Зеро

      - Они задаются вопросом, друг им Америка или враг. Мне кажется, состояние умов в Японии напоминает довоенное.
      Дзёдзи Таки покачал головой. В последнее время, похоже, Митико не давали покоя ухудшающие торговые отношения между Японией и Америкой. Действительно, последние события указывали на то, что Япония не собиралась менять свои основные законы в угоду другой стране. Ну и что? Почему она, собственно, должна так поступать? Именно эта чертова уйма запретов на вмешательство в чужие дела и вывоз капитала и дала в первую очередь возможность возродить Японию из пепла. Зачем сейчас что-то менять? Ради Соединенных Штатов? Американцы лишь пытались создать новую Японию по своему образу и подобию. Чтобы она стала их стальным кулаком, грозящим коммунизму на Дальнем Востоке.
      - Митико, моя сводная сестра, - сказал он, дождавшись, когда она закончит. - Хотя тебя удочерил отец Ватаро Таки, я считаю тебя равноправным членом моей семьи.
      Митико оторвалась от прополки. Ее руки были испачканы землей, в волосах, поднятых торчком и по-старинному закрепленных киоки, деревянными гребешками, виднелись травинки.
      - Ты приехал сюда не за тем, чтобы льстить мне, Дзёдзи-чен, - тихо сказала она. - Я слишком хорошо тебя знаю.
      Дзёдзи оглянулся на плотного мужчину, стоявшего недалеко от Митико. Муж Митико, Нобуо Ямамото, запрещал ей появляться где бы то ни было без слуг. Странно, однако, - никого из них Дзёдзи не узнавал. И одеты они были не как слуги. Они больше походили на телохранителей. Дзёдзи пожал плечами. Почему бы и нет? Денег у семейства Ямамото в достатке. Будучи президентом "Ямамото Хэви Индастриз", Нобуо управлял одним из крупнейших конгломератов в Японии.
      - Как всегда, ты видишь меня насквозь, Митико-чен, - сказал он. - Ты всегда могла читать мои мысли.
      Митико печально улыбнулась.
      - Речь идет о Масаси.
      Митико вздохнула, по лицу пробежала тень.
      - Теперь все время речь идет о нем, - сказала она. - Сначала он спорил с отцом о дальнейшем пути Таки-гуми. И что теперь?
      - Мне нужна твоя помощь.
      Она подняла голову, и солнце осветило ее лицо.
      - Ты же знаешь, Дзёдзи-чен, тебе стоит лишь попросить.
      - Я хочу, чтобы ты пошла вместе со мной против Масаси.
      В саду стало очень тихо. Прыгавшая по земле ржанка замерла, повернула в их сторону головку и взлетела, громко хлопая крыльями.
      - Пожалуйста, - сказала Митико. От ужаса у нее пересохло в горле. Все это время после последнего визита Масаси, когда он объяснил ей, почему она должна беспрекословно ему подчиняться, Митико старалась отогнать от себя мысли о странной опасности, исходившей от этого человека. Иначе она не смогла бы ни есть, ни спать. Ее и так преследовали кошмары, после которых она лежала без сна, полная страхов. - Не проси меня об этом.
      - Но ты единственный человек, к которому я могу обратиться, взмолился Дзёдзи. - Раньше ты всегда мне помогала. Когда отец был на стороне Масаси, ты заступалась за меня.
      - Ах, Дзёдзи-чен, - вздохнула Митико, - какая у тебя хорошая память. Это было так давно.
      - Но ведь ничего не изменилось.
      - Изменилось, - сказала она. Глубокая печаль звучала в ее голосе. Прислушайся к моему совету. Забудь о том, что привело тебя сюда. Забудь о своем брате Масаси, умоляю тебя.
      - Но почему ты не хочешь мне помочь? - вскричал Дзёдзи. - Раньше мы всегда объединяли наши усилия, чтобы обуздать Масаси.
      - Пожалуйста, не проси меня, Дзёдзи-чен. - В глазах ее стояли слезы. На солнце они казались драгоценными камнями. - Я не могу вмешиваться. Я не в силах ничего сделать.
      - Но ты не знаешь, что случилось, - от стыда Дзёдзи опустил голову. Масаси лишил меня звания оябуна Таки-гуми.
      - Ах, Будда! - вскричала она. Но она уже все знала. Как знала она и то, о чем Дзёдзи и не догадывался, о чем не должен был догадаться никогда, если останется в стороне и, значит, в безопасности: что это уже началось. Разыгрывалось последнее действо такого обширного, такого ужасающего замысла, что не было никакой надежды положить этому конец. И тем не менее, она решила помешать осуществлению этого замысла.
      - Теперь Масаси волен направлять все силы Таки-гуми по своему усмотрению. Деловая направленность клана резко изменилась. Уже действует сеть торговцев наркотиками. Уже потекли деньги. Скоро они захлестнут нас. Таки-гуми будет замешана в грязных делах - а ведь именно этого наш отец, Ватаро Таки, боялся больше всего.
      - Как это могло случиться? - спросила Митико. - Я думала, у тебя с Масаси все улажено.
      - Все и было улажено, - отвечал Дзёдзи, - по крайней мере, я так считал. Но на собрании клана Масаси выступил против меня. Ты знаешь, как он умеет говорить. Едва он открыл рот, у меня не осталось ни единого шанса. Лейтенанты были напуганы. Смерть отца сделала нас беззащитными перед другими кланами. Масаси умело сыграл на их страхе. Теперь лейтенанты Таки-гуми снова чувствуют себя в безопасности. Если Масаси попросит, они и в ад за ним пойдут.
      Пока все не кончилось, может дойти и до этого, подумала Митико. Повинуясь внезапному порыву, она взяла Дзёдзи за руки.
      - Забудь обо всем, Дзёдзи-чен, - прошептала она. - Ни ты, ни я не можем ничего сделать. Настали новые времена. Оставь его в покое, тебе не хватит сил, чтобы победить его. Мне их тоже не хватит. Пока не хватит. Карма.
      - Ведь перемены, о которых ты говоришь, - сказал он, - затронут не только нас, но и других членов семьи. Например, твою дочь и Тори, твою внучку. Как она? Я соскучился по ее улыбающемуся личику.
      - У нее все хорошо, - сказала Митико. - Просто прекрасно. - Она прижалась щекой к его щеке. - Тори все время спрашивает о тебе. - Митико не хотела, чтобы Дзёдзи увидел в ее глазах страх.
      Масаси ведет страшную игру, подумала она. По самым крупным ставкам. Масаси держит в руках весь клан Таки-гуми. И следующая битва будет последней.
      - Пришло время, - сказал Джоунас, - открыть тебе правду.
      - Правду, - повторил Майкл, как будто это было непонятное слово из языка урду.
      Они сидели в кабинете Джоунаса Сэммартина в здании бюро.
      - Да, - спокойно ответил Джоунас. - Правду.
      - Что же вы говорили мне до сих пор?
      - Мой дорогой, - сказал Джоунас, - ты мне ближе, чем племянник. Я не женат. У меня нет детей. Вы с Одри заменили мне их. Я думаю, нет нужды говорить тебе об этом.
      - Конечно, дядя Сэмми, - сказал Майкл. - Вы всегда были нашим защитником. Я недавно сказал Одри, что считаю вас чем-то вроде Нана, овчарки из "Питера Пэна".
      Джоунас Сэммартин улыбнулся.
      - Для меня это большой комплимент, сынок.
      Оба умолкли. Как будто одно упоминание ее имени снова повергло их в кошмар неизвестности: где она, что с ней случилось?
      Зазвонил телефон, Джоунас снял трубку. Некоторое время он вполголоса говорил с кем-то, а когда положил трубку, атмосфера в комнате разрядилась настолько, что он смог продолжать.
      - Дело в том, - сказал он, - что твой отец, скорее всего, предвидел свое убийство, или, по крайней мере, считал близкую смерть вполне вероятной. За день до известия о его гибели курьер привез мне пакет из Японии. На сегодняшний день мы смогли проследить его путь лишь до токийского отделения экспресс-почты. К ним пакет принес японец. Это все, что им известно. Мы не знаем его имени, словесный портрет настолько туманен, что толку от него никакого.
      Джоунас достал большой плотный конверт и сложенный лист бумаги.
      - Пакет был от твоего отца. Внутри лежало вот это письмо. В нем сказано, что в случае смерти Филиппа я должен поговорить с тобой.
      - Поговорить со мной?
      - Я сделал все так, как он просил.
      - Покажите мне письмо, дядя Сэмми.
      Джоунас глубоко вздохнул. Он протянул Майклу листок бумаги и провел рукой по лицу, будто пытаясь стереть события последних дней. Он выглядел усталым, лицо посерело.
      Майкл оторвал взгляд от письма.
      - Похоже, отец хотел, чтобы я занял его место, если он умрет.
      Джоунас кивнул.
      - Он тут упоминает о завещании, - сказал Майкл.
      - Оно здесь, - сказал Джоунас и взял в руки конверт. - Конверт запечатан и, согласно указаниям твоего отца, будет вскрыт только в том случае, если ты согласишься занять его место.
      Майкл ощутил подступающую волну страха, потом все прошло.
      - Я вижу, завещание у вас под рукой, - сказал он, - Вы очень уверены в себе.
      - Нет, - сказал Джоунас. - Я уверен в тебе, Майкл. Ты ведь здесь, не так ли? - Он устало улыбнулся. - Твой отец всегда говорил, что ты развит не по годам. Я будто слышу его голос: "Майки умнее нас с тобой вместе взятых, Джоунас. Теперь я это знаю. А когда-нибудь и ты в этом убедишься". Пророческие слова, сынок, учитывая нынешние обстоятельства. - Он протянул конверт Майклу. - Думаю, тебе пора его вскрыть.
      Майкл взял конверт в руки, но открывать не стал.
      - Что слышно об Одри? - спросил он.
      - Мне не звонили, - сказал Джоунас. - Пока ничего нового. Но еще рано.
      - Рано! - вскричал Майкл. - Господи, мы даже не знаем, жива она или нет!
      - Я думаю - я от всей души надеюсь, - что она жива, сынок. Твой отец выполнял для нас одно задание. И наткнулся на что-то очень серьезное. Настолько серьезное, что не смог регулярно присылать отчеты. Так далеко ему пришлось спрятаться. Его враги пытались добраться до него через Одри. Я понял это только после того, как прочел его письмо.
      - Вы хотите сказать, что предполагаемый взлом был на самом деле попыткой добраться до отца через Одри?
      Джоунас кивнул.
      - Конечно, мы не стали открывать Одри и твоей матери истинную причину неудавшегося взлома. Мы не сказали, что враги Филиппа собирались похитить твою сестру. Я хотел поместить ее под надежную защиту, но когда узнал о попытке похищения, твоего отца уже не было в живых.
      - А теперь попытка удалась, - сказал Майкл, - И мои отец мертв. И тем не менее, им понадобилась Одри. Какой от нее прок?
      Бессмыслица какая-то.
      - Это еще один вопрос, на который у меня нет ответа, - признался Джоунас. - Поэтому-то ты и нужен мне, Майкл. Ты можешь выяснить, что случилось с Одри, и кто убил твоего отца.
      - А кто они, враги моего отца, дядя Сэмми?
      - Якудза.
      - Якудза! - воскликнул Майкл. - Японские гангстеры. В таком случае вы должны точно знать, что делал мой отец. Можно с легкостью...
      - Дело в том, что твой отец держал меня в неведении. Не знаю, почему. Я очень надеюсь, что на то была серьезная причина.
      - Я хочу вернуть Одри, - сказал Майкл. Он даже не замечал, что его пальцы судорожно сжимают подлокотники кресла.
      - Я тоже, - сказал дядя Сэмми. - Я от всего сердца хочу, чтобы она вернулась домой целой и невредимой. Иди по следам отца. Это единственный способ найти ее.
      Майкл чувствовал себя совсем опустошенным. Мышцы болели, как после марафонского забега. Он глубоко вздохнул - оказывается, какое-то время он даже не дышал.
      - Думаю, - сказал он, - мне пора вскрыть это письмо.
      Более неподходящее время для визита трудно было себе представить. Дзёдзи Таки только что приподнял край белого кимоно с вышитыми оранжево-розовыми хризантемами и пытался проникнуть взглядом меж стыдливо полураздвинутых бедер.
      Этого мгновения Дзёдзи Таки ждал весь вечер. Во время изысканной чайной церемонии, обеда с запахами благовоний, бесконечных разговоров о росте и падении курса иены и, наконец, нескончаемого прощания.
      Все это время Кико была образцовой хозяйкой. С удивительным изяществом провела чайную церемонию. Весь вечер умело поддерживала беседу с Кай Чодзой, потом, когда мужчины заговорили о деле, развлекала его жену.
      А в самом конце вечера, поняв, что разговор мужчин зашел в тупик, именно Кико украдкой зевнула, прикрыв ладошкой рот. Жена Кай Чодзы поняла намек, тронула мужа за рукав, и гости наконец ушли.
      Вечер прошел ужасно, печально подумал Дзёдзи. Он пригласил Кай Чодзу, оябуна Чодза-гуми, второго по величине клана якудзы, в надежде заручиться его поддержкой и попытаться вернуть себе власть над Таки-гуми, захваченную его братом Масаси.
      Кай Чодза практически проигнорировал предложенный ему союз. Наверное, он, как и лейтенанты Таки-гуми, не верил, что Дзёдзи хватит решимости свергнуть Масаси. Особенно старательно он избегал любых разговоров о том, что могло вызвать вражду между двумя кланами.
      Это и удивляло, и удручало Дзёдзи. Он был так уверен, что Кай Чодза ухватится за возможность урвать кусок у Таки-гуми. Он пытался понять, что же было такого в его брате Масаси. Неужели он недооценил его силу? А если так, что именно он упустил?
      У Дзёдзи голова шла кругом. Мне нужен крестный отец, сказал он себе. Сильный, обладающий реальной властью человек, который не испугался бы Масаси.
      Во время обеда Кико украдкой посматривала на него. Ее глаза ласкали его, обещали. Однако ни округлая линия ее плеч и груди под шелковыми складками кимоно, ни тонкая огненно-красная полоска на затылке - это соблазнительно выглядывало нижнее кимоно - не могли изгнать Кай Чодзу из мыслей Дзёдзи.
      Но теперь, когда они с Кико остались вдвоем, он почувствовал, что больше не может думать о своих несчастьях. Собственно, Кико едва успела завладеть его вниманием, как раздался осторожный стук в раздвижную дверь. В тот миг они смотрели друг другу в глаза. Ее взгляд сулил несказанное блаженство.
      Уловив это особенное выражение ее глаз, Дзёдзи перевел взгляд ниже, на внутреннюю сторону бедра Кико, где лежала его рука. Она еще шире раздвинула бедра, так что огненно-красное нижнее кимоно распахнулось. У Дзёдзи екнуло сердце, когда он увидел, что больше на ней ничего нет. Самая сокровенная часть ее тела, холм, покрытый черными волосами, кончики которых завивались книзу, будто молящие пальчики, открылся его глазам.
      - О, Будда, - прошептал Дзёдзи. Снова раздался тихий стук.
      - Оставьте меня в покое! - закричал Дзёдзи. - Вас что, вовсе не учили как себя вести?
      Кико слегка приподнимала ягодицы, выгибаясь вверх и вперед, открывая его взору внутреннюю, лишенную волос сторону лобка. Ему была видна каждая складочка, каждая морщинка в самом потаенном уголке тела Кико. Теперь ее приподнятые над татами бедра совершали чувственные круговые движения. На третий раз лепестки ее половых губ раскрылись сами собой.
      Дзёдзи едва не потерял сознание.
      Раздвижная дверь приоткрылась, показалась бритая голова Кодзо. Он старательно отводил глаза.
      - Я тебе глаза выцарапаю, - злобно сказал Дзёдзи. Его жадный взгляд снова был прикован к тому месту, где сходились бедра Кико.
      - Оябун, - прошептал Кодзо, - вы вырвете мне глаза, если я не принесу вам весть вовремя.
      - Какую? - Кико продолжала двигать бедрами. Ее лоно вытворяло такие невероятные фокусы, что Дзёдзи охватило острое желание.
      - Пришел посетитель.
      - В такой час? - Дзёдзи ощутил тяжесть внизу живота. - Этого еще не хватало!
      - Оябун, - прошептал Кодзо, - это Удэ. Несмотря на все старания Кико, желание оставило его. Холодок пробежал по спине. Удэ, человек, приводящий в исполнение приговоры его брата Масаси. Что нужно Удэ? - спрашивал себя Дзёдзи. Он с ужасом подумал, что Масаси мог узнать об утреннем разговоре с Митико.
      - Ты правильно сделал, что сообщил мне, - сказал он, тщетно пытаясь успокоиться. - Скажи Удэ-сану, что я сейчас выйду к нему.
      Дверь закрылась. На ее средней панели, взятой из оби, были вышиты по шелку фигуры охотников, убивавших дикого кабана. Дзёдзи смотрел на картину, пытаясь привести в порядок мысли.
      Кико была слишком хорошо вышколена, чтобы заговорить в такой момент. Вместо этого она занялась своей одеждой и вскоре выглядела так же, как во время обеда.
      Не сказав ни слова, Дзёдзи отодвинул дверь и вышел. В соседней комнате, посреди татами он увидел грузную фигуру Удэ. Дзёдзи заставил себя улыбнуться.
      - Добрый вечер, Удэ-сан, - сказал он. Сердце его трепетало. - Кодзо, позвал он, - ты предложил нашему уважаемому гостю чай?
      Удэ отмахнулся от предложения.
      - Извините за вторжение, - произнес он своим громовым голосом, - но я спешу. Мне надо успеть на самолет.
      Дзёдзи набрал полную грудь воздуха, медленно выдохнул и сел напротив Удэ.
      - Удэ-сан, - сказал он, - я и представить себе не мог, что этот час настанет.
      - Мне очень неловко, но я должен сразу перейти к делу. - Голос Удэ был твердым, как гранит. Похоже, его нисколько не заботила собственная невежливость. - Этого требуют обстоятельства.
      - Хай. - Дзёдзи ждал, затаив дыхание.
      - Не я выбрал этот час для разговора, так что нам обоим придется смириться со спешкой.
      - Мой отец не так вел дела, - сказал Дзёдзи.
      - Ах, ваш отец, - воскликнул Удэ. - Самый уважаемый из всех людей на свете. Я все еще оплакиваю его смерть. Его будут вечно почитать в моем доме.
      - Спасибо, - сказал Дзёдзи.
      - Но ваш отец умер, Дзёдзи-сан. Времена меняются.
      Дзёдзи провел рукой по лбу. Она стала мокрой от пота.
      Чего хочет Удэ? Дзёдзи не мог не ощущать силы, исходившей от этого человека.
      - Что касается дел, - продолжал Удэ, - ваш брат, скажем так, озабочен напряженностью в ваших отношениях. Он знает, как это расстроило бы вашего отца. Масаси-сан решил, что вам лучше поговорить и уладить все разногласия.
      Дзёдзи был ошеломлен.
      - Извините меня, Удэ-сан, но я знаю своего брата. Сомневаюсь, чтобы он был заинтересован в разговоре со мной. Мы с ним по-разному представляем себе будущее Таки-гуми.
      - Что вы, Дзёдзи-сан, Масаси думает лишь об интересах Таки-гуми. И о пожеланиях вашего почитаемого отца, Ватаро Таки.
      Дзёдзи приободрился. Если Масаси хочет отдать ему часть Таки-гуми, он не будет возражать. С другой стороны... О том, что могло быть с другой стороны, Дзёдзи предпочитал не думать.
      Он кивнул.
      - Я согласен.
      Удэ улыбнулся.
      - Хорошо. Скажем, завтра ночью?
      - Работать, когда другие спят? - сказал Дзёдзи.
      - Именно. Масаси считает, что, чем скорее вы договоритесь, тем лучше.
      - В людном месте.
      - Да, - сказал Удэ. - Масаси-сан тоже об этом подумал. Что ж, в такой час выбор невелик. Где-нибудь в районе Кобуки-тё вас устроит?
      Район Кобуки-тё находился в Синдзуку, последние десять лет здесь велось оживленное строительство. Первоначально тут намеревались возвести новый театр Кобуки, отсюда и название. Название осталось, но от строительства театра давно отказались. Теперь здесь располагались дешевые рестораны, салоны пачинко, видеозалы, ночные клубы и бордели.
      - Там полно заведений типа "поцелуй-меня-голенькую", есть из чего выбрать. - Это были ночные заведения, где официантки не носили нижнего белья.
      - Как насчет "А Бас"? - сказал Удэ. - Ничем не хуже других.
      Кодзо проводил гостя до дверей, и Удэ сел в поджидавшее его такси. В темноте он улыбнулся. Все прошло именно так, как предсказывал Кодзо Сийна.
      Сидя сзади, Удэ представлял себе, как Сийна разговаривал с Масаси по телефону.
      - Как вам удастся вытащить на эту встречу Масаси? - спросил Удэ Кодзо Сийну, своего нового хозяина. - Он презирает Дзёдзи за слабость и братом его не считает.
      И Кодзо Сийна ответил:
      - Я скажу Масаси, что Таки-гуми выиграет, если братья будут изображать единодушие. Когда речь заходит о якудзе, политики и чиновники, с которыми мы имеем дело, не могут избавиться от нервозности. И если они увидят, что двое оставшихся братьев Таки-гуми воюют друг с другом, их нервозность усилится пуще прежнего. Только вчера министр Хакера спрашивал меня, следует ли ожидать неприятностей от якудзы - ведь братья Таки поссорились. Конечно, нет, заверил я его - так я скажу Масаси. Мы владеем положением. Но, видишь ли, я скажу Масаси, что, пока они с братом порознь, могут начаться неприятности. По крайней мере так считают те, кто нас поддерживает.
      - Но встреча между Масаси и Дзёдзи не может не кончиться плохо, сказал Удэ. - Они никогда ни в чем не соглашались друг с другом. Вряд ли сейчас все будет иначе.
      Кодзо Сийна улыбнулся своей странной улыбкой, от которой даже Удэ стало не по себе.
      - Не беспокойся, Удэ. Делай свое дело. И когда-нибудь Масаси Таки сделает свое.
      - Но это вовсе не завещание, - сказал Майкл. Джоунас протянул руку.
      - Дай-ка мне взглянуть, сынок.
      Майкл протянул ему содержимое конверта. Это был листок почтовой бумаги с шестью строчками текста. Ни обращения, ни подписи.
      Джоунас прочел письмо, посмотрел на Майкла.
      - Черт возьми, что это такое? Загадка? - Он ожидал хотя бы намека на то, что Филипп раскопал в Японии.
      - Это не загадка, - сказал Майкл. - Это предсмертное стихотворение.
      - Предсмертное стихотворение? Ты хочешь сказать, то, что писали, уходя в бой, сумасшедшие пилоты-камикадзе? Майкл кивнул. Джоунас протянул ему листок.
      - Ты у нас знаток Японии. Что значит синтаи?
      - Под снегопадом (Белые цапли взывают друг к другу) как яркий символ синтаи на земле. - Майкл процитировал предсмертное стихотворение отца. - В Синтоистском храме, - сказал он, - синтаи - символ божественного тела того духа, который, по мнению жрецов, обитает в данном святилище.
      - Я не знал, что твой отец был синтоистом, - сказал Джоунас.
      - Он и не был, - ответил Майкл. - Синтоистом был мой японский наставник, Тсуйо. Помню, отец как-то навещал меня в Японии. Мы с Тсуйо были в это время в синтоистском храме, для него храм был вторым домом. У отца же храм вызвал благоговейный восторг. Он сказал, что чувствует, что храм дышит, как живое существо. Священники были поражены - Тсуйо перевел им слова отца.
      - Тогда что все это значит, Майкл? Стихотворение, я имею в виду, - с явным нетерпением произнес Джоунас.
      Майкл встал, подошел к окну. Отсюда был виден участок, подстриженные газоны, ухоженный сад. А над всем этим возвышалась двенадцатифутовая стена, снабженная всевозможными электронными устройствами, способными обнаружить и отпугнуть любого грабителя. В поле его зрения попала одна из специально обученных немецких овчарок, охранявших полосу земли в три фута шириной по всему внутреннему периметру стены.
      - По-видимому, стихотворение должно что-то значить для меня, - сказал Майкл. - Но я не могу понять, что именно.
      - Снег имеет для тебя какое-то особое значение? - спросил Джоунас. Или цапли?
      - Да нет.
      - А что они могут символизировать?
      Майкл пожал плечами.
      - Ну же, сынок, - сказал Джоунас. - Думай!
      Майкл снова сел.
      - Ну хорошо. - Он провел рукой по волосам. - Так, снег может означать чистоту намерений - или смерть. Белый - цвет траура в Японии.
      - Что еще? - Джоунас прилежно записывал.
      - Белые цапли. Символ вечной любви, исключительной красоты.
      Джоунас ждал с ручкой в руках.
      - И это все? - спросил он наконец. - Чистота, смерть, любовь и красота?
      - Да.
      - О господи! - Джоунас отшвырнул ручку. - Твой отец любил тайны, но у меня нет времени разгадывать его головоломки. Ты был прав. Нобуо Ямамото отбыл со своей торговой делегацией обратно в Японию. Вся та компания, которую ты видел в клубе "Эллипс", просто рты разинула. А в полночь я получил сообщение, что японский премьер-министр огласил новый бюджет страны. Двенадцать процентов его идет на оборону. Это неслыханно. Со времени окончания войны расходы на оборону в Японии не превышали трех четвертей процента. Ты понимаешь, какими страшными могут быть последствия?
      Майкл поднял глаза.
      - Почему страшными? Мне кажется, чем больше Япония тратит на оборону, тем более самостоятельной она становится.
      - У нас не будет над ними такой власти, как сейчас, - сказал Джоунас. - Сейчас Америка для них - рыцарь без страха и упрека. И так со времен окончания войны. И наша денежная помощь. Все это превращало Японию в наш аванпост на Дальнем Востоке. Черт, да в некоторых точках от Японии до Советского Союза меньше ста миль.
      - Может быть, японцы устали от навязанной им роли, - предположил Майкл. - Роли американского вассала в Тихом океане.
      - Оставим в стороне вопросы обороны, - сказал Джоунас, - но Япония вооружается, и этого нельзя не учитывать. Большой оборонный бюджет и связанная с ним милитаризация больше сорока лет вызывали у них стойкую неприязнь. Они все еще помнят Хиросиму и Нагасаки. Помнят настолько хорошо, что не желают видеть в своих водах американские суда с ядерными реакторами.
      - Агрессивный милитаризм в сочетании с чрезмерными экономическими амбициями довели их до второй мировой. Страна была почти уничтожена. Казалось бы, они должны сделать все возможное, чтобы избежать повторения.
      - И какие выводы мы должны сделать из их нового бюджета? Или из их высокомерия в сфере экономики? Мне кажется, японцами начинают овладевать те же идеи, которые заставили их сорок с лишним лет назад объявить нам войну.
      - Вы пугаетесь собственной тени, - сказал Майкл, - и поднимаете тревогу только потому, что Нобуо Ямамото и его команда больше не желают играть по американским правилам.
      - Майкл, - тихо сказал Джоунас, - независимая Япония - это мина замедленного действия, поверь мне. Эти ублюдки сошли с ума. Ими завладело навязчивое желание покончить с зависимостью от импортной нефти.
      - Вполне понятное желание, ответил Майкл. - Если бы вы оказались по ту сторону Тихого океана без природных ресурсов, вы бы думали точно так же.
      - Не нравится мне это, - сказал Джоунас. - То, что шесть месяцев назад было еле заметной переменой настроения в неофициальных кругах, вдруг превратилось во вполне официальное изменение внешней политики.
      - Давайте, я съезжу туда и... - предложил Майкл.
      - Ты едешь на Гавайи, - перебил его Джоунас. - Я тебе говорил, у нас есть один след на острове Мауи. Человека зовут толстяк Итимада. Он оябун, глава Таки-гуми, одного из семейств якудзы на Гавайях. В отделе нам удалось выяснить, что за день до смерти твой отец звонил Итимаде. Я хочу знать почему.
      Джоунас раскрыл папку и протянул Майклу четыре фотографии.
      - Вот все, что мы знаем. Хозяин Итимады - Масаси Таки, оябун Таки-гуми. - Он указал на черно-белую фотографию человека с лицом, похожим на волчью морду. - Он самый младший из трех братьев Таки. Их отец, Ватаро Таки, - он показал другую фотографию, - недавно умер. Ватаро Таки был крестным отцом якудзы. Из мира мелких хулиганов и мошенников он вывел их в мир законного и не совсем законного большого бизнеса.
      - Должен признать, из всех главарей якудзы Ватаро был самым лучшим. Он открыто выступал против коммунистического вторжения в Японию. После вызванных коммунистами беспорядков в доках Кобе в сорок восьмом году его клан много раз оказывал помощь токийской полиции. - Джоунас указал на третью фотографию. - Сразу после смерти Ватаро его старший сын, Хироси, был убит при загадочных обстоятельствах. Ходят слухи, что убийцу нанял Масаси, дабы получить больше шансов занять отцовское место. По другим, более упорным слухам, его смерть - дело рук некоего Зеро. Никто не знает, кто такой этот Зеро, известно лишь, что это ронин, не наемный воин. Он работает в орбите якудзы, но не подчиняется ее правилам или законам гири. Об этом Зеро ходит много легенд. Настолько много, что вряд ли все они соответствуют действительности. Однако якудза свято в них верит. Даже главы кланов боятся Зеро.
      При упоминании о Зеро по спине у Майкла пробежали мурашки. Зеро: отсутствие закона; место, где Путь воина не имеет силы. Не удивительно, что ронин наводит страх на всю якудзу: имя у него громкое.
      Джоунас подцепил край последней фотографии.
      - Таким образом, остается Дзедзи, средний брат. Масаси уже вышвырнул его из Таки-гуми. Мы можем не брать в расчет Митико Ямамото, приемную дочь Ватаро. Она значительно старше братьев и уже многие годы не вмешивается в дела Таки-гуми. Вполне возможно, твой отец знал значительно больше. Меня бы это не удивило. Он был знаком с ними много лет назад, а для японцев с их семейными связями и моральными обязательствами времени не существует.
      Джоунас бросил на стол толстый конверт.
      - Здесь все, что может тебе понадобиться: билеты, паспорт, японская виза, досье на Итимаду и Таки-гуми, карты Мауи. Ты там бывал когда-нибудь? Нет? Что ж, по сравнению с некоторыми другими это райское местечко. Достаточно легко добраться, невозможно потеряться, разве что в дебрях близ Ханы. Но ты направляешься на другую сторону острова, в Кахакулоа. Местность гористая, с пышной растительностью, но вполне проходимая.
      - Здесь также план участка Итимады, сведения о системе защиты, численности его подручных и тому подобное. Этим данным можешь доверять на сто процентов. Но как пробраться внутрь - решать тебе. Не надейся получить от него приглашение. А подходить к нему слишком близко, когда он за пределами поместья, тоже опасно: все его люди вооружены и не боятся первыми открывать пальбу. Все ясно?
      Майкл кивнул.
      - В аэропорту Кухулаи тебя будет ждать "джип". Твой номер в отеле оплачен. Здесь пять тысяч долларов, если понадобится еще, на твое имя открыт счет в банке Дайво в Кухулаи.
      Майкл взвесил конверт на руке.
      - Вы что-то говорили о паспорте и японской визе, - произнес он.
      Джоунас усмехнулся.
      - Я не гадал на кофейной гуще, если ты это имеешь в виду. Я просто хочу предусмотреть все возможности.
      - Если я попаду-таки в Японию, - сказал Майкл, - то постараюсь немного прощупать Ямамото и его окружение. У меня еще много друзей в этой стране.
      Джоунас предостерегающе поднял руку.
      - Майкл, пожалуйста, не делай мне одолжений. Ты будешь целиком и полностью занят поисками убийцы своего отца и похитителя сестры. После деятельности твоего отца - вотчина якудзы, - стала теперь твоей. Привыкай и осваивайся. Хорошо?
      Майкл еще раз внимательно перечитал предсмертное стихотворение отца.