Две судьбы (№1) - Шантаж

Сделал в своей маленькой квартире отличный ремонт, обставил ее хорошей мебелью, завел неплохую библиотеку; жил в тишине и покое – одному ему места вполне хватало.

– Вот и ты, моя голубка! – приветливо встретил он дочку, раскрасневшуюся от быстрой ходьбы и подъема на пятый этаж. – Куда пойдем? На кухню или в комнату? Есть хочешь?

– А что у тебя вкусненького, отче? – шутливым басом вопросила Надя. – Как насчет ананасов в шампанском?

– Деликатесов нет. Их доставать надо, а у меня ни связей, ни времени, – серьезно объяснил Степан Алексеевич. – Но яйца, молоко, кефир, масло в холодильнике есть. – И добавил, улыбнувшись: – Могу предложить коробку шоколада – всегда держу для любимых дам.

– Тогда бери эту коробку и пойдем посидим рядышком на диване, – предложила Надя. – Я сегодня уже обедала.

– Возьми сразу деньги и положи при мне в сумочку, а то забудешь, – напомнил ей Розанов и повел в комнату. Ну, что новенького? Как твои спортивные успехи? В школе у тебя вроде хорошо? – забросал он ее вопросами, когда они удобно устроились на подушках широкого, мягкого дивана.

– Результаты растут: скоро буду чемпионкой! – бодро пообещала Надя, улыбаясь, и, посерьезнев, добавила: – Но для этого, папуля, приходится очень много трудиться. Никакой романтики – один упорный труд.

– Само собой понятно – без труда не вытащишь и рыбку из пруда, – одобрил ее отец. – Так повелось испокон веку. А помимо спортшколы и соревнований, где бываешь? Что за последнее время прочитала? Вы с матерью выписываете какие-нибудь газеты, журналы?

– Да нигде не бываю, – серьезно и грустно ответила Надя. – Ни сил, ни времени нет. Не помню, когда брала в руки книгу, кроме учебников. Газеты мама выписала – «Правду» и «Вечерку», – но их я даже не вижу. По-моему, мать в них селедку заворачивает. – Когда достанет, конечно, – весело рассмеялась она; потом опять опечалилась. – А в театре, не помню, когда и была. Разве что с подружками в кино схожу. Представляешь – даже телек не смотрю!

– Может, не стоит надрываться, а жить, как другие девочки? – озабоченно высказался Степан Алексеевич. – Уж слишком много сил ты отдаешь спорту. По-моему, такое одностороннее развитие тебе повредит, доченька. Нужно уделять внимание не только физическому, но и духовному развитию!

– А как же я поступлю в Инфизкульт? Не будет результатов – не пройду по конкурсу! – уверенная в своей правоте, заявила Надя. – Для меня главное – физическая культура. Я верю в свой спортивный талант! Повезет – стану рекордсменкой! А тогда-а... – мечтательно протянула она, – известность, заграница, деньги, модные тряпки... Словом, роскошная жизнь! – Она помолчала. – Ну что меня ждет, если я займусь своим, как ты говоришь, культурным развитием? – вопросительно посмотрела она на отца. – Кем стану? Что получу? Жалкие гроши, как все? Нетушки! Не хочу!

Розанову не по душе пришлась философия дочери, ее чрезмерный прагматизм, но что скажешь – во всем этом много жизненной правды... Он все же счел своим долгом заметить:

– Что ж, ты уже взрослая, Наденька. Сегодня я это как-то особенно ясно увидел. Делай что считаешь нужным, к чему лежит душа. Но прислушайся иной раз к отцу. Любя тебе говорю: не станешь культурным человеком – с тобой будет общаться неинтересно. В личной жизни трудно придется... Подумай, дочь!

Наученная неудачным любовным опытом, Надежда не поощряла ухаживаний мужчин: все они эгоисты и заботятся лишь о том, чтобы удовлетворить свою похоть. Но однажды все же не выдержала характер. Бескорыстная преданность и постоянное дружеское внимание долговязого, сутуловатого Кости из мужской волейбольной команды возымели свое действие. Не скрывая, что влюблен, он почему-то всегда оказывался у нее под рукой.

Спрашивал с дружеской улыбкой:

– Как дела, Наденька? Какие у нас проблемы?

И если таковые были – приходил на помощь. Мужской красотой он не блистал, но был физически развит, силен и резок в игре. Надя знала, что ребята его побаиваются – был скор на руку, если надо дать сдачи. Несколько раз он уже защитил ее от хамства «ходоков», которые к ней приставали. Постепенно она привыкла, что Костя всегда ждет ее после тренировок, провожает домой, болеет за нее на соревнованиях, и стала отвечать взаимностью.

Ходили вместе в кино, на танцы, и ни разу Костя не докучал объяснениями – видел: не расположена она к еще большему сближению. Его терпение и выдержка наконец заинтриговали девушку. «Интересно, а он вообще нормальный парень? – думала она иногда. – Если нет, тогда зачем он за мной ходит?» Так, незаметно для нее самой, в Наде проснулся к нему чисто женский интерес, и она вдруг открыла, что он привлекателен как мужчина, что волнует ее.

Однажды, когда они возвращались домой после тренировок, Костя повел ее новым путем.

– Это куда же ты меня потащил? – запротестовала Надя. – Мы здесь никогда не ходили.

– Погоди немного, узнаешь. – Он посмотрел на нее загадочно и широко улыбнулся. – Есть одно дело!

Что ж, прогуляться она не против – погода прекрасная, время не поджимает... Вышли на Сретенку; Костя завернул в узкий переулок и остановился у старой, облупленной трехэтажки.

– Вот здесь я живу, вместе с мамой. Может, зайдем?

– Никак соблазнить меня решил? – рассмеялась Надя. – Долго же собирался!

– Лучше поздно, чем никогда, – так же весело ответил он. – Не хочешь познакомиться с моей мамой?

– Если ты, Костя, жениться на мне решил, то зря, – в том же шутливом тоне заметила Надя. – Я еще несовершеннолетняя – ничего не выйдет!

– А что, это идея! – не сдавался он, сохраняя тон шутки. – До твоего совершеннолетия рукой подать, а вместе жить веселее.

– Как знать, всякое может быть, – посерьезнела Надя, но тут же, как бы отбросив сомнения, тряхнула головой. – А впрочем, пойдем посмотрим! Думаю, твоя мама тоже хороший человек!

Костиной мамы, конечно, не оказалось дома, – Надя поняла, что это только предлог, но это не смутило. Она беспечно уселась на узкий диван в его маленькой комнатке.

– Ну что, правильно я оценила твое коварство? Решил подвергнуть меня искушению?

Не боялась она ничуть: он сильный, но, если захочет, она сумеет дать достойный отпор.

– Ты права, как всегда, – не смущаясь, признался Костя. – Мне давно уже надо с тобой поговорить, да все откладывал, опасался плохих для себя результатов. – И поднял на нее теплые карие глаза. – Как видишь, наконец решился. А к себе привел, потому что дома и стены помогают.

– Так что ты хотел сказать? Говори! – Надя все еще пыталась дружески шутить. – Боюсь, если сейчас не скажешь – еще на полгода замолчишь!

– Тогда слушай. – Он сел рядом, коснулся ее рукой.

Ей тут же передалось его волнение, его трепет и искренность.

– Я почему тебя заметил и полюбил? – без предисловий начал он, горячо глядя ей прямо в глаза. – Видел, как ты нуждаешься в поддержке, понял – жестоко кем-то обижена. Это ведь не скроешь под маской безразличия – ну там ко мне, к другим... кому ты нравилась.

Видя, что Надя молчит потупив взгляд, он понял, что недалек от истины, и с жаром продолжал:

– Ты красивая, Наденька, очень, но есть и другие симпатичные девчонки. Я не мальчик и сразу понял: тебя мучает сердечная боль. Вот ты сразу и запала мне в душу. Мужчина создан, чтобы защищать женщину! – Сел поближе, прижал ее к себе, обхватив большой, сильной рукой. – Что же стряслось с тобой, Наденька? Ты нормальный человек, а сколько я провел с тобой времени – ты на меня вот ничуть не реагировала. А ведь я знаю, что нравлюсь женщинам. – И, повернув ее лицом к себе, нежно обнял обеими руками, прижал ее волнующуюся грудь к своей – широкой, мускулистой.

Ей и хорошо было с ним, и очень жалко себя. Он по-человечески к ней относится – с любовью и заботой. В его поведении нет и намека на животное стремление лишь удовлетворить плотское желание, чем отпугнули ее прежние избранники. Но она все еще не верит ему, нет... "Неужели и он такая же скотина? Неужели лжет, разыгрывает комедию, чтоб доверилась? Ну если и в нем я ошибаюсь... – с болью в сердце думала она и, не выдержав горьких воспоминаний, разрыдалась.

Он растерялся, чувствуя к ней подлинное сострадание. Не зная, как утешить, стал покрывать поцелуями ее лицо и шею, постепенно загораясь желанием и страстью. Захлебываясь слезами, ручьем лившимися из глаз, она доверчиво к нему прижалась, отвечая страстными поцелуями. Такой бурный отклик с ее стороны после долгого безразличия совсем его распалил, но он любил ее и сдержался. Не стал спешить: нежно, едва касаясь, расстегнул на ее груди блузку, стал тихо ласкать большой, теплой рукой.

– Поверь, Наденька... ты мне так дорога... я так желаю тебе счастья... – шептал он, задыхаясь от избытка чувств. – Просто нет у меня слов!

Девушку захлестнула горячая волна страстного томления – ни о чем не надо думать... отдаться желанию... пусть это произойдет, и поскорее! Сама сняла с себя трусики, откинулась на спину, увлекая его за собой.

– Костенька, Костенька!... – шептали ее губы. – Больше она ничего не могла вымолвить, только стонала от нетерпения.

Он тихонько разделся, не торопясь, давая ей время, и лег рядом; стал целовать, ласкать руками, губами ее горячее, юное тело. Он был терпелив и нежен, он довел ее до сладкого исступления и только тогда, помогая себе рукой, мягко, осторожно – не дай Бог сделать ей больно, неприятно, – вошел в нее и стал медленно двигаться, чутко прислушиваясь к ней, к ее дыханию, к ее эмоциям.

Когда она застонала, страстно прижимая его к себе, он усилил темп, и Надя впервые испытала высшее наслаждение, осознала, что теперь лишь, с ним, стала женщиной... Он продолжает двигаться, ей все еще так изумительно сладко... Но вдруг он остановился, отстранился с мучительным стоном, и вскочил, выбежал из комнаты... Вернулся быстро, ласково обнял, поцеловал:

– Прости меня, так было нужно.

Надя не произнесла ни слова, только благодарно улыбнулась и, обняв, прижалась к нему всем телом. «Какая же я была дура! – Есть же настоящие мужчины!»

Они лежали рядом, молчали, отдыхали, радовались оба, что судьба соединила их. А потом снова обняли друг друга...

Жарким июльским днем, в воскресенье, когда тысячи москвичей отдыхают, устремляются за город, на природу, поближе к деревьям и к воде, Костя позвонил.

– Наденька, тут ребята из команды собрались поехать на пляж в Татарово – в волейбол поиграть вместо тренировки. Не хочешь присоединиться? Тоже потренируешься: вода в Москве-реке теплая. А потом... – он сделал паузу и жарко прошептал: – Ко мне заглянем. Маманя моя в гости собралась. Ну как ты?.. Как тебе такая перспектива?..

Ей понравились его неуверенность, его горячий шепот в телефонную трубку.

– Сам знаешь... – И зарделась, чувствуя, как горят щеки и грудь. – С тобой – хоть на край света!

– Тогда живо собирайся – встречаемся на «Соколе» в десять. И не опаздывай! – с шутливой строгостью приказал он. – Ребята наверняка прихватят девчонок – не одна будешь.

Когда шумная компания добралась до модного Татаровского пляжа, уже стоял полдень. Нашли подходящее место, пристроили вещи и затеяли пляжный волейбол.

Загорая на пушистом мелком песочке, Надя наблюдала: классно играют, и все такие стройные, сильные, молодые...

– Люблю своего Костика! – вдруг прошептала она, радуясь переполнявшему ее горячему чувству, искренней вере: он – ее судьба.

Перерыв... Костя, тяжело дыша, опустился рядом с ней на песок.

– Знаешь, уже после того, как ты из дома выехала, я чуть всех не подвел, – сообщил он ей то, чего не хотел говорить раньше, чтобы не испортить настроения. – Мама прихворнула, так что планы наши на сегодня... сама понимаешь... рухнули. Мне надо пораньше домой вернуться. Огорчена ты, да? – И ласково растрепал ее коротко остриженные волосы.

Вместо ответа Надя попросила:

– Давай полежим немного рядышком, поговорим... Мы так мало знаем друг о друге.

– Да я и сам хотел... – Он перевернулся на спину. – О чем сначала? Выбирай сама, Надюша.

– Я вот давно не решаюсь тебя спросить... Почему вы с мамой живете вдвоем? А где отец?

– Не люблю говорить на эту тему, но тебе скажу. Разошлись они – другую нашел. Банальная история.

– А кто он? Вы с ним видитесь?

– Очень редко. Он сейчас большой человек – областной прокурор. В Иркутске. Его мадам против наших встреч.

– А он вам не помогает? Вы так бедно живете...

– Очень слабо помогает. А последнее время – никак.

Мама с ним не была зарегистрирована.

– Поня-ятно... У меня ведь похожая история, Костик.

– Похожая, да не совсем. Твой отец – порядочный человек, хоть и не прокурор. – Нахмурил брови и, желая закончить неприятный разговор, признался: – Теперь понимаешь, почему я землю рою на тренировках, стараюсь поскорее мастером спорта стать, попасть в сборную!.. Ничего так не хочу, как утереть нос этому законнику – он знать не хочет собственного сына. Вот прославлюсь – пожалеет тогда! – Вздохнул, спохватился, что грустить не время и не место. – Пойдем лучше искупаемся, а? Поговорим о чем-нибудь более приятном...

Они взялись за руки, побежали к воде и с разбега окунулись в речную прохладу. Плавали, ныряли, окатывали друг друга водой, радуясь жизни, молодости и прекрасному летнему дню, – чувствовали себя счастливыми.

Глава 11

СПАСЕНИЕ НА ВОДАХ

В начале того лета город оказался во власти антициклона – стояла жара; вода в Москве-реке прогрелась до 23 градусов, как в теплом море. Москвичи задыхались от духоты и пыли в раскаленном городе.

Но на шикарной даче Григорьевых царила тенистая прохлада (рядом большой участок соснового леса, и потому воздух чистый, свежий). Света, свободная от всех дел, позавтракав на террасе, удобно расположилась в кресле-качалке с «Иностранной литературой» в руках – давно собиралась почитать новый роман. Ох, конечно, зазвонил телефон, а трубку снять некому – родители ушли на утреннюю прогулку. Девушка, досадливо поморщившись, неохотно встала – вот некстати!

– Светлана Ивановна! Тут к вам молодые люди пришли. Передаю трубку Олегу Хлебникову, – услышала она голос дежурного охранника: он хорошо знал Олега, часто приезжавшего к Григорьевым и к своему дяде, на соседнюю дачу, но правила службы требовали – докладывать.

– Пропусти их, Степаныч! – разрешила она.

Вздохнула невольно: сегодня почему-то хочется побыть одной, усталость, видно, накопилась. «Сейчас, конечно, потащат к реке – купаться, кататься на лодке...» – подумала безрадостно. Плавает она плохо, воды боится – в детстве не учили. Мама плаванием не увлекалась: у них в деревне и речки не было настоящей – так, узкий ручей. А Иван Кузьмич все умел, но тут как-то оказалось недосуг. Вот идут по аллее Олег, его школьный приятель Вадик... Светлана отложила журнал, встала и пошла им навстречу.

– Так и знал – в тени отсиживаешься. Это в такой-то чудесный день! Непорядок! – с энтузиазмом воскликнул Олег, тепло пожимая ей руки и ласково глядя в глаза; поцеловать ее при Вадике все же не решился – счел неудобным.

– Прости, что мы без предупреждения. Собирался к дяде Коле нагрянуть – у него тоже своя лодочная станция. Ведь на общем пляже сейчас не протолкнешься! – Он будто оправдывался. – А по дороге вот передумал. – И горячо посмотрел на Свету. – Так вдруг захотелось тебя повидать, пообщаться! Ты ведь знакома с Вадимом? Помнишь, мы встречались с ним в театре?

– И не только в театре, – еще на концерте в консерватории, на футболе... Ты, верно, забыл? – поправил его Вадим, подходя к Свете. – Здравствуй, Светочка, и, пожалуйста, относись ко мне как к старому знакомому!

Ростом он немного пониже Олега, но такой же крупный, тяжелый; вместе они занимались штангой. Молодые люди стояли, переговариваясь, у террасы огромного бревенчатого дома, с широкими, светлыми окнами в резных наличниках, утопающего в декоративных кустарниках и цветах. Вся территория вокруг тщательно ухожена. Болтая, они и не заметили, как к ним подошли, поднимаясь по склону от реки, Иван Кузьмич и Вера Петровна.

– Так у нас гости? – удивилась хозяйка и поздоровалась. – Ты, Олег, всегда сваливаешься как снег на голову, – слегка пожурила она. – А кто этот мальчик с тобой?

– Мой товарищ Вадим – мы с ним вместе и в школе, и на тренировках; штангу толкаем, – весело представил Олег приятеля. – Светочка меня уже простила за вторжение. И у вас прошу прощения! – Он с шутливой покорностью склонил белокурую шевелюру. – Повинную голову меч не сечет!

– Ну ладно, придется простить. Как, папочка? – взглянула на мужа Вера Петровна: она любила молодежь, и кутерьма, которую всегда затевала юная компания, ей не досаждала. – Чайку хотите? Или чего-нибудь посущественнее? – радушно предложила она. – Мы с Иваном Кузьмичом, например, проголодались после прогулки.

– Спасибо огромное, но мы с утра хорошо заправились, – за обоих ответил Олег. – Наша единственная цель – песочек, река, лодочка! Мы пришли, чтоб и Светочку вовлечь в эти удовольствия.

– Ну и отлично! Только, пожалуйста, будьте поосторожнее! – напутствовала Вера Петровна.

После недолгих сборов троица вышла из дома, переодетая по-пляжному. Светлана, выступавшая с царственной грацией, – в красивом двухцветном купальнике, облегающем ее юные, соблазнительные формы, и босоножках; ребята, оставившие верхнюю одежду на даче, – в безрукавках нараспашку, плавках и сандалиях на босу ногу.

По травянистому склону спустились к крошечному пляжу, с кабиной для переодевания и деревянным помостом для схода в воду. К нему пришвартована моторка, привязаны цепью две маленькие свежеокрашенные лодки.

– Эх, жаль, никто из нас с мотором не умеет обращаться! – огорчился Вадим. – А здорово бы по реке прокатиться, на людей поглядеть, полюбоваться окрестностями...

– Пустяки! Мы и на лодочке... Вам, лодырям, грести не придется, не бойтесь! – заверил Олег, поводя широкими плечами и немного рисуясь. – Мне полезно немного размяться.

– Ну как, поплывем? – дуэтом обратились ребята к Светлане.

– Да я не против! – охотно согласилась она. – Только обещайте не бузить: я очень боюсь воды и плохо плаваю. – Сказать «совсем не умею» почему-то постеснялась.

– С нами тебе нечего бояться, – снисходительно заверил Олег. – Ты только посмотри, какие мы сильные! Ну а плаваем как рыбы!

Взяли весла и уключины из раздевалки, отвязали лодку, удобно в ней устроились: Олег сел на весла, а Вадим и Света – на широкую, удобную лавочку на корме. Вадик управлял рулем. Мощными гребками, красиво раскачиваясь в такт атлетическим торсом и получая от этого большое удовольствие, Олег быстро вывел лодку на середину реки.

Поплыли мимо Серебряного бора, с огромным пляжем, усыпанным до отказа отдыхающими. Москвичи любили Серебники – здесь все, что необходимо для отдыха: благоустроенный пляж со спасательной станцией, кафе, закусочные, кинотеатр. В общем, одна из заповедных зон отдыха. Главное достоинство – чистый воздух, сосновый лес – все заботливо оберегается. Здесь ведь и частные дачи, и казенные, и пансионаты, спортивные базы. Вот и приезжали сюда в большинстве простые москвичи – в выходные дни, семьями, компаниями и поодиночке.

Блеск воды, солнечные лучи, пестрый калейдоскоп «жанровых сценок»... а сколько лодок, сколько купающихся переплывают с берега на берег... Ребятам, видно, нелегко давалось управление лодкой в этой тесноте и многолюдье.

– Светочка, здесь что-то слишком много народу. Давай обратно, в сторону Татарово, а? Там река свободнее! – предложил Олег, переглянувшись с приятелем.

– Да как хотите, мне все равно... – Света блаженно откинулась на спинку сиденья, с бумажкой, приклеенной к носу, – она загорала.

Осторожно, чтобы не задеть головы купающихся, молодые люди развернули лодку и поплыли в обратном направлении.

В этот солнечный, жаркий день на молодежном пляже в Татарово, на берегу Москвы-реки неподалеку от Серебряного бора, народу было полно, конечно, – не меньше, пожалуй, чем там, откуда наши герои уплыли на лодке.

В одной из маленьких компаний, усеявших весь пляж, среди группы товарок из команды по водному поло, загорала Надежда Розанова. Не развлечься в такой замечательный выходной день грешно, да и форму надо поддерживать, плавать, готовиться.

Надя предпочла бы очутиться здесь сегодня с Костей – она очень к нему привязалась. Но друг ее отбыл с командой на Украину – на межреспубликанские соревнования. Встречались они в последнее время редко из-за беспрестанных разъездов: то сборы, то состязания... Спортивные профессии у них разные, да пусть хоть и одна – все равно у мужчин и женщин пути расходятся.

Но существовала и еще одна, может, даже более огорчительная причина: Костю не приняла, знать не хотела Лидия Сергеевна. Ревностно следила она за спортивными делами дочери и заметила, разумеется, что у Нади появился постоянный друг – часто провожает до дома.

Лидию Сергеевну давно удивляло, что, несмотря на красоту и привлекательность дочери, у нее до сих пор нет подходящего (по ее материнским меркам) ухажера. «Не везет, что ли, Наденьке на мужиков, как когда-то мне?.. Не дай-то Бог! – невольно думала она и печалилась, и гнала от себя неприятные мысли. – Мала еще... Пусть пока что спорту себя посвящает...»

Но вот на горизонте замаячила долговязая фигура Кости; Лидия Сергеевна терпеливо ждала – поделится ведь дочка... Но надежды ее не сбывались, и однажды она спросила как бы между прочим:

– А что это за парня я возле тебя приметила? Длинный такой, вроде твоего папаши. Твой новый приятель?

Надя собиралась рассказать матери о своем чувстве, не открывая, конечно, всей правды об их отношениях. Все равно придется, не избежать – шила в мешке не утаишь. Ей хотелось, чтобы он приходил к ним как свой, запросто: ведь у нее есть хоть и маленькая, но своя, отдельная комната, где они могут побыть наедине... Но решиться на это признание никак не могла: смущала свинская обстановка пьянок матери и Василия Семеновича, которые происходили все чаще. Стыдно – так не хочется, чтобы Костя стал свидетелем этих сцен, – осудит мать, да и к ней станет по-другому относиться... Понимала и то, что Лидия Сергеевна сочтет Костю «неперспективным», препятствовать станет их встречам.

Так и случилось, когда на вопрос матери Надя вкратце поведала, что да, влюблена в этого парня, и не скрыла ничего, что о нем знала.

– Ну вот, идешь по моим стопам! – огорченно всплеснула руками Лидия Сергеевна. – Безотцовщина, нищий! Живет с мамочкой, а куда он от нее денется, даже если и захочет? ! Об этом ли я для тебя мечтала?! А ты что же? Такого же хочешь благополучия, как у меня с твоим отцом?!

И, разгневанная неразумным поведением дочери, расстроенная роковой невезучестью, заплакала, роняя злые слезы, кляня незадачливую судьбу. Но потом внезапно успокоилась и решительно выпрямилась.

– Но что это я так расквасилась? Ты у меня еще несовершеннолетняя. Пусть только попробует что-нибудь с тобой сделать – я его в тюрьму посажу! – Сверкнула на дочь черными глазами и властно приказала: – Чтобы духу его здесь не было! Знаешь, доченька, как я тебя люблю! Живу лишь тобой. Но ослушаешься – рассержусь. Так и знай! – Как всегда, завелась, повысила голос: – Ты должна знать себе цену, не продешевить, как твоя мать! Будешь умницей – поднимешься на самый верх. Все тебе будет доступно. Опомнись! Константин не тот, кто тебе нужен: он потянет тебя вниз!

«Да-а, моя мамочка – это серьезная проблема, – грустно рассуждала про себя Надежда, навзничь растянувшись на песке и закрывая рукой глаза от солнца. – А может, она права?.. Ведь любит меня, лучшего желает...» Вздохнула, перевернулась на живот – пусть загар ровно ложится.

– Надька! У тебя вся спина красная. Сгоришь! – заметила лежавшая рядом подруга. – Пойдем-ка лучше сплаваем, охладимся.

Девушки встали, стряхнули с себя песок и, войдя в воду, поплыли кролем, красиво выбрасывая руки.

– Вот и Татарово! Может, повернем обратно? Есть уже захотелось, – предложил Олег, – не хотелось признаваться, что просто изрядно устал.

– У матросов нет вопросов! – пошутила Света. – Поворачивай!

Хватит с нее этого удовольствия – солнце уже ее утомило, и она мечтала о каком-нибудь тенистом уголке. Вадим промолчал: он-то заметил, что Олег устал, и понял его горделивое нежелание сдаваться перед девушкой.

– Что-то я засиделся, – пришел он на выручку другу. – Слушай, Олежка, не будь эгоистом, дай и мне немножко погрести!

– Не хотел я нарушать ваш покой, да разве другу откажешь, – с деланной неохотой согласился Олег, радуясь, что может наконец растянуться на лавочке. – Ну что ж, давай пересаживаться!

Приподнялись и осторожно, чтобы не нарушить равновесия лодки, стали меняться местами. Оба крупные, неповоротливые – типичные тяжелоатлеты, – молодые люди не справились со своей задачей. Зацепившись длинной ногой за сиденье, Олег пошатнулся, невольно ухватившись за Вадима. Тот передвигался по другому борту, старательно балансируя, но не сумел удержать веса приятеля – потерял равновесие и полетел в воду. Олег оторвался от него – поздно... Утратив противовес, лодка резко накренилась в его сторону, зачерпнула воды и опрокинулась. Олег и Света пошли ко дну...

Характеризуя себя как отличного пловца, Олег сильно преувеличивал: плавать он умел, даже нырять, но никогда не переплывал более или менее широкой реки. На море, где соленая вода лучше держит, позволял себе плавать до бакена, больше надеясь на свою физическую силу, но, как правило, старался не удаляться от берега.

Вадим вообще плавал только «по-собачьи» – просто держался на поверхности, не тонул. Первым вынырнув на поверхность – он бешено колотил по воде мощными руками, – добрался лишь до перевернутой лодки и судорожно ухватился за нее, стараясь забраться повыше.

А Света, – она не успела даже сообразить, в чем дело, даже испугаться, – так быстро все произошло. Вода сразу сомкнулась над ее головой, и она ушла на глубину... Смертельный ужас пронизал все ее существо: что ей грозит гибель – это дошло до ее сознания. Догадавшись при падении сомкнуть рот, отчаянно, неумело двигая руками и ногами, она показалась на поверхности, громко взывая о помощи, и тут же опять погрузилась в воду...

Олег, с его тяжелым телом, погрузился почти до самого дна – река в этом месте неглубокая, и на поверхность вынырнул последним. Света... где она?.. Нет ее поблизости... Лодка перевернута... А вот и Вадик... вцепился в нее... Олег сделал несколько сильных взмахов длинными руками – и добрался до лодки, ухватился за борт рядом с другом. В этот момент из воды показалась голова Светы – и девушка, успев сдавленно крикнуть: «Помоги-ите!..» – снова ушла под воду.

– Света-а, держи-ись! – крикнул Олег и, оторвавшись от лодки, поплыл на выручку.

С татаровского берега видели, как одна из лодок перевернулась и трое сидевших в ней оказались в воде. Никто не придал этому значения, лишь посмеялись – такое часто случалось. Но отчаянный девичий вопль о помощи возымел действие: многие вскочили, побежали к берегу; некоторые пловцы сразу попрыгали в воду – надо спасать!..

Надя и ее подруга – они как раз оказались поблизости от места происшествия, – едва услышав крики, со всей скоростью, на какую были способны, устремились на помощь.

В очередной раз Света вынырнула с поднятой рукой буквально в трех метрах от плывущего к ней Олега. Он сделал отчаянный рывок, пытаясь схватить ее за руку, не дотянулся и ушел глубоко в воду... Когда его вынесло на поверхность, Олег испугался: рывок стоил ему больших усилий, он потерял уверенность и думал только одно: «К лодке... скорее... скорее!..»

– Нырять надо – иначе не спасти! – раздался рядом с ним задыхающийся мужской голос – кто-то подплывал. – Да здесь... говорят... омут!..

«Этого еще не хватало!.. – мелькнула у Олега паническая мысль. – Я-то уж точно не выплыву!..» Но совесть, совесть... ведь Света тонет!.. И, устыдившись своей слабости, он решился. Преодолел страх, собрал все свое мужество – и отчаянно нырнул с открытыми глазами... В мутной темноте он не видел ничего, лишь почувствовал – сила подводного течения тянет его вниз... Паника завладела им. «Света... жаль ее... но себя... тоже... Что делать?.. Кому нужны два трупа?..» Он инстинктивно вынырнул на поверхность – воды наглотался вдоволь и, уже не думая ни о чем и ни о ком, кроме себя, из последних сил устремился к лодке. Доплыл до нее, мертвой хваткой уцепился за край и замотал головой, отряхиваясь, сплевывая воду...

– Жаль девушку! Совсем еще молоденькая, – переговаривались пловцы, достигшие места аварии. – Говорят, сейчас осводрвцы прибудут – им сообщили. Может, еще спасут?..

Надя – она плыла, как торпеда, – в момент, когда Света вынырнула из воды с поднятой рукой, была еще далеко. «Еще раз покажется – все сделаю, что смогу, все... Обязательно спасу!» – честолюбиво решила она, не снижая темпа. И ей повезло. Света, уже захлебнулась, но из каких-то последних резервов здорового молодого организма, полного жажды жизни, вновь попыталась всплыть на поверхность, – но на этот раз из воды показалась только ее рука...

Увидев в каком-то метре, сбоку от себя, эту руку, Надежда, молниеносно отреагировав, резко развернулась и в невероятном прыжке, в полете по воздуху, попыталась ухватиться за нее – не удалось... Рука мгновенно снова ушла под воду... Надя не сдалась – бесстрашно нырнула, стала осматриваться вокруг, пытаясь сориентироваться и в воде, и под водой. Напрягая зрение в замутненном полумраке, она сразу приметила внизу светлое пятно: это струились золотистые волосы Светланы... Добравшись до этой струи и схватив ее накрепко рукой, она устремилась вверх, мощно отталкиваясь от воды, напрягая все силы. Но водоворот притягивал жертву, усилия Надежды, казалось, тщетны... Она долго умела держаться под водой, но всему есть предел. Боролась с течением – безуспешно! – старалась не поддаваться отчаянию, чувствовала: еще немного – и она не выдержит, у нее просто не хватит кислорода в легких...

Но все же ее воля, упорство спортсменки, мобилизация всех сил взяли верх – с восторгом она ощутила, что устремляется ввысь... Выскочила на поверхность как пробка, крепко сжимая золотистую мокрую массу.

Это ее первая большая победа!.. Только одержав ее, девушка почувствовала: все, силы полностью исчерпаны... Не все ли равно теперь?.. Какое-то безразличие, апатия ее охватили; голова затуманилась – Надя потеряла сознание.