Глава 27

– Вы уже несколько дней слоняетесь по дому сама не своя, мисс Дениелс. Должна сказать, вы меня этим глубоко разочаровываете.

Сара отложила шитье – она шила свадебное платье для Элизы – и посмотрела на Пруденс с осуждением.

– Ваши прекрасные глазки стали красными от недосыпания, а кожа – белой как мел. У черепахи больше энергии, чем у вас.

Пруденс вздохнула, поскольку возразить было нечего. Такие же слова она прошлым вечером слышала и от Элизы.

– Извините меня, Пруденс, – сказала тогда Элиза, – за вмешательство в чужие дела, но если вы не возьмете дело в свои руки, то так и останетесь старой девой. Настоящие южанки всегда все решают сами. Вы же знаете, как я обошлась с Мортимером. Вы видели, что он стоял передо мной на коленях и просил моей руки?

Пруденс заметила на это, что она – не южанка, в ответ на что Элиза только презрительно фыркнула и весь остаток вечера вообще не обращала на нее внимания.

Поэтому сейчас Пруденс не спешила с ответом.

– Не знаю, чего вы ждете от меня. Брок определенно выразил желание завтра нас покинуть. Не могу же я становиться на колени и умолять его остаться.

– А почему нет? Я бы поступила именно так, если бы человек, которого я люблю, мог уехать от меня навсегда. Честно говоря, Пру, я думала, что у вас больше здравого смысла. Вы всю жизнь думали о других. Не пора ли подумать и о себе?

– Но Брок меня не любит! Если бы любил, то не уезжал. – Она постоянно повторяла себе это, чтобы погасить боль в сердце. Однако уловка не срабатывала. С каждым днем боль становилась все сильнее. Трудно было сказать, переживет ли она вообще отъезд Брока Питерса.

– Может быть, он и не знает, что у него есть основания остаться?

Пруденс отрицательно покачала головой:

– Брок ценит независимость. Я не хочу стать гирей у него на шее, умоляя остаться и жить той жизнью, которая ему чужда. Он – адвокат. Если он будет жить здесь, рано или поздно он меня возненавидит и все равно уедет.

Сара проткнула иголкой ткань и подумала, как было бы замечательно, если бы так же легко удалось пробить твердую оболочку убеждений Пруденс. И она попыталась подступить к ней с другой стороны:

– Допустим, вы правы, но ведь и этот город нуждается в хорошем адвокате. Брок замечательно показал себя здесь. Он выиграл наше дело. Вы говорили с ним об этом?

– Нет. Я не разговаривала с ним со времени... Она не разговаривала с ним с того вечера, когда он получил телеграмму, с вечера, когда она собиралась признаться ему в любви. Все последующие дни, когда Брок появлялся в главном доме, она уходила к себе в комнату, ссылаясь на недомогание. Слишком тяжело ей было видеть Брока. Может, она заставит себя выйти к нему на прощание – пожелать доброго пути. Никаких попыток увидеть ее не предпринимал и Брок. Значило ли это, что он стал к ней совсем равнодушен?

Пруденс так углубилась в свои размышления, что не заметила, как распахнулась дверь и в комнату вошла Ханна.

– Какой пирог мне испечь для прощального вечера, мисс Пру?

От этого вопроса по щекам Пруденс покатились слезы, горло сжало так, что она не смогла говорить. Качнув головой, она вскочила со стула и выбежала из комнаты.

Глаза Сары повлажнели, она горестно покачала головой:

– Никогда не думала, что увижу Пруденс такой. Она совсем опустила руки.

Индианка печально улыбнулась:

– Мисс Пру всегда боролась за других и никогда за себя. Дайте ей время, мисс Сара. У мисс Пру больше мужества, чем у многих отважных воинов, которых я знала. Она найдет дорогу.

– Надеюсь, что вы правы. Но сегодня – прощальный вечер Брока, и у Пруденс осталось совсем мало времени. Если она хочет решить свою судьбу, ей надо сделать это немедленно.

За окном промелькнула тень. Удивленная Ханна, не веря своим глазам, подошла поближе. Да, в самом деле, Пруденс направлялась к домику Джо. Еще со времен, когда Пруденс была маленькой девочкой, во всех затруднительных случаях она спешила получить совет Джо.

«Наконец, – подумала Ханна, – мисс Пру встала на правильный путь».

Шорти выпустил здоровенный клуб дыма и снова сунул в рот трубку.

– Мне сейчас кажется, что я вижу дурной сон – ты пакуешь вещи. – Его глаза были полны печали. – Уилл просто слег от горя, Брок. А Слим и Барт до сих пор не могут в это поверить.

Брок вздохнул и принялся сворачивать костюм. В Аризоне он пригодится.

– Я и сам не могу поверить в это, Шорти. Но на этот раз я уеду наверняка. – Пруденс достаточно хорошо продемонстрировала ему свои чувства – последние дни она всячески избегала встречи с ним, сказываясь больной. Однако Уилл проболтался, что она спускается ужинать, как только Брок уходит.

Женщины! Кто может вас разгадать?

– Я много старше тебя, и, думаю, это дает мне право дать тебе совет, – пробурчал Шорти, игнорируя недовольство на лице Брока, – Иногда женщин действительно трудно понять. Как у них устроена голова, не знает никто. Но поверь мне, она тебя любит. И как только ты уедешь, ее сердце будет разбито.

На лицо Брока легло сомнение.

– Я слышал такого рода мнения от тебя, от Моуди, даже от Мэри. Но сейчас поздно об этом говорить. Я уезжаю.

Шорти выдохнул еще один клуб почти в лицо Броку.

– А ты говорил ей когда-нибудь о своих чувствах. Не пытайся отрицать, что ты запал на эту крошку. А если ты любишь ее и уезжаешь, не сообщив ей об этом, то ты – круглый дурак.

И Шорти вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь.

– Отлично! Просто великолепно! – буркнул Брок. Он на ранчо последний день, и этот день ему испортили из-за Пруденс.

Нет, он все равно пойдет на эту прощальную вечеринку и будет вести себя как ни в чем не бывало. Затем возьмет свои вещи, оседлает коня и отправится в город. Может, даже заглянет к какой-нибудь красотке. Он уже успел истосковаться по женскому обществу. Пруденс же он не увидит больше никогда.

Брок улегся на кровати, растянулся во весь рост и закрыл глаза. Тут он с удивлением обнаружил, что глаза его заполнились слезами. Такое действие возымела мысль о прощании с Пруденс.

– Черт побери, – прошептал Брок. – Почему ты тверда как камень?

У всех собравшихся в гостиной на прощальный вечер настроение было мрачным, как хмурый январский вечер.

И самым мрачным из всех был Брок. Своих друзей, к которым так прикипел за это время, он видел в последний раз.

Во главе стола сидела тихая Пруденс. На коленях у нее – Би-Джей. Своего тезку он тоже никогда не увидит. Без него парень пойдет первый раз нетвердыми ножками, без него начнет говорить. Интересно, какими будут его первые слова...

Но конечно, больше всего ему будет не хватать прелестной рыжей головки Пруденс Даниелс.

Останется ли в этой головке память о нем? Или же хозяйка ранчо перелистнет эту страницу жизни, наймет нового управляющего и забудет о нем, Броке, как будто его никогда и не было?

– Не хотите ли еще кусочек пирога, мистер Питерс? – спросила Мэри, отрывая Брока от грустных размышлений.

Похлопывая себя по животу, Брок изобразил на лице улыбку:

– Нет, спасибо, Мэри. Я уже съел два в придачу к двум отличным куриным ножкам. – Ханна приготовила его любимое блюдо специально для этого случая, и это его очень тронуло.

Моуди поднялся из-за стола и кашлянул в кулак, прочищая горло. В своем синем, тщательно отутюженном мундире он смотрелся очень солидно.

– Меня назначили главным на этом вечере, – сообщил он Броку. – Ребята поручили мне выступить от их имени.

– Но я тоже хочу выступить! – живо возразила Элиза.

– Киска, – мягко потянул ее за руку Шорти. – Моуди – военный, в одном предложении он скажет столько, сколько ты – в десяти.

Элиза недовольно фыркнула, вырвала руку и положила локти на стол с видом, который не обещал Шорти ничего хорошего.

Моуди кашлянул еще раз и принял из рук Сары объемистый сверток.

– Парни и я скинулись и купили для тебя подарок. Думаю, он тебе понравится и будет напоминать о нас. – Моуди положил сверток Броку на колени. Отступив, он добавил: – Хотя надеемся, что часто тебе его использовать не придется.

Изумленный Брок вынул из обертки серебристый «кольт» сорок пятого калибра. Сообразив, что рассматривает револьвер слишком долго, он поднялся поблагодарить за подарок.

Но его благодарности вдруг были прерваны – около него выросла Мэри с ярким свертком:

– Это от меня и Би-Джея, мистер Питерс. Мы хотели поблагодарить вас за все, что вы для нас сделали. И... – Вдруг на ее глаза навернулись слезы и голос сорвался. Уилл поднялся, и она ткнулась головой в его плечо.

– Мэри у нас очень чувствительна, – сказал Уилл. Брок молча кивнул.

Развернув бумагу, он увидел ремень и поблескивающую кожей кобуру со своими инициалами.

– Очень красиво, Мэри. У меня никогда не было ничего подобного. – Мэри просияла, грусть ее моментально испарилась.

Затем к Броку подошла Лорел. Пруденс встревожилась. Она знала, что молодая женщина очень старалась, и, если Брок не найдет подарок превосходным, будет самая настоящая драма. Конечно, пара теплых шерстяных носков не могла сравниться с револьвером и кобурой, но Брок принял подарок с таким воодушевлением, как будто это была его самая сокровенная мечта.

– Я еще только учусь вязать, – смущенно проговорила польщенная Лорел. – Так что, может, они не настолько хороши, как вы привыкли, мистер Питерс. Но они наверняка будут вас греть.

Брок привлек молодую женщину к себе, звучно поцеловал в щеку и еще раз энергично поблагодарил. Пруденс почувствовала, что сейчас расплачется.

«Боже! Пусть мой подарок покажется ему таким же хорошим! «

Подарком Сары была полотняная рубаха, Элиза же вручила Броку сделанный ею портфель.

– Для твоих будущих судебных дел, – пояснила она.

После вручения подарков присутствующие стали понемногу расходиться. Скоро в комнате остались лишь Пруденс и Брок, одни, чего не было уже много дней. Пруденс почувствовала, как вспотели ее ладони. Брок сгреб в кучу все подарки, намереваясь взять их и уйти навсегда. Этот момент Пруденс хотела использовать для последнего подарка – своего.

– Прекрасный был вечер, – сказал ей Брок. – Я его буду долго помнить. – По его голосу казалось, что своему отъезду он совсем не рад.

Пруденс ступила вперед, доставая из-за спины дрожащей рукой свой подарок.

– Здесь есть еще кое-что для тебя, Брок, – тихо произнесла она. – Надеюсь, тебе это действительно нужно и тебя это обрадует.

Было заметно, что Брок тронут.

– Тебе не следовало мне что-либо покупать. Достаточно было организовать этот вечер.

– Я... я не покупала это. Мне помог это сделать индеец Джо. – Она протянула Броку тяжелый сверток. – Я никогда не умела выражать своих чувств.

У него чуть дрогнули губы.

– Не думаю. Пару раз у тебя это хорошо получилось.

Развернув бумагу, он замер в изумлении, не в силах произнести ни слова. Перед ним был деревянный дорожный указатель, которые обычно ставятся на столбы. На указателе были искусно вырезаны слова: «Ранчо для одиноких матерей. Брок Питерс, эсквайр. Пруденс Питерс, управляющая».

Пруденс Питерс! Брок ошеломленно перевел глаза на Пруденс. На ее лице он увидел многое – страх, любовь, надежду. Он медленно опустил знак.

– На этом знаке написано «Пруденс Питерс».

– Я... Я знаю, что ты хочешь уехать... и работать адвокатом, – начала она сбивчиво, – но... ну, я подумала, что если Ты захочешь остаться, ты можешь стать адвокатом и здесь. Здесь множество людей, которым требуется совет и помощь адвоката. И, ну... – Слезы покатились у нее из глаз. – Я не хочу, чтобы ты уезжал. Я люблю тебя, Брок Пожалуйста, останься.

Брок стоял неподвижно, не в состоянии произнести ни звука. Для Пруденс эта пауза становилась невыносимой, и она выпалила:

– Ну, ты остаешься или нет?

– Ты знаешь, как ошеломить человека, – медленно ответил он. – Затем отбросил знак и привлек ее к себе. – Раньше женщины никогда не делали мне предложения.

Она нежно погладила eго щеку.

– Я люблю тебя, Брок Очень сильно. И если ты не испытываешь такое же чувство ко мне ну, может, когда-нибудь это изменится. Кроме того, ты будешь владеть половиной ранчо. И...

Он прервал ее, закрыв ей рот своими губами. Оторвался от нее он лишь тогда, когда она уже решила, что задохнулась.

– Эх ты, женщина! Ты совсем слепая и глухая, если не видишь, как глубоко я тебя люблю. И что это началось с того дня, как я впервые ступил в этот дом. – Заметив, как ошарашили ее эти слова, он мягко улыбнулся. – И даже раньше. Это произошло еще тогда, когда Хэнк Брустер из конюшни сказал мне, что ты – самая злобная старая дева по эту сторону гор.

– Он так сказал?

Брок фыркнул и сгреб Пруденс в объятия.

– Еще тогда я подумал, что старая дева не могла не сохранить для меня бездну страсти. Я оказался прав, Рыжая. Я готов доказать тебе это прямо сейчас.

Пруденс удивилась:

– Как сейчас? Ты говоришь – прямо сейчас?

– Ну, если ты не поднимешься со мной наверх, то – да. Прямо сейчас и здесь – на полу.

Она обняла его и уткнулась носом ему в шею.

– Лучше наверху.

Комната была погружена во тьму, только в камине иногда вспыхивал догорающий уголек. Но чтобы понять, как совершенно тело Пруденс, свет Броку был не нужен – он уже изучил каждый его дюйм.

Он снова провел руками от ее груди по животу к самому его основанию. Затем эту же дорогу прошел кончик его языка.

– Брок, Брок, ты мучаешь меня, – стонала Пруденс в наслаждении, сжимая пальцами твердые мускулы его спины.

– Это сладостные муки, любовь моя. Очень сладостные, – прошептал он и коснулся губами ее твердого соска.

Пруденс опустила руки к самому потаенному месту Брока и услышала его прерывистое дыхание. Она чувствовала пульсацию его плоти своей ладонью.

– Скажи мне, что ты этого хочешь, – попросил он.

– Я лучше тебе это покажу, – произнесла она шепотом и обхватила ногами его талию.

– Боже! – воскликнул Брок в тот момент, когда в ее лоно выбрасывалось его семя.

Позднее, когда они лежали, обняв друг друга, усталые и пресыщенные, Пруденс погладила грудь Брока.

– Ну как? Ты доволен мной? – спросила она, желая нравиться Броку всем.

Брок сделал глубокий выдох и привлек ее к себе.

– Рыжая, – произнес он и поцеловал ее в щеку. – Это было отлично! Просто великолепно!

Эпилог

24 декабря 1876 года

– Ну и ну! – воскликнула Элиза, захлопывая за собой дверь. – Снега на улице – как пуха в подушке. Я думала, мне со своими пирогами сюда и не добраться.

Пруденс поспешила к ней, торопясь взять из ее рук подносы с пирогами. От пирогов шли божественные ароматы.

– Где Шорти? Не могу поверить, что он позволил тебе одной выйти в такую вьюгу.

Домик Элизы и Шорти был выстроен между домом Ханны и Джо и домиком работников. Хотя это было не очень далеко от главного дома, в пургу путь по заледеневшей земле мог оказаться опасным.

Пруденс улыбнулась. После рождения маленького Джеймса Мортимера Дженкинса Шорти превратился в заботливую няньку.

Элиза скинула плащ и повесила на вешалку.

– Этот старый дурачок забыл завернуть свои рождественские подарки. Я сказала ему, чтобы он это сделал немедленно. – Она размотала шарф и стряхнула с него снег. – Честно говоря, с ним больше забот, чем с ребенком. Кстати, где сейчас Джеймс?

– Он спит наверху, вместе с другими малышами. С ними Лорел, она приехала пару часов назад.

«У Лорел определенно трудная задача – заставить спать малышей», – подумала Пруденс. Кроме родившегося в марте ребенка Элизы на ранчо в этом году появились еще три младенца – среди них и девочка Брока и Пруденс, Клэр Энн. Всего, вместе с сыном Мэри Би-Джеем, на ранчо проживало уже пять детей.

Элиза направилась к камину и протянула руки к язычкам пламени.

– Думаю, Лорел сегодня рано закрыла свою лавку из-за пурги. – «Харперз мекентайл», магазинчик Лорел, совсем недавно пополнил ряды торговых заведений Абсолюшена.

Пруденс кивнула и вернулась к прерванному приходом Элизы занятию – украшению рождественской елки.

– Нет, Лорел не хотела закрываться даже сегодня. Она полностью ушла в работу. Закрыться ее уговорил Слим. – Слим и Лорел в последнее время очень сблизились, и, судя по всему, дело шло к свадьбе.

– Все малыши такие замечательные! – не сдержала своих чувств Элиза. – Думаю, это нам самый главный подарок на Рождество. Каким прекрасным был этот год! Не то что прошлый – помнишь, как мы волновались перед судом?

«Как можно забыть этот ужас?» – подумала Пруденс. Хотя суд имел и положительные результаты – он помог Пруденс и Броку найти друг друга, Лорел снова обрела дар речи, а оправдательный вердикт принудил преподобного Энтвистла покинуть город.

Сейчас в Абсолюшене был новый священник, преподобный Силас Морли, толстый жизнерадостный человек, полная противоположность Иезекиилю Энтвистлу. Именно он и обвенчал в феврале Пруденс и Брока.

– Что бы ни происходило, все к лучшему, – протянула Пруденс, подумав, как она счастлива быть женой и матерью.

Именно в этот момент в комнату вошел Брок; на его руках мирно дремала маленькая Клэр, одетая в красное бархатное платьице, сшитое Сарой к Рождеству.

– Лорел сказала, что Клэр капризничает. Наверное, ей пора обедать, – сообщил Брок.

Чувствуя, как налились груди, Пруденс пересекла комнату, поцеловала Брока и забрала ребенка.

– Когда придут Сара и Моуди? Ханна говорила, что мы должны начать в восемь часов. Сара испекла пирог к годовщине своей свадьбы.

– Сара показывает Мэри, как работать на машинке Зингера, которую Моуди подарил ей на Рождество. А Моуди рассказывает Уиллу истории из своей военной жизни – парню они ужасно нравятся.

– Для меня всегда проблема, когда полковник и Мортимер собираются вместе. Их истории одна длинней другой, – пожаловалась Элиза. – Я пойду на кухню. Думаю, Ханне нужно помочь, – и женщина поспешно скрылась в дверях.

Брок опустился на стул у софы, где сидела Пруденс.

Глядя, как мать кормит ребенка, Брок подумал о загадке рождения. Новый человек пришел в этот мир. Мог ли Брок год назад предположить, что у него будет дочь? Он тогда и не помышлял о еще одном ребенке.

Брок протянул палец и тронул локон Пруденс:

– Рыжая, ты становишься все красивее.

– Это от счастья, Брок Питерс. Думаю, то же происходит со всеми замужними женщинами.

Брок фыркнул:

– Особенно это заметно по Арабелле. Я видел, как муж провожал ее из магазина. Уверен, что Арабелла решила потратить все его деньги.

– Я пригласила их на завтрашний рождественский обед. Надеюсь, ты не возражаешь? – Пруденс тревожно вгляделась в лицо Брока. Она знала, что Джекоба он не простил. Но, может быть, время изменит его отношение?

– Почему нет? В конце концов, это он нас объединил в борьбе с собой.

– Да, это так, – согласилась Пруденс. – Я верю в судьбу. Это судьба привела тебя на ранчо.

– Вместе с Мэри. Значит, это судьба привела сюда вчера мисс Оливер? Кстати, как она? Вчера она выглядела очень испуганной.

– С ней все в порядке, чувствует себя хорошо. Она отдыхает наверху.

– Не знаю, как тебе удалось ее успокоить. Хотя я и адвокат, но за советами все приходят к тебе.

– Не надо себя недооценивать, мистер Питерс. Вы лучший адвокат в этом городе. Поговаривают, что вас хотят видеть мэром.

– Отлично! Просто великолепно! Это именно то, о чем я мечтал всю жизнь. – Брок засмеялся и покачал головой. – Мне не нужна власть. Мне достаточно быть мужем, отцом и адвокатом.

– И я люблю всех троих, – прошептала Пруденс, наклоняясь к нему и целуя в щеку.

– Слушай, а у нас найдется время подняться наверх до того, как все соберутся? – Он показал на ее грудь: – Это не только собственность Клэр.

– Бесстыдник, – рассмеялась она.

– Это не так, – возразил Брок. – Но у меня пропадает всякий стыд, когда я вижу вас, миссис Питерс.

– И у меня, когда я вижу вас, мистер Питерс. И у меня.