— Это ты должен увидеть! — сказала мастер вен-Деелин, кладя ладонь ему на локоть. — Повернись, дитя мое.

Тяжело дыша, Джетри обернулся.

Чего он не сделал — так это не упал лицом вниз и не закрыл голову руками. Он даже не упал на колени и не стал вопить, призывая Сейли.

Однако он сделал шаг назад, чувствуя, что у него перехватило дыхание, и инстинктивно сообразил опустить взгляд вниз, прочь от арки пустого бледного неба и бесконечного ряда скал и вершин. Вниз, к длинной полосе зеленого газона: это возмутительно открытое пространство было просто-таки дружелюбным по сравнению с ужасом неба.

Итак: газон, купы кустарника, расплывающиеся перед его слезящимися глазами… И вдруг случайные купы перестали быть случайными, а превратились в необходимые детали большой картины, изображавшей обычную кошку, подобравшуюся и напряженную, готовую к прыжку.

Джетри вспомнил, что надо дышать. Вспомнил, что надо посмотреть на мастера вен-Деелин и наклонить голову, вежливо.

— Вы одобряете? — сказала она, чуть склонив голову набок.

— Это… весьма внушительно, — сумел ответить он, бесстыдно украв фразу мастера тел-Ондора, а потом откашлялся. — Охотящаяся кошка — это символ дома?

Она подняла брови.

— Превосходная догадка, — сказала она. — К сожалению, я должна вас разочаровать. Символ дома — виноградная лоза, усыпанная плодами. Однако несколько почитаемых предков Маарилексов разводили кошек в качестве хобби. Сейчас порода уже устоялась и не представляет интереса для Тарниа, если не считать того, что в доме всегда есть кошки. Ну и это изображение, конечно. — Она очень серьезно наклонила голову. — Отлично, Джетри. А теперь давайте сообщим о себе.

Она снова повернулась к двери — и Джетри сделал то же, не поднимая глаз. У него создалось впечатление, что он только что выдержал испытание — или даже два — и желал только, чтобы ноги лучше его держали. Все эти открытые пространства, не ограниченные ни стенами, ни коридорами, ни улицами! Он содрогнулся.

Повернуться к двери было огромным облегчением, и ему пришлось сделать над собой настоящее усилие, чтобы не прижаться к багряной двери головой. Как оказалось, это было умно с его стороны, потому что дверь неожиданно распахнулась: ее открыл внутрь парнишка не старше десяти стандартных лет, как показалось Джетри. Но он тут же пересмотрел свою оценку, потому что мальчик поклонился — очень старательно, прижимая руку к сердцу — и шепеляво спросил:

— Кто желает войти?

Мастер вен-Деелин ответила на его поклон не менее старательно.

— Норн вен-Деелин из Клана Иксин явилась, чтобы склониться перед своей приемной матерью, которой принадлежит честь быть главой Тарниа. Я привела с собой моего подмастерья и приемного сына.

Глаза мальчугана округлились, и он поклонился еще ниже, но чуть резковато, на взгляд Джетри, после чего отступил назад, широко взмахнув рукой.

— Добро пожаловать в наш дом, Норн вен-Деелин из Клана Иксин. Прошу следовать за мной. Я отведу вас в гостиную и сообщу Делму о вашем присутствии.

— Мы благодарим клан за его заботу, — сказала мастер вен-Деелин, делая шаг вперед.

Следом за мальчиком они прошли через вестибюль, вымощенный отполированным до яркого блеска голубым камнем. Каблуки выбивали из плит каменное эхо, которое затихло, как только они вступили в застеленный ковром коридор. Через дюжину шагов по ковру их проводник остановился перед открытой дверью и поклонился.

— Делм уже идет. Прошу вас располагаться в нашем доме.

Гостиная оказалась не слишком большой — наверное, размером в кабинет мастера вен-Деелин на «Элтории». Ее стены были покрыты чем-то, что Джетри принял за бледно-голубой шелк. Пол оказался из того же багряного дерева, что и входная дверь, а в центре лежал бело-синий овальный ковер, вокруг которого стояли два мягких кресла (бледно-голубых), диван (белый) и низкий столик из белого дерева. У дальней стены стоял стол для вин из такого же белого дерева, с бутылками, уложенными в три ряда по шесть. Столешница была сделана из отполированной плиты того же местного камня, и на ней стояли шесть рюмок, готовых принять разливаемый напиток.

— Клан Тарниа изготавливает вино? — спросил Джетри у мастера вен-Деелин, которая встала рядом с одним из голубых кресел, заправив руки под ремень и наблюдая за ним так, словно он делал нечто интересное.

Она склонила голову набок.

— Можно сказать и так. С тем же успехом, как если бы вы сказали, что Корвал изготавливает пилотов, а Арагон — изделия из фарфора.

«Кто бы они ни были», — подумал Джетри, который ощущал раздражение, вызванное нерастраченным адреналином.

— Спокойствие, — сказала мастер вен-Деелин, — эти вещи вам откроют. На самом деле это — одна из причин, по которой мы приехали сюда.

— А другая состоит в том, что даже тебе будет трудно объяснить Иксину подобную выходку! — заявил резкий голос от двери.

Джетри стремительно обернулся, так что его каблуки заскрипели о натертый пол. Мастер вен-Деелин повернулась спокойнее и слегка изогнулась в поклоне, которого он не знал.

— Матушка, я вас приветствую.

Очень-очень старая женщина, опираясь на палку, быстро скользнула взглядом по его лицу. С горящими ушами он отвесил поклон, как младший старшему.

— Добрый день, сударыня.

— Оптимист, как я понимаю.

Она осмотрела его с ног до головы, а потом с головы до ног, и у Джетри не создалось впечатления, будто ей понравилось то, что она увидела.

— Что, на «Элтории» никто не умеет стричь волосы?

Насколько он мог судить, этот вопрос был обращен к пустоте, и в такой ситуации ему следовало бы игнорировать его или предоставить мастеру вен-Деелин ответить, как полагается. Однако презрение адресовалось его волосам, и он уже был знаком с той теорией, что он может считаться цивилизованным человеком только после того, как они отрастут на некую длину.

— Цирюльник сказал, что мои волосы должны подрасти, и только тогда он сможет что-то с ними сделать, — сообщил он ей несколько более резко, чем намеревался.

— И вы считаете это немалой непочтительностью со стороны цирюльника, не так ли?

Он наклонил голову — слегка.

— Они мне нравились такими, какими были.

— Ха!

Она отвела взгляд, и Джетри буквально обмяк: было большим облегчением избавиться от ее внимания.

— Норн, я обращаюсь к тебе как женщина, заменившая тебе мать: ты с ума сошла?

Мастер вен-Деелин наклонила голову — как показалось Джетри, развеселившись.

— Разве мне об этом судить? — сказала она беззаботно и взмахнула рукой. — Я в своем письме неясно выразилась? Я писала, что везу моего приемного сына, чтобы вы дали ему…

— Образование и лоск, — прервала ее старая дама. — Действительно, вы это сказали. А чего вы не сказали, девочка моя, это того, что ваш сын — это жуткая мешанина манер и неуклюжести, почти еще мальчишка и вдобавок ко всему — землянин!

— А! — Мастер вен-Деелин поклонилась (опять незнакомым для Джетри образом). — Но именно потому, что он землянин, я и взяла его в подмастерья. И именно из-за чел-Гейбин он стал моим сыном.

— Чел-Гейбин? — Наступила короткая пауза, а потом раздраженное движение морщинистой руки. — Не важно. Эта история подождет, я полагаю. Что я хочу услышать от вас сейчас, так это, чего, по-вашему, мы могли бы тут добиться. Этот мальчик — землянин, Норн — я говорю это исключительно с уважением. Чему вы хотите, чтобы я его научила?

— Только самым обычным вещам: кланы и их занятия; модальности высокого лиадийского; цвета и правильный выбор драгоценностей; кодекс.

— Короче, вы хотите, чтобы я вылепила из этого подлиннейшего землянина поддельного лиадийца.

— Нисколько. Я хочу, чтобы вы создали мне джентльмена галактики, способного иметь дело с лиадийцем и землянином в равной мере.

Наступила еще одна короткая пауза, во время которой старая дама второй раз устроила ему инспекцию с макушки до подошв сапог.

— Как ваше имя, мальчик? — спросила она наконец.

Он сделал поклон знакомства:

— Джетри Гобелин.

— Так. — Она подняла руку, демонстрируя ему большое эмалевое кольцо, которое было у нее надето на безымянном пальце. — Я имею честь быть главой Тарниа. Вы можете неофициально называть меня леди Маарилекс. Есть ли какая-то форма вашего личного имени, которую вы предпочитаете?

— Я предпочитаю Джетри, если позволите, сударыня.

— Я буду неофициально называть вас Джетри. А теперь я не сомневаюсь, что вы утомились в дороге. Позвольте мне вызвать члена моего дома, чтобы он провел вас в ваши комнаты. Этим вечером основную трапезу подадут в малой столовой в двадцать часов по местному времени. В ваших комнатах имеются часы.

Она посмотрела на мастера вен-Деелин.

— Мы поместили его в северном крыле.

— Превосходно, — сказала мастер вен-Деелин.

Сам Джетри отнюдь не был в этом уверен, но мысль о том, что на какое-то время его от этой волевой старой дамы будут отделять двери и стены, и можно будет немного спокойно подумать, — эта мысль радовала.

Поэтому он поклонился в знак благодарности, а леди Маарилекс ударила своей палкой в пол так громко, что любой космолетчик от неожиданности выпрыгнул бы из скафандра. Тут же появился тот мальчик, который впустил их в дом, и низко поклонился.

— Да, Таулана?

— Пет Рик, проводи, пожалуйста, Джетри в его комнаты в северном крыле.

Еще один поклон, на этот раз адресованный Джетри:

— Если вам будет угодно?

Ему очень хотелось оказаться за стенами, очень. И одновременно душа его протестовала, не желая уходить в глубь этого дома планетников в системе, куда не залетал ни один земной корабль, не желая разрывать последнюю связь с космосом. Почти что паническое чувство заставило его посмотреть на мастера вен-Деелин, приоткрыв рот — хотя он не собирался произносить никаких слов.

Она опередила его ласковым поклоном.

— Будьте спокойны, дитя мое. Мы поговорим за трапезой. А сейчас эта моя приемная мать желает устроить мне страшную выволочку, но она не может должным образом выразить себя в присутствии нежного юноши. — Она взмахнула рукой, пошевелив пальцами в жесте отсылки. — Идите.

Джетри понял, что вопрос не дебатируется. Он напряженно повернулся к парнишке — Пет Рику — и поклонился в знак благодарности.

— Спасибо, — сказал он. — Я буду рад иметь сопровождающего.

Они едва успели отойти от гостиной на дюжину шагов, когда в одной из дверей шевельнулась тень, и какая-то девочка выскользнула в коридор, повелительно подняв руку. Его проводник остановился, и Джетри пришлось сделать то же, чтобы не сбить его с ног. Девочка была старше Пет Рика — Джетри решил, что ей четырнадцать или пятнадцать стандартных лет, — и у нее были кудрявые темно-рыжие волосы и большие синие глаза на заостренном личике. На ней были надеты мятые и грязные бежевые брюки, сапоги и рубашка, которая, возможно, начала день желтой. У нее на шее на длинной серебряной цепочке висел рубин размером с грузовую марку.

— Это он? Приемный сын вен-Деелин? — прошептала она, озираясь по сторонам, словно боясь, что ее кто-то услышит.

— А кто еще это может быть? — ответил Пет Рик, как показалось Джетри, с раздражением.

— Кто угодно! — театрально возвестила та.

Она опустила руку, вздернула подбородок и посмотрела Джетри прямо в глаза.

— Так ты — Джетри вен-Деелин?

— Джетри Гобелин, — уточнил он. — Я имею честь быть подмастерьем мастера вен-Деелин.

— Подмастерьем? — воскликнул новый голос. Вторая девочка вышла из двери — точная копия первой, вплоть до одежды. — Тетя Стафели сказала «приемный сын».

— Ну, он может быть и тем, и другим, так ведь? — вопросила первая девочка и снова посмотрела на Джетри. — Так ты и подмастерье, и приемный сын?

«Никуда не денешься», — подумал он и наклонил голову:

— Да.

Первая девочка захлопала в ладоши и повернулась к сестре.

— Видишь, Мейча? И то, и другое!

— Или ни то, ни другое, — непонятно заявила Мейча. — Дальше его поведем мы, Пет Рик.

Мальчик возмущенно выпрямился.

— Моя бабушка дала это поручение мне!

— А разве ты не у двери? — спросила та девочка, которая не была Мейчей.

Оказалось, что это — весомый аргумент. Пет Рик начал колебаться.

— Да-а.

— Какую комнату отвели гостю? — спросила Мейча.

— Горные апартаменты.

— В самом конце северного крыла? И как ты оттуда будешь охранять вход? — спросила она, скрещивая руки на груди. — Тебе повезло, что мы оказались рядом, кузен. Мы проводим гостя в его комнаты. А ты вернешься на свой пост.

— Точно! — зааплодировала ее двойняшка. — Дом заботится о госте, и двери остаются под охраной. Все заканчивается с честью.

Джетри показалось, что Пет Рика это не до конца убедило, но… с одной стороны, его бабушка поручила ему проводить гостя, а с другой — казалось очевидным, что она забыла про двери.

Мальчик резко принял решение и поклонился в честь Джетри.

— Я сожалею, Джетри Гобелин — мой долг лежит в другом месте. Я оставляю вас на попечении моих кузин, Мейчи и Миандры, и буду ожидать нашей следующей приятной встречи.

Джетри поклонился.

— Я благодарю вас за заботу и ценю ваше чувство долга. Я буду рад возобновить наше знакомство.

— Очень мило, — сказала Мейча Миандре. — Полагаю, тетя Стафели поручит ему обучать нас манерам и модальностям.

Джетри приостановился и посмотрел на них обеих: это могло оказаться шпилькой, а у него не было желания ссориться.

Руку подняла Миандра.

— Это была шутка, Джетри… нам можно звать тебя Джетри? Ты можешь звать нас Мейча и Миандра — или Мейча-миандра, как делает Рен Лар!

— Ты увидишь, что мы ужасно легкомысленные, — добавила Мейча. — Тетя Стафели часто это говорит.

— Джетри хочет остаться в комнате один и положить голову на подушку до главной трапезы, — заявила Миандра, резко поменяв тему разговора.

— Это разумно, — признала Мейча и, развернувшись, зашагала по коридору.

Разрываясь между смехом и раздражением, Джетри последовал за нею. Миандра компанейски пошла рядом.

— На этот раз мы проведем тебя по парадным комнатам, хотя этот путь длиннее. Не сомневайся: тетя Стафели за трапезой устроит тебе экзамен по всем деталям маршрута. Позже мы покажем тебе внутренние коридоры.

— Это очень любезно с вашей стороны, — медленно сказал Джетри, — но я не думаю, что прогощу здесь больше нескольких дней.

— Не больше нескольких дней? — Миандра посмотрела на него через плечо. — А ты в этом уверен, Джетри?

— Да, уверен. «Элтория» через три стандартных дня отлетает к Наорду.

Эти слова были встречены молчанием, что не слишком способствовало спокойствию его желудка, но прежде чем он успел спросить их о том, что они знают такого, чего не знает он, Миандра поменяла тему.

— Это очень захватывающе — быть рядом с вен-Деелин во время торговли? Мы не имели чести с ней встречаться, хоть и читали рассказы.

— Рассказы? — Джетри удивленно заморгал, глядя на нее.

Они свернули за угол.

— Конечно. Норн вен-Деелин — самый молодой купец, претендовавший на звание мастера и получивший аметист. Она в одиночку возобновила торговлю с системой Джилетти, чего не удавалось добиться пяти послам в течение дюжины лет. Ей предложили должность главы Гильдии, но она отказалась, сказав, что лучше послужит Гильдии в торговле.

— Она взяла под свое покровительство, — вставила Мейча, — подмастерье-землянина и поклялась сделать его членом Гильдии.

Это последнее он, конечно, знал. А вот остальное…

— Мне приятно слышать эти истории, которых я не знал, — осторожно сказал он, — но и без того понятно, что мастер вен-Деелин — это легенда.

Они засмеялись — громко и с явным удовольствием. Одинаковые ноты радости эхом отражались от деревянных стен.

— А он молодец. Действительно, — выдавила Мейча между взрывами смеха, — вен-Деелин — это легенда. Вот именно.

— Мы покажем тебе дневники в библиотеке, если тебе это будет приятно, — предложила Миандра. — Может, завтра?

— Это будет очень приятно, — сказал он, когда они начали подниматься по натертой до блеска деревянной лестнице пугающей высоты. — Однако я подчиняюсь распоряжениям мастера вен-Деелин, а она пока не сказала, каковы будут здесь мои обязанности, и…

— О, конечно! — перебила его Мейча. — Понятно, что слово вен-Деелин выше всего остального.

— Кроме тети Стафели, — заметила Миандра.

— Иногда, — закончила Мейча и добавила: — Тебе трудно идти по ступенькам, Джетри?

Он прикусил губу.

— Мой родной корабль работал с малой гравитацией, и мне всегда нелегко при высоком тяготении.

— Малая гравитация! — повторила Миандра с явным удовольствием. — Сестра, нам надо отправиться в космос!

— Пусть Рен Лар снова застукает нас среди лоз — и так и будет.

Миандра захихикала и поспешно прикоснулась к руке Джетри.

— Не падай духом, друг. До площадки осталось всего шесть ступеней, а потом нам останется пройти до конца очень короткого коридора, обещаю!

— Послушайся доброго совета и прежде всего вздремни, — посоветовала Мейча. — Распаковать вещи успеешь, когда отдохнешь.

— Мои благодарности, — отозвался он, довольно сильно запыхавшись.

Эти слова он адресовал спине Мейчи. Она добралась до верхней площадки и повернулась, сделав несколько быстрых шагов вправо.

— А твой дом тоже с малой гравитацией? — спросила она серьезно, когда он вышел на площадки и повернулся к ней.

— Мой дом… — Он со вздохом поднял голову и потер макушку, которая зудела от отрастающих волос. — Я родился на корабле. Мой дом… моим домом был торговый корабль под названием «Рынок Гобелина».

Две девочки обменялись взглядами, полными недоверия.

— Но… разве вы никогда не садились на планеты? — спросила Миандра.

— Садились: для торговли или ремонта. Но мы не жили на земле. Жили мы на корабле.

Еще один обмен взглядами, и…

— Он говорит правду, — сказала Мейча.

— Но чтобы всегда и только жить на корабле? — взвыла Миандра.

— А почему нет? — раздраженно спросил Джетри. — Многие люди живут на кораблях. Мне это больше нравится, чем жизнь на планете. Корабли чистые, температура постоянная, гравитация малая, нет плохих запахов, пыли, погоды…

Он услышал, что говорит все с большим жаром, и резко остановился, поклонившись с немалой настороженностью.

— Прошу прощения, — пробормотал он.

— Он говорит правду, — снова повторила Мейча, как будто он ничего больше не добавил.

Миандра вздохнула.

— Ну что ж, это правда, и мы должны ее принять. Но мне такой образ жизни кажется странным, вот и все.

Она повернулась и положила руку ему на рукав.

— Ты должен простить нас за наше невежество, — сказала она. — Я надеюсь, что ты подробно расскажешь нам про свой корабль, чтобы мы больше не были невежественными.

— А в обмен, — добавила Мейча, — мы расскажем тебе про сады, ручьи, снег и другие планетные радости, чтобы и ты больше не был невежественным.

Джетри моргнул, и у него перехватило дыхание от внезапного осознания того, что он вел себя так же невежливо, как они, и потому стал подходящим объектом для сведения счетов…

Однако, сразу же подумал он, они уже объявили о расчете: он будет учить их жизни на корабле, а они его — жизни на планете. Он вздохнул, а Мейча ухмыльнулась.

— А ты будешь интересный, Джетри Гобелин, — воскликнула она.

— Позже, он будет интересный, — приказала Миандра, помахав рукой под носом у сестры. — А в данный момент мы дали слово отвести его в его комнаты так, чтобы он успел подремать и набраться сил к главной трапезе, а всего этого мы не достигнем, если останемся тут стоять.

— Ты говоришь точно как тетя Стафели. — Мейча повернулась, поманив Джетри согнутым пальцем. — Ну, тогда пошли. Меньше шести дюжин шагов, Джетри, даю тебе слово.

На самом деле их оказалось на пару дюжин больше шести, хоть Джетри и не склонен был придираться. Теперь, когда комната была уже близко, он обнаружил, что ему хочется подремать, хоть он и поспал в машине. Да и душ принять, если говорить об удобствах…

— Мы пришли! — возвестила Мейча, отвешивая поклон, характер которого Джетри определить не смог.

Дверь была из дерева, цветом — темно-коричневая. Несколько не по центру в ней оказалась белая фарфоровая ручка с каким-то узором, который Джетри принял за виноград.

— Поверни ручку и толкни дверь от себя, — проинструктировала его Миандра. — Если хочешь, мы покажем тебе, как запереть ее изнутри.

— Спасибо, — ответил он.

Фарфор оказался прохладным и гладким, смутно напомнив его фрактин.

Дверь легко подалась под нажатием его руки — и он немного слишком быстро вошел в комнату, все еще держась за дверную ручку.

На этот раз он закричал и вскинул руку, закрывая глаза. Сердце гулко билось у него в ушах, дыхание обжигало легкие.

— Занавески! — проверещал чей-то голос.

На его плечи легли чьи-то руки, толкавшие его — поворачивавшие его, понял он, несмотря на панику, и охотно подчинился, выпустив из пальцев ручку.

— Готово!

— Готово, — повторил такой же голос, но очень близко. — Джетри, занавески закрыты. Ты можешь открыть глаза.

Конечно, это оказалось не настолько просто — и вдобавок, пока Джетри выравнивал дыхание, он понял, что показал себя перед близнецами полным дураком, ясно продемонстрировав им, в чем именно уязвим.

«Грязь, пыль и вонь!» — ругал он самого себя, стоя на месте, заслонив рукой лицо и крепко зажмурив глаза. Если бы он мог выбирать, то предпочел бы провалиться сквозь пол и больше никогда не появляться на поверхности. За невозможностью этого, вполне можно было бы умереть на месте. Из всех видов идиотизма… Но кто мог ожидать увидеть открытое небо и горные вершины, открыв дверь спальни? Конечно, не тот, кто родился в космосе!

— Вы — гость дома, — сказала рядом с ним одна из сестер, — и вас ценят.

— И потом, — добавила вторая, — вен-Деелин с нас бы шкуру содрала, если бы с вами случилось что-то плохое. А потом тетя Стафели нас поджарила бы.

Это пробудило его чувство юмора, и он рассмеялся, что помогло убрать руку от глаз и осторожно их открыть.

Одна из близнецов — теперь, когда они перестроились, он уже не смог отличать их друг от друга — стояла практически нос к носу с ним, и на ее остреньком личике ясно читалась тревога. Справа и чуть позади лицо второй сестры носило точно такое же выражение смятения.

— Неразумно, — сумел выговорить он, все еще задыхаясь. — Стоять надо дальше, если вдруг я стану размахивать руками.

Она наклонила голову.

— А ты не будешь размахивать, — объявила она с полной уверенностью. — Теперь ты совсем спокоен.

И по правде говоря, он действительно стал спокойнее, не чувствуя себя ни опасным, ни в опасности.

— Что случилось? — спросила близняшка, стоявшая дальше от него. — Ты боишься гор?

Он покачал головой:

— Открытости, — сказал он и, видя их недоуменные взгляды, пояснил: — Вся эта пустота, без стен и коридоров. Это неестественно. Не то, что родившийся в космосе считает естественным. Можно падать, вечно…

Они снова обменялись одинаковыми взглядами, после чего стоявшая ближе сестра отступила назад, открыв ему на обозрение комнату, которая оказалась больше кубрика «Рынка» и была обставлена как гостиная: письменный стол у стены, мягкие стулья тут и там, низкие столики и несколько шкафчиков с книгами и безделушками. Пол был застелен темно-зеленым ковром. На противоположной стене занавешивала окно полоса ткани такого же зеленого цвета.

— Из спальни открывается такой же вид, которым дом гордится, заботясь о том, чтобы все его почетные гости размещались здесь, — сказала ближняя к нему сестра. Помолчав, она спросила: — Нам закрыть занавески или показать тебе, как ими пользоваться?

«Хороший вопрос», — подумал Джетри и еще раз глубоко вздохнул, стараясь достичь равновесия, как его учил Пен Рел. Он кивнул.

— Спасибо. Думаю, мне следует научиться управлять занавесками самому.

Это им понравилось, хоть он и не мог бы сказать, почему так решил. Они провели его через маленький камбуз, в котором, слава всем призракам космоса, окон не оказалось, а оттуда — в его спальню.

Одна кровать была размером со всю его каюту на «Рынке», и настолько заполнена подушками, что для него самого на ней места не оставалось. Его сумка и, как это ни странно, помятый контейнер класса «Б» из его грузового трюма размещались на длинной скамье под… окном.

На этот раз он был предупрежден и не поднимал взгляда, так что все было не настолько плохо — только резкое учащение сердцебиения и небольшой шум в ушах.

— Чтобы управлять занавеской, — сказала близняшка слева от него, — надо подойти к окну. У правого края есть механизм блока…

Джетри нашел его на ощупь, не отрывая глаз от привычной картины — своей сумки на скамье. Механизм работал туго, но он решительно тянул его — и краем глаза увидел, как едет занавеска, погружая комнату в тень.

Он вздохнул и сел на скамью.

Перед ним Мейча и Миандра поклонились.

— Итак, ты благополучно доставлен и захочешь отдохнуть, — сказала та, что была слева.

— Мы снова придем незадолго до двадцатого часа, чтобы проводить тебя в малую столовую, — подхватила та, что справа. — А пока располагайся в нашем доме.

— И не забудь поставить будильник, чтобы проснуться достаточно рано и одеться, — добавила левая близняшка.

Он улыбнулся, но потом вспомнил о правилах вежливости и встал на ноги, чтобы поклониться в знак благодарности.

— Спасибо вам за заботу.

— Мы рады быть полезными, — ответила близняшка справа, и обе повернулись к выходу.

— Тетя Стафели не позволит тебе бояться гор, открытых пространств или любого живого существа, — бросила через плечо девочка слева.

— Тогда мне повезло, что я пробуду с ней всего несколько дней, — небрежно бросил Джетри, идя за ними.

Обе молча прошли через камбуз и вышли в гостиную.

— Набирайся сил, — в конце концов сказала одна из них. — На всякий случай.

Джетри улыбнулся. Неужели они рассчитывают на то, что он останется, когда «Элтория» улетит? Он стал подмастерьем, чтобы изучать торговлю, а не горы.

Однако было бы невежливо игнорировать их заботу, поэтому он поклонился и сказал:

— Непременно. Спасибо.

Одна из близняшек открыла дверь и выскользнула в коридор. Вторая задержалась на секунду и приставила палец к переключателю под внутренней ручкой.

— Передвинь направо — и она заперта, — сказала она. — А налево — отперта. До главной трапезы, Джетри.

— До трапезы, — отозвался он, но она уже исчезла, бесшумно закрыв за собой дверь.

В зеркале отразились каштановые волосы, отрастающие неаккуратными прядями, серьезное чисто вымытое лицо и пара широко открытых карих глаз. Под лицом была фигура, аккуратно облаченная в светло-зеленую рубашку лиадийского покроя и темно-синие брюки. Джетри кивнул — и его отражение тоже кивнуло, а карие глаза открылись еще немного шире.

— Ты в полной экипировке и готов лететь, — ободряюще сообщил он себе, протягивая руку за булавкой Иксина.

Одним глазом следя за часами, он закрепил значок на воротнике и отступил от зеркала, одергивая рубашку. До двадцатого часа оставалось шесть минут. Он пытался решить, сколько ему следует ждать близнецов, прежде чем предположить, что они про него забыли и…

По апартаментам пронесся перезвон. Джетри моргнул, а потом широко улыбнулся и быстро вышел в гостиную. Он успел вспомнить, что лицо надо сделать бесстрастным, — и только потом открыл дверь, что было очень удачно.

Он ожидал увидеть тех же замурзанных озорниц, которые провожали его несколькими часами раньше — возможно, только с чистыми лицами в честь обеда.

Кого он не ожидал увидеть — это двух достойных дам в одинаковых белых платьях, каждая с цветком в каштановых кудрях, у обеих одинаковые рубины, висящие на одинаковых серебряных цепочках. Они поклонились, словно были одним существом, ни одна не опередила другую: почтение гостю.

Его ответ — почтению дочери дома — был поклоном, который мастер тел-Ондор заставлял его отрабатывать, пока у него не заболела спина, так что он был уверен в своем исполнении — до кошки.

Конечно, он видел кошек и раньше — портовых кошек. Маленькие и кровожадные, они неустанно обслуживали причалы, сдерживая рост численности крыс и мышей. Их работа оставляла свои следы: порванное ухо, кривой хвост, грубая жирная шерсть.

Эта кошка — стоявшая между близнецами и смотревшая ему в лицо так, словно пыталась запомнить его черты, — эта кошка за всю свою жизнь не прикасалась к работе.

Это было рослое животное: кончики стоячих ушей легко доходили до уровня колен близнецов — а мордочка была выразительной и очень усатой. Мех оказался бархатно-серым, а хвост поднят и гордо выгнут. Глаза, так серьезно рассматривавшие Джетри, были светло-зелеными и очень походили на два крупных оливина овальной формы.

Сбившись с ритма, Джетри выпрямился — и обнаружил, что близнецы с интересом за ним наблюдают.

— А это зачем здесь?

— А, не обращай на Флинкса внимания.

— Он ждал нас у наших комнат…

— Скорее всего услышал, что у нас гость…

— И пришел, чтобы приветствовать тебя как положено.

Джетри нахмурился и посмотрел на зверя.

— Но он же не разумный?

— Нет, ты не должен так говорить! Флинкс очень разумный! — воскликнула близняшка справа (Джетри решил, что это может быть Миандра).

— Наклонись и протяни ему указательный палец, — сказала вторая близняшка (Мейча, если его теория была верна). — Нам нельзя опоздать к трапезе, но долг необходимо выполнить.

Джетри бросил на нее пристальный взгляд, но насколько он мог по ней понять — а это значило, нисколько не мог, — она говорила серьезно.

Мысленно вздохнув, он наклонился и вытянул указательный палец правой руки к носу кота, надеясь не быть укушенным. Кошачьи укусы — серьезная неприятность, как он знал. Очень давно, когда он был еще маленьким, Дика укусила портовая кошка. Укус загноился прежде, чем Дик успел добраться до аптечки, и понадобилось два укола сверхсильного антибиотика, чтобы вернуть его с самого края такого состояния, когда лечить уже поздно.