Поэтому все были с ним ласковы, кроме капитана, а вечеринки так и не было. Он воспользовался этим временем, чтобы просмотреть свое имущество и собраться, обнаружив, что очень много вещей осталось у него от детских зремен, и все это ему не понадобится и не хочется хранить. И конечно, были вещи, которые ему очень хотелось иметь — и которых у него не было со времени смерти отца. Коллекция фрактинов, последним связующим звеном с которой служила его счастливая плитка, портреты Эрина, вахтенный журнал, которые они вели вместе… Сейли дала понять — хотя ничего не было сказано прямо, — что все это капитан много лет назад выбросила в космос, так что у Джетри не было оснований чувствовать себя так, словно его только что лишили того, что ему принадлежало.

И все-таки ему было жаль, что нельзя сейчас уложить эти вещи в сумку.

В общем, где-то в момент смены вахт настроение у него было не очень, и тут в дверь постучали. Однако настроение у Джетри тут же исправилось, когда он с изумлением обнаружил за дверью Грига и Пейтора, которые попросили разрешения войти.

Долговязый Григ — второй навигатор, второй пилот, второй кок, второй купец и системный механик — сложился на краю койки, служившей одновременно и креслом для перегрузок, а Джетри и Пейтор устроились на крутящихся табуретах.

Когда все уселись, Пейтор достал из кармана зеленый матерчатый мешочек, а Григ извлек из поясного кошеля три стопки из нержавейки. Джетри сидел, зажав фрактин в ладони, и пытался понять, что происходит.

— Джетри, — начал Пейтор и замолчал, словно на секунду забыл, что именно собирался сказать.

Он посмотрел на мешочек у себя на колене, а потом развязал перетягивавший горловину серебряный шнурок с этикеткой и вручил шнурок Джетри, который убрал его в наружный карман, к фрактину.

Пейтор потащил мешочек вниз, открывая синюю бутылку, запечатанную золотой фольгой.

— Пришло время, сынок, — тихо сказал Григ. — Теперь ты свободный работник — и пора тебе выпить с товарищами на равных.

Пейтор улыбнулся так, словно ему не очень-то хотелось улыбаться, и бережно, как сокровище, поднял бутылку двумя руками.

— Давайте-ка я за хозяина, как старший, — сказал он, поворачивая бутылку этикеткой к Джетри. — Вот — настоящая «Гладь Блушари». Она с нами со дня твоего рождения. Понимаешь, Эрин ее сам выбрал. Так как наш капитан пьет напитки попроще, бутылка пылилась в чулане, и мы решили, что нам стоит ее оприходовать, пока ее по ошибке не выпил кто-нибудь, кто по достоинству не оценит.

Он снова улыбнулся, уже веселее, и открутил фольгу. Она затрещала, разрываясь, а потом с резким хлопком вышла пробка. Григ бережно подставил стопочки, одну за другой, а Пейтор наполнил каждую сверкающей жидкостью.

Когда налили всем, а бутылку снова заткнули пробкой и пристроили рядом с Григом на постели, Пейтор прочистил горло.

— Вот что, Джетри, — произнес он медленно, — я знаю, что за эти годы ты слышал от меня много советов и, наверное, порядком от них устал… — Григ насмешливо фыркнул, а Джетри кивнул, виновато соглашаясь, продолжая осторожно держать стопку, — … но ты должен услышать еще кое-что. Первое вот что: никогда не пей «Блушари» одним глотком, будь это «Гладь» или еще что. Если это не «Гладь», то глоток снесет тебя с подпорок, да так, что тебе покажется, будто ты побывал в настоящей катастрофе. А если это была «Гладь», то ты даром потратил редкое наслаждение и не был достоин его испытать.

Пейтор поднял свою стопку, а Григ — свою. Джетри тоже поднял стопку, глядя на два лица, знакомые ему с детства, — но прочел на них только сосредоточенность на данном моменте.

— За Джетри Гобелина, свободного работника!

— Да торгует он долго! — добавил Григ.

Они с Пейтором чокнулись своими стопками, а Джетри присоединился к ним с секундным опозданием. Он посмотрел в янтарные глубины напитка — и сделал крошечный глоток.

Этот глоточек чуть не остановил ему дыхание — и оставил после себя нежную терпкость и покалывание в горле. Он был одновременно обжигающим и мягким…

Он заметил, что на него смотрят, и с улыбкой сделал второй глоток.

— Это совсем не похоже на эль или пиво!

Григ рассмеялся — негромко и уютно.

— Да уж, ничуть.

— Вот так, Джетри: это тебе совет и в некотором роде секрет, — сказал Пейтор, понемногу отпивая из своей стопки. — В Синдикате полно купцов, которые понятия не имеют, где это достать и зачем оно вообще нужно. Но найди человека, который считает себя знатоком напитков — и сможешь приобрести покупателя на всю жизнь.

Джетри кивнул, вспомнив о серебряном шнурке у себя в кармане, с названием сорта и погреба, оттиснутым на печати.

— Конечно, в жизни есть кое-что, кроме «Глади Блушари», — сказал Пейтор, сделав еще один глоточек. — Так что мы должны сказать тебе вот что: есть вещи, которые тебе следует знать.

Ощущая на языке тяжесть последнего глотка «Глади Блушари», Джетри всмотрелся в лицо Пейтора, заметив, что оно снова изменилось, с печально-серьезного на по-купечески невыразительное, и сел прямее.

— У всех семей есть свои тайны, — медленно начал Пейтор. — Наш корабль и наша семья от других не отличаются. Загвоздка в том, что иногда не всеми тайнами делятся как надо, а некоторые вещи, которые надо бы хранить в таком секрете, чтобы они забывались, обсуждают слишком много. — Он чуть пригубил напиток. — Одна из вещей, которая должна была бы остаться тайной, но не осталась, — это то, как тебя не ждали.

Джетри уставился в свою стопку, кусая губы и подумывая о том, что сейчас подходящий момент сделать новый глоток.

— Наоборот, — продолжил Пейтор, говоря медленно и раздумчиво, — что скорее всего осталось тайной — это то, каким образом Эрин и Иза вообще оказались вместе, поскольку можно было бы сказать — и это говорилось, — что они плохая пара от включения двигателей и до посадки.

А это еще что? Сейли, источник всех его сведений о его родителях, никогда даже не намекала на то, что у Изы и Эрина были проблемы. Все проблемы появились позже, вместе с Джетри.

— Видишь ли, Джетри, дело в том, — говорил тем временем его дядя, — что у Гобелинов долгая история в Синдикате. Гобелины были основателями Синдиката — и членами торговых объединений до него. И даже до появления торговых объединений Гобелины были космолетчиками.

Джетри нахмурился.

— Это не тайна, дядя. Записи…

Григ фыркнул и сделал глоток «Глади». Его лицо было замкнутым, скрытным, словно он пытался отвлечь внимание покупателя от какого-то дефекта. Пейтор посмотрел на него.

— Теперь твоя очередь? — спросил он очень тихо.

Григ покачал головой.

— Нет, сэр. И будь я проклят, если это не еще одна тайна. Но — нет. Говорите вы.

Выждав минуту, Пейтор кивнул, выпил еще глоток и подался вперед, чтобы осторожно встряхнуть бутылку.

— Тогда хорошо, — пробормотал он. — Рюмка на разговор и рюмка на запивку.

— Мы это сделаем, — отозвался Григ, тоже кивая. Его лицо по-прежнему оставалось мрачной маской. — Точно.

— Правильно. Сделаем. — Пейтор резко вздохнул. — Вот, Джетри, как оно было. Эрин появился примерно тогда, когда Гобелины должны были председательствовать на собрании судовладельцев. Можно сказать, что время было неудачное: примерно тогда власть стала переходить от кораблей к планетам. Синдикат так разросся, что ему принадлежали куски планет, больших и маленьких, не говоря уже о контрольных пакетах акций во множестве планетных корпораций, и его интересы сместились от обеспечения торговых путей к защите своих инвестиций. А это означало, что корабли и судовладельцы, которые основали Синдикат и сделали его сильным, больше им не управляли.

Короче, они созвали собрание всех судовладельцев там, на Каратунке — и Гобелины имели нужную поддержку. И тут явился Эрин с известием, что собрание владельцев понижено с законодательного до совещательного голосованием уполномоченных — двадцатью семью голосами против трех. Учти вот что: сам Эрин происходил из торговцев, но он очень рано начал получать классическое образование. Провел много лет на планетах: ходил в планетный колледж, учился в университете, изучал историю, судовождение, торговлю и экономику. И когда прошло голосование, он был одним из трех уполномоченных проигравшей стороны.

Джетри заморгал, не донеся стопку до губ. «Гладь Блушари» была забыта в глубочайшем изумлении.

— Мой отец был уполномоченным?

Григ рассмеялся — резко и отрывисто.

— Когда он прилетел на Каратунк — уже не был, — ответил Пейтор, адресовав быстрый негодующий взгляд долговязому мужчине на койке. — Оставил свою карточку для голосования прямо там, на столе, схватил свои деньги, коллекции и второго пилота и заявил об уходе прямо там. Решил, что лучший способ помочь судовладельцам и сохранить маршруты — это быть с нами. Так он и сделал.

— Допивай стопку, малыш, — распорядился Григ и сам последовал своему указанию.

Джетри последовал его примеру. Он один раз видел уполномоченного, когда был маленьким…

— Точно, — сказал Пейтор. — Ты мог бы помнить, что раньше этот корабль был всегда в делах. Много людей заходили, когда мы были в порту, много разговоров, подарки младшим… Хотя Эрин больше не был уполномоченным, он знал, как работают системы — и Синдиката, и планет. Судовладельцы приходили к нему за советом, планировали, как сделать так, чтобы меньше зависеть от связей и контрактов Синдиката.

— Но это прекратилось. После… несчастного случая.

Джетри смутно помнил тот день, когда они были в порту, и Эрииа вызвали — как это было часто, — а потом корабль заперли, и его мать кричала, и…

— Это было плохое время. Боялись, что потеряем и твою мать тоже. Винила себя за то, что его отпустила, словно могла как-то его задержать. Но, понимаешь, твой отец — он тоже был из старого рода. Люди из того рода не были космолетчиками — в те времена. Они были вроде как путешественниками, археологами, философами, библиотекарями… Имели странные идеи — кое-кто из них. Думали, что мы, земляне, существуем дольше, чем говорит наша история, что Земля — та планета, которую называют родной — была, возможно, третьей или четвертой Землей, которую мы называли родиной. Некоторые другие…

— Пейтор!

Голос Грига был негромким и предостерегающим.

Джетри застыл на своем табурете: он никогда не слышал, чтобы длинный, спокойный Григ говорил просто резко, а не то что угрожающе.

— Тогда твоя очередь, — сказал Пейтор после паузы и поднял свою стопку.

— Моя очередь, — согласился Григ и вздохнул.

Он подался вперед на койке, пристально глядя Джетри в лицо.

— Ты знаешь, что я был у твоего отца вторым пилотом. Мы были двоюродными, но по духу — родными братьями, потому что у нас в юности был один и тот же наставник и мы оба ввязались в то, что Пейтор называет бессмысленным политиканством — но мы так не считали. Нам оно казалось отнюдь не бессмысленным. Но дело в том, что твоя матушка и кузены с ее стороны, типа Златов — они петляки. Знаешь, что это такое?

Джетри кивнул.

— Я знаю, что это. Но мне не нравится, когда капитана называют…

Григ поднял руку и пошевелил пальцами, делая знак, равносильный приказу «Уймись».

— Скажи мне, что это значит, прежде чем возмущаться.

«Мой последний вечер на корабле — и мне устраивают экзамен по истории!» — раздраженно подумал Джетри.

Он сделал глоток «Глади», чтобы пригасить недовольство, и снова посмотрел на Грига.

— Петляки — противники нового. Не хотят летать в крупные порты, хотят торговать только с маленькими планетами, только там, где не нужно иметь дела с уставами и…

Григ прищелкнул пальцами: это означало «Остановись».

— Отчасти верно, отчасти — нет. Видишь ли, петляки возникли из одной статьи хартии Синдиката, которая была написана довольно давно и стала весьма популярной: ее можно найти примерно в пяти разных записях на борту, если знать, где смотреть. Идея возникла потому, что большинство космолетчиков любят летать по петлевому маршруту — очень часто это по замкнутой петле. И некоторые семьи петляков летают на корабле по сто стандартных лет, и все на борту знают, что в семнадцатый месяц полета они должны прилететь в такой-то порт и загрузить свежий концентрат руньона.

Понимаешь, что когда это только разрабатывалось, идея была в том, что все маршруты будут петлями, и некоторые петли будут пересекаться для транзита и тому подобного.

Ну вот. Ты, наверное, знаешь, и я, наверное, знаю, и Пейтор, наверное, знает, что это чушь. Эта штука с замкнутой системой действует только какое-то время — и только пока экономика большинства портов петли развивается. Все делают свою работу, никто не вводит крупных перемен — тогда твоя петля стабильна и все получают прибыль. Но сейчас, если говорить о переменах, у нас появились лиадийцы, которых не интересует развитие нашей системы: у них своя система и свои маршруты. Потом есть планеты, которые запускают теперь собственные корабли, не зная истории — и не интересуясь ею. Так что возникла нестабильность, и работа по петлевым маршрутам перестала быть таким выгодным делом. Торговые семьи начали проигрывать планетам, а Синдикат… покупка всех этих акций и корпораций требует денег, а это значит, что наши налоги и взносы растут, а не уменьшаются. Потому что, видишь ли, Синдикат не может совсем отпустить корабли, хоть с нами и хлопотно. Ему нужно сохранять некую меру контроля, удерживать какую-то власть и сосать из нас кровь, пока мы не…

Сидевший рядом с Джетри Пейтор кашлянул. Григ резко замолчал и потер рукой лоб.

— Верно, — сказал он. — Прошу прощения.

Он отпил из стопки и тихо вздохнул.

— Так на чем я остановился? На теории торговли, да? Вот, например, скажем, что ты, Джетри Кораблевладелец, хочешь жить за счет малых портов и подобрал себе неплохую такую петлю. Рано или поздно выгодный бизнес переместится, и твоя петля будет приносить твоему кораблю меньше дохода. И ты закончишь как «Золотоискатель», перевозя камни — и прихватывая какую-нибудь мелочь, чтобы составить полную загрузку.

Эрин понял, что денежные рейсы — это контрактные рейсы. Если летаешь от центра к центру, то не остаешься порожним. Если условия меняются, ты можешь приспособиться: ты не привязан к Петле.

У Эрина был зоркий глаз на основные контракты, и те, что он подобрал для «Рынка», только сейчас потребовали пересмотра. Вот почему сейчас отличное время для капитального ремонта и переоборудования: тут твоя матушка на верном курсе. А ты… ты на пути к большим новостям. Подмастерье купца на лиадийском корабле? Обучение под началом мастера-купца? У тебя не только появился шанс стать владельцем корабля, малыш. Если я не ошибся, то эта мастер-купец видит в тебе нечто вроде… уполномоченного, посредника между интересами лиадийцев и землян.

Джетри моргнул.

— Я не…

Григ взглянул на Пейтора, а потом — снова на Джетри.

— Тогда не думай об этом, — посоветовал он. — Получай свои уроки, работай — ради себя и своего имени. — Он махнул рукой, будто извиняясь, что наговорил лишнего. — И есть еще одна вещь. А потом мы можем допить этот чудесный напиток и дать тебе поспать.

Он перевел дыхание и кивнул сам себе.

— «У всех семей есть свои тайны». Хорошая фраза. Ты встречаешь человека, который так думает, который знает об этом, — и слышишь от него эту фразу. Тайна есть — и пока тебе больше ничего знать не надо. Но держи это на заднем плане: у всех семей есть свои тайны. Может, это тебе пригодится, а может — и нет. Ты прокладываешь такой курс, что знать заранее нельзя.

Теперь Джетри уже сильно хмурился: «Гладь» несколько затормозила его мыслительные процессы.

— Но что это значит? Что случится, если кто-то…

Григ поднял руку:

— Что случится — ты поймешь, когда и если это случится. А что это значит… Это значит, что в галактике кое-где есть кое-что, оставшееся от времен Древней Войны — той большой войны, о которой Хат так любит рассказывать в своих историях. Это значит, что этот твой счастливый фрактин — это не игральная фишка, сколько бы правил игры с ними нам всем ни попадалось. Это — Фрактальный Мозаичный Модуль Памяти — и никому в точности не известно, для чего он служит. — Он посмотрел на Пейтора. — Хотя Эрин считал, что у него есть идея.

Пейтор хмыкнул.

— У Эрина было множество идей. Это ты сказал верно.

Григ провел рукой по волосам и выдавил улыбку.

— Пейтор в это не верит, — пояснил он Джетри и отодвинулся на койке, задумчиво глядя перед собой.

— Слушай, — сказал он. — Потому что я расскажу тебе об этом только один раз, и это может прозвучать так, словно старине Григу вакуумом часть мозгов высосало. Но ты просто выслушай и запомни — имей в виду, вот и все. Пейтору не хочется это снова выслушивать — он и в первый раз не хотел слушать, готов держать пари. Но мы с ним решили, что тебе нужно получить какую-то основу, информацию, которую Иза тебе давать не хочет.

Он сделал паузу.

— Эти фрактины, они — старая технология. Очень древняя. Мы так понимаем, что они были старой технологией уже тогда, когда началась большая война. И дело в том, что мы их изготавливать не умеем.

Джетри удивленно воззрился на Грига, подумав, не начал ли тот пить еще до «Блушари». Большая война — Древняя Война — да, такая была, в этом сомнений не было. Большая часть антиков, которые можно найти, — это то, что осталось от войны или того, что люди называют войной, хотя это могло быть какое-то другое событие. Изучая историю, Джетри читал доводы за и против того, что такая война была. А мысль, будто такую старую технику сегодня невозможно скопировать…

— Что это за технологии? — спросил он у Грига. — И почему мы не можем их скопировать?

— Хорошие вопросы — оба. И я бы себя лучше чувствовал, если бы мог ответить на них. Могу сказать тебе только вот что: если этот твой фрактин из настоящих — из древних, — то внутри него есть крошечный кусочек тимония. Это можно определить снаружи с помощью нейтрино — и во всех настоящих, которые когда-либо сканировались, тимоний был. А еще ты обнаружишь, что внутри есть некая структура: это не просто отливка из пластика или чего-то в этом роде. Но если попытаешься провести более точное сканирование, например разобраться в этой структуре, то что будет? Пшик! Жареный фрактин. Тимоний поглощает энергию, выпускает пару миллионов нейтрино и толику бета— и гамма-лучей, и остается только оплавленная глина. Попытаться его разобрать? Нельзя: тот же результат.

Джетри сделал еще глоток из пустеющей стопки, пытаясь переварить мысль о том, что существует технология, которой много сотен лет — и которую не удается расшифровать и скопировать.

— Как я уже сказал, — продолжал Григ негромко, — Пейтор — неверующий. Что он, и Иза, и множество других людей, которые полностью в своем уме (вроде бы как я в этом случае — нет, да и Эрин тоже), что они хотят думать — это что Древняя Война была совсем не такая крупная, как считают другие. Они не думают, что войну вели фрактинами и ради фрактинов. Это Эрин так считал, а у него были исследования: записи археологических раскопок, старинные документы — на которые можно было положиться. Он мог точно расписать, где находили фрактины, где располагались крупные тайники — и когда среди находок поддельных стало больше настоящих.

Он вздохнул.

— Так что, сам видишь, это не просто наша семейная тайна. Результаты некоторых ранних исследований исчезли. Были украдены. Эрин сказал: кое-кто стал тревожиться, что будет, если петляки и судовладельцы увидят в антиках не просто очень доходные редкости, а нечто большее. Если они начнут искать старинные технологии и поймут, как их использовать.

Эрин был совсем не уверен в том, что нам следует заставлять эти фрактины работать, но он считал, что надо бы знать, что именно они делали и как. На всякий случай — вдруг понадобится. А потом он провел анализ…

Григ сделал глоток и замолчал на томительные секунды, устремив взгляд в стопку.

— Ты знаешь, что такое период полураспада? — спросил он, поднимая глаза.

Джетри возмущенно закатил глаза, а Пейтор рассмеялся. Григ вздохнул.

— Точно. Зная период полураспада тимония, Эрин рассчитал, что им примерно восемнадцать столетий. Не так уж много времени пройдет — скажем, десять стандартных лет для самых ранних и около сотни для самых последних, — и тимоний выдохнется и не сможет давать энергию… тому, чему он ее дает. Возможно, они все просто станут инертными, так что любой интересующийся сможет вскрыть одну, пять или пятьсот штук и заглянуть внутрь.

Так вот, Эрин решил, что фрактины могут быть памятью: военного корабля, библиотеки, компьютера — где хранится вообще все, в том числе инструкции по пользованию и схемы. Вот что Эрин думал. И он хотел, чтобы ты это знал. Иза, и все Златы, и все другие нормально мыслящие люди — они считают, что тебе это знать ни к чему. Они говорят, что только дурак гоняется за проблемами, когда их и так кругом хватает. Что я считаю? Я считаю, что тебе следует знать, что думал твой отец, и держать глаза и мысли открытыми. Я не уверен, что тебе обязательно нужно обсуждать это с лиадийцами, но это ты сам будешь решать, когда и если понадобится.

Он снова устремил взгляд в стопку, поднял ее и допил все, что там оставалось.

— Это все? — тихо спросил Пейтор.

Григ кивнул.

— Этого хватит.

— Ну что ж.

Он протянул руку. Григ передал ему бутылку, и он снова по очереди наполнил все стопки.

Он встал, и Григ тоже — и спустя мгновение Джетри последовал их примеру. Все трое высоко подняли стопки.

— За твой успех, твою честь и твой долг, свободный работник! — провозгласили его родичи так громко, что стены загудели эхом.

Джетри расправил плечи, сморгнул внезапно навернувшиеся на глаза слезы — и разговор перешел на менее важные вещи, и продолжался, пока стопки снова не опустели.

— Грязь! — выругался Джетри, когда лезвие проскребло по крышке. Прикусив губу, он снова пустил в ход отвертки — и был вознагражден странным неровным шипением, которое заставило его изумленно отступить на полшага.

«Перепад давления», — понял он и посмеялся над собой.

Звук просачивающегося воздуха стих — и теперь поддетая острием ножа крышка отскочила.

В нишу была забита какая-то бумага — наверное, чтобы, когда корабль ускоряется, табличка не тарахтела, как та, что на двери у Хат. Джетри вытащил ее, собрался было смять и выбросить — и замер, внимательно рассматривая бумагу.

Желтая и испачканная, она оказалась распечаткой с комм-принтера, которым капитан уже больше не пользовалась. Она всегда называла его принтером Эрина, словно сама не хотела иметь с ним никаких дел, потому что не любила получать шифровки. Джетри с любопытством расправил края и развернул бумагу. Там оказалась дата его рождения и цепочка бессмысленных букв и цифр — наверное, совсем не бессмысленных для того, кто знал, на что смотрит, и…

«ВИЛЬДЕЖАБА ВИЛЬДЕЖАБА ВИЛЬДЕЖАБА»… так мог передавать аварийный маячок.

«ВильдеЖаба»? Джетри учил историю кораблей, но этот он узнал бы и без этого, потому что Хат рассказывала совершенно жуткую историю про последний полет «Жабы». «ВильдеЖаба» пропала без вести много лет назад, и никого из семьи Вильде никто больше с тех пор не видел. По рассказам, они хлопнулись на планету, что невозможно было себе представить, потому что они были космолетчиками с тех времен, когда еще и космоса не было, как говорится в пословице.

Джетри всматривался в распечатку.

«Идем на дно, — подумал он. — Заряжаем оружие». Черный юмор космолетчиков — был в этой записи такой оттенок.

И у него заныл живот при мысли о том, что он держит в руке последнюю запись с погибающего корабля. Почему его отец воспользовался такой бумагой, чтобы закрепить пластину у него на двери? Дурная примета… Он сглотнул, еще раз перечитал листок и нахмурился на бессмысленные фразы.

«Разбиваем глину? Стойки пустые?» Не слишком обычные выражения для передачи с корабля. Шероховатая желтая бумага потрескивала у него в руке. Принтер Эрина. Сообщение пришло на принтер Эрина. Значит, это шифр… но…

Сигнальное устройство издало последовательность из четырех нот: «гость на борту». Джетри вздрогнул, выругался и, сунув бумагу и именную пластину в наплечную сумку, поспешил поставить крышку на место и побежал по коридору.

У главного шлюза собралась небольшая группа пришедших его проводить: Хат, Иза и дядя Пейтор. Помощник мастера вен-Деелин, Пен Рел, стоял спокойнее, чем можно было ожидать от человека, попавшего в одиночку на чужой корабль. Его гладкое красивое лицо не отражало ни тени радости, раздражения или скуки. Но его взгляд был острым, и это он первым увидел Джетри и едва заметно поклонился.

— Приветствую вас, подмастерье. Мастер-купец поручила мне быть вашим сопровождением.

Джетри приостановился и поклонился — тоже едва-едва: другое движение делала невозможным сумка, закинутая за спину.

— Приветствую вас, сударь. Мастер-купец оказала мне слишком большую честь, — сказал он.

Голубые глаза мигнули — очень может быть, что Пен Рел был с этим согласен, но надо отдать ему должное: на его лице не промелькнуло ни улыбки, ни насмешки, хотя, по мнению Джетри, он был вправе продемонстрировать и то, и другое.

Вместо этого лиадиец перевел взгляд на Изу Гобелин и поклонился — на этот раз низко, демонстрируя должное уважение к капитану-судовладельцу.

— Мастер-купец шлет поздравления, капитан. Она просит меня сказать, что сама поручила ребенка своего тела заботам других для обучения, осознавая необходимость глубиной своего купеческого сердца. Однако материнское сердце одновременно и глупее, и мудрее. Посему она предлагает, как мать матери, маршрут и коды связи. Послания, переданные этим маршрутом, немедленно попадут к Джетри Гобелину. Его частое использование приветствуется.

Еще один поклон — на этот раз скорее низко склоненная голова, — взмах рукой, и между большим и указательным пальцами протянутой руки появилась инфокарта.

Губы Изы Гобелин сморщились, словно она съела какую-то кислятину. Она не позволила себе убрать руки за спину — этого не было. Но она покачала головой из стороны в сторону, очень решительно.

Джетри почувствовал, что делает судорожный вдох. Не то чтобы он ожидал, что мать захочет держать с ним связь после его отъезда — она ведь не трудилась это делать, и когда он был членом ее команды. Но просто… это грубо, когда мастер вен-Деелин… Он моргнул и бросил короткий взгляд прямо на Хат, которая его поймала, прочла — и шагнула вперед, плавно и тихо.

Она бережно вынула карту из пальцев Пен Рела и поклонилась, ниже, чем он, тем самым выказав уважение посланцу мастера-купца.

— Пожалуйста, передайте мастеру-купцу, что мы высоко ценим ее доброту и предусмотрительность, — сказала она, что заставило Изу нахмуриться еще сильнее, зато вернуло краску на лицо дяди Пейтора.

Что до Джетри, то он почувствовал, что ему стало чуть легче дышать. «Катастрофа предотвращена», — подумал он. Вот только помощник мастера вен-Деелин остался стоять лишнюю секунду, чуть склонив голову набок, выжидая…

… а потом больше не стал ждать, но поклонился всем на прощание, тогда как его глаза поймали взгляд Джетри, а одна рука совершила недвусмысленный взмах: «Пошли, парень».

Еще раз сглотнув слюну, Джетри двинулся за лиадийцем вниз по трапу.

— Пока, Джетри, — услышал он шепот Хат, когда проходил мимо нее. — Мы будем скучать.

Ее рука мимолетно коснулась его плеча, и ключ у него под рубашкой чуть прилип к телу. А потом «Рынок Гобелина» лязгнул закрывшимся люком.

В конце причала, где стоял «Рынок», Пен Рел повернул налево, шагая легко, несмотря на тяготение. Джетри плелся за ним, отставая на полшага — и очень скоро вспотел, а к влажному лицу жадно липла портовая пыль.

Чем дальше они шли, тем больше становилось народу, и Джетри приходилось ускорять шаги, чтобы не потерять из виду своего низкорослого спутника. Наконец лиадиец приостановился и дождался, чтобы Джетри поравнялся с ним.

— Джетри Гобелин. — Если он и заметил сильно встрепанный вид Джетри, то не выдал это даже дрожанием век. Он только бесстрастно наклонил голову с яркими волосами. — Мы вскоре поднимемся к «Элтории». Вам в порту ничего не требуется? Сейчас как раз время купить нужные предметы, потому что наш отлет назначен через четверть оборота.

Запыхавшийся Джетри помотал головой, опомнился — и прочистил горло.

— Я благодарен, но мне ничего не нужно. — Он чуть приподнял меньшую сумку. — Все, что мне нужно, находится в этих сумках.

Золотистые брови приподнялись, но Пен Рел только лениво поднял руку, направляя внимание Джетри в глубину оживленной улицы.

— Увы, я не настолько удачлив и до посадки на борт должен выполнить несколько поручений. Извольте пройти в этом направлении, пока не найдете знак Иксина. Представьте себя команде баржи и подчиняйтесь слову пилота. Я присоединюсь к вам ко времени взлета.

С этими словами он нырнул с тротуара в густой поток транспорта — и, как показалось Джетри, растворился в стремительно движущейся толпе.

«Грязь!» — подумал он, чувствуя, как начинает ускоренно биться его сердце, а потом выругался вслух: «Грязь!» — жесткий локоть врезался ему в ребра с большей силой, чем требовалось для привлечения его внимания, а резкий голос выдал мелодичную лиадийскую фразу, интонация которой безошибочно давала понять, что нечего землянам с телячьими мозгами ловить здесь ворон.

Покрепче ухватив сумку, Джетри поправил рюкзак за плечами и медленно двинулся вперед, поворачивая голову из стороны в сторону, словно робот-уборщик в поисках пыли. Он разглядывал вывески и знаки, в изобилии видневшиеся по обеим сторонам улицы.