Гхэ обернулся: позади него стоял Мох.
      - Мне очень жаль, старик, - сказал шаман мертвому телу. - Если бы ты сообщил мне о них раньше...
      Гхэ сардонически улыбнулся:
      - У него было слишком много секретов, а теперь он лишился их всех.
      Мох пожал плечами, потом глаза его загорелись, когда он показал вверх, туда, куда вела тропа.
      - Покорные мне духи перебили тех, кто удерживал проход, а третья часть моих сил приближается к этому хребту с другой стороны. Мы скоро их захватим, если только что-нибудь еще не случится.
      - Когда мы в самом деле захватим их, отдай мне Квен Шен, - решительно заявил Гхэ.
      - Что ж, согласен. - В голосе Мха прозвучало сомнение.
      - Что не так? - спросил Гхэ.
      Шаман обеспокоенно покачал головой:
      - Это выглядит слишком простым. Планы Чернобога бывают более хитрыми. Я ничему не могу верить, пока мы не завладеем Хизи и не доберемся до Реки.
      - А далеко это?
      - До Изменчивого? Мы рядом с его истоком, а русло его начинается менее чем в лиге отсюда. - Мох сжал кулак. - Как только мы захватим Хизи, нас уже ничто не остановит. Стоит нам добраться до его вод, и ни одному богу уже не хватит сил отобрать ее у Изменчивого.
      - Они ведь ищут его исток, - сказал Гхэ. - Так почему бы просто не позволить им достичь цели?
      - Нет, им не следует туда попадать. Такое им нельзя позволить ни за что. Да им это и не удастся. Полсотни моих самых быстрых всадников отправились вперед еще много дней назад, я лишь недавно видел их своими путешествующими глазами. Случись нам потерпеть поражение, они преградят дорогу к истоку.
      - Откуда ты узнал, что именно они ищут? - спросил Гхэ.
      Гаан покачал головой:
      - Я не знаю ничего наверняка. Тут делаешь ставку, как в игре. Может быть, я и ошибаюсь, хотя едва ли.
      - Тогда отправляемся, - тихо сказал Гхэ. - Нас ждет Хизи.
      Лесная стая глядела на них, но не приближалась, и на протяжении пятидесяти ударов сердца никто не двинулся и не произнес ни слова. Карак с непроницаемым видом сидел в седле, и Перкар не мог понять, о чем он думает. Над горами пролетел порыв ветра, и далекие крики менгов стали слышнее.
      Перкар обнажил Харку. Он знал, что за стая перед ним: однажды она его убила.
      - Ты видишь Охотницу? - спросил он меч.
      "Нет. Однако это ее свита. И все же я не чувствую опасности с их стороны".
      - Не чувствуешь опасности?
      "Не думаю, что они охотятся за вами".
      - За кем же тогда, за менгами?
      "Подожди, - ответил Харка. - Посмотри туда".
      Перкар почувствовал, как его взгляд устремился в сторону, и увидел богиню, появившуюся среди могучей стаи. Когда он в последний раз видел Охотницу, она приняла вид покрытой темным мехом женщины-альвы с рогами и кошачьими зубами. Охотница ехала на львице; Перкару удалось убить грозное животное, прежде чем богиня поразила его самого копьем.
      Теперь вид Охотницы изменился, но ошибиться было невозможно. Богиня потока однажды объяснила юноше, что боги принимают обличье тех людей, с которыми когда-то имели дело, в особенности если попробовали их крови. Охотница, как было известно Перкару, знала вкус крови многих - людей, альв и прочих. Сейчас она была более или менее похожа на человека: высокая гибкая светлокожая женщина с густыми черными волосами, заплетенными в косу, падающую до колен. Но ее темно-карие глаза не имели белков, что придавало ей вид скорее статуи, а не живого существа. Охотница была обнажена, а в руке сжимала то самое копье, которое однажды вонзилось Перкару в горло. Как и раньше, на гордо поднятой голове росли загнутые назад, словно у лани, рога.
      - Ах, что за прекрасная стая, - вздохнула она, и Перкар узнал жестокий голос, который так хорошо помнил. Охотница взглянула на юношу и широко улыбнулась. - Немногим удается ускользнуть от меня, - сказала она ему. Такого больше не случится, если я вздумаю на тебя охотиться. Я знаю теперь силу Харки. Помни об этом, малыш. - Богиня прошла между своими воинами-волками; ее взгляд скользнул по Караку, и она рассмеялась серебристым смехом. Однако Охотница ничего ему не сказала и вместо этого подошла к Хизи, сидевшей на коне позади Ю-Хана.
      - Ну, дитя, ты готова? Сейчас начнется последняя гонка.
      - Они убили Гана, - сказала Хизи, и Перкар понял, что девочка пробудилась к жизни: удивление в ее голосе сменилось яростью. - Они убили моего учителя.
      Тзэм спрыгнул с коня и встал между Охотницей и Хизи, но богиня просто кивнула в ответ на слова девочки.
      - Не будет никакой последней гонки, - возбужденно сказал Карак, - если мы немедленно не тронемся в путь.
      - Как прикажешь, благородный... Шелду, не так ли? Как прикажешь.
      - Я не ожидал твоего появления, - продолжал Карак.
      - Мне больно это слышать, - ответила Охотница. - Больно подумать, что ты мог не позвать меня на такую замечательную охоту.
      Карак промолчал. Что происходит? Что за игру затеяли боги? Но времени на размышления у Перкара не осталось - богиня снова повернулась к нему, и у юноши побежали мурашки по коже от воспоминания о равнодушной веселости, с которой она однажды его убила.
      - Ну, милый мальчик, - сказала она, подойдя так близко, что Перкар разглядел ее кошачьи клыки и черный язык, - поскачешь ли ты со мной?
      - Поскачу с тобой?
      - На них, - ответила Охотница, показывая в ту сторону, откуда доносились крики приближающихся менгов. - Кто-то должен их остановить, иначе твои друзья никогда не доберутся до истоков Изменчивого. Но мне нужна помощь, пожалуй, а я хорошо помню, как любишь ты шум битвы.
      - Никогда особенно его не любил, - пробормотал Перкар.
      - Но ты сражался со мной однажды и даже убил моего скакуна, моего любимого скакуна. Теперь я даю тебе возможность биться вместе со стаей. Немногим смертным выпадало такое удовольствие, и уж совсем единицы сражались с обеих сторон моего копья.
      Перкар оглянулся на своих спутников. Взгляд Нгангаты ясно говорил "нет", но Карак удовлетворенно кивал, а в глазах Хизи... в глазах Хизи было столько разных чувств, и ни в одном из них Перкар не был уверен...
      - Хорошо, - ответил он. - Да, я согласен, если ты обещаешь, что тискава будет мой.
      - Ты обнаружишь, что это грозный противник, - ответила Охотница. - Но как пожелаешь.
      - Подожди минутку, - сказал Перкар и направил Тьеша к Хизи. Он взглянул ей в глаза и понял по ответному взгляду, что девочка оправилась после шока: ее глаза стали ясными и умными, как всегда.
      - Если мы больше не увидимся, - сказал он, - прости меня.
      - Не езди с ней, - прошептала Хизи. - Останься со мной.
      Перкар покачал головой:
      - Я не могу. Я должен это сделать. Но, Хизи... - Он наклонился с Тьеша, почти коснувшись губами уха девочки. - Смотри за Шелду, - выдохнул он. - Это на самом деле Карак. Он знает, что нужно сделать, чтобы уничтожить Изменчивого... но не доверяй ему. И будь осторожна. - Перкар поцеловал Хизи в щеку и присоединился к Охотнице.
      - Вперед! - проскрежетал Карак, и отряд поскакал дальше; стая Охотницы расступилась, пропуская Ворона и его спутников. Только Нгангата остался рядом с Перкаром.
      - Ты должен отправиться с ними, - сказал ему Перкар. - Ты единственный, кому я могу доверить безопасность Хизи. Только ты знаешь достаточно о богах и о Балате, чтобы догадаться, что нужно делать.
      - Может быть, и так, - ответил Нгангата, - но я не хочу, чтобы ты погиб в одиночестве.
      - Я совсем не стремлюсь погибнуть. Я теперь для этого слишком взрослый. И ведь я же еду вместе с Охотницей! Что может нас остановить?
      - Тогда ты не должен возражать, если я присоединюсь к тебе, настаивал Нгангата.
      Перкар положил руку на плечо друга.
      - Я очень хотел бы иметь тебя рядом, - признался он. - Я никогда не признавался в этом, потому что стыдился того, как обошелся с тобой сначала. Но никого, кроме тебя, я не хотел бы иметь рядом - ни брата, ни друга я не ценю так высоко. Однако я сказал тебе правду. Я боюсь за Хизи и нуждаюсь в том, чтобы ты был с ней. Верь или не верь, мне почему-то кажется, что там ты будешь в большей опасности, чем рядом со мной. Прости меня. И все-таки я прошу тебя отправиться с Хизи.
      Обычно бесстрастное лицо Нгангаты исказилось, и Перкар подумал, что полукровка сейчас закричит на него, как он сделал однажды. Но вместо этого Нгангата протянул ему Руку.
      Перкар стиснул его пальцы.
      - Да будет Пираку с тобой и всюду вокруг тебя, - сказал он своему странному белокожему другу.
      Тот скупо улыбнулся:
      - Ты же знаешь, такие, как я, Пираку не заслуживают.
      - Тогда его не заслуживает никто, - ответил Перкар. - Никто.
      Охотница - далеко впереди - протрубила в рог. Перкар выпустил руку Нгангаты и повернул Тьеша.
      - А потом ты должен показать мне земли, что лежат за Балатом! крикнул он Нгангате. Тот приветственно поднял руку, кивнул и повернул своего коня, чтобы догнать Хизи и остальных.
      Перкар пустил Тьеша в галоп. Вокруг него бежали волки, огромные черные звери, не уступающие размером коню, и устрашающие руткирулы, боги-медведи, принявшие вид людей-дикарей. Через несколько минут бешеной скачки Перкар оказался рядом с Охотницей, которая теперь сидела верхом на пантере с клыками величиной с кинжал. Богиня величественно кивнула юноше и улыбнулась довольной свирепой улыбкой. Вопреки собственной воле, забыв о своих страхах и сомнениях, Перкар тоже ощутил радостное предвкушение битвы, и мальчишка в нем - мальчишка, которого он считал давно не существующим, - стал гадать, какие песни когда-нибудь споют об этом подвиге, о сражении вместе с Охотницей.
      И когда враги оказались совсем близко, Перкар издал воинственный клич под стать вою окруживших его зверей. Стая промчалась через один холм, через другой - и тут воздух наполнился черными менгскими стрелами. Одна из них отскочила от кольчуги Перкара, и он ощутил судорогу в животе, но тут перед ним в передних рядах менгов мелькнуло лицо его врага, того, кто убил его возлюбленную, и алая пелена застлала глаза Перкара, а ярость смыла все сомнения и большую часть человеческих чувств.
      Во второй раз Перкар Кар Барку поднял Харку против твари, которую когда-то звали Гхэ, и под грохот копыт расстояние между ними стало быстро уменьшаться.
      XXXV
      ШАМАНЫ
      Хизи стиснула зубы, когда началась сумасшедшая скачка вниз по горному склону. Она теперь не слышала того, что происходило позади, - Охотницу и ее стаю, менгов и Перкара поглотил лес, да к тому же отряд Карака спускался в глубокую лощину. Всем, что сейчас существовало для Хизи, был стук камней, срывающихся из-под ног коней с крутых, почти отвесных стен ущелья. Чернушка споткнулась, но удержалась на ногах, и в тот же момент один из людей Шелду вскрикнул: его жеребец упал и закувыркался вниз по склону, запутавшийся в стременах всадник ударился о дерево, потом оба они оказались на краю обрыва и рухнули вниз.
      - Тзэм! - крикнула Хизи через плечо. - Спешься и иди дальше пешком! Великан далеко отстал от остальных, его огромный конь упирался, не желая спускаться с головокружительной высоты. Тзэм кивнул и неохотно спрыгнул с седла; поглаживая свою лошадь, он принялся отвязывать вьюки.
      - Брось их! - прокричал Шелду. - Мы уже так близко от цели, что они нам не понадобятся!
      Тзэм с облегчением схватил дубинку, забросил за плечо щит и с пыхтением начал спускаться следом за остальными.
      - Далеко еще? - резко спросила Хизи у странного всадника, который каким-то образом - она так и не поняла почему - встал по главе ее собственного предприятия. Помня предупреждение Перкара, она теперь настороженно следила за ним.
      - Напрямик - совсем недалеко, - с горечью ответил Шелду. - Нам же придется затратить еще некоторое время. Однако как только мы спустимся на дно ущелья, можно будет скакать быстрее.
      - Тзэм не сможет скакать вместе с нами.
      - Он не отстанет: мы не сможем пустить лошадей галопом, да если бы и смогли, кони не выдержат.
      Хизи кивнула, но на сердце у нее стало тяжело - она знала, как быстро устает массивный великан.
      Однако, как и обещал Шелду, скоро они действительно достигли дна узкого ущелья. По нему тек стремительный поток, воздух казался прохладным и влажным, полным запаха воды. Это несколько приободрило Хизи, да и Тзэм, хоть и задыхался от напряжения, смог быстрее бежать по ровной мягкой земле. Хизи придержала Чернушку, чтобы ехать рядом с ним.
      - Ты справишься? - обеспокоенно спросила она.
      - Справлюсь, - заверил ее Тзэм.
      - Если почувствуешь, что не можешь...
      - Со мной все в порядке, принцесса. Я знаю, что ты обо мне думаешь, но я уже больше не жалуюсь на собственную бесполезность.
      - Ты никогда не был бесполезным, Тзэм.
      Великан пожал плечами:
      - Это не имеет значения. Теперь я точно знаю, что принесу пользу в битве. Даже если я не смогу больше бежать, я могу остановиться и защищать тебя от врагов, которые гонятся за нами.
      - Тзэм, Ган уже погиб.
      - Ты не можешь знать этого наверняка, принцесса. То мог быть вовсе не Ган, а просто кто-то на него похожий.
      - Я собираюсь это выяснить. Ты не узнаешь кого-нибудь из них? - Хизи показала на мужчину и женщину, которые скакали рядом с Шелду.
      - Узнаю. Женщину зовут Квен-как-то-там. Мужчина - не особенно знатный придворный по имени Гавиал.
      - Аристократы из Нола, оказавшиеся здесь. Значит, то был Ган, верно?
      Тзэм неохотно кивнул, и больше они не разговаривали. Вскоре Шелду, после того как пала еще одна лошадь, приказал сделать привал. Всадники стали поить коней.
      - Кажется, Перкар и Охотница делают свое дело, - сказал Шелду. - Я не слышу больше преследователей.
      - Дело в том, - заметил Нгангата, - что в этом ущелье разносятся только те звуки, что здесь же и родились. Мы ничего не услышим до тех пор, пока менги не окажутся совсем рядом.
      - Но нам нужно отдохнуть, хотя бы недолго, - вступил в разговор Братец Конь. - Тут Шелду прав.
      Хизи велела Тзэму хорошенько напиться, потом прошла туда, где, привалившись к древесному стволу, сидели Квен Шен и Гавиал.
      При ее приближении оба они поспешно вскочили на ноги и поклонились.
      - Принцесса, - начал Гавиал, - мы твои покорные слуги. Прости, что мы до сих пор не представились тебе.
      - Я хочу задать вам два вопроса, и времени на придворные церемонии у нас нет, - бросила Хизи. - Первый вопрос: почему вы оказались здесь?
      Квен Шен снова поклонилась:
      - Твой отец, принцесса, послал нас, чтобы спасти тебя от происков жрецов.
      - Мой отец? Он выступает против жрецов?
      - Да, госпожа.
      Хизи сделала долгий выдох.
      - Потом вы сможете рассказать об этом более подробно. Когда наш отряд повстречал вас, с вами ехал еще один человек, тот, который упал с лошади. Кто это был?
      Гавиал склонил голову.
      - Думаю, ты его знала. Это был Ган, библиотекарь. Он как раз и убедил императора в необходимости нашего похода. Он был... Нам будет его не хватать. Мне так жаль...
      Квен Шен кивала головой, слушая мужа, и Хизи показалось, что в глазах ее блеснули слезы. Она проглотила комок в собственном горле.
      - Сам Ган?.. Но почему?
      - Он узнал о заговоре с целью найти и убить тебя или вернуть тебя Реке. Во главе его стоял молодой джик, которого, по-моему, ты тоже знала.
      - Я была знакома с ним в Ноле, а совсем недавно он предстал мне в видении, - пробормотала Хизи. - Но он мертв. Я сама видела, как его убили.
      - Жрецы обладают великим могуществом, - ответил Гавиал. - Они своими чарами могут создавать чудовищ. Этот "Гхэ" совсем не тот человек, которого ты знала.
      - Человек, которого я знала, - не тот человек, которого я знала, почти прорычала Хизи.
      - По коням! - закричал Шелду. - Пора в путь. Хизи устремила на супругов холодный взгляд:
      - Вы расскажете мне позже обо всем подробно, а также сообщите, каким образом вы оказались знакомы с этим Шелду.
      - Ах, - начал Гавиал, - он ведь много путешествует. Он своего рода агент...
      - Позже, - резко повторила Хизи. - Я и так уже запуталась. Многое из того, что вы говорите, не совпадает... Скажите мне одно, быстро: вы знаете, какова наша цель?
      Гавиал серьезно кивнул:
      - Ты хочешь убить бога-Реку.
      - Если вы попробуете помешать, мои друзья прикончат вас, понятно?
      - Конечно, принцесса. Мы совсем не собираемся мешать. Это именно та цель, ради которой нас послали император и Ган.
      Хизи, возвращаясь к Чернушке, изо всех сил старалась, чтобы ее чувства нельзя было прочесть по лицу. Эти люди лгали, лгали, лгали, она точно это знала. Но все ли их слова были неправдой?
      Уже сидя в седле, Хизи наклонилась к Тзэму.
      - Если эти двое совершат хоть одно подозрительное движение, когда мы доберемся до цели, - тихо сказала она, - я хочу, чтобы ты их убил. Сможешь ты передать это и Братцу Коню с Ю-Ханом?
      Глаза Тзэма широко раскрылись от изумления.
      - Но, принцесса...
      - Я знаю, что говорю, Тзэм. Мы преодолели слишком много препятствий, чтобы позволить теперь посланцам моего отца - или на кого там они работают - все испортить. Я им не доверяю. Они делают вид, что были друзьями Гана, но он никогда не стал бы откровенничать с подобными типами. - Она запнулась, чуть не рассказав Тзэму о предостережении Перкара насчет Шелду, но потом решила, что лучше не давать великану сразу нескольких поводов для беспокойства.
      Скачка возобновилась; небо стало затягиваться пеленой серых облаков. Хизи думала, что короткий отдых мало помог лошадям, но ее спутники-менги и "Шелду", похоже, лучше разбирались в этом. И все-таки бока Чернушки ходили ходуном, шея потемнела от пены, и Хизи тревожилась: Чернушка была ее первым скакуном, прекрасным животным, и девочка совсем не хотела ее потерять.
      Хизи посматривала на Шелду, выискивая в его внешности какие-нибудь признаки его истинной природы. Неужели Перкар прав? Может быть, это он от нее и скрывал? Хизи попыталась в точности вспомнить, что ей сказал Перкар, но не смогла: тогда в ее мыслях царила путаница, она была слишком потрясена падением и гибелью Гана.
      Так это все-таки был он. Хизи стиснула зубы при этой мысли. Она не может сейчас позволить себе думать о Гане. Не может. Она должна сдержать боль сердца еще на день; потом можно будет позволить скорби поглотить ее. И она способна на такое. Нужно обдумать неотложные и очень важные дела.
      Хизи снова оглянулась на Шелду, стараясь понять, какая связь может существовать между богом-Вороном и двумя нолийскими аристократами. В этот момент поток внезапно превратился в фонтан из тины и водяных брызг. Всадники, которые оказались ближе всех к берегу, были отброшены этим взрывом, даже сам Шелду не удержался на своем взвившемся на дыбы скакуне. Хизи смотрела, разинув рот, на то, что открылось ее глазам.
      Верхняя часть существа походила на сморщенную саламандру, серовато-черную, с маленькими глазками и торчащими по сторонам головы жабрами, похожими на перистые рога. Тварь прыгала на задних ногах, похожих на человеческие, хотя передние конечности были короткопалыми лапами земноводного. Беззубая пасть, в которой легко поместился бы человек, была широко открыта.
      Первой Гхэ увидел Охотницу, ощутил исходящее от странного, похожего на женщину существа могущество. Окружавшая ее стая тоже была переполнена яростной силой, и Гхэ понял, что Мох его не обманывал. Победить эту богиню и ее спутников будет нелегко. Гхэ собрал внутри себя собственную свиту, взрезал ножом ладонь, чтобы пролитая черная кровь породила чудовищ, но не успели они напасть на огромных волков и одетых в шкуры людей, как заметил приближающегося демона.
      Перкар - так называл его Ган, но для Гхэ у него было другое имя: смерть. Костяная маска, в которую превратилось лицо Гхэ, каким-то образом исказилась безумной яростью, и вампир с воплем кинулся на врага.
      Гхэ завернулся в плащ из ветра и сплел себе щит из невидимого пламени; поглотив жизнь своего коня, он спрыгнул с него, разбрызгивая собственную кровь, капли которой тут же превращались в травяных медведей и каких-то длинноногих тварей, для которых у него не было названия. Пусть они разделаются с этим обладателем волшебного меча и холодных как сталь глаз. Сам он как стрела полетел к Охотнице, уверенный, что если ему удастся пожрать ее, ничто на земле уже не остановит его - даже старушка-смерть.
      Перкар вскрикнул от огорчения, когда вокруг него с земли поднялись страшилища; однако тут же его захватила песнь меча, направлявшего его удары. Юноша оскалил зубы в жестокой улыбке, когда голова травяного медведя слетела с массивных плеч и горячая струя черной крови брызнула ему в лицо; Харка тут же повернулся в его руке и, как серп, рассек длинное скелетообразное чудовище, похожее на гигантского богомола.
      Вокруг него кипела битва, лес внезапно превратился в сад, где растет смерть. Менги издавали пронзительные вопли, боги, составлявшие свиту Охотницы, грозно ворчали. Краем глаза Перкар заметил, как огромный волк прыгнул на менгского воина и страшные клыки и когти мгновенно разделались и со всадником, и с конем; человек-медведь, из глазниц которого торчали две стрелы, слепо метнулся прямо под удар кривой менгской сабли.
      Когти созданной Гхэ твари рванули кольчугу Перкара, кольца с треском лопнули, и в тот же момент Тьеш, взвизгнув, упал на колени. Юноша ловко выпрыгнул из седла и принялся рубить Харкой врагов, не переставая при этом высматривать пожирателя жизни. Наконец, перешагнув через умирающего травяного медведя, он увидел своего врага: нолиец, оказавшийся рядом с Охотницей, был подобен взметнувшемуся языку пламени. Копье богини пронзило его, но вампир рванулся вверх, насаживая себя на древко, и между сражающимися сверкнула молния. С воплем, едва не разорвавшим ему горло, Перкар стал пробиваться в ту сторону: любой, кто оказывался между ним и тискавой, умирал.
      Однако Гхэ дотянулся до Охотницы прежде, чем Перкар оказался на расстоянии удара, и там, где сверхъестественные существа коснулись друг друга, вспыхнул яркий, как солнце, свет. Охотница пронзительно закричала; полуослепший Перкар продолжал пробиваться сквозь ряды чудовищ, число и ярость которых словно удвоились. Когда юноша снова смог видеть отчетливо, тискава яростно отбивался от стаи волков и руткирулов, но на глазах у Перкара помощники Охотницы рассыпались в стороны, и пожиратель жизни один остался стоять среди их трупов.
      Перкар теперь узнал его, хотя видел этого человека - когда тот еще был человеком - одно мгновение в сумрачных подземельях Нола. Гхэ был искусным бойцом: без Харки Перкар никогда не победил бы его.
      Если не считать лица, в тискаве теперь немногое напоминало человека. Его одежду когти и клыки изорвали в клочья, и странный цвет тела и неестественные формы окостеневших груди и плеч были отчетливо видны. Глаза вампира вспыхнули темным огнем, когда, расшвыривая убитых зверей и богов, он двинулся навстречу Перкару. Юноша гадал, куда исчезла Охотница, но тут он вспомнил, как тварь пожрала богиню потока, и все тревоги и сомнения оставили его. Перкар с боевым кличем прыгнул вперед.
      Но тискава двигался гораздо быстрее, хоть ему и пришлось неловко отпрыгнуть; удар Перкара не достиг цели.
      - Ты! - оскалился вампир. - На этот раз не видать тебе моей головы!
      Перкар ничего не ответил. Он держал Харку наготове, но когда чудовище внезапно прыгнуло, выставив когти, даже волшебный меч с трудом заставил руку юноши двигаться достаточно быстро. Перкар метил в шею тискавы, но тот заслонился рукой. Юноша не поверил своим глазам: вместо того чтобы вонзиться в плоть, клинок скользнул по руке, содрав кожу и обнажив желтый костяной панцирь под ней. Быстро повернув Харку, Перкар сделал шаг назад и нанес удар между ребер пожирателя жизни; своей цели он достиг - Харка, круша кости и мышцы, перерубил хребет и рассек чудовище от груди до бедра. Но в этот момент когти тискавы мелькнули перед лицом юноши, и он ощутил внезапное онемение и ужасный жар. Словно ребенок, схвативший уголек и обжегшийся, Перкар вскрикнул и отпрыгнул назад. Тискава попытался преследовать его, но тело вампира неуклюже осело набок: позвоночник больше не служил ему опорой.
      Попятившись еще дальше, Перкар коснулся рукой шеи и ощутил струйку теплой крови: одна из артерий была порвана страшными когтями; но прямо под его пальцами рана закрылась: Харка не терял времени даром.
      "Ему почти удалось разделаться с тобой, - сказал меч. - И наши душевные нити он пытался вырвать тоже".
      Яростно оскалив зубы, Перкар рванулся вперед, но в этот момент в него врезалась лошадь, повалив на землю; юноше пришлось быстро взмахнуть Харкой, чтобы отразить удар менгского воина. Бог-меч, блеснув, пронзил всадника, когда тот попытался напасть снова. Когда Перкару удалось подняться на ноги, он увидел, как сама земля вздыбилась огромной колонной, превратившейся в Охотницу. Богиня была теперь грузной, и над оскаленной мордой львицы вздымались черные лосиные рога. Тискава, нижняя часть туловища которого безжизненно повисла, только успел взлететь на крыльях бешено крутящегося вихря, как богиня ударила его рогами. Пожиратель жизни взвизгнул, но сумел стиснуть шею богини обеими руками и, к изумлению Перкара, поднял Охотницу в воздух. Они закувыркались над землей, словно листья, уносимые осенним ветром. Перкар увидел, как Охотница преобразилась в какую-то темнокрылую птицу, и оба противника исчезли из глаз в густых ветвях огромных деревьев.
      Стиснув Харку, Перкар собрался как-нибудь последовать за ними, но тут в него попали две стрелы; благодаря кольчуге острия не вонзились в плоть, но Харка решительно повернул юношу лицом к новым противникам.
      "Ты не сможешь убить тискаву, если эти менги изрубят тебя в куски".
      Перкар мрачно взялся за свою убийственную работу, стыдясь того, что в глубине души испытывает облегчение.
      Тискава, он знал, убил бы его, а перспектива снова пережить ужас смерти страшила Перкара. Противник, способный так сражаться с Охотницей...
      Потом у него не осталось времени на размышления.
      Воины Шелду бросились на тварь, но еще прежде, чем первые из них погибли, Хизи поняла, что им противостоит могучий бог. Ее колдовское зрение показало ей, что чудовище создало себе тело из воды и ила; оно не было обитателем потока. Хизи даже не потребовалось бить в барабан; как в тот раз, когда она захватила быка, Хуквошу, она просто хлопнула в ладоши, и перед ней расступилась поверхность озера.
      На этот раз девочка не колебалась; она позвала Хуквошу, и бык радостно кинулся на врага.
      "Но мы должны материализоваться, - сказал Хизи Хуквоша. - Мы не можем сражаться только под поверхностью озера".
      - Я не знаю, как это сделать, - ответила ему Хизи. "Ты только позволь мне действовать".
      Хизи помедлила всего секунду - размахивая дубинкой, на чудовище бросился Тзэм, и его определенно ждала смерть, несмотря на размеры, силу и недавно обретенное искусство воина.
      - Позволяю! - крикнула она.
      Огромная мощь заполнила ее, и, начав вдыхать воздух, она все втягивала и втягивала его в себя; кровь бешено запульсировала в жилах Хизи, тело стало расти и меняться с болью, которая каким-то образом одновременно была наслаждением. Еще прежде, чем превращение закончилось, Хизи ударила в землю всеми четырьмя острыми копытами, охваченная целым новым миром ощущений, который хлынул в нее бесчисленными запахами, которые она и представить себе не могла и которые ей некогда было оценить. Она чуяла едкий запах страха, исходящий от Тзэма; потом его почти вытеснил острый аромат ярости. От воинов Шелду пахло землей, сам же он был лишен вообще всякого запаха. Лесная свежесть и прохладный аромат воды вытеснила вонь разложения, которой веяло от напавшего на путников бога; потом Хизи ощутила охвативший того внезапный ужас, зловонный, как разложившийся труп. В этот момент Хизи ударила бога рогами, подбросила его в воздух и снова ударила, пригвоздив к дереву. Тускнеющие глаза саламандры уставились на нее.
      - Хизи, - прохрипело чудище; голос исходил не из лягушачьей пасти, а откуда-то еще. - Хизи, выслушай меня.
      Хуквоша отступил на шаг, снова подцепил тварь на рога и радостно поскакал по берегу.
      - Выслушай! - Глаза бога совсем угасли.
      - Что ж, говори! - крикнула Хизи. - Тебе недолго осталось!
      - Берегись Чернобога, он... Хизи неожиданно узнала голос.
      - Мох? Мох, это ты?
      - Да, - тихо прошептал голос.
      - Хуквоша, стой! - приказала Хизи, но бык продолжал бежать, и к возбуждению девочки примешалась паника.
      "Освободи! - проревел Хуквоша. - Освободи меня!"
      - Нет! - Хизи вцепилась в него и втащила обратно в свой замок, хотя при этом все ее тело словно охватило пламя. Она знала, что снова претерпевает изменение, погружаясь в сумрачные глубины озера. Умирающий бог мерцал в темноте, Хизи его видела. Увидела она и каким-то образом связанного с ним Мха - тот был изранен так же, как и дух-саламандра.
      - Ты меня убила, - вздохнул Мох. - Я только пытался... Тебе я не причинил бы вреда.
      - Мне жаль, что так случилось, - ответила Хизи, и даже в странном холоде потустороннего мира это чувство было искренним.
      - Не важно, - прохрипел Мох. - Я... - Но тут его глаза широко раскрылись, и Мох исчез, словно его и не было. Хизи моргнула, и видение озера исчезло. Она снова была всего лишь, девочкой, лежащей на опавших листьях. Рядом тело бога-саламандры испустило последнее дыхание, и дух его отлетел.
      Хизи услышала, как Шелду и его люди продираются к ней сквозь чащу.
      Бой скоро превратился для Перкара просто в работу мясника. Мерзкие твари, созданные тискавой, были истреблены, а менги со всей их отвагой и яростью не могли противостоять свите Охотницы, как хорошо было известно юноше. Всадники становились легкой добычей львов и волков, богов-медведей, орлов и соколов, падающих с высоты, и, конечно, Харки.
      Перкар оплакал их еще прежде, чем все было кончено.