позабочусь, обед будет на высоте! – Подумала немного, мысленно проверяя свои ресурсы, добавила: – Пожалуй, все есть... разве что из деликатесов... Пришлешь с водителем икры и рыбки? Не помешает, у нас на исходе. Ладненько! – И с улыбкой положила трубку.

Ее всегда радовало, когда муж обедал дома, и ничуть не досаждало, если он привозил с собой «нужных» людей, – даже интересно. Быстро переоделась, прошла на кухню и вместе с Агашей занялась стряпней. К прибытию Ивана Кузьмича все было готово. В просторной столовой, обставленной красивой полированной мебелью кавказского ореха, радовало глаз обилие изысканных блюд и закусок.

– Недурно вы с Агашей потрудились! – похвалил Григорьев, входя с Николаем Егоровичем в столовую.

Мужчины уже привели себя в порядок – готовы к трапезе. Николай Егорович, галантно поцеловав руку хозяйке – они уже знакомы, – весело заявил:

– А вы все хорошеете, Верочка! Очень рад вас видеть. Уж извините за вторжение. Моя-то половина в Карловы Вары укатила – лечиться. Вот Кузьмич и пожалел меня, – вернее, мой желудок. – Он сделал паузу, с удовольствием отметив, что щеки ее порозовели, и мягко продолжал в том же духе: – Всем известно, что вкуснее вас никто не готовит. Наши кулинары вам в подметки не годятся!

Веру Петровну смутил этот поток комплиментов, и она сделала протестующий жест рукой.

– Вы, конечно, это из вежливости говорите, Николай Егорович. Всем известно, что вы дамский угодник. Но слушать все равно приятно, – улыбнулась она ему, бросив благодарный взгляд.

– Какая уж тут вежливость! – запротестовал гость. – Да простит меня Иван Кузьмич, но свои успехи и авторитет он по справедливости должен разделить с вами!

Видя, что она хочет выразить свое несогласие, он предупреждающе поднял руку:

– Не спорьте, не возражайте! Ивану Кузьмичу совсем не вредит, что у него образцовая супруга, а вашу дружную семью всем ставят в пример. Не забудьте – вы живете «под колпаком»: у нас хорошо работают спецслужбы.

За обедом между Николаем Егоровичем и хозяином дома состоялся важный служебный разговор. Первым не выдержал Григорьев:

– Николай Егорович, мы все о том да о сем толкуем. Ну а если серьезно, скажи: почему решил нынче составить нам с Верой компанию? Чую я – неспроста, – обратился он к гостю со своей широкой, располагающей улыбкой.

– Тут ты не ошибся, Кузьмич. Есть проблема, которую я хотел обсудить в домашней обстановке. Верочка нам не помешает, она – свой человек, – подтвердил Николай Егорович. Лицо его приняло серьезное, значительное выражение. – Есть мнение – омолодить руководство нашим хозяйством. Ты, Кузьмич, успел показать, что не только хорошо знаешь дело, но тебе можно доверять, на тебя можно положиться. – И испытующе посмотрел на Григорьева, сохраняющего полную невозмутимость и терпеливо ожидающего, что последует дальше. – Так вот, есть мнение, что старик – ты знаешь, о ком я говорю, – слишком зазнался, считает себя незаменимым, развел родственников, стал чересчур алчным. Короче, им недовольны! – Николай Егорович снова сделал паузу и, пристально глядя на Ивана Кузьмича, открыл, ради чего приехал: – Завтра на бюро будем этот вопрос решать. Думаю, предложить тебя, но не хочу рисковать, – признался он с начальственной откровенностью и, помолчав, чтобы хозяин лучше почувствовал ответственность момента, потребовал: – Так что, Иван Кузьмич, если есть какие грешки – не подводи, выкладывай как на духу! По-дружески говорю: останется между нами, без последствий. Но если что утаишь – пеняй на себя! Ведь ты меня знаешь. Подумай, прежде чем ответить. – Брови его грозно сдвинулись, что свидетельствовало: требует полной искренности.

– Понял вас, Николай Егорович, – чувствуя важность момента и невольно переходя на «вы», твердо заверил высокого гостя Григорьев, глядя ему прямо в глаза. – Мне и думать нечего: я весь как на духу. Нет за мной лыка, которое могли бы поставить в строку. Чист как стеклышко! – добавил он с понятной гордостью.

Николай Егорович облегченно вздохнул, и лицо его разгладилось. В таких ответственных делах ему, несмотря на высокое положение, нельзя ошибаться. Он считал, что знает Григорьева, – изучил его анкетные данные; но ему нужно лишний раз утвердиться в своем решении.

– Ну и хорошо, ну и славно. – Он повеселел и оживился. – Будем здоровы, а остальное все придет. Выпьем, Иван Кузьмич, – обратился он к хозяину, – за твою новую успешную работу. Наливай-ка по полной! – И запросто попросил хозяйку: – Верочка, подвиньте, пожалуйста, поближе заливного судачка.

В пасмурный февральский день, когда колючий ветер швырял в лицо хлопья мокрого снега и вьюжило, к остановке детского сада подкатил переполненный троллейбус. Поеживаясь от холода, Лидия Сергеевна Розанова в толпе пассажиров выбралась наконец наружу и пошла по направлению к входным воротам. Уткнувшись в воротник шубки, она и не заметила, как ее обогнала черная «Волга»: остановилась у детского сада...

Выскочил молодой водитель, ловко открыл заднюю дверцу и помог выйти... Григорьевой и Свете.

– Ну солнышко мое, здесь сама иди, ножками, – напутствовала дочку Вера Петровна, открывая калитку во внутренний дворик.

Вернулась к машине и хотела уже садиться, как ее окликнула, подходя, Лидия Сергеевна:

– Вера Петровна, Вера! Поговорить нам нужно.

– Не о чем нам говорить, – холодно взглянула Вера Петровна. – Все, что нужно, выяснили уже.

– Глубоко ошибаетесь, уважаемая гражданка Григорьева, – возразила Лидия Сергеевна бывшей подруге с знакомой той спокойной наглостью. – Очень даже есть о чем. И так надо сделать, чтоб большой начальник Иван Кузьмич не узнал. Вы, думаю, в этом заинтересованы. – Грозный намек прозвучал в голосе, а во взгляде читалась откровенная угроза.

– Ты что же, шантажировать нас вздумала? – Вера Петровна старалась быть хладнокровной, но сердце ее учащенно забилось. «Ну вот, начинается! – подумала. – Сразу поняла, как ее увидела; сердцем почувствовала – опять козни будет строить. Не показывать бы ей, негодяйке этой, что боюсь...»

– Не стоит горячиться, Вера. – Розанова красноречиво указала на водителя, зло сверкнув глазами. – Иначе очень плохо все может обернуться. Ведь ты меня знаешь: я-то не боюсь – ничего и никого. – И добавила вкрадчиво: – Давай по-хорошему. – Видя, что Григорьева в замешательстве умолкла – вроде готова сдаться, – Лидия Сергеевна усилила натиск: – Ведь начну действовать – так уж поздно будет. Как бы вам с Ванечкой не пожалеть!

Вера Петровна, не сдержав охватившего ее гнева, резко повернулась и открыла дверцу, чтобы сесть в машину. Но трезвый ум, природный здравый смысл повелели взять себя в руки. Она сделала над собой усилие, обуздала гнев и самолюбие, приостановилась и, обернувшись к Розановой, не глядя на нее бросила:

– Ладно, может, позвоню – если сочту нужным.

На настойчивый звонок Лидии Сергеевны дверь долго не открывали. Наконец она распахнулась, показалась соседка – Марина: на голове бигуди, на лице косметическая маска.

– Прости, Лидочка, в ванной была, не сразу услышала звонок. Заходи! Вижу, у тебя ко мне дело?

– Знала, что ты занята, – не пришла бы. Раз красоту наводишь, – видно, спешишь на свидание? – проворчала Розанова, входя за Мариной в ее уютное гнездышко.

– А вот и не угадала! – не обращая внимания на брюзжание подруги, хозяйка весело усадила ее на софу рядом с собой. – У нас на работе сегодня торжественный вечер, меня отпустили пораньше, чтобы успела принарядиться.

– Так ты не спешишь? – облегченно вздохнула Розанова. – Мне срочно нужен твой совет.

Умная, опытная Марина много старше и жизнь знает лучше – поможет сориентироваться в затеянной ею опасной игре. Тем более что она без комплексов, нрава авантюрного и обожает всякие интриги. В таком деле – просто незаменима.

– Ну, так какие у нас проблемы? – с любопытством поинтересовалась Марина. – Излагай – время еще есть.

– Да вот решила прижать одну мерзавку, бывшую подругу, – не стараясь ничего приукрасить, но и не говоря всей правды, поделилась Лидия Сергеевна. – Много гадостей она мне сделала, мы давно порвали отношения, но недавно вдруг встретились. – Сейчас она высоко взлетела: муж ее стал влиятельной фигурой, многое может. У них ребенок – дочь. Как я узнала, семью считают образцовой. – И, не испытывая больше терпения подруги, перешла к главному: – Понимаешь, стало мне кое-что известно: дочка-то у нее не от мужа, а он и не подозревает!

Вот так сногсшибательная история – глаза у Марины расширились, азартно заблестели, но она терпеливо слушала.

– Сначала я просто хотела открыть ему глаза – пусть проглотит пилюлю. Такой человек унижения и обмана не простит! Вот я и решила... – И ровным голосом стала излагать план действий. – Ведь по ее вине я влачу жалкое существование. Мне нужна компенсация! – Перевела дыхание и, возбужденная, открыла наконец свой замысел: – Мужу ничего не скажу, но от нее потребую: настропали его сделать мне отдельную двухкомнатную, да еще полностью обставить на высоком уровне. Им по силам – есть и средства, и возможности!

Лидия умолкла и, не скрывая волнения, с тревожным ожиданием подняла взор на Марину.

– Мне нужно знать твое мнение: реально такое требование? Сегодня она мне позвонила, назначила встречу на завтра. Мне бы подготовиться, чтоб не свалять дурака. От этого зависит, изменю ли жизнь к лучшему! – Выговорив все это залпом, Лидия уставилась на подругу, с нетерпением ожидая ее реакции: не хватила ли она через край?

– Ой, какая же интересная у вас ситуация! Сразу и не оценишь, – откликнулась Марина после паузы. – Мне бы знать, что у тебя с этой дамой произошло, – тогда, может, разберусь. Только... сейчас времени нет. Но если и правда она у тебя в крупном долгу и может расплатиться – бей по банку! – решительно поддержала она. – Вроде ситуация позволяет. Не захочет она нарушать спокойствие семьи – даже если муж способен простить. Да и ударит сильно по авторитету – в верхах это большое значение имеет. – И, видя, что подруга разочарованно насторожилась, успокаивающе взяла ее за руку.

– Погоди, не паникуй. Тут в другом закавыка. Если муж узнает или догадается – все пропало! Ничего делать не станет. Значит, проблема в том, чтобы супруга нашла подходящий предлог. А сумеет она? От этого все и зависит.

– Она умная, та еще хитрюга! – не скрывая своей ненависти, воскликнула Лидия Сергеевна, стараясь убедить себя саму.

– Ну ладно, будем надеяться, – заключила Марина, давая понять, что разговор окончен. – Но ты хорошенько подумай! Может, ты и подскажешь ей, как быть. Дело нешуточное!

В «Национале», одном из лучших кафе Москвы, днем свободно. Беспрепятственно пройдя мимо швейцара в фойе, Лидия Сергеевна разделась и зашла в туалет привести себя в порядок. Нервничала она сильно: слишком многое для нее зависит от этой встречи. В зале Григорьевой пока нет. Лидия села за свободный столик.

– Кофе и пирожное, – попросила она подошедшего официанта. – Я жду приятельницу.

Она успела выпить чашечку и собиралась заказать еще одну, когда увидела Веру Петровну: идет между столиками...

Выглядит – лучше некуда; одета дорого, элегантно: туфельки невиданные и сумочка; строгий английский костюм; гладкая прическа, – в общем, вид прямо неприступный; красивые ножки демонстрирует – вон какой разрез на юбке... Заметила ее... подходит...

Вера Петровна села напротив Лидии и, не здороваясь, предложила:

– Ну выкладывай, что задумала. Ничего хорошего не ожидаю. И учти: разговор у нас будет короткий!

– Не кипятись, отдышись с дороги. – Розанова старалась произносить свой текст как можно спокойнее, увереннее. – Вот идет официант: выпьем по чашечке кофе. Я не лясы пришла с тобой точить. – Убедившись, что ее выслушают, Лидия сделала заказ и хладнокровно продолжала: – Считаю нужным восстановить справедливость. А ты хочешь, нет ли, – мне в том поможешь!

– Каким же образом? На что рассчитываешь?! – не выдержав, взорвалась Григорьева.

– Перебивать не будешь – все тебе растолкую, – мрачно подняв на нее жгучие глаза, пообещала Лидия. – По твоей милости я сижу в полном дерьме. Ивана тебе мало было – ты и Степана охмурила. Потом бросила, он с горя на мне женился и сделал меня несчастной.

– Да все же наоборот! – воскликнула Вера, испугавшись неподдельного страдания, отразившегося в глазах, прозвучавшего в голосе бывшей подруги. – Степа бросил меня и уехал навсегда. По твой вине – я же знаю!

– Пустые слова! – с презрением и злобой возразила Лидия. – Розанов мне, конечно, нравился – эдакий киногерой приехал! Но он на меня и не взглянул бы, не дай ты ему коленом под зад!

– Ну это дело прошлое, – взяла себя в руки Вера, желая прекратить бесполезные препирательства.

– Это для тебя – прошлое, а для меня – самое что ни на есть настоящее! – с неподдельной горечью парировала Лидия. И, мобилизовав всю накопившуюся боль и обиду, полная жалостью к себе за неудачную свою судьбу, стала коротко, жестко предъявлять счет: – Во-первых, хоть Степан и женился на мне, мужа я не получила. До сих пор по тебе сохнет, импотентом стал, расходимся мы с ним. Во-вторых, из-за тебя забросил диссертацию, работает простым учителишкой, семью прокормить не может, нормальную жизнь нам с дочкой обеспечить.

Слушала Вера эти лживые обвинения молча – невыносимо, глаза наполняются слезами... Наконец не выдержала:

– Врешь ты все! Он мне ни строчки потом не написал! Ни разу моей судьбой не поинтересовался!

– А что ему интересоваться? Все знали – ты вышла за Ивана, вы ждете ребенка.

Заметив, что при этих словах Григорьева как-то сникла, Лидия поняла: вот он, подходящий момент; с угрюмой решимостью перешла к делу:

– Я хочу, чтобы вы с Иваном заплатили за мою искалеченную судьбу. Мне нужно уйти от Розанова. Пусть сеет разумное, вечное, но без меня! Требую: вы с Иваном сделайте мне отдельную квартиру. Знаю – ему это под силу. Не для себя стараюсь – для дочери, чтобы ей хоть достойно жить.

Вера Петровна сдерживалась, памятуя, где они находятся.

– Я, конечно, не согласна ни с одним твоим словом. Не верю тебе ни на грош. – Она старалась не смотреть на шантажистку – противно. – Ты извратила факты, преподнесла все как тебе угодно. Никогда бы я тебя не подвела и Степу не отдала, если б ты не влезла между нами. Так что пеняй на себя! С чего это ты решила, что я приму всерьез твой бред и сделаю что ты просишь? – поинтересовалась она внешне спокойно, но испытывая внутреннюю дрожь – предугадывала ответ. – А если я не соглашусь?