Киносценарии и повести

      В Управление они ехали каждый в своем авто, где позволяла ширина дороги - рядышком, и выглядело это, учитывая соотношение размеров, забавно.
      Никакого знака на площадке у входа так и не появилось, правда Пилипенко, снова оказавшийся на том же посту, предпочел не заметить ни "Оку", ни ее хозяйку, только капитану козырнул, но этого капитан не заметил, а не стесняясь ни Пилипенко, ни сослуживцев, косяком валящих к дверям, ни прохожих, нежно и крепко поцеловал ее в губы..
      - Ну ты, мать, сильна! Никогда так не попадал! Со мной, - кивнул на Алину часовому, миновав сени. - Только имей в виду: я палец о палец не ударю. Уболтаешь полковника - твое счастье, а не уболтаешь! - и развел руками.
      - Уболтаю, - сказала Алина и совсем было не пошла к полковничьему кабинету, как решила, что лучше бы капитану не знать, что она знает, где этот кабинет расположен. - Мне куда?
      - Налево, - кивнул Мазепа. - Там лифты. На четвертый этаж.
      "Не так-то уж вы, капитан, и проницательны", - подумала, нажимая лифтовую кнопочку, и, кажется, именно в этот момент у Алины и возникла безумная честолюбивая мысль самостоятельно раскрыть то, давнее, прошлогоднее убийство в "Трембите".
      Когда Алина вернулась от полковника, разговаривать с нею по поводу происшествий в "Трембите" - и давешнего, и прошлогоднего, Мазепа отказался категорически.
      "Ну ничего, - бодро решила Алина, - перебьюсь", - и, едва капитан, оставив ее за своим столом, а ключ от сейфа - в дверце, исчез из кабинета, сбегала в архив за прошлогодними материалами по "Трембите".
      Перевернув очередную страницу "дела", уперлась взглядом во вклеенный черно-белый снимок: осыпавшееся стекло витрин, осколки посуды; бледный человек у стойки; мертвое тело на полу!
      Алина извлекает из мазепиного стола лупу, вглядывается в лицо бледного человека. Подходит к несгораемому шкафику, достает папку свежих фотографий давешнего трупа. Выбирает одну, кладет рядышком со вклеенной. Нечего и сомневаться: трупом давеча стал именно тот бледный человек. А может, и не бледный вовсе? Может, просто такое освещение было, когда фотографировали? Вспышка? Почуяв след, Алина лихорадочно переворачивает несколько страниц и, наконец, находит изображение того, прошлогоднего, трупа. Лица трупов, естественно, разные, иначе и быть не может - зато одинаковыми: и по размеру, и по расположению, - оказываются дырочки во лбах. Совпадение? Но в совпадения Алина верит плохо. Она отлистывает "дело" назад, возвращается к прошлогоднему снимку, к общему плану разгромленного ресторана. На соседней по развороту странице, под типографским грифом "Объяснение", от руки написан текст, который Алина, продираясь сквозь корявый почерк, принимается читать полувслух:
      - Последний посетитель ушел около одиннадцати. Я повесил табличку, но дверь почему-то не запер!
      "Почему-то! Странное словцо, а особенно здесь, в столь серьезном контексте. Не бывает почему-то, не бывает! - злится Алина. - На каждое почему всегда существует и потому!" - и пытается перенестись туда, в прошлый год, в "Трембиту", ставит себя на место Мазепы, слушающего среди осколков медленные, словно выдавливаемые между губ, показания человека, чьих показаний никто уже никогда больше не услышит!
      - !Ага, почему-то не запер. Володя, - кивает ресторанный хозяин вниз, на труп, - занимается своими бутылками, стаканы протирает, что ли. Я подбиваю бумаги, считаю бабки. Девочек мы отпустили раньше!
      "Почему отпустили раньше?" - забрасывает Алина в память, стараясь не прерывать воображаемой сцены.
      - !И тут - дикий визг тормозов. Ну точно, как в кино! в американском!
      За последние два года Алина много пересмотрела американского кино по мужнину видику, и ей не представляет труда перенестись воображением еще на полчаса назад: машина без номеров, взвизгнув тормозами, замирает, как вкопанная, возле входа в "Трембиту". Один остается за рулем, двое в джинсовых кепках (Алина видела эту парочку позавчера на рынке - ее и подставила на место убийц), в носовых платках, оставляющих на лицах открытыми только глаза, врываются в помещение, вскидывают: один - "калашникова", другой - "зауэр" - и тут же открывают огонь. Директор, белый от страха, падает за стойку. Бармен, получив в лоб шальную пулю, медленно оползает на пол. Джинсовые кепки стреляют еще с полминуты, выходят вон, хлопают дверцами машины, и та, взвыв мотором, взвизгнув задними колесами, срывается с места, скрывается за углом!
      "Рэкет? - задает Алина сама себе вопрос. - Кто-то кому-то отказался платить?" - и слышит прошлогодний голос Мазепы.
      - Словом: пиф-паф ой-ой-ой? И вы даже не догадываетесь, кто бы это мог быть? - не столько спрашивает, сколько в ироничной своей манере утверждает капитан.
      - Рэкетиры, наверное, - отвечает директор, и Алине не нравится, что их версии совпадают!
      - Алиночка-Алина, на Ленина - малина! - голос Мазепы уже не воображенный - натуральный - вырывает ее из ресторанчика. - Интер-ресное ограбление. Пиф-паф ой-ой-ой!
      Алина поднимает голову от "дела", оборачивается на двери, в которых на полноге стоит капитан.
      - Я лучше почитаю, а, Богдан?
      - Да ты не бойся! насчет малины - пошутил: для рифмы понадобилась. Помнишь, как Незнайка стихи сочинял? На настоящую малину я б тебя и не взял! Ну-ка ну-ка! - вдруг осекает треп, заинтересовывается капитан, подходит к Алине. - Получила разрешение залезть в архив! Впрочем, да! Забыл! У тебя ж безотказное средство, - тон Мазепы вдруг меняется, становится холодным, желчно-презрительным, взгляд нарочито подробно скользит по Алине сверху донизу, словно по выставившей себя на продажу проститутке.
      Алина оценивает и интонацию, и взгляд, встает, лепит капитану пощечину.
      - Два-ноль, - констатирует он. - Это ты хочешь, значит, сказать, что спишь со мною исключительно из чувства любви? Интересное признание. Знаешь, ради него я готов получать по морде хоть трижды на дню, - и обнимает Алину, кружит ее по кабинету.
      Алина отбивается, но недолго.
      С большой неохотою оторвавшись от алининых губ, капитан произносит:
      - А на дело ты со мной все-таки поедешь. Бумаги не убегут. А уж если взялась изучать положительного героя да описывать!
      - Эгоист ты, а не положительный герой, - вздыхает Алина, запирает, наученная горьким уроком Жеглова Шарапову, документы в сейф и идет вслед за любовником.
      6. РАЗГОВОР ПОД РЕВ СИРЕНЫ
      Пижон-Мазепа выставил на крышу "Шевроле не Шевроле" синюю мигалку, врубил сирену, спрятанную за никелированной решеткою радиатора, и выехал на осевую.
      - Что новенького? - спросила Алина.
      - Я тебя люблю, - ответил Мазепа.
      - Этой новости, - заметила Алина, взглянув на запястье, - уже тридцать девять часов. Несвежая новость. И не вполне достоверная. Я про убийство.
      - Как так - не вполне достоверная?! - возмутился капитан.
      - Ну, Богдан! - сморщила Алина носик. - Я, между прочим, серьезно.
      - А я, что ли, шучу?
      Алина надулась.
      Минуты через три капитан не выдержал принципиапьного молчания.
      - А что там может быть новенького? Видели убийцу практически все, даже ты. А какой толк? Это, знаешь, не приметы! Единственный ход - покопать, cui bono, - (кому выгодно, - перевел)!
      - Знаю, - отозвалась Алина. - Училась.
      - !что, если не в деталях, понятно и так, а в деталях - все равно не докопаешься. Да и не важно, не интересно: свои. Вот сами пусть и разбираются, грызут глотки друг другу.
      - Рэкет?
      - Может, и рэкет.
      Алине не понравилось, что капитан соглашается с версией рэкета.
      - Чего смотришь? - заметил Мазепа алинино недовольство. - Нарушается принцип неизбежности возмездия? А и хрен с ним, с принципом! Так у себя в блокнотике и запиши: капитан Мазепа считает, что и хрен с ним, с принципом!
      - А пуля?
      - Что - пуля?
      - Ну! угадала? Тот же браунинг? "Зауэр"?
      - Тот же, тот же! - отболтнулся капитан.
      - Значит, шансов, по-твоему, никаких?
      - Разве что с такою помощницею.
      - Расскажи, - все пыталась Алина сбить капитана с несерьезного тона, - расскажи, ради Бога: почему прошлогоднее убийство зашло в тупик? Тоже потому что хрен с ним с принципом?
      - Убийство-то как раз удалось. Вот расследование!
      - Шляхетский юмор? - раздражилась Алина.
      Капитан заметил раздражение.
      - Можно было, конечно, покопать! Но правда ведь: не интересно!
      - То есть пускай убивают друг друга?! - возмутилась журналистка.
      - Ага, - отозвался капитан и заложил крутой вираж во двор. - Слава Богу, приехали.
      7. ИНТЕР-РЕСНОЕ ОГРАБЛЕНИЕ
      Таинственные грабители разорили очевидно богатую квартиру весьма интеллигентно: аккуратно выпилили замок, ценные вещи упаковали и вынесли не торопясь: все, что осталось, не было ни сдвинуто, ни взломано, ни поцарапано. Молодая женщина с туповато-упрямым, зареванным лицом горевала на диване; суетились менты; хозяин, мужичок лет под пятьдесят, маленький, лысенький, деловито проверял опись украденного. Капитан склонился над его плечом.
      - Та-ак! Телевизоров - два. Видеомагнитофонов - три. А видеомагнитофонов зачем - три?
      - Один цифровой, - сквозь слезы пояснила женщина с дивана. - Дигиталь. А те два - чтоб фильмы переписывать. Не таскаться ж!
      У капитана видеомагнитофона не было ни одного - с тем более серьезным сочувствием кивнул он головою:
      - А-а! - и продолжил чтение списка. - Видеокамера эм-восемь! Компьютер персональный ай би эм 386 дэ икс, в комплекте! компьютер персональный "Макинтош"! принтер лазерный! принтер струйный! принтер матричный! ксерокс! факс! радиотелефона - три! картины! антиквариат! В общем, тысяч так! на пятьсот? - спросил-подытожил.
      - Как считать, - ответил хозяин. - Цены плавают. И потом: одно дело купить, другое - продать.
      - Как считать! - злобно передразнила женщина.
      - Отпечатки, пиф-паф ой-ой-ой! снимали? - поинтересовался капитан у коллег.
      - Нет отпечатков, - буркнул огненно-рыжий мент-эксперт, у которого всякий раз, когда не было отпечатков, сильно портилось настроение.
      - Естественно, - отозвался капитан и пошел по квартире, заглядывая в шкафы. - Норка? О! еще! А зачем столько шуб? Тоже одна - цифровая, а две - переписывать.
      - Чо ж я, каждый день в одной ходить буду?
      - Каждый день - конечно, - снова сочувственно согласился капитан. - И ни одну не тронули? Как-кие благородные воры! По-рыцарски относятся к дамам! Дубровские прямо!
      Хозяйка вдруг встревожилась, встрепенулась, подскочила к шкафу, пересчитала богатство:
      - Аж напугали!..
      - Откуда, - отнесся Мазепа к хозяину, - не спрашиваю. Все, надо думать, нажито законно. Иначе б не обратились. Верно говорю?
      - Верно, - отозвался хозяин. - "Икар". Внедренческий кооператив.
      - Неплохие заработки, - прокомментировал капитан. - И что к солнцу подлетать слишком близко опасно - знаете, - и вернулся в прихожую, осмотрел входную дверь: быстро, но цепко. - Недавно поменяли? Неужто еще худшая была?
      - Лучшая была, лучшая! Бронированная! - подскочила зареванная хозяйка. - Замок ему, видите ли, из Парижа привезли. Электронный. Поставить приспичило! Будто на месте поставить было нельзя!
      - Галя! - поморщился хозяин.
      - А ты на меня не хавкай! Я на тебя сейчас так хавкну!
      - Давно женаты? - осведомился капитан.
      - А какое это, интересно, играет значение? - непонятно на что обидевшись, взвилась Галя.
      - Третий год, - буркнул хозяин, и стало окончательно ясно, что каждый из двадцати четырех с чем-то там этих месяцев обошелся ему недешево.
      - Вдовец?
      - Развелся.
      - А родом-то вы откуда? - поинтересовался вдруг капитан, оборотясь к хозяйке.
      - С Винницы, - опешила та. - А шо, нэможно?
      - Можно, можно, - успокоил Мазепа и обратился к ментам. - Ладно, хлопцы, пиф-паф ой-ой-ой, - продул воображаемый ствол от воображаемого порохового дыма. - Вы тут занимайтесь. А мы с Алиной Евгеньевной пойдем. Вечером дома будете? Я загляну, o'key?
      Хозяин кивнул.
      - Пошли? - и, взяв Алину под руку, капитан направился к лестнице.
      - У тебя что, дела?
      - Неотложные, - согласился он. - Еду обедать с любимой женщиной капитана Мазепы.
      - Обедать? - удивилась Алина. - Тебе что, не интересно? Или снова свои?
      - На сей раз мне не интересно, - сказал капитан, - потому что все ясно.
      - Поражаешь?
      - Отнюдь, - сделал Богдан лягушачьи губы. - Стиль работы.
      - Ну, и что тебе ясно?
      - Маленький секрет. Конан-Дойля читала? Надо тянуть интригу. Ты помнишь, чтобы Холмс хоть раз раскрыл свои секреты Ватсону прежде, чем довел дело до конца?
      - А я у тебя, выходит, за Ватсона?
      - За Конан-Дойля. Ну, расскажу я тебе - и читатели твои на двенадцатой странице помрут со скуки. Станешь преднамеренной убийцею с отягчающими обстоятельствами. Статья сто вторая, пункт "е". Ты этого хочешь?
      - Положим, - согласилась Алина.
      - Жесто-окая! А я отказываюсь быть в этом массовом убийстве соучастником! - припечатал Мазепа страстно.
      Алина пожала плечиками.
      - А куда едем обедать? Тоже секрет?
      - Отнюдь, - возразил капитан. - В "Трембиту".
      - В "Тремби-и-ту"?!
      - А что? Кормят там вкусно. От потери, думаю, уже оклемались - не государственное же заведение: бабки надо строгать!
      - Ненавижу, - выплеснула Алина скопившееся раздражение, - когда менты употребляют жаргон!
      - А мне, - отпарировал Мазепа, - наоборот, дико нравится, когда журналистки употребляют слово "менты".
      Кормили в "Трембите" точно: вкусно. После горячего, в ожидании десерта, Алина решила подкрасить губы. В зеркальце отразилось, что портьера, скрывающая служебный ход, дрогнула.
      - Наблюдают, - шепнула Алина Богдану.
      - Нехай, - ответил тот.
      - А вдруг выстрелят?
      - У меня хорошая реакция.
      - А если - в меня?
      - На фиг ты им нужна?!.
      - А если?
      - Заслоню своим телом, - произнес капитан торжественно. - Как Александр Матросов - Родину. Как Набоков - Милюкова!
      8. НАЗАД - НА МЕСТО ПРЕСТУПЛЕНИЯ
      - Нашли? - с агрессивной надеждою встретила капитана с Алиною давешняя потерпевшая.
      - Какая вы, Галя, скорая! - изумился капитан. - У вас в Виннице все такие? Пиф-паф ой-ой-ой - и все, по-вашему? Так, Галя, только в кино бывает. Вы, кажется, забыли, в каком государстве живете.
      - Хоть надежда-то есть? - помрачнела хозяйка.
      - Надежда, очаровательная Галочка! Ничего, что я вас так? Надежда всегда должна умирать последней. Супруг дома?
      - Да вы заходьте!
      - Летом, летом, - отмахнулся капитан.
      - Так и так же ж лето ж! - изумилась Галочка, но капитан уже кивал: выйдем, мол, - появившемуся в прихожей хозяину.
      Тот кивнул в свою очередь - понимающе-согласительно - и принялся надевать башмаки.
      - Куда это вы? - встревожилась вдруг хозяйка.
      - Подышать свежим воздухом, - ответил супруг с плохо скрытою ненавистью.
      - Я с вами! - Галочка решительно не собиралась спускать с мужа глаз.
      - Обчистят, - сказал капитан очень серьезно. - Шубы-то остались. Надо сторожить.
      - Верно, - согласилась хозяйка, на мгновенье задумавшись. - Верно. Сторожить - надо. Спасибо вам, - и временная дверь закрылась за нею.
      - Детей нету? - спросил капитан у хозяина, когда они втроем спускались по лестнице.
      - Да если б дети! - вздохнул тот.
      - На развод уже подали?
      - Нет, - ответил хозяин по инерции. - Я ей еще и не говорил! А откуда в знаете?! - встрепенулся вдруг весь. - Я никому не говорил!
      Они вышли на улицу, в сиреневых тонов вечер. Две дамы гуляли вдалеке со внушительными собачками - больше рядом не было никого.
      - Я много чего знаю, - отозвался капитан и обнял Алину за плечи. - Не первый год, слава Богу, на земле живу. В общем, так. Вора я, как вы понимаете, могу найти мгновенно. За руку, так сказать, схватить. И - все украденное. А могу, конечно, и не найти. Вы следите, следите за моей мыслью! Или найти, но не все. Часть. Наименее ценное. Где-нибудь, скажем! на вокзале! в камере хранения! автоматической! В ячейке, предположим, номер двести восемьдесят три. Она в закутке, практически всегда бывает свободна. А остальное! остальное спишем на первый же труп. Вот так. Пиф-паф ой-ой-ой!
      - Да вы в своем уме?! За кого вы меня принимаете?! - не вполне естественно возмутился несколько помертвевший хозяин.
      - Ах, вы про Алину?! - сказал капитан. - Алину вы не бойтесь: я ее люблю. Новость несвежая, но вполне достоверная.
      Хозяин помолчал. Собачки тявкнули друг на друга и принялись носиться по газону.
      - Ну, и сколько я вам за это буду! должен? - робко спросил хозяин.
      - Даром, - ответил капитан. - Это будет мой первый свадебный подарок невесте. Пойдешь за меня, Алина? А?
      Та не то не понимала ничего, не то как-то не решалась понимать.
      - Но ведь вы знаете! у меня! - хозяин все косился опасливо на журналистку. - Я ведь пятьдесят тысяч потеряю - не замечу!
      - Знаю-знаю, - отозвался капитан. - Догадываюсь. Только не надо. Запомнили? Двести восемьдесят три. Привет, - и, взяв Алину под руку, резко пошел к "Шевроле не Шевроле".
      - Инсценировка, да? - спросила Алина. - Сам у себя украл?
      - Видишь: и объяснять не пришлось, - развел рукам Мазепа. - Взяла и догадалась. Умненькая потому что.
      Капитан запустил двигатель, откинулся на сиденьи, сказал с какою-то вдруг тоской в голосе.
      - Женился черт знает на ком! Она ведь все на раздел потребует. Глазенки-то видела как горят? Я тоже, знаешь, однажды! сдуру! на такой же! свиннице!
      Ревность, что ли, в Алине взыграла:
      - А меня зачем потащил? Поразить широтою души? Ну как стукну?
      Капитан несколько мигов провел в мерзлой неподвижности, потом резко та даже отшатнулась - взял в ладони алинино лицо, заглянул в глаза в свете неблизкого фонаря.
      - Знаешь, милая, - сказал. - Если я снова ошибся - я просто пущу себе пулю в лоб. Если я снова ошибся - значит я ошибся вообще! Понимаешь? В представлении об этом мире. Онтологически. А тогда - фиг ли он мне нужен?!
      И Алину поцеловал.
      9. ПОЧЕМУ НЕ ПОШЛА КРОВЬ?!
      Засыпая, Алина все думала о прошлогоднем убийстве в кооперативном ресторанчике - сегодняшний обед освежил впечатления о месте действия, неудивительно потому, что ей отчетливо, как наяву, приснилось нападение: снова подкатила с визгом машина, снова двое в платках и джинсовых кепках ворвались в зал, снова начали полосовать очередями и одиночными, только вот стекла бара сыпались как-то неестественно медленно, словно осенние листья. Еще медленнее полз по стене убитый!
      Алина открыла глаза. Сильный, большой капитан спал рядом безмятежным младенческим сном. Эта безмятежность почему-то разозлила Алину. Она потрясла Богдана за плечо.
      - Слушай! как же так получилось? Я отчетливо видела на фотографии. У него рукав был закатан. Голая рука, почти по локоть! И осколком стекла до самой кости.
      - У кого у него? - капитан возвращался из сна с большой неохотою.
      - Как у кого?! - возмутилась Алина. - У бармена!
      - Ну? - никак не мог сообразить капитан, чего она от него хочет.
      - А крови - не было! Понимаешь, да? Ведь его убили выстрелом в лоб? Не в сердце? Значит, кровь от пореза должна была пойти?! Стекло-то разбилось в те же секунды? Так, я спрашиваю?!
      - А черт его знает, - ворчливо отозвался Мазепа. - Какая тебе разница? Говорю ж - свои дрались, - и повернулся на бок, закрыл глаза.
      Закрыла глаза и Алина и увидела, как директор ресторана, в котором пока целы все стекла и вся посуда, тащит по полу труп бармена, укладывает под стойку, подправляет, чтоб было похоже на естественное сползание, вытирает кровавые следы по пути следования, говорит что-то в трубку телефона и ждет, ждет, ждет! И только после этого с визгом останавливается возле ресторана автомобиль - нет, неверно, не с визгом: тихонечко, интеллигентно! - и выпускает спокойного мужика с автоматом под полою: ни тебе никакого гангстерского платка, ни тебе рыночной джинсовой кепочки. Мужик оглядывается, встречается на середине зала с подошедшим ему навстречу директором, негромко совещается с ним и только уже после этого вскидывает автомат, а директор - передергивает затвор браунинга, - и они вдвоем начинают палить в стекла и посуду!
      Под этот воображаемый стеклянный звон Алина и заснула - на сей раз глубоко, без видений.
      10. ИСКУШЕНИЕ БРИЛЛИАНТАМИ
      Два дня спустя Алина получила извещение на бандероль и удивилась: из Москвы она не ждала ничего: родители из принципа (Алина никогда не понимала этого принципа) не дарили подарков не на Новый Год или день рождения, с Мазепою же Алина расставалась разве что на час-другой в сутки. Она заполнила бумажку паспортными реквизитами, поинтересовалась по обыкновению, не нужны ли отпечатки пальцев и получила от обидевшейся девицы небольшой, кубического вида, сверток.
      Шаг всего (чтоб не мешать очереди) от окошечка отойдя, Алина с веселым любопытством принялась распаковывать бандерольку: приятно, знаете, все-таки получать сюрпризы! Под бумагою оказалась коробочка под шагрень.
      Алина нажала кнопочку. Крышка откинулась, обнаружив сияющее, переливающееся всеми цветами спектра усыпанное бриллиантами платиновое колечко. Замерла в восхищении. Покойный муж, как мы уже знаем, жил не бедно, однако, ничего подобного не мог позволить себе подарить жене. Если бы, предположим, даже и искренне захотел. Нищему же, несмотря на его "Шевроле не Шевроле", Мазепе и подавно подобные презенты были не по карману.
      Алина чувствовала, что что-то с этим кольцом не так, какое-то тут недоразумение, но удержаться, не примерить, не смогла. Как назло оказалось точно впору на левый безымянный пальчик. Сняла, хоть и не хотелось расставаться с вещичкою, уложила назад в коробочку, щелкнула крышкой. Вернулась к окошечку.
      - Это точно мне, девушка?
      Обиженная девушка только фыркнула и прилепила к стеклу извещение: адрес был обозначен алинин, с точным индексом, и фамилия, и отчество. И никакого - обратного.
      Алина пожала плечами, вышла на улицу. Снова достала кольцо, насадила на пальчик. Под солнцем бриллиантики переливались еще нестерпимее.
      Едва повернулся в двери ключ, Алина вылетела в прихожую, стала в дверном проеме, перегораживая его, словно жена из анекдота или кинокомедии, поджидающая мужа-алкаша.
      - Что это такое? - сунула под нос капитану пальчик с колечком.
      - Это? - замешательство в глазах Мазепы билось мгновенье, не дольше. - Очередной мой подарок. К свадьбе. Не подошло? Не беда, поменяем! Или не понравилось?
      - Врешь! - отрезала Алина. - Откуда у тебя такие деньги?
      - Ты еще спроси, откуда у меня "Шевроле".
      - А правда, откуда у тебя "Шевроле"?
      Дверь квартиры напротив стала эдак незаметненько, по миллиметру, приоткрываться: соседка не могла пропустить скандал.
      - В комиссионке купил. По случаю. За четыре с половиной тысячи.
      - Смешно, - не рассмеялась Алина. - А кольцо за сколько?
      - Кольцо? - переспросил капитан, словно был глуховат, повернулся, резко одолел четыре метра до двери напротив, потянул за ручку, но нос соседке прищемить, видимо, не успел: иначе Алина могла себе представить, какие понеслись бы вопли.
      - Кольцо-кольцо!
      - Кольцо, - вернулся капитан, - в наследство досталось.
      - От фирмы "Икар"?
      Капитан схватил Алину за руку, потащил по лестнице вниз, открыл зев мусоропровода.
      - А ты выбрось, выбрось его, - посоветовал. - Выбрось!
      - Жа-алко, - улыбнулась Алина после паузы и поиграла бриллиантиками под светом далекой пыльной лампочки.
      - Тогда - носи! - и капитан, бросив Алину возле мусоропровода, через две ступеньки на третью взлетел на площадку, скрылся в алининой квартире.
      11. МИЛИЦЕЙСКИЙ МАЙОР - ПОКЛОННИК СОЛЖЕНИЦЫНА
      И снова сидела Алина в кабинете Мазепы, и снова листала то, прошлогоднее, "дело". Рука, посверкивая бриллиантиками, работала по инерции, что изобличало неоднократность и почти бездумность процедуры, но вдруг получила приказ от мозга, вернулась на несколько бумажек назад, остановилась у фотографии убитого, помедлила мгновенье, пошла на лист вперед: на фото общего плана. Снова двинулась дальше, но уже медленно, внимательно: фотографии, тексты, документы!
      Вот она, заноза! На фото - гильза и рядышком - сплющенная пуля, извлеченная из стойки бара.
      Алина несколько раз перевела взгляд с пули на гильзу, с гильзы на пулю, полезла в шкаф, извлекла каталог оружия. Остановилась на маленьком, ладном "зауэре". Справилась для верности, хоть помнила его наизусть, с заключением баллистической экспертизы.
      Встала, вышла в коридор, зацокала каблучками по лестницам, переходам, отвечая на приветствия встречных: ее тут уже почти все знали, - и добралась, наконец, до двери с надписью "Криминалистический музей", толкнула ее.
      - Не могла б я взглянуть на "зауэр"? Подержать в руке. Как он выглядит? - обратилась к немолодому толстому майору, читающему Солженицына.
      Майор, кажется, был один из немногих, ради которых надо было три фразы назад вставить слово "почти".
      - Что-то я вас не припоминаю. У вас разрешение есть?
      Алина вынула из сумочки измятую, полковником подписанную, секретаршею припечатанную бумажку. Майор внимательно изучал ее, сверял лицо предъявительницы с фотографией на предъявляемом.
      - Ну! - нетерпеливо подогнала Алина: длинное путешествие по запутанным коридорам, а теперь вот еще эта идиотическая медлительная недоверчивость майора грозили разрушить в сознании смутную догадку, которую Алина пока не сумела бы даже сформулировать.
      - Что - ну? - майор был более чем невозмутим и явно не спешил никуда - даже вернуться к прерванному чтению.
      - "Зауэр", "зауэр"! - протянула Алина требовательную ладошку.
      - Ах, "зауэр"! - обрадовался майор тому, что понял, наконец, чего от него ждут. - Да что вы, обворожительная гражданочка! "Зауэра" у нас нету! Что вы! Откуда?! У нас вообще импортного оружия не бывает. Самоделочки в основном: ножи, заточки. Есть один старый "ТТ". Просверленныей. Если хотите! - и майор чуть было не скрылся в закутке.
      - Погодите! - остановила его изумленная Алина. - А чего ж вы тогда голову морочили, разрешение спрашивали?!
      - Разрешение? - задумался майор снова.
      Алина повернулась на каблучках, вышла, хлопнула дверью.
      Майор потянулся за отложенным Солженицыным, но, прежде чем открыть книгу, пробурчал.
      - А потому, барышня, что то, что у нас ничего нету - это тоже секрет. Может, самый как раз главный!..
      12. НАД ОБРЫВОМ
      Когда Богдан пригласил Алину съездить на дачу, ей и в голову не могло прийти, что придется пилить добрых часа полтора: не дача, а загородное, что ли, именье; крохотное, но именье: уединенное, довольно высоко в горах, - эхо выстрелов звучало здесь суховато и разносилось далеко.
      Стрелял Мазепа не по стандартной мишени, а по плакату застойных времен, изображающему бравого милиционера, поганой метлою выметающего всяческую нетипичную нечисть: воров, хулиганов, хапуг, расточителей народного добра. Плакат укреплен был на дощатом щите, тот на столбе, а столб вбит в каменистую почву на краю запущенного огородика, над самым обрывом, идущим к полупересохшей речушке, на другом берегу которой торчали голые скалы. Алина в бинокль видела, как в ореоле мелкой щепы из дощатой подложки возникают с интервалом в полсекунды пулевые дырочки точно посреди лбов (как в "Трембите"!) всех нехороших этих выродков, а потом нимбом располагаются вокруг головы краснощекого милиционера.
      - Пиф-паф ой-ой-ой, - сказал, наконец, капитан и выдул из ствола пороховой дым.
      - А можно - я? - спросила Алина.
      - Чего ж я тебя сюда тащил? Думаешь, только похвастаться собственной целкостью?
      - С тебя бы как раз сталось! Вильгельм Тель!
      Капитан перезаряжал пистолет.
      - Только как за патроны отчитаешься?
      - Перед кем? - с некоторым вызовом поинтересовался Мазепа.
      - Ну! перед!
      - Девочка ты моя милая, - сказал Богдан наставительным, усталым тоном. - На тренировочные стрельбы нам в год выдается девять патронов. Девять! И те - в тире, с рук на руки. Пиф-паф ой-ой-ой, как говорится. Так что если пользоваться только теми, за которые следует отчитываться! Вижу, вижу немой вопрос в твоих очаровательных глазках: а где ты их, Мазепа берешь?! Если скажу, что покупаю на черном рынке, ты, во-первых, конечно же спросишь, откуда у меня деньги, и уже во-вторых - уличишь в потакании преступности. Остается предположить воровство и коррупцию в недрах самого Министерства Внутренних Дел, не так ли? Ты права, моя маленькая: все это чрезвычайно! крайне печально. Но согласись: куда печальнее было бы, если б меня - пиф-паф ой-ой-ой при исполнении из-за того, что я тренируюсь раз в год девятью патронами, а они - когда захотят и сколько захотят. Единственное, как сказал некогда скучный, но великий Герцен, что охраняет нас от дурных российских законов - это столь же дурное их исполнение. Да, и зафиксируй, пожалуйста, для будущего очерка высокий образовательный статус рядового оперуполномоченного. Ну, стреляй!
      - А мишень?
      - Что - мишень?
      - Не поменяешь?
      Капитан пожал плечами.
      - Экономишь на невесте? - осведомилась Алина.
      - Экономлю силы для невесты. В тех же самых недрах, дорогая, этих мишеней! Настоящих, кружочком - таких дефицит, а этих! Вот на днях pyeryestroyka, - последнее слово капитан произнес с утрированным иностранным акцентом, английским, что ли, - пиф-паф ой-ой-ой! - новую пачку притащу. Со очередным сюжетом.
      - В чем же тогда проблема?
      - Давай пари: если хоть одна пробоина после твоей стрельбы там добавится, - кивнул капитан на изодранный плакат, - выполняю три любые твои желания!
      - Любые?!
      - Чтоб мне птички в рот накакали, - поклялся Богдан.
      - И даже расскажешь про убийства в "Трембите"?
      - О, Господи! - шлепнул капитан ладонью по лбу в не столь уж и шутливом отчаянии. - И далась тебе эта паршивая "Трембита"!