Зеро

Она тогда не поняла, что он имеет в виду. Когда же Филипп отказался объяснить эти слова, Лилиан обиделась. Она улыбнулась. Теперь-то ей все ясно. Теперь она понимала не только Филиппа, но и себя. Лилиан всегда считала, что она лишь половина человеческой личности, что цель ее жизни - обрести недостающую половину в лице возлюбленного. Но все оказалось куда сложнее ее девических представлений. Брак выявил в ней самой много нового и неожиданного для нее. Брак определил границы мира, в которых ей отныне следовало жить. Лилиан полагала, что должна быть благодарна за это Филиппу.
      Но в отношении самого Филиппа все обстояло совершенно иначе - тут приходилось принимать во внимание очень и очень многое. Как было, например, во время их единственной поездки в Париж. Конечно же, это она настояла на путешествии в Европу. Но ее, помнится, тогда очень удивило нежелание Филиппа посещать ту или иную страну Старого Света, нежелание, словно якорь тянущее вниз их обоих. С точки зрения Филиппа, следовало отправиться не в Париж, а куда-нибудь в Бирму или Гиндукуш.
      В свою последнюю ночь в Париже они заказали столик на bateau mouche, небольшом речном трамвайчике, курсирующем по Сене. Филипп все называл его barquette, "лодочка", чем до слез смешил официанта.
      Лилиан тогда уже довольно бегло изъяснялась на французском, Филипп же страшно досадовал и злился на свою неспособность овладеть этим языком. Если бы они действительно отправились в Бирму или Гиндукуш, он заговорил бы на любом из бытующих там наречий в течение двух недель. На самом же деле Филипп злился на Лилиан за то, что она уговорила его поехать в Париж. Он без конца твердил, что в Европе невозможно найти настоящую цивилизацию, что европейцы, а французы в особенности, не имеют никакого представления об истинной культуре. При этом он обычно добавлял, что даже японцы, самый цивилизованный народ в мире, неспособны понять, что в Европе царят варварство и дикость.
      Лилиан тогда примирительно заметила, что, возможно, французы попросту неспособны постичь собственной дикости. Филипп покраснел, вскочил и отошел к борту. Лилиан осталась сидеть за столиком одна. Ее уже не радовали ни сгущающийся нежно-розовый сумрак, ни проплывающий мимо Париж. Когда показались шпили Нотр-Дам, она встала и отправилась на поиски Филиппа.
      - Ты похож на человека, побывавшего на том свете, - заметила Элиан. Тебе удалось хоть сколько-нибудь поспать в самолете?
      Майкл напряженно смотрел прямо перед собой.
      - Поспать? Нет, не удалось. Думал об Одри.
      Был поздний вечер, но на шоссе, ведущем из токийского аэропорта Нарита, как обычно, теснились автомобили.
      - Как этот ублюдок Удэ мог попасть в "ДС-9"? И как им удалось подняться в воздух без навигационных огней?
      Элиан внимательно посмотрела на Майкла.
      - Как ты себя чувствуешь?
      - Я в порядке. - Он потянулся, не снимая рук с руля, потом осторожно потрогал забинтованный нос и распухшую верхнюю губу. - Сейчас гораздо лучше. - Майкл замолчал.
      Его мысли занимала не только Одри. Он беспокоился о Джоунасе. Его голос во время последнего телефонного разговора звучал подавленно и устало. Майкл не мог припомнить случая, когда бы дядя Сэмми был болен или разбит.
      На последний звонок Майкла Джоунас не ответил. Начальник отдела МЭТБ прилетел из Гонолулу специально, чтобы разобраться с разведкой ВМС. Бог мой, сколько же было шуму, - но это его проблемы. Майклу и Элиан необходимо было как можно скорее покинуть Гавайи. Вслед за "ДС-9" с Одри на борту.
      Майкл смотрел, как дождь заливает стекло. Дворники старательно сновали вверх-вниз, разгоняя струи воды. Погода была под стать настроению. Майклом владело отчаяние. Он гнал от себя невеселые мысли, но они возвращались вновь и вновь.
      - Майкл, ты уверен, что с тобой все в порядке? Я чувствую, что тебе плохо. Не молчи же. Ты не сказал ни слова с тех пор, как мы покинули Мауи.
      - Оставь меня в покое. - Майкл дернул плечом. - Не лезь и не пытайся разобраться. Твои мысли и твои чувства сейчас обманчивы.
      - Почему ты злишься?
      - Я не злюсь. - Майкл прекрасно понимал, что он именно злится, но снова упрямо повторил: - Я не злюсь. Я просто устал от твоей неистребимой веры во всеобщие духовность и благородство. Я устал от святынь.
      - Глупо. Ты говоришь ерунду, что лишь подтверждает мои слова.
      - Что ты хочешь этим сказать? - Майкл и сам не мог понять, почему он так рассержен на Элиан. Он вдруг осознал, что злился на нее в течение всего полета.
      - Все было нормально, когда ты спас мне жизнь в Кахакулоа. Ты ведь мужчина, тебе на роду написаны героические деяния. - Элиан вздохнула. - Но когда возникла обратная ситуация и настала моя очередь спасать тебе жизнь, ты принял это не так спокойно. Оказалось, что тебе трудно смириться с этим фактом, не так ли?
      - Какая чушь. - Но Майкл не услышал в своих словах особой убежденности.
      Они замолчали. Дворники негромко шуршали, нагоняя сон.
      - Прости меня. - Майкл прервал затянувшееся молчание: - Ты права. Но лишь отчасти. Я злюсь не столько на тебя, сколько на себя. В самолете я вел себя как полнейший дилетант. - Он стукнул ладонью по рулю.
      - Но, Майкл, - Элиан положила руку ему на колено, - ты и есть любитель. В этом нет ничего плохого. И не надо этого стыдиться.
      - Тсуйо, мой учитель, не простил бы мне. Кабы не ты, я был бы уже мертв.
      - Нелепо думать о том, чего не произошло, - сказала Элиан, помолчав.
      Он кивнул. Майкл никак не мог совладать со смятением, царившим в душе. Удэ мог прикончить его, и лишь вмешательство Элиан спасло ему жизнь. Означает ли это, что она на его стороне? Возможно, да. Но ведь и Масаси он нужен живым, по крайней мере до тех пор, пока не будет раскрыта тайна документа Катей. Если Элиан работает на Масаси, то, спасая Майклу жизнь, она лишь выполняла свою работу. Все очень запутанно. Разве Удэ не работал на Масаси? Почему же он пытался убить меня? Майкл без конца задавал себе эти вопросы, но ответов не находил.
      Сквозь пелену дождя ослепительно сверкали огни Токио, разгоняя своим сиянием ночную мглу. Майкл бездумно вел машину. В думах своих он был далек отсюда, от круговорота мыслей уже начинала болеть голова. Он перебирал в уме все происшедшее. Где-то в глубине сознания затаилось подозрение, что он пропустил нечто очень важное. Но что?
      - Куда мы едем? - спросила Элиан. - Ты заказал номер в отеле "Окура". Но ведь мы едем не туда?
      - В отель мы не поедем, - ответил Майкл. - Масаси, несомненно, послал своих людей следить за мной. Есть надежда, что, обнаружив мой заказ, они на время успокоятся и будут ждать меня в отеле.
      Элиан взглянула на Майкла. По его лицу скользили серебристые отсветы проносящихся мимо фонарей.
      - Возможно, ты не такой уж и дилетант.
      Майкл усмехнулся.
      - Дилетант. Но я очень быстро учусь.
      Лилиан отыскала Филиппа. Она увидела, как он разговаривает с высокой, худой японкой с узким благородным лицом. Лилиан не находила ее красивой, впрочем, ей никогда не нравился восточный тип женщин. Однако она не могла не отметить вкрадчивую грацию японки, ее несколько зловещей соблазнительности. В ней было что-то непостижимое. Лилиан кожей ощутила угрозу, исходящую от этой женщины. Она была вне границ своего привычного мира и потому опасна.
      Потому-то, подумала Лилиан, он и тянется ко всему этому. Она прекрасно знала о приверженности Филиппа к восточной философии, восточному образу мыслей. Но Лилиан всегда лукавила с собой, делая вид, будто ее это нисколько не задевает, будто Филипп, в сущности, воспринимает все так же, как и она, Лилиан. Она обманывала себя и сознавала это. Филипп никогда не скрывал своей любви к опасности, риску. Это было для него своего рода наркотиком, без которого он не мог жить. Когда речь шла о его работе, все было в порядке - Лилиан не вмешивалась. Но она подозревала, что Филипп способен рисковать не только по долгу службы. Наблюдая за мужем и японкой, она вдруг осознала, что ее опасения были не так уж и беспочвенны. В Лилиан всколыхнулась дремавшая прежде ревность. Филипп и женщина стояли очень близко друг к другу, их тела почти соприкасались. Они не целовались, но чувствовалось, что между ними есть какая-то странная близость. Лилиан стало зябко, хотя вечер выдался на редкость теплым.
      Она пристально наблюдала за ними, сама оставаясь в тени. Они не замечали ничего вокруг, полностью поглощенные друг другом. Что связывает двух этих людей? Что объединяет их? Лилиан охватило отчаяние. Она понимала, что вряд ли получит ответы на эти вопросы. Она даже не была уверена, что поймет объяснения, если, паче чаяния, ей их дадут Лилиан чувствовала себя подобно пресловутому французу, встретившему истинно цивилизованного человека. Так, будто ее бросили ради чужого и опасного мира. Лилиан охватило предчувствие неминуемой беды.
      Она сдержала слезы. Слезы обиды, как полагала она тогда. Спустя годы, размышляя над причинами своей собственной измены, Лилиан поняла, что это были скорее слезы ярости.
      Масаси и Сийна стояли на деревянной галерее, тянувшейся под потолком вдоль стены обширного склада в Такасибе. Под ними находились подвальные помещения склада, хорошо видные сверху.
      - Должен признать, - в темноте голос Масаси звучал приглушенно, - я ошибался в Дзёдзи. Я и предположить не мог, что у него хватит духу бросить мне вызов.
      - Я молчал, - откликнулся Сийна, - поскольку ты не искал совета. В конце концов, это ведь твоя семья, а Дзёдзи - твой брат. Мне кажется, что он не смирится с тем, что его лишили наследства.
      Они наблюдали, как внизу люди в просторных одеждах, закрывающих их с головы до пят, вкатывают в одну из подвальных секций огромный ящик. Они действовали почти бесшумно. Лишь пощелкивание счетчиков Гейгера отдавалось под сводами огромного помещения.
      - Может быть, - сказал сквозь зубы Масаси, - мой братец не так уж и труслив, как я полагал.
      - Труслив? Вот уж нет. В бою Дэйдзо всегда отличался отвагой, справиться с ним мог далеко не каждый, но Дзёдзи одолел его.
      - Дзёдзи всегда хорошо учился, - в тоне Масаси невольно прозвучали горделивые нотки. - И боевые искусства - не исключение. Моя ошибка оказалась в том, что я не верил в способность Дзёдзи действовать самостоятельно. Я никогда не думал, что, уйдя от Митико, своего главного союзника, он осмелится повести войну против меня сам, в одиночку.
      - Ты ошибался. И это ошибка может стоить очень дорого. Масаси раздраженно посмотрел на Сийну:
      - Я сумею найти замену Дэйдзо.
      - Дело не в этом. А в том, что ты теряешь авторитет в глазах своих же людей. - Сморщенное лицо Сийны оживилось, он улыбнулся. - Ты должен его убить!
      Люди внизу открыли ящик и теперь втаскивали его содержимое на вагонетку, закрытую сверху свинцовым щитом.
      - Убить?! Смерть одного брата уже на моей совести. - Масаси гневно взглянул на своего собеседника. - Я не хочу убивать второго.
      - Ты видишь какой-нибудь иной выход? Если ты не отомстишь, тебе грозит бесчестье. Твоя власть, власть оябуна Таки-гуми, исчезнет, рассыплется как карточный домик. Ты не боишься этого?
      Сийна знал, на каких струнах следует играть. Быть главой клана - вот смысл и цель жизни Масаси. Слишком долгие годы он пребывал в тени своего отца. Масаси ни за что не отдаст власть. Сийна прекрасно понимал это. Он не смог бы победить Масаси в бою, но мог управлять им, искусно играя на его слабостях.
      Когда-то, много лет назад, Сийне внушили мысль, что человеку следует полагаться лишь на силу собственного тела. Сила - это действие, а значит, могущество. Но шли годы, тело Сийны дряхлело, и он все больше полагался на свой ум. С годами у него изменилось понимание того, что такое сила. Теперь он считал, что сила заключается не в действии, а стремлении.
      Он нарушил затянувшееся молчание:
      - Я прочел доклад о пробном полете "ФАКСа". Эта машина впечатляет.
      - Она впечатлила бы вас еще больше, если бы вы увидели ее, - довольно сказал Масаси. - Она оправдывает мои надежды. Нобуо выполнил все свои обещания.
      - Отлично. Он внес изменения в конструкцию фюзеляжа, учитывающие необычность нашего груза?
      - Да. Все сделано в соответствии с нашими требованиями.
      Сийна искоса взглянул на Масаси. Теперь самое сложное. Заранее зная ответ, он спросил:
      - Удэ доставил Одри Досс?
      - В аэропорту произошла небольшая заминка. По-видимому, Майклу Доссу удалось раскрыть план Удэ, он попытался помешать отправке Одри Досс. Он все еще разыскивает документ Катей, который его отец выкрал у меня. Мои люди не отпускают его ни на шаг.
      - Удэ узнал, кто убил Филиппа Досса?
      - Нет. Его надежды были связаны с Одри, которой удалось кое-что выяснить.
      Сийна помолчал, потом спросил:
      - Как ты узнаешь, что Майкл вышел на документ Катей? Внешне Сийна остался спокоен, но внутри у него все клокотало от ярости. Смерть Удэ многое для него осложнила.
      - Я должен убить ее. - Мысли Масаси все еще вертелись вокруг Одри. - Я должен отомстить за те неприятности, которые доставил мне ее отец.
      - Убить Одри или оставить ее в живых - какая разница? Это всего лишь человеческая жизнь, не больше. Она нас не интересует. Твои мысли заняты не тем. Для нас важен документ Катей! Очень важен.
      Сийна взглянул на Масаси и повторил свой вопрос:
      - Ну, как ты узнаешь, что Майкл нашел след документа Катей?
      Масаси презрительно скривил губы:
      - Майкл Досс у меня в руках. Ему не вырваться из петли, которую я на него накинул. Когда документ Катей будет найден, я затяну эту петлю.
      Сийна молчал. Он подумал об Элиан Ямамото. Петля, о которой говорит Масаси, должно быть, и есть Элиан. Иначе зачем она следует за Майклом? Сийна не понимал другого - почему Элиан сотрудничает с Масаси? Ведь она же ненавидит его. Сийна припомнил один свой разговор с Масаси. "Митико меня больше не беспокоит, - сказал ему тогда Масаси, - я уже привел в действие план, который полностью нейтрализует ее". Если это так, то не мог ли тот же самый план принудить Элиан, дочь Митико, работать на Масаси?
      Теперь Сийна видел всю картину очень ясно. Масаси использует Элиан. Если она станет сообщницей Досса, это будет лишь на руку Масаси. Через нее Майкла можно снабжать нужной информацией. А когда документ будет найден, она убьет Досса. Но именно этого Сийна и не мог допустить. Много лет назад Филипп Досс убил его сына. И отомстить должен он сам, Сийна.
      - У меня есть информация, - сказал он, - касающаяся смерти Удэ.
      - Дзёдзи всегда хорошо учился, - в тоне Масаси невольно прозвучали горделивые нотки. - И боевые искусства - не исключение. Моя ошибка оказалась в том, что я не верил в способность Дзёдзи действовать самостоятельно. Я никогда не думал, что, уйдя от Митико, своего главного союзника, он осмелится повести войну против меня сам, в одиночку.
      - Ты ошибался. И это ошибка может стоить очень дорого.
      Масаси раздраженно посмотрел на Сийну:
      - Я сумею найти замену Дэйдзо.
      - Дело не в этом. А в том, что ты теряешь авторитет в глазах своих же людей. - Сморщенное лицо Сийны оживилось, он улыбнулся. - Ты должен его убить!
      Люди внизу открыли ящик и теперь втаскивали его содержимое на вагонетку, закрытую сверху свинцовым щитом.
      - Убить?! Смерть одного брата уже на моей совести. - Масаси гневно взглянул на своего собеседника. - Я не хочу убивать второго.
      - Ты видишь какой-нибудь иной выход? Если ты не отомстишь, тебе грозит бесчестье. Твоя власть, власть оябуна Таки-гуми, исчезнет, рассыплется как карточный домик. Ты не боишься этого?
      Сийна знал, на каких струнах следует играть. Быть главой клана - вот смысл и цель жизни Масаси. Слишком долгие годы он пребывал в тени своего отца. Масаси ни за что не отдаст власть. Сийна прекрасно понимал это. Он не смог бы победить Масаси в бою, но мог управлять им, искусно играя на его слабостях.
      Когда-то, много лет назад, Сийне внушили мысль, что человеку следует полагаться лишь на силу собственного тела. Сила - это действие, а значит, могущество. Но шли годы, тело Сийны дряхлело, и он все больше полагался на свой ум. С годами у него изменилось понимание того, что такое сила. Теперь он считал, что сила заключается не в действии, а стремлении.
      Он нарушил затянувшееся молчание:
      - Я прочел доклад о пробном полете "ФАКСа". Эта машина впечатляет.
      - Она впечатлила бы вас еще больше, если бы вы увидели ее, - довольно сказал Масаси. - Она оправдывает мои надежды. Нобуо выполнил все свои обещания.
      - Отлично. Он внес изменения в конструкцию фюзеляжа, учитывающие необычность нашего груза?
      - Да. Все сделано в соответствии с нашими требованиями. Сийна искоса взглянул на Масаси. Теперь самое сложное. Заранее зная ответ, он спросил:
      - Удэ доставил Одри Досс?
      - В аэропорту произошла небольшая заминка. По-видимому, Майклу Доссу удалось раскрыть план Удэ, он попытался помешать отправке Одри Досс. Он все еще разыскивает документ Катей, который его отец выкрал у меня. Мои люди не отпускают его ни на шаг.
      - Удэ узнал, кто убил Филиппа Досса?
      - Нет. Его надежды были связаны с Одри, которой удалось кое-что выяснить.
      Сийна помолчал, потом спросил:
      - Как ты узнаешь, что Майкл вышел на документ Катей? Внешне Сийна остался спокоен, но внутри у него все клокотало от ярости. Смерть Удэ многое для него осложнила.
      - Я должен убить ее. - Мысли Масаси все еще вертелись вокруг Одри. - Я должен отомстить за те неприятности, которые доставил мне ее отец.
      - Убить Одри или оставить ее в живых - какая разница? Это всего лишь человеческая жизнь, не больше. Она нас не интересует. Твои мысли заняты не тем. Для нас важен документ Катей! Очень важен.
      Сийна взглянул на Масаси и повторил свой вопрос:
      - Ну, как ты узнаешь, что Майкл нашел след документа Катей?
      Масаси презрительно скривил губы:
      - Майкл Досс у меня в руках. Ему не вырваться из петли, которую я на него накинул. Когда документ Катей будет найден, я затяну эту петлю.
      Сийна молчал. Он подумал об Элиан Ямамото. Петля, о которой говорит Масаси, должно быть, и есть Элиан. Иначе зачем она следует за Майклом? Сийна не понимал другого - почему Элиан сотрудничает с Масаси? Ведь она же ненавидит его. Сийна припомнил один свой разговор с Масаси. "Митико меня больше не беспокоит, - сказал ему тогда Масаси, - я уже привел в действие план, который полностью нейтрализует ее". Если это так, то не мог ли тот же самый план принудить Элиан, дочь Митико, работать на Масаси?
      Теперь Сийна видел всю картину очень ясно. Масаси использует Элиан. Если она станет сообщницей Досса, это будет лишь на руку Масаси. Через нее Майкла можно снабжать нужной информацией. А когда документ будет найден, она убьет Досса. Но именно этого Сийна и не мог допустить. Много лет назад Филипп Досс убил его сына. И отомстить должен он сам, Сийна.
      - У меня есть информация, - сказал он, - касающаяся смерти Удэ.
      Масаси резко обернулся:
      - Вы знали о его смерти?
      В эту минуту Сийне было почти жалко Масаси. Он так молод, так непоправимо молод. Груз власти, которую оставил после себя Ватаро Таки, не по силам Масаси. Сейчас он не смог скрыть своего удивления. Истинный оябун никогда не позволит своим чувствам вырваться наружу. Чувства, выставленные напоказ, низменны и приносят лишь вред. Пройдет еще немало лет, прежде чем Масаси поймет эту истину. Но, возможно, будет уже слишком поздно.
      - Знал, - ответил Сийна. - Я знал о смерти Удэ. Его убил не Майкл Досс, он умер от руки Элиан Ямамото.
      - Элиан? Такого не может быть! Откуда вам известно?
      - У меня есть свой человек в руководстве службы иммиграции и натурализации США на Гавайях. Несколько часов назад он связался со мной и сообщил мне об этом.
      - Это невозможно! Я не верю!
      - Почему? Только лишь потому, что Элиан Ямамото работает на тебя? рассмеялся Сийна. - Ты выдаешь себя, Масаси. Ведь я прав? Разумеется, прав. Я также понял, что тебе каким-то образом удалось подчинить себе Митико и ее дочь. Поздравляю с этим успехом. Но хочу предупредить: с Ямамото необходимо связаться как можно скорее. Нам нужно выяснить ее намерения. Может быть, она гораздо умнее и хитрее, чем ты предполагал, и решила завладеть документом Катей в собственных целях?
      Масаси ответил не сразу. В душе его бушевала ярость. Он был вне себя оттого, что Сийна разгадал часть его плана. Но еще больше он злился на Элиан. Какого черта она вмешивается?! Если сведения Сийны верны, то почему она убила Удэ?
      Он кивнул и нехотя ответил:
      - Хорошо. Я свяжусь с ней.
      Люди внизу заканчивали распаковывать ящик.
      - Взгляни. - Сийна указал вниз. - Это здесь. Наша мечта о могущественной Японии становится явью.
      Они наблюдали, как заканчивается разгрузка ядерного устройства.
      - Как вам удалось заполучить его? - спросил Масаси. Ему вдруг стало страшно.
      - Дзибан имеет огромные связи. У нас немало друзей по всему миру, сочувствующих нашему делу.
      - Оно такое маленькое.
      Люди внизу вкатили устройство в подземную лабораторию.
      - В этом и состоит его ценность, - сказал Сийна. - Нам необходимо именно небольшое устройство. Маленький котелок закипает быстрее. Это устройство способно уничтожить треть населения Пекина. Остальные жители погибнут в течение трех дней, а обитатели пригородов - через неделю.
      - Но задолго до этого, - самодовольно продолжил Масаси, - остатки китайского правительства подчинятся нашим требованиям. Япония обретет пространство, которого достойна.
      Масаси подумал о Хиросиме и Нагасаки. Он представил себе, как вздрогнет планета через несколько минут после того, как он, Масаси, запустит смертоносные ракеты. С этой минуты его имя навсегда останется в истории, его, а не Ватаро Таки!
      Мальчишки закончили свою игру. Зеваки, собравшиеся поглазеть на них, постепенно разошлись. Лишь один из зрителей неспешно приблизился к скамейке, на которой расположилась Лилиан, и присел на противоположный край. Лилиан отметила, что он довольно симпатичен. Не взглянув на нее, он развернул свежую "Геральд Трибьюн".
      Лилиан смотрела, как мальчишки с веселым смехом собирают свои вещи. От игры они раскраснелись, лица их блестели от пота. Они с криками гонялись друг за дружкой. Лилиан снова поразило, насколько родным ей кажется все вокруг. Вашингтон, аэропорт Даллас остались где-то в другой жизни. Она улыбнулась.
      День мало-помалу клонился к вечеру. Воздух словно уплотнился, краски стали гуще и ярче. В эту минуту все вокруг казалось частью полотна пуантилиста. Задул свежий ветер. Лилиан поежилась. Вдали раздался последний взрыв детского смеха. Сумерки быстро надвигались.
      Человек рядом с Лилиан зашелестел газетой, свернул ее и положил на скамейку. Докурив сигарету, он поднялся и не спеша двинулся в сторону улицы Риволи. Через несколько секунд Лилиан тоже встала и, прихватив оставленную "Геральд Трибьюн", возобновила свою прогулку по Парижу. Она решила еще раз пройтись по Елисейским Полям. Уличные торговцы сворачивали свои лотки. Многочисленные влюбленные парочки заполнили бульвар, наступал их час. В вечернем воздухе была разлита грусть. Сидя на тротуаре, длинноволосый юноша наигрывал на испанской гитаре. Сладкая музыка щемила сердце. Лилиан опустила в шляпу музыканта пять франков, получив в ответ ослепительную юную улыбку.
      Вернувшись в свой отель, она решила, прежде чем подняться в свой номер, заглянуть в бар. Она заказала "лиллет со льдом" и расположилась на табурете у стойки бара. Лилиан вытянула свои стройные и все еще очень красивые ноги, чувствуя на себе оценивающие мужские взгляды. Не заботясь о том, что о ней подумают, она скинула туфли, наслаждаясь легкостью в босых ступнях. Бармен поставил перед ней коктейль, Лилиан медленно втянула через трубочку холодную бодрящую смесь. Ей вдруг пришло в голову, что можно было бы заказать столик в одном из лучших ресторанов, неспешно поужинать, а затем ночным рейсом вернуться в Вашингтон, домой, в Беллэйвен. Если только это место она могла сейчас называть своим домом. Да и было ли так хоть когда-нибудь? Лилиан пожала плечами - все зависит от того, что считать домом. Всего лишь мгновение она тешилась этой фантазией, которая исчезла так же быстро, как и появилась. На Лилиан опять нахлынуло чувство опустошения. Вернуться в чистилище? Нет. Она решительно отогнала от себя нелепые мысли.
      Лилиан развернула прихваченную "Геральд Трибьюн". Ее не покидало чувство, что все вокруг охвачено каким-то нетерпением, словно весь мир чего-то напряженно ждет. Ощущение, сходное с ездой на лошади, когда та переходит на быстрый галоп. Лилиан не хотела бы вылететь из седла. Потягивая коктейль, она пробегала глазами газетные заголовки, пока не наткнулась на сообщение, предназначенное только ей.
      - Здравствуйте, - произнес Стик Харума, открыв дверь. Он поклонился, потом протянул руку. Элиан удивленно пожала ее. - Входите же, на улице льет как из ведра.
      Стик был в голубых джинсах, белых теннисных туфлях на босу ногу и широком свитере с надписью во всю грудь "Конские каштаны штата Огайо". Внешность Стика можно было бы назвать невыразительной, не исходи от него огромной внутренней энергии. Его жизнерадостность заражала Элиан.
      - Эй, Майк! - крикнул Стик, отступая с широкой улыбкой, которая исчезла, как только он увидел бинты и ссадины. - Кто это так постарался?
      - Долгая история, - ответил Майкл. - Господи, Стик, - он хлопнул Харуму по плечу, - мы не виделись больше пяти лет. - Майкл представил худого и высокого японца Элиан. - Мы познакомились со Стиком много лет назад, еще студентами, когда вместе изучали боевое искусство додзё.
      - Да, в те дни нам изрядно доставалось, - сказал с улыбкой Стик. Проходите, прошу. Mi casa es su casa, как говорят в Америке.
      Планировка квартиры Стика напоминала букву "Г". В квартире имелся чердак, служивший хозяину спальней. Помимо жилой комнаты здесь были кухня, ванная и фотостудия. Все помещения - крошечные по американским меркам, но по японским - весьма просторные.
      - Когда ты позвонил мне из аэропорта, я был очень рад услышать твой голос, Майк. Но, честно говоря, ты мог бы объявляться и чаще. - Стик ничего не сказал по поводу их вида и отсутствия багажа. Он никогда и ничему не удивлялся. - Что я могу для вас сделать? Вы голодны? Может, выпьете чего-нибудь?
      Майкл рассмеялся, увидев выражение лица Элиан.
      - Привыкай. Стик большую часть времени проводит с американцами в Синдзуку.
      - Я люблю все американское, - простодушно откликнулся Стик. - Моя мечта - приобрести "корвет" 1961 года. Белый, с красными кожаными сиденьями. Я бы проехался по Гинзе, уплетая "биг мак" и запивая кока-колой.
      Элиан недоверчиво улыбнулась и взглянула на Майкла.
      - Он работает переводчиком в американском посольстве, - сказал тот.
      - Грязная работа, - заметил Стик, - но кто-то ведь должен ее выполнять. К тому же, им нравится, что у меня всегда наготове свежие идиомы.
      Он провел их в комнату.
      - Так что будем пить? Пиво, кока-колу? Майк, ты ужасно выглядишь. Должно быть, болит нещадно? Тебе просто необходимо выпить виски, станет легче.
      - Отличная мысль, - откликнулся Майкл. - Не возражаешь, если я позвоню по межгороду?
      - Телефон наверху. - Стик кивнул в сторону чердака. Майкл поднялся по деревянной лестнице, уселся на край футона Стика, набрал номер Джоунаса. Он осторожно потрогал скулу и сморщился от боли.
      - Алло?
      - Джоунас дома?
      - Кто говорит?
      - Майкл Досс. Я могу поговорить со своим дядей? Я звоню из Токио.
      - Майкл, это твой дедушка Сэм. - Генерал Хэдли сидел за столом в кабинете Джоунаса. Он приехал сюда, когда в конторе МЭТБ появились следственные бригады. К тому времени "скорая помощь" уже сделала все возможное, чтобы вернуть Джоунаса к жизни, но безрезультатно. - Извини за дурные вести, Майкл. Джоунас мертв. Час назад у него случился сердечный приступ. Я пытаюсь разобраться в его бумагах.
      Майкл закрыл глаза и стиснул зубы. Что же я теперь буду делать без дяди Сэмми?! Слезы закапали из-под смеженных век, потекли по разбитому лицу.
      - Майк? Ты слушаешь?
      - Да.
      - С тобой все в порядке? - осторожно спросил генерал. - Ты так долго молчишь. Удар оказался слишком сильным?
      - Я думаю. Просто думаю.
      - О Джоунасе. Я понимаю. - Генерал откашлялся. - Майк, здесь слишком много работы. Все, что ты хотел сказать Джоунасу, можешь сказать мне.
      Майкл вспомнил, что Джоунас говорил ему о закрытии МЭТБ. Но какое это имеет значение теперь, когда он мертв.
      - Майк, если ты хочешь сообщить что-то особенное, то самое время это сделать.
      Майкл взял себя в руки и рассказал деду обо всем случившемся, упомянув и о документе Катей. Когда он закончил, наступило долгое молчание.
      Наконец Хэдли заговорил, голос его звучал встревоженно.
      - Что с Одри? Ты уже нашел ее?
      - Нет, - ответил Майкл. - Но я последовал за ней в Японию. Я не успокоюсь, пока не найду ее. Я верну Одри, Сэм, не тревожьтесь.
      - Я уверен, ты сделаешь все, что в твоих силах, - сказал Хэдли. - Я уже просмотрел заметки Джоунаса, касающиеся твоего поручения. - Он снова откашлялся. - Я хочу знать, будешь ли ты продолжать? Я понимаю, что ты не профессиональный разведчик, и, будучи твоим дедом, я не могу просить тебя продолжать подвергать себя смертельной опасности. Но твоего отца нет в живых, а теперь нет и Джоунаса. Ты наша единственная надежда, только ты можешь найти документ Катей. Это жизненно необходимо. Если все обстоит так, как ты говоришь, то, имея в своих руках документ Катей, мы сможем остановить их.
      - Остановить? Что вы имеете в виду?
      - Японцев. Наконец-то у нас будет документ, который нанесет удар по их авторитету. Он даст нам крупные козыри в игре с ними. Заставит их сесть за стол переговоров и прийти к соглашению с нами в этой крайне опасной торговой войне. К этому стремился Джоунас, к этому стремлюсь и я. Майк, у нас очень мало времени. Я просматриваю отчеты МЭТБ. Имела место систематическая утечка к Советам важных разведданных. Все указывает на то, что внутри МЭТБ действует хорошо законспирированный русский агент. Это одна из причин, по которой я решил прикрыть лавочку.