Русские разборки

— Этого мне не узнать, пока в Нью-Йорк не прилечу. — Либерти помолчала. Потом сказала: — Ты не понимаешь. Это очень личное.

— А ты расскажи, может, пойму?

— Понимаешь, у меня никогда не было отца, мама меня одна вырастила. И всего несколько дней назад она наконец сказала мне, кто он был. А теперь хочет рассказать какую-то другую версию, вот почему мне надо вернуться. Я должна наконец выяснить, кто я такая.

— Ты — это ты, — сказал Деймон негромко. — Никогда об этом не забывай.

— Я знала, ты не поймешь.

— Ошибаешься, котенок, — сказал он, глядя ей в глаза. — Я тебя очень даже понимаю. Хочешь, я тебе про себя расскажу? Меня с братом растила бабка. И учила нас искать свое место в жизни. У нас ничего не было, кроме ее любви и веры в нас. На двух работах вкалывала, чтобы нас на ноги поставить. Но у нее всегда хватало времени, чтобы внушить мне, что если я чего-то хочу — по-настоящему хочу, — то я должен оторвать задницу и добиться. Именно это я и сделал.

— Я не знала, — сказала Либерти. — Я думала, у тебя все было по-другому.

— Неудивительно, это тоже очень личное. Никого не касается.

— А где теперь твоя бабушка?

— Живет с братом и его семьей в Бруклине в шикарном особняке, который я им купил, — ответил он. — Я ее обеспечиваю. Она меня с братом на ноги поставила и теперь достойна самого лучшего.

— А твои родители? Где они?

— Никогда их не видел. Даже не знаю, живы ли. Да мне, по большому счету, все равно.

— Почему? — удивилась Либерти.

— Матушка у меня была наркоманка, отец — дилер, — откровенно сказал Деймон. — Парочка обдолбанных наркош. Бросили нас на произвол судьбы, хорошо — бабуля подобрала. Если б не она, нас бы в приют забрали.

— Прости, — тихо проговорила Либерти. — Досталось тебе!

— Эй, — он улыбнулся, — надо верить в свою удачу. И еще я убежден, что главное — воздать должное тому, кто тебя растил, а остальное приложится. Лучше моей бабушки на всем свете не сыщешь.

Либерти не успела ответить — подошел Куинн и сказал, что пора гримироваться. Она нехотя поднялась.

— Так что от Кабо не отказывайся, — сказал Деймон и встал. — Получим массу удовольствия. А семейными вопросами займешься потом.

— Думаешь?

— Не думаю, а знаю, котенок. Знаю.

— Не сомневаюсь, — улыбнулась Либерти. — Ты, по-моему, все знаешь.

— Сущая правда, — улыбнулся он.

— Ну и самомнение! — буркнула она.

— Увидимся позже, ЛЛ, — сказал Деймон и зашагал к пляжу.

— Какая жалость, что он натурал, — пробурчал Куинн. — Такой материал пропадает!

— Его жена иного мнения, — съязвила Либерти. — Он, между прочим, женат.

— Да ну! — ахнул Куинн. — Ни за что бы не подумал.

Она проводила глазами Деймона. Идеал мужчины. Женатый идеал!

— Ну же, лапуля, идем! — решительно произнес Куинн. — Довольно слюнки ронять, пора наводить красоту.

— Никто и не роняет, — возразила Либерти.

— Меня не обманешь!

Она сидела в гримерном кресле и продолжала думать о нем. После того, как он приоткрыл ей частицу самого сокровенного, ей хотелось узнать о нем больше. Деймон был для нее примером для подражания, он поднялся из ничего и вон каких высот достиг. Ему ведь всего тридцать шесть лет, он сделал себя сам и добился успеха в любимом деле. Он не просто король хип-хопа с собственным брэндом, он много трудился, чтобы этого достичь, буквально совершил скачок из безвестности на вершину славы.

Великая американская мечта — вот что он такое!

Либерти теперь не сомневалась, что никакой особой срочности в ее возвращении в Нью-Йорк на самом деле нет. То, что хочет сказать ей мать, подождет до ее возвращения. Ждала же она девятнадцать лет!

И вообще, Деймон прав: если хочешь чего-то добиться, полагаться надо только на себя. Кто бы ни был ее отец, она — сама себе голова. Хватит себя жалеть, пора брать от жизни все. В данный момент жизнь открывает ей возможность съездить в Кабо, и если это не волнует жену Деймона, то уж ей волноваться совсем ни к чему.

Для утренней сессии Либерти нарядили в облегающее платье от Версаче из мягкой черной кожи — такое роскошное, что она боялась лишний раз шевельнуться. Сбоку на платье был разрез до середины бедра, спина — максимально оголена. Тедди сделал ей высокую прическу, а Ума нацепила на нее бриллиантов и изумрудов от Нила Лейна не меньше чем на миллион долларов. Нил сам явился на съемку и шумно восторгался тем, как прекрасно на ней смотрятся его украшения.

По песку Либерти шла босиком. Само совершенство!

— Ух ты! — ахнул Чип. — Вот что мы на обложку поставим. Это точно.

— А не в купальнике? — удивилась Либерти. — Разве в этом журнале главное — не плоть?

— Поверь моему опыту, этот кадр затмит все. Ты сейчас похожа на Холли Берри и Анджелину Джоли, вместе взятых. Только моложе и сексуальнее. Фантастика!

Фантастика! Вот именно. Здесь все фантастика. Всего неделю назад она вкалывала официанткой — и вот, пожалуйста, снимается в Лос-Анджелесе для мужского журнала, в платье от Версаче. Чудны дела твои, господи! Кому рассказать — не поверят.

Деймон вернулся как раз к обеденному перерыву.

Либерти уже было открыла рот, чтобы сказать, что согласна ехать в Кабо, но ее прервал официант с огромным тортом — шоколадный с клубникой, а посередине — ее лицо.

— Это что такое? — ахнула она. — У меня сегодня нет дня рождения.

— Нет, но это от нас всех, — сказал Чип. — В знак симпатии и благодарности. — Чип сиял. Вокруг собралась вся группа. — Мы хотели, чтобы ты запомнила свой первый опыт работы фотомоделью. А ну-ка, все, встаньте поближе, снимемся для истории!

Деймон отошел в сторонку, а Чип с ассистентом стали выстраивать кадр.

— Деймон, — окликнула Либерти, набравшись смелости, — не уходи. Я хочу, чтобы ты тоже тут был.

— Нет, это ЛЛ у нас виновница торжества, — неожиданно заскромничал он. — Пусть она блистает, я тут ни при чем.

— Очень даже при чем! — упрашивала она Деймона. — Больше, чем кто другой.

— Только не говори, что твое каменное сердце наконец растаяло под действием моих чар. — По его губам скользнула улыбка.

— Молчи и иди сюда! — улыбнулась она. — Я хочу, чтобы ты был в кадре.

— Слушаюсь, мэм. — Он шутливо отдал честь.

— Да, кстати… — начала она.

— Что ты мне еще приготовила?

— Я поеду с тобой в Кабо. Но жить будем в разных номерах.

— Эта женщина подает мне надежду и тут же ее отнимает, — усмехнулся Деймон.

— Только на таком условии. Летим или нет?

— Летим, конечно. Что-то мне подсказывает, что мы с тобой договоримся.

Глава 63

В четверг Дайан поднялась в обычное время, но не поспешила, против обыкновения, на кухню, а не торопясь привела себя в порядок, наложила косметику и причесалась. Затем надела простое, но элегантное синее платье и скромные золотые украшения, оставшиеся от лучших времен. Раз уж Ред настаивает, чтобы она присутствовала на семейном совете, то надо выглядеть достойно, а не как простая прислуга.

Она отступила на шаг и окинула себя взглядом. Метаморфоза была поразительной. Дайан, как и ее дочь, была красавица, с кожей более темной, чем у Либерти, но с теми же необыкновенными зелеными глазами, крупным ртом и пышной иссиня-черной шевелюрой.

Странно было смотреть на себя — сегодня она была совсем другая. Давно уже она не наводила марафет. А что, собственно, изменилось?

Она знала что. Сегодня произойдет нечто важное. Все ахнут! Но только не леди Бэнтли — та каким-то образом узнала их с Редом тайну. Зато три его сына точно будут в шоке. Как и Либерти — если она явится. Дайан умоляла ее побыстрее возвращаться в Нью-Йорк, но та ведь упрямая, всегда поступает по-своему.

Дайан задумалась о дочке. С тех пор как она отправила ее жить к Арете, ее влиянию на Либерти пришел конец. Либерти всегда была своенравным ребенком, взрослела она стремительно. Дайан не уставала благодарить господа, что есть Синди — по крайней мере, Либерти не оставалась одна, за ней всегда приглядывала сестра.

Дайан вздохнула. За ней-то присмотреть было некому, когда она в шестнадцать лет ушла из дому и приехала в Нью-Йорк. Совсем некому.

Дайан Дозье сошла с прибывшего из Атланты автобуса, исполненная радужных надежд и волнения. Она в Нью-Йорке! И хотя денег у нее было кот наплакал, все перевешивало горячее желание стать новой Дайаной Росс или Анитой Бейкер. Она умеет петь, она хороша собой — и, по ее мнению, все будет проще простого.

Но нет. Темнокожей девушке в Нью-Йорке, бедной и одинокой, ничто не дается легко. Два года она билась, и самое большее, что ей удавалось — это перехватить случайный контракт на одно-два выступления. В то время она сходилась, один за другим, с джазовыми музыкантами — не слишком удачная затея, так как с ней никто не церемонился и фактически она пошла по рукам.

Однажды во время звукозаписи она столкнулась с Зиппи Вентурой, мелким импресарио, который распушил перед ней хвост — она ему понравилась. «Не будешь ломаться, крошка, — и я для тебя постараюсь», — сказал он.

Зиппи был белый коротышка сорока с небольшим лет. Он был женат на Кэнди — крутой негритянке с обесцвеченными волосами и неимоверно большими силиконовыми грудями.

Женатый статус его нисколько не смущал — Зиппи не пропускал ни одной юбки. В знак признательности за встречи в его убогом кабинете Зиппи добыл для Дайан несколько приличных контрактов на бэк-вокал, потом и того лучше — на сольные программы в одном из ночных клубов Гарлема, «У Глории».

Глория, крупная лесбиянка, моментально воспылала нежными чувствами к Дайан, стала называть ее Дайни и неустанно твердила о преимуществах отношений с женщиной.

Дайан она не убедила, хотя без Зиппи и его похотливых наклонностей девушка бы прожила.

В клубе Дайан пела дважды в неделю. Стоя на окутанной табачным домом сцене и выводя джаз-версии популярных в то время шлягеров типа «Ты вскружила мне голову» или «Только не я», она воображала, что до славы уже рукой подать.

За ней увивались мужчины, особенно из числа завсегдатаев, но после неудачного опыта с музыкантами ее интерес к мужикам поугас.

Однажды в клубе появился Ред Даймонд. Дайан понятия не имела, кто он такой, но ее быстро просветили возбудившиеся не на шутку Зиппи с Глорией: Ред Даймонд был неоднократно женатый медиамагнат, имевший репутацию властного и необузданного типа. Зиппи с Глорией были в восторге, что он решил провести время именно здесь.

После этого Ред Даймонд бывал здесь еще несколько раз, иногда — с женщиной, иногда один. Он садился за столик перед самой сценой и на протяжении всей программы не сводил с нее глаз.

— Ты ему нравишься, — заметил Зиппи.

— И что теперь? — отвечала Дайан.

— Он хочет с тобой выпить, — сообщила Глория.

— Только не это! — покачала головой девушка.

Так продолжалось месяца два, пока однажды Зиппи не припер ее в угол и не сказал:

— Ты или пьешь с ним, или я тебя увольняю.

Реду Даймонду было шестьдесят. Дайан — восемнадцать. Этот факт ни Зиппи, ни Глорию не смущал, так что пришлось согласиться.

Ред настоял на том, чтобы она выпила шампанское, хотя она и была несовершеннолетней. Он осыпал ее комплиментами — мол, какая она красотка, какая соблазнительная, какая спеленькая.

«Спеленькая? — подумала она. — Что он хочет этим сказать?»

— Я хочу с тобой переспать, детка, — без предисловий заявил он.

— Ни за что! — ответила она.

Через неделю Зиппи предупредил, что, если она не ляжет с Редом Даймондом, он ее уволит.

Если ей и было, что терять, так только работу. И она согласилась.

Было не хорошо и не плохо. Просто… никак. Дайан было стыдно, что она согласилась переспать с богатым стариком ради места. Так нельзя, и она это понимала. Однако она примирилась: он не первый и не последний, с кем она спит.

После той ночи Ред Даймонд перестал появляться в клубе.

— Чем ты его спугнула? — сердито набросился на нее Зиппи.

— Ничем, — безучастно ответила Дайан.

— Теперь доволен? — упрекнула его Глория. — Это ты заставил ее с ним переспать, а мы теперь лишились отличного клиента.

Дайан было все равно. Ей хотелось одного — петь. Она была даже рада, что Ред Даймонд больше не появляется.

Через полтора месяца она поняла, что беременна. Она никому не говорила до тех пор, пока не стало слишком поздно для аборта. Тогда она сказала Зиппи и Глории, что ей надо на какое-то время уехать в Атланту навестить родню. Когда она вернулась в Нью-Йорк, то нанялась секретарем в приемную салона красоты на Лексингтон-авеню и ушла только за три недели до рождения ребенка.

Дочку Дайан назвала Либерти — Свобода. И когда девочке было полтора месяца, она разыскала Зиппи и сказала, что вернулась и хочет опять работать.

Тот проворчал, что ее слишком долго не было, за это время те немногочисленные поклонники, что у нее появились, успели разбежаться.

— А ты не хочешь быть моим менеджером? — спросила она.

— Не будешь ломаться — и я…

— Нет! — Его приставаниями она была сыта по горло. — У нас будут чисто деловые отношения. Или никаких.

— Тогда поищи себе другого импресарио, — процедил Зиппи, оскорбленный отказом.

Она так и поступила. Нашла себе Фреда Маркса, энергичного и пробивного парня, который мигом ангажировал ее сразу в нескольких клубах, вплоть до Атлантик-Сити. Неважно, что далеко — главное, у нее появились деньги, чтобы платить за квартиру и подруге, которая сидела с Либерти, пока она работала.

Малышку Дайан обожала. Красивее ребенка она в жизни не видела. Бывало, ее спрашивали, кто отец. Дайан что-нибудь сочиняла в ответ, но никогда не говорила правды. Она не хотела, чтобы Ред Даймонд узнал, что она от него родила. Она прекрасно справится и без него, хотя временами, когда с работой было туго, приходилось затянуть пояс.

Когда Либерти исполнилось пять, Дайан познакомилась с мужчиной, который пришелся ей по душе. Его звали Леон, они вместе работали бэк-вокалистами у одной звезды-однодневки. Они разговорились за кофе, дружно сетуя на бесталанность солистки. Через пару недель Леон переехал к ней жить, что было огромным подспорьем, поскольку он сразу взял на себя половину расходов. Другим положительным моментом было то, что он полюбил Либерти, а она — его. Они прекрасно ладили, и Дайан чувствовала, что, если Леон сделает ей предложение, она согласится не раздумывая.

Но предложения Леон не делал. Так прошел год, потом второй. Дайан видела, что моложе не становится и что ни ему, ни ей удача пока так и не улыбнулась. И она рассталась с Леоном.

Либерти была в отчаянии — Леон стал для нее отцом. Да и он уходил с огромным сожалением. Либерти тогда было всего семь, но именно с этого момента начались ее размолвки с матерью.

Фред старался, как мог, но время шло, а Дайан все реже и реже получала работу — молодые джазовые певицы были не в моде. И однажды Дайан решила наведаться к Глории.

Клуб еще существовал. На месте была и Глория, как всегда — в гуще посетителей, все такая же большая, сердечная и приветливая. К несчастью, там же был и Зиппи, занятый раскруткой молодой певицы — по его словам, второй Уитни Хьюстон. Ожесточенный недавним разводом, он неласково встретил Дайан — в отличие от Глории. Та снова пригласила ее выступать в клубе три раза в неделю.

Дайан с радостью согласилась, к неудовольствию Зиппи, у которого на этой почве произошел разлад с Глорией. Для Дайан это было даже лучше — теперь ей не надо было иметь дела с Зиппи и его шаловливыми ручками.

— Зиппи себе нажил небольшую проблемку, — шепнула Глория, — это кокаин.

Вскоре Глория узнала и о Либерти, в которой в ее девять лет уже угадывалась большая красавица.

— Когда же это случилось? — воскликнула Глория.

Дайан сочинила что-то насчет давнего приятеля в Атланте.

Глория как будто купилась, а Дайан время от времени приводила Либерти в клуб, всем на радость.

Как-то раз в клубе опять объявился Зиппи. Его никто здесь не ждал и особо видеть не жаждал. К несчастью, это был один из вечеров, когда Либерти была с Дайаной в клубе, и сейчас она стояла сбоку от сцены и смотрела выступление матери.

Пока Дайан была на сцене, Зиппи подошел к Либерти, наговорил ей комплиментов и напел, какой он близкий друг ее мамочки и что надо им видеться почаще.

— А где твой папа? — спросил он.

— Папы у меня нет, — ответила девочка.

— И сколько же тебе лет?

— Девять.

— Девять? А десять когда будет?

— Первого мая! — похвалилась Либерти.

— Я тебе подарок приготовлю, — пообещал Зиппи. Несмотря на кокаин, мозги у него еще не совсем протухли, и сложить два и два он был в состоянии.

Освободившись, Дайан пришла в ярость. Ее бурную ссору с Зиппи прервала Глория, которая выставила Зиппи вон.

Что-то подсказывало Дайан, что новой встречи с Зиппи не избежать, и она не ошиблась. Не прошло и недели, как он объявился у нее дома.

— Я знаю, от кого у тебя ребенок, — язвительно проговорил он. — Все совпадает, так что не думай, что тебе удастся меня облапошить.

Она изобразила недоумение. Он не отставал.

— А Ред хоть знает, что у него есть дочь? — спросил Зиппи, пытаясь проскочить мимо нее в комнату.

Она была убеждена, что он блефует: откуда он мог прознать? И почему, вообще, его это интересует?

Она заявила, что он спятил, велела убираться и пригрозила вызвать полицию.

Зиппи рассмеялся ей в лицо.

— Ну и дура! Не поняла еще, какими тут бабками пахнет? Надо скооперироваться и как следует потрясти старичка.

Он ее достал! Дайан без колебаний позвонила в полицию.

Но она была негритянкой, Зиппи — белым, и полиция не нашла в его действиях ничего предосудительного.

Спустя несколько дней Зиппи подкараулил Либерти возле школы. Он напомнил, что является близким другом мамы, и сказал, что у него для нее обещанный подарок. Он повел девочку в ближайшее кафе.

Либерти пошла охотно. Она рассудила, что, раз дядя Зиппи был в клубе, значит, он и вправду мамин друг. К тому же ей хотелось получить подарок.

Он взял ей молочно-клубничный коктейль, после чего вручил дешевенький маникюрный набор и сам достал из футляра кусачки.

— Дай-ка ручку. Дядя Зиппи научит тебя, как ими пользоваться.

Она послушалась, и он подрезал ей пару ноготков. Потом, будто ненароком, задел кусачками руку — так, что пошла кровь.

Девочка ойкнула.

Зиппи проворно достал откуда-то ватный тампон, вытер кровь и сунул ватку в маленький полиэтиленовый пакетик.

— Мне больно, — жалобно произнесла девочка. — Я хочу домой.

— Постой минутку, — попросил он. — Что-то у тебя в волосах застряло. — И выдернул у нее пару волосков.

— Ой! — снова вскрикнула она.

— Ничего страшного, — сказал он и тоже отправил волоски в пакет. — Хочешь еще коктейль?

Когда Либерти вернулась домой и рассказала маме, где и с кем она была, Дайан пришла в бешенство. Она со многим готова была смириться, но только не с тем, что такая крыса, как Зиппи, морочит голову ее дочке. Как он смеет?

Связи с ним у нее не было, но она не сомневалась: объявится. И она стала готовиться к его визиту. Купила пистолет и научилась с ним обращаться. Пусть только явится — она приставит ему пушку к брюху и пригрозит вышибить ему мозги, если он еще хоть раз посмеет подойти к ее дочери.

Прошло две недели, и вот вечером в субботу Зиппи появился снова. Он был не один. С ним пришел Ред Даймонд.

Мужчины вошли к ней, как к себе домой.

От неожиданности Дайан их даже не остановила. Слава богу, хоть Либерти не было — она проводила выходные у Ареты и Синди.

— Где ребенок? — спросил Зиппи, как будто у него было право это знать.

Ред Даймонд смерил ее холодными серыми глазами.

— Ты имела наглость родить от меня! — рявкнул он. — Как ты посмела? Кем ты себя возомнила?

Он заметно постарел. Стал как будто меньше ростом, и морщин прибавилось. Но как бы там ни было, у нее есть чудесная дочка, ее Либерти.

— Что вам нужно? — спросила она, не пытаясь быть вежливой.

— Это тебя надо спросить: чего ты хочешь? — ледяным тоном произнес Ред. — Что за шантаж ты затеяла со своим клевретом?

Что такое «клеврет», она не знала, но поняла, что речь идет о Зиппи, который стоял рядышком, рот до ушей, будто только что на него свалилось неожиданное счастье.

— Миллион баксов — и вопрос закрыт, — сказал Зиппи и подмигнул Дайан. — Миллион — и вы о нас больше никогда не услышите.

— И только-то? — съязвил Ред. — Могли бы больше попросить.

— А? — опешил Зиппи, у которого от волнения задергался левый глаз. — Если хотите девочку — а она прелесть, можете мне поверить, — гоните еще два «лимона», и она ваша.

Дайан в ужасе уставилась на Зиппи. Что он такое несет? Какое имеет право распоряжаться ее ребенком? Что за бред!

— Мои адвокаты, как нечего делать, заставят вас пожалеть, что вы затеяли этот шантаж, — хладнокровно заявил Ред. — Я сюда пришел с одной целью — посмотреть, вспомню ли я черную шлюшку, с которой когда-то переспал. Да, я ее помню. Она и тогда ни на что не годилась, не годится и теперь. — Он помолчал. — Скажите мне, два идиота: вы что же, и впрямь думали, что Ред Даймонд поддастся на шантаж? Неужто совсем мозгов нет?

Дайан наконец обрела дар речи.

— Убирайтесь вон из моего дома! — яростно крикнула она. — Катитесь отсюда оба. Живо!

Зиппи бросил в ее сторону свирепый взгляд. Он рассчитывал, что, услышав, о каких суммах идет речь, она и рта не посмеет открыть. Но она оказалась глупее, чем он думал.

— Так, — протянул Ред. — Началась игра в хорошего и плохого полицейского? Немного поздновато, не находите?

Дайан повернулась к нему.

— Мне ваши деньги не нужны. Мне от вас вообще ничего не нужно. — Она ткнула пальцем в Зиппи. — Этот кусок дерьма говорит за меня, не имея на то никакого права. У нас с ним нет ничего общего. Ничего! — От гнева и бессилия на глаза ее навернулись слезы.

— Одну минутку, красавица. — Зиппи предпринял попытку спасти ситуацию. — Это ведь я тебя открыл, так что имей хоть каплю благодарности и прими деньги, которые мистер Даймонд выплатит нам обоим за то, что мы будем держать рот на замке насчет его чернокожей доченьки.

Дайан задрожала от гнева.

— Мы будем держать рот на замке? — вскричала она. — Либерти моя! И она не продается! Вон отсюда, и чтобы я вас тут больше не видела! Ты — мразь, Зиппи!

Зиппи сделал шаг в ее сторону.

— Бабы! — Он закатил глаза. — Семь пятниц на неделе! Мы с ней обо всем договорились. — Он мертвой хваткой схватил ее за руку и прошипел: — Заткнись! Если не закроешь рот, все дело провалишь!

Дайан была в шоке. За что ей все это? Какое им дело до ее жизни?

— Миллион баксов! — продолжал шептать Зиппи. — Он платит бабки, мы их делим поровну и разбегаемся, и твоя девка остается при тебе.

На нее что-то нашло. Ее охватила такая злость, что она лишилась дара речи. Зиппи оказался подлецом из подлецов и еще ее приплетает! Еще притащил этого Реда Даймонда — хочет ей всю жизнь отравить?!

— Вон! — прошипела она.

— Я никуда не уйду, милочка, пока ты не поймешь, что надо соглашаться. В противном случае я превращу жизнь твоей крошки в ад.

Она хладнокровно высвободила руку. Подошла к полке, где под стопкой журналов у нее лежал пистолет.

— Полагаю, о миллионе мы договорились, — сказал Зиппи, поворачиваясь к Реду.

— Ты невежда, — начал было Ред, — а с невеждами я…

Не дав ему договорить, Дайан трясущимися руками наставила пистолет на Зиппи.

— Пошел вон! — с расстановкой повторила она.

При виде направленного на него ствола Зиппи побледнел как смерть.

— Т-ты… погоди… милочка, — пролепетал он. — Ты… это… опусти пушку.

— Эй, вы что тут мне за спектакль разыгрываете? — проревел Ред и схватил Дайан за локоть. — Я не деревенщина, чтобы покупаться на такую дешевку.

— Девка спятила, — сказал Зиппи. Левый глаз у него задергался еще сильнее — деньги на глазах уплывали. — Сумасшедшая. А ребенок — ваш! Надо вам девчонку к себе забрать, подальше от этой шлюхи, пока такой же не стала. Дайте нам за нее два «лимона» — еще спасибо потом скажете. Говорю вам, она…

Собрав все силы, Дайан вывернулась и бросилась на Зиппи. Ред попытался предотвратить драку. Все трое сцепились, и вдруг — бах! — раздался выстрел, и Зиппи осел.

Дайан бросила последний взгляд в зеркало. «Пока еще ничего, могу еще нравиться, — подумала она. — Если захочу».

Но она не хотела.

Ей было тридцать восемь лет, из которых последние девять она провела, отгородившись от внешнего мира. Девять лет она прислуживает Реду Даймонду, следит, чтобы у него было все, что нужно, и никогда надолго не покидает его дом на 68-й улице. Так ей спокойнее.

И вот теперь Ред Даймонд собрался открыть их тайну, по крайней мере часть ее. Но не в отношении Зиппи, нет! Этого никто никогда не узнает, это останется их тайной навсегда.

С высоко поднятой головой Дайан направилась наверх. Что бы ни случилось, она готова встретить это с достоинством.

Глава 64

Сначала они поссорились, потом помирились, и это примирение было столь радостным, что, когда зазвонил телефон, Эми с легким сердцем сняла трубку. Было утро четверга, светило солнце, Макс знал о ее с Джетом отношениях, а значит — ее терзания и страхи остались позади.

Рядом лежал Джет, он еще спал и сладко посапывал. Эми взяла трубку. От гневной тирады обычно выдержанной и корректной Нэнси она онемела.

— Ты видела газеты? — кипела Нэнси. — Подумать только, что они пишут! Наше доброе имя полощут кто во что горазд. Какой позор! Да я этих поганых писак по судам затаскаю!

— Мама, успокойся!

— Это ты успокойся!

— Ну, не я же кричу.

— Вот почитаешь всю эту мерзость — тогда я посмотрю на тебя, — зловеще предрекла Нэнси.

— А зачем ты это все читаешь?

— Как же не читать, когда прислуга собралась на кухне и над нами потешается.

— Мама! Ты наверняка преувеличиваешь.

— Все! Отныне — никаких связей с семейством Даймондов. Довольно! Ты меня поняла, Эми? Я больше не дам нас позорить!

— Да, мама, — терпеливо ответила та. — Я тебе потом позвоню.

Она положила трубку и взглянула на Джета. Тот продолжал спать, одна рука закинута за голову, живот обнажен — накачанный пресс и бегущая от пупка вниз дорожа темных волос.

Интересно, что еще могли написать газеты, что мама так раскипятилась? Впрочем, кто этим репортажам верит, так что какая разница?

Вчера, после секса, они с Джетом опять проговорили целую вечность, пока не уснули в объятиях друг друга. И сегодня она встала с чувством, что с ее плеч свалился огромный груз. Какое облегчение — знать, что свободна!

Чем больше она думала, тем яснее становилось, что решение связать свою судьбу с Максом было и вправду ошибкой. Он, наверное, и сам это поймет? Они вряд ли смогли бы стать супружеской парой. Может быть, дело еще и в разнице в возрасте? Кино, музыка, книги — у них абсолютно разные вкусы. С Джетом наоборот — они совпадают во всем. Оба обожают приключенческие фильмы, любят одни и те же музыкальные группы, а из книг предпочитают старые добрые триллеры типа Джона Гришема или Джеймса Сигела. Даже по телевизору они смотрят одно и то же — «Шпионку» и «Сайнфелд». Джет похвастался, что в Милане даже отыскал два первых блока сериалов на диске. Ну, разве не замечательно? Мужчина, с которым можно вместе смотреть телевизор. Макс же считал это пустой тратой времени.

Не приготовить ли Джету завтрак? Что он любит? Чай? Кофе? С сахаром и сливками? Кашу или яичницу?

Она так мало о нем знает, а кажется, что знает все. Он рассказал ей о своих прошлых прегрешениях, как шатался по всему Нью-Йорку, будто зомби, как, одуревший от наркоты и пьянства, спал с кем ни попадя.

Он рассказал ей и несколько ужасных историй из семейной жизни. Скорый на расправу отец, мать-алкоголичка, детство с бесконечными наказаниями и ссоры между родителями.

Потом Италия и исцеление. И Джанна — тут он счел нужным сообщить, что, конечно же, не любит ее. «Эми, я тебя люблю, — сказал он. — Ты моя половинка, понимаешь? Другие женщины для меня больше не существуют. Мне никто больше не нужен. Это навсегда».

Сейчас, припомнив этот разговор, Эми тоже улыбнулась. «Другие женщины для меня больше не существуют. Мне никто больше не нужен. Это навсегда».

Какое ребячество! И как приятно это слышать. До чего же она его любит!

Криса разбудил запах крепкого кофе и ноющая боль в животе. Он почти не спал. Во втором часу ночи позвонил Макс и попросил срочно приехать. У Макса Крис застал адвоката Эллиота Майнора и детектива Родригеса.

Макс сказал Родригесу, что был еще раз в квартире Ирины, а в полицию сразу не сообщил об убийстве. И еще он наконец передал полиции коробку, которую забрал из дома Марины и до сих пор держал у себя.

Дело кислое, но у Эллиота Майнора оказалось достаточно связей в нужных кругах, чтобы после нескольких звонков с Макса были сняты подозрения. Правда, Макс выдержал немало неприятных объяснений с официальными лицами, клятвенно пообещав в конце концов сотрудничать со следствием и не утаивать впредь информации касательно бывшей жены.

— Легко отделался, — констатировал Крис, когда адвокат и Родригес отбыли. Ему же уйти не удалось, ибо Макс завел разговор об Эми и Джете. Каким-то чудом ему все стало известно, и Крису пришлось провести еще два часа, утешая расстроенного брата и уговаривая его не бить младшенького и не топить его в Ист-Ривер.

Ну и ночка! Ни минуты покоя. А в промежутке ему еще звонили Верди Марвел, Лола Санчес, Грегори Дарк и Джонатан Гуди — четыре его самых крупных клиента. Верди трещала о предстоящей свадьбе, Лола хотела подать в суд на папарацци, который нарочно въехал в ее новенький «Феррари», Грегори настаивал на увеличении своей доли в готовящемся контракте со студией, а Джонатан уверял, что познакомился с девушкой, влюбился по уши и на днях женится.

Психи. Все как один!

Теперь еще и эта встреча с дьяволом. Что-то приготовил им Ред? Вот уж они позабавятся!