Неограненный алмаз

Тонкие руки Мэри обвивали могучее тело Брока подобно плющу, повисшему на стволе дуба, и Пруденс с трудом удерживалась, чтобы не залепить пощечину этому спокойному красавцу. Перед ней была девушка, не достигшая шестнадцати, и солидный, знающий жизнь мужчина около тридцати пяти. Он должен был хотя бы чувствовать вину за содеянное. Вдруг она подумала, что никак не может узнать эту девушку, хотя и знакома практически со всеми жителями города. Следует потом расспросить Мэри, кто она поподробней.

– Вы можете присесть, мистер Питерс, – произнесла Пруденс официальным тоном, хотя ее зеленые глаза и вспыхивали гневом. – Сейчас я отведу Мэри к себе и немедленно вернусь. Мне надо кое-что у вас узнать.

Черт! Опять этот выпад! С какой злостью и ехидством она это произнесла!

Мэри увели, и Брок стал мерить шагами комнату. Может, ему стоит уйти сейчас же, до того как вернется Пруденс и возобновит свои колкости? Ясно как день, что именно его она считает виновным в беременности Мэри.

Однако уйти он пока не может. Он обещал Мэри.

Брок вспомнил строгое лицо Пруденс и подумал, что она даже в злобе весьма привлекательна. Но все же ей куда больше бы шло улыбаться.

Брок опустился на стул и обхватил руками голову.

– Отлично. Просто великолепно, – пробормотал он. Лучше бы ему никогда не слышать ни про Абсолюшен, ни про Колорадо, ни про преподобного Иезекииля Энтвистла, ни, что больше всего желательно, про «самую злобную старую деву по эту сторону гор» – мисс &Пруденс Даниелс.

Глава 2

Горло можно перерезать и острым языком.

– Мистер Питерс! Мистер Питерс!

Голос был громким и нетерпеливым. Брок очнулся от своих тяжких раздумий и поднял голову. Мисс Пруденс Даниелс стояла посередине комнаты, уперев руки в бока, и в ее взгляде читалось пренебрежение.

Брок хотел подняться, но она быстрым движением руки остановила его и пододвинула к софе кресло-качалку.

– Ваша подруга сейчас отдыхает, – сообщила Пруденс. – Она выглядит очень усталой, и, я думаю, остаток дня ей лучше провести в постели.

«А день уже почти кончился», – подумал Брок, бросив взгляд в окно – солнце уже ушло за горизонт.

– Это очень любезно с вашей стороны, мисс Даниелс.

– Это не любезность, мистер Питерс. Это обязанность. Я всегда хорошо выполняю свои обязанности и думаю, что вам стоило бы подумать о ваших.

Без сомнения, это был вызов. Брок вздохнул. Только не хватало еще, чтобы эта дама выговаривала ему и учила приличиям. Надо сразу внести в это дело ясность.

– Послушайте, мисс Даниелс, я знаю, о чем вы думаете, но должен сказать, что вы ошибаетесь. Я не имею никакого отношения к беременности Мэри. Я просто ее случайный знакомый, решивший помочь девушке.

Пруденс откинулась в кресле, и оно размашисто качнулось.

Конечно, он будет всячески отрицать, что он отец ребенка. Как это отрицают все. Жаль, что этот человек не является исключением. На первый взгляд казалось, что он чем-то отличается от других мужчин. Он производил впечатление зрелого человека, способного отвечать за свои поступки. И вот выяснилось, что главная его задача – избавиться от своей подружки, как делают многие, чтобы не растить ребенка.

– Я не думаю, что с вашей стороны было бы разумно покидать нас сейчас. Эта девочка, как я вижу, очень к вам привязана. – Она сделала ударение на слове «девочка», чтобы уязвить его больнее и дать понять весь ужас содеянного, и продолжила, игнорируя его реакцию: – Ваше бегство... Ваш отъезд она может воспринять очень тяжело. – Мисс Даниелс уперла в него тяжелый прямой взгляд. – Я более чем уверена, что вам следует остаться здесь на день-два, до тех пор, пока Мэри привыкнет к новой обстановке.

Брок машинально кивнул, неуверенно крутя в руках шляпу. Сейчас он мог внимательнее рассмотреть хозяйку дома. Ее презрительно сжатые губы, сузившиеся глаза и прямая осанка просто олицетворяли собою осуждение. Так обычно выглядят судьи перед оглашением приговора. А свой приговор Пруденс Даниелс ему, по-видимому, уже вынесла.

– Я останусь, но только на день или два. – Она кивнула, и Брок спросил: – А что с полковником Карстерсом?

– Боль у него утихла, – ответила Пруденс, не уточняя, что поначалу полковник ревел от боли как бык, и Ханна пообещала снять с него скальп, если он не угомонится. – Мы наложили повязку, потом дали настойку опия, и он уснул. Завтра утром вы сможете его повидать.

Внезапно в животе Брока раздалось громкое урчание.

– Простите, мэм, я не ел со вчерашнего утра. – «Да и тогда это были всего лишь холодные бобы и кусок вяленого мяса. Дождь лил как из ведра, и разжечь огонь было просто невозможно», – подумал он про себя.

Пруденс поднялась с кресла.

– Вы можете переночевать в доме работников, мистер Питерс. Индеец Джо покажет вам дорогу. Только передайте моему управляющему, мистеру Стюарту, что я это разрешила. А на ужин вам придется довольствоваться парой сандвичей с ветчиной и остатками салата. Все это не совсем свежее – мы ели сегодня очень рано, как всегда делаем по воскресеньям.

– Это больше, чем я ожидал, мэм. Я очень вам благодарен.

– Должна предупредить вас, мистер Питерс, что у нас не терпят ни спиртных напитков, ни ругательств, ни недостойного поведения. У нас свои правила, и пока вы находитесь здесь, вам придется их соблюдать.

Броку захотелось спросить эту пуританку, можно ли здесь пользоваться туалетом, но он решил, что вопрос наверняка будет расценен как «недостойное поведение».

– Вам все ясно, мистер Питерс? – требовательно спросила хозяйка ранчо.

– Есть, сэр! То есть я имел в виду... да, мэм. – Брок сделал виноватую мину, с удовольствием отметив, что его выпад попал в цель.

Пруденс молча указала на дверь, показывая Броку дорогу, и подумала, как будет хорошо, когда через пару дней он покинет ее дом. В нем было что-то внушающее ей смутное беспокойство.

Следуя за индейцем к своей постели, Брок думал почти о том же – как бы побыстрее покинуть обитель строгой морализирующей девы.

Подобные дамы никогда не приносят ничего, кроме неприятностей. Похоже, они ненавидят весь мужской род, если не вообще весь мир. Брока удивляло, что пополнила ряды этой мерзкой породы именно такая девушка, как Пруденс. Ведь она должна была привлекать внимание мужчин. И если не считать ее гневных взглядов, то она выглядит буквально как ангел, ангел с зелеными искрящимися глазами, вздернутым носиком и готовыми к поцелую пухлыми губками. От такой в других обстоятельствах вполне можно потерять голову, хотя в данном случае терять свою голову Брок вовсе не собирался.

Проснувшись ранним утром, Брок решил немедленно уехать, что бы он вчера ни обещал.

Ночь, проведенная на жесткой постели в домике для работников ранчо, была вполне обычной в его бродячей жизни. Помимо него, в домике спало еще несколько заросших бородами ковбоев, из них только один был пареньком лет семнадцати; все остальные – много старше его. Для сборища стольких ковбоев в одном помещении было на удивление тихо и благопристойно, как в церкви перед молитвой. Видимо, это объяснялось тем, что все жили здесь под бдительным надзором Пруденс Даниелс с ее длинным списком всякого рода ограничений.

– Вы собираетесь уехать, мистер?

Брок перестал сворачивать одеяло и повернулся. На него смотрел синеглазый невысокий человек с пышными усами и седой головой.

– Шорти Дженкинс, – представился он, протягивая руку. – Простите, что мы прошлым вечером были так необщительны, но по воскресеньям мисс Пруденс любит устраивать у нас инспекции. Думаю, мы вас удивили.

Неопределенно пожав плечами, Брок назвал свое имя и пояснил:

– Я здесь проездом. Сделал одолжение своей знакомой. Сейчас уезжаю.

– Если надумаете остаться, то нам нужны работники. – Он подмигнул и понизил голос: – На этом пастбище можно откормиться. Работа не тяжелая, а Ханна готовит божественно.

«Никакая кухня не заманит меня в дом таких строгих правил», – подумал Брок.

– Я не заметил по Стюарту, чтобы он откормился.

Ковбой не скрыл разочарования ответом:

– Стюарт весь ушел в работу, как в сено прыгнул. До него управляющим был Бак Тейлор, но его убили, когда он объезжал владения. Его привез Стюарт, сказав, что Бака убили чейенны. – Шорти с сомнением покачал головой. – Я видел людей, убитых чейеннами, это не их работа.

Брок не удержался от вопроса:

– Почему тогда мисс Даниелс назначила управляющим Стюарта? Ей следовало бы по крайней мере провести расследование.

– Расследование было. Мисс Даниелс помогал наш сосед, Джекоб Морган. – Шорти выпустил из трубки клуб дыма. – Именно он и рекомендовал Стюарта. До того Стюарт работал на ранчо Моргана, оно граничит с нашим на юге.

– Ваше ранчо мне не подходит, – сказал Брок, направляясь к лошади, терпеливо ожидавшей его у ограды. – Не люблю иметь дело с чужими проблемами. Мне бы со своими справиться.

Шорти потер подбородок и задумчиво прищурил глаза.

– Не могу вас за это осуждать. Но если все время отворачиваться от того, что перед тобой, можно свернуть шею.

Брок только собрался ответить на это саркастическое замечание, как вдруг услышал со сторона дома громкие крики. Оглянувшись, он увидел Дэйвл Стюарта и Пруденс Даниелс, которые выясняли отношения, стараясь перекричать друг друга. Пруденс при этом энергично качала головой, и ее рыжие волосы развевались по плечам, подобно гриве жеребенка.

– Похоже, что мисс Пруденс горячее, чем гейзер в Иеллоустонском национальном парке. Мне кажется, она сейчас взорвется, – прокомментировал Шорти.

Бросив седло возле ограды, Брок направился к дому. Шорти последовал за ним. Приблизившись к спорящим, Брок вынужден был отметить, что мнение Шорти вполне соответствовало истине. Лицо еще недавно собранной и выдержанной мисс Пруденс Даниелс было краснее, чем физиономия пьяницы.

– Я говорила вам, мистер Стюарт, что, если еще раз застану вас возле женской части дома, вы за это поплатитесь. Правила распространяются на всех, и вы не исключение.

Изображая оскорбленную невинность, Стюарт возражал:

– Но, мисс Даниелс, это Луанн просила меня прогуляться с ней. Я не вижу в этом ничего плохого.

– Все плохое вы уже сделали. Об этом говорит ее брюхо.

– Минуточку, дорогая леди. Этот грех вы на меня не повесите. Меня не было даже поблизости, когда эта дама попала в свое положение. И вообще это с ней не впервые. Она гуляла со всеми ковбоями отсюда и до Денвера.

На это трудно было что-либо возразить, так как Луанн Джонс когда-то была проституткой. В Абсолютен она прибыла, чтобы поступить в бордель мадам Евы. Но кем бы она ни была раньше, Пруденс не собиралась разрешать мужчинам тянуть к ней свои лапы.

– Я в этом не уверена, мистер Стюарт, – ответила она, – и я не думаю, что вы хотели просто прогуляться. Или вы намеревались предложить ей руку и сердце?

Лицо Стюарта вытянулось:

– Дьявол, конечно нет! Если мы и поцеловались пару раз при свете луны, это вовсе не значит, что я собираюсь жениться на этой девке.

В этот момент к спорящим, кроме Шорти и Брока, подошло еще трое работников, которые тоже были не прочь посмотреть бесплатное представление.

– Ну и ну, – негромко сказал Шорти. – Сегодня эта женщина определенно встала не с той ноги. – Он издал смешок. – А Дэйва Стюарта мы, похоже, видим в последний раз.

По-видимому, Шорти оказался прав, поскольку мгновением позже Дэйв выпалил:

– Ты просто никому не нужная старая дева. С твоим языком на тебя не позарится никто. – Заметив, что Пруденс задохнулась от гнева, он гадко ухмыльнулся: – Я ухожу.

– Мистер Морган узнает о вашем поведении.

– Не сомневаюсь в этом, мисс Даниелс. К завтрашнему дню об этом узнает вся округа.

Не попрощавшись Стюарт направился к домику работников.

Слушая негромкие переговоры и одобрительные возгласы ковбоев, которым явно понравилось, что их хозяйку погладили против шерсти, Брок вдруг почувствовал жалость к стоящей в растерянности девушке. Он повернулся к Шорти:

– Может, стоило бы поговорить со Стюартом, чтобы он не уходил?

– Может быть. Но поговорить нужно и с мисс. Брок машинально кивнул, хотя тут же пожалел об этом. Однако он все же направился к веранде, на которой скрылась Пруденс. Нашел он ее сидящей в кресле-качалке.

– Доброе утро, мисс Даниелс, – произнес Брок, опершись плечом о дверной косяк. К его удивлению, лицо хозяйки успело изменить цвет с пурпурно-красного на мертвенно-бледный. – Я не мог не слышать ваш разговор с управляющим. Может, вам требуется помощь?

Тут Брок сам поразился тому, что сказал. Он совсем не хотел предлагать свои услуги. Все, чего он хотел в действительности, – это оседлать Уилли и отправиться в дорогу. Брок вдруг увидел совершенно неожиданную реакцию на свои слова – глаза Пруденс заблестели. Он никак не ожидал, что на глазах у этой суровой женщины могут появиться слезы.

Пруденс быстро встала и спрятала дрожащие руки в карманы фартука. Спорящей с кем-то ее видели часто, но еще никогда и никому она не позволяла видеть себя в минуту слабости.

– Мне жаль, что вы стали свидетелем этой сцепы, мистер Питерс. Мистер Стюарт за последние недели сделал много такого, чего делать не следовало. То, что он совершил вчера вечером, было просто последней каплей, переполнившей чашу. Чашу моего терпения, если быть точной.

Брок сдвинул шляпу на затылок.

– Если вы хотите выслушать мое мнение, мисс Даниелс, я бы заметил, что на такое хозяйство вам нужно вдвое больше работников. У некоторых из ваших людей и зубов-то уже нет. – Здесь Брок подумал, что Шорти наверняка не сможет продержаться в седле целый день. – А один паренек моложе, чем трава на вашем пастбище.

Пруденс тяжело вздохнула.

– У нас трудности с деньгами, мистер Питерс. А этот паренек скоро уезжает. – Она подумала, что в ноябре уедут и другие. – Приближается зима, и я не могу позволить себе много работников. А те, кто стар, работают у нас очень давно, и мы не можем с ними расстаться. Они работали еще у моего отца. Что касается Уилла, молодого парня, – это младший брат Полли Флетчер. Он привез ее несколько недель назад из Нью-Йорка, и я просто не могла отправить его обратно.

– У вас очень тяжелое положение, мисс Даниелс, – деликатно заметил Брок.

Пруденс бросила на него изучающий взгляд. Он был довольно молод и силен; под рубашкой угадывались могучие мышцы. Наверняка он знает, как управлять ранчо, и его слова подтверждали это. Да, ей действительно нужна помощь, и этот сильный и неглупый ковбой, какой бы ни была причина его появления здесь, мог бы стать хорошей опорой. Кроме того, возможно, если когда-нибудь зайдет речь о Мэри, она смогла бы дать ему понять, как нечестно он с ней поступает.

– Если вы и в самом деле хотите мне помочь, мистер Питерс, вы могли бы взять на себя работу управляющего. Я не могу платить много – только доллар в день, но вы будете еще и питаться три раза в день. Воскресенье – выходной, после службы в церкви. Это все.

Брок изменился в лице от удивления. Затем отрицательно покачал головой:

– Нет, мисс Даниелс. И пришел я сюда не наниматься на работу...

Пруденс чуть заметно кивнула.

– Я могу понять ваше нежелание, мистер Питерс, помня о Мэри и вашем друге Моуди Карстерсе. Вам проще всего смыться. Зачем себя обременять?

Это замечание вывело Брока из себя. Кто дал ей право влезать в его личную жизнь? Он хочет следовать своей дорогой и не ждет ни от кого указаний, что ему делать.

Но все же его больно задели и ее выпад, и выражение осуждения в ее изумрудных глазах.

– Ну ладно, я мог бы остаться, мисс Даниелс. Но только временно. До той поры, пока вы не найдете себе нового управляющего. Надеюсь, он не будет таким старым, что помрет от этой новости.

Было заметно, как разгладилось и просветлело лицо хозяйки. Пруденс молча подошла к Питерсу и протянула руку, чтобы скрепить их сделку рукопожатием. И опять Брок почувствовал, что от прикосновения ее твердой и горячей руки по его телу пробежал ток. Хозяйка ранчо отдернула руку, поспешно спрятав ее в кармане фартука, и он с удивлением понял, что и она почувствовала то же самое.

– Зайдите ко мне после завтрака, мистер Питерс. Я покажу вам ранчо, представлю всех дам, находящихся на моем попечении, и сообщу все правила, которых здесь нужно придерживаться.

У Брока округлились глаза:

– Еще правила?

Пруденс мягко улыбнулась. Улыбка невероятно преобразила ее лицо – как солнце, освещающее горный пик.

– Да, мистер Питерс. Вы еще не знаете и сотой доли всех правил.

Она вошла в дом, а Брок, оставшись в одиночестве, неприятно поразился, как быстро его заарканили. Чертова девка. Но затем он улыбнулся. «Дамы с чертовским характером и ангельской внешностью – это то, что вам всегда нравилось, мистер Брок». Он покачал головой и направился к ограде, где лежало его седло. Какое-то время оно, видимо, ему не понадобится. Но только очень короткое время.

Да, Шорти не преувеличивал, превознося мастерство поварихи, заключил Брок, довольно поглаживая себя по животу. Давненько он не едал с таким аппетитом. Пряные пирожки с мясом, тонко нарезанная ветчина, жареная картошка с волшебной подливкой и воздушное печенье, казалось, перенесли его в рай. Тяжело вздохнув, Брок неохотно поднялся и направился в противоположную часть дома, чтобы проведать Моуди Карстерса.

Броку внушало некоторую тревогу то, что приглядывающая за полковником индианка как-то странно фыркнула, услышав, из каких мест прибыл в эти края Карстерс, и набычилась.

На вопрос о больном индианка коротко бросила:

– Этот «синий мундир» лежит в задней комнате кухни. – И снова повернулась к плите. Не было похоже, что она уделяла полковнику много внимания.

Моуди, раскинувшись на множестве маленьких подушечек, тоскливо смотрел в окно. Похоже, полковник шел на поправку, хотя Брок и не мог судить о таких вещах профессионально.

– Вы принимаете посетителей, полковник? Моуди повернул голову, и по его лицу было заметно, как он рад.

– Я думал, что пришла эта проклятая индианка. – Вы имеете в виду Ханну?

При упоминании этого имени губы полковника скривились, и Брок не смог сдержать улыбки.

– Да, ее так зовут. Самая непреклонная женщина в мире. Впрочем, – он пожал плечами, – хорошо, что она еще за мной присматривает. Мисс Даниелс сказала, что она вовсе не хотела этого делать.

Брок придвинул к кровати стул: – Но по крайней мере она поставила на место кость.

Моуди никак не отреагировал на эти слова.

– Когда я проснулся утром, то проверил, на месте ли мой скальп.

– И как вы сейчас себя чувствуете?

– Ни на что не годным и старым, как Большой каньон.

Брок ободряюще улыбнулся.

– Но дело идет на поправку?

– Сомневаюсь, что с такой сиделкой я вообще останусь в живых. Когда ее муж тащил меня сюда, он чуть не сломал мне вторую ногу.

– Мисс Даниелс не говорила, когда вы сможете ходить?

Моуди отрицательно качнул головой.

– Она только сказала, что пришлет мне другую сиделку. Ее зовут Сара.

Брок счел нужным заметить:

– Вам повезло, что вас все же приняли здесь, полковник. Хозяйка ранчо была вам совсем не рада. Ей хватает забот и с одинокими матерями.

Моуди в изумлении откинулся на подушки.

– Значит...

– Здесь живет семь брошенных женщин, считая Мэри, которую я привез вчера. Это ранчо специально для матерей-одиночек.

– Черт побери! Вот как вы здесь очутились!

Брок поспешил объяснить, при каких обстоятельствах он познакомился с Мэри Уинслоу и набожными гражданами Абсолюшена.

На лице Моуди появилось отвращение:

– Я и сам имел возможность узнать, что это за люди. Ни минуты не сомневаюсь, что вы говорите мне святую правду. – Вдруг он тревожно сжал подушку рукой. – Вы собираетесь уехать Брок с сожалением вздохнул:

– Этим утром мисс Даниелс бросил ее управляющий, а я был так глуп, что пообещал ей заменить его, пока она не подыщет нового.

Губы полковника дрогнули в улыбке, а глаза просветлели.

– В молодости мне всегда нравились рыжеволосые женщины. Мисс Даниелс неплохо выглядит для столь занятой хозяйки. В ней чувствуется бездна энергии, как у дикого мустанга.

Брок поднялся на ноги.

– «Мустанг» – это не то слово «Разъяренная кобра» подходит больше Кобра так же ядовита.

– Тогда почему вы здесь остались? Брок в недоумении пожал плечами:

– Бог его знает Я и сам точно не знаю. Похоже, я просто сопляк, которым можно вертеть как угодно.

– За все ваши страдания вас ждет награда на небесах.

– Похоже, я на небеса отправлюсь очень скоро, – пробормотал Брок и, поворачиваясь к двери, услышал смех Моуди Карстерса.

Глава 3

Некоторые люди так скисают от неудачи, что их мозги превращаются в простоквашу.

Следуя за Пруденс из комнаты в комнату главного дома, Брок с удивлением отметил, что он имеет такую же странную планировку, как и само ранчо.

Главный кабинет нес на себе печать мужественности – могучий деревянный стол расположился в самом центре; перед ним изогнули спинки два массивных, обтянутых кожей стула.

– Здесь я обычно занимаюсь бумажной работой, – сообщила Пруденс. – Заключаю сделки и веду переговоры. Эта комната дает жизнь всему ранчо. – Она чуть улыбнулась, вспомнив, как в детстве они с сестренкой являлись в кабинет отца, требуя своей доли внимания. Какое это было счастливое время... И тут у нее перехватило дыхание.

Прошло семь лет с того времени, как умерла ее сестра, но это воспоминание продолжало причинять нестерпимую боль. Клэр была двумя годами старше и взяла свою младшую сестренку под материнскую опеку. Лишившись ее, Пруденс почувствовала такое невыносимое одиночество, что стала подбирать тех, кто испытывал в своей жизни нечто подобное. В заботах о своих подопечных ей стало легче, много легче, но боль все же не прошла...

Брок заметил, как изменилось лицо хозяйки ранчо, и сразу понял, что она вспомнила о чем-то тяжелом. Ему стало ее жаль, но Брок постарался подавить свои чувства – не хватало только забивать свою голову заботами этого совершенно чужого человека.

– У вас здесь много работы, – дипломатично заметил он.

– Вы не знаете и половины того, чем мне приходится заниматься, мистер Питерс.

– Почему бы вам не звать меня просто Броком, мэм? Поскольку мы будем работать вместе, лучше обращаться так.

Она взглянула на него с удивлением.

– Я не терплю фамильярности, мистер Питерс, и думаю, что деловые отношения должны быть официальными. Фамильярность ведет к небрежности в исполнении своих обязанностей, а небрежность – верный путь к разорению.

Пока они шли по длинному, погруженному в полумрак коридору, Брок размышлял, какая причина заставляет его новую хозяйку держаться так строго. По всей видимости, это что-то личное.

Перед дверью в конце коридора Пруденс остановилась.

– Здесь – женская половина, мистер Питерс. Должна предупредить, что не все женщины в нашем доме относятся к присутствию мужчин доброжелательно. Если вам не понравится прием, не считайте себя обиженным – вы здесь ни при чем.

Брок поднял брови. Он уже собрался ответить, что после ее холодного приема ему бояться нечего, однако благоразумно придержал язык и молча проследовал за хозяйкой ранчо в большую комнату.

В дальнем конце комнаты располагался массивный, сложенный из камней камин. Свет из четырех окон – по два с правой и левой сторон – ярко освещал комнату. Лесенка у стены вела наверх, в спальные помещения.

Перед камином за длинным деревянным столом сидело несколько женщин. Они были разных возрастов и выглядели по-разному, но одно у всех них было общее – они были беременны.

– Леди, я хотела бы представить вам нашего нового управляющего, – обратилась к ним Пруденс. – Его зовут мистер Питерс. Если вы встанете, когда будете представляться, это позволит мистеру Питерсу лучше запомнить ваши имена.

Тут же поднялась молодая женщина с длинными соломенными волосами. Она посмотрела Броку прямо в глаза, без всякой тени смущения, в ее открытой улыбке читался явный интерес.

– Меня зовут Луанн, – звонко объявила она, и Брок сразу же понял, что это и есть та самая Луанн, из-за которой Дэйв Стюарт попал в немилость.

Луанн показала пальцем на бледную молодую женщину рядом с собой:

– А эту молчаливую мышку зовут Лорел. Пруденс чуть откинула голову, чтобы прошептать Броку на ухо:

– Лорел была изнасилована. Ее мужа убили, когда на них напали разбойники – всего в нескольких милях от нашего города. Они только что поженились и ехали в Абсолюшен открыть свое дело. Когда ее нашли, то узнали это из бумаг в ее сумочке. Сама она после этого случая стала немой.

Потрясенный Брок чуть кивнул, не в состоянии произнести и слова. Когда поднялась, чтобы представиться, следующая – Сара Девенпорт, он почувствовал заметное облегчение.

Это была красивая женщина с холеным лицом. Ее изысканный наряд и манера говорить свидетельствовали, что она происходит из богатой семьи. Брок подумал, что Моуди Карстерса наверняка поразит вид его новой сиделки.

– Остальные – Кристи, Элиза и Полли – отдыхают наверху, вместе с Мэри. – При упоминании о Мэри в голосе Пруденс снова появились обвинительные нотки. – Спальные помещения женщин посещать запрещается всем мужчинам без исключения.

Это замечание вызвало смешок Луанн.

– Мисс Пру заботится о нашей невинности, мистер Питерс. – И она показала на свой живот. – Шесть месяцев. Давно пора.

Под пронзительным взглядом Пруденс Луанн потупилась. Опустил голову и Брок, чтобы скрыть улыбку.

– Возвращайтесь к своей работе, Луанн. Вы еще не сделали дневную норму.

Только тут Брок заметил на столе ворох дубленой кожи. Руки Лорел быстро летали над лоскутками, связывая кусочки.

– Мы занимаемся изготовлением кожаных изделий, мистер Питерс, чтобы иметь дополнительный источник дохода. В настоящее время девушки делают лассо. Также мы изготавливаем обувь, седла, перчатки, ножны и множество других вещей.

Хозяйка ранчо не скрывала своей гордости, и Брок подумал, что это действительно впечатляет.

– Вы очень трудолюбивы, – деликатно заметил он.

– Мы практичны, мистер Питерс. Бедность – это порок. К сожалению, разведение скота малоприбыльно, и потому нам приходится подрабатывать изделиями из кожи. Вся прибыль делится на три части. Четверть остается каждой на личные нужды, четверть идет на поддержание ранчо, оставшаяся половина поступает в фонд, из которого каждая женщина может забрать свои деньги, когда решит нас покинуть. Здесь разрешается жить один год после рождения ребенка, и эти деньги позволят просуществовать во время поиска подходящей работы.

Она направилась прочь из комнаты. Несколько ошарашенный услышанным, Брок сделал вывод, что сильно недооценил эту женщину.

– Кожевенному делу меня научили индеец Джо и Ханна, – продолжила разговор Пруденс, когда они сели на софу, – кое-что узнала из книг и от ковбоев, которые работали на ранчо. А я, в свою очередь, научила девушек.

– Я восхищаюсь вашей изобретательностью, мисс Даниелс, – признал Брок, когда они вернулись в гостиную. – Немногие из женщин решатся взвалить на себя такое дело.

Было видно, как лицо Пруденс порозовело от похвалы.

– Я думала только о том, как выжить, мистер Питерс. Мужчины всегда недооценивают способности женщин, а ведь мы вполне в состоянии позаботиться о себе и без мужской поддержки.

В качестве доказательства она могла бы привести восемь лет своей работы на ранчо – порой крайне тяжелой и хлопотной, которая была бы не под силу многим мужчинам.

Однако Броку такая самостоятельность была не совсем по душе, как и самоуверенность его новой хозяйки. Главным во всем должен быть все-таки мужчина. Стоит подумать, как сделать пониже задиристый хохолок у этой птички.

– Как я уже говорила вам, у нас есть много правил, и их необходимо точно соблюдать. Каждый, кто работает на ранчо, должен каждое воскресенье посещать церковную службу. Исключение делается только для Джо и Ханны, да и то только потому, что у них своя религия.

Отлично! Просто великолепно! После случая с Мэри ему только не хватало снова увидеть злобную толпу прихожан Иезекииля Энтвистла.

– Мне говорили, что вас и других обитателей ранчо не очень-то дружелюбно встречают в городе, – заметил Брок.

В ее глазах вспыхнул огонь.

– Это не имеет значения. Мы приходим к Богу. Что бы они о нас ни думали, они не могут нам ничего сделать.

– А какие у вас еще существуют правила?

– Я не разрешаю употреблять спиртные напитки, кроме как в медицинских целях. Спирт разрушает здоровье и разум. Полковник Карстерс – прекрасный тому пример.

– Осмелюсь заметить, мисс Даниелс, что большинство мужчин все же предпочитают виски, а не отменное здоровье. Входит ли в мои обязанности следить, чтобы ковбои не посещали город, желая отвести душу?

– На моем попечении только семь женщин, мистер Питерс. Что делают мужчины после своей работы – это их дело. Как я поняла, вы спрашиваете и о себе?

Брок вдруг почувствовал раздражение. Этот тон был тоном воспитательницы, разговаривающей со школьником, а он уже вырос, и очень давно.

Брок наклонился к Пруденс так близко, что его нос почти коснулся ее лба.

– Я ничем не отличаюсь от других мужчин, мисс Даниелс, и если мне чего-нибудь вдруг захочется, – он на секунду замолчал, – я отправлюсь за этим в город.

Пруденс вскочила на ноги.

– Вы забываетесь! Он тоже поднялся.

– Я? Это вы установили столько чертовых правил, что по ним нельзя не только вздохнуть, но и пописать.

Она в ярости глотнула воздух, не в силах произнести ни слова.