Уилл печально покачал головой.
– Нет, дорогая моя. Тебе от этого будет еще хуже. Ты ничем не можешь помочь. Завтра приедет адвокат, которого нанял Финиес, и мы с ним начнем работать над моей защитой. А ты поезжай с труппой, работай, нужно чем-то заняться, чтобы не думать все время об этом кошмаре. Кроме того, без тебя в цирке не обойтись. Сезон подходит к концу, и если следствие затянется надолго, ты сможешь еще приехать сюда по окончании гастролей. Хорошо?
Он поцеловал ее нежно еще раз. Лора чувствовала, что сердце ее разрывается на части. Она едва нашла в себе силы оторваться от Уилла, попятилась к выходу, не сводя с него глаз. За дверью ее ждали Лайонел и Милли. Они обняли Лору, и она разрыдалась. Если Уиллу вынесут обвинительный приговор, ее жизнь не будет иметь смысла.
* * *
В последующие дни Лора старалась загрузить себя работой так, чтобы не оставалось времени думать о личном, вспоминать и переживать.
Она проводила все свое свободное время с друзьями, ведь только они могли не только утешить, но и отвлечь ее от тяжелых мыслей, которые неизменно возвращались к ней, как только она оказывалась одна.
Из каждого города, в который приезжал цирк, Лора отправляла Уиллу длинные письма, полные любви и нежности. Она старалась скрыть свое отчаяние, подбодрить любимого, чтобы он не терял веры в свое освобождение.
Долгими вечерами Лора сидела с Милли и Лайонелом, которых очень любила и ценила за дружбу и поддержку. Ей было радостно видеть, как зреет и крепнет настоящее глубокое чувство между ними.
Правда, Милли поделилась как-то, что Лайонел категорически против их брака.
– Как только я его ни убеждала, – говорила Милли, – он все равно стоит на своем. Мы все равно уже живем вместе как муж и жена, а он считает, что есть разница – если мы поженимся, то я захочу иметь детей, которые могут родиться похожими на него. Пробую объяснить ему, что для меня это не имеет значения, а он не верит. Он бывает так упрям!
Лора обняла подругу за плечи.
– Послушай, не надо беспокоиться, Милли! – сказала она. – Он никуда не денется. Посмотри, чего ты уже добилась, проявляя терпение и настойчивость.
– Знаю, ничего не забыла, – улыбнулась Милли. – Как я счастлива, что мы так близки с ним! Только бы я хотела, чтобы ты тоже была счастлива.
Лора отвернулась, чтобы подруга не увидела предательских слез, навернувшихся на глаза.
– Все образуется, дорогая, – сказала она дрогнувшим голосом. – Не могут же осудить невиновного!
Они помолчали немного. Потом Лора снова обратилась к Милли:
– Послушай, ты не знаешь, куда подевался Бенджи? Я его практически не видела со дня приезда из Мэна.
Милли сокрушенно покачала головой.
– Знаешь, у него опять проявились странности, впал в депрессию. Я-то думала, что ему стало лучше. Помнишь, как он вел себя, когда мы собирались вместе? А теперь он замкнулся в себе, ни с кем не общается и, по-моему, пьет.
– Надеюсь, это не из-за того, что произошло, когда Ник вломился ко мне, – заволновалась Лора. – Ник тогда ужасно оскорбил Бенджи. Вдруг он сломался после этого? Ох, Милли, ты бы видела, как храбро Бенджи защищал меня! Надо мне пойти его проведать. Я последнее время занята только своими проблемами и забыла обо всем. Это нехорошо.
Когда по дороге в Сент-Томас Лора пришла к Бенджи в купе, он не проявил ни малейшего желания говорить с ней. Выглядел он плохо, его мучил тяжелый кашель, и все время, что Лора была возле него, оставался безучастным к ее разговорам. Она попыталась как-то расшевелить его, поблагодарила за помощь, всячески выражала дружеские чувства, пробовала шутить, но ничего не могла поделать – Бенджи впал в апатию и не реагировал ни на что.
Лора оставила ему фрукты, которые прихватила для угощения, и ушла, уверенная в том, что не кто иной, как Ник Орландо, в ответе за душевное состояние бедного карлика. Она подумала, что справедливости ради Нику следует на том свете гореть в аду, расплачиваясь за прегрешения, за боль, которую он причинил стольким людям.
В Сент-Томасе Лору ожидало письмо от Уилла. Она читала его и перечитывала, стараясь запомнить каждую строчку. Уилл писал, что адвокат оптимистически настроен, считает, что у них неплохие шансы выиграть дело. Кроме того, Уилл написал о довольно сносных условиях содержания в тюрьме. Несмотря на бодрый тон послания, Лора почувствовала, что это только бравада ради ее спокойствия.
В цирке все шло своим чередом: представление за представлением, дневные и вечерние спектакли, музыка, блеск, аплодисменты, улыбки, шутки… Но после спектаклей все казались подавленными и смертельно уставшими.
К своему удивлению, Лора обнаружила, что среди цирковых артистов очень много людей с предрассудками, что особенно проявилось именно сейчас, после всех неприятностей и несчастий. Теперь все только и говорили о том, что беда приходит трижды. Значит, скоро еще что-нибудь обязательно произойдет.
Мадам Коста напомнила Лоре о том, что произошло в цирке после смерти Дайаны Сальери.
– Помнишь, – сказала она мрачным тоном, – не прошло и месяца после ее гибели, как умер от болезни легких Уит Уилли, клоун-карлик, а потом один слон взбесился и переломал ноги своему дрессировщику. Ох, погодите, быть еще беде. Да не одной. Так всегда бывает.
Лора не была подвержена предрассудкам, поэтому не очень верила в эти страшные предсказания. Но от слов мадам Косты ей стало не по себе и настроение совсем испортилось.
После последнего представления в Сент-Томасе Лора впала в тоску – чувствовала себя плохо и одиноко. Она отправилась к Милли и Лайонелу, хотела побыть с ними, пока идет погрузка цирка на поезд.
Идя по железнодорожным путям рядом с их составом, Лора увидела впереди огромную фигуру Джумбо. Его и карликового слоника Тома подвели к их вагону, и дрессировщик Мэтью Скотт собирался загонять слонов.
Лора сообразила, что у нее не остается времени на визит к друзьям, потому что Джумбо и Тома всегда грузили последними из всех тридцати слонов цирка. Значит, поезд очень скоро отправится.
Глядя на Джумбо, Лора вспомнила, что не виделась с ним со дня своего возвращения из поездки в Мэн. Следует сходить проведать своего любимца на остановке. Она уже хотела вернуться, как вдруг увидела, что вдалеке из-за поворота неожиданно выскочил какой-то поезд и помчался по свободному пути прямо по направлению грузовых платформ.
Спотыкаясь, Лора отбежала в сторону, чтобы не попасть под поезд, но тут остолбенела – Джумбо! Он стоял поперек рельсов, освещенный ярким лучом паровозного прожектора. Его явно напугал и сбил с толку грохот приближающегося состава. Реакция его была типичной для слонов – ни с места!
Лора в ужасе закричала, но звук ее голоса потонул в страшном визге тормозов. Машинист, заметив Джумбо, пытался остановить состав, но скорость слишком велика.
Вот на пути выскочил Скотт, бросился к Тому, но не успел – от удара паровоза слон взлетел в воздух как игрушка. А потом ревущая машина со всего размаху врезалась в огромное тело Джумбо. Слон громко и жутко протрубил.
Лора почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. Она зажмурилась и закрыла уши ладонями, чтобы не слышать скрежет металла, грохот, свист пара и рев животного.
Через минуту, когда силы вернулись к ней и она очнулась, Лора бросилась к месту трагедии. Со всех сторон туда бежали люди.
Паровоз и первые два вагона сошли с рельсов и были разбиты. Лора увидела Джумбо, который, истекая кровью, продолжал стоять. Она зарыдала во весь голос и увидела, что Скотт, подбежавший к животному, кричит и плачет.
Что мог сделать Скотт, чтобы помочь своему питомцу? Джумбо мотнул хоботом в его сторону и стал медленно оседать на землю, упал сперва на колени, потом у него подогнулись задние ноги, и вот он неуклюже повалился на бок. Приподняв голову, посмотрел на Скотта и потянулся к нему хоботом, словно моля о помощи. Затем поник, тяжело вздохнул и застыл.
У Лоры мелькнуло в голове, что мадам Коста оказалась права: вот погиб Джумбо, король слонов, любимец детей и взрослых, а вместе с ним – его маленький друг слоник Том. Заливаясь слезами, постояла она перед неподвижным телом животного, потом медленно побрела прочь, не в силах больше смотреть.
Она увидела толпу, собравшуюся около Тома. Вдруг кто-то закричал:
– С ним все в порядке! Он не умер! Только, кажется, нога сломана!
Началась суматоха, беготня. В общем шуме Лора вдруг услышала, как кто-то позвал ее. Повернувшись, увидела, как к ней бегут Милли и Лайонел.
– Что случилось, Лора? – закричала Милли, схватив ее за руку. – Я услышала страшный грохот.
Лора указала в ту сторону, где произошла трагедия.
– Проходящий поезд сбил Джумбо и Тома.
– Господи! Они сильно пострадали? – воскликнул Лайонел.
– Джумбо погиб, но я слышала, что Том жив, только сильно ранен. Он маленький, его отбросило в сторону, а Джумбо…
Она замолчала, не в силах говорить.
– Какой кошмар! – ужаснулась Милли. – Ты так любила Джумбо, Лора. Ой, а мистер Барнум как будет переживать!
– Что-то я не понимаю, как мог здесь оказаться поезд да еще мчаться на такой высокой скорости! Это же отдельная ветка на товарную станцию! Так странно.
На следующий день из газет выяснились детали происшествия. Какой-то товарный поезд не по расписанию следовал в город, поэтому и оказался в момент погрузки цирка на территории товарной станции. В результате столкновения погиб не только Джумбо, но и машинист.
Газеты с обычным пафосом описывали трагические события. Лора обратила внимание на некоторые преувеличения и даже выдумки. В некоторых статьях говорилось о том, что Джумбо якобы погиб, спасая карликового слоника Тома.
Это уж точно, Финиес Барнум приложил свою руку! Чувствуется его подход!
Лора с отвращением отшвырнула газету в сторону. Как бы она ни уважала Финиеса и ни восхищалась его талантом, ей не по душе его привычка спекулировать на всем.
Статьи и фотографии печатали еще несколько дней. Хотя Лора и не очень сентиментальна, ее тронула реакция публики. Письма приходили со всех концов. Казалось, все на свете скорбят по бедному Джумбо. Как хорошо, что люди все-таки признают – в их жизни не стало чего-то чудесного и удивительного.
С гибелью Джумбо Лора, казалось, утратила последние надежды на лучшее. Ее преследовала мысль, что злой рок идет по пятам и худшее еще впереди.
Работала она через силу, без особого интереса, просто выполняя свои обязанности. Она вообще словно охладела к цирку. Когда прочла в газете интервью с Финиесом Барнумом, где он комментировал гибель Джумбо, то испытала еще большее разочарование.
Вот что говорил Барнум:
«– Потеря, конечно, огромная, но такие мелочи не способны расстроить меня. Я давно усвоил – тот, кто делает свое дело и старается довести его до совершенства, не может быть сломлен горем. Наоборот, для такого человека каждая новая неприятность является своего рода благословением».
Лора посчитала это утверждение верхом цинизма. Как Финиес может называть смерть Джумбо благословением?
Когда Барнум рассказал Лоре, как он думает поступить с останками Джумбо, она не удержалась и высказала ему, что он зашел слишком далеко и что она так работать не может.
Барнум принял ее критику спокойно и с улыбкой.
– Послушайте, моя дорогая, я понимаю ваши чувства. Вы любили Джумбо, кстати, так же как и я, но в черствости меня обвинить нельзя. То, что я задумал, это опровергает. Девять миллионов американцев видели Джумбо, так подумайте о тех миллионах, которые оказались лишенными такого удовольствия. Моя идея снять с него шкуру поможет этим людям увидеть его тоже. Я также планирую отдать его скелет музею естествознания в Нью-Йорке. Это своего рода вклад в развитие науки и культуры. Так что, пожалуйста, дорогая Лора, начните работать над очередной кампанией по публикации моих гениальных идей.
Лора вздохнула и уступила. Может быть, он и прав, а она слишком сентиментальна. Приходится признать – последнее время она немного не в себе. Как же иначе, если человеку, которого она любит, грозит тяжкое обвинение в убийстве! От одной мысли об этом можно сойти с ума.
Единственная ее надежда в том, что мадам Коста права насчет трех бед. Больше ничего страшного не должно произойти.
Глава 25
После трагической гибели Джумбо цирковые артисты совсем пали духом. Гастроли подходили к концу, поэтому некоторые даже уехали раньше времени. Остальные без всякого энтузиазма продолжали трудиться, но все в один голос говорили, что кто-то накликал беду на труппу и тут не обошлось без сглаза.
Лора тоже находилась в упадническом настроении. Каждый вечер, засыпая, она думала – вдруг завтра утром окажется, что все происшедшее за эти несколько недель просто кошмарный сон… Но наутро ничего не менялось, и она продолжала пребывать в каком-то страшном оцепенении.
Дни стали холоднее, чувствовалось дыхание осени, листва пожелтела, и трава пожухла. Лора боялась окончания гастролей, хотя в этом случае она свободно могла поехать к Уиллу. Но тогда она будет лишена того, что помогает ей держаться сейчас.
Она написала Уиллу большое письмо, в котором объяснила все обстоятельства гибели Джумбо. Правда, Лора считала, что Уилл наверняка прочел о трагедии в газетах. Но она хотела, чтобы он знал, как в действительности все произошло. Рассказала ему также о своей поездке в Мэн и о мумии, которая оказалась умелой подделкой. Закончила письмо тем, что ждет не дождется, когда сможет приехать к нему.
Она заклеивала конверт, когда в дверь ее купе постучали. Лора не ждала никого и не настроена была общаться с кем бы то ни было. А кроме того, в последнее время она начала пугаться неожиданных визитов – могут быть плохие новости.
Она нехотя открыла дверь и увидела Милли и мадам Косту. Вторая держала в руках плетеную корзиночку со свежим домашним печеньем, увидев которую Лора неожиданно вспомнила свой дом, маму, кухню, как там вкусно пахло сладостями перед Рождеством…
Она никогда не испытывала ностальгических чувств по своему детству, мало было приятных и счастливых моментов, которые стоило помнить. Рождество в их семье широко не праздновалось – отец не разрешал. Но мать старалась скрасить обыденность этих дней и пекла много всяких вкусных вещей. Лора с тоской подумала о том, что, несмотря ни на что, тогда в ее жизни была хоть какая-то стабильность.
Пригласив женщин войти, Лора продолжала мысленно сравнивать свое прошлое с нынешней ситуацией, поражаясь тому, что ей пришло такое в голову. Очевидно, полная безысходность ее положения так измотала ее нервы, измучила ее, что ей пришли в голову такие странные мысли.
У Милли раскраснелись щеки от холодного осеннего ветра, но выглядела она серьезной, как и мадам Коста.
– Мы тут принесли печенье, – сказала мадам Коста. – Решили, неплохо бы выпить чаю. Не помешали?
– Нет, нет, что вы! – заверила их Лора. – Я только что закончила писать письмо Уиллу, и больше мне нечем заняться на сегодняшний вечер. Рада, что вы зашли, а то на душе у меня тоскливо.
– У всех нынче плохое настроение, – заметила Милли. – Никогда такого не было.
Лора принесла чайник и поставила его на плитку.
– А где Лайонел? Он что, не смог прийти? – спросила она.
При упоминании о возлюбленном Милли заулыбалась.
– У него какие-то дела, хочет что-то переделать в вагончике, – сказала она. – Просил передать тебе привет.
Лора стала накрывать на стол, расставила свой любимый голубой сервиз.
– Кто-нибудь из вас видел Бенджи? – поинтересовалась она. – Я пыталась найти его после гибели Джумбо, но он словно сквозь землю провалился. Где он?
Мадам Коста сбросила шаль и, взяв блюдо, стала аккуратно раскладывать на нем печенье, посыпанное сахаром и корицей.
– Это одна из причин, по которым мы пришли к тебе, Лора, – сказала она. – Мы с Милли так обеспокоены его состоянием.
Лора взволнованно воскликнула:
– Так, значит, вам известно, где он?
– Он в амбулатории цирка, в палатке, – ответила Милли. – Доктор говорит, что ему все хуже и хуже. Это ужасно.
Лора опустилась в кресло, боль и отчаяние снова охватили ее.
– Я боялась, что это произойдет! – проговорила она. – Сколько же еще несчастий нам предстоит пережить! Бедный Бенджи! Надеюсь, за ним там должный уход? Его лечат?
– Стараются, – ответила мадам Коста. – Делают все возможное, но им приходится трудно с Бенджи. Он не слушается, отказывается принимать лекарства. Доктор хочет отправить его в местную больницу, там и уход получше, и есть все необходимое для лечения таких заболеваний.
– Это доктор сказал?
– Да, и он, и медсестра. Они говорят, что, несмотря на кашель и одышку, Бенджи пытается разговаривать, но так как он все время в бреду, то трудно разобрать. Он все время повторяет твое имя, Лора.
Лора удивленно подняла брови.
– Зовет меня? Почему? Что он говорит?
– Вроде бы как чувствует себя виноватым, что не смог защитить тебя от Ника. Просто какая-то навязчивая идея.
– Но он же помог мне! Если бы он не привел Уилла, можно представить, что бы Ник со мной сделал! Неужели Бенджи этого не понимает?
– Он и не вспоминает этого, – сказала Милли. – Бенджи винит себя за то, что он маленького роста и не смог отбить тебя у Ника. Мы с мадам Костой считаем, что тебе надо пойти к нему. Повидай беднягу, поговори с ним, может, ему станет легче.
Лора решительно встала.
– Конечно, пойду, прямо сейчас. Я же говорила вам, что искала его повсюду, но никто не объяснил, где он. Пойдете со мной?
Милли улыбнулась.
– Разумеется. Но сначала давай все же попьем чаю, Лора. Мадам купила все эти сладости для тебя. Кроме того, сейчас Бенджи спит. Сестра сказала, что он будет спать до ужина. Пойдешь после.
В цирковой амбулатории, которая размещалась в отдельной палатке, пациенты лежали на раскладных кроватях, все сверкало белизной, пахло лекарствами. К удивлению Лоры, народу оказалось много, и она подумала: как же все-таки ужасно, что все происшествия и несчастья отражаются на здоровье людей.
Кровать Бенджи находилась в углу, он лежал отвернувшись к стене, маленький, скрюченный, издали похожий на ребенка. Ужин закончился, и его поднос стоял рядом на тумбочке. Лора с болью отметила, что карлик практически не притронулся к еде.
Она села на складной стул рядом с ним и взяла его за руку, слабую и горячую.
– Бенджи! – позвала она. – Бенджи, это я, Лора! Я пришла проведать тебя. Никак не могла тебя найти, прости, не знала, что ты тут.
Он вздрогнул и резко повернулся. Лору поразило его бледное, исхудавшее лицо с запавшими глазами и выделяющимися скулами.
– Лора, – повторил он слабым голосом. – Это правда ты?
Он до боли сжал ее руку своими сухими крошечными пальчиками. У Лоры на глаза навернулись слезы. Какой он несчастный, беззащитный! Сердце сжалось, но она проговорила твердым голосом:
– Да, это я, Бенджи. Почему ты мне не дал знать, что болен? Я бы пришла раньше. Ты же мой друг, хороший друг, и ты столько для меня сделал!
Лицо его исказилось. Лоре показалось, что от боли.
– Что с тобой, Бенджи? Позвать сестру? Он начал отчаянно мотать головой.
– Нет… Нет! Лора… Что же я с тобой сделал! Я принес тебе столько страданий! А так хотел спасти тебя! Хотел сделать что-нибудь хорошее, а вместо этого…
Лора перебила его:
– Перестань, Бенджи! Ты помог мне! Ты же дрался за меня. И ты позвал Уилла! Что еще можно было сделать в той ситуации?
Он поглядел на Лору широко раскрытыми глазами, в которых появился нездоровый блеск.
– Но ты же так несчастна, Лора! Да? Я не смог принести тебе счастье! – проговорил он.
Лора подумала, что у него начался бред. Она держала Бенджи за руку и чувствовала, какой горячей, словно раскаленной, стала его кожа. Видимо, у него поднялась температура.
– Все хорошо, Бенджи, – сказала она утешительным тоном. – У меня все будет нормально, не волнуйся, пожалуйста.
– Но ты же любишь Уилла! – прохрипел Бенджи едва слышно. Лоре пришлось даже наклониться, чтобы услышать. – А Уилл в тюрьме…
Лора кивнула.
– Да, Бенджи. Я люблю Уилла и очень переживаю из-за того, что он в тюрьме. Но он не убивал Ника, и его адвокат обязательно докажет это в суде.
Неожиданно Бенджи сел на кровати, он весь дрожал.
– Я все делаю не так! Стараюсь делать добро, пытаюсь помочь, но ничего не получается! Ничего!
К кровати подбежала медсестра, положила ладонь на голову несчастного и обратилась к Лоре:
– Боюсь, вам придется уйти. Он так возбудился, а ему сейчас бы надо заснуть. Можете прийти проведать его завтра, до того как мы отправим его в больницу.
Лора постояла немного, поглядела, как сестра укладывает Бенджи, укрывает его. Потом ему дали лекарство. Когда сестра отошла от кровати, Лора позвала ее:
– Скажите, как он? Может выздороветь?
Та, прежде чем ответить, проверила, не услышит ли Бенджи, потом сказала:
– Не буду лгать вам, миссис Орландо. Надежды на выздоровление нет. Его легкие в плохом состоянии, и у него нет никаких сил и, хуже того, – желания жить.
Лора отвернулась и заплакала.
Ночью она долго не могла уснуть, ворочаясь с боку на бок. Тяжелые мысли и воспоминания одолевали ее, перед глазами возникали образы Уилла, Бенджи, Джумбо, Ника…
Наконец она задремала. Вдруг буквально подпрыгнула на постели, услышав ужасный шум. Казалось, что все демоны, поселившиеся с недавних пор в цирке, закричали и завыли разом.
Лора вскочила и бросилась к окну. Она увидела, что по направлению к главному цирковому шатру бегут люди в ночных рубашках и пижамах, в руках они держат фонари и лампы. Страшный гул и вой исходил именно из главного шатра, вход в который был ярко освещен. Что-то случилось!
Лора быстро накинула халат и туфли. Что могло произойти среди ночи? На пожар не похоже – не видно огня и не чувствуется запаха дыма.
Тут снова раздались страшные звуки. У Лоры мурашки побежали по коже, и сердце захолонуло. Звук был такой громкий и резкий… Неожиданно до нее дошло – да это же большая каллиопа! Кто-то не умеющий играть на ней просто нажимает на все педали и клавиши! Надо поспешить туда!
В ночной тишине звук каллиопы, казалось, был слышен на всю округу.
Лора увидела, что буквально все повыскакивали из вагонов и торопятся в главный шатер. Она побежала вместе со всеми, расспрашивая по дороге, не знает ли кто, в чем дело.
По мере приближения к шатру гул усиливался. Потом вдруг раздалось что-то, похожее на какую-то мелодию. Возле входа Лора натолкнулась на Милли, Лайонела и мадам Косту. Все трое были напуганы до смерти. Милли схватила Лору за руку.
– Что такое, черт возьми? – вскричала она. – Что происходит?
Лайонел обнял Лору за плечи.
– Нас разбудила каллиопа, – сказал он. – Не пойму, что за идиот вздумал поиграть на ней среди ночи.
Мадам Коста, завернутая в большое одеяло, но все равно дрожащая, проговорила:
– Вот вам и третья беда! Я чуяла, что-то будет, нутром чуяла… Может, лучше не идти туда? Давайте подождем снаружи, а потом нам расскажут, в чем там дело.
– Нет, так не пойдет! – заявил Лайонел. – Надо пойти взглянуть, раз мы сюда пришли. Даже если случилось что-то ужасное, лучше все узнать самим.
– Точно, Лайонел! – согласилась Милли. – Я просто не выдержу – стоять тут в неведении и ждать!
– Ну уж воля ваша, – проворчала мадам Коста. – Тогда пошли!
Лора и ее друзья смешались с толпой, которая валом валила в цирк. Каллиопа подняла на ноги всех. При входе на манеж даже возникла пробка, и Лайонел помог женщинам сквозь нее благополучно пробраться. Лора огляделась – пустой амфитеатр, народ, сгрудившийся вокруг манежа. И оглушительный гул всех труб мощного музыкального инструмента.
Лора внимательно всматривалась во все уголки манежа, стараясь понять, в чем дело. Прежде всего она посмотрела туда, где находилась каллиопа, которая стонала и орала будто сама по себе, потому что рядом с ней никого не было видно. Неожиданно гул стих, и все увидели, как силач Олуин Краст извлек одной рукой что-то почти бесформенное, но отчаянно дрыгающееся из-за инструмента.
Лора чуть не расхохоталась. Это оказался карлик Беппо, брат Уита Уилли и друг Бенджи, с которым они выступали вместе. Он так мал, что его не было видно за каллиопой, особенно с того места, где стояла Лора.
Карлик пытался вырваться, вертелся в руке Олуина, который прокричал:
– Видите? Вот кто всех взбаламутил! Этот чертенок пьян в стельку!
При этом Олуин как следует встряхнул карлика и подошел с ним к возбужденно зашумевшей толпе.
– Что это взбрело в твою дурную голову? А? – снова взревел Олуин. – Ты же весь цирк поднял среди ночи на ноги!
Беппо погрозил силачу своим крохотным кулачком и визгливо выругался. Тут уж все покатились со смеху. Но Беппо что-то говорил, и люди стали прислушиваться.
– Ему нужен аккомпанемент, – заплетающимся языком пролепетал карлик. – Трюка без аккомпанемента не будет, поняли?
– Черт побери, что он там несет? – спросил кто-то. Мужчина, стоявший рядом с Лорой, заметил:
– Не имеет значения! Мало ли что ему взбредет в голову в таком состоянии! Мелет всякую ерунду.
Беппо замолчал и глянул на говорившего.
– Вот ты знаешь, что я тут делаю? Другу помогаю! Дру-гу! Вот что… Друзьям надо помогать… Всегда… а особенно когда проводы… А он тоже сам для меня потом… или кто…
Карлик, которого поставили уже на барьер манежа, вдруг повернулся и показал пальцем куда-то под купол. Все подняли головы и посмотрели в ту сторону. Лора ахнула, но голос ее потонул в общем крике. Высоко, под самым куполом, на площадке виднелась маленькая фигурка.
Лора почувствовала, как Милли крепко сжимает ее плечо.
– Это Бенджи! – проговорила она. – Что он там делает? Господи Боже ты мой!
Бенджи, одетый в пижаму, свесился с края площадки, и все вскрикнули. Отсюда, снизу, он казался совсем крошечным, словно ребенок. Лора, дрожа от страха, некоторое время не сводила с него глаз, но потом стала озираться по сторонам в поисках, к кому бы обратиться за помощью. Все, кто собрался внизу, застыли без движения.
Она увидела, что самый младший из Сальери, Давало, бежит по направлению к веревочной лестнице, ведущей на площадку, и вздохнула с облегчением. Конечно же, воздушный гимнаст доберется до Бенджи, пока тот не успел ничего предпринять, – она понимала, что у бедного карлика самые страшные намерения. В этот момент раздался голос Бенджи, говорившего через рупор инспектора манежа.
– Нет! Вернись!
Этот громкий оклик перекрыл все голоса. Наступила мертвая тишина. Бенджи, держась одной рукой за край площадки, а другой удерживая рупор у рта, снова прокричал:
– Нет! Никто не поднимется сюда! Иначе я прыгну! Давало остановился и повис на качающейся лестнице.
– Я хочу кое-что сказать! – объявил Бенджи. – А вы все слушайте!
– Мы слушаем, Бенджи! – прокричал Лайонел, сложив ладони рупором у рта. – Только не делай глупостей!
Бенджи рассмеялся каким-то странным, неестественным смехом.
– Все, что я делаю, – сплошная глупость. Разве вы не знаете? А теперь вот что вы должны сделать. Пригласите сюда полицию. Здесь должна быть полиция!
– Нам не нужны полицейские, дружок! – ответил Лайонел. – Что бы там ни было, мы сами справимся. Давай спускайся, будь умницей. Лучше поговорим здесь, внизу.
Бенджи свесился еще больше и закричал в рупор:
– Я хочу, чтобы пришла полиция! Приведите их сейчас же или я прыгну! Клянусь, прыгну!
Закричала какая-то женщина, поднялся шум. Лора увидела, как двое мужчин направились к выходу. Она стала медленно продвигаться к центру манежа. Давало Сальери спустился с лестницы и тихонько разговаривал с братьями.
Лора остановилась в таком месте, откуда Бенджи мог ее как следует рассмотреть и крикнула:
– Бенджи! Это я, Лора! Почему ты не хочешь спуститься?
Бенджи помахал ей рупором, потом снова поднес его ко рту.
– Я причинил тебе боль, Лора! – Его крик был похож на стон. – Больше всех из-за меня пострадала ты! А я всего только и хотел – помочь.
– Спустись, пожалуйста! – умоляла она. – Мы с тобой поговорим обо всем. Прошу тебя, Бенджи!
Он отрицательно покачал головой.
– Я буду внизу, когда придет время. И говорить я буду, только когда появится полиция.
Он отложил мегафон и сел на площадке, обхватив голову руками.
– Бенджи! – позвала Лора. – Бенджи, пожалуйста, поговори со мной!
Но он продолжал сидеть, раскачиваясь из стороны в сторону, весь в своих мыслях, в то время как люди внизу переговаривались, пытаясь найти способ снять или выманить Бенджи. Каждый предлагал что-нибудь, но все казалось Лоре неприемлемым.
Пока она говорила с Бенджи, появился Джеймс Бэйли, который тут же собрал вокруг себя нескольких мужчин и стал тоже решать, каким образом достать Бенджи сверху, да так хитро, чтобы он не успел прыгнуть вниз, как все время угрожал. Вдруг появились два незнакомца, которые, поглядывая наверх, быстро прошли к манежу и направились к Бэйли.
Джеймс поговорил с ними, а потом они втроем вышли на самую середину, чтобы Бенджи их увидел.
– Бенджи! – позвал Бэйли громко. – Как ты и хотел, пришли шериф и его заместитель! Может, ты теперь спустишься?
Бенджи вскочил на ноги и взял мегафон.
– Вот теперь я скажу то, что давно должен был сказать! – прокричал он неожиданно звонким голосом.
Все замолчали и с замиранием сердца следили за карликом на площадке.
– Это я сделал, понимаете! – визгливо крикнул Бенджи и закашлялся.
– Что сделал? – спросил шериф.
– Я должен все объяснить, – ответил Бенджи. – Меня это мучило, терзало все время…
Он закачался. Казалось, что сейчас свалится с площадки, но выпрямился и продолжал:
– Она была самим дьяволом! То жестока со мной, то добра и мила. – Голос его дрожал. – Я слышал, что все говорили, называли меня карманной собачкой. Да, вы считали меня дураком, раз я позволял ей использовать меня, а мне было наплевать. Слышите? Наплевать! Потому что я любил ее!
