Неограненный алмаз

– Она подарила мне это платье, – продолжила Мэри, разглаживая складки розового шерстяного платья, размер которого куда больше подходил для ее изменившейся талии. – Оно самое красивое из всех, которые у меня были.

– Мисс Даниелс – очень щедрый человек. – «Особенно на разного рода правила», – добавил он про себя.

– Я была просто счастлива узнать, что и вы здесь немного задержитесь, мистер Питерс. Может, стоило бы подумать о том, чтобы осесть в этих краях?

– Нет, я здесь надолго не задержусь. Как только мисс Даниелс найдет нового управляющего, я отправлюсь дальше.

В ее глазах мелькнуло разочарование.

– О, очень жаль.

– Что вам жалеть? Скоро у вас будет много новых друзей.

Лицо Мэри прояснилось.

– У меня уже есть. Элиза учит меня вязать, и я уже сделала кое-что для ребенка. А Луанн дает мне очень полезные советы, как управляться с мужчинами.

«Эта даст совет», – подумал Брок, подавив улыбку.

– Я знаю, что она была потаскушкой, но она очень добрый человек. Так по крайней мере говорит Полли.

Брок услышал удивленный возглас и, обернувшись, увидел справа от себя Уилла Флетчера.

– Ты врешь! Моя сестра никогда бы не сказала таких грубых слов. Она – леди, – гневно выпалил Уилл, сверкнув глазами.

От столь грубого нападения на глазах Мэри выступили слезы.

– Ну, ну, – успокаивающе протянул Брок и взял Уилла за ворот: – Так не разговаривают с дамами, парень. Тебе нужно извиниться.

– Может, это ей надо извиниться за то, что она говорила?

– Мэри только повторила то, что говорила твоя сестра. В суде это называется свидетельскими показаниями, мы называем это женскими сплетнями.

От этих слов щеки Мэри залились краской.

– Я вовсе не хотела передавать чужие слова, мистер Питерс. – Она повернулась к Уиллу: – Я очень жалею, что сказала это.

Уилл пожал плечами и опустил голову, разглядывая мыски сапог.

– Ладно. Забудем. В сарае появились котята, хотите посмотреть? – протянул он ей оливковую ветвь мира.

Лицо Мэри оживилось. Она шагнула было к двери, но тут же остановилась.

– Я не могу. Я обещала мисс Даниелс, что не буду отходить от дома. Вы знаете, мне сейчас надо быть осторожной из-за ребенка.

Уилл опустил взгляд на заметно округлившийся живот Мэри и смутился.

– А почему бы тебе, Уилл, не принести сюда пару котят? – предложил Брок.

– О, вы можете? – по-детски сложила в восторге руки Мэри.

По все еще сердитому лицу Уилла было видно, что он не совсем простил Мэри, но любовь к котятам намного подняла ее в его глазах.

– Хорошо, – пробурчал он и двинулся к двери. Сойдя с крыльца, Уилл припустил к сараю бегом.

– Только не опаздывай на ужин, Мэри, – предупредил Брок, – а то на тебя обрушится гнев мисс Даниелс.

Мэри удивилась:

– Так и вам тоже досталось, мистер Питерс? Я думала, она цепляется только ко мне. – Тут она поспешила поправиться: – Мисс Даниелс – замечательная женщина, но... у нее трудный характер.

Брок мрачно кивнул:

– Ужасный. Я едва себя сдерживаю.

Но с трудом сдерживался он не только из-за ее характера. Ни Мэри, ни Брок не заметили рыжеволосую женщину, которая проходила мимо веранды и чуть задержалась у открытого окна, чтобы услышать эти слова. В уголках ее губ промелькнула насмешливая улыбка.

Глава 5

Люди молились бы чаще, если бы находили больше достаточно мягких мест, чтобы преклонить колени.

– Мистер Дженкинс, неужели нам нужно въезжать в каждый ухаб на дороге? – выкрикнула Элиза из глубины фургона. – Я думаю, вы не пропустили ни одного с тех пор, как начали эту ужасную поездку.

Шорти хмуро оглянулся через плечо. Острый язычок этой дамы ему никогда не нравился:

– Если вы умеете лучше править лошадьми, почему бы вам не заняться этим, мэм?

Пруденс взяла Элизу за руку.

– Мы уже почти приехали, Элиза. Потерпи еще несколько минут.

– Я уже не могу терпеть. Меня бросает, как мешок с мукой. Не понимаю, почему мы не взяли коляску.

– В коляске мы все не уместились бы, миссис Доббинз, – терпеливо объяснил Брок. Кроме Барта и Слима, двигавшихся верхом, все обитатели ранчо ехали в фургоне. Дома остались только Моуди и Сара. – Нам всем неудобно, – добавил он, подумав, что еще двадцать минут назад совершенно перестал чувствовать свои затекшие ноги.

Элиза смутилась.

– Извините, мистер Питерс. Я просто сегодня нервничаю. Терпеть не могу этого преподобного Энтвистла. Он всегда такой надутый.

Пруденс подумала, что это определение было очень точным. Священник всегда напускал на себя важность и был так зануден, что даже для нее посещение церкви было тяжелым испытанием.

– А каково мне? – подала голос Луанн. – Увидев меня, он начинает болтать про грешников и прелюбодейство. А сам, я знаю, тайком бегал к мадам Еве.

– Вам не стоит об этом говорить, Луанн, – прервала ее Пруденс, кутаясь в шаль от утренней прохлады. – Хоть он и священник, но он мужчина. И мы едем не к преподобному Энтвистлу, а чтобы услышать Божье слово.

«Может, слово и Божье, но произносит его этот маленький священник», – подумал Брок. Открыв глаза, он посмотрел на сидевших напротив. Прямо перед ним сидела Пруденс; на голове у нее была зеленая фетровая шляпка, и Брок подумал о том, что ее глаза зелены, как листья клевера, а кожа бела, как облака...

– Служба начнется еще не скоро, – прервал его мысли шепот Шорти. – Мы могли бы зайти в салун и промочить горло.

Пруденс сурово посмотрела на него и Брока.

– Сегодня воскресенье, джентльмены. В этот день вам лучше поразмышлять над своими недостатками. – Она кинула на них осуждающий взгляд, в котором явно читалось, что недостатков у них много.

Брок наклонился вперед, чтобы его слова расслышала только Пруденс.

– Я сейчас размышлял над тем, как пуст мой желудок, а он пуст, как голова преподобного Энтвистла, Рыжая.

Брок тут же откинулся назад, с удовольствием отметив, как свирепо выпрямилась на своем сиденье хозяйка ранчо, и невинно улыбнулся. Еще чуть-чуть спеси сбито с их надзирательницы. Брок смело мог назвать себя мастером словесных пикировок. Еще бы – когда-то он был лучшим адвокатом во всем Сакраменто.

Закрыв глаза, он унесся мыслями в суетливую и шумную столицу штата Калифорния. Когда Брок только начинал там практиковать, город переживал расцвет. Адвокатские дела шли весьма успешно, и уже скоро Брок смог приобрести для себя и Кэтрин белоснежный дом, после чего они начали откладывать деньги на учебу Джошуа в колледже.

Весь труд и все жертвы, которые ему пришлось принести, казались тогда не напрасными – он достиг двух главных своих целей в жизни: успешной карьеры и хорошей семьи. Имея сына, он мог рассчитывать на то, что его фамилия не исчезнет; может, судьба подарила бы ему еще одного. Но все рухнуло в одно мгновение. Эпидемия холеры унесла жизни многих жителей Сакраменто, в том числе его жены и сына.

Сара вошла в комнату Моуди, крепко сжимая в руках пару костылей, сделанных индейцем Джо. Сара знала, что такому энергичному человеку, как полковник, быть прикованным к постели невыносимо, и ей удалось уговорить Джо изготовить костыли, как тот ни отнекивался.

– Добрый день, полковник, – приветливо сказала она тоскливо смотревшему в окно Моуди. – Надеюсь, я вам не помешала?

– Мешайте, мешайте, мисс Сара. – Глаза больного обрадовано заблестели. – А то я тут с ума сойду от скуки. Тогда лечить меня будет значительно труднее.

– Я так и подумала и потому принесла вам вот это. – Она протянула ему костыли.

На лице Моуди появилось неподдельное изумление, которое сменилось выражением признательности.

– Вы действительно ангел. Спасибо, мой ангел. После такого обращения Сара не сразу нашлась, что ответить.

– Вы... вы очень благодарный человек, полковник.

– Почему вы не зовете меня просто Моуди или хотя бы Мартин – по моему полному имени?

Мягко улыбнувшись, Сара подняла со стула шерстяной халат, который когда-то принадлежал отцу Пруденс, Коуди Дэниелсу, и протянула его лежащему на кровати.

– Не хотите ли опробовать костыли, Мартин? – Новое имя прозвучало удивительно естественно, как будто она обращалась к давнему хорошему знакомому.

– Я ничего бы так не хотел, – живо подхватил он. Потом вдруг подмигнул ей: – Почти ничего.

Сара только осуждающе покачала головой. Затем подошла к кровати и помогла больному облачиться в халат, после чего Моуди неловко встал на одну ногу.

– Вам надо быть очень осторожным, – строго произнесла Сара. – Если упадете, то сломаете и вторую ногу.

– Если вы позволите опереться на вас, мисс Сара, то мне ничего не страшно.

Но и с ее помощью он встал на костыли с большим трудом. Проверив, насколько крепко они его держат, Моуди сделал несколько шагов по комнате.

– Для первого раза, наверное, достаточно, – предположила Сара, заметив, с каким усилием дается полковнику каждый шаг. Пролежав столько времени в постели, он, должно быть, потерял много сил.

Не ответив, Карстерс проковылял к окну и замер в восторженном изумлении – заходящее солнце золотило верхушки деревьев, на лазурном небе не было ни облачка.

Вдруг что-то толкнулось у Сары в животе, и она машинально опустила руку, тут же вспомнив о Джеймсе Броктоне, отце ее неродившегося ребенка. Джеймс был женат, его сын учился в той же школе, в которой она преподавала последние пятнадцать лет. И хотя она знала, что Джеймс не свободен, это не помешало ей потерять голову. И вот теперь она должна расплачиваться за этот грех. Когда Джеймс узнал, что она беременна, он покинул Денвер в ту же ночь, оставив ее одну с ее проблемами.

– С вами все в порядке? – тревожно спросил Моуди. – Вы побледнели.

Тяжело опираясь на костыли, он поспешил к ней. Такой способ передвижения был для него еще непривычен, и, неудачно переставив костыль, он пошатнулся.

К счастью, Сара была рядом и успела помочь ему устоять. Затем, поддерживая за талию, помогла сесть.

Моуди, отдышавшись, поблагодарил ее:

– Вы действительно ангел-хранитель. – Взяв ее руку, он прижался к ней губами.

Не считая, что она заслужила такое звание, Сара поспешно отдернула руку.

– Я всего лишь очень глупая женщина. И сейчас расплачиваюсь за это.

Не дожидаясь ответа, Сара поспешила из комнаты, оставив Моуди в недоумении размышлять, кем был человек, который смог бросить такую женщину.

Когда служба закончилась, прихожане начали степенно, один за другим выходить на лужайку перед церковью. Большинство горожан были давно знакомы и потому оставались потолковать, поделиться впечатлениями о сегодняшней службе, обменяться деловой информацией и последними сплетнями.

Конечно, в этом обмене любезностями работники и обитательницы ранчо Пруденс участия не принимали Ковбои, не тратя времени, направились в салун, чтобы, воспользовавшись воскресным отдыхом, отдать недельный долг Бахусу и пощекотать нервы карточной игрой.

Хотя священник вместе со своими сторонниками и предпринимал неоднократные попытки избавить город от рассадников греха и разврата – салуна «Серебряная туфелька» и заведения мадам Евы, успеха он не добился. Абсолюшен появился благодаря серебру и признавал только его блеск. Хотя за последние годы город заметно утихомирился, отдав пальму первенства по дикости и беззаконию Додж-Сити и Абилину, ковбои и скотоводы остались верными привычным утехам, и их не могло устрашить даже обещание церковной анафемы. И потому требование закрыть злачные заведения хотя бы на воскресенье так и осталось без ответа.

Оставшись с женщинами, Брок с удивлением заметил, что тех нисколько не волнуют косые взгляды богобоязненной части населения Абсолюшена, отлично знавшего, кем являются эти дамы. Однако самого Брока уязвляло, как при виде Пруденс и ее подопечных городские матроны непременно задирали нос Шурша юбками, они ускоряли шаг, чтобы поскорее миновать Падших Женщин.

– Дамы, – приложив руку к шляпе, обратился к своим спутницам Брок, – а не пройтись ли нам по Мэйн-стрит? На этой улице я знаю ресторанчик «Плакучая ива», где мы сможем восстановить силы после молитвы.

Пруденс, внимательно изучавшая, как сидят на ее руках перчатки – делала она это, чтобы избежать недобрых взглядов, – улыбнулась Броку с благодарностью.

– Это интересное предложение. Леди, – обернулась она к женщинам, – что вы думаете насчет кофе и пирога?

Идея была поддержана единодушно, за исключением Луанн, которая хотела навестить своих подруг из заведения мадам Евы. Пообещав вернуться через полчаса, она скрылась в переулке, все же остальные направились в ресторан.

Но не успели они пройти и нескольких футов, как натолкнулись на двух прохожих – коренастого мужчину средних лет и молодого парня лет восемнадцати.

– Глянь, отец, это та самая женщина, которая управляет ранчо. Тем самым, куда убежала Мэри.

Пруденс узнала Бобби Фитцсиммонса. Она крепче сжала губы и решительно прошла мимо него. У нее не было никакого желания стать участницей скандала, а Фитцсиммонсы были известны в городе как редкие скандалисты.

Брок задержался и внимательно посмотрел на парня.

– Так это и есть молодой Фитцсиммонс? – спросил он.

– Да, это он, – подтвердила Элиза. – Мне говорили, что он большой хулиган.

– А это вы приютили шлюху Мэри Уинслоу? – насмешливо бросил старший Фитцсиммонс, Фрэнк. – Вам должно быть стыдно привозить ее в город.

Пруденс беспомощно оглянулась, а Брок сошел с тротуара и встал перед Фрэнком.

– Я думаю, вы должны принести этим леди свои извинения, мистер Фитцсиммонс. Я слышал, что вы говорили, и не думаю, что вы можете после этого называть себя джентльменом.

Фрэнк почесал живот.

– Вот как? – Он обратился к сыну: – Слышишь, Бобби? Этот ковбой говорит, что мы не джентльмены. И мы должны просить прощения у шлюх.

Брок вздохнул и без предупреждения резко ударил Фрэнка Фитцсиммонса в лицо. Тот упал как подкошенный. Увидевшие это женщины в ужасе отшатнулись.

– Думаю, вы все-таки принесете этим леди свои извинения, – повторил Брок, потирая руку.

– Встань, папа, и ответь ему! – выкрикнул Бобби, пытаясь помочь отцу подняться на ноги.

Брок улыбнулся уголками губ:

– Да, мистер Фитцсиммонс, вставайте. Не думаю, что с одного раза вы все поняли.

Вокруг них начала собираться толпа. Никто не выразил сочувствия Фитцсиммонсу, размазывавшему по лицу кровь.

Лежащий отрицательно покачал головой:

– Я не хочу с вами драться, мистер. Думаю, я сказал что-то бестактное. Приношу свои извинения.

– Па! – в изумлении протянул Бобби. Брок повернулся к Фитцсиммонсу-младшему.

– По тебе видно, малыш, что любовь действительно слепа. И такой вонючий ублюдок – отец ребенка Мэри? Извините, леди, за мои выражения, – обернулся он к дамам, потом продолжил: – Если вы еще будете проходить близко от нас, я буду приветствовать твоего папу таким же образом.

Не обращая больше внимания на две пары ненавидящих глаз, Брок направился к тротуару, где его ждали Пруденс и Элиза.

– Наш пирог стынет, леди.

Подобно водам, расступившимся перед Моисеем, толпа зевак разделилась надвое, позволив Броку и дамам продолжить свое путешествие.

Пруденс была слишком ошарашена, чтобы произнести хотя бы слово. Помимо драки, ее изумили слова Брока о том, что отцом ребенка Мэри был Бобби. Похоже, она совершенно несправедлива к Броку Питерсу.

Под порывами ветра кроны деревьев шумно шелестели сухими листьями, и Брок зябко поднял воротник куртки.

Оглядевшись, он заметил неподалеку от освещенного лунным светом раскидистого дуба очертания могильной плиты. Брок поднялся по холму и подошел к ней ближе. Белая мраморная плита резко выделялась на черной земле.

Нагнувшись, он стал разбирать надпись на камне: «Здесь лежит Коуди Даниелс. От любящих дочерей Пруденс и Клэр. Родился 1 февраля 1800 года, умер 22 апреля 1867 года».

«Отец Пруденс», – подумал Брок, выпрямляясь. Рядом с этой плитой лежали еще две, поменьше; на них были написаны имена Абигайль Даниелс и Клэр Даниелс. Могилы были хорошо ухожены, и их окружали невысокие изгороди.

«Здесь вся семья Пруденс», – подумал Брок. Легко можно представить, что она чувствует, приходя сюда. Его собственная рана так и не затянулась за восемь лет. Поговорка, что время лечит, оказалась неверной. Как неверно и то, что в мире есть справедливость. Почему умер не он, а его сын, который в свои шесть лет только начинал жить? Почему смерть скосила его веселую, красивую, добрую Кэтрин, само олицетворение жизни?

Судьба зачем-то решила посмеяться над ним, послав его в Сан-Франциско защищать какого-то подонка по делу об убийстве им собственной семьи.

Это не было даже его дело, заменить себя попросил его отец. Когда Брок вернулся в Сакраменто, он увидел мертвого Джошуа и умирающую Кэтрин.

Брок просидел у ее кровати три дня. Это должно было окончиться либо ее выздоровлением, либо тем, что он и сам заразится. Но не случилось ни того, ни другого.

На следующий день после похорон, побродив по пустому дому, он собрал свои вещи, повесил на двери замок и, прокляв Бога, свою профессию и свою жизнь, в которой уже не могло произойти ничего стоящего, отправился в бесконечное путешествие без какой-либо цели и места назначения.

– Кэтрин, – тихо произнес он. Странно, но единственное, что у него сохранилось от нее, было лишь имя.

Броку было невдомек, что озорной ветер сорвет это имя с его губ и отнесет к женщине, неподвижно застывшей у дуба. Она тоже в этот поздний час пришла к могилам. Полная луна не дала ей уснуть и заставила прийти сюда, чтобы навестить близких.

Пруденс совсем не ожидала увидеть здесь кого-либо еще.

– Привет, – неожиданно для себя произнесла она.

Брок резко повернулся. Увидев женщину, он постарался отогнать воспоминания и сделать лицо бесстрастным.

– Надеюсь, вы не возражаете? Я проходил мимо и заглянул сюда...

Ветер рванул ее платок, и Пруденс схватилась за его концы.

– Не возражаю. Я прихожу сюда вечерами, чтобы побыть с ними. – Она помолчала. – Мне очень их не хватает. Правда, я ни разу не видела свою мать – она умерла, когда я родилась. Но отец и Клэр...

– Ваша сестра? Пруденс кивнула.

– Она умерла несколько лет назад, чуть позже отца.

– Так рано? Наверное, сдало сердце?

– Сердце? Нет, она умерла при родах. Брок опустил глаза.

– Так вот почему вы занялись этим... В память о Клэр?

Пруденс вздохнула.

– О Клэр и других, которых обманули и бросили. – В ее голосе появилась горечь. – Ковбой, от которого забеременела Клэр, работал у моего отца. Его звали Билли Престон. Это был самый красивый мужчина из всех, кого я видела, и очаровать он мог любую. Он захотел вскружить голову моей сестре, что ему, конечно, удалось. Когда стало ясно, что у нее будет ребенок, он исчез с ранчо. Больше мы о нем ничего не слышали.

«Это многое объясняет в поведении Пруденс», – подумал Брок.

– Так вот почему вы не замужем?

– И поэтому тоже, – коротко бросила она. Ей показалось унизительным признаться, что она не получала предложений руки и сердца, хотя вряд ли это объяснялось какими-либо ее недостатками. Нанимая работников, Коуди Даниелс требовал, чтобы они позабыли, что на ранчо живут две его дочери. Так же сурово он следил и за дочерьми. Вряд ли такое отношение было правильным – именно желание вырваться из-под тяжелой опеки и жить своей жизнью подтолкнуло Клэр к тайным встречам, которые закончились так печально.

А вот она никогда не старалась быть независимой от отца. В какой-то мере Пруденс унаследовала его непреклонность и волю, и только смерть Клэр зародила в ней мысль, что он в чем-то был не прав. Фамильный волевой характер позволил ей после смерти отца достаточно хорошо управлять хозяйством, но поклонников ее внешности это совсем не привлекало, и вскоре она поняла, что может на всю жизнь остаться в одиночестве.

Брок тронул Пруденс за плечо:

– У вас так изменилось лицо... С вами все в порядке?

– Ох, извините, – очнулась она от своих невеселых раздумий. – Да, случай с Клэр на меня подействовал очень сильно. Мне было больно видеть, как она переживала, когда ее покинули.

– Ну, не все мужчины такие, как Билли Престон. Есть много хороших, честных людей, которые отвечают за свои поступки.

– Вот как? – с сомнением пожала она плечами. – У меня каждый день есть отличная возможность в этом убедиться. – Она кивнула на дом. – Все они верили подобным словам. Очень неприятно, мистер Питерс, узнавать, что все это только слова.

– Вы так же не верили, что я не отец ребенка Мэри. Могу представить, каким негодяем я был в ваших глазах!

Она смущенно улыбнулась:

– Да, в вас я ошиблась. Мне очень жаль. Вы просто исключение из правила.

– Значит, Я – исключение, – усмехнулся Брок – Сказать по правде, приятно почувствовать себя в чем-то исключительным.

– Должна признать, вы действительно выглядите совсем не так, как другие ковбои.

– Я красивее? Привлекательнее? – стал допытываться он.

Пруденс звонко рассмеялась:

– Гораздо тщеславнее. Кстати, почему вы нигде не осели, а скитаетесь, как бродяга?

Брок опустил глаза.

– Я уже имел семью.

– Пруденс, скорее сюда! – вдруг раздался в ночной тишине чей-то крик.

Брок и Пруденс обменялись удивленными взглядами.

– Это Сара, – промолвила Пруденс. – Видимо, что-то случилось. – Приподняв край юбки, она быстро побежала к дому, и Брок последовал за ней.

– Пруденс! – снова позвал голос. – Мэри готова разродиться.

– Бегу, – крикнула в ответ Пруденс. Когда они достигли крыльца, Брок остановился:

– Мне следует вернуться в дом для работников?

– Вам лучше остаться здесь. У Мэри нет никого, кроме вас, и ваше присутствие может ее успокоить.

В последних словах Брок усомнился. Когда рождался Джошуа, Брока выгнала из дома его собственная мать. «Это не мужское дело». Сказать по правде, женские крики при рождении ребенка были для него всегда непереносимы.

Пруденс будто угадала его мысли.

– Думаю, мужчинам следовало бы знать, каких мучений это стоит. Они чаще бы думали мозгами, а не другими частями своего тела.

И она скользнула в дверь.

Глава 6

Пища на ранчо, как правило, отвратительна, но кофе превосходен всегда, так что в среднем жаловаться не приходится.

Брок расхаживал взад и вперед по комнате, потом остановился, постоял в задумчивости и подошел к столу, чтобы налить себе немного бренди.

Удивительно, но эту бутылку он обнаружил в главном кабинете, который мерил шагами уже добрых два часа.

Напиток обжег горло и на мгновение отвлек Брока от криков, доносившихся из другого конца дома. Но лишь на мгновение.

– Если мисс Пру поймает вас за этим занятием, мистер Брок, она обрушит на вас небо.

Брок обернулся. В дверях стоял Шорти.

Стянув с себя куртку, пожилой ковбой бросил ее на обитый кожей стул.

Предупреждение старика не произвело на Брока никакого впечатления. Он еще раз приложился к бутылке и осушил ее до дна.

– Небо и так падает на меня, когда я слышу эти крики, – заметил он. Потом удивленно поднял брови: – А вы что тут делаете? Я думал, все работники давно спят.

Шорти с сожалением посмотрел на пустую бутылку. В этом взгляде сквозила такая грусть, что Брок достал вторую бутыль и налил ему стаканчик.

– Ханна сказала мне, что Мэри рожает, – сообщил Шорти, с видимым удовольствием пробуя янтарный напиток. – Она убежала из дома. Говорит, что не выносит криков.

«Ханна оказалась разумнее меня», – подумал Брок.

– А кто же тогда принимает роды?

– Мисс Пру. Это всегда делает она. Разве она вам не говорила?

– Нет. А почему она не вызывает доктора из города?

Шорти покачал головой:

– Мисс Пру и слышать об этом не хочет. Ее сестра умерла именно из-за доктора. По крайней мере она так говорит. Правда, сейчас в городе неплохой доктор, доктор Смитсон, но он часто уходит в запой, так что на него тоже нельзя положиться.

– Так, значит, всю ответственность, за детей Пруденс берет на себя? – удивился Брок. – Смело!

По примеру Брока, нервно расхаживающего от стены к стене, Шорти принялся ходить из угла в угол у окна.

– Она перечитала больше книг по медицине, чем любой доктор. Посмотрите на полки – здесь бездна таких книг. Есть и медицинские журналы с последними новостями и достижениями.

Как только Брок смог осмыслить эту удивительную информацию, в комнату ворвалась Полли. Ее лицо было пунцовым, от спешки она тяжело дышала.

– Нам надо знать ваше имя, мистер Питерс. Я имею в виду полное имя.

Брок и Шорти удивленно переглянулись. – Мое полное имя – Брок Джонатан. Зачем вам это?

– Я спешу, – выпалила Полли и выбежала из комнаты.

– Эй, послушай, – озадаченно сказал Шорти. – Ты что-нибудь слышишь? По-моему, стало тихо.

Брок прислушался. Действительно, крики прекратились.

– Что могло там произойти? Может, с Мэри что-то случилось? – От этой мысли Броку стало не по себе.

Шорти задумчиво тронул ус.

– Это означает, что все кончилось и ребенок появился на свет.

И, будто подтверждая истинность этого предположения, до них донесся слабый детский крик.

Через несколько минут они смогли его увидеть – Пруденс внесла в кабинет завернутого в одеяло младенца. На ее радостном лице читалась усталость.

– Хочу представить Брока Джонатана Уинслоу, джентльмены, – объявила она. – Сокращенно – Би-Джея. Это самый красивый младенец из всех, которых я видела.

– Брок Джонатан? – ошеломленно повторил Брок.

Она кивнула:

– Такое имя дала ему Мэри. Я считаю, оно вполне подходит.

– Ну и ну! – изумился Шорти. – Девчонка дала ребенку твое имя, Брок, а ты не имеешь никакого к этому отношения!

Брок не нашелся что ответить.

– Как Мэри себя чувствует? – решил он переменить тему.

Пруденс улыбнулась:

– Прекрасно. Она – молодая и здоровая. Вряд ли у нее будут какие-либо проблемы.

Глаза Пруденс задержались на стакане в руке Шорти. Тот поспешил спрятать руки за спину, но Пруденс только покачала головой:

– Следовало бы отчитать вас за это. Бренди предназначалось для медицинских целей, но вы в таком состоянии, что оно пошло по назначению. Вообще говоря, в трудную минуту все мужчины теряются.

– Ну, это не так, – возразил Шорти. – Может, при родах это и правда, но видели бы вы меня, когда я переправляю скот через бурную реку!

Пруденс заметила, что после бессонной ночи Брок едва держится на ногах.

– Не хотите взглянуть на малыша, Брок? Как-никак он ваш тезка.

Вопрос вывел Брока из оцепенения, и он шагнул к синему свертку. Однако его внимание больше привлек не ребенок, а полные упругие груди, к которым Пруденс прижимала маленького Би-Джея. Брок сейчас с удовольствием поменялся бы со своим тезкой местами.

Пруденс подняла глаза, и Брок поспешно отвел взгляд в сторону.

– Мне лучше отнести малыша к матери, – выговорила Пруденс. Она заметила взгляд Брока и со смущением поняла, что он её волнует. Выходя из кабинета, она мысленно обругала себя за это. Раньше мужские взгляды были ей безразличны, а от глаз Брока у нее уже не раз перехватывало дыхание. Что, черт возьми, с ней происходит?

Но не только она пыталась вернуть свои чувства под контроль разума. То же пытался сделать и Брок. По-видимому, это читалось у него на лице, поскольку Шорти подал реплику из угла:

– Классная кобылка эта мисс Пруденс! Но с норовом. Объездить такую может только человек с характером.

Брок пожал плечами, стараясь показать, что эта тема ему безразлична:

– Не объездит. Только перекалечится. Шорти громко рассмеялся и, когда они выходили из двери, хлопнул Брока по спине:

– Когда учишься преодолевать препятствия, без ушибов не обойтись.

Изучая прищуренными глазами сидящего перед столом бородатого ковбоя, Джекоб Морган выпустил кольцо дыма.

Ах, как же он ошибся в Дэйве Стюарте, как ошибся! Начав любовные шашни, этот дурачок сорвал план, над которым Джекоб работал уже много лет. Его уволили, и, теперь вообще неизвестно, что происходит на ранчо, Пруденс.

– Вы меня серьезно подвели, Стюарт. Я полагал, что вы человек, на которого можно положиться.

Стюарт вытер потные ладони о брюки и поспешил оправдаться:

– Я сделал все, что мог, мистер Морган. С этой Пруденс просто невозможно иметь дело.

– Я платил тебе за то, чтобы ты следил за всем, что происходит на ее ранчо. Ты же вместо этого таскался за Луанн Джонс. Мне надо было тебя кастрировать, прежде чем поручать такую работу.

Дэйв судорожно сглотнул и машинально прикрыл шляпой низ живота.

– Но я с этим повременю. Я дам тебе шанс исправиться. Ты знаешь Брока Питерса, который занял твое место? Этот парень будет нам очень мешать.

– Скажите только слово. Я уберу его моментом, как Бака.

Морган брезгливо поморщился:

– Только не это, Стюарт, только не это.

Морган никогда не прибегал к убийству. Он считал себя достаточно умным, чтобы достичь своих целей хорошим расчетом.

А свой интерес во владениях Пруденс у Моргана был. Ему была нужна ее земля. К тому же поголовье скота у Моргана росло, и ему уже не хватало источников воды. А на ранчо Пруденс воды было в избытке. Для скотоводов лишний водопой ценнее месторождения золота.

– Его могут убить индейцы, – предложил Дэйв.

Джекоб проигнорировал эти слова.

– Вы продолжаете пасти скот на ранчо Пруденс?