Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Две судьбы (№1) - Шантаж

ModernLib.Net / Современные любовные романы / Малков Семен / Шантаж - Чтение (стр. 14)
Автор: Малков Семен
Жанры: Современные любовные романы,
Современная проза
Серия: Две судьбы

 

 


Обе – тонувшая и ее спасительница – снова ушли под воду, но их тут же подхватили сильные руки – множество рук...

Надежда пришла в себя только на пляже – ее и Свету перевезли сюда осводовцы: как раз вовремя подоспели... Она открыла глаза: какие-то люди хлопочут вокруг нее... Ах да, это медики! Сразу все вспомнила, вяло, еле разжимая губы, проговорила:

– Что... что с девушкой?.. Жива?..

– Жива-жива, не волнуйся! Давно откачали! Она и под водой-то пробыла всего ничего, – успокоила Надю пожилая медсестра. – Сама-то ты еле жива осталась! Такое перенапряжение! Мы уж думали – инфаркт. Это в твоем-то возрасте! Оказалось – просто шок. И воды здорово наглоталась.

– Где же... она... эта девушка ?.. Хочу... на нее посмотреть... – Голос спасительницы еще не окреп – еле слышался.

– Вот она сидит, – показала глазами медсестра, – тебя ждет не дождется. За ней папаша на машине приехал – ва-ажный такой... Сразу как сообщили. Только что ушел. И мать здесь – рядом с дочерью.

Надя приподняла голову: высокая, худенькая блондинка, глаза заплаканы... Она ей понравилась – симпатичная... И ее мать тоже: темноволосая, красивая, все время утирает слезы, держит дочь за руку, будто боится – отнимут... «Стоило потрудиться...» – почему-то мелькнуло в голове. А что все могло для нее самой скверно кончиться – об этом не думала тогда.

Надежду уже окружила небольшая толпа: и девчонки из команды, и двое незнакомых здоровенных парней (ей сказали, те самые ребята с перевернутой лодки), и сама спасенная со своей все еще плачущей мамой, и еще какие-то незнакомые люди. Все они – как смешно губы двигаются – что-то лопочут, восхищение выражают... ну да, говорят: «подвигом», благодарят за спасение... А теперь потихоньку расходятся – остались только ее девчонки и та морская царевна с мамой и своими богатырями...

– Наденька, Наденька! Так ведь вас зовут? – с неизбывной благодарностью и лаской глядя на нее, обратилась к ней темноволосая мама.

Вера Петровна уже осознала – страшное осталось позади, – отплакалась и не знала теперь, как выразить свои горячие чувства, свою признательность этой храброй, доброй незнакомой девушке – единственную ее дочку спасла, от смерти увела!

– Наденька... Надюша! Сами понимаете, чем наша семья вам обязана! Мы в неоплатном перед вами долгу теперь! Слов у меня нет... Вы столько пережили, потерпели... не оправились еще... шок у вас... – Вера Петровна судорожно вздохнула, борясь с вновь подступающими слезами. – Очень прошу, дорогая, родная! Поедемте сейчас вместе с нами на дачу к нам – это рядом совсем! Вас и Свету врач хороший осмотрит – мы уже вызвали. Вы отдохнете, подкрепитесь. А потом... потом, когда захотите, отправим вас домой, на машине, конечно. Девочки ведь не будут возражать? – повернулась она к Надиным подругам.

Те молча, с удивлением слушали, что говорит эта... дама – такая интересная, одета так хорошо.

– Так ведь для Наденьки лучше, да, девочки? К ней еще не полностью силы вернулись!

Надя, которая еще не пришла в себя до конца, тоже молчала, растерянная. Что сказать?.. Она так устала... Новые приключения? Нет, что-то не привлекают, хотя интересно, конечно... Домой бы сейчас, в свою постель... и чтоб не шумел никто...

Видя, что Надя колеблется, а мама пострадавшей девушки терпеливо ждет, как она решит, а уговорить не умеет, Таня Сидоренко, самая серьезная, умная в команде ватерполисток, наклонившись, заглянула ободряюще подруге прямо в глаза.

– Соглашайся, Надя! Так лучше. Не переоценивай своих сил! – И не выдержала: – Ну ты и молодчина! Не ожидали от тебя такой прыти! Я бы так, наверно, не смогла! – С искренним чувством восхищения чмокнула Надю в щеку (чего никогда раньше не делала) и, снова став серьезной, скомандовала:

– Все, мы поехали! Девчата, за мной! Беспокоиться нечего – Надя наша в надежных руках!

За все время Света не произнесла ни слова – никак не могла осознать происшедшего. В сомнамбулическом состоянии – в полудреме, не в силах вернуться к реальности, она только уставила широко раскрытые глаза на свою спасительницу, пытаясь представить – как все это было... и ничего не помнила. Надя казалась ей какой-то необыкновенной, загадочной... Узнать ее лучше, не отпускать от себя...

– А если я тебя попрошу, Надя? – схватила ее за руку, умоляюще глядя ей в лицо такими же, как у нее, ярко-синими глазами. – Мама хочет сделать как лучше! Ведь ты теперь нам не чужая... Поедем, а?..

Не дожидаясь ответа, все вместе окружили Надю, подхватили под руки, забрали у девчонок ее одежду, сумку и буквально силком повели к машине. Уселись все в «ЗиМ» и поехали на дачу, где уже ждал врач.

– С тобой мы потом поговорим, – ледяным тоном пообещала Вера Петровна Олегу – (тот сидел рядом с ней, понурив голову). – Не ожидала, что ты бросишь Свету в беде!


Врач, вызванный Григорьевым из Кремлевки, внимательно осмотрел девушек и заверил, что их молодому здоровью ничто не угрожает. Тогда Вера Петровна отправила Олега и Вадима домой.

Непростительно, что они подвергли девушку, ее дочь, смертельной опасности! Но подробностей она знать не желает: вновь переживать весь этот ужас – нет, с нее хватит.

– Забирайте свои вещи и уезжайте! – велела она ребятам. – Сегодня я... вас больше видеть не могу. Не знаю, что там произошло, но никогда, видно, не пойму: почему два таких бугая не сделали того, что совершила Наденька?! Потом разберемся... Вот успокоюсь... Если после такого вообще можно успокоиться! – добавила она, не забывая все же, чей племянник Олег.

Те, сознавая свою вину, топтались, обескураженные, не пытаясь оправдаться. Куда девалась их обычная самоуверенность!

– Мы, Вера Петровна, только подождем, что скажет врач, – хмуро, но упрямо заявил Олег. – Что бы вы ни думали, а Свету я люблю.

Вскоре они исчезли – самим хотелось очутиться как можно дальше от места своего позора.

Во время обеда Надя, которую Григорьевы окружили благодарным вниманием и не знали, куда усадить и чем еще попотчевать, рассказала о себе, о своих спортивных достижениях.

– Ты для нас, Наденька, теперь член нашей семьи, никогда тебе этого не забуду! Считай, что у тебя есть еще один отец! – заявил ей Иван Кузьмич с дружеской улыбкой, которая ему так шла и стала в последнее время редкостью. В нем говорило не только чувство отцовской благодарности – Надя ему и внешне, и вообще очень понравилась. – А как твоя фамилия и отчество?

– Розанова, а по отчеству Степановна. А что, это важно? Мне еще работать рано, – ответила Надя.

Вопрос понятный, но почему-то вызвал у нее неприятное чувство, и она сочла за благо ощетиниться.

– Красивая фамилия и отчество подходящее. Что-то есть, кажется мне, знако-омое... – протянул Григорьев, явно не припоминая: забыл за давностью лет мужнину фамилию Лиды, ведь эпизод с ее квартирой лишь мелочь в масштабе дел, которыми он ворочал.

Но Вера Петровна, естественно, все помнила. Услышав, что сказала Надя, она поперхнулась и закашлялась. "Да быть такого не может! Это же ирония судьбы! – молнией пронеслось у нее в мозгу. – Неужели... дочь Лидки и Степана?.. Может, совпадение? Случается ведь... – твердила про себя с надеждой – и сама не верила. Сердце ее обливалось кровью: она обязана жизнью Светочки дочери своей злейшей врагини!.. Обуреваемая противоречивыми чувствами, смотрела широко раскрытыми глазами на Надю, стараясь найти в ней черты Лиды и Степана, и не видела сходства...

Надежда походила на отца только ярко-синими глазами – очень красивый контраст в сочетании с темно-русой головкой. От матери у нее ничего – правда, вот высокий рост, вызывающая стать... Лидка-то – жгучая брюнетка, на цыганку походит, а эта нет, совсем другая. Но так ли, иначе, а Наденька не в ответе за грехи родителей. А если бы не она... И представить страшно!

«Да это Божий промысел, что Светочку спасла родная сестра! Судьба мне посылает новое испытание – пусть, значит, так надо. Будь что будет! Пусть Наденька войдет в нашу семью!»


– Это ты, Наденька? Поздравляю! – услышала Надежда взволнованный голос отца: Розанов позвонил с работы, как только узнал радостную новость. – Читала сегодняшнюю «Комсомолку»?

– Папочка, я так тороплюсь! Уже собралась выходить, а тут звонок... У нас сегодня игра со второй командой. – Надя ерзала от нетерпения – догадалась, о чем речь пойдет, но на всякий случай спросила. – А что там сногсшибательного?

– Будто не знаешь! Статья, фотография! О твоем смелом поступке... да что я говорю – подвиге! – Чувствовалось, что отец горд и счастлив.

– Ах об этом, – спокойно откликнулась Надя. – Ладно. Прости, но сейчас не могу говорить. Заскочу, раз тебя так радует мое геройство, и все подробно расскажу. Будешь дома? Тогда целую!

Игра, на которую так спешила Надежда, – обычная тренировка, но она пригласила прийти поболеть Свету: они часто в последнее время виделись, и Надя прониклась к ней большой симпатией. Ведь всегда больше любишь тех, кто тебя обязан, а не благодетелей.

Да и вообще, у Григорьевых бывать интересно, приятно ощущать их благодарное внимание, желание угодить... Видеть воочию то благополучие, к которому сама так настойчиво стремишься...

Света, не зная, не ведая, что у них в жидах течет одна кровь, чувствовала истинное тяготение к своей спасительнице. Ей импонировали Надины черты – самостоятельность, целеустремленность, сила, смелость. Переполняло желание получше узнать новую подругу, теснее сблизиться; если потребуется – помочь; словом, отплатить добром за добро.

Когда Надя прибыла во Дворец спорта и по дороге в раздевалку заглянула в зал, она увидела среди болельщиков Свету и Олега.

– Привет, помощнички! – шутливо приветствовала она их. – Прошу болеть не жалея сил – игра предстоит трудная.

– Света плохо разбирается в поло, но я ей все объясню. – Олег с нескрываемым восхищением смотрел на блестящие от воды атлетические фигуры ватерполисток. – Я же в спорте кое-что смыслю. Если это зависит от нашей поддержки – победа вам обеспечена!

После игры все настойчиво звали Надю посидеть в кафе-мороженое на улице Горького – там всегда полно молодежи: и весело, и интересно.

– К сожалению, не могу – у меня встреча с блудным отцом, – отказалась она. – В другой раз – с удовольствием!

Надя помчалась в Новые Черемушки – давно хотелось побыть с отцом.

– Ну садись и расскажи, как все было, – задушевно предложил он дочери, усаживая ее на диван (они уже поели на кухне и попили чаю). – Газета газетой, но первоисточник – важнее. Там тебя захвалили!

– Профессия у них такая, – заметила Надя с взрослым прагматизмом. – Я бы на их месте тоже расписывала. А вообще-то нам, спортсменам, слава во как нужна! – Она сделала выразительный жест рукой. – Мы с прессой дружим. Газету мне читать ни к чему – догадываюсь, что там сплошные восклицательные знаки. – Она посерьезнела и испытующе взглянула на Степана Алексеевича: как он отреагирует? – Если хочешь знать правду, то, как ты есть мой законный отец, скажу: ты мог свободно потерять дочь.

– Это как же понимать? Эта девушка, что тонула... Потащила тебя за собой? – испугался Розанов. – Ты что, тоже тонула? В газете об этом ни слова. Там упирают на то, что вокруг, мол, много мужиков, а никто не помог, кроме хрупкой девчонки. Хотя какая же ты хрупкая? – И он с гордостью оглядел ее – статную, крепкую.

– Понимаешь, папа, ее водоворот засосал, я еле оторвала, думала – сил не хватит нам выбраться. Была на грани фола. – Надя уже перешла на свой обычный, шутливый тон. – Воды наглоталась... теперь век пить ее не стану. Перейду, как мать, на спиртное.

– А что это за семья – Григорьевы? Приличные люди? Он какой-то большой чин...

– Для кого – чин, а для меня – просто Иван Кузьмич. Очень даже симпатичный лысенький старикан. Меня любит, удочерить предлагает – твой конкурент. – Надя и не подозревала, как близка к истине.

– Погоди, доченька, не так быстро... – У Розанова мелькнула догадка. – А как... маму этой девочки зовут? Кажется, ее саму – Светлана?

– Маму – Вера Петровна. Очень милая, представительная дама. Совсем не чинится – душевная, добрая. Ко мне они, как к дочери, относятся, а Света... просто мечтает стать мне поближе, стать моей подругой.

Радостный энтузиазм Розанова как рукой сняло, он умолк растерянный. Ну и дела! Поистине пути Господни неисповедимы. Что же теперь будет?

– Скажи, доченька, – осторожно осведомился он, – Григорьевы поинтересовались, кто ты, откуда, кто отец и мать? Ведь большие люди, с кем попало им водиться нельзя.

– А-а, мне до лампочки! Не хотят меня звать – и не надо! Хоть Иван Кузьмич допытывался: как фамилия, имя-отчество и все. Будто на работы брал. Обещал, между прочим, во всем содействовать. Каково? Теперь моя карьера обеспечена, а?

– Ты этим не шути, – с упреком посмотрел на нее отец. – Полно балагурить! Этот и карьеру тебе может устроить – запросто! – Он подумал, помолчал. – Вот что, – заговорил наконец как-то строго. – Ты... хочу, чтоб ты знала: ты для них и правда не посторонняя. И не потому, что спасла их дочь. Они тебя знают... вернее, меня и маму. Так получилось. Ты с их Светой ходила в один детский сад, – И, видя, что у Нади от изумления стали круглые глаза, мягко добавил: – Ты же, доченька, меня знаешь. Раз я говорю – так и есть. Хотят дружить с тобой? Что ж, я не против. Люди они хорошие, особенно мать Светланы. А что, маме ты об этом рассказывала?

– Так, в общих чертах. Она подробностями не интересовалась. Все спрашивала, будет ли вознаграждение.

– Наверно, в газетах прочитала?

– Я же тебе говорила – она их не читает, хоть и выписывает. Думаю, на работе заставляют. А может, для макулатуры.

– Почему ее так твое вознаграждение волнует? Мало зарабатывает? На жизнь-то вам хватает?

– Вполне хватало бы, да пьют они с Васючком слишком много. Тут никаких денег не напасешься. А интересует ее только одно – как увести своего хомяка от законной супруги. – Чувствовалось, что Надя немало страдает из-за такого поведения матери и осуждает ее.

– Запомни, Надежда, – строго взглянул на нее отец, – ты знаешь, я добрых чувств к ней не питаю. Но прошу тебя – уважай законы этики: говори о матери хорошо или молчи!

Глава 12

НОВОЕ ЧУВСТВО

Прошло больше месяца, прежде чем Светлана обрела душевный покой и сумела хоть как-то простить Олега. Не доходило до нее: такой мощный парень, да еще вместе с Вадимом, не выручил ее из беды, а спасла девушка – ведь намного слабее его. Находчивый Олег, обстоятельно все обдумав, сочинил как будто приемлемую версию.

– Напрасно обижаешься, Светик! – твердил он всякий раз при встречах. Это просто злой рок! Ну спроси у Вадика, у всех, кто там был! Я не бросил тебя, не бежал, – нырял, искал! Беда в том, что я в воде ничего не вижу! Верь мне, прошу! – взывал он к ней с истинным пафосом. – Не допустил бы я крайности! Если б не Надя – сам бы тебя вытащил! И ОСВОД бы не потребовался! Поверь, пойми! – горячо убеждал он. – И маме все объясни, а то она меня возненавидит!

По-прежнему они вместе ходили в кино, театр, на стадион, бывали всюду, где им хотелось. Вскоре Олег снова стал появляться у Григорьевых и на даче, к вящему удовольствию Ивана Кузьмича и Николая Егоровича. Светлане было с ним и легко и интересно – все как раньше; но ореол сказочного героя, несколько померкший уже после достопамятного интимного эпизода, погас теперь навсегда. Девушка уже не любовалась его мужеством и мощью, – не проявил их в минуту грозившей ей смертельной опасности. Наступило разочарование, сердце ее вновь свободно...

На попытки Олега возобновить интимные отношения она отвечала:

– Прости, но я поняла, что еще не созрела для этого. Когда соберусь замуж, может быть... А если тебе невтерпеж, – добавляла она, начиная сердиться, – я ведь тебя не держу! Вон сколько дамочек на тебя пялятся – только выбирай. Могу предложить только дружбу.

Понимая, что ничего не добьется, Олег смирился. У него нет пока девушки лучше Светы, и ему приятно появляться с ней везде, ловить восхищенные, порой завистливые взгляды, которые все на них кидают... Так бы у них, видимо, и долго тянулось, если бы не произошло событие, расставившее все точки над "i".

Однажды поздно вечером – Григорьевы еще жили на даче – раздался телефонный звонок. Трубку подняла Светлана – родители уже спали.

– Марик, ты? – Голос ее звучал недовольно, приглушенно. – Почему так поздно?

– Прости, Светочка, но уже второй день не могу с тобой соединиться. Виноват ваш коммутатор, а не я, – поспешно оправдывался он. – Дело срочное.

Света была удивлена и заинтригована: что такое? Во время летних каникул они никогда не встречались.

– Ну и что это за дело?

– У меня послезавтра день рождения, – немножко обиженно напомнил он. – Ты ведь бывала у меня раньше.

– Мало ли что «раньше» – то в детстве, – попыталась отшутиться Света. – Не стоит делать из этого далеко идущие выводы.

– Но это же особенный день рождения – шестнадцать лет! Мне очень хочется, чтобы ты пришла! Я же всегда у тебя бываю, когда зовешь!

И правда, Марик – постоянный член компании на всех ее празднествах: ведет себя скромно, аккомпанирует ей, если просят спеть. Любит джаз, знает все шлягеры и, когда надоедают пластинки, прекрасно исполняет модные вещи... Света быстро прикинула в уме свои планы на ближайшие дни – нет, приглашение это их не нарушает. Ну что ж...

– Хорошо, Марик, я приду. А можно прийти с подругой?

– Это не с той, что тебя из воды вытащила? – заинтересовался Марик. – Я в «Комсомолке» прочитал. Звонил, хотел тебе сочувствие выразить, так к вам и не пробился. А она красивая? Ложку-вилку в руках держать умеет? Мои предки ведь аристократы – не хочу опозориться.

– Для твоих аристократов Надя вполне подходит: очень милая, умная девушка.

– Ну так и быть! Можешь даже своего Олега привести. Если хочешь, я его приглашу. Он не откажется. Я бы на его месте тоже тебя одну не отпустил! Ну как?

– Хорошая мысль! Олег компании не испортит и домой нас с Надей проводит. Так ведь надежней?

– Вот и отлично. До встречи! Еще раз извини за поздний звонок. – Марик, видно, не очень рассчитывал на успех и был счастлив.


Собираясь к Марику на день рождения, Светлана испытывала противоречивые чувства. С одной стороны, ей хотелось порадовать своего верного оруженосца: безнадежно влюблен, а она, хоть и не питает ответных чувств, дорожит им. Приятный мальчик – интересный собеседник, талантливый музыкант.

Что ей не очень нравилось – так это атмосфера его дома. Родители Марика – люди, кажется, интеллигентные, достойно держатся, прекрасно, со вкусом одеваются... Отец – полный, выше среднего роста, с крупными чертами лица, важный, представительный. Мать – маленькая, хрупкая брюнетка, всегда элегантная, эффектная, сверкает дорогими, с толком подобранными украшениями.

Но запомнилось Свете неприятное ощущение заискивающей приторности в их внимании к ней – в детстве и юности люди остро чувствуют неискренность, фальшь. Ощущение это усиливалось отрицательным отношением к этой семье Ивана Кузьмича: он категорически возражал против знакомства домами; как оказалось, знал отца Марика. Отзывался он о нем пренебрежительно.

– Темный человек, торгаш. Директор самой крупной базы промтоваров. От таких лучше держаться подальше.

Однако Марик во время прогулок рассказывал об отце совсем другое.

– Папа – замечательный человек: фронтовик, инвалид войны. По специальности акустик, управлял передвижной громкоговорящей установкой. Представляешь? Каждый раз рисковал жизнью!

– Каким же образом? – не поняла Света.

– Эта машина перемещалась вдоль передовой, – охотно объяснил Марик, – агитировала фашистов сдаваться. Конечно, по ней били из всего, что могло стрелять!

– Вот это да! – поразилась она. – Счастье, что после этого жив остался.

– Но несколько раз был ранен, – получил тяжелую контузию, оглох. Вернулся домой – не мог работать по специальности, – Марик помолчал. – Друзья помогли, награды. Подлечился отец и устроился на новую работу.

– Но как же он работает, если не слышит? Ведь он же у тебя директор, – значит, руководит людьми.

– У него слуховой аппарат. И вообще... он добрый, отзывчивый; хорошо ладит и с начальством, и с подчиненными.

Когда Светлана объявила, что идет на день рождения к Марику, Вера Петровна поморщилась, но возражать не стала.

– Ладно, как-никак – шестнадцатилетие! Хорошо, что идешь с Олегом и Надей, – так мне будет спокойнее. – Подумала и добавила: – А отцу мы ничего не скажем. Придет он поздно, как всегда, и сразу спать ляжет. Что-то последнее время сильно переутомляется – даже не ужинает. – И наказала дочери строго: – Но ты не задерживайся!


Встретиться договорились в вестибюле метро «Арбатская» – Олег, Светлана и Надя.

– Ну, женщины верны себе! И почему считаете необходимым всегда опаздывать? – посетовал истомившийся от долгого ожидания Олег, когда Света и Надя наконец к нему подошли – почти одновременно. – Чем вы там занимаетесь так долго? Таким красоткам и косметика не нужна!

Сам он выглядел очень импозантно: темно-синий в полоску импортный костюм сидел как влитой на его атлетической фигуре, эффектно оттеняя светлые вьющиеся волосы; белоснежная рубашка с ярким галстуком в «турецкий» рисунок; в руках – красивая сумка с подарками и большой букет цветов.

– Это я для вас купил на всякий случай: вдруг пригодится, – улыбнулся он девушкам, протягивая букет.

Все вместе быстрым шагом двинулись к выходу из метро: уже здорово опаздывали. Пересекли Арбатскую площадь, свернули в Малый Афанасьевский переулок; вот и тесный дворик, окруженный старыми кирпичными домами. Семья Марика жила в обшарпанной трехэтажке с дровяным отоплением и газовыми колонками. Крутая лестница, последний этаж; дверь не заперта... Молодые люди вошли – и невольно остановились, пораженные роскошью квартиры. Все безукоризненно отремонтировано, простор, чистота, высокие потолки; дорогая мебель, хрустальные люстры и светильники, богатая, изящная отделка – прямо дворцовый блеск...

Когда девушки, быстро «почистив перышки» перед огромным трюмо в холле, вступили в сопровождении Олега в большую, светлую комнату, где был сервирован стол, пир уже начался. Все шумно, радостными возгласами приветствовали вновь прибывших.

– Наконец-то, Светочка! Я уж боялся, что не придете! – Марик встал из-за стола и устремился им навстречу. – Спасибо вам всем за внимание! – Принял он поздравления и подарки. Обернулся к гостям, представил: – Светлана, моя подруга по училищу, ее друзья – Надежда и Олег. Прошу любить и жаловать! А теперь к столу! – сделал он широкий жест рукой и, когда все заняли места, весело скомандовал: – Налить опоздавшим штрафные!

На праздничном столе разве птичьего молока не было: шампанское, французский коньяк, марочные вина, разные водки; изысканные, дорогие закуски; даже осетр и поросенок – целиком. Надя, в жизни не видевшая такого изобилия, даже у Григорьевых, подумала: «Не зря иностранцы удивляются, что в магазинах у нас пусто, а на столах такое, чего у них не бывает».

Свету – она-то этому великолепию не особенно удивилась – больше интересовал не стол, а те, кто за ним сидел. Родители Марика хоть и постарели, но выглядят еще более холеными – хоть куда, а на матери, кажется, еще больше бриллиантов, отметила она.

С трудом узнавала товарищей Марика – видела ведь их у него совсем еще маленькими. Вот этот крупный молодой парень, ее визави, с веселым загорелым лицом и теплыми карими глазами (как красиво контрастируют с ними прямые соломенные волосы!), – неужели... ну да, Миша! Разговаривает со своей соседкой по столу – этакая очаровательная худенькая брюнеточка, видно, он хорошо ее знает...

Перед мысленным взором Светланы вдруг всплыл образ ершистого, белобрысого мальчишки, запомнившегося ей из-за скандала, что произошел когда-то на дне рождения Марика. Мальчишка этот обычно отмалчивался, уплетая угощение с аппетитом голодного волчонка. А тут обиделся на какое-то насмешливое замечание Марика и, не смущаясь тем, где находится, врезал хозяину «леща», разбив ему нос, повернулся и спокойно отбыл восвояси... Все тогда – и родители, и гости – были шокированы. Но Марика быстренько умыли, успокоили, и праздник продолжался.

«Уж не тот ли это Мишка, друг Марика, который избавил нас от приставаний Курицы?!» – размышляла Света, с интересом разглядывая исподтишка интересного юношу, – он ей нравился все больше.


Танцевали в просторном кабинете хозяина – там и пианино, и шикарная радиола, и магнитофон.

Светлана оказалась как-то на отшибе: она плохо танцевала модный шейк, а рок-н-ролл ей вообще не давался. Олег сразу переключился на Надю – та в этих танцах показывала высший пилотаж, – и они образовали великолепную танцевальную пару. Он, высокий и мощный, и она, стройная и сильная, отлично подходили друг другу и виртуозно владели самыми сложными па. Олег всегда классно танцевал рок и вечно страдал из-за отсутствия равной партнерши; Надежда продемонстрировала, что мало в чем ему уступает, и он от нее уже не отходил.

– Ну ты и даешь, подруга! – восхищался он, едва отдышавшись. – Да ты просто мечта поэта! Давно не получал такого удовольствия.

Олег и крутил Наденьку, и бросал через голову – в общем, выделывал такие трюки, что все расступились, образовав круг, и азартно хлопали в ладоши, пока они исполняли свой сольный номер.

Светлану чаще других приглашал Марик, но его отвлекали обязанности хозяина. Она не скучала – ей не по душе были резкие движения, быстрые ритмы: по натуре неторопливая, она предпочитала медленные, плавные танцы. А что касается Олега, так она к нему вполне охладела и ничуть не ревновала к подруге, наоборот, – с удовольствием наблюдала, как они здорово танцуют. Но истинное внимание было приковано к Мише – она тайно продолжала наблюдать за ним: ей нравилось, как он говорит, двигается, какое у него выражение лица, – весь его облик симпатичен ей... Девушка вдруг почувствовала – что-то шевельнулось в душе, сердце забилось сильнее...

Женственной, нежной, ей всегда импонировали сильные, уверенные в себе мужчины – такие, как отец, как Олег... Теперь, невольно сравнивая их с Михаилом, отметила: отец явно приземист; Олег, пожалуй, грузноват, физически переразвит. Внешность Михаила – идеальна... Нельзя сказать, что он красив, как голливудский киногерой. Лицо типично славянское, с широко поставленными глазами и заметно выдающимися скулами; полная шея, крутые плечи, сильные руки борца гармонично сочетаются с узкой талией и бедрами, длинными, стройными ногами. Он еще совсем юный, но высокий, прекрасно физически развит – фигура взрослого мужчины. Никогда еще ни один молодой человек не казался ей столь привлекательным.

Танцевал он почти все время со своей соседкой по столу, той самой худенькой брюнеточкой, – ей он, по всей видимости, очень нравится. Они все время весело болтают, обмениваются улыбками... Но Света безошибочным женским чутьем отметила: нет у него особого интереса к партнерше. Кажется, что ее саму он будто и не замечает...

Прием хорошо владеющего собой мужчины – это она тоже вскоре поняла: в один из перерывов он как бы ненароком поравнялся с ней.

– Похоже, Света, вас не привлекают эти современные танцы? А как танго, вальс? Правильно я угадал? – Михаил мягко гладил ее взглядом ярких карих глаз, не скрывая намерения завязать разговор, а может быть, и знакомство.

– Я люблю смотреть, как танцуют рок и шейк, но мне они плохо даются, – честно без всякого кокетства призналась она.

Вновь зазвучала радиола – Марик очень кстати поставил «Студенточку» Лещенко: у него целая коллекция пластинок этого чудного исполнителя – Света его очень любила.

– От танго, надеюсь, вы не откажетесь? – И, не дожидаясь согласия, Миша решительно увлек ее в гущу танцующих.

Он вел уверенно, четко следуя ритму, и Света покорно подчинялась его безмолвной силе. Ни с кем раньше у нее так здорово не получались все па танго, даже сложные. Светлана и Михаил так увлеклись слаженностью и гармонией танца, им так хорошо оказалось в объятиях друг друга, прислушиваться к трепету своих сердец, что они и не заметили – пластинка кончилась... Оба продолжали ритмично двигаться, пока их блаженное состояние не нарушили смех и аплодисменты.

– Не находите ли, друзья, что вы несколько увлеклись? – заметил им немного раздосадованный Марик. – Светочка, следующий танец по праву – за мной!


Всего восемь вечера, веселье в самом разгаре, но Светлана не забыла о своем обещании маме – не задерживаться допоздна, обернуться до прихода Ивана Кузьмича. Пора возвращаться домой! Однако ее спутникам, Олегу и Наде, уходить не хотелось.

– Светочка, может, чаю попьем? Такой аппетитный торт на кухне дожидается! – попыталась остановить ее Наденька.

Но Светлана была непреклонна:

– Вы оставайтесь.

Без Светланы оставаться как-то неудобно... Пришлось и им распрощаться с хозяевами. Марик огорчился, что эта троица покидает его праздник, но уговаривать бесполезно.

– Ну что поделаешь! Только я обязательно провожу вас до метро. Миша! Пойдем прогуляемся – составь компанию, – обратился он к приятелю. – Нужно Светочку проводить.

То ли он что-то приметил в поведении Михаила, то ли от него не ускользнуло безразличие Светы к Олегу, Михаил будто этого и ждал – мгновенно поднялся и последовал за ними. Они гурьбой спустились по лестнице, пересекли дворик и вышли в Малый Афанасьевский.

После душной, несмотря на распахнутые окна, квартиры так приятна вечерняя прохлада – дышалось легко и свободно. Светлана понимала – надо поторапливаться, а то не успеет до прихода отца; но домой не хочется... «И чего я так боюсь папу? Съест он меня, что ли? Ведь я уже взрослая», – рассуждала она, в общем-то, здраво. Даже обрадовалась, когда на углу у Гоголевского бульвара Марик неожиданно предложил:

– Ребята, давайте прогуляемся до метро «Кропоткинская», а? Сядете в метро там. Хочется подышать воздухом. У вас на это уйдет лишних пять минут, а нам-то с Мишей возвращаться – душновато в доме.

Возражений не последовало, и все пятеро направились по бульвару к станции метро «Кропоткинская»: впереди – Олег с девушками, немного позади – Марик и Миша. В этот теплый августовский вечер на Гоголевском было еще многолюдно: шли по аллее прохожие, гуляли пожилые и юные пары; веселились компании молодежи.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25