Прут пришел в движение!

Джетри отшатнулся, потерял равновесие и тяжело сел на землю. Прут приподнялся. На поднимающемся конце трепетало пламя, на внутренней части стал виден узор из бронзовых и белых чешуек. Он двигался к Джетри, который пытался разобрать, как именно он двигается, поскольку у него не было ни ног, ни лап. И тут внезапно появился кот Флинкс, поставив лапы по обе стороны от… от змеи, наверное. Он опустил мордочку, сверкнув зубами.

Змея открыла пасть, демонстрируя длинные белые клыки. Похожее на прут тело забилось в явной муке, а Флинкс продолжал держать, запустив зубы прямо ей в загривок.

— Эй! — закричал Джетри, но кот не стал на него смотреть — и не выпустил добычу.

— Эй! — снова крикнул он и подобрал ноги под себя, вскакивая.

Флинкс и ухом не повел.

— Рен Лар!

Он закричал изо всех сил — и это подействовало. Не успело его испуганное сердце ударить и полдюжины раз, как мастер показался из-за поворота в стремительном беге.

Но к этому моменту змея уже была мертва.

Вахтер у общежития пилотов сканировал карточку свободного пилота, выданную Хат в порту Канаверала, и протянул ей ключ от спальни с отдельным сонарным освежителем. Этим устройством Хат немедленно и с радостью воспользовалась. После этого она рухнула в гамак на два часа подряд, пробудившись от сна отдохнувшей и зверски голодной. Натянув чистые брюки и рубашку, она вспомнила свою идею наведаться в Купеческий бар, чтобы выяснить названия и номера лиадийских кораблей, стоящих в порту, и потом рассказать об этом Пейтору. Этот интерес как раз можно было объединить с хорошей порцией пива и хэндвичем.

Вахтер дал ей схему, которую она изучила на ходу.

Оказалось, что большая часть Банфа, за исключением доков и шахт, находится под крышей и под землей. На первом уровне располагался сам порт. Ниже уровнем находились жилые помещения, городские магазины, закусочные и центры отдыха. Хат задумалась над этим — над жизнью под грязью — и справедливо решила, что это вполне разумная мысль, если принять во внимание состояние поверхности этой планеты. Почему кому-то вообще пришла в голову безумная мысль обжить Банф, оставалось загадкой, в которую Хат решила не вдумываться, пожав плечами и пробормотав:

— Планетники!

На портовом уровне находилась администрация, конечно, и общежитие пилотов, гостиницы для купцов и экипажей, выставочные залы, офис Синдиката, таможенные магазины, рестораны — и Купеческий бар.

Хат нашла туннели, которые должны были привести ее от общежития к бару, и внимательно проверила цвет стрелок на полу.

— Желтые стрелки всю дорогу, — сказала она себе, пряча схему в карман.

Впереди ее коридор пересекался с другим, и там на полу была настоящая мешанина разноцветных стрелок. Желтый пошел направо, и Хат сделала то же, ускорив шаги в ответ на открытый протест желудка.

На Банфе сила тяжести была примерно той же, что на Канаверале, но несмотря на это, Хат пришла в Купеческий бар, почти не запыхавшись.

«Вот так-то», — самодовольно подумала она, проводя карточку через считыватель. После короткого колебания дверь распахнулась.

Она ожидала толпы — и она ее получила. Землян было больше, чем лиадийцев, лиадийцев было больше, чем можно было ожидать, точно так же, как в Администрации. Тут царил шум, как во всех Купеческих барах, будь они небольшими, как этот, или огромными: все старались говорить достаточно громко, чтобы собеседники их услышали.

Хат вошла внутрь, направляясь к самому бару, и увидела, что там есть только стоячие места.

Нет проблем. Она нашла место, чтобы встать, и вскинула руку над головой, поймав взгляд барменши с игольчатыми синими волосами и вихрем звездочек, вытатуированным на одной щеке.

— Чего тебе, дальнобойщица? — проорала барменша.

— Хэндвич и пиво! — крикнула в ответ Хат.

— Переработанный белок, — предупредила ее барменша.

Хат вздохнула:

— Какой вкус?

— На упаковке написано «курица». Хорошо хоть не говядина.

— Давай! — крикнула Хат.

Барменша показала ей поднятый большой палец и исчезла в глубине бара.

Хат выудила из наружного кармана пару купюр и прошла вперед, следя, чтобы не отдавить кому-нибудь ногу. Барменша появилась снова и вручила ей порционную бутылку пива и запаянный пакет. Хат сунула их под мышку и вручила деньги.

— Тебе полагается сдача, — сказала женщина.

Хат отмахнулась от нее:

— Оставь себе.

— А то! Хороших полетов, дальнобойщица.

— И тебе, — отозвалась Хат, как требовала вежливость.

Барменша рассмеялась и повернулась, уже выискивая взглядом следующего клиента.

Крепко держа провизию, Хат вылезла из толпы, окружавшей стойку, и осмотрелась, надеясь отыскать приступку, на которую можно было бы пристроить бутылку. Все отделения и столики были, конечно, полны, как и все стоячие места… Нет, один тип как раз вставал с табурета, небрежно прихватив предназначенную для утилизатора посуду. Хат пришла в движение, скользя мимо групп кричащих и жестикулирующих посетителей, и достигла табурета чуть ли не раньше, чем мужчина с него слез.

Обрадованная этой небольшой удачей, она вскрыла пробку на бутылке и сделала большой глоток пива. Проклятие: теплое!

Она сделала второй глоток, а потом вскрыла упаковку с едой.

Она ожидала найти белок со вкусовыми добавками между плоскими прямоугольниками корабельных галет и была приятно удивлена, увидев, что еду подали с двумя тонкими кусками свежевыпеченного хлеба, чего было почти достаточно, чтобы примирить ее с теплым пивом.

Первый же укус подтвердил, что белок не лучше обычного, но хлеб придавал интерес и характер. Хат быстро расправилась с хэндвичем и удобнее устроилась на табурете, неспешно допивая остатки пива.

Вежливость требовала, чтобы она побыстрее освободила табурет и столик для следующего посетителя. Тем не менее у нее была пара минут до того, как она перейдет грань невоспитанности, и ей хотелось внимательнее осмотреть зал, прежде чем снова слиться с толпой.

Лиадийцы передвигались группами — не меньше двух, не больше четырех, — и все группы, которые были видны с ее табурета, были заняты разговорами с землянами. Это показалось ей забавным, поскольку лиадийцы всегда держались очень замкнуто. С другой стороны, робкие люди купцами не становятся.

Однако невольно приходилось задуматься над тем, что есть такого на Банфе, чтобы это понадобилось лиадийцам.

Она обдумывала этот вопрос, допивая пиво. «Шахты… Что они добывают на этом пропыленном шарике пыли?» Она мысленно пообещала себе это выяснить, слезла с табуретки и взяла курс на место, откуда было видно табло прилетов и отлетов.

— И перед тем как оставить нашего гостя среди лоз, никто не догадался сказать ему, что килабры — ядовитые змеи? — ласково осведомилась леди Маарилекс.

«Слишком ласково», — подумал Джетри, напряженно сидевший на стуле, который она ему указала.

Флинкс, прямой и равнодушный, сидел у его колена.

Ее сын стоял, и его лицу вернулся обычный золотистый цвет. Джетри не знал, что лиадийцы способны бледнеть, но Рен Лар явно посерел в ту секунду, когда увидел змею и стремительно повернулся к Джетри с вопросом:

— Она тебя укусила?

— Матушка, — сказал он сейчас спокойным и твердым голосом, — вы ведь знаете, что килабры обычно так рано не просыпаются.

— А вы, мастер-виноградарь, знаете, что погода в этот ветреный год была необычно теплая. С чего змеям продолжать спячку?

— Действительно, с чего? — пробормотал ее сын, и несмотря на его прямые плечи и бесстрастное лицо Джетри, почему-то ясно представилось, что Рен Лар был бы рад провалиться сквозь пол.

Джетри кашлянул и чуть подвинулся на стуле.

— С вашего разрешения, сударыня, — медленно сказал он и, когда она обратила свое лицо к нему, почувствовал желание тоже провалиться сквозь пол.

Он перевел дыхание. «Проклятие, — сказал он себе, — ты принимал все, чем тебя грузила капитан Иза, так что можешь принять и это». Он снова откашлялся.

— Факты свидетельствуют, — сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно и ровно, как звучал у Криса, когда их общую мать нужно было вернуть к действительности, — что меня не оставили без охраны. Рен Лар оставил Флинкса следить за мной, как он ему сказал. Я принял это за шутку (как вы помните, сударыня, я учусь понимать, что шутка, а что — нет), но оказалось, что он был серьезен. Змеи… я читал про змей, но никогда их не видел. И Флинкс был рядом, чтобы сделать то, что необходимо.

— Вижу. — Она наклонила голову — кажется, чуть саркастически, по крайней мере ему так показалось. — Значит, вы утверждаете, что дом обеспечил адекватную заботу о том, кто, вероятно, был неосведомлен в отношении… менее приятных аспектов жизни на планете.

— Да, сударыня, утверждаю, — ответил он твердо и решил добавить: — И все хорошо, что хорошо кончается.

— Интересная философия. — Она повернулась к сыну. — У вас красноречивый защитник в лице того, чью жизнь вы подвергли опасности. Прошу вас не злоупотреблять удачей.

Рен Лар поклонился.

— Слушаюсь, матушка.

Она вздохнула и нетерпеливо взмахнула рукой.

— Останьтесь со мной еще немного, если лозы смогут без вас обойтись. Джетри, с вас на сегодня приключений достаточно. Идите и приведите себя в порядок для встречи с учителем танцев.

— Да, сударыня.

Он встал, поклонился и направился к двери. Флинкс выступал рядом с ним, высоко задрав хвост и выставив ушки вперед.

Табло прилетов и отлетов оказалось у дальней стены, а прямо под ним располагались компьютеры сети Синдиката.

Компьютеры, конечно, были все заняты — хотя Хат и не нужно было передать сообщение или сделать запрос. Однако ей хотелось как следует видеть табло, так что ей пришлось немного попетлять между различными группами разговаривавших.

Наконец ей удалось встать позади необычной группы: полдюжины лиадийцев тихо и сосредоточенно переговаривались между собой, не обращая внимания больше ни на кого. Поверх их голов она могла смотреть без проблем — и наконец ясно увидела табло, на котором значились пять земных кораблей, включая ее собственный, — и четыре лиадийских корабля, названия которых были бессмысленным набором земных букв или портовых иероглифов.

Хат хмуро смотрела на перечень, пытаясь разобрать названия — и не добиваясь никакого успеха. Четыре лиадийских корабля на Банфе — это была новость, которую, конечно, Пейтору будет интересно узнать. Однако безымянные они мало для чего годились — а ведь рядом с двумя из четырех нерасшифрованных названий стояли коды Синдиката, так что Пейтор был бы особенно заинтересован в этих названиях, чтобы запросить о них главную базу данных.

У некоторых лиадийцев были ключи Синдиката — особенно часто это бывало среди тех, кто работал на Краю. Поскольку Банф находился на Краю, не было ничего странного, что в порту оказался принадлежащий лиадийцу ключ. Для порта такого размера, как Банф, можно было даже принять два, с учетом случайного характера событий во вселенной. Но четыре лиадийских корабля, причем два — с ключами?

У Хат заныла косточка совпадений.

Она смотрела на табло, толком его не видя, и пыталась решить, есть ли у нее шанс вытянуть что-нибудь полезное из Администрации и под каким предлогом можно было бы поспрашивать. И во сколько это может ей встать.

— … сколько зим! — проорал ей на ухо радостный мужской голос.

Она подскочила, заморгала, повернулась чуть слишком быстро для столь тесного помещения — и опустила руку, смущенно засмеявшись.

— Кизон Трэйгер, я от неожиданности чуть из кожи не выскочила!

— Я тоже, когда мне показалось, что этот удар будет нанесен! — парировал он. Голубые глаза искрились на веселом круглом лице. — Но я тогда смог бы сказать моему капитану, что меня приложила Хат Гобелин.

Она выгнула бровь.

— Твой капитан рассчитывает штрафы за драку с учетом того, кто тебя уложил?

Он гордо выпятил грудь, изображая из себя крутого парня. Как прекрасно знала Хат, никакого изображения тут не требовалось — если только не ради шутки. Кизон Трэйгер был достаточно крутым.

— Моя капитан сказала, что если кто-нибудь уложит меня в драке, она отменит штраф и заплатит вдвое тому, кто это сделал.

Он позволил себе немного сдуть грудь и устремил на нее притворно встревоженный взгляд.

— У тебя с наличными все нормально, Хати?

Она со смехом покачала головой.

— Даже если бы и нет, существуют способы попроще.

Его облегчение было картинным — и ужасно забавным.

— Ну, я рад слышать, что у тебя все нормально.

Он посмотрел на табло.

— «Рынок» не с тобой?

— «Рынок» на Канаверале, на капремонте. Сейчас я наемный пилот. — Она махнула в сторону табло. — Сегодня привела «Лантику». Если разгрузка пройдет нормально, завтра улечу.

— Вечно мне не везет, — со вздохом сказал Кизон. — «Пари» вылетает через час. И я сборщик. Как всегда.

Конечно.

— А кто не явился? — спросила Хат.

— Коралин.

Ну, понятно. Младшая сестра Кизона обладала неуемной потребностью исследовать все станции и порты, в которые залетало «Пари», начиная с крыши и кончая тайными подвалами, и не раз из-за нее «Пари» приходилось менять время отлета.

— Странно, что ты ее здесь ищешь, — заметила Хат. — Ты уже проверял жилые туннели, ниже?

— С них начал. А потом все переходы и лазы. Подумал, что она могла заявиться сюда, потому что решила брать пример с вашего Джета и начала изучать лиадийскую сторону вещей.

— А кстати, почему тут столько лиадийцев? — спросила Хат, потому что если кто это и мог знать, то это был Кизон. — Такой порт, как Банф, почти не ведущий торговли…

Он пожал плечами:

— Может, хотят купить его и устроить курорт.

Хат укоризненно наморщила нос.

— Я серьезно.

— Серьезно — я не знаю, и капитан тоже. На Банфе нет ничего, кроме шахт. Они, конечно, выдают на-гора высококачественное золото, но это же все равно просто золото. Никогда не видел, чтобы лиадийцев особенно интересовало необработанное золото. Даже после обработки это так, ничего особенного, хотя они покупают немного время от времени — просто из вежливости.

Это была правда.

— Значит, в шахтах и еще что-то добывают?

Кизон снова пожал плечами.

— Наверняка, только я не знаю что. И как мне кажется, Администрация тоже не знает, хотя сейчас они, наверное, изо всех сил пытаются это выяснить.

— А что там с названиями кораблей? — вдруг спросила Хат, кивая в сторону табло.

Он ухмыльнулся.

— Тебя это тоже беспокоит, да? Фарли их разобрал. Я сброшу сообщение на твое имя в общежитие, когда вернусь на корабль. Если вернусь. — Он покачал головой. — Надо бы ее разок оставить, чтобы проучить.

Хат могла понять, что это соблазнительно — с учетом редкой способности Коралин исчезать при посадках, но все же…

— Вспомни Старсов, — сказала она.

Эта семья так и сделала: оставила своего гуляку-младшего и взлетела, чтобы преподнести ему урок. Когда они снова сели спустя пару часов, парнишка был мертв.

Он находился на одной из площадок для обозрения, которые так любят планетники: просто платформа и оградка. Планетники, видевшие происшествие, говорили потом, что он испугался, но все космолетчики, которые слышали эту историю, понимали: дело в другом.

Что может быть естественнее: ты видишь, что твой корабль зажег сигналы отлета, и до секунды знаешь, сколько времени у тебя осталось, чтобы добраться до люка — и что может быть естественнее, чем рассчитать угол и перескочить через оградку, совершенно забыв о планетном притяжении — а потом уже слишком поздно…

— Знаю, — отозвался Кизон, — но все-таки хочется.

Хат положила руку ему на плечо:

— Я тебе помогу. Давай пройдем к задним углам и прочешем все в направлении двери.

Он осмотрелся, расправил плечи и кивнул:

— Хорошая мысль. Твой должник.

— Флинкс — герой! — вскричала Мейча, нагибаясь, чтобы подхватить крупного кота на руки.

Кот дернул ушами и поднял мордочку, чтобы потереться щекой о ее подбородок. Она рассмеялась и начала кружиться: ее ноги выписывали узоры, которые, как решил Джетри, могли оказаться лиадийским танцем.

— У тебя все в порядке, Джетри?

Миандра подошла и остановилась рядом с ним, серьезно глядя на него.

Он ухмыльнулся и пожал плечами по-земному.

— Слишком невежествен, чтобы осознать грозившую опасность. Я, конечно, позвал Рен Лара, но потому что не знал, положено ли Флинксу убивать ту штуку. Оказалось удачей, что он не получил укуса, поскольку я узнал, что укус килабры вызывает… болезнь.

— Укус килабры, — поправила его она с еще более серьезным видом, — чаще всего вызывает смерть. Если бы тебя укусила молодая змея, или змея, которая только что вышла из спячки, ты всего лишь заболел бы, но разумнее всего считать, что любая встреченная тобой змея взрослая и работает на полной мощности.

Джетри задумался над услышанным, вспоминая, какой маленькой была змея. Но, с другой стороны, напомнил он себе, щепотка безводного цианида убьет тебя, звезды свидетели, каким бы большим ты ни был. Если у этой самой килабры концентрированный яд…

Он нахмурился.

— Тогда зачем разрешать им оставаться на винограднике? Разве не проще было бы просто убить их всех и знать, что работники в безопасности?

— Казалось бы, — согласилась Миандра, глядя на Мейчу, которая наклонилась, чтобы Флинкс мог перепрыгнуть с ее рук на мягкое сиденье на подоконнике. — И действительно, журналы винного завода показывают, что в какой-то момент против килабры велась война. Однако лозы начали гибнуть от поедателей корней и других вредителей, которые являются естественной добычей змей. Ущерб, который эти вредители наносили лозам, был гораздо больше, чем опасность килабры для работников, так что было установлено неустойчивое перемирие. Змеи по природе своей трусливы и не нападают первыми. И к тому же они действительно обычно не просыпаются так рано.

— Рен Лар говорил, что погода стоит не по сезону.

Она посмотрела ему в лицо, но ее собственное оставалось непроницаемым.

— Действительно, это так. Мы молимся, чтобы это оставалось так, чтобы внезапные заморозки не испортили то, что дало нам раннее потепление.

Джетри нахмурился. Заморозки — очевидно, воздействие мороза, но…

— Боюсь, что я не совсем понимаю, как это бывает на планетах, — медленно сказал он. — Разве не существует упорядоченного хода…

Она засмеялась, и подошедшая к ним Мейча тоже улыбнулась.

— Джетри шутит?

— Не совсем, — ответила ее сестра. — Он просто спросил относительно погоды, справившись, является ли ее ход упорядоченным.

Улыбка Мейчи стала шире.

— Ну, будь это так, Рен Лар был бы очень доволен, а цена вин определенных лет урожая резко упала бы.

Он попытался расшифровать услышанное.

— Лозы уязвимы для… заморозка. Так что если после определенного момента будет заморозок, то винограда будет меньше, а вино, изготовленное из этого винограда, становится более ценным, потому его труднее достать.

Они повернулись к нему и дружно свели ладони, сделав несколько негромких хлопков.

— Хорошо обосновано, — сказала Мейча.

Джетри снова пожал плечами:

— Экономически разумно. Редкости стоят дороже.

— Верно, — сказала Миандра. — Но погода непредсказуема, а есть виноград, для которого нам не нужна нехватка. Если бы нужна была редкость, было бы лучше оставлять урожай в доме и продавать его позднее по более высокой цене.

Это звучало разумно. Но вот относительно погоды что-то можно было бы предпринять.

— Вы наблюдаете за погодой?

— Конечно, — ответила Мейча. — У Рен Лара есть переносная станция, которую он носит на поясе и которую слушает все время бодрствования — и, готова спорить, во сне тоже! Однако, увы, прогнозы не всегда — или, вернее, крайне редко — бывают точными, поэтому всегда надо быть готовым, что погода повернется против тебя. Только подумай, Джетри! Тебе еще предстоит испытать ощущение, когда мастер будит тебя среди ночи ставить дымовые котлы, которые оберегают почки от заморозка.

«Должен существовать лучший способ», — решил он, смутно вспоминая купола, гидропонную секцию «Рынка» или…

— Добрый день, добрый день, леди Мейча, леди Миандра!

Слова звучали энергично и жизнерадостно, а следом за ними появился пожилой джентльмен в вечернем костюме. Он приостановился у самой двери, устремив ясные карие глаза на Джетри.

— А это… Я вижу Джетри, сына вен-Деелин?

Джетри отвесил поклон, быстрый и гибкий.

— Джетри Гобелин, — сказал он в модальности знакомства, — приемный сын Норн вен-Деелин.

— Дивно! — Пожилой джентльмен потер руки, явно предвкушая дальнейшее. — Я — Зер Мин пел-Обен. Вы можете называть меня мастер пел-Обен. А теперь скажите мне, юный Джетри, обучали ли вас основным позам и фигурам?

— Я умею танцевать джигу и несколько парных танцев, — ответил он, хотя это, видимо, не подходило под понятие поз и фигур, чем бы они ни были.

Тем не менее его считали неплохим танцором, и на вечеринке, куда он ходил в шестнадцать, Джейди Винчестер — главный род, с «Пули» — танцевала с ним, практически отвергнув более старших, которые пытались ухаживать за ней — вернее, за «Пулей», поскольку, как он узнал потом, Джейди предстояло унаследовать капитанство. Но он выяснил это уже потом, когда они с Маком Златом подрались, выясняя, кто имеет право танцевать, а кто еще мальчишка.

— Джигу, — пробормотал мастер пел-Обен. — Сожалею, незнаком. Не могли бы вы любезно изобразить несколько движений? Возможно, я мог бы ее узнать.

«Вряд ли», — подумал Джетри, но поскольку это он упомянул этот танец, отвертеться от демонстрации было никак нельзя. Итак…

— Я попытаюсь, сударь, — вежливо сказал он и закрыл глаза, стараясь мысленно услышать музыку: флейты, ложки, банджо, барабаны, какой-нибудь электроклавишник… Вот какой была музыка на вечеринках. Громкая, быстрая и веселая для джиги. Джетри улыбнулся про себя и почувствовал, как его ноги начали дергаться, когда у него в голове забренчало банджо Уилма Гатри. Перед его взором встала Джейди, с вызывающей улыбкой встряхивающая головой, высоко подпрыгивающая раз, и два. А в третьем прыжке он присоединился к ней, а потом встал на обе ноги, упер руки в бока, повернулся направо и налево… Ноги быстро двигаются в сложных шагах…

— Спасибо! — услышал он и открыл глаза в бальной зале с деревянным полом и синими стенами.

Мастер пел-Обен стоял перед ним, сложив руки, а на его лице было выражение, которое показалось Джетри похожим на потрясенное. Близняшки справа и слева от него явно пытались не улыбаться.

Он велел ногам остановиться, опустил руки с пояса и наклонил голову.

— Всего несколько движений, сударь. Надеюсь, это было… познавательно.

Мастер пел-Обен всмотрелся в него.

— Познавательно. Действительно. Вы обладаете изяществом, как я вижу, и атлетизмом. А теперь мы покажем вам, как танцуют на Ириквэй.

Он пошевелил пальцами, вытянутыми в сторону Миандры и Мейчи.

— Если леди окажут нам любезность исполнить круговой танец?

В баре стало чуть тише. Более того, синеволосая барменша неподвижно стояла у дальнего конца стойки, серьезно разговаривая с маленькой девочкой в корабельном комбинезоне, которая сидела на стойке, поджав под себя ноги.

— Это твоя, дальнобойщица?

— Имущество приятеля, — ответила Хат, бросив хмурый взгляд на Коралин. — Ее корабль отлетает через четверть часа, и брат ее ищет.

Барменша тоже нахмурилась:

— Нехорошо заставлять брата тревожиться, — сурово сказала она.

Коралин прикусила губу и потупилась.

— Я больше не буду, — прошептала она.

— Скажи это ему, — посоветовала барменша и потрепала ее по коленке. — Эй!

Девочка подняла глаза, и женщина улыбнулась:

— Было приятно с тобой поговорить. Когда будешь здесь в следующий раз, заходи и расскажи мне новости. Ладно, Кори?

Коралин улыбнулась:

— Ладно.

— Ну, вот и хорошо. Удачного полета.

Коралин сползла к краю стойки и спрыгнула на пол, приземлившись не очень твердо. Хат протянула ей руку:

— Пошли, — сказала она, и они вместе вышли из бара в коридор.

— Ах, ты!

Крик Кизона привлек недовольное внимание лиадийцев, стоявших у двери. Не обращая на них внимания, он подхватил сестру на руки.

— Голову бы тебе оторвать! — прорычал он, обняв ее так, что чуть было не осуществил свою угрозу.

Коралин прижалась щекой к его щеке.

— Я больше не буду, Ки.

— Ты всегда «больше не будешь», — сказал он. — А нужно просто не опаздывать. Будешь так себя вести, и капитан запрет тебя на корабле.

Он поставил ее на ноги, крепко взял за руку и повернулся, адресовав Хат улыбку до ушей и картинный взмах руки.

— Хат Гобелин, ты моя героиня!

Она усмехнулась и указала ему на туннель:

— Иди, а то капитан оставит вас обоих.

— И будет считать, что осталась в выигрыше, — согласился Кизон. Он еще раз помахал Хат и потянул Коралин за руку. — Пошли, Искорка. Покажи мне, как ты умеешь бегать под гравитацией.

— Пока, Хат! — крикнула малышка — и оба исчезли, быстро шагая по туннелю.

Хат покачала головой и подняла руку, чтобы прикрыть зевок. «Пора возвращаться в общежитие», — подумала она и осмотрелась, разыскивая указательные стрелки.

— Гобелин? — сказал у нее за спиной тихий злобный голос.

Хат обернулась и встретилась с холодными голубыми глазами желтоволосого купца, который так досадил служащей Стола Приема.

— Ну и что? — спросила она его на портовом, даже не пытаясь говорить вежливо.

Он нахмурился.

— Ты родня Джетри Гобелина?

Что это означало? Он — один из новых товарищей Джета?

— Да, — признала она чуть более дружелюбно.

Она попыталась представить себе, что у Джетри какие-то более или менее дружеские отношения с таким избалованным и капризным типом — и не слишком в этом преуспела. Даже если признать, что бизнес есть бизнес…

— Твой родич повредил моему родичу, — сказал лиадиец, и Хат почувствовала, что ее тело покрылось мурашками. — Ты у нас в долгу.

Лиадийцы, стоявшие рядом, молчали, наблюдая за ними. Пара землян с шумом вывалилась из дверей, громко переговариваясь. Они прошли через всю группу, не обратив на нее внимания, и исчезли в глубине туннеля.

— Что он сделал? — спросила Хат у лиадийца. — И кто ты?

— Я — Бар Джан чел-Гейбин. Джетри Гобелин своими действиями украл у меня брата. Он не платит за жизнь. Ты его родич. Получу я по счету сполна? Или ты заплатишь цену жизни?

«Что это такое? — ошалело подумала Хат. — Джетри убил кого-то — брата этого человека? И теперь ей угрожают… полным сведением счетов — смертью? Или она может заплатить? И мастер вен-Деелин позволила Джетри уклониться от законного долга? Маловероятно в лучшем случае».

Хат осторожно перевела дыхание. Мороз по коже перестал пробегать, как только она включила мозги.

— Сколько?

Его глаза изменились, хотя остальное лицо осталось бесстрастным.

— За талантливого купца в начале успешной карьеры — четыреста кантр.

Она чуть не рассмеялась. Будь он землянином, она рассмеялась бы. Но будь он землянином, они не вели бы этот разговор.

Она равнодушно пожала плечами.

— Слишком много, — сказала она и повернулась, следя краем глаза за желтыми стрелками и двигаясь решительно, но не так быстро, чтобы это можно было истолковать как бегство.

Он схватил ее, этот чертов дурень. Схватил ее за руку, крепко, и рванул обратно.

Она повернулась, конечно. Она повернулась, замахиваясь — и ударила его прямо по лицу. Сила удара оторвала его от пола и бросила навзничь, позвоночником о пол. Он остался лежать — наверняка сбив дыхание, а возможно, даже потеряв сознание.

Кто-то из наблюдавших за происходящим лиадийцев крикнул, и она решила, что пришло время показать им серьезность своих намерений. Она повернулась по инерции дальше и остановилась лицом к лиадийцам, низко пригнувшись и с выдернутым из-за голенища ножом в руке.

Хат дала им рассмотреть нож и, не увидев желающих спорить на этом языке, выпрямилась.

— Можем звать охрану, а можем это дело так оставить, — сказала она с угрозой. — Если зовем охранников, то не сомневайтесь: я сообщу, что этот человек пытался меня ограбить, высказывал угрозы в мой адрес и в адрес моего кузена, а вы стояли и смотрели.

В группе произошло движение, и другой юноша — не такой смазливый, как тот, что лежал на полу, вышел вперед.

— Мы это оставим, — сказал он. — Охраны не надо. — Он пошевелил рукой так неспешно, что его жест наверняка имел какое-то значение. — Вас никто не тронет.

Ну не мило ли?

Хат оскалилась на него, что никоим образом не было улыбкой.

— Еще бы, — сказала она и отвернулась, держа нож наготове.

Никто не попытался ее остановить.

Время шло к середине планетной ночи, и ему давно следовало лежать в постели. Однако у него в голове продолжали настырно крутиться мысли, прежде всего мысли относительно спроса и предложения, а также непредсказуемости погоды.

Вот почему Джетри стоял на коленях на скамье под окном своей спальни и проклинал задвижку, вместо того, чтобы сладко спать в кровати.

Задвижка вдруг резко ушла вниз, и окно открылось на хорошо смазанных петлях. Он чуть было не нырнул следом за створкой, только через секунду вспомнив, что надо ее отпустить и отклониться назад. А потом он остался стоять на коленях, дожидаясь, чтобы сердцебиение его улеглось, глубоко вдыхая прохладный ночной воздух.

Ветер был чуть влажным и нес мешанину запахов. Запахи деревьев, как догадался он, и цветов, скал, винограда и змей. На небе видна была лента звезд и две из трех лун Ириквэй, плывущие на плечах гор.

Подушка, на которую он опирался коленями, пошевелилась, и, опустив взгляд, он обнаружил на ней Флинкса. Кот смотрел на него, глаза в глаза, а потом моргнул. Миандра настаивала на том, что это выражение — кошачья улыбка.