20. ЭКСКАЛИБУРН

Озеро Трех Дев совсем не было похоже на Герранбиль, Гуронгель или другие, знакомые друзьям озера. Ярдов на восемьдесят берег был чист — ни кустика, ни деревца, ни валуна, только невысокая янтарная трава. Почти идеально круглой формы озеро было небольшим — не более трехсот ярдов шириной, за несколько минут переплыть можно. В центре озера из воды торчали три гранитные скалы, формой отдаленно напоминающие трех женщин, одна в центре — с воздетыми к небу руками, а две, по бокам, словно стоящие на коленях и плачущие. Много красивых легенд было связано с этими каменными девами. Берег у озера тоже был необычен — обрывался резко, будто котел, наполненный доверху водой. Глубина казалось небольшой — протяни руку и достанешь до дна, усеянного разноцветными камешками, но прозрачность воды обманчива, как известно.

И стеной, мрачной и плотной, окружал озеро лес, не осмеливающийся подступаться близко. В единственном месте было разорвана лесная ограда — где дорога подходила к озеру. И ворота в это волшебное место, средь дремучего леса, охраняла одинокая часовня из серого известняка. Рядом со входом в нее стояли три гранитных изваяния, копирующих природные в озере, но выделанные детально, с любовью и невероятным терпением.

Когда отряд подъехал к часовне, навстречу вышел отшельник, живущий в ней. Пока юноши ехали сюда, чтобы скоротать долгий путь, Руан рассказал им историю об отшельнике часовни у озера Трех Дев, которую сам он слышал от сэра Бана.

В те времена, когда сэр Бан был несмышленым младенцем и сосал материнскую грудь, а может быть и еще раньше, слава сэра Тауласа гремела по всей Британии. Был он лучшим рыцарем Верховного Короля Артура IV, и не было равных сэру Тауласу во владении мечами и копьем. Он неизменно побеждал на всех турнирах и в битвах, был первым среди храбрейших. И женился он на самой красивой женщине Британии — праправнучке знаменитой феи Морганы, сестры короля Артура, которая пошла по следам своей прабабки.

Но был сэр Таулас буйн нравом и вспыльчив. И однажды в ссоре зарубил отца своего мечом. Перед смертью отец проклял его страшно: будет жить отцеубийца вечно, не теряя здоровья, но не будет ему прощения и никогда в жизни не сможет держать он в руках боевого оружия. Что может быть страшнее подобного проклятия для бесстрашного рыцаря? Не иметь возможности защититься от любого бродяги, которому вздумается оскорбить тебя?! Это для сэра Тауласа было самое жуткое проклятие. У смертного одра отца, раскаявшись, пока отец еще не умер, он пытался заколоть себя мечом, хотя рукоять оружия жгла руку каленым железом. Но меч прошел сквозь тело сэра Тауласа не причинив ему вреда — проклятье вступило в силу! Жестоко заплакал сэр Таулас у одра умирающего отца. Отец пожалел о проклятии, умирая, и простил раскаявшегося сына. Но снять проклятье было уже не в его силах. Но отец перед смертью обратился за помощью к жене сэра Тауласа, знающей науки магические, и она сумела смягчить проклятие: до тех пор оно будет действовать, пока кто-либо не поднимет Экскалибурн из вод озера Трех Дев. Тогда снова сможет держать сэр Таулас в руках оружие и станет верным помощником человеку, взявшему меч и должен будет защищать его, не жалея жизни самой.

Много времени прошло с тех пор. Жена сэра Тауласа умерла от старости, а он оставался полон сил и здоровья. И был он неутешен, ибо действовало на него проклятье убитого им отца. Он не мог держать в руках никакого оружия — железо жгло ладони огнем адовым и никакие рукавицы не помогали. Тогда сэр Таулас дал обет быть отшельником у озера Трех Дев, дожидаться там своего будущего господина, который еще, может быть, не родился. Каждого, кто приезжал попробовать свои силы, несмотря на строжайший королевский указ, отшельник встречал с тайной надеждой. Но все бесполезно: рыцари приезжали и, разочарованные, уезжали, говоря, что прав был король Элизар — нет никакого Экскалибурна, унес его король Артур с собой в сказочный Авалон, а здесь лишь изображение, призрак легендарного меча. Бывали дни, когда сэр Таулас и сам верил в это и убивался, кляня свою никчемную жизнь и не имея возможности прекратить ее.

Уже десятилетия сэр Таулас, отшельник часовни у озера Трех Дев не надеялся на чудо, он просто привык здесь жить и разговаривать о ратных подвигах с приезжими рыцарями.

Дорога к озеру Трех Дев дальше никуда не вела и цель путешествия рыцарей была ясна без слов, хотя многие и утверждали, что заблудились, или что совершенно случайно забрели сюда. Королевский указ был строг, но не исполнялся. Во всяком случае не сэр Таулас желал бы помешать достойному вытащить Экскалибурн из водяного плена. Отшельник всегда оставлял гостя наедине с озером, чтобы не мешать и удалялся в часовню. В стене часовни было проделано смотровое отверстие и сэр Таулас бежал к нему, надеясь, что этот-то юноша вынет наконец меч и проклятие будет снято. Но тщетно, увы. Рыцари привозили ему еды, вина и свежие вести. Сэр Таулас уже свыкся с мыслью провести в унылой часовне у озера целую вечность и давно уже перестал тренироваться с деревянной имитацией меча — он не верил, что испытает еще когда-нибудь в жизни счастье сразиться насмерть с беспощадным врагом. Вести о предстоящей окончательной битве с саксонскими захватчиками еще больше удручали его, ибо не мог он принять в сражении участия!

— Зачем побеспокоили мое уединение, благородные рыцари? — спросил отшельник. Борода его была почти до самых колен и каштановые, тщательно расчесанные волосы свисали до пояса, десятилетия тело его не чувствовало на себе шлема и кольчуги, но сердце его по-прежнему не знало страха и рвалось в бой, чтобы в бою обрести почетную долгожданную смерть. Одежда на нем была простая, как у горожан, но чистая и заштопанная. Он с любопытством смотрел на трех юношей впереди отряда, и странная, забытая надежда защемила у него где-то глубоко в груди.

— Здравствуйте, сэр Таулас, — сказал Руан, как старший в отряде телохранителей. — Меня зовут Руан, может быть вы меня помните, я вассал графа Маридунского. Я был у вас несколько лет назад, вы меня напоили вашим самодельным ежевичным вином. Мы проезжали мимо дороги к вам, и я уговорил своих спутников заехать, поклониться вам и трем чудесным девам.

Отшельник знал, что молодой воин лжет — но что с того? Ему будет с кем приятно поговорить часок-другой, тем более, что Руан предусмотрительно взял с собой домашнюю еду из замка и пузатый бочонок с элем.

Отшельник посмотрел на трех юношей — их совершенно не интересовала часовня и ее хранитель, взгляды их были устремлены к легендарному озеру. Каждый из них думал о своем.

— Что ж, — вздохнул отшельник, — заходите, отдохните с дороги. А юноши пусть… погуляют по бережку, пока вы поговорите со стариком. — На вид отшельник был крепок и силен, так оно и было, но возраст его измерялся почти сотней лет и он вправе был называть себя стариком.

Воины поклонились каменным изваяниям, которые вытесал сэр Таулас от скуки за несколько десятилетий, и прошли в часовню. Лишь Триан остался с юношами. Друзья переглянулись — что ж, в случае удачи Эмриса скрывать ничего не надо будет, а в случае неудачи — ничего не скроешь.

Юноши спешились, привязали коней к деревьям, рядом с остальными лошадьми, и пешком направились к коричневатой глади воды.

Всю долгую дорогу из Маридунума до озера Ламорак говорил и говорил: хвастался своими ночными подвигами, рассказывал истории, услышанные в отцовском замке и происшедшие с ним самим за зиму. Он не умолкал, потому что едва возникала пауза, как Эмрис тут же погружался в мрачные мысли о предстоящем испытании, а Ламорак резонно рассудил — чего зря мучится, приедут к озеру и выяснят эту проблему. Поэтому трещал воистину как сорока под крышей замка, не давая задуматься ни на мгновенье. У Уррия настроение против вчерашнего заметно выправилось, он улыбался, слушая Ламорака, с удовольствием потягивался в седле, время от времени доставал из ножен Гурондоль и размахивал им, разминая руку.

Друзья подошли к берегу озера Трех Дев и всмотрелись в прозрачность воды.

Вот он, легендарный Экскалибурн, меч короля Артура!

Лежит в воде у самого берега на каменистом дне, дюймах в трех от поверхности, отполированное лезвие отражает лучи солнца. Крестообразную рукоять украшали бесчисленные рубины, ограняя огромный алмаз, вделанный в перекрестье. Два алмаза поменьше были по краям креста, а еще один огромный алмаз венчал торец рукояти. Поистине королевский меч, лишь герой может владеть им. Неудивительно, что никто не мог взять его — такой меч сам вправе выбирать себе хозяина. Тысячи рыцарей за полтора столетия приезжали сюда, но могли лишь любоваться им, не более. Нет во всей Британии рыцаря, кто не знал был Экскалибурн воочию — все видели его, несмотря на королевские строжайшие указы.

И вот теперь Эмрис, Уррий и Ламорак встали на берегу озера на колени, склонившись над волшебным мечом, и замерев смотрели на него. Казалось, сердца их на минуту остановились. Немой Триан аж цокнул от восхищения, он тоже встал рядом с юношами, разглядывая легендарный клинок.

Не описать, что чувствовал каждый из троих друзей, да они и сами затруднились бы ответить.

Уррий восхищался Экскалибурном, но подумал, что Гурондоль все же чуть подлиннее, да и в руке, по всей видимости, поудобнее будет.

Ламорак смотрел на это чужое сокровище и думал, что полжизни оставшейся отдал бы за него. Даже три четверти — лишь бы хоть немного владеть им.

А Эмрис глядел на него восторженно и думал, что не сможет взять его. Он не мог поверить, что такой изумительный меч, меч самого короля Артура, может принадлежать ему. Но так хотелось взять его, так хотелось обладать им и носить его с такой же гордостью, как Уррий свой Гурондоль, что в голове мелькнула мысль: если он не возьмет Экскалибурн жизнь потеряет для него всякий смысл. Он покончит жизнь самоубийством и плевать, что его не отпоют в церкви. Разве это имеет какое-нибудь значение, когда без хозяина в равнодушной воде лежит такое сокровище?!

— Можно я попробую? — спросил Ламорак у Эмриса.

Тот кивнул. Он хотел как можно быстрее взять свой меч, но боялся неудачи и с радостью согласился еще потянуть время.

Ламорак бесстрашно засунул руку в воду — а чего ему бояться, все равно он понимал, что этот меч никогда ему принадлежать не будет. До усыпанной драгоценными камнями рукояти Экскалибурна пальцы Ламорака не дотянулись какие-то доли дюйма, манжет погрузился в воду. Сердце Эмриса замерло от ужаса, Уррий был спокоен. Казалось, Ламорак сейчас возьмет меч.

Ламорак не спеша вытащил руку, стряхнул жемчужные капли воды, снял куртку и закатал рукав рубашки.

— Зря стараешься, — лениво сказал ему Уррий. — Хоть разденься и ныряй — не донырнешь. Не ты первый.

Ламорак хмыкнул, лег животом на берег и погрузил руку по самое плечо — не дотянулся все те же доли дюйма. Азарт овладел Ламораком, он чуть не сполз с травянистого берега и действительно чуть не оказался весь в воде, ныряя за недоступной мечтой. Он встал, вытер руку об рубашку и, надевая куртку, сказал:

— Ты прав, Уррий, не судьба. Это меч Эмриса, а у меня есть Неустрашимый!

«Господи милосердный, как Уррий и Ламорак уверены в том, что я возьму Экскалибурн! — подумал Эмрис. — Если мне не удастся, я не смогу посмотреть им в глаза. Порази меня тогда сразу молнией, Боже милостивый, чтобы я не мучился стыдом всю жизнь!»

Ламорак оправил на себе одежду и отошел на несколько шагов от берега, чтобы не смущать Эмриса. Но искры в его глазах выдавали безумное любопытство. Знал бы он сколько еще глаз сейчас наблюдают за Эмрисом и Уррием!

— Давай, Эмрис! — сказал Уррий. — Меч ждет тебя!

Но Эмрис не мог решиться. Жизнь четко разделилась на два отрезка: тот, что прошел, что был до того, как увидел он Экскалибурн, и тот, что будет. Но будет либо с Экскалибурном, либо не будет вообще. И Эмрис боялся. Он презирал себя за собственную трусость, но ничего не мог с собой поделать. Боже, какие муки! Как выдерживали их, как правили после этого предыдущие Верховные Короли, которые, несмотря на собственные указы, конечно же были здесь!

Они стояли на корточках вдвоем над Экскалибурном (Триан присоединился к Ламораку), Уррий смотрел на Эмриса, Эмрис не отрывал взгляда от Экскалибурна.

— Ну, давай же! Бери! — не выдержал в конце концов Уррий. — Эмрис!!!

Эмрис как пироман на языки огня, как маньяк на свой фетиш, смотрел сквозь толщу воды на волшебный меч. Рука, дрожа от охватившего Эмриса напряжения, потянулась было к воде, но замерла на полдороге.

Уррий разозлился. Умом он мог понять страх сводного брата, но сердцем — нет. Не пристало рыцарю бояться поражений!

Уррий почувствовал в затылке уже знакомую, едва заметную тупую боль.

— Да бери же ты, в душу-то осиновый кол! — заорал он на брата. — Бери, это же так просто! Вот!

В сердцах Уррий запустил руку в воду, схватил усыпанную драгоценными камнями рукоять меча и поднял из воды.

— Видишь как просто, — выпалил он, — Чего тут бояться?!

Эмрис посмотрел на Уррия, как на жуткого монстра, внезапно появившегося перед ним. Глаза Эмриса округлились.

Ламорак охнул и замер, улыбка сползла с его лица.

Сэр Таулас вознес искреннюю благодарность Богу, за то что тот услышал наконец его мольбы и послал ему господина. Он лихорадочно стал вспоминать, какой из трех имеющихся у него клинков в лучшем состоянии — сколько лет не пользовался, проржавели наверное от безделья!

Мрачный варлак, с другой стороны озера наблюдающий с высокой сосны за юношами, спешно полез вниз, разрывая о ствол одежду и пачкаясь в вязкой смоле, чтобы доложить командиру — засада сработала, новый герой, способный возглавить бриттов, проявил себя, взяв легендарный меч. Но осталось жить ему до тех пор, пока многочисленный отряд, неделю живущий здесь в глухой засаде (даже опытный сэр Таулас ничего не заметил) не доберется до него и не отправит на корм рыбам озера Трех Дев. То есть жить осталось взявшему меч совсем недолго.

Уррий посмотрел на свою руку, державшую рукоять Экскалибурна, с которого стекала вода, так, словно это была ядовитая гадюка. Слова застряли в горле, рука разжалась. Легендарный Экскалибурн вновь лег на свое волшебное место.

— Бери же его, чтоб тебя! — заорал взбешенный Уррий.

Эмрис словно очнулся от охватившего его столбняка и быстро сунул руку в озеро. В сердце екнуло, что он не дотянется до меча, как только что Ламорак, но глаза увидели, как Экскалибурн сам подался к руке Эмриса.

Эмрис вскочил, сжимая в руке Экскалибурн. Свершилось! Он — наследник Верховного Короля. Он оказался достоин великой чести! Он поведет в бой многочисленные армии и совершит подвиги, о которых пропоют в веках. Звон стоял в ушах — то победно ревели трубы и тысячи голосов прославляли его имя.

Уррий тоже встал.

Глаза сводных братьев встретились.

В черных зрачках Эмриса вспыхнули искры безумия. Он глянул на легендарный меч в своей руке, потом — на Уррия, который тоже вынул его из воды. Эмрис не знал что и думать. Он и не думал ничего.

Рука его взмахнула мечом и Экскалибурн рассек воздух.

Уррий успел отскочить — легендарный меч лишь коснулся его груди, острием прорезав куртку и кожу. Сразу проступила кровь — рана была почти такая же, как и полученная недавно Уррием у Красной часовни, только в этот раз на дюйм выше.

— Ты что, Эмрис?! — удивленно проговорил Уррий, он не поверил случившемуся — на него поднял руку его сводный брат, самый близкий ему человек!

— Эмрис! Ты с ума сошел! — в ужасе закричал Ламорак.

Но Эмрис словно действительно помутился рассудком. Увидев кровь на груди сводного брата, он зарычал как дикий зверь, схватился за рукоять Экскалибурна двумя руками и занес меч над головой, чтобы обрушить на Уррия смертельный удар.

Но путь грозному Экскалибурну преградил Гурондоль — мечи скрестились со страшным звоном.

Эмрис ударил вновь — сбоку.

Уррий парировал удар. Уррий не желал сражаться с обезумевшим Эмрисом. Но он желал жить!

Клинки сверкали, сталкиваясь со страшной силой — ни одна сталь, выкованная человеческими руками, не выдержала бы таких ударов!

Ламорак хотел остановить Уррия и Эмриса, но соваться в эту бешеную мясорубку двух волшебных мечей было равносильно самоубийству. Оставалось только кричать, взывая к рассудку:

— Эмрис! Эмрис! Уррий! Да прекратите же вы! Вы же убьете друг друга!!!

Со стороны часовни бежали Руан и остальные воины.

Сэр Таулас лихорадочно обтирал от паутины один из своих трех старых мечей — рукоять меча больше не жгла ему ладони! Берегись враг! — ликовало все в душе застоявшегося в безделье воина. Прочь обрыдлые деревенские одежды, где его кольчуга?!

С неожиданной, какой-то звериной яростью Эмрис обрушивал удар за ударом на Уррия. Уррием тоже овладело бешенство, он перестал контролировать себя и начал наносить удары в ответ.

Они были сводные братья, одной женщиной вскормленные, одинаково воспитывались и учились, выросли вместе, стараясь не уступать друг другу ни в чем. Они могли убить друг друга, но один победить другого не мог.

Ламорак в отчаяньи повалился на землю и заплакал в бессильной ярости — вмешаться в братоубийственный бой он не мог.

Вдруг стройная хрупкая фигура выскочила из воды озера и бросилась к сражающимся. Тонкие слабые руки девушки схватили запястья Эмриса и Уррия. Два волшебных меча застыли в воздухе.

— Перестаньте! — прозвучал во внезапно наступившей тишине ее звонкий, как колокольчик голосок.

— Кто это? — удивленно спросил Эмрис, глядя на эту смелую девушку, посмевшую вмешаться в их смертный поединок.

— Лорелла, — улыбнулся Уррий. — Знакомься, Эмрис, это моя невеста — Лорелла, дочь царя Тютина, повелителя озерного.

— Ты… ты… — выдавил из себя Эмрис. — Ты взял Экскалибурн! — Он вырвал руку, в которой держал меч, из нежных пальцев девушки.

— Я твой брат, Эмрис! — прокричал Уррий, глядя ему в глаза. — Это — твой меч, Эмрис! Ты — наследник Верховного Короля Британии! Ты его взял! Ты же видел — мне не удержать его было! Это твой меч, Эмрис. Ты его единственный и законный владелец! У нас разные мечи и разные судьбы, но мы — братья, Эмрис!

Эмрис дышал тяжело и неровно, он не мог успокоиться, но опустил Экскалибурн. Уррий держал Гурондоль в руках, готовый к новому нападению.

Эмрис стоял и смотрел на пропитанную кровью грудь Уррия. Это он нанес рану своему сводному брату! А он считал, что за Уррия отдаст жизнь! Безумие охватило его внезапно — слишком много чувств он потратил в ожидании этого испытания. Волна раскаяния и стыда перед сводным братом нахлынула на наследника Верховного Короля.

Эмрис порывисто схватил левой рукой руки Уррия, которые держали Гурондоль и резко провел своей грудью по волшебному лезвию меч Уррия. Грудь Эмриса тут же пропиталась кровью, но боли он не чувствовал. Он воткнул в землю Экскалибурн и прижался раной к ране брата.

— Мы с тобой молочные братья, Уррий, — сказал он. — Теперь мы — братья по крови, твоя кровь вливается в меня. — Он отступил на шаг, выдернул из земли Экскалибурн и сказал торжественно:

— Клянусь своей жизнью, никогда больше Экскалибурн не поднимется на тебя, брат мой. И он никогда не останется в бездействии, если тебе будет угрожать беда! Клянусь!

— Мы с тобой братья, Эмрис, — повторил Уррий, держа Лореллу за руку и подняв меч перед своим лицом. — Клянусь, мой Гурондоль никогда больше не поднимется против тебя и против твоих друзей, но пусть дрожат те, кто станет твоими врагами. Они будут также и моими врагами!

Братья по крови убрали мечи и обнялись. Лорелла заплакала от этой сцены. Ламорак тоже едва сдерживал слезы, но он — мужчина. Он подошел к ним, обнял сразу обоих и сказал:

— Моя кровь не пролилась сегодня, но я тоже клянусь: никогда мой меч не поднимется против вас, Эмрис и Уррий, и ваши враги — мои враги!

— Похоже, ваши враги не заставили себя долго ждать, — услышали они голос Руана.

Молодые рыцари огляделись — с двух сторон озеро обходили уродливые гиганты с короткими широкими мечами и трезубцами в руках.

— Это — варлаки, — сказал Уррий, вновь доставая меч.

— Да ты что? — увидев движение Уррия, воскликнул Руан. — Их же человек сто! Надо убираться, пока не поздно, лошади оседланы!

— Бежать… — покачал головой Эмрис, доставая Экскалибурн. — Это не достойно наследника Верховного Короля Британии.

— Ваши враги — мои враги, — сказал Ламорак, доставая Неустрашимого.

— Давно, ох давно, я не держал в руках меч, — с наслаждением произнес бывший отшельник. — Но я еще не позабыл эту науку.

Их было тринадцать, не считая безоружного Триана и Лореллу — три молодых рыцаря, сэр Таулас и девять воинов во главе с Руаном. Варлаков же было действительно не менее ста. Но побеждают не числом — а умением и отвагой.

Друзья решили принять бой — врагам оставалось преодолеть не более тридцати ярдов с каждой стороны. Хорошо, что у них не было луков в руках, друзья бы представляли собой прекрасные мишени для уродов.

Лорелла неожиданно вырвала руку из ладони Уррия и стремительно кинулась в воду. «Опять испугалась, — с тоской и досадой подумал Уррий. — Конечно, бой — дело не женское, но могла бы с безопасного расстояния посмотреть, как ее суженый погибнет!»В благополучный исход сражения Уррий не верил, но, подобно Эмрису даже мысли о позорном бегстве не допускал — от кого бежать? От этих рослых безлобых страшилищ?!

Уррий, Эмрис и Ламорак с мечами повернулись к левому отряду, рядом с ними встал сэр Таулас, с которого теперь было снято проклятие. От нетерпения вступить в долгожданный бой старый воин аж дрожал — неведомо ему чувство страха, хотя теперь он может погибнуть, как простой смертный. И ему очень хотелось жить, сражаясь за своего господина (черной мыслью мелькнуло в голове, что второй день в Камелоте рыцарский турнир — эх, взяли бы Экскалибурн на десять дней пораньше, он бы заранее сказал, кто выйдет победителем турнира!).

Не доходя ярдов двадцати, варлаки стали метать в противников свои трезубцы. Но разве трудно уклониться от столь неуклюжих предметов? С кличем графа Маридунского на устах, Уррий первый бросился на нестройные ряды противника.

И первый же удар Гурондоля рассек череп гиганта в коричневых одеждах — кровь брызнула в лицо Уррия, опьяняя его бешеным ритмом схватки. Рукавом Уррий вытер кровь и тут же парировал удар другого варлака. Рядом в предсмертном крике упал пораженный мечом отшельника бородатый урод. Неустрашимый пронзил сердце противника Ламорака. Экскалибурн снес с плеч уродливую голову еще одного врага. Мечи звенели, друзья яростно кричали — они бились плечом к плечу. Первая в жизни битва Эмриса и Ламорака! И бились они достойно. Экскалибурн, Гурондоль и Неустрашимый не знали преград, круша головы врагов и перерубая их широкие мечи.

Но врагов было слишком много и вскоре Уррий, Эмрис и Ламорак прижались спинами к Руану и его воинам, которых из девяти оставалось четверо. Варлаки окружили их со всех сторон.

И словно повторилась история у Гуронгеля — из леса выскочили ладные, ловкие фигуры алголиан. Они в считанные мгновения прорубили дорогу к Уррию и его друзьям и взяли их в кольцо. Вовремя — Ламорак был ранен в руку и волосы его пропитались кровью от ссадины на голове, на лице Эмриса из рассеченной щеки хлестала кровь. У самого Уррия было поранено плечо. Они перевели с облегчением дух, готовясь снова вступить в бой. Лишь сэр Таулас бился без устали в первых рядах — наверстывал упущенное за долгие десятилетия.

Живых варлаков оставалось меньше, чем алголиан, хотя тех всего было тридцать два. Победа уже не вызывала никаких сомнений. Варлаки сражались отчаянно и еще два воина Руана и пятеро алголиан пали замертво, пронзенные короткими варлакскими мечами.

Неожиданно для юношей (но не для оставшихся в живых варлаков, напавших на них без всяких разговоров) из леса с той стороны озера появились новые отряды, которые со всех ног бросились к сражающим. И было их сотни.

Сотни три, не меньше, а может и четыре. Сотни свежих, разъяренных гибелью товарищей, свирепых варлаков.

— Это конец, — прошептал Ламорак.

— Что ж, — сказал ему Эмрис, нанося удар очередному врагу. — Надо принять смерть достойно!

— Мне рано умирать, — крикнул Уррий, парируя удар и втыкая кинжал в сердце противника. — Я хочу жить!

Молчаливые алголиане падали один за другим, поляну наполняли звон мечей, крики умирающих и зычные хыканья сэра Таулас, разминающего застоявшиеся без любимого дела мышцы. Смерть — его ремесло, что он и доказывал с блеском, вся одежда его стала багровой от крови врагов.

Ноги Уррия скользили в траве, пропитавшейся кровью, продвигаться мешали тела погибших.

— Молись, — отбивая очередной удар короткого меча своим Экскалибурном крикнул Эмрис.

Последний алголианин упал. Никого из воинов Руана уже не было стоявших на ногах, как и самого Руана. Лишь Триан, поднявший с земли клинок павшего алголианина, тяжело дышал рядом со своими юными господами, да в самой гуще варлаков крушил черепа сэр Таулас. Надежд на спасение не было никаких.

В это мгновение вода в озере словно закипела и на берег выскочили мускулистые парни с тяжелыми подбородками и темно-зелеными короткими волосами. Они все были обнажены до пояса, в руках держали узкие и длинные мечи, чем-то слегка напоминающие Гурондоль. В воздухе замелькали их плавники.

Через несколько минут боя варлаки дрогнули и побежали.

Воины царя озерного погнались за ними, хватая сзади за волосы, задирая голову и перерезая горло уродливым варлакам. Когда сэр Таулас догонял очередного беглеца он орал: Обернись!»и тут же разил.

Победа была полная и окончательная.

На воде озера стоял царь Тютин и, прикрыв от солнца ладонью глаза, смотрел, как сражаются его воины. Рядом стояла Лорелла и улыбалась Уррию. Уррий заметил ее взгляд и тоже улыбнулся ей. Она подошла к самому берегу, заваленному телами погибших. Тщательно выбирая место куда встать, чтобы не наступить на погибших и раненых, Уррий приблизился к ней.

— Ты пришла вовремя, — сказал Уррий. — Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, — ответила Лорелла. — Ты — самый лучший. И самый отважный, — добавила она, заметив его взгляд.

— У меня есть для тебя подарок, сэр Уррий, — неожиданно прогремел на всю поляну царь Тютин. — Я запамятовал сразу сделать его, но не поздно и сейчас.