День 166-й

Сигнал будильника был настойчивым. Джетри застонал, борясь с соблазном спрятать голову под груду подушек, чтобы не слышать шума.

Сигнал стал громче. Джетри мужественно сбросил с себя одеяло и спустил ноги на пол. Сделав несколько шагов, он добрался до будильника, отключил его — и остался стоять, наслаждаясь тишиной.

Часы показывали на несколько минут больше обычного времени пробуждения, а это означало, что ему придется бежать к завтраку на реактивной тяге. Он зевнул: мысль о включении реактивных двигателей представлялась ему бесконечно менее привлекательной чем возможность рухнуть в постель и посвятить еще полвахты сну.

Вместо этого он направился — хотя и медленнее обычного — к освежителю.

Близнецы задержались у него допоздна, расплачиваясь собственными рассказами за его историю о станции Кэйлипсо и капитане-разведчике тер-Астине, пока Миандра не посмотрела в окно.

— Третья луна зашла, — сказала она, после чего Мейча произнесла слово, которое Джетри истолковал, как лиадийский эквивалент его «грязи».

Они вскочили и распрощались, с улыбками и пожеланиями сладких снов, и призраками космоса выскользнули в полутемный коридор. Флинкс, призрачный кот, вился вокруг их бесшумно ступавших ног.

Проблема была в том, что ему нисколько не хотелось спать, так что он еще какое-то время провел, согнувшись над своим «торговым журналом», пока не заметил, что читает одну и ту же запись уже в третий раз, не понимая смысла. Тогда он закрыл тетрадь и отправился в постель.

Два часа назад.

Он встал под душ, нажал кнопку «холодная» и ахнул, когда в него ударила струя. Он поспешно намылился и ополоснулся, а потом выскочил, протягивая руку за полотенцем. Энергично вытираясь, он посмотрел в зеркало — а потом посмотрел снова, придвинувшись ближе и прикоснувшись к верхней губе, где накануне вечером пробивались многообещающие усики.

Теперь они исчезли, стертые волшебными пальцами Мейчи.

— Не знаю, на сколько этого хватит, — сказала она наполовину недовольно, — но, Джетри, никак нельзя появляться в приличном обществе с волосами на лице.

— Я собирался завтра попросить господина пел-Сабу о средстве для удаления волос, — сказал он.

Миандра рассмеялась и, протянув руку через плечо сестры, прижала ладонь к его щеке.

— Он совершенно не понял бы, чего ты просишь, — сказала она. — Предоставь действовать Мейче, пока сам не сможешь купить нужный состав. Может быть, в порту?

— Миандра! — прошипела Мейча.

Ее сестра снова засмеялась и убрала руку — оставив Джетри жалеть, что она это сделала.

В спальне снова заработал будильник, предупреждая, что до завтрака осталось пять минут.

Джетри выругался и метнулся к шкафу.

В комнате для завтрака оказалось пусто, хотя еда, как всегда, была выставлена на длинном буфете, а приборы были расставлены на столе в эркере, откуда открывался вид на цветники. Кто-то счел день достаточно теплым, чтобы открыть среднюю створку, и запахи цветов и зелени влетали в комнату на крыльях нежного ветерка.

Джетри приостановился у окна, глядя на клумбы цветов со сладким ароматом и колючими стеблями, которые нравились леди Маарилекс.

Сад выглядел, как обычно: розовые и белые цветы теснились вокруг мощеных дорожек, солнечный свет перемежался пятнами тени от высокого дерева, росшего в центре. Казалось, что вчерашний необузданный ветер ничему не повредил.

— Доброе утро, мастер Джетри, — произнес голос, ставший ему очень знакомым.

Джетри повернулся и наклонил голову.

— Доброе утро, господин пел-Саба. — Он посмотрел в бесстрастное, ничего не выражающее лицо дворецкого. — Боюсь, что я проспал.

— Если и проспали, то всего на несколько минут, — ответил старик. — Однако мастер Рен Лар рано отправился к лозам, а госпожа тор-Бели получила распоряжение отправить их милостям подносы наверх.

Джетри изумленно понял, что речь идет о Мейче и Миандре.

— А для вас, — продолжил господин пел-Саба, запуская пальцы в рукав и извлекая кремовый квадратный конверт, — имеется письмо.

Письмо. Джетри с легким поклоном принял письмо. Кончики пальцев у него закололо от соприкосновения с высокосортной бумагой.

— Благодарю вас.

— Рад служить, — заверил его господин пел-Саба. — Желаю вам приятного завтрака. Если что-то потребуется, вам достаточно позвонить.

Он поклонился и ушел, исчезнув за дверью в дальней стороне комнаты.

Джетри снова посмотрел на конверт. Неправильная клякса лилового сургуча заклеивала клапан конверта. На сургуче был выдавлен узор. Он поднес кляксу ближе к носу, сощурился — и узнал знак купеческой гильдии.

Он благоговейно перевернул кремовый квадрат и застыл, взирая на свое имя, написанное лиловыми чернилами точно под цвет куска сургуча. Лиадийскими буквами — чуть излишне затейливыми — было написано: «Джет Ри вен-Деелин».

Сам факт этого письма о чем-то говорил. Если бы только он мог понять о чем.

Конверт оттягивал его руку сильнее, чем того требовал его вес. Вздохнув, Джетри прошел к буфету, налил себе чашку чая и отнес ее и письмо на свое привычное место за столом. Только сев и сделав первый глоток, он просунул палец под лиловый воск и сломал печать.

В конверте оказался одинарный лист бумаги, сложенный пополам. Лист развернулся с громким потрескиванием, открыв пять ровных строк, написанных все тем же затейливым почерком.

И это было все. Последняя строка представляла собой подпись, настолько покрытую росчерками, ее почти невозможно было прочесть. Джетри пил чай и хмуро разглядывал подпись, пока наконец не разобрал ее: «Терин йос-Аримист, глава отделения, порт Ириквэй».

— Такая погруженность в учение в столь ранний час! — заметила леди Маарилекс спустя несколько секунд, остановив свои тяжелые шаги у порога комнаты. — Право, Джетри, вы пример для всех нас!

Он положил письмо рядом со своей чашкой и встал, чтобы пройти через комнату и предложить ей руку.

— Меня удивляет, что вы так говорите после вчерашнего, сударыня, — сказал он, ведя ее к ее обычному месту и отодвигая для нее стул.

Она засмеялась.

— Право, те части вашего вчерашнего дня, которые я имела счастье наблюдать, прошли очень неплохо. Ваши манеры перед лейтенантом Разведки — я с нетерпением жду случая поделиться этой историей с вашей приемной матерью!

«Да неужели?»

— Вы считаете, что это доставит ей удовольствие, сударыня? — спросил он.

Она устремила на него искрящиеся старые глаза.

— Огромное, юный Джетри. Просто огромное.

— Ну что ж, — сказал он с жизнерадостностью, которой на самом деле не чувствовал, — я буду считать, что хорошо показал себя при встрече с лейтенантом. — Он сделал небольшую паузу. — Я могу что-нибудь подать вам, сударыня? — спросил он, поскольку в комнате не было ни Мейчи, ни Миандры, обычно выполнявших эти услуги.

— Чаю, дитя, если вы будете так добры. И немного заварного крема.

Он отошел, чтобы исполнить эту скромную просьбу, и вернулся к столу с чаем и кремом — и сладким рогаликом для себя.

— Сударыня, у меня вопрос, — сказал он, усаживаясь за стол и бросая взгляд на свое письмо. — Глава отделения гильдии Терин йос-Аримист питает к мастеру вен-Деелин антипатию?

Она замерла, не донеся чашку до губ, и устремила на него пристальный взгляд поверх края.

— Вот это смелое начало. Что его вызвало?

Он безмолвно передал ей письмо и конверт.

— Ха!

Она поставила чашку, бегло пробежала письмо, секунду рассматривала конверт, после чего положила и то, и другое на стол между ними.

— Он дал вам мало времени на приезд, — заметила она, берясь за крем. — Сегодня вы соберетесь. Возьмите из библиотеки любые книги, какие пожелаете. Как я помню, Норн жаловалась, что в Гильдии почти нечего читать, за исключением деклараций и правил.

— Благодарю вас, сударыня, — пробормотал он, искренне тронутый этим предложением.

Быстрое движение пальцев отмело его благодарность.

— Что до остального… Антипатия — нет, наверное, хотя я бы удивилась, если бы узнала, что Терин йос-Аримист причисляет Норн вен-Деелин к тем, с кем ему приятно общаться.

Она задумчиво перемешала крем. Джетри разломил рогалик, изо всех сил стараясь быть терпеливым.

— Вы должны понять, — в конце концов сказала леди Маарилекс, — что между Норн и йос-Аримистом — большая разница в модальности. В нем вы найдете купца — о, в высшей степени консервативного! Только пустите слух о перемене — и можете не сомневаться, что Терин йос-Аримист без промедления явится к начальнику порта, красноречиво высказываясь в защиту традиционного образа действий. Норн, как, конечно же, вы наблюдали сами, из тех, кто танцует с риском и приветствует перемены.

— Я могу понять, что у них находится мало тем для разговоров, — заметил Джетри, когда ее молчание затянулось на несколько секунд.

— Конечно, трудно рассчитывать, что они смогут прийти к согласию по какому бы то ни было важному вопросу, — сказала она, устремив взгляд — и, похоже, мысли — на свой крем.

Джетри пригубил чай, обнаружил, что он совсем остыл, и встал, чтобы подогреть чашку. Когда он вернулся к столу, леди Маарилекс уже доела крем и держала чашку в обеих руках, закрыв глаза.

Он постарался как можно тише занять свое место, не желая беспокоить ее, если она позволила себе задремать. Однако она открыла глаза прежде, чем он успел сесть, и, протянув руку, постучала пальцем по письму, лежавшему между ними на столе.

— Полагаю, что здесь мы имеем дело с политикой, дитя. Заметьте: я не имею ключа к мыслям йос-Аримиста, но мне представляется, что он должен увидеть в вас вызов своей возлюбленной стабильности — и вы действительно являетесь таким вызовом. И все-таки эта перемена наступит, как бы она ни была ему противна и как бы он ни выступал против нее или пытался не допустить в свое отделение. Норн вен-Деелин, которая любит торговлю больше всех живущих, взяла в подмастерья землянина. Конечно же, основания мира гудят от такого удара! И тем не менее, если не Норн, если не сейчас — тогда кто-то другой, позднее. Земляне существуют. Они не только существуют, но и настаивают на том, чтобы заниматься торговлей, и на том, чтобы расширять пространство, в котором они могут торговать. Игнорировать их или мешать им — очень опасно для нас.

Джетри подался вперед, вглядываясь в ее лицо.

— Значит, вы считаете, что она была права, сударыня?

— О, я полагаю, что она не ошибалась, — сказала старая дама. — Но это не значит — при том, что я нахожу вас занимательным и прелестным! — что я не предпочла бы, чтобы это сделал кто-то другой и позднее. Быть агентом перемен очень неудобно. — Она бросила на него особенно пристальный взгляд. — Как, полагаю, неудобно быть и воплощением перемен.

Он судорожно сглотнул.

— Я… не привык так о себе думать. Подмастерье купца, которому довелось учиться у… у в высшей степени удивительного мастера — вот как я о себе думаю.

Она улыбнулась.

— Это очень разумно с вашей стороны, Джетри Гобелин, приемный сын вен-Деелин. Относитесь к себе именно так и держитесь в соответствии с этим.

Она снова постучала пальцем по письму, трижды, и убрала руку.

— И не забудьте, что многие считают, будто ваше существование им угрожает, и эти люди приложат все силы, чтобы добиться вашего провала.

«А в этом ничего нового, — подумал Джетри, забирая письмо. — Просто описание обычного положения дел». Он сложил листок и спрятал в карман куртки.

— Анеча отвезет вас в порт и проводит в отделение гильдии, — сказала леди Маарилекс. — Если вам нужны средства, то прошу вас поговорить с господином пел-Сабой: он урегулирует этот вопрос.

Джетри наклонил голову.

— Благодарю вас, сударыня, но, полагаю, у меня достаточно средств.

— Тогда все хорошо, — сказала она и отодвинулась от стола.

Он вскочил на ноги, но она жестом вернула его на место.

— Пожалуйста. Я не настолько немощна, а вы еще ничего не ели. Сладкого крема достаточно для старой женщины до полдника, но юноше ваших лет нужно на завтрак нечто большее, чем раскрошенный рогалик.

Он взглянул на свою тарелку и почувствовал, как у него загорелись уши.

— Да, сударыня, — промямлил он и заставил себя посмотреть ей в лицо. — Благодарю вас за заботу.

Она улыбнулась.

— Вы любезны, дитя. — Она поклонилась — едва заметно. — До скорой встречи, юный Джетри.

— До скорой встречи, сударыня, — ответил он и смотрел, как она ковыляет по комнате, тяжело опираясь на свою палку.

В коридоре она повернула направо, к своему кабинету.

День 168-й

— Не знаю, зачем вы понадобились ему так рано, — проворчала Анеча, открывая большое багажное отделение машины.

Джетри нырнул в него, уцепился за лямку и, вытащив свою дорожную сумку, повесил себе на плечо.

— Порт никогда не закрывается, — сказал он негромко. — Возможно, мастер йос-Аримист оказал мне любезность, позаботившись, чтобы я приехал во время его смены.

Анеча адресовала ему один из своих пристальных, но не поддающихся истолкованию взглядов.

— Так вы интерпретируете это как любезность, вот как? Вы имеете более щедрое меланти, чем кое-кто из нас, Джетри Гобелин.

Она вытащила из багажника вторую сумку и взвалила ее себе на плечо.

— Я могу все нести сам, — заметил он кротко.

Она хмыкнула и подбородком указала на сумку, которую он уже надел.

— «Могу» не значит «должен», — заявила она. — Эту я тоже возьму. Или вы думаете, что я позволю сыну вен-Деелин войти в отделение гильдии, таща свой багаж, словно он — разнорабочий из Низкого Дома?

Он заморгал:

— Нет ничего неподобающего в том, чтобы подмастерье нес свои вещи — и вещи своего мастера к тому же.

— Нет ничего более подобающего — в присутствии мастера. Однако в случае, когда подмастерье является представителем мастера…

Верно. Тогда честь, которая по праву принадлежит мастеру, должна оказываться подмастерью. Джетри тихо вздохнул. Рано или поздно — скажем, через пару лет после собственного восемнадцатилетия — он сможет наконец полностью понять меланти.

— Итак, — сказала Анеча с похвальной сдержанностью, — может быть, добрый подмастерье соизволит отдать мне свою сумку?

Альтернативой была бы долгая остановка на улице, в течение которой они спорили бы по этому вопросу, что не увеличило бы ни его собственного меланти, ни прибыли мастера вен-Деелин. Джетри проглотил второй вздох и вручил ей свою дорожную сумку, поправил куртку в плечах и направился поперек тротуара к дверям отделения гильдии купцов порта Ириквэй.

Дверь оказалась запертой, что его не удивило. Он провел через сканер замка свою карточку члена экипажа «Элтории», после чего приложил ладонь к пластине.

Индикатор состояния замка вспыхнул красным цветом, сопровождаемый пронзительным звонком, — и дверь осталась запертой.

— Я вижу, что вас ожидают, — сухо прокомментировала Анеча у него из-за спины, — и что соблюдена всяческая вежливость.

Думая нечто в том же духе, Джетри убрал карточку в карман и приложил руку к замку, как это сделал бы обычный посетитель гильдии.

На этот раз индикатор состояния стал желтым, а неприличного шума не последовало, каковые обстоятельства Джетри позволил себе счесть обнадеживающими. Он отошел на два шага и наклонил голову, ожидая, чтобы дежурный открыл двери.

— Всяческая вежливость соблюдена, — повторила Анеча спустя несколько минут уже довольно едко.

Джетри шагнул вперед, чтобы еще раз включить сигнал. Его рука едва успела прикоснуться к пластине, когда она вместе со всей дверью была резко отдернута назад, — и он обнаружил, что смущенно смотрит сверху вниз на лицо человека в полном купеческом костюме.

— Это что еще такое? — рявкнул мужчина. — Здесь Купеческая гильдия, а зоопарк в городе.

Джетри услышал, как у него за спиной Анеча резко и возмущенно втянула в себя воздух — что более или менее полно выражало и его собственные чувства. Тем не менее мастер тел-Ондор учил его, что лучше отвечать на грубость вежливостью — и запоминать имя обидчика.

Джетри поклонился — спокойно и отнюдь не так низко, как подмастерью положено кланяться полному купцу. Он неспешно выпрямился и встретился взглядом с жесткими серыми глазами незнакомца.

— Я прибыл в гильдию в этот день и час в соответствии с распоряжением главы отделения мастера йос-Аримиста.

Он извлек письмо из кармана и изящно протянул его купцу, продолжая твердо смотреть в серо-стальные глаза, приглашая его усугубить грубость.

Пальцы незнакомца пошевелились — и замерли. Он наклонил голову, что было вполне приемлемо со стороны купца по отношению к подмастерью, и отступил от двери, жестом приглашая Джетри войти.

Вестибюль оказался тесным и темным, напомнив Джетри переходный шлюз. Из него уходили два коридора — один направо, второй налево.

— Подмастерье! — крикнул купец. — Подмастерье, к двери!

Джетри содрогнулся и услышал, как Анеча бормочет что-то у него за спиной. Что именно, он не разобрал — наверное, к лучшему.

В коридоре послышался топот сапог, поспешно ударяющихся о пол, и вскоре из левого коридора появилась девочка примерно того же возраста, как решил Джетри, что и близняшки. Волосы у нее были светло-желтыми, а веки светло-голубых глаз были тяжелыми от сна.

— Да, купец?

Он почти презрительно пошевелил пальцами в сторону Джетри.

— Прибыл кандидат. Проводите его в комнату.

Она поклонилась — чересчур низко, как решил Джетри, успев остановить свои брови, которые собирались уже нахмуриться.

Анеча за спиной бесстрастно отметила:

— Всяческая вежливость.

Джетри повернул голову и адресовал ей Взгляд. Она ответила на него с таким невинным выражением лица, какое даже Хат не отказалась бы изобразить.

— Прошу прощения, господа, — пролепетала девочка, вызванная для того, чтобы ими заниматься. — Сейчас… прошу понять, сейчас очень ранний час для прибытия кандидата. Хотя, конечно же, отделение готово принимать… в любое время…

Джетри поднял руку, остановив ее прежде, чем она успела превратить свою фразу в не подлежащую исправлению путаницу.

— Я сожалею о неудобствах отделения, — сказал он как можно мягче и продемонстрировал ей сложенный листок. — Мастер йос-Аримист лично распорядился, чтобы я прибыл в отделение сегодня не позже шестого часа.

Подмастерье заморгала.

— Но мастер йос-Аримист почти никогда не приходит в отделение так рано! Хотя, конечно, — поспешно поправилась она, и ее щеки стали темно-золотыми от румянца, — я всего лишь подмастерье и не могу считать, будто способна понять необходимости главы отделения.