Рама (№4) - Рама Явленный

— Скажи мне, кто, пребывая в здравом уме, — говорил Роберт, — и угодив в щупальца инопланетных созданий, будет тарабанить о том, каким одеялом укрыть ее дочь, когда она в последний раз ходила на горшок, и прочих подобных мелочах… Говорю тебе — ее загипнотизировали, одурманили или сделали что-нибудь в этом роде.

Все дальнейшие действия, которые привели их под заложенный выход, были относительно несложными. Когда октопауки увели с собой Элли, Бенджи с воплем выскочил в коридор и набросился на их арьергард. Роберт присоединился к нему, и они вдвоем последовали за Элли и отрядом инопланетян до зала. Ворота в четвертый тоннель оказались открытыми. Там один из октопауков остановил Роберта и Бенджи четырьмя длинными щупальцами, тем временем остальные отправились восвояси. Последний октопаук закрыл за собой ворота.

Подземная езда восхитила Макса. Она напомнила ему поездку в большой парк с аттракционами возле Литл-Рока, когда ему было около десяти. Поезд висел над металлической полосой и мчался по тоннелю, не прикасаясь к полу. Ричард предположил, что для этого используется разновидность магнитной подвески.

Вагончик остановился через две минуты, дверь быстро открылась. Четверо исследователей поглядели на пустую молочно-белую платформу, за которой возвышалась арка около трех метров высотой.

— Итак, в соответствии с планом А, — объявил Макс, — нам с Эпониной предстоит отправиться туда.

— Да, — проговорил Ричард. — Но, если вагончик не двинется с места, мы с Николь немедленно присоединимся к вам.

Макс взял Эпонину за руку и осторожно ступил на платформу. Едва они вышли из вагончика, дверь за ними закрылась. И через несколько секунд вагон направился дальше.

— Разве не романтично? — проговорил Макс, после того как они с Эпониной помахали на прощание Ричарду и Николь. — Ну наконец мы остались вдвоем. — Он обнял Эпонину и поцеловал ее. — Вот что, мамзелька, я тебе скажу, я люблю тебя. Не знаю, в какой чертовой дыре мы находимся, но, как бы то ни было, я рад, что ты со мной.

Эпонина рассмеялась.

— В детском доме у меня была подружка, которая мечтала попасть на необитаемый остров с одним известным французским актером (помнишь Марселя Дюбуа?). Грудь как у мамонта, а вместо рук бревна. Интересно, понравилось бы ей в этом месте? — Эпонина огляделась. — Итак, пора под арку.

Макс пожал плечами.

— А вдруг сейчас выбежит белый кролик, увязавшись за которым, можно угодить в какую-нибудь дырку…7 За аркой оказалась большая прямоугольная комната с голубыми стенками — абсолютно пустая; через открытую дверь из нее можно было попасть в узкий освещенный коридор, идущий параллельно тоннелю подземки. Стены коридора по обе стороны от Макса и Эпонины отливали той же голубизной, что и в комнате за аркой.

— И куда же мы отправимся? — спросил Макс.

— С этой стороны — видишь? — вроде бы две двери, что напротив подземки,

— сказала Эпонина, указывая направо.

— И здесь их тоже две, — Макс поглядел налево. — Почему бы нам не дойти до первой двери, заглянуть в нее, а потом решить, что делать?

Рука об руку они прошли пятьдесят метров по голубому коридору. Но вид, открывшийся за следующей дверью, разочаровал их. Перед ними протянулся еще один коридор — кое-где в стенах виднелись двери; он уходил вперед на многие метры.

— Дерьмо, — объявил Макс. — Мы попали в какой-то лабиринт… Как бы не заблудиться.

— Что ты предлагаешь? — спросила Эпонина.

— По-моему… — сказал Макс, помедлив, — стоит выкурить сигаретку и как следует все обговорить.

Эпонина расхохоталась.

— Более чем согласна с тобой.

Шли они очень осторожно, и каждый раз, сворачивая в очередной голубой коридор. Макс оставлял на стене метку губной помадой Эпонины, набрасывая полную схему обратного пути в комнату за аркой. Он настоял, чтобы Эпонина, свободно владевшая компьютером, заносила соответствующие пометки в свой аппарат.

— На случай, ежели кто-то сотрет мои рисунки, — пояснил Макс.

Поначалу такое приключение казалось забавным, и они два раза вернулись к арке, чтобы доказать себе, что способны сделать это в любой момент. После этого Макс и Эпонина ощутили определенную уверенность, но примерно через час пути по сменявшим друг друга голубым коридорам возбуждение начало стихать. Наконец Макс и Эпонина остановились, сели на пол и закурили еще одну сигарету.

— Итак, зачем разумному существу, — проговорил Макс, выдувая дымные кольца в воздух, — может понадобиться подобное сооружение? Или же мы, не зная того, подвергаемся непонятному испытанию…

— Или они стремятся что-то спрятать от нас, — докончила Эпонина и, взяв сигарету из руки Макса, глубоко затянулась. — И если так, — продолжила она, — должен существовать простой код, который определяет конфигурацию лабиринта, нечто вроде древних комбинационных замков: второй поворот направо, четвертый налево и…

— Так до утра, — перебил ее Макс с ухмылкой. — Коротко чмокнув Эпонину, он поднялся на ноги. — Поэтому придется предположить, что мы ищем нечто особенное, и логическим образом организовать наш поиск.

Поднявшись на ноги, Эпонина хмуро поглядела на Макса.

— А что ты, собственно, хотел этим сказать?

— Не знаю, — хохотнул Макс, — но, во всяком случае, прозвучало чертовски умно.

Побродив по голубым коридорам почти четыре часа, Макс и Эпонина наконец решили, что настало время поесть. Они как раз приступили к раманской пище, когда слева, на пересечении коридоров, что-то промелькнуло. Макс вскочил на ноги и бросился к перекрестку. Там он оказался через несколько секунд, заметив, как крохотный аппарат не более десяти сантиметров высотой повернул направо в ближайший коридор. Макс устремился вперед и увидел, как аппарат исчезает под маленькой аркой, вырезанной в стене голубого коридора метрах в двадцати от него.

— Иди сюда, — крикнул он Эпонине. — Я кое-что нашел.

Эпонина быстро оказалась возле него. Небольшая арка возвышалась над полом лишь на двадцать пять сантиметров, поэтому им пришлось встать на колени и пригнуться, чтобы посмотреть, куда отправился аппарат. Они увидели, как пять или шесть десятков крохотных созданий ростом с муравья вылезают из устройства, похожего на автобус, и разбегаются во все стороны.

— Что это еще за чертовщина? — спросил Макс.

— Смотри-ка, Макс, — взволнованно проговорила Эпонина. — Смотри внимательно… это крохотные октопауки… Ты видишь… они похожи на того, которого ты описывал мне…

— Черт побери, ты права… наверное, это октопауки-младенцы.

— Едва ли, — возразила Эпонина. — Смотри-ка, они попрятались в своих домиках, так что ли… Вот канал, а в нем лодка…

— Камера! — закричал Макс. — Беги назад за камерой… Тут же целый миниатюрный город.

Усаживаясь за еду, Макс и Эпонина сняли свои рюкзаки и прочее снаряжение, оставив там и камеру. Эпонина вскочила и бросилась назад. Макс продолжал разглядывать миниатюрный мирок, видневшийся за стеной прохода. Через какую-то минуту он услыхал слабый крик, и страх холодком пробежал по спине. «Дурак, идиот, — ругал себя Макс, возвращаясь к месту привала. — Никогда, никогда не оставляй винтовку».

Сделав последний поворот, он замер на месте. Перед Максом находились пять октопауков. Один из них держал Эпонину тремя щупальцами, другой завладел винтовкой. Третий октопаук подхватил рюкзак Эпонины, в который были аккуратно уложены все ее вещи.

На лице женщины был написан самый откровенный ужас.

— Помоги мне. Макс… прошу тебя, — молила Эпонина.

Макс шагнул вперед, но дорогу ему преградили два октопаука. По голове одного из них побежала волна цветовых полос.

— Не понимаю, какого хрена ты болтаешь, — гневно завопил Макс. — Отпусти ее.

И подобно полузащитнику в футболе. Макс рванулся мимо первых двух октопауков и почти достиг Эпонины, когда чьи-то щупальца охватили его, притиснув руки к груди. Сопротивляться было бессмысленно: создание оказалось невероятно сильным.

Трое октопауков, в том числе и тот, который держал Эпонину, начали удаляться от него по коридору.

— Макс… Макс! — в ужасе кричала Эпонина. Но тот не мог вырваться из хватки удерживавшего его октопаука. Через минуту крики прекратились.

Октопаук не выпускал Макса еще десять минут, потом он ощутил, как могучие мышцы расслабились.

— Что здесь происходит? — рявкнул Макс, высвободившись из объятий инопланетянина. — Что вы, сукины дети, здесь делаете?

Один из октопауков указал на его рюкзак, оставшийся у стены, фермер, осев рядом с поклажей, потянулся за едой и питьем. Октопауки переговорили друг с другом цветовыми словами. Понимая, что его стерегут, Макс сделал несколько глотков.

«Эти коридоры настолько узки, — думал он, помышляя о побеге, — а эти проклятые твари такие здоровые, да еще с огромными щупальцами. Увы, придется подождать, поглядеть, что будет».

Два октопаука не покидали своего места несколько часов. Наконец Макс уснул на полу между ними.

Проснувшись, Макс обнаружил, что остался один. Он осторожно обошел угол, поглядел в обе стороны голубого коридора… в нем ничего не было. Минуту Макс разыскивал пятна помады на стене и добавил к ним несколько новых, отметив расположение города крошечных октопауков, а потом вернулся к платформе.

Он не представлял, что делать дальше. Несколько минут он тщетно блуждал по голубым коридорам, выкрикивая имя Эпонины. Наконец Макс решил сесть на платформе и дождаться вагона. Прождав более часа, Макс был уже готов возвратиться к миниатюрному городу октопауков, когда до него донесся шум. Вагон приближался со стороны, противоположной вертикальной шахте с шипами. Вагончик приблизился, в окнах виднелись лица Ричарда и Николь.

— Макс! — завопили они одновременно, прежде чем дверь открылась.

И Ричард, и Николь были крайне взволнованы.

— Мы нашли место для нас, — воскликнул Ричард, спрыгивая на платформу.

— Там есть огромный зал с куполом высотой метров в сорок… не купол, а радуга красок… Это уже по ту сторону Цилиндрического моря, здесь вагончик проходит под водой в прозрачном тоннеле… — Он умолк, когда вагончик со свистом тронулся с места.

— Там есть ванны, постели и непрерывно течет вода, — торопливо добавила Николь.

— И свежая пища… какие-то странные фрукты и овощи, такие вкусные…

— А где Эпонина? — вдруг спросила Николь, перебив Ричарда на полуслове.

— Ее нет, — отрывисто проговорил Макс.

— Как нет? — сказал Ричард. — Как и куда она подевалась?

— Ее похитили ваши невраждебные к нам друзья, — сухо ответил Макс.

— Чтооо? — протянул Ричард.

Макс поведал свою историю — медленно и точно, не опустив ничего важного. Ричард и Николь внимательно выслушали его.

— Они перехитрили нас, — наконец прокомментировал Ричард, покачивая головой.

— Не нас, — недовольным тоном буркнул Макс, — а меня. Они убаюкали нас, мы с Эп поверили, что лабиринт голубых коридоров… нечто вроде головоломки в этом… Дерьмо, просто дерьмо.

— Не кори себя понапрасну, — спокойно произнесла Николь, прикасаясь к плечу Макса. — Откуда тебе было знать…

— Какая глупость с моей стороны, — Макс возвысил голос. — Беру с собой винтовку — для безопасности, и где же эта самая винтовка, когда являются наши восьминогие дружочки? Стоит возле какой-то клепаной стенки…

— Мы первоначально попали в подобное же место, — проговорил Ричард, — только наши коридоры были красными, а не голубыми. Мы с Николь обследовали их около часа, потом вернулись к платформе. Вагончик вновь подобрал нас в течение десяти минут и переправил через тоннель под Цилиндрическим морем.

— А ты искал Эпонину? — спросила Николь.

Макс кивнул.

— Нечто вроде того. Кричал, звал ее.

— Быть может, надо продолжить поиски еще, — предложила Николь.

Трое друзей вернулись в мир голубых коридоров. Когда они подошли к первому пересечению, Макс объяснил Ричарду и Николь, какие метки оставлял на стене.

— Наверное, нам следует разделиться. Так поиски ее будут более действенными… Давайте встретимся за аркой, скажем через полчаса.

Но уже за следующим поворотом оставшийся в одиночестве Макс не обнаружил своих пометок. Озадаченный, он попытался припомнить: быть может, пропустил этот поворот или же ни разу не был здесь… Глубоко задумавшись, он ощутил на своем плече ладонь и едва ли не выскочил из кожи.

— Чего ты, — Ричард заметил выражение на лице друга. — Это всего лишь я… Разве ты не слыхал, как я окликнул тебя?

— Нет, — Макс покачал головой.

— Я же был только за углом… должно быть, в этом месте жуткое ослабление звука… Во всяком случае, мы с Николь за поворотом не нашли ни одной из твоих меток. Странно…

— Вот дерьмо! — с пылом произнес Макс. — Эти сукины дети успели очистить все стены… разве не понятно? У них все было продумано, а мы сделали именно то, чего они от нас ожидали.

— Но Макс, — проговорил Ричард, — как они могли предвидеть все, что мы сделаем. Мы ведь сами не знали заранее, какой стратегии будем придерживаться. Как же они могли…

— Объяснить не могу, но чувствую нутром. Они просто дождались, чтобы мы с Эпониной сели есть, и тут подсунули нам этот вагончик. Знали, что я побегу искать его, и тогда у них будет шанс сцапать Эпонину… Выходит, они следили за нами все время…

Даже Макс согласился, что искать Эпонину в лабиринте голубых коридоров

— безнадежное дело.

— Безусловно, поблизости ее нет, — удрученно произнес он.

Ожидая на платформе прибытия вагончика, Ричард и Николь подробнее рассказали Максу о большой комнате с радужным куполом в южной стороне Цилиндрического моря.

— О'кей, — проговорил Макс, когда они закончили. — Понятно даже арканзасской деревенщине. Радуга в куполе определенно связана с той радугой на небе, которая отвлекла отряд Накамуры. Словом, радужный народ не хочет, чтобы мы попали в плен. Еще они не хотят, чтобы мы умерли с голоду… Возможно, подземку построили именно они, во всяком случае, мне так кажется. Но что же объединяет радужный народ и пауков?

— Пока ты не рассказал мне о похищении Эпонины, — ответил Ричард, — я было решил, что это один и тот же народ. А теперь не знаю. Все, что случилось с вами, можно принять лишь за проявление враждебности.

Макс расхохотался.

— Ричард, ты великолепно умеешь жонглировать словами. Разве ты еще сомневаешься в отношении этих проклятых уродов? Подобной реакции можно было ожидать от Николь, но ведь эти самые октопауки несколько месяцев продержали тебя в плену и при этом еще запихивали тебе в нос каких-то крошечных тварей… на психику воздействовали.

— Ну уж этого нельзя сказать наверняка, — негромко проговорил Ричард.

— Ну ладно, пусть… Однако я полагаю, что ты отбрасываешь многочисленные доказательства…

Макс умолк, услышав знакомый звук. Вагончик направлялся к логову пауков.

— И еще, — кисло буркнул Макс, прежде чем шагнуть в вагон, — почему он всегда едет в нужную сторону?

Патрику наконец удалось уговорить Роберта и Наи вернуться в музей. Это далось нелегко; нападение октопауков нанесло взрослым и детям серьезную травму. Роберт совсем не мог спать, а близнецов преследовали кошмары; они то и дело просыпались в слезах. Словом, когда Ричард, Николь и Макс поднялись к ним, пищи уже почти не осталось, и Патрик начинал обдумывать, что делать.

Встреча была безрадостной, говорили о похищениях, и все взрослые, в том числе Николь, глубоко приуныли. Радужный купол на юге ни в ком не вызвал восторга. Впрочем, в отношении того, что теперь делать, сомнений не оставалось. Ричард исчерпывающим образом обобщил ситуацию:

— Во всяком случае, под куполом есть еда.

Они молча упаковывали свои пожитки. Патрик и Макс спустили детей вниз по вертикальному шипастому коридору. Как только они собрались на платформе, появился вагончик. На этот раз в соответствии с едкими предсказаниями Макса он не стал делать остановок на промежуточных станциях, а прямо отправился в прозрачный тоннель под Цилиндрическим морем. За стенкой тоннеля плавали странные и удивительные морские создания

— без сомнения, биоты. Вид их заворожил детей, а Ричарду напомнил о давнишнем плавании в Нью-Йорк, когда он искал Николь.

Просторная палата под куполом, в которой окончилась линия подземки, действительно ошеломляла. Бенджи и дети немедленно заинтересовались разнообразной едой, разложенной на длинном столе по одну сторону комнаты. Взрослые же удивленно бродили вокруг, не только разглядывая яркие радужные разводы над головой, но и обследуя альковы за платформой; там располагались ванные комнаты и спальные помещения.

Макс шагами вымерил размер комнаты: шириной она была в пятьдесят метров, от платформы до белых стен со входами в альковы было метров сорок. Патрик подошел, чтобы переговорить с Максом, стоявшим возле щели, отделявшей платформу от вагона; тем временем все остальные обсуждали, кто и где расположится.

— Жаль Эпонину, — сказал Патрик, опуская ладонь на плечо друга.

Макс передернул плечами.

— Хуже, что исчезла Элли: едва ли Роберт и Никки сумеют оправиться от удара.

Стоя бок о бок, мужчины глядели в длинный, пустой и темный тоннель.

— Знаешь, Патрик, — мрачно заметил Макс. — Хотелось бы чтобы простак-фермер поверил в то, что наши беды закончились и радужный народ теперь позаботится о нас.

Прибежал Кеплер с длинным плодом, на вид напоминавшим зеленую морковку.

— Мистер Паккетт, — попробуйте самое вкусное.

Макс принял дар маленького мальчика и, засунув плод в рот, откусил.

— Вкусно, Кеплер, — сказал он, погладив мальчика по голове. — Большое спасибо тебе. — Кеплер бросился к остальным. Макс медленно жевал плод. — Я всегда заботился о моих свиньях и цыплятах. — Он правой рукой махнул на купол и стол, заваленный пищей. — Но тем не менее я по одному изымал животных, когда пора было убивать их или везти продавать на рынок.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. РАДУЖНАЯ РОДНЯ

1

Николь лежала на спине… она вновь проснулась посреди ночи. В сумеречном свете она видела Ричарда, бесшумно спавшего рядом. Она тихо поднялась, пересекла комнату и вышла в главный зал их временного прибежища.

Люди легко приспособились к местному освещению, свет под радужным куполом затенялся примерно на восемь часов каждые 24-часовые сутки. В эти «ночные» интервалы он почти исчезал, и в углубленных в стены спальнях, не имевших собственного освещения, становилось достаточно темно для покойного сна.

Несколько ночей подряд Николь спала тревожно, ее часто пробуждали беспокойные сны, которых она не могла запомнить. Безуспешно стараясь припомнить образы, смутившие ее покой этой ночью, Николь неспешно обошла по периметру большой круглый зал, в котором вместе с друзьями проводила большую часть своего досуга. Оказавшись на противоположной стороне палаты, она остановилась возле пустой платформы подземки и заглянула в темный тоннель, уходивший под Цилиндрическое море.

«Что там происходит сейчас? — думала Николь. — Какая сила, какой разум ныне взяли нас под опеку?»

Прошло четыре недели с того дня, когда небольшой отряд перебрался в это великолепное сооружение, расположенное в Южном полуцилиндре Рамы. Новое жилище, очевидно, было рассчитано на людей, невзирая на все труды. Спальни и ванные комнаты в альковах не отличались от оставшихся в Новом Эдеме. С первым же вагоном, явившимся под купол после их прибытия, хозяева прислали людям пищу и воду, кушетки, кресла и столы. Людям даже предоставили тарелки, стаканы и столовые приборы. Итак, здесь достаточно хорошо представляли повседневные потребности людей и умели их обеспечить.

«Кто-то за нами весьма пристально наблюдает, — думала Николь. Ей представился Орел, и она поняла, что занята беспочвенными фантазиями. — Кто же еще? Лишь романе и интеллект Узла обладают достаточной информацией…»

Размышления ее нарушил звук, раздавшийся за спиной. Николь повернулась и увидела Макса Паккетта, приближающегося с другой стороны палаты.

— И тебе тоже сегодня не спится? — сказал он, подходя ближе.

Николь покачала головой.

— Последние несколько ночей мне все время снятся скверные сны.

— А я все волнуюсь… — проговорил Макс. — До сих пор вижу ужас в глазах Эпонины, когда ее тащили по коридору. — Он молча отвернулся и принялся разглядывать тоннель.

«А как-то там Элли? — подумала Николь, ощутив сильную тревогу. — Хорошо ли ей с октопауками? Или же догадка Макса верна? Неужели мы с Ричардом лишь обманываем себя, предполагая, что эти инопланетные создания не намереваются причинить нам зло?»

— Не могу я сидеть здесь и дожидаться. Я должен что-то сделать, чтобы помочь Эпонине… Хотя бы для очистки совести.

— Но что ты можешь сделать, Макс? — спросила Николь, чуть помедлив.

— С внешним миром нас теперь связывает только этот поганый вагон, — ответил Макс. — В следующий раз, когда он доставит нам пищу и воду — сегодня или завтра, — я собираюсь забраться внутрь и остаться там. И когда вагончик отправится отсюда, я поеду — куда бы он меня ни завез. А там попытаюсь найти первого октопаука и дам ему поймать себя.

Николь увидела отчаяние на лице своего друга.

— Макс, ты цепляешься за соломинку, — проговорила она негромко. — Ты не встретишь октопауков, если только они этого не захотят… Кроме того, ты нам нужен…

— Ни хрена, Николь, зачем я тут? — Макс возвысил голос. — Здесь абсолютно нечего делать, — только разговаривать друг с другом и играть с детьми. В вашем подземелье можно было хотя бы выйти и погулять по темному Нью-Йорку… Возможно, Эпонины и Элли больше нет… или же они мечтают о смерти… пора нам кое-что предпринять…

Вдалеке в тоннеле замигали огни.

— Ну вот и они, — сказал Макс. — Сейчас соберусь и помогу тебе с разгрузкой. — Он побежал к своей спальне.

Николь осталась, чтобы поглядеть на приближающийся вагон. Как всегда, перед ним в тоннеле зажигались огни. Через несколько минут вагончик неторопливо вполз в прорезь в кольцевом полу комнаты и остановился. Когда его двери открылись, Николь вошла внутрь, чтобы обследовать привезенное.

Помимо четырех больших кувшинов с водой, в вагончике оказался обычный набор свежих продуктов, которые люди уже научились ценить; кроме них, прислали большой тюбик с вязкой субстанцией, напоминавшей смесь меда и апельсинового сока. «Но где же они выращивают все это?» — спрашивала себя Николь, наверное, в сотый раз, после того как приступила к разгрузке. Она вспомнила многочисленные семейные споры. В конце концов все пришли к заключению, что в Южном полуцилиндре наверняка устроены сельскохозяйственные угодья. Куда большие разногласия вызвал вопрос о том, кто кормит их. Ричард не сомневался, что заботятся о людях сами октопауки, поскольку любые припасы должны были идти транзитом через территорию, которую он считал доменом октопауков. Логике его возразить было сложно, Макс также полагал, что продукты людям поставляют октопауки, но тем не менее всем их действиям он приписывал зловещие мотивы. И если нас кормят октопауки, заверял фермер, то скорее всего не из милосердия.

«Зачем же октопаукам становиться нашими благодетелями? — гадала Николь.

— Я согласна с Максом: похищение Эпонины и Элли никак не совместимо с такой заботой… Или мы все-таки имеем дело с кем-то другим, решившим защитить нас?» Невзирая на смешки Ричарда, Николь отчасти надеялась, что здесь действительно обитает какой-то радужный народ, по уровню развития превосходящий октопауков и почему-то заинтересованный в сохранении жизни уязвимых людей, а посему приказавший этим инопланетным созданиям кормить своих пленников.

В грузе, доставленном в вагоне подземки, всегда находился какой-нибудь сюрприз. На этот раз в его задней части обнаружилось шесть шаров разной величины, окрашенных в яркие цвета.

— Смотри-ка, Макс, — сказала Николь. Фермер уже вернулся со своим рюкзаком и принялся помогать ей с разгрузкой. — Они даже прислали мячи детям.

— Чудесно, — ехидно проговорил Макс. — Теперь начнутся детские ссоры из-за каждого мячика.

Когда они разгрузили вагон, Макс забрался внутрь и уселся на полу.

— Сколько же ты будешь ждать? — спросила Николь.

— Сколько потребуется, — мрачно ответил Макс.

— А ты не обсуждал эту идею с кем-нибудь из наших? — поинтересовалась Николь.

— Какого черта, конечно нет. С какой стати?.. У нас здесь не демократия. — Макс наклонился вперед. — Извини, Николь, но я сыт всем по горло: Эпонины нет уже месяц, сигареты кончились, я вот-вот взорвусь. — Он выдавил улыбку. — Когда доходило до такого, Клайд с Виноной всегда говаривали мне, что я, мол, на ежа уселся.

— Ну, ладно, Макс, — проговорила Николь чуть погодя. Она коротко обняла его на прощание. — Надеюсь, с тобой все будет в порядке, куда бы тебя не занесло.

Однако вагон оставался на месте, и Макс упрямо отказывался покинуть его, даже в уборную не ходил.

Друзья приносили Максу еду, воду и все прочее, чтобы не пачкать вагончик. Между тем к исходу третьего дня сидения пища начала заканчиваться.

— Придется переговорить с Максом, — обратился Роберт к взрослым, после того как дети уснули. — Понятно, вагон не стронется с места, пока он будет торчать внутри.

— Я хочу переговорить с ним завтра утром, — отозвалась Николь.

— Но еда кончается сейчас, — сказал Роберт. — И мы не знаем, сколько еще потребуется…

— Можно разделить остаток на рационы, — перебил его Ричард, — и продержаться еще хотя бы два дня… Видишь ли, Роберт, все мы устали и нервничаем… словом, лучше переговорить с Максом, хорошо выспавшись.

— Что будем делать, если Макс не захочет оставлять вагон? — спросил Ричард у Николь, когда они остались одни.

— Не знаю, — ответила Николь. — Патрик уже задавал мне это вопрос утром… Он опасается, что нам придется прибегнуть к силе, чтобы извлечь Макса из вагона… По его мнению. Макс очень устал и раздражен.

Ричард уже глубоко заснул, однако Николь все еще обдумывала, в каком тоне лучше говорить с Максом. «Конфронтации следует избегать любой ценой,

— подумала она. — Итак, мне придется переговорить с ним с глазу на глаз, так чтобы никто не слышал… Но что же сказать ему? И как реагировать на отказ?»

Истомившись от дум, Николь наконец уснула. И снова ее сны были тревожными. Сперва горела их вилла в Бовуа, а она не могла отыскать Женевьеву. Потом сон перенес Николь в Республику Берег Слоновой Кости, и ей снова было семь лет, шел обряд поро. Полуголая Николь плыла в небольшом пруду посреди оазиса. По берегу пруда разгуливала львица, выискивая человеческого детеныша, потревожившего ее львят. Николь нырнула, чтобы избежать пронзительного взгляда зверя, а когда выскочила на поверхность, чтобы вздохнуть, львица исчезла, и вместо нее вокруг пруда разгуливали три октопаука.

— Мама, мама, — услышала Николь далекий голос Элли. Встав в воде, Николь обвела глазами окружность пруда. — С нами все в порядке, мама, — отчетливо произнес голос Элли. — Не беспокойся о нас.

Но где же Элли? Во сне Николь как будто бы заметила человеческий силуэт в лесу позади трех октопауков и позвала:

— Элли, это ты… Элли?

Темная фигура ответила «да» голосом Элли, а затем подошла поближе. В лунном свете блеснули ярко-белые зубы. Николь сразу же узнала подошедшего.

— Омэ! — вскрикнула она, и волна ужаса пробежала по спине. — Омэ…

Николь проснулась от толчка. Ричард сидел возле нее в постели.

— Что с тобой, дорогая? Ты кричала, звала Элли… потом Омэ.

— Только что я видела очередной яркий сон, — проговорила Николь, подымаясь, чтобы одеться. — Мне дали понять, что Эпонина и Элли живы, но где они сейчас, не намекнули.

Николь оделась.

— И куда же ты в столь поздний час? — спросил Ричард.

— Я хочу переговорить с Максом, — ответила Николь.

Она торопливо оставила спальню и вышла в большой зал под куполом. Непроизвольно Николь поглядела на потолок и заметила то, чего не видела прежде. В нескольких метрах под куполом оказалась площадка или платформа. «Почему я не замечала ее раньше? — подумала Николь, рысцой подбегая к вагону. — Потому что днем тени лежат по-другому? Или потому, что эту площадку сделали совсем недавно?»

Свернувшийся в клубок Макс спал в уголке вагона. Николь вошла внутрь очень тихо. За те несколько секунд, когда она собиралась прикоснуться к нему, Макс дважды пробормотал имя Эпонины. Потом голова его дернулась.

— Да, дорогая, — произнес он вполне отчетливо.

— Макс, — шепнула ему на ухо Николь. — Просыпайся, Макс. — Когда Макс проснулся, выражение на его лице было такое, словно бы он увидел призрак.

— Макс, мне только что приснился удивительный сон, — объявила Николь. — Теперь я уверена, что с Элли и Эпониной все в порядке… Я пришла попросить тебя уйти из вагона, чтобы он мог привезти еду. Конечно, я понимаю, как тебе хочется что-либо сделать…

Николь смолкла. Макс поднялся на ноги и подошел к двери вагона. Выражение недоумения на его лице все еще сохранялось.

— Пошли, — сказал он.

— И всего-то? — Николь удивилась столь слабому сопротивлению.

— Да, — проговорил Макс, спускаясь из вагона. Как только Николь оставила вагон, его двери закрылись, и аппарат быстро покатил в сторону.

— Когда ты меня разбудила, — продолжал Макс, вместе с Николь провожая взглядом вагончик, — мне снился сон: я разговаривал с Эпониной. И как раз в тот самый момент, когда я услыхал твой голос, она говорила, что ты несешь мне важное известие.

Макс поежился, потом расхохотался и направился назад к альковам.

— Конечно, я не верю во все эти дерьмовые разговоры о телепатии, но совпадение, безусловно, заслуживает внимания.

Поезд, на этот раз с двумя вагонами, вернулся еще дотемна. Первый вагон, как и прежде, был освещен, открыт и нагружен водой и пищей. Второй же оставался совершенно темным; двери его не открывались, а окна были занавешены.

— Ну-ну, — проговорил Макс, подходя к краю платформы. Он попытался — впрочем, без успеха — проникнуть внутрь второго вагона. — И что же у нас тут?