Киносценарии и повести

      - Ну так и оставайся, - встрял Леха, хотя Певица явно не закончила фразу.
      - ...а в том, что возвращаться ндо. Завтра с утра у меня репетиция с оркестром. Послезавтра - концерт. В понедельник - поездка на пять дней. Я вроде бы как взяла отпуск, а сейчас - продолжение жизни. Знаешь, как пишут в журналах? Продолжение - следует.
      Певица спрыгнула с кресла, подошла к Лехе, стала с ним совсем-совсем рядом, заглянула, по сравнению с ним маленькая, в его глаза.
      - Помнишь, я тебе говорила, что ты похож на моего отца. Я сперва подумала - показалось, так не бывает, не может быть. Но чем дольше мы жили с тобой, - улыбнулась, почувствовав некоторую двусмысленность, которой, впрочем, в виду не имела, - тем больше я убеждалась, что это так. Папа... папа был лучшим человеком на земле. Единственным близким мне человеком. Единственным человеком, которого я любила. И который любил меня. О, знаешь! - он был грешник... пил... Но он был... живой и добрый. Впрочем, я не о том. Ты вот обругал Порошину, а потом сказал, что ко мне это не относится. Потому что я... - снова улыбнулась - человек. Это показалось так вроде бы смешно... А на самом деле оказалось правдой. Ты знаешь - я ведь много-много лет - одна. Совсем одна. Ну, то есть, были, конечно, какие-то... люди... Но это... так. И вот тут, с тобою, я поняла почему одна. Ты помог мне понять. Волей-неволей, судьбою, что ли... хотя, чего греха таить, я и сама этого хотела... с детства... с трех лет... я - звезда. А кто рискнет подойти к звезде? Очень определенные люди. Тоже артисты. Администраторы. Ну и... эти вот... начальство... А в последнее время - богачи. Вот меж ними я и крутилась. Не дашь же в газету диогеново объявление: "Ищу человека!" И вот эта ночная история... Ты... И - пожалуйста. Ты только не подумай, ради Бога! - спохватилась, имея, должно быть в виду: "Не подумай, что вешаюсь на шею".
      - Я не подумаю, не волнуйся, - ласково сказал Леха и погладил Певицу по голове. Та прижалась к нему, потом встала на цыпочки и поцеловала. В щеку.
      - Ну вот, - отскочили и подчеркнуто озабоченно принялась за сборы, хоть и непонятно было: чего там, собственно, собирать.
      - Я тебя провожу, - сказал Леха.
      - А можно на прощанье еще раз глянуть на твою Москву?
      ***
      Услужебного подъезда их поджидала "девятка" Певицы: вымытая, сверкающая, на четырех вполне надутых колесах.
      - Что это? - восхищенно поразилась Певица. - Откуда, как?
      Сияющий Леха скромно потупил глаза:
      - А чего сложного? Я ж видел - ты на своих двоих домой шла...
      - Как - видел? - чуть насторожилась Певица.
      - Н-ну... то есть... то есть, понял, когда тебя увидел. Вот. Ну, выяснил, где у тебя был концерт... Подъехал. Ты уж прости - временно спер из курточки права там, ключи... Для сюрприза. Вот и все. Да ты садись, садись, заводи. Пусть прогревается...
      - Ой, Леша, - едва не бросилась певица ему на шею. - Ты знаешь, как я ее боюсь?! - кивнула на "девятку". Что-нибудь там сменить, починить...
      - Ну а чего? И правильно, - отозвался Леха. - Не бабское это дело.
      ***
      - Не зайдете? Кофе выпить... И вообще, посмтрите, как живу, - предложила, открывая дверь в свою квартиру, Певица Лехе так... просительно, что, даже не входи в его планы этот визит, он вряд ли бы отказался. - Не бойтесь, - усмехнулась, - соблазнять не буду.
      - Да я не из пугливых, - отозвался Леха и шагнул вслед Певице в прихожую.
      - Сами знаете, меня тут десять дней не было... - продолжала оправдываться Певица, проходя, - может, чего и не прибрано...
      - Ну, оно, наверное, и десять дней назад не прибрано было, - улыбнулся Леха. - Ладно-ладно, я привычный. У меня сама видела, что вообще творится...
      - Нет, Лешенька, - возразила Певица. - У Вас - не то. У Вас, если хотите знать, - полный порядок.
      - А-га, - полушутливо согласился Леха. - Морской!
      Певица зажгла свет, хоть за окном не вполне еще стемнело:
      - Ходите, смотрите, - сказала. - А я пока кофе сварю, - и скрылась на кухне.
      Квартира Певицы была длинной анфиладою нескольких комнат. Большой портрет отца. Афиши, фотографии, картины: пусть простенькие, но подлинники; безделушки... Мебель, в основном, сравнительно дорогая, но стандартная, и только редкими вкраплениями - антикварные вещицы. Большой рояль.
      Окинув все это взглядом, Леха подошел к являющейся смысловым центром первой комнаты дорогой стереосистеме, щелкнул выключателем, нажал кнопку. Комнату наполнил громкий голос певицы - какая-то совсем новая ее песня.
      Певица тут же появилась на пороге.
      - Зачем, Леша?! - сказала с укором. - Вы же не любите...
      Леха улыбнулся.
      - Ты кофе, кажется, пошла готовить? Вот и готовь, ладно?
      Певица как-то полувиновато пожала плечами и вышла.
      Леха принялся внимательно смотреть по сторонам...
      ...зашел в следующую комнату, нажал на выключатель - свет не зажегся. Нажал еще раз, еще... Люстра, наконец, нехотя вспыхнула. Леха достал из кармана швейцарский ножичек, открыл лезвие-отвертку, стал разбирать выключатель...
      Певица, катя перед собою сервировочный столик с дымящейся джезвою, чашками, рюмками, бутылкою коньяку и разной мелочью на закуску вошла, когда Леха закручивал последний винт, замерла, глядя на него, словно он чудо какое совершил.
      Леха спрятал ножичек, щелкнул пару раз туда-назад:
      - Вот сейчас - другое дело! - и глянул на Певицу...
      ***
      Прощались они, когда за окнами было совсем уже темно.
      - Вот, - сказала-подытожила Певица. - Теперь Вы все про меня знаете. Про мою жизнь... Про мою семью... Про мое прошлое и про мое будущее. И вот, что я хотела бы попросить Вас... принять, - Певица потянулась к гвоздику рядом со входной дверью, сняла небольшую связочку. - Ключи. Ключи от моего дома. Если у Вас будет свободное время... Или мало ли там что... В общем, возьмите, - протянула связочку Лехе. - Я иногда бываю в отъезде... на репетиции... Мне б не хотелось, чтоб Вы дозванивались до меня, у дверей стояли. Просто заходите - и все... А если я буду дома - я буду знать, когда повернется замок, что пришли Вы...
      - Спасибо, конечно, - смутился Леха. - Но, может, не стоит? Дом все-таки...
      - Вы ж меня у себя дома держали, документов не спрашивали...
      - Н-ну... тоже - сравнила.
      - А мне всегда, вот честное слово, ужасно хотелось, чтоб хоть у кого-нибудь были мои ключи. Ну, то есть, я их, конечно, давала... А потом, - хмыкнула, - забирала назад... Со скандалом... А мне хотелось, чтоб навсегда.
      - Ладно, Дуся, ладно, спасибо, - прервал Леха Певицу; для того, может быть, в первую очередь прервал, чтобы прекратить эту не совсем ловкую, чуть лишку сентиментальную сцену. И ключи взял. - Ну, я пошел?
      - Идите, Леша, идите, - вдруг, сама для себя неожиданно, перекрестила Певица Леху. - И помните, что я жду Вас здесь... всегда. И что это... и что это ни к чему Вас не обязывает.
      Леха еще более неловко, чем она его - днем, чмокнул Певицу в щеку и побежал вниз по лестнице.
      - Леша, Леша, погодите! - догнал его голос Певицы.
      Леха вернулся назад.
      - Хотела попросить у Вас совета...
      Леха вопросительно приподнял голову.
      - То, что Вы нашли меня... избитую... это ведь - не случайность. Так сильно, правда, никогда не бывало, но то на улице в грязь толкнут, то тут, в подъезде, домой не пускают. Пьянь подзаборная, БОМЖи, алкаши... Я почему от Вас и уезжать не хотела. Домой боялась идти. Сейчас, правда, уже не так, я там у Вас на чердаке отдохнула, сил набралась... А началось знаете когда? Когда после концерта ко мне зашел в гримерку один... старый знакомый... стукач гэбэшный... И так, знаете: "Ба! Сколько лет, сколько зим!", целоваться лезет, цветы сует. А когда-то душу из меня вынимал, принуждал сотрудничать. А, когда я отказалась - то концерт вдруг у меня по непонятной причине отменится, то поездка... То картину вдруг закроют. Ну, я его прямо этими цветами - по роже, по роже!.. А через недельку все и началось. Так вот я хотела у Вас спросить: сейчас какие-то пистолеты газовые, баллончики, электродубинки... Где это достать, сколько стоит? Вы, небось, знаете...
      - Ой, Дусенька, - вздохнул Леха. - Это ведь тоже - дело не бабское. Ладно, присмотрю я за твоим домом, выловлю... Корешей подключу.
      - Да он же из ГБ. Он и сейчас там, по-моему, работает.
      - Во-первых, это еще не факт. Не факт даже, что это он. Во-вторых, если и так - вряд ли это официальное задание. Так, любительщинка. Развлекается дядя. А на дядю развлекающегося укорот найти - дело не трудное. В общем, ладно, поживи недельку, погляди. А там, если что - и про баллончики поговорим. Ну все, я пошел, поздно уже...
      - Ч-черт! - сказала Певица не то с натуральной, не то с чуть показной досадою. - Совета, называется, спросила...
      Совсем было уже ушедший Леха приостановился на ступеньке, обернулся и довольно жестко сказал:
      - А ты, Дуся, не бойся. Я человек вполне свободный. И независимый. И если чего делаю - значит, или хочу, или считаю, что так надо. Для меня ж надо. И нету такой причины, по которой ты там... или какая другая... уговорила б меня делать то, чего мне делать незачем. Вот. И еще. Я понимаю: ты женщина воспитанная. Артистка. И все-таки брось меня звать "на Вы". Лады? А то я тебе - "ты", ты мне - "Вы". Цирк! А себя я уже все равно не переделаю...
      И, не дожидаясь ответа, Леха через две ступеньки на третью поскакал вниз...
      ***
      Серая "вольво" подъехала к стоянке у казино. Лощеный, в смокинге, только без парика, Алексей поглядел в окно: знакомый "мерседес" был на месте. Алексей хлопнул дверцею и вошел в здание. Отсутствие парика не помешало - Алексея узнали, впустили. Он заплатил за вход, но фишек покупать не стал, а пошел прямо в игровой зал.
      Мрачный, но увлеченный, Паша просаживал у рулетки очередную тысячу баксов. Но и на него Алексей глянул мельком, а подошел прямо к одному из двоих телохранителей - к тому самому, что пару недель назад колол шины на "девятке" Певицы:
      - Поговорить надо...
      Телохранитель чуть кивнул и отошел в сторону.
      Алексей вынул из кармана несколько стодолларовых купюр, сунул в руку бандиту:
      - Ты Порошину помнишь? Ну, певицу, которую...
      - Помню-помню, - прервал бандит ненужные объяснения.
      - Кто-то к ней при...лся. Шантрапа какая-то. Разузнай кто и дай п...юлей. Все понятно?
      Бандит нехотя протянул доллары назад.
      - А чего мне разузнавать? Это вон, братан Колькин, - кивнул на стоящего невдалеке коллегу. - Его компания.
      - Вот даже как?! - присвистнул Алексей и, небрежно суя доллары в боковой карман, двинулся к рулетке, к Паше.
      - Алексей Николаевич! - кинулся бандит вдогонку. - Только Вы Пал Самуилычу нас... то есть - его не продавайте!
      - Знаешь что, Влад, - уставил Алексей на бандита тяжелый, холодный взгляд. - Давай уж я сам решать буду: кого мне продавать, кого - нет. Условились?
      - Ваше, конечно, дело, - буркнул бандит, отходя на старое место, но по пути добавил. - Только как бы пожалеть не пришлось.
      А Алексей уже стоял рядом с Пашей:
      - Вот честное слово, Павел Самуилович, не ожидал я, что при Вашем графском бла-а-родстве Вы станете на бедную бабу хулиганов напускать. И мое бла-а-родство не позволяет мне скрыть от нее этот печальный факт.
      Повернулся, и быстро вышел, а Паша, не успев как следует отключиться еще от рулетки, довольно долго туповато глядел ему вслед.
      ***
      Это надо было видеть! Алексей поглядел на часы, встал от компьютера, из-за письменного стола в уютном своем домашнем кабинетике, подошел к зеркалу... и - преобразился. Стал Лехой. Не меняя одежду, не отпуская щетину... И в таком качестве взял телефонную трубку, набрал номер.
      - Дуся, привет! Алексей. Как сама-то? У-гу. Я чего звоню? - не пристают больше? То-то! Да ладно, спасибо... Ничо не стоило. И имей в виду: лечиться надо! Гебист не при чем. Это один твой поклонник. Из этих, знаешь, новых-богатых. У тебя их так много, что не догадываешься который? Да ладно, ладно, зайду. Закрутился маленько. Или ты заходи. Помнишь, куда? Да хоть завтра. Весь день буду дома работать. Или на крыше. Ну целую, пока...
      Положил трубку и снова стал Алексеем. Вернулся к компьютеру.
      ***
      Какое-то время, надо полагать, прошло, потому что Москва уже была вся в молодой, но вполне крепкой зелени.
      Леха выскочил из такси возле служебного входа небольшого концертного зальчика...
      ...прошел мимо вахтерши, что-то ей шепнув...
      ...прошагал по гулкому пустому вестибюлю...
      ...и тхонько-тхонько приоткрыл дверь в зрительный зал.
      Он был темен и практически пуст. На сцене же, в дежурном свете, Певица репетировала с небольшим ансамблем. В тот момент, когда Леха приоткрыл дверь, как раз началась новая песня.
      Певица пела. Леха слушал. В какой-то момент Певица Леху заметила: может быть, даже не разглядела черты лица у темной фигуры в глубине зала, но почувствовала, что это - он. И чуть как-то сбилась, что не ускользнуло от внимания дирижера ли, режиссера...
      - Стоп! - закричал он. - Стоп! Давай-ка еще, сначала!
      Певица легко спрыгнула в зал, пошла к Алексею, бросив на ходу:
      - Я сейчас.
      - Привет, - сказал он и чмокнул Певицу в привычно подставленную ею щеку. - Прости, что песню испортил. Так, кажется, у Горького?
      - А чего ты там? Проходи, садись...
      - Не-а, - мотнул Леха головою. - Недосуг. Ты здесь еще часа два пробудешь? Я за ключами от тачки приехал. А то у тебя клапана стучат. Пока поешь - подрегулируем.
      Оркестрик во главе с дирижером ждал, пока Певица освободится, с показным терпением.
      - Ой, Леша-Леша, - счастливо вздохнула Певица, передавая ему ключи. И чего б я без тебя делала?!
      - Да ладно уж, - потупился Леха. - Я к тебе тоже вот... привык...
      - Где ты сегодня вечером?
      - У тебя, у тебя... - и, снова чмокнув Певицу, Леха скрылся.
      - У нас, дурачок... - сказала она тихо - получилось, что самой себе...
      ***
      По телевизору шел какой-то дурной американский мультик: Утиные Истории или что-то в этом же роде. Нормальные взрослые люди смотреть это ни с того ни с сего попросту не могли, поэтому увиденная нами мизансцена скорее всего попросту символизировала семейную идиллию у нас: Певица сидела в уголке дивана и тихо поглаживала остатки волос на плешивой голове Лехи, лежащей на ее коленях. Сам Леха растянулся на диване во весь свой рост...
      - Ты сколько раз была замужем? - спросил он.
      Певица нажала на кнопочку "mute" пультика управления телевизором и, некоторое время послушав воцарившуюся паузу, ответила:
      - Я ж тебе говорила: два.
      Выдержала еще одну паузу и осторожно спросила:
      - А что?
      - Я тоже - два. Первый раз сдуру, по молодости...
      Певица улыбнулась и понимающе кивнула: видно, и у нее тоже первый раз был сдуру и по молодости.
      - А вторая... - продолжил Леха. - Вторая была в порядке. Настолько в порядке, что не согласилась терпеть, что я пью. Хотя, пьяный я, в общем-то, тихий... А там, на Дальнем Востоке, не пить просто нельзя. Здесь я уж... не так совсем. Не то, чтобы вовсе, но все-таки...
      - Папа тоже выпивал, - сказала Певица. - До первого инфаркта. А потом - как отрезало...
      - Волевой, - прокомментировал Леха.
      - Мама злилась, а я - понимала. Вот веришь, нет?
      - То-то и оно, что мама злилась...
      Помолчали, поглядели на экран. Певица снова нажала на кнопочку "mute" и утки понесли свою чушь.
      - Я к чему этот разговор затеял? - задал Леха риторический вопрос. Вот мы взрослые люди... Независимые... Самостоятельные... Живем, как нам удобно... Правильно я говорю? Как нам нравится, в общем... Тебе... Мне... И вместе с тем - без обязательств. Правильно?
      Певица кивнула головою, соглашаясь с последними сентенциями, но как бы не понимая, к чему они должны привести. Леха продолжил:
      - А все эти браки... которые можно заключить, расключить... Ты вообще-то крещеная?
      - У-гу, - кивнула Певица. - Мода такая была. Протест выражали... Целой компанией ездили в Переделкино, креститься. Москонцертовской... Смешно. Сейчас, как поглядишь, как эти попы на экране кувыркаются...
      - Да не о них речь... Короче, ты уж, наверное, поняла, к чему я веду? Обвенчаемся, а? Бог с ними, с попами... Главное, чтоб миг такой был, когда мы оба сказали бы перед... ну, небом, что ли... Я ведь так понимаю: веришь ты в Бога, не веришь, но не считаешь же, что вся жизнь здесь... - обвел Леха рукою круг, должный, видимо, обозначить дольний мир.
      - Не считаю, - отозвалась Певица.
      - Вот, - резюмировал Леха. - И я. Так кк?
      - Ой, Леша-Лешенька! Согласна! Согласна! Конечно ж - согласна!!
      ***
      - Приглашали, Павел Самуилович? - вошел Алексей в кабинет.
      - У-гу, - согласился Паша. - Привет, - и, привстав из-за стола, протянул для пожатия руку. - Садись-ка.
      Алексей сел.
      - Во-первых, - сказал Паша, - чтоб больше не было недоразумений, я хотел бы закончить тему Каленова. Да, я пошел против него. Да, я знаю: это дело опасное...
      - Смертельное! - возразил Алексей.
      - Смертельное, - согласился Паша. - Но если я с этим не разберусь, каждый месяц, каждый день он будет задвигать меня все дальше назад. Правильно?
      - Правильно, конечно. Но и на этом самом заду годовой оборот тысяч в триста вам обеспечен всегда.
      - А зачем мне эти деньги, Леша? Еще один "мерседес" купить? Еще одну дачу построить? Больше фишек на тринадцать положить? Не с тремя девками спать, а сразу с пятью? Ведь ты-то должен знать, зачем я затеял этот бизнес, ты же у нас - психолог. Я всю жизнь хотел работать в полном соответствии со своими силами, со своими возможностями. Ну... в крайнем случае - с объективными обстоятельствами. А не в соответствии с ограничениями, которые мне ставят сверху. Тут уж все равно получается: Каленов или большевики.
      - Вам тогда, - ответил Алексей, - тоже придется обзавестись... гвардией. А не этими двумя сопляками, - кивнул куда-то вниз. - Оружием и всем таким прочим. С определенными людьми повязаться... Грех на душу то и дело брать. Вы к этому готовы?
      - Пока - нет, - ответил Паша. - Но если Каленов начнет... В общем, если боишься - выход для тебя свободен. Долю свою в случае чего получишь деньгами. И друзьями можем остаться...
      - Хорошо, Павел Самуилович, - сказал Алексей. - Подумаю.
      - Ну и ладно, - закрыл Паша тему. - А теперь посмотри вот сюда.
      Паша нажал на переносном пульте кнопочки, щелкнул, завращал кассетами видеомагнитофон, вспыхнул экран телевизора и на нем возникала интервьюируемая Матвеем Гонопольским в дурацкой его кепочке Порошина.
      - Вы правы, Матвей, - сказала. - Я действительно встретила... человека. Мне б не хотелось ничего раньше времени афишировать, но я... - улыбнулась в камеру наивно и беззащитно, - я - счастлива.
      На этой улыбке Паша и сделал с пультика стоп-кадр.
      - Уже видел? - поинтересовался. - Че-ло-век?
      - Не-а, - мотнул головой Алексей. - Но приятно.
      - Так вт, - сказал Павел. - Бла-а-родство не позволило тебе скрыть от Порошиной, что я напустил на нее хулиганов. Хотя, в скобках заметим, это был вовсе не я...
      - Но я же... - попытался возразить Алексей, но Паша его резко оборвал:
      - Оставим, не важно! А теперь то же самое бла-а-родство не позволяет мне держать от нее в тайне условия нашего пари. Копию которых сегодня утром она и получила. А чего? Пари - это, в конце концов, борьба.
      Некоторое время Алексей пережевывал новость, потом улыбнулся и сказал:
      - Вот и чудненько. Спасибо. Дело-то у нас зашло так далеко, что не сегодня завтра надо было открываться. И я все ломал голову - как. А Вы мне, считай, помогли. Поставили, так сказать, в безвыходное положение, выход из которого безусловно же будет мною найден. Да-да, Вы совершенно правы: это же я обещал Вам на ней жениться, а не дальневосточный капитан-лейтенант в отставке по имени Леха. Я и женюсь. Так что не думайте, что уели. И готовьте дачку. И денежки.
      Зазуммерила внутренняя связь и голос секретарши произнес:
      - Павел Самуилович, Вы не забыли? Вам через двадцать минут надо быть у Лужкова?
      - Спасибо, Рита, - нажал Паша ответную кнопку и, вставая из-за стола, приобнял за плечи Алексея. - Пошли, Леша, пошли. Некогда...
      Сперва они ждали лифта, потом ехали в нем - и все это странно, непривычно молча: враги не враги, друзья не друзья.
      На выходе стоял тот самый охранник, который месяц назад не впускал Алексея.
      - Ну, чего? - задержался возле него Алексей на минутку и скорчил страшную рожу. - Похож я на себя или опять не очень? А так? - скорчил еще одну.
      Мрачный охранник толком не знал, как реагировать, и тут за двойными дверями послышалась автоматная стрельба, посыпались дверные стекла.
      Охранник и Алексей, синхронно, как по команде, присели, но охранник пришел в себя раньше, выдернул из кобуры пистолет, передернул затвор, пополз на корточках в сторону выхода, осторожно привысунулся, после чего уже встал в рост.
      Алексей вскочил тоже, рванул на улицу...
      Паша лежал в крови, чуть дергаясь. Вдалеке, на срезе Сретенки, увиделось на мгновенье и тут же скрылось хвостовое оперение иномарки без номера. Сторож прилегающей к зданию автостоянки бежал к ступеням, крича что-то и размахивая руками.
      Алексей стал возле Паши на колени, взял в руки его тяжелую голову...
      Паша чуть приоткрыл глаза, попытался улыбнуться, но у него не вышло.
      Глаза закрылись снова...
      ***
      ..и за ними, в безумном каком-то чередовании, почти мелькании, всплыл ничем, в общем-то, не примечательный эпизод из давней, сибирской жизни: гастрольный концерт Певицы:
      ...пар, валящий изо ртов толпящейся у концертного зала народа...
      ...новенькая "Волга" двадцать первой модели, со взмывающим оленем на капоте...
      ...хрупкая девочка в юбке-колоколе и с талией в ладонный обхват...
      ...цветы на морозе...
      ...кусочки давних каких-то песен...
      ***
      Алексей почувствовал, как еще сильнее потяжелела вдруг Пашина голова, и сразу все понял: не стал ни трясти, ни прислушиваться к сердцу шефа.
      А - вдруг - как дитя, как мальчишка - залился слезами, зарыдал...
      ***
      Был глубокий летний вечер: позднеиюньская московская полубелая ночь. Порошина, вся зареванная, но старясь удерживать на лице (то есть, в душе) состояние пожестче, стояла у себя дома, прислонясь лбом к прохладному стеклу окна, и тупо-внимательно глядела вниз, видимо, поджидая: не может же он не приехать! - своего "Леху" и толком не зная, как его встретить, что ему говорить. В руке она комкала выученную наизусть копию протокола пари...
      ***
      Алексей же, совершенно пьяный, - бутылка в одной руке, толстая трубка мощного радиотелефона - в другой, - пошатывался в опасной близости от низенького, полуполоманного парапета на крыше Котельнического небоскреба. Москва была уже вся усыпана огнями, но еще видна и сама по себе, темносиреневая в остатках вечерней зари.
      Алексей вылил, выкапал последние остатки содержимого бутылки на язык и эдаким отчаянным, гусарским, жестом швырнул ее за парапет. Постоял-послушал, как она разбилась, по счастью, кажется, никого не задев, включил радиотелефон и принялся тыкать в кнопочки....
      - Але, - сказал, когда на другом конце провода ответили. - Дуся? Евдокия Евгеньевна?..
      ***
      А она, судорожно зажав трубку в маленьком своем кулачке, справилась с секундным замешательством и начала заготовленную, тысячу раз за последние часы отрепетированную фразу:
      - Мне жаль, что Вы лишились по моей вине дачи и денег... Ваши расходы на меня я готова Вам возместить, но с этого момента...
      ***
      Но он прервал Певицу эмоциональным своим напором, заговорил, просто не давая ей возможности открыть рта:
      - Постой, погоди! Чушь все это! Потом, потом разберемся! Пашу сегодня убили! У-би-ли, понимаешь? Прям' на моих глазах! Из автомата Калашникова. А он ведь отличный мужик был! Не Калашников, конечно - Пашка. Ты его пнула, а он был - отличный мужик! Я ведь его с восьмого класса знал... Ну, то есть со своего восьмого. Отцов аспирант. У него, представляешь, весь сортир авторскими свидетельствами был заклеен. Мужики Госпремию на его горбу получили... И его при этом обошли... Полуеврей... из провинции... Великий был человек! Был бы поменьше, как я - никто б его и не тронул. Так что радуйся! Нету больше пари... Не с кем, как говорится... Видишь, опять тебе не повезло человека встретить... Опять на артиста нарвалась. А-га... Я в восемьдесят седьмом ВГИК кончил, с отличием. А, может, так и правильно? Давай, кино с тобой снимем! Деньги у меня есть! Слушай, сюжет какой клевый. Она - заходящая звезда. Он - капитан-лейтенант в отставке. Она, чтоб секрет потери популярности разгадать, идет в ночной клуб и чего-то там случайно видит или слышит. Ну, например, как Руцкому взятку передают. За ней начинают гнаться: с одной стороны - бандиты, с другой - ФСК. А он, такой простой, знаешь - ну, вроде бы как я прикидывался, - всех их - того! А в перерывах у них глубокомысленные и... глубокочувственные диалоги. Пять, как говорится, вечеров? Триллер по-русски, а? Класс! Как пить дать - "Золотого Льва" возьмем! Деньги у меня есть... Ты артистка, я артист! Да пойми ты, дура! Ведь нельзя же так заиграться, какой бы ты ни был артист! Я же привык к тебе! Мне же жить без тебя - скуч-но! Я Утиные Истории хочу смотреть с твоего дивана! Ну, хочешь, я прыгну сейчас вниз? Хочешь? Скажи - и я прыгну! И все будет в порядке... Мне хорошо и тебе - спо-кой-но... Ключи назад требовать не понадобится... Ну, скажи!
      ***
      - Прыгайте, - ответила Порошина так твердо и холодно, как смогла, и повесила трубку, а сама упала на диван, забилась в рыданьях.
      Телефон ожил снова, посылая один звонок за другим добрые, наверное, десять минут...
      ***
      Шел очередной концерт. Певица пела. В зале, едва ли не на тех самых местах, на которых полгода назад сидели Паша с Алексеем, сидел очередной поклонник в смокинге со своим шестеркою.
      Раздались аплодисменты. Очередной поклонник кивнул очередному телохранителю, и очередная корзина с цветами поплыла к рампе...
      ***
      Алексей был в дымину пьян, и ГАИшник, остановивший его "вольво" на въезде с бульвара в арбатский переулочек, сразу это увидел.
      - Сдаюсь, - сказал Алексей, выходя из машины и поднимая руки, - сдаюсь. Ключи, документы, - протянул ГАИшнику то и другое. - Завтра приду разбираться. И отвечать за содеянное. А пока - adieux, - сделал ручкой. - Спешу. Любовное свиданье. Оч-чень любовное.
      Алексей открыл заднюю дверцу, взял с полочки букет ирисов и, чуть покачиваясь, пошел в переулок.
      ГАИшник поглядел вслед, думая, стоит ли гнаться за гаером, решил, что не стоит, и сел за руль "вольво" - отогнать в сторонку...
      ***
      Влад, один из бывших телохранителей покойного Паши, тот самый, что пообещал Алексею запомнить, успокаивал троих юных бандитов, тех самых, которые били Певицу раннемартовской ночью:
      - Ничего-ничего, придет. Он уж две недели каждый вечер сюда ходит. Погуляет, покружится часок-другой - и домой. А один раз прямо под окном в тачке своей заночевал. Так что, - глянул на часы, - самое позднее через полчасика освободитесь. О! - сказал, высунувшись из подворотни, да вот и он.
      Бандиты тоже привысунулись.
      - Да он же на ногах не стоит, - сказал один из бандитов. - Сам, наверное, и справишься. Пошли, ребята, - и юная поросль скрылась в глубинах двора.
      - А бабки как же? - крикнул вдогонку Влад.
      - Отработаем, - донесся голос. - При случае.
      А Алексей был уже совсем рядом. Влад выступил навстречу.
      - Привет, - сказал.
      - А! Ты! - узнал его Алексей не сразу. - Привет, - и пьяненько улыбнулся.
      - Значит, говоришь, твое дело - продавать меня или не продавать? поинтересовался Влад.
      - Н-наверно, - нетвердо согласился Алексей. - Н-не понимаю, о чем речь, но, должно быть - мое.
      - А я тебе сейчас напомню, - и ударил Алексея изо всех сил, первым же ударом сбив с ног...
      ***
      Певица подкатила к дому на своей "девятке", вышла, заперла и почти автоматически огляделась, привыкшая видеть где-то поблизости кающегося поклонника.
      По инерции вошла в подъезд, да тут же и вышла. Глянула направо, налево... и пошла к подворотне, где ее, по полусмерти избитую, обнаружил несколько месяцев назад Алексей. Леха.
      И точно: там он и лежал. В том же почти состоянии, только еще и сильно пьяный. Однако, сжимал в бесчувственной руке букет измятых, изломанных ирисов.
      Певица, встревоженная, присела к нему: уж не убили ль? - но он как раз и пошевельнулся, открыл один глаз: тот, который заплыл не так сильно.
      - А... - сказал. - Ду-у-ся... Ты все же пришла... Вот и отлично, - и снова вырубился.
      Певица встала, сложила на груди руки, глядя на Алексея, раздумывая, как деревенская баба.
      - Ну и чего ж мне с тобой делать?
      - Жить, Дусенька, - еле слышно отозвался Алексей. - Жить. Не сердиться и жить...
      - Да уж наверное, - вздохнула Певица и наклонилась - поднять Алексея. - Господи, какой же ты тяжелый...
      Лифт, как всегда бывает в таких случаях, конечно же не работал, и они начали долгое свое пешее восхождение на четвертый этаж.
      КОНЕЦ
      ДИССИДЕНТ И ЧИНОВНИЦА
      Повествование об истинном происшествии
      Разные бывают джазы, и разная бывает музыка для них. Бывают такие джазы, которые и слушать-то противно, и понять невозможно.
      Н. Хрущев
      Галина Алексеевна Тер-Ованесова (по мужу) служила в министерстве культуры и должность занимала весьма высокую: заведовала отделом, - другими словами, если кому-нибудь пришло бы в голову применить к ней старые, дореволюционные, навсегда, слава Богу, отжившие мерки, - была в свои едва сорок директором департамента и - автоматически - генералом. Не больше и не меньше.
      Высокое положение уже само по себе делает вполне понятным и оправданным наш к ней интерес, а тут еще и подробность: вот уже лет пятнадцать была Галина Алексеевна, дама по всему положительная и до самого последнего времени замужняя, влюблена в непризнанного художника и совершенного диссидента.