5

— А это наш приятель Арчи… он очень много помогал нам здесь… Арчи, вот мои мать и отец.

Октопаук ответил ярко-алой вспышкой, за ней последовала бледно-зеленая полоса, затем лавандовая, две желтые разного оттенка (одна шафранная, другая лимонная с переходом в зеленый), и наконец все завершилось пурпурной полосой. Цвета полностью обежали сферическую голову октопаука, а потом исчезли в левой стороне щели, образованной двумя длинными параллельными вмятинами, протянувшимися сверху вниз.

— Арчи утверждает, что ему очень приятно познакомиться с вами, в особенности после всего, что слышал о вас, — проговорила Элли.

— Так ты можешь читать их цветовую речь? — спросила потрясенная Николь.

— Элли у нас гениальная, — объявила Эпонина. — Она почти сразу сумела понять их язык.

— Но как ты разговариваешь с ними?

— У них невероятно тонкое зрение, — заметила Элли. — Октопауки весьма умны… В свой черед Арчи и еще дюжина других уже научились читать по нашим губам… Но обо всем этом мы можем поговорить попозже, мама. Лучше расскажи мне о Никки и Роберте… с ними все в порядке?

— Твоя дочь день ото дня становится все очаровательнее, она очень скучает по тебе… Но Роберт так полностью и не оправился. Он все винит себя в том, что не сумел защитить тебя…

Октопаук Арчи несколько минут вежливо следил за беседой родственников, а потом прикоснулся к плечу Элли и напомнил ей, что ее родители, наверное, устали и замерзли.

— Спасибо, Арчи, — ответила Элли. — Хорошо, сделаем так. Вы сейчас войдете в город и останетесь по крайней мере до завтра — октопауки устроили нечто вроде квартиры для всех нас. А послезавтра или попозже, когда вы отдохнете, мы все вернемся к остальным. Арчи отправится с нами.

— Почему вы трое не могли явиться прямо к нам? — поинтересовался Ричард после недолгого молчания.

— Папа, я сама спрашивала у них об этом… и ни разу не получила сколько-нибудь удовлетворительного ответа…

Цветовые полосы, побежавшие по голове Арчи, отвлекли внимание Элли.

— Ну, хорошо, — ответила она октопауку, а потом обернулась к своим родителям. — Арчи утверждает, что его собратья хотели повстречаться именно с вами, чтобы выяснить у вас… В любом случае все подробности мы можем обсудить потом, когда вы отдохнете.

Огромные ворота Изумрудного города распахнулись настежь, когда четверо людей и их спутник октопаук оказались в десяти метрах от них. Ричард и Николь не были готовы к ошеломляющему разнообразию странных существ, собравшихся за воротами. Прямо перед ними оказалась широкая улица с невысокими сооружениями по обе стороны; она уводила к розово-голубой пирамиде, поднимавшейся в нескольких сотнях метров от ворот.

В город октопауков Ричард и Николь вступали буквально в трансе. Картину эту невозможно забыть. Людей закружил калейдоскоп красок. Все кругом до любых мелочей — дома, непонятные украшения, выставленные вдоль улицы, растения в садах, если это действительно были растения, вся многочисленная живность — цвело невероятно яркими красками. Четверо крупных червяков, или же мелких змей, похожих на изогнутые сахарные тросточки, только весьма изящно окрашенные, свернулись у ворот на земле слева от Ричарда и Николь. Они приподнимали головы, чтобы разглядеть инопланетных гостей. Ярко-красные и желтые животные с восемью ногами и рачьими клешнями несли толстые зеленые стержни через перекресток в пятидесяти метрах от Ричарда и Николь. Конечно, повсюду дюжинами… сотнями находились октопауки. Все они явились к высоким воротам, чтобы встретить обоих гостей. Октопауки сидели группами перед домами, стояли на улице, даже заполняли крыши. И все одновременно говорили яркими цветовыми полосами, украшая замерзшую улицу динамичным потоком разнообразных оттенков.

Николь огляделась, не в силах уделить более крохи внимания каждому из странных существ, уставившихся на нее. Потом она откинула голову назад и посмотрела на зеленый купол высоко над головой. Кое-где сквозь зелень проступали тонкие гнутые ребра, но в основном он был укрыт толстым растительным покровом.

— На потолке растут лианы и разные растения, еще там обитают подобные насекомым животные, которые собирают плоды и цветы, — услышала она возле себя голос Элли. — Он образует замкнутую экосистему, а заодно и великолепную крышу для города, защищая его от холода Рамы. Когда закроют ворота, здесь станет значительно теплее.

Под куполом располагалось более двадцати очень ярких источников света; они казались значительно ярче, чем те светляки, которые сопровождали Ричарда и Николь по области обитания октопауков. Николь попыталась разглядеть один из огней, но быстро сдалась, потому что свет был чересчур ярок для ее глаз. «Если я не ошибаюсь, — подумала она, — этот свет испускают скопления насекомых, подобных тем светлякам, что привели нас сюда».

От усталости или волнения — либо по обеим причинам — вокруг все словно закружилось. Николь отшатнулась и протянула руки Ричарду. Выброс адреналина, сопровождавший головокружение, и внезапный испуг заставили ее сердце заколотиться.

— Что с тобой, мама? — встревожилась Элли, глядя на побледневшее лицо матери.

— Ничего, — ответила Николь, стараясь дышать размеренно. — Ничего страшного… просто голова закружилась.

Николь поглядела на землю, чтобы прийти в себя. Улица была вымощена яркими квадратными плитками, похожими на керамические. На мостовой — не более чем в полуметре от нее — застыли три существа… более странных созданий Николь еще не видела. Они были размером с баскетбольный мяч. Верхние полусферы тел были окрашены в густой синий цвет, волны на их поверхности отдаленно напоминали человеческий мозг или же часть купола медузы, выступающую над водой. В центре этой постоянно переливающейся массы находилась темная округлая дыра, из которой торчали две тонкие антенны, быть может, сантиметров в двадцать длиной, с ганглиями или узлами, разделенными двумя-тремя сантиметрами. Николь невольно отшатнулась назад, она заподозрила, что эти странные животные угрожают ей… Поведя антеннами, вся тройка быстро отодвинулась к краю улицы.

Николь быстро огляделась. По головам всех окружавших ее октопауков струились цветовые полосы. Николь понимала, что хозяева обсуждают ее реакцию. Она вдруг ощутила себя нагой… словно бы потерялась, ничего не понимая в незнакомом мире.

Откуда-то из глубины ее существа донесся древний и могучий сигнал тревоги. Николь опасалась, что вот-вот взвизгнет или закричит.

— Элли, — произнесла она негромко. — По-моему, на сегодня с меня довольно… нельзя ли уйти отсюда?

Элли взяла мать за руку и повела к двери второго сооружения с правой стороны улицы.

— Октопауки работали день и ночь, чтобы перестроить это помещение… надеюсь, оно вам понравится.

Николь продолжала разглядывать улицу и октопауков, но все, что она видела теперь, больше не проникало в ее сознание. «Это же сон, — подумала она, заметив проходившую группу тощих зеленых созданий, похожих на шарики на ходулях. — Подобное просто не может существовать».

— И с меня тоже хватит, — проговорил Ричард. — Особенно после той жути в лесу. Кроме того, мы устали за эти три дня — для стариков дорога неблизкая… Неудивительно, что у твоей матери закружилась голова, сценка-то еще та.

— Прежде чему уйти, — сказала Элли, — Арчи извинился тремя различными способами. Он попытался объяснить, почему октопауки разрешили всем собраться возле ворот… они считали, что вам с матерью будет интересно, но не подумали, что впечатлений может оказаться слишком много…

Николь медленно поднялась с постели.

— Не беспокойся, Элли. Я еще не стала настолько хрупкой… Просто не ожидала ничего подобного, в особенности после таких трудов и волнений.

— Может быть, мама, ты хочешь еще передохнуть или лучше тебя покормить?

— Я действительно прекрасно себя чувствую. Дальше действуем в соответствии с планом… Кстати, Эпонина, — проговорила она, обращаясь к француженке, после встречи почти все время молчавшей. — Прошу прощения за бестактность. Мы с Ричардом излишне увлеклись разговором с Элли и видом города… Словом, я забыла сказать: Макс велел передать, что любит тебя и что ему без тебя плохо.

— Спасибо, Николь. Я тоже скучала — и по Максу, и по всем вам.

— Значит, ты изучаешь язык октопауков вместе с Элли? — спросила Николь.

— Нет, — неторопливо ответила Эпонина. — У меня здесь были другие дела… — она обернулась, отыскивая взглядом Элли, вышедшую на мгновение, наверное, чтобы приготовить обед. — Случилось так, — продолжила Эпонина, — что мы с Элли не виделись почти две недели и только потом начали планировать ваш приход.

В комнате воцарилась тишина.

— Итак, вы с Элли не были здесь пленницами? — негромким голосом спросил Ричард. — А вы поняли, зачем они похитили вас?

— В известной мере, — Эпонина встала. — Элли, где ты? Твой отец уже задает вопросы…

— Минуточку, — они услышали голос Элли. Через несколько минут она вернулась в комнату с октопауком Арчи. Элли прочла выражение на лице отца.

— Его присутствие нам не помешает. Мы договорились с Арчи о том, что, когда будем рассказывать вам о нашем пребывании здесь, он сможет присутствовать при разговоре… чтобы пояснить и дополнить, а может быть, и ответить на те вопросы, с которыми не сумеем справиться.

Октопаук опустился на пол среди людей. Наступило недолгое молчание.

— Почему-то так и кажется, что вся эта сценка отрепетирована, — проговорил, наконец, Ричард.

Озабоченная Николь нагнулась вперед и взяла дочь за руку.

— Элли, плохих вестей нет, так ведь? Ты же сказала, что можешь отправиться с нами назад…

— Нет, дело не в этом, мама, — отвечала Элли. — Просто мы с Эпониной должны рассказать вам кое о чем… Эп, пожалуйста, начни первой.

Цветовые полосы побежали по голове Арчи, когда октопаук, явно следивший за разговором, изменил место, приблизившись к Эпонине. Элли внимательно поглядела на полосы.

— Что он… или оно говорит? — спросила Николь. Умение дочери понимать столь чуждый язык все еще ошеломляло ее.

— Точнее будет использовать слово «оно», — усмехнулась Элли. — По крайней мере так сказал мне сам Арчи, когда я объясняла ему местоимения… Но мы с Эп, разговаривая об Арчи и Синем Докторе, называем их в мужском роде… В любом случае Арчи хотел, чтобы вы знали: со мной и Эпониной здесь обращались очень хорошо, нам не причинили никаких неприятностей, а похищены мы были лишь потому, что тогда октопауки не могли придумать другого способа установить с нами контакт… вступить в дружеские взаимоотношения…

— Похищение — необычайно уместный способ завязывания дружеских отношений, — перебил ее Ричард.

— Папочка, я уже объясняла все это Арчи и остальным, — продолжила Элли.

— Вот поэтому он хочет, чтобы я внесла ясность прямо сейчас… Они действительно обращались с нами великолепно; я не видела здесь никаких свидетельств того, что октопауки вообще способны на насилие…

— Ну хорошо, — проговорил Ричард, — мы с твоей матерью понимаем назначение преамбулы.

По голове Арчи побежали полосы. Объяснив октопауку, что такое назначение и преамбула, Элли поглядела на родителей.

— Их интеллект просто ошеломляет. Арчи никогда не просил меня дважды объяснять ему смысл нового слова.

— Когда я оказалась здесь, — вступила в разговор Эпонина, — Элли едва начинала понимать язык октопауков… Сперва нам все казалось так плохо, но через несколько дней мы с Элли поняли, почему октопауки похитили нас.

— Мы проговорили об этом целый вечер, — продолжила Элли. — Мы обе были ошеломлены, потому что понять не могли, как сумели они узнать…

— Что узнать? — спросил Ричард. — Простите, дамы, но я с трудом понимаю вас…

— Они знали, что я больна RV-41, — сказала Эпонина. — И Арчи, и Синий Доктор — это другой октопаук, он — врач; мы называем его Синим Доктором потому, что, когда он говорит, ярко-синие полосы у него затмевают все остальные.

— Минуточку, — Николь энергично качала головой. — Позвольте. По твоим словам, октопауки знали, что ты больна RV-41. Как это могло случиться?

Арчи разразился длинным цветовым предложением, которое Элли попросила повторить.

— Он утверждает, что они следили за всей нашей деятельностью, после того как мы оставили Новый Эдем, и по нашему поведению поняли, что Эпонина больна какой-то неизлечимой болезнью.

Ричард принялся расхаживать по комнате.

— Одно из самых удивительных утверждений, с которыми мне приходилось сталкиваться, — произнес он с чувством и, на мгновение задумавшись, повернулся к стене. Арчи напомнил Элли, что ничего не поймет, если Ричард отвернется от него. Наконец, Ричард обернулся.

— Как могли они… кстати, Элли, октопауки глухи?

Когда Элли утвердительно кивнула, Ричард и Николь получили первый урок языка октопауков. Арчи испустил широкую алую полосу (это означало, что последующее предложение будет повествовательным — широкая пурпурная полоса всегда предшествовала вопросительным предложениям), за ней последовала на редкость чистая аквамариновая.

— Ну, если они глухи, — воскликнул Ричард, — каким образом могли вычислить, что у тебя RV-41? Разве что они умеют читать в уме или записывать буквально все… Нет, едва ли это возможно вообще.

Он сел. Наступила очередная пауза.

— Можно продолжать? — наконец спросила Эпонина. Ричард кивнул. — Как я уже говорила, Синий Доктор и Арчи объяснили нам с Элли, что октопауки обладают весьма глубокими познаниями в биологии и медицине… и, если мы не будем мешать, они попытаются найти способ, которым меня можно излечить. Конечно, если я соглашусь на любые процедуры…

— Мы поинтересовались, почему они хотят исцелить Эпонину, — проговорила Элли. — Синий Доктор пояснил, что октопауки намереваются сделать широкий жест, чтобы проложить путь к дружеским отношениям между двумя видами.

Ричард и Николь были совершенно ошарашены. Они в неверии переглянулись.

— Тогда еще я была новичком в языке, — продолжила Элли, — и поэтому едва ли могла сообщить им то, что нам известно об RV-41. Только после долгих интенсивных занятий мы сумели информировать октопауков обо всем, что знаем.

— Мы с Элли старались вспомнить все, что Роберт рассказывал о заболевании. Синий Доктор, Арчи и еще пара октопауков все время были с нами. И никто из них не записывал. Но нам ничего не приходилось повторять дважды.

— Напротив, — добавила Элли, — если мы невольно повторялись, они напоминали нам, что все это мы уже им говорили.

— Около трех недель назад, — продолжила Эпонина, — октопауки известили нас о том, что процесс сбора информации завершен, и они готовы подвергнуть меня некоторым исследованиям. Они пояснили, что кое-какие из них могут оказаться болезненными и уж наверняка совершенно непривычными по человеческим стандартам.

— В основном в ходе экспериментов, — проговорила Элли, — в тело Эпонины вводили живые существа, иногда они были микроскопическими, иногда их можно было видеть. Это производилось впрыскиванием…

— Либо же их вводили в мое тело… ну, скажем так — через отверстия в нем.

Арчи вмешался и поинтересовался смыслом слова «отверстия». Пока Элли объясняла, Николь склонилась к Ричарду.

— Знакомая картина, не правда ли? — спросила она.

Ричард кивнул.

— Но я с ними совсем не общался, во всяком случае, не помню об этом…

— Тут у меня возникли некие ощущения, которые я назвала бы самыми странными в моей жизни, — продолжила Эпонина. — Но верхом всему был день, когда пять или шесть крошечных червячков, не толще булавки, вползли в нижнюю часть моего тела. — Она поежилась. — И тогда я сказала себе, что если переживу эти исследования, то никогда не буду жаловаться на какие-либо неудобства.

— А ты верила, что октопауки в самом деле собираются вылечить тебя? — спросила Николь.

— Сперва не очень, — ответила Эпонина. — Но дни шли, и я начала понимать, что это возможно. Я смогла убедиться в том, что их медицинские способности намного превосходят наши. К тому же, я видела, что исследования идут успешно…

— А вот однажды, когда эксперименты были закончены, Элли явилась в мою комнату — в тот день я была где-то в городе, наверное, в том здании, которое у них служит больницей, — и сказала мне, что октопауки выделили вирус RV-41 и поняли, какое воздействие он оказывает на хозяина, а именно на меня. Они попросили Элли сообщить мне, что намереваются ввести в мой организм «биологический агент», который разыщет вирусы и всех уничтожит. Этот агент не сможет исправить ущерб, уже причиненный вирусом, однако они заверили меня, что поражение еще невелико и мой организм освободится от RV-41.

— Меня попросили объяснить Эпонине, — проговорила Элли, — что агент может вызвать некоторые побочные явления. Они не знали, какие именно, поскольку ни разу не воздействовали на человеческий организм; впрочем, в соответствии с их «моделями», следовало ожидать тошноту и головные боли.

— Насчет тошноты они не ошиблись, — промолвила Эпонина. — Дня два все съеденное вылетало из моего организма через каждые три-четыре часа. А потом Синий Доктор, Арчи и остальные пауки собрались возле моей постели и сказали мне, что я здорова.

— Чтооо? — протянул Ричард, снова вскакивая на ноги.

— О Эпонина! — воскликнула Николь. — Я так рада! — Она встала и обняла подругу.

— И ты веришь в это? — спросил Ричард. — Веришь в то, что октопаукам-врачам, быть может, даже не понимающим, как работает человеческий организм, за несколько дней удалось добиться успеха, которого блестящий врач, твой собственный зять, вместе со своими сотрудниками не мог достичь за четыре года?

— А почему бы и нет, Ричард? Если бы это сделал Орел в Узле, ты не стал бы протестовать. Разве октопауки не могут знать биологию лучше нас? Ты ведь уже видел здесь столько всего…

— Ну хорошо, — проговорил Ричард. Несколько раз качнув головой, он обернулся к Эпонине. — Прости, только не мог я… Что ж, поздравляю. Я тоже рад. — И неловко обнял Эпонину.

Пока они разговаривали, кто-то бесшумно оставил свежие овощи и воду возле их двери. Николь увидела продукты, предназначенные для пира, когда направилась к ванной.

— Ты пережила удивительные события, — сказала она Эпонине, возвратившись в общую комнату.

— Не то слово, — Эпонина улыбнулась. — Хотя я не сомневаюсь в том, что здорова, просто жду не дождусь, пока вы с доктором Тернером не подтвердите это.

После долгого обеда Ричард и Николь ощутили изрядную усталость. Элли рассказала родителям, что хотела бы переговорить с ними и о прочих вещах, но эти дела могут подождать, пока Ричард и Николь не выспятся.

— Теперь мне хотелось бы вспомнить подробнее о пребывании среди октопауков, пока мы летели к Узлу, — проговорил Ричард, когда они с Николь улеглись в большую постель, устроенную для них хозяевами. — Быть может, тогда я смогу лучше понять собственное отношение к истории Эпонины и Элли.

— Ты сомневаешься в том, что она выздоровела? — спросила Николь.

— Не знаю, — ответил Ричард. — Признаюсь честно — я озадачен разницей в поведении этих октопауков и тех, кто исследовал меня тогда… Не могу поверить, что октопауки, обитавшие на Раме II, стали бы спасать меня от прожорливого растения.

— Возможно, октопауки на все реагируют по-разному. Ведь то же самое можно сказать и о нас, людях. По сути дела, это верно в отношении всех развитых млекопитающих Земли. Должно быть, октопауки не слишком отличаются от нас.

— Понимаю… ты хочешь намекнуть, что я становлюсь ксенофобом. Но мне трудно принять октопауков такими. Чересчур уж они хорошие, чтобы в это можно было поверить. Скажи как биолог, что им нужно от нас за хорошее отношение?

6

— Папа, язык их настолько интересен, — говорила Элли, когда Николь наконец стряхнула с себя сон, проспав одиннадцать часов. Ричард и Элли уже завтракали. — Он в высшей степени математический. Вообще они используют шестьдесят четыре цвета, но лишь пятьдесят один выполняет алфавитные функции. Остальные тринадцать являются определителями, показывают времена, даже сравнительные и превосходные степени. Весьма элегантный язык.

— Не могу представить себе элегантный язык… Впрочем, у нас в семье лингвист не я, а твоя мама, — ответил Ричард. — Я лично выучился читать по-немецки, однако разговаривал с большим трудом.

— Всем доброе утро, — сказала Николь, потягиваясь в постели. — Что у нас на завтрак?

— Какие-то совершенно новые овощи… может быть, и фрукты поскольку в нашем мире им эквивалента нет. Почти все, что едят октопауки, нам, вероятно, следует называть растениями, так как они получают свою энергию из света. Из тех продуктов, которые употребляют октопауки, лишь черви черпают энергию не из фотонов.

— Словом, все растения в полях, по которым мы проходили, используют какую-то разновидность фотосинтеза?

— Нечто в этом роде, мама. И если я правильно поняла объяснения Арчи… в обществе октопауков очень мало отбросов… Создания, которых вы с папой называете «гигантскими светляками», проводят над каждым полем точно рассчитанное время — каждую неделю или месяц. И с водой у них обходятся так же бережливо, как и с фотонами.

— А где Эпонина? — поинтересовалась Николь, глядя на уставленный едой стол посреди комнаты.

— Пакует вещи, — проговорила Элли. — К тому же, она решила, что ей не стоит присутствовать при нашей беседе.

— Итак, нас ждет еще одно потрясение? — непринужденно спросила Николь.

— Возможно, — медленно ответила Элли. — Я и сама не знаю, как вы будете реагировать… быть может, лучше сперва позавтракать… или я могу сказать Арчи, что мы готовы?

— Итак, октопаук будет принимать участие в разговоре, а Эпонина нет? — спросил Ричард.

— Она так решила, — промолвила Элли. — К тому же, Арчи как октопаук куда более знаком с обсуждаемой темой, чем Эпонина.

Ричард с Николь переглянулись.

— Дорогая, ты догадываешься, о чем может идти речь?

Николь покачала головой.

— Наверное, можно начинать, — проговорила она.

Когда Арчи уселся, Элли сообщила родителям — Уэйкфилды расхохотались, — что на этот раз с «преамбулой» выступит Арчи. Элли переводила, иногда не без колебаний, поскольку Арчи начал с извинений за прошлое обращение с Ричардом на борту Рамы II. Он пояснил, что на том космическом аппарате находились, так сказать, «кузены», жители удаленной колонии, состоящие в дальнем родстве с теми октопауками, что ныне обитали на Раме. Арчи подчеркнул, что истинное значение этого огромного цилиндрического космического корабля октопауки осознали лишь после того, как в сферу их влияния вошел Рама III.

Кое-кто из жителей той колонии октопауков — весьма малочисленной в соответствии с утверждением Арчи (Элли попросила его повторить свое предложение) — все еще обитали на Раме III, когда на ранней стадии полета космический корабль был перехвачен октопауками, приславшими сюда группу, полнее представлявшую весь вид и ныне населявшую корабль. Эту дочернюю группу высадили из космического корабля, сохранив все ее записи. Арчи и прочие колонисты уточнили, что именно произошло с Ричардом, и теперь хотели извиниться за случившееся.

— Словом, эта безусловно захватывающая преамбула, — проговорил Ричард,

— является искусно принесенным извинением, не так ли?

Элли кивнула, а по голове Арчи за широкой алой лентой побежала ослепительная аквамариновая полоса.

— Могу ли я задать один вопрос, прежде чем мы продолжим? — спросила Николь, оборачиваясь к октопауку. — Из ваших слов следует, что вы и ваша колония попали на борт Рамы III, когда мы все спали. Известно ли было вам, что мы находимся здесь?

Арчи ответил: октопауки предполагали, что внутри самого северного поселения обитают люди, однако не были в этом уверены до того момента, пока колонисты не вскрыли внешнюю стену своего поселения. К этому времени октопауки уже проживали на своем месте двенадцать человеческих лет.

— Арчи настоял на том, что должен лично принести извинения, — Элли взглянула на отца, ожидая его реакции.

— Конечно же, я принимаю их, хотя не представляю, что требуется от меня в соответствии с протоколом…

Арчи немедленно спросил у Элли, что значит слово «протокол». Николь расхохоталась.

— Ричард, иногда ты бываешь настолько неловок…

— Все прочее, — проговорила Элли, — краткости ради я могу рассказать сама. В соответствии с утверждением Арчи отчеты дочерней колонии свидетельствуют о том, что они произвели на тебе ряд экспериментов из числа запрещенных в тех колониях октопауков, которые Арчи считает «высокоразвитыми». Один из них — ты, папочка, сам часто это предполагал, — состоял в том, что в твой мозг вводили специальных микробов, которые должны были стереть все воспоминания о времени, проведенном тобой с октопауками. Я сообщила Арчи и всем остальным, что эксперимент по стиранию воспоминаний в основном удался, хотя и не совсем… Но самым сложным экспериментом была попытка повлиять на твою семенную жидкость. Дочерняя колония октопауков не имела представления о том, куда направляется Рама II, и, полагая, что, быть может, людям и октопаукам придется сосуществовать не один век, сочли весьма важным, чтобы оба вида могли общаться. И они попробовали оказать воздействие на одну из хромосом в твоей сперме, так, чтобы твои отпрыски обладали повышенными языковыми способностями, то есть были наделены более острым цветовым зрением. Вкратце, они попытались генетически воздействовать на будущую меня… поскольку лишь я одна родилась у вас с мамой после твоей долгой одиссеи — так что я смогла общаться с ними без излишних сложностей. А для этого они ввели в твое тело некий вид специальных созданий…

Элли умолкла. Ричард и Николь глядели на нее с удивлением.

— Итак, ты у нас некий мутант? — спросил Ричард.

— Отчасти, — проговорила Элли, чтобы снять напряжение. — Если я правильно понимаю, они изменили лишь несколько тысяч из трех миллиардов килобаз, составляющих мой геном… Кстати, Арчи и октопауки хотели бы получить доказательства того, что я действительно являюсь результатом этого эксперимента. Им это необходимо для исследований. Они хотели бы взять у вас образцы крови и прочих клеток, чтобы можно было недвусмысленно заключить, что я не явилась результатом «нормального» сочетания своих родителей. Тогда они будут уверены в том, что мои способности к их языку — не случайный подарок природы, а дело техники.

— Разве теперь им не все равно? — поинтересовался Ричард. — Ведь главное в том, что мы можем общаться…

— Ты удивляешь меня, папа. Это говоришь ты, всегда стремившийся к познаниям… Общество октопауков ценит информацию превыше всего. Они ни в чем не сомневаются после тех исследований, которые провели на мне, тем более, что октопауки располагают записями, оставленными дочерней группой; по их мнению, я действительно родилась с измененной наследственностью, но, исследовав ваши геномы подробно, они сумеют подтвердить это.

— Ну хорошо, — сказала Николь после недолгого молчания. — Я согласна. — Она подошла к Элли и обняла ее. — Какая бы ты ни была, все равно ты моя дочь, и я люблю тебя всем сердцем. — Николь поглядела на Ричарда. — Не сомневаюсь, что согласится и твой отец, когда все обдумает.

Николь улыбнулась Арчи. Октопаук ответил широкой алой лентой, за которой последовала узенькая ярко-синяя полоса, потом ярко-желтая. Предложение это на языке октопауков обозначало «спасибо».

На следующее утро Николь пожалела, что не стала задавать вопросы октопаукам прежде, чем согласилась помочь в их научных исследованиях. Уже после завтрака их непременный инопланетный компаньон Арчи и еще двое октопауков прибыли в небольшую квартирку. Одного из пришельцев Элли представила как Синего Доктора, известного медика; он и объяснил людям все, что им предстояло сделать.

С Ричардом все было просто. Октопауки намеревались только получить от Ричарда информацию, подтверждающую сохранившийся отчет о прежних исследованиях, проведенных в дочерней колонии много лет назад. Но о Николь октопауки не имели никаких физиологических сведений; при том они уже успели узнать, подробно обследовав Элли, в какой степени генетические характеристики человека определяются наследственностью матери, и ей предстояла нелегкая процедура. Синий Доктор предполагал провести сложную серию исследований организма Николь: самая важная стадия включала сбор данных внутри ее тела с помощью дюжины крошечных витых созданий около двух сантиметров длиной и толщиной в булавку.

Когда октопаук-врач приподнял здешний эквивалент пластикового пакета, Николь, впервые увидев кишащие слизистые создания, что будут помещены в ее организм, невольно отшатнулась.

— Но я полагала, что вам нужно узнать лишь мой генетический код, а он содержится в каждой клетке моего тела, зачем же…

Яркие цветовые пятна обежали голову Синего Доктора, октопаук остановил Николь прежде, чем она смогла договорить.

— Методы получения информации о геноме людей, — Элли переводила слова Синего Доктора, — еще не слишком хорошо разработаны. Но результаты всегда точнее, если мы берем пробы клеток в различных органах и биологических подсистемах.