Рама (№4) - Рама Явленный

Наи на мгновение умолкла.

— Я никогда не забуду вашего отца, — проговорила она негромким голосом, обращаясь едва ли не к самой себе. — До сих пор вижу, как он вечерами возвращался в наш дом в Новом Эдеме. Вы вдвоем обычно кричали ему. «Привет, папуля, привет, папуля», когда он входил в дом. Он целовал меня и брал вас обоих на руки… вел на качели на заднем дворе. Всегда был таким терпеливым и заботливым, каким бы тяжелым ни выдался день…

Голос Наи осекся. Слезы наполняли ее глаза, она ощутила, что начинает дрожать. Наи повернулась лицом к карте.

— На сегодня занятия окончены, — объявила она.

Через полчаса Патрик стоял возле Наи в тупике и смотрел вместе с ней, как близнецы и Никки играют большим мячом.

— Извини, Патрик, — промолвила Наи. — Я не хотела…

— За что тебе извиняться… — ответил молодой человек.

— Тем не менее. Уже не один год назад я обещала себе, что никогда не обнаружу своих чувств перед Кеплером и Галилеем. Они просто не могут понять.

— Они уже все забыли, — проговорил Патрик после недолгого молчания. — Посмотри на них. Игра полностью поглотила их.

В этот момент близнецы затеяли очередной спор. Как всегда, Галилей пытался добиться преимущества в игре, вопреки правилам. Никки стояла возле мальчишек, внимательно прислушиваясь к спору.

— Мальчики, мальчики, — окликнула детей Наи. — Прекратите… если вы не можете обойтись без ссор, ступайте в дом.

Через несколько секунд голубой мяч опять заскакал по улице, и все трое детей радостно бросились за ним.

— А ты не хочешь пить? — спросила Наи Патрика.

— Не откажусь… у тебя не осталось того светло-зеленого дынного сока, который Геркулес принес на прошлой неделе? Он действительно вкусный.

— Да, — ответила Наи, наклоняясь к небольшому шкафчику, в котором держала прохладительные напитки. — Кстати, куда пропал Геркулес? Я не видела его несколько дней.

Патрик расхохотался.

— Дядя Ричард не отпускает его, они целыми днями сидят над автоматическим переводчиком. Элли и Арчи тоже каждый день бывают у них. — Он поблагодарил Наи за бокал сока.

Наи отпила из своего бокала и направилась в гостиную.

— Я понимаю, что сегодня утром ты хотел утешить Бенджи. Но я остановила тебя потому, что очень хорошо знаю твоего брата… он горд и не нуждается ни в чьей жалости. Сегодня утром Бенджи на каком-то уровне осознал, что даже крохотная Никки, младенец рядом с ним, скоро обгонит его в занятиях. Это открытие потрясло его и вновь напомнило о собственном дефекте.

Наи стояла перед забытой на стене картой Земли.

— А что говорит тебе эта карта?

— Пожалуй, немного, — ответил Патрик. — Конечно, я видел много снимков и фильмов, а когда мне было примерно столько же, сколько сейчас близнецам, отец рассказывал мне о Бостоне, о том, каковы осенью листья в Новой Англии, и как они с отцом путешествовали по Ирландии. Но помню я и другие места… В моей памяти подземелье в здешнем Нью-Йорке и тот удивительный год, который мы провели в Узле, — он умолк на мгновение. — И еще Орел! Что за поразительное создание! Я помню его, пожалуй, более четко, чем моего отца.

— И ты считаешь себя землянином? — проговорила Наи.

— Интересный вопрос, — Патрик допил сок. — Видишь ли, я никогда не думал об этом по-настоящему… Безусловно, я считаю себя человеком. Но землянин ли я?.. Наверное, нет.

Наи потянулась рукой к карте.

— Вот здесь к югу от Чиангмая мой родной город Лампанг. Будь он побольше, тоже был бы отмечен. Иногда мне кажется невероятным, что я действительно жила там ребенком.

Пальцы Наи быстро очертили контуры Таиланда. Она стояла возле Патрика.

— Вчера вечером, когда я купала мальчишек, Галилей вылил черпак воды мне на голову. И вдруг я невероятно отчетливо вспомнила те три дня, которые провела в Чиангмае с моими двоюродными братьями — тогда мне было четырнадцать… Это было в апреле во время праздника Сонгкран, когда все в городе празднуют таиландский Новый год: шествия, речи, посвященные королям Чакри, правившим после первого Рамы и готовившим тайский народ к его важной роли в мире… но более всего запомнилась поездка вокруг города в кузове электропикапа вместе с моей двоюродной сестрой Они и ее подругами. Всех встречных мы обливали водой, а те нас. Все смеялись… смеялись…

— А почему же все обливались? — спросил Патрик.

— Я уже забыла, — Наи пожала плечами. — Этого каким-то образом требовала церемония… но само переживание, общий смех, даже ощущение того, что ты целиком промокла и тебя вновь окатывают водой… все это я помню в подробностях. — Они вновь умолкли, когда Наи потянулась, чтобы снять карту со стены. — Поэтому я полагаю, что Кеплер и Галилей не будут считать себя землянами, — вслух подумала Наи, тщательно сворачивая карту.

— Быть может, даже учить их географии и истории Земли всего лишь пустая трата времени.

— Едва ли. Что же еще преподавать нашим детям? К тому же они должны знать, откуда мы родом.

Из прихожей в гостиную заглянули три юные мордашки.

— А есть не пора? — спросил Галилей.

— Подождите немножко, — проговорила Наи. — Ступайте, умойтесь сперва… Только по очереди! — крикнула она им вдогонку, услышав общий топот по коридору.

Наи резко повернулась и поймала на себе взгляд Патрика. Она улыбнулась.

— Сегодня мне было очень приятно твое общество. Ты помог мне. — Наи протянула обе руки и взяла ладони Патрика. — Последние два месяца ты всегда помогаешь мне с Бенджи и детьми, — сказала она, глядя прямо в его глаза. — Глупо молчать: я забыла прежнее одиночество, после того как ты стал проводить время с нами.

Патрик неловко шагнул к Наи, но она твердо остановила его рукой.

— Не сейчас, — мягко проговорила она. — Еще рано.

4

Менее чем через минуту после того, как огромное скопление светляков под куполом Изумрудного города ярким светом оповестило всех о наступлении нового дня, маленькая Никки оказалась в комнате бабушки и дедушки.

— Уже светло, Нонни. Они скоро придут за нами.

Николь повернулась и обняла внучку.

— У нас еще осталась пара часов, Никки, — сказала она взволнованной девочке. — Буба еще спит… можешь вернуться к себе в комнату и поиграть, пока мы примем душ.

Когда разочарованная девочка наконец оставила комнату, Ричард уже сидел, протирая глаза.

— Никки целую неделю говорила только о сегодняшнем дне, — произнесла Николь. — Она вечно торчит в комнате Бенджи, разглядывая картину. Никки и близнецы даже придумали имена всем этим странным животным.

Николь неосознанно потянулась к щетке для волос, лежавшей возле постели.

— Почему это детям так трудно дается понятие времени? Хотя Элли сделала для нее календарь и отсчитывала дни один за одним, Никки каждое утро спрашивает меня: «не сегодня ли».

— Она просто взволнована, как и все, — проговорил Ричард, вставая с постели. — Надеюсь, что мы не будем разочарованы.

— Как такое может случиться? — ответила Николь. — Синий Доктор утверждает, что нас ждет зрелище, куда более удивительное, чем то, которое мы с тобой видели, когда впервые вступили в город.

— Итак, увидим наших хозяев во всей красе, — сказал Ричард. — Кстати, ты хоть догадываешься, что празднуют октопауки?

— По-моему, самый близкий эквивалент тому, что состоится сегодня, — американский День Благодарения16. — Октопауки называют его Днем Изобилия… В этот день они празднуют качество своей жизни — так мне объяснял Синий Доктор.

Ричард вошел было в душ, но высунул оттуда голову обратно в комнату.

— Как ты полагаешь, не связано ли сегодняшнее приглашение с тем разговором за завтраком… недели две назад?

— Это когда Патрик и Макс заявили, что хотели бы вернуться в Новый Эдем?

Ричард кивнул.

— Наверняка, — ответила Николь. — Мне кажется, октопауки постарались убедить себя в том, что мы полностью довольны пребыванием здесь. И приглашение на праздник является попыткой еще плотнее вплести нас в свое общество.

— Хотелось бы мне поскорей закончить с этим чертовым автопереводчиком. Пока я изготовил только две штуки… но они не доведены до конца. Второй мы могли бы дать Максу.

— По-моему, неплохая идея, — бросила Николь, проходя мимо мужа в ванную.

— Что ты? — спросил Ричард.

— Решила принять душ вместе с тобой, — усмехнулась Николь, — если только ты еще не состарился настолько, что уже чуждаешься женской компании.

Джеми вышел из двери ближайшего дома, чтобы сообщить людям о времени прибытия транспорта. Это был самый молодой из трех октопауков, обитавших по соседству (Геркулес жил на другой стороне площади), и люди поддерживали с ним контакт. «Наставники» Джеми — Арчи и Синий Доктор — утверждали, что молодой октопаук очень много занимается, и скоро наступит одно из главных событий в его жизни. На первый взгляд Джеми вроде бы ничем не отличался от троих взрослых октопауков, с которыми люди регулярно встречались, но был все-таки чуть поменьше, чем старшие пауки, и полоски на его щупальцах золотились заметно ярче.

Люди затеяли короткий спор о том, как одеться на празднество октопауков, но скоро поняли, что разногласия не имеют никакого значения: никто из инопланетян, обитавших в Изумрудном городе, не носил одежды. Октопауки часто интересовались причинами подобного обычая. Раз Ричард даже предположил — отчасти в шутку, — что, быть может, людям тоже следует забыть про одежду, пока они обитают в Изумрудном городе.

— С волками жить… — сказал он, но все собеседники немедленно осознали, сколь важна одежда для психологического комфорта.

— Я не могу остаться нагой даже среди вас, моих ближайших друзей… я просто не способна на это, — ответила Эпонина, вкратце изложив общие ощущения.

Пестрая группа из одиннадцати человек и четверых октопауков направилась по улице к площади. Возглавляла группу весьма округлившаяся Эпонина; она шла медленно, держа руку на животе. Все женщины решили чуть приодеться — Наи была в тайском шелковом платье, расшитом голубыми и зелеными цветами,

— но мужчины, кроме Макса, натянувшего яркую гавайскую рубашку (он надевал ее в особых случаях), были в теннисках и джинсах, к которым привыкли в Изумрудном городе. Словом, все были в чистом. Поначалу устроить себе прачечную для людей было очень сложно. Однако после того как люди объяснили Арчи, в чем именно нуждаются, через несколько дней он доставил им дромосов — нечто вроде насекомых, чистивших одежду.

Как раз возле ворот, расположенных в конце отведенной людям зоны, транспорт остановился, и в повозку поднялись двое еще не знакомых октопауков. Ричард активно использовал свой переводчик — вел непрекращающуюся беседу с Синим Доктором и новоявленными пришельцами. Стоя за плечом отца, Элли читала перевод на экране и комментировала. В общем перевод получался достаточно верным, однако весьма запаздывал по сравнению с обычной речью октопауков. Пока машина переводила одно предложение, те успевали наговорить три новых, и Ричарду приходилось заново регулировать систему. И, конечно, он едва понимал, о чем речь, поскольку пропускал два предложения из трех.

Оказавшись за воротами, люди увидели совершенно необыкновенное зрелище. Никки как открыла пошире глаза, так и не закрывала; перебивая Бенджи, она и близнецы с криками показывали друг другу тех, кого помнили по картине. На широких улицах полно было народу. В обе стороны по рельсам ездили вагончики наподобие городского трамвая, повсюду сновали пешеходы всякого облика и размера, кое-кто разъезжал на устройствах, напоминавших велосипеды с одним или парой колес, иногда попадалась группа созданий на страусозавре.

Макс, никогда еще не выходивший из зоны обитания людей, обильно усеивал свою речь чертями, дерьмом и другими излюбленными словечками… Эпонина требовала, чтобы он изгнал их из своего лексикона еще до рождения ребенка. Макс встревожился за Эпонину, когда на первой же остановке после ворот в их повозку забрались разнообразные существа, а четверо новоприбывших сразу обступили Эпонину, чтобы изучить специальное «сиденье», которое октопауки устроили для нее в тележке. Макс стоял на страже возле жены, держась за один из вертикальных поручней, разбросанных по десятиметровой повозке.

Пару этих новых пассажиров можно было назвать «полосатыми крабами»; восьминогие красно-желтые создания были ростом с Никки, их округлые тела покрывал твердый панцирь, вперед выдавались жуткого вида клешни. Они немедленно начали тереть усиками-антеннами одну из ног Эпонины, выступавшую из-под платья. Простое любопытство… но странное ощущение и необычный облик инопланетян заставили Эпонину отдернуться. Арчи, стоявший возле Эпонины с другой стороны, быстро опустил вниз щупальце и мягко оттолкнул обоих инопланетян. Тогда один из полосатых крабов поднялся на четыре задние ноги и, щелкнув клешнями перед носом Эпонины, заговорил, в явном раздражении шевеля вибрирующими антеннами. И буквально через миг октопаук парой щупалец извлек негодующего краба из повозки и оставил снаружи.

Эта сцена резко изменила настроение всех людей. Арчи давал объяснения Максу и Эпонине, Элли переводила (Макс слишком волновался, чтобы обратиться к услугам автоматического транслятора). Близнецы жались к Наи, а Никки тянулась к деду, просясь на руки.

— Эти существа не слишком умны, — проговорил Арчи, обращаясь к своим друзьям-людям, — но мы в значительной мере сумели смягчить их агрессивные наклонности. Создание, которое мне пришлось выдворить из повозки, неоднократно причиняло нам хлопоты. Оптимизатор, отвечающий за этот вид, уже пометил его — может быть, вы заметили — двумя небольшими зелеными пятнами на задней части панциря… и очередная выходка, безусловно, окончится терминацией.

Когда Элли закончила переводить, люди принялись методически разглядывать остальных инопланетян, соседствующих с ними, — не найдется ли еще кто с зелеными пятнышками. Удостоверившись, что всех остальных инопланетян можно считать безопасными, взрослые несколько расслабились.

— А что говорил этот краб? — спросил Ричард у Арчи, когда транспорт остановился в очередной раз.

— Поза угрозы, — ответил Арчи, — обычная у животных с ограниченным интеллектом… а его усики-антенны издали грубое ругательство, практически лишенное информации.

Повозка ехала по улице еще восемь-десять ниллетов, за это время она дважды остановилась, чтобы принять новых пассажиров: полдюжины октопауков и около двадцати созданий, представлявших пять различных видов. Четверо небесно-голубых созданий с полусферическими макушками, покрытыми дрожащей мозгоподобной субстанцией, сидели на корточках напротив Ричарда, все еще не выпускавшего Никки. Все восемь узловатых антенн, переплетаясь, тянулись к Никки, словно бы они хотели что-то сообщить. Когда девочка чуть шевельнула ножками, усики быстро втянулись назад в странную массу, из которой состояли тела инопланетных созданий.

К этому времени повозка наполнилась. Создание, которого людям еще не приходилось видеть (Макс метко окрестил его польской сосиской), с длинным носом и шестью короткими ножками, полезло по вертикальному стержню и двумя передними ногами потянулось к маленькому рюкзачку Наи. Джеми вмешался прежде, чем Наи или рюкзачку могли быть причинены какие-нибудь повреждения, тем не менее Галилей сильно ударил сосиску, сбив ее с поручня. Он утверждал — ему показалось, что пухлое создание готовится вновь ухватить рюкзачок. Существо забилось в угол подальше от Галилея, опасливо поглядывая на него одним глазом.

— Эй, парень, веди себя поосторожней, — ухмыльнулся Макс, взлохматив волосы мальчишки, — а то октопауки и тебе поставят на попу зеленые пятнышки.

Вдоль улицы выстроились одно— и двухэтажные здания, как правило, разрисованные ослепительными геометрическими узорами. Гирлянды и венки из ярких цветов и листьев обрамляли дверные проемы и украшали крыши. На стене, принадлежавшей, по словам Геркулеса, главному госпиталю, располагалась огромная прямоугольная фреска четырех метров в высоту и двадцати в длину, на ней октопауки-врачи лечили больных — не только своего собственного вида, но и других многочисленных обитателей Изумрудного города.

Повозка слегка замедлила ход и начала подъем. Она пересекла мост в несколько сотен метров длиной, протянувшийся над широкой рекой или каналом: водную гладь бороздили лодки, внизу, под водой, резвились октопауки и еще какие-то неизвестные создания. Арчи объяснил, что они въезжают в сердце Изумрудного города, где происходят все главные церемонии и где живут и работают «наиболее значительные» оптимизаторы.

— Вон там, — проговорил он, указывая на восьмиугольное сооружение около тридцати метров высотой, — располагаются наша библиотека и информационный центр.

На вопрос Ричарда Арчи ответил, что канал или ров полностью окружает «административный центр».

— За исключением оказий, подобных сегодняшней, и без одобрения оптимизатора вход всем, кроме октопауков, сюда запрещен.

Повозка остановилась на большой плоской равнине возле овального сооружения, похожего на стадион или зеленый театр. Когда люди вышли из нее, Наи шепнула Патрику, что столь сильного приступа клаустрофобии, как во время этой поездки, она не испытывала уже давно — с тех пор, как попала в подземку Киото в часы пик, когда ехала знакомиться с семьей Кэндзи.

— Но в Японии-то, — поежившись, заметил Патрик, — вокруг были люди… а здесь так странно. Как будто все разглядывают тебя. Мне пришлось закрыть глаза, чтобы не потерять рассудок.

По пути к стадиону люди обнаружили, что их группу окружают четверо знакомых октопауков и еще двое, подсевшие в повозку на выезде из зоны обитания людей. Эти шестеро пауков защищали Николь и всех остальных людей от кишащих повсюду орд неизвестных существ. Эпонине стало нехорошо: от странных запахов, обличий и долгой ходьбы. Ей казалось, что она вот-вот упадет в обморок, поэтому Арчи останавливался через каждые пятьдесят метров. Наконец, они вошли в одни из ворот, и октопауки отвели людей к назначенному месту.

В секции, отведенной людям, оказалось всего одно сидячее место. Впрочем, на всем стадионе сидела только одна Эпонина. Оглядев арену с помощью бинокля Ричарда, Макс заметил, что многие гости прислоняются, держатся или висят на крепких вертикальных шестах, расставленных на ярусах, но сидений нигде не было видно.

Бенджи заинтересовали мешочки, которые оказались на Арчи и нескольких других октопауках. Все они были одинакового размера, с женскую сумочку, и ярко-белого цвета. Они висели, так сказать, на бедрах октопауков, поддерживаемые простыми перевязками. Люди еще никогда не видели подобных аксессуаров на своих хозяевах. Бенджи принялся расспрашивать о них Арчи, еще на площади, но, не добившись ответа, решил, что, должно быть. Арчи не понял вопроса… словом, молодой человек успел уже позабыть о мешочках, пока на стадионе не увидел их снова.

В отношении мешочков Арчи проявил непривычную уклончивость. Николь пришлось дважды просить повторить ответ, прежде чем она смогла перевести Бенджи смысл сказанного.

— Арчи утверждает, что там находится снаряжение, которое может защитить нас в случае необходимости.

— А какое сна-ряже-ние? — спросил Бенджи, но Арчи уже отошел на несколько метров и принялся разговаривать с октопауком из примыкающей секции.

От прочих существ людей отделяли два натянутых на шестах металлических троса, ограждавших поверху и понизу отделенный для них сектор. Кроме того, октопауки (охранники, как окрестил их Макс) располагались в промежутках между территориями, выделенными для различных видов. Справа от людей находилось, наверное, несколько сотен шестируких инопланетян — тех самых, что строили лестницу под радужным куполом. Слева пониже, за широким пустым промежутком, уместилось с тысячу бурых приземистых, похожих на игуану существ с длинными заостренными хвостами и выступающими зубами. Величиной они были с домашнюю кошку.

Сразу стало ясно, что на стадионе царит жесткая сегрегация. Всякие твари размещены были с подобными себе. Более того, в верхних ярусах — если не считать «охраны», — октопауков не было. Пятнадцать тысяч октопауков-зрителей, по оценке Ричарда, располагались внизу.

— Сегрегация обусловлена рядом причин, — объяснял Арчи, а Элли переводила. — Во-первых, все, что скажет Верховный Оптимизатор, будет передано одновременно на тридцати или сорока языках. Если вы посмотрите внимательно, то увидите, что каждая секция снабжена специальным аппаратом

— ваш Ричард называет его громкоговорителем, — который передает все сказанное на языке этого вида. Все октопауки, в том числе и различные морфы, понимают наш стандартный цветовой язык. Потому все мы располагаемся внизу, где специального оборудования для перевода не требуется… Разрешите мне проиллюстрировать… Поглядите туда (Арчи протянул щупальце), на ту группу полосатых крабов… видите две большие вертикальные проволоки на столике перед их секцией? Когда Верховный Оптимизатор начнет говорить, проволоки оживут и будут передавать его речь движением усиков-антенн.

Поле внизу, если прибегать к земным аналогиям, было покрыто огромным полотнищем с цветовыми полосами, спускавшимся с шестов в нижней части яруса.

— Может ли твой аппарат прочесть написанное на нем? — спросила Элли отца.

— Ну, что там? — проговорил Ричард, все еще ошеломленный великолепием зрелища.

— Там на полотнище лозунг, — сказала Элли, указывая вниз. — Прочти-ка.

— Так значит, — начал медленно Ричард. — Изобилие — это еда, вода, энергия, информация, равновесие и… а что означает последнее сочетание?

— Я бы перевела его как разнообразие, — ответила Элли.

— Но что же обозначает этот лозунг? — спросила Эпонина.

— Думаю, мы скоро узнаем это.

Несколько минут спустя, как раз когда Арчи поведал людям, что другой причиной для сегрегации видов является проведение своеобразной переписи населения, две пары огромных черных животных начали наматывать покрывало на два длинных толстых шеста. Они двигались от середины арены к ее краям, открывая поле позади себя.

Немедленно новое скопление светляков опустилось на стадион, так чтобы все наблюдатели смогли отчетливо видеть не только изобилие фруктов, овощей, злаков, сложенных грудами на обеих оконечностях поля, но и две группы живых существ, располагавшихся на противоположных краях арены симметрично ее середине. Первая группа расхаживала, совершая большой круг. Все в цепочке были связаны друг с другом чем-то вроде веревок. Напротив них находился большой бассейн с водой, в котором по кругу плавали еще тридцать или сорок существ, также связанных друг с другом.

Точно в середине поля располагалась приподнятая платформа, на которой не было ничего, кроме нескольких черных ящиков… с помоста спускались пандусы, направленные в противоположные стороны. Наконец, четверо октопауков оставили круг, вращавшийся в бассейне, и по пандусу направились на платформу. Еще четверо присоединились к ним. Потом один из восьми октопауков поднялся на ящик в середине платформы и заговорил цветовыми полосами:

— Мы с вами собрались сегодня… — голос, послышавшийся из громкоговорителя, удивил людей. Маленькая Николь заплакала. Поначалу им было невероятно сложно что-либо различить: все слова выговаривались с абсолютно одинаковой интонацией. Несмотря на старания, произношение не было достаточно четким, словно бы звуки издавал рот, не знакомый с человеческой речью.

Ричард был ошарашен. Он немедленно оставил все попытки воспользоваться своим транслятором и наклонился вперед, разглядывая устройство, из которого исходили звуки.

Элли взяла у Ричарда бинокль, чтобы лучше различать цвета. Конечно, ей приходилось догадываться о смысле некоторых слов — фразы иногда выходили за пределы возможностей ее зрения, — но ведь проще было следить глазами, чем стараться сконцентрировать свой слух на звуках, исходивших из аудиосистемы октопауков.

Через какое-то время люди привыкли к инопланетному произношению и начали понимать большую часть слов. Верховный Оптимизатор октопауков отметил, что в их благодатном краю все в порядке, а свидетельством бесспорных успехов сложного общества октопауков, состоящего из самых разных видов, являются изобилие и разнообразие пищи, представленной на поле.

— Но подобного изобилия, — говорил оратор, — нельзя было достичь без надежного взаимодействия видов.

Далее в своей краткой речи Верховный Оптимизатор назвал передовиков. Он выделил несколько видов, в частности производителей подобной меду субстанции; в честь их выдающихся трудовых побед целая дюжина светляков освещала секцию долгоносых жуков в течение нескольких секунд. Через три фенга после начала речи люди устали вслушиваться в странный голос и вовсе перестали следить за смыслом речи. Тем большим оказалось их удивление, когда над их головами повисла группа светляков, представляя людей инопланетному сообществу… тысячи странных глаз не менее половины ниллета были обращены к людям.

— А что он сказал о нас? — спросил Макс у Элли, продолжавшей разглядывать цвета. Сам он большую часть речи Верховного Оптимизатора проговорил с Эпониной.

— Что мы новички в их краю и что они изучают наши способности… Потом последовал ряд чисел, которые каким-то образом описывают нас, тут я не поняла ничего.

Коротко представив еще два вида. Верховный Оптимизатор начал подводить основные итоги. «Мамочка, мамочка», — взвизгнула Никки, наконец испугавшаяся инопланетного голоса. Пока взрослые были заняты речью и окружавшим их зрелищем, она сумела перелезть через нижний барьер, ограждавший их секцию, и зашла в свободное пространство, отделявшее людей от игуаноподобных существ. Октопаук Геркулес, патрулировавший в этом пространстве, очевидно, тоже упустил кроху из виду и не заметил, как одна из игуан просунула голову между двумя металлическими тросами и ухватила Никки за платьице острыми зубами.

Ужас в голосе ребенка на миг парализовал всех, кроме Бенджи. Он отреагировал мгновенно: перепрыгнул через барьер и, бросившись на помощь Никки, изо всех своих сил ударил игуану в лоб. Перепуганный инопланетянин выпустил платье. Тут началось настоящее столпотворение. Никки бросилась к матери, но, прежде чем Геркулес и Арчи успели добраться до Бенджи, разъяренный инопланетянин выскочил в промежуток между рядами и прыгнул на спину Бенджи. Ощутив боль в плече, он закричал — игуана запустила туда свои зубы — и стал размахивать руками, пытаясь стряхнуть с себя создание. И через несколько секунд игуаноподобное существо уже валялось на земле без сознания. Там, где начинался хвост и кончалось тело, оказались два зеленых пятна.

Инцидент занял не более минуты. Речь оптимизатора не прерывалась. Кроме обитателей непосредственно прилегающих секций, никто не заметил события. Однако Никки была ужасно перепугана, Бенджи получил опасную рану, в довершение всего у Эпонины начались схватки. Внизу разъяренные игуаны налегали на металлические тросы, едва замечая угрозы десяти октопауков, разделявших теперь оба вида.

Арчи сказал людям, что пора уходить. Никто не протестовал. Арчи поспешно вывел их со стадиона: Элли несла свою рыдающую дочь, а Николь на ходу торопливо втирала антисептик из своей аптечки в рану Бенджи.

Когда Николь вошла в спальню, Ричард приподнялся на локте.

— Ну, как у него дела? — спросил он.

— По-моему, все в порядке, — ответила Николь, тяжело вздохнув. — Я все еще опасаюсь, что в слюне этого создания могут быть ядовитые вещества… Синий Доктор оказал огромную помощь. Он объяснил мне, что укус игуан не ядовит, но согласен с тем, что за Бенджи следует понаблюдать… чтобы не пропустить какую-нибудь аллергическую реакцию… Через день — другой все выяснится.

— А как боль? Утихла?

— Бенджи не жалуется… Мне кажется, он горд собой, и у него для этого есть причина. Словом, не хочет говорить ничего такого, что могло бы развенчать ореол героя.

— А Эпонина? — проговорил Ричард после недолгого молчания. — Схватки продолжаются?

— Нет, пока прекратились, но я не удивлюсь, если она родит завтра. Выброс адреналина в кровь может ускорить роды.

Николь начала раздеваться.

— Хуже всего восприняла случившееся Элли… Все твердит: она, дескать, просто ужасная мать и никогда не простит себе того, что упустила Никки из виду… а несколько минут назад принялась рассуждать наподобие Макса и Патрика. Словом, предлагает нам вернуться в Новый Эдем и попробовать наладить отношения с Накамурой. Мол, ради детей она согласна.

Николь разделась и забралась в постель. Поцеловала мужа и легла, заложив руки за голову.

— Ричард, дело действительно очень серьезное… Как ты думаешь, позволят ли нам октопауки вернуться в Новый Эдем?

— Нет, — сказал он, помедлив. — Во всяком случае, не всем.

— Боюсь, что я согласна я тобой, — ответила Николь. — Но не хочу говорить этого остальным… быть может, следует еще раз спросить у Арчи?

— Он попытается уклониться от ответа, как было поначалу.

Взявшись за руки, они несколько минут пролежали рядом.

— О чем ты думаешь, дорогой? — спросила Николь, заметив, что глаза Ричарда все еще открыты.

— О сегодняшнем дне. Обо всем, что случилось сегодня. Я вспоминаю все заново: сцену за сценой. Я старею и чувствую, как сдает моя память… мне приходится использовать методики для усиления…

Николь расхохоталась.

— Ты невозможен. И тем не менее я люблю тебя.

5

Макс был возбужден.

— Я не собираюсь оставаться здесь даже на минуту дольше, чем необходимо. Я не могу доверять им… Ричард, ты же прекрасно понимаешь, что я прав. Разве ты не видел, как Арчи извлек эту трубку из своей сумки… когда инопланетная игуана вскочила Бенджи на спину? И воспользовался ею без малейших колебаний. Пиф-паф, и пожалуйста: ящерица либо мертва, либо парализована. Он бы сделал то же самое и с нами, если бы мы вели себя плохо.

— Макс, я полагаю, что ты перебарщиваешь, — проговорил Ричард.

— Где же это я хватил через край? Вчерашняя сцена еще раз доказала мне, насколько бессильны мы…

— Макс, — вмешалась Николь, — тебе не кажется, что этот вопрос лучше обсудить в другое время, когда мы не будем столь эмоционально настроены?