XI

Борт космического челнока «Orion»

Звездный прыгун «Звездный танцор»

Стартовая точка надира системы Тубан

Маршрутный вектор Тамаринд,

Федеративное Содружество

18:45 часов по стандартному терранскому времени

18 сентября 3057 года

Лучше бы он погиб на Каледонии!

Грейсон Карлайл расположился на прогулочной палубе в уютном, немного потертом кресле. Справа сидела Лори, чуть поодаль — сын и сопровождающие его боевые товарищи.

Разве это жизнь? Об этом ли он мечтал в редкие минуты просветления, когда память прорывалась бурно, обильно, насыщала кровь и тело желаниями, теперь оказавшимися недостижимыми? Осознание того, что он теперь «калека», «инвалид», далось Грейсону нелегко. Иной раз он представлял себя этаким нелепым плавучим средством без руля и без ветрил, застигнутым штормом в открытом море. Это было невыносимое ощущение…

Полковник Грейсон Карлайл, основатель Легиона Серой Смерти, стал подобен старому барахлу, которое пора сдать в утиль!.. С таким положением трудно было примириться! Какая радость командовать славным, известным всей Внутренней сфере соединением и не иметь возможности сесть в кресло боевого робота!..

Из коматозного состояния его вывели спустя два месяца после сражения под Фалкирком и более месяца обучали обращению с искусственной рукой, которую приспособили к его предплечью.

Грейсон машинально бросил взгляд на протез, который в общепринятом смысле и протезом назвать было нельзя. Это скорее произведение инженерного искусства — с его помощью он мог даже ощупывать предметы. Искусственные нервные окончания были вшиты в кожу в таком количестве и данные, поступающие с них, обрабатывались с такой скоростью, что он даже не замечал разницы между искусственной и естественной плотью. Сила в биокерамических мускулах тоже таилась необыкновенная… Практически все функции здоровой руки были доступны ему. Кроме способности водить боевой робот… Все остальное уже было не важно.

Ему нетерпелось побыстрее опробовать удивительную искусственную конечность в деле. Уже в кабине машины Грейсон уверенно взялся за подлокотник, положил пальцы на левый джойстик и в следующее мгновение почувствовал, что руки у него нет! Протез, он и есть протез!.. Им можно брать пепельницу со стола, нажимать на кнопки персонального компьютера, похлопывать по плечу, указывать на учениях направление движения рот — вот и все!

Теперь он мог только мечтать о прежней полнокровной жизни. Затем последовала еще одна крупная неприятность — командующего Легионом и его заместителя вызывали в Таркад для отчета.

Власти интересовали обстоятельства, связанные с тем, что они назвали предательством…

Едва заметная сила тяжести, существующая на пассажирском шаттле «Orion», благотворно действовала на организм. Интерьер корабля отвечал самым изысканным вкусам. Слов нет, при других условиях это было бы очень приятное путешествие. Особенно хороши были часы, проводимые на прогулочной палубе, откуда открывался вид на звезды. Их рисунок, неподвижный и безмолвный, никогда не был в тягость Грейсону. Особенно во время загрузки энергетических емкостей, когда пейзаж расцвечивался блеском нового светила. Здесь же, на округлой галерее, находились Лори, Александр, Дэвис Маккол, Джонатан Фрай, командир третьего батальона, а также Кейтлин Деврис, которая отправилась в дальнюю дорогу, чтобы быть поближе к Алексу. В качестве начальника штаба Легиона Лори обязана была сопровождать мужа в этой командировке. Остальные решили последовать за ними, чтобы иметь возможность выступить в качестве свидетелей на предполагаемом судебном разбирательстве.

Или разделить печальную участь командующего и его помощника…

Грейсон Карлайл сомневался, что дело дойдет до этого. С одной стороны, как главнокомандующий отдельного соединения, он был ответственен за все случившееся на Каледонии, за сражение под Фалкирком. Да, его действия подтолкнули Гарета к нападению на Гленгарри. Помощь Карлайла восставшим можно было расценивать как серьезное нарушение контракта. С другой — он имел на руках такие веские козыри в свое оправдание, которые противная сторона волей-неволей обязана была учитывать. С точки зрения воинской дисциплины и требований закона, после нарушения контракта на Каледонии власти обязаны были прислать правительственную комиссию, которая должна была на месте разобраться, что же случилось на планете, и вынести предварительный вердикт. Ничего этого не было сделано, хотя Карлайл и посылал запрос — на этот счет у него были все необходимые документы. В свете этого факта нападение на Гленгарри уже не чем иным, как незаконным актом, назвать нельзя. Что же, Лори должна была сдать крепость, не имея на руках решения суда или прямого приказа царствующего дома? В этом случае она бы серьезно нарушила пункт контракта, гласящий, что Легион обязан в любых условиях защищать планету. Там, на Таркаде, это тоже отлично понимают и попытаются сгладить конфликт. Попробуй публично обвини Легион в нарушении контракта, и Карлайл будет иметь полное право на законном основании порвать его. Это означало, что он очень скоро найдет нового работодателя. В намерения противоборствующей стороны подобное развитие событий, конечно, не входило.

Судя по разговорам с Лори, сообщениям Дэвиса, разработкам оперативного отдела штаба, Гарет — либо по собственной, либо по чужой инициативе — имел в виду полное сокрушение Легиона как боевой единицы. Изничтожение его как в моральном, так и военном отношении, но никак не возможность смены хозяина. В этом случае они бы просто разорвали соглашение, о чем уведомили бы Карлайла, и на этом дело закончилось. Обширное, вытянутое в длину обзорное окно прогулочной палубы, устроенной на космическом челноке типа «Monarch», было наглухо закрыто особой шторой, чтобы предохранить пассажиров «Orion’а» от интенсивного излучения, которым славилась звездная система Альфа Дракона, где в настоящее время звездолет подпитывался энергией. Внешний обзор создавал широкий экран, на котором высвечивалась округлая корма «Звездного танцора» и часть растянутого паруса, сквозь центральное отверстие которого краешком заглядывало светило. Тубан (местное название Альфы Дракон, так же именовалась и единственная обитаемая планета в этой звездной системе) располагался в северной небесной полусфере древней Терры. Это светило не имело никакого отношения к расположенному значительно дальше объему пространства, в котором со временем образовался Синдикат Драконов. Тубан (так его принято было называть, хотя, конечно, в официальных бумагах существовало разделение на Тубан I и Тубан II) представлял собой двойную звезду класса АО. Оба светила имели бело-голубой цвет и в виде излучения изливали в пространство гигантское количество энергии. Они вращались одно вокруг другого на расстоянии в тридцать два миллиона километров с периодом в пятьдесят один день. Даже на такой дистанции, на какой располагалась стартовая точка надира, сила «солнечного» света была нестерпима и превышала всякие безопасные нормы. На поверхностях небесных тел, вращающихся вокруг двойной звезды, температура была настолько высока, что ни о какой жизни там не могло быть и речи.

Однако избыток энергии и нестерпимый жар не создавали особых трудностей для жителей Тубана. Этот мир был создан человеческими руками. Во Внутренней сфере было много подобных удивительных творений. В первоначальном состоянии Тубан представлял собой лишенный атмосферы, бомбардируемый потоками лучистой энергии планетоид размерами с Луну, спутник древней Терры. Удивительно, внутри это небесное тело оказалось полым — этакая исполинская шарообразная оболочка, скрывающая таинственный, никогда не знавший света мир. С помощью особых гравитационных машин инженеры Звездной Лиги придали ему осевое вращение, внутренности наполнили пригодной для дыхания смесью газов, добытых из местных пород и запасов ископаемого льда. Теперь это была свернутая вокруг самой себя земля, попасть на которую можно было только через систему шлюзов. Здесь наблюдатель мог видеть над головой поля и фермы, леса и небольшие искусственные моря. Хотя в подобном утверждении крылось небольшое преувеличение, картина, открывавшаяся перед человеком в недрах этого волшебного мира, казалась фантастической. Земля не казалась здесь плоской, в каждой точке наблюдатель ощущал себя на дне гигантской чаши, края которой чем ближе к горизонту, тем отчетливее загибались вверх.

Ближе к середине шара видимость терялась и «небеса» представляли собой подобие желтовато-зеленой дымки, день и ночь висящей над головой. Правда, выпадали дни исключительно хорошей видимости — тогда чертеж планеты явственно вырисовывался на небосводе. «Солнцем» на Тубане служила ослепительная бело-голубая нить, протянувшаяся на «небесах». Свет от звезды поступал вовнутрь через несколько отверстий в теле планетоида, прикрытых особым прозрачным материалом, и регулировался таким образом, чтобы создать на Тубане смену дня и ночи.

Чтобы увеличить количество пригодных для обитания человека мест, инженеры Звездной Лиги часто использовали разбросанные в космосе экзотические небесные тела. В дело шел любой материал — от гигантских глыб ископаемого льда, когда-то, по-видимому, являвшихся ядрами больших комет, до скал-планетоидов, количество которых в свободном пространстве оказалось исключительно велико. Так же разнообразны были и технологии, применявшиеся для создания подходящей для обитания среды, — от выплавления внутренних полостей до возведения необозримых купольных пространств. В этих случаях искусственная оболочка сглаживала неровности естественного объекта и придавала ему идеальную эллипсоидальную или круглую форму. В этом, безусловно, присутствовал оттенок изыска, попытка поразить воображение, хотя подобное искусство естественным путем выросло из необходимости приводить в божеский вид более-менее пригодные для жизни планеты. В нынешнее время, с горечью рассудил Грейсон, человечеству не до подобных, граничащих с чудом проектов. Ему бы выжить на тех похожих на Терру планетах, которые изначально, со всех точек зрения, подходили для заселения. На Терре и зародился этот неистребимый вирус воинственности. Кто бы мог подумать, что самой грозной опасностью для человека станет он сам, его неуемная кровожадность и желание прихватить чужое. За несколько столетий, прошедших после падения Звездной Лиги, войны низвели человечество до полудикой в сравнении с достижениями своих предков расы. "Как нам удалось не до конца истребить себя? — Сколько раз Грейсон задавался этим вопросом. — Неужели только внешняя угроза или единая вдохновляющая миллиарды цель способны остановить самоистребление? А если в космосе нет даже намека на что-то похожее на завет, закон, провидческую волю, которую нам необходимо исполнить? Если природная среда, сама по себе мертвящая и косная, всего лишь груды случайно сцепившихся между собой атомов, сгустки плазмы, набор физических полей — что же, нам с горя можно убивать соседа или брата? "

Он вздохнул.

"Где теперь специалисты по переустройству планет? Где технологии, позволявшие оплодотворять внешнюю среду? О них и мечтать забыли с тех пор, как развалилась Звездная Лига. Забросили созидательную деятельность и вновь схватились за дубины ". От подобных мыслей оптимизма у Карлайла не прибавлялось. Он с юности любил коллекционировать сведения о подобных достижениях, собрал богатую библиотеку книг, где излагались всевозможные методы воздействия на окружающий мир, однако ни разу, сколько Грейсон помнил себя, эти знания не потребовались на практике. Ни разу!

От Гленгарри до Таркада, главной планеты царствующего дома Штайнеров, долгая дорога. Сначала до Лористона, затем до Джамегарда. Оттуда в сторону Калисто V. Далее на Тубан, где они находились в настоящий момент. В каждой системе приходилось ждать от четырех до восьми дней, пока не подзарядятся батареи. В путь Грейсон с компанией отправились 10 августа и уже более месяца были в дороге. Теперь оставался последний участок — от Тубана до Таркада. Четыре дня на подзарядку, затем прыжок и, наконец, восемь дней на путешествие из стартовой точки до столицы прежнего Лиранского Содружества.

Скука съедала пассажиров. Карлайл уже не мог без тихой ненависти смотреть на обзорный экран. Не помогало и то, что поездку они совершали со всеми удобствами. Человеку, проведшему большую часть своей жизни в тесных кубриках боевых шаттлов, подобные условия должны были казаться роскошными. Сам «Orion» тоже был красив — идеальные аэродинамические формы, напоминающие утолщенный, с округлыми гранями березовый лист. Грузоподъемность — пятьсот тонн, двести шестьдесят шесть пассажиров. Масса «Orion’а» была на восемь процентов меньше, чем у боевого челнока типа «Fortress», и за счет отсутствия оружия на борту и слабой броневой защиты конструкторам удалось значительно улучшить внутренний интерьер и создать достаточно комфортабельные условия в кабинах.

Путешествие на пассажирском корабле было одним из требований, специально оговоренных в приказе. Военное командование Федеративного Содружества, казалось, побаивалось боевых челноков Легиона и запретило их пребывание в системе Таркад. Вспомнив об этом условии, Грейсон невольно усмехнулся. Действительно, некоторые горячие головы в крепости готовы были совершить марш на Таркад и взять город штурмом, если с головы Карлайла упадет хотя бы один волосок. Таковы были умонастроения среди личного состава. Может, поэтому в инструкциях, полученных командиром полка, было ясно сказано, что на него возлагается полная и безусловная ответственность по поддержанию дисциплины и порядка в Легионе.

Конечно, подобные условия прибытия, выдвинутые военным начальством в столице, были неизбежны. Вся история наемных отрядов, существовавших во Внутренней сфере, указывала на необходимость соблюдать повышенную осторожность при взаимодействии с подобными соединениями — не важно, на каких условиях был подписан контракт. С того момента, когда Грейсон Карлайл сделал свой выбор на Каледонии, он был уверен, что рано или поздно ему придется вступить в конфликт с наблюдателями от наемников либо с Союзной комиссией, расположенной на Аутриче, а возможно, и с самим Федеративным Содружеством. Как бы то ни было, а воздаяние за дерзость последует обязательно!.. Конечно, лучше всего, если бы его вызвали на Аутрич, — объяснения были бы трудными, но он был уверен, что ему удастся убедить коллег, что вина легионеров не так велика. Самый опасный вариант — это вызов прямо в Таркад, в военный трибунал. Там дело могли повернуть в любую сторону.

Грейсон мог бы опротестовать приказ и заявить, что это дело находится в ведении особой Комиссии наблюдателей, созданной всеми наемническими структурами, однако, судя по холодку, который возник между Легионом и властями Таркада, а также по недвусмысленности и строгости, с которыми был написан приказ, он решил не дразнить собак. Затяжка разбирательства, любые увертки с его стороны могут только повредить делу. С такими приказами не шутят — он просто был обязан сохранить трезвую голову, иначе ему не удастся спасти Лори, Александра и всех сослуживцев. Он был вынужден рисковать, и, если трибунал приговорит его к расстрелу, он уже ничем не сможет помочь своим родным и друзьям. Только эта опасность волновала его — и, конечно, доброе имя Легиона. Своя судьба, особенно после ранения, казалась настолько пустячной, что из-за нее он не стал бы тревожиться.

Грейсон подвинул кресло таким образом, что со своего места можно было наблюдать за Лори. До нее было несколько метров — она сидела за невысоким, странной круглой формы столом, вокруг которого также расположились Александр, Кейтлин, Маккол и Фрай. Во время разговора она бросала мимолетные взгляды в сторону мужа. Когда однажды их глаза встретились, Лори ответила ему едва заметной теплой улыбкой. Он догадывался, что с того момента, когда вернулся с Каледонии калекой, ей тоже приходилось несладко. Для нее это был ошеломляющий удар — увидеть мужа замороженного, почти бездыханного и в конце концов инвалида. Время, прошедшее с того момента, когда он покинул лазарет, ничуть не приглушило боль. Грейсон чувствовал, что им трудно найти общий язык, трудно стало откровенничать…

Во многом он винил себя, свою неспособность смириться с тем, что с ним случилось, вследствие чего он не мог найти себе места в ее присутствии, сам старался отдалиться от жены. Зачем? Ему никогда не удастся в одиночку пересилить свою беду. Лори не из таких, чтобы бросать человека в несчастье, но и сама она не станет навязывать помощь. Будет ждать рядом, всегда готовая броситься, оказать содействие… Надо только попросить… Как трудно все стало, неожиданно озлился Грейсон, сколько лишней чувствительной мишуры приходится им разгребать. Верно говорят, пока здоров, забот не знаешь, а случись что, беду и трайлером не вывезти. Ему самому необходимо стать более заботливым к ней, попытаться вникнуть в ее проблемы, иначе эта малюсенькая трещинка никогда не зарастет. Что толку страдать да переживать по поводу своего ранения? Он, что ли, в нем виноват?! Даже если и так, все равно жизнь не остановилась, и сейчас ему, как никогда, нужны друзья, и прежде всего Лори. Так и приди к ним с распахнутой душой…

Он бросил взгляд на затемненный экран, где четко обозначилось центральное отверстие в парусе, — из-за его края выглядывал краешек одного из светил. «Звездному танцору» требуется 161 час для подзарядки катушек двигателей Керни-Футида. Это почти полная неделя. В систему Тубан они прибыли три дня назад, таким образом, прыжок на Таркад состоится не менее чем через четыре дня.

Потом еще восемь дней на дорогу из точки прибытия до Таркада, и только тогда определится его судьба.

— Вот уж чего не делал и не буду делать, так это отгадывать невысказанные мысли, — раздался знакомый голос над головой, чуть сзади Карлайла. — Судя по выражению лица, тебе очень хочется загрузить меня своими думами. Что ж, попытайся.

Грейсон повернулся, глянул вверх.

— А-а, это ты, Джонатан. Привет, — с кислой улыбкой поприветствовал он друга.

Майор Фрай был высок, чуть сутуловат, кожа на лице покрыта морщинами.

Было ему чуть больше пятидесяти, на голове обширные залысины, седые усы, и все равно в этом примелькавшемся штатском облике было что-то привлекающее внимание. Если приглядеться, то Джонатан был похож на хищную птицу, особенное сходство придавал его цепкий, все замечающий взгляд.

— Итак, о чем мы задумались? — спросил майор и подсел поближе. Потом чуть тронул командира за рукав и, указав глазами на один из небольших экранов, расположенных на боковой стене, добавил: — Лучше обрати внимание на это.

Фрай для верности еще и кивком указал на экран, где передавали последние известия. Это был седьмой канал. Карлайл в последнее время редко интересовался политическими новостями. Его словно охватила какая-то апатия — возможно, потому, что он ничего хорошего о себе в последних сводках услышать не ожидал. Обычно он весьма детально изучал все отчеты о произошедших событиях, старался отыскать суть и прикинуть, как та или иная новость могла отразиться на Легионе.

За всеми текущими происшествиями последних семи-восьми месяцев Грейсон отчетливо ощущал чью-то направляющую руку. Федеративное и Лиранское Содружества, объединившиеся тридцать лет назад, за это время так и не смогли полностью слиться в единый союз. Гарантом единства нового государства служил династический брак Хэнса Дэвиона и Мелиссы Штайнер, так что союз двух государств держался исключительно на добрых отношениях между супругами. Они искренне любили друг друга, однако между их наследниками — принцем Виктором и его младшей сестрой принцессой Катрин — было заметно отчуждение. Того и гляди, они порвут заключенное когда-то соглашение.

В прошлом году, когда миры области Скаи подняли мятеж против правительства Федеративного Содружества, лидеры мятежников, кроме всех прочих обвинений, утверждали, что именно Виктор Дэвион повинен в гибели своей матери. Спустя несколько месяцев сестра Виктора Катрин, неожиданно для аналитиков набравшая солидный политический вес, предложила себя в качестве арбитра спора. Уже одно это предложение послужило необычайному росту ее популярности среди населения бывшего Лиранского Содружества.

Виктор проявил странную пассивность, можно сказать, растерянность. Он так и не отважился предпринять какие-то более широкие действия, ограничился разгромом мятежников в области Скаи, при этом решительно отмыться от обвинений в убийстве своей матери так и не сумел. Расследование покушения затягивалось, официальные комментарии были туманны и бездоказательны, так что лиранцы в большинстве своем утвердились в мысли, что с Виктором не все чисто. Использование грубой силы для подавления мятежа и некоторые другие неуклюжие поступки привели к тому, что Федеративное Содружество оказалось втянутым в войну с двумя другими царствующими домами: Лигой Свободных Миров, возглавляемой Томасом Мариком, и главой Конфедерации Капеллан Сунь Цзы Ляо. Совсем недавно Томас Марик ошеломил население Внутренней сферы заявлением, в котором утверждал, что далее он не желает терпеть подобное надругательство над правами и достоинством своих подданных и требует вернуть миры, которые тридцать лет назад захватил Хэнс Дэвион. К нему присоединился Сунь Цзы Ляо, который в той же войне тоже потерял часть своих владений. Сразу после сделанного заявления Марик направил войска на территорию Федеративного Содружества.

— Итак, — спросил Джонатан, — что может сказать известный военный деятель Грейсон Карлайл по поводу ситуации, складывающейся в Федеративном Содружестве?

— Виктора, как обычно, загрузили так, что ему теперь ни вздохнуть, ни выдохнуть времени нет, — пожал плечами Грейсон. — Он сам в этом виноват — нечего было сидеть и ждать у моря погоды. Кто теперь может порицать Марика за то, что тот хочет вернуть свое!

— Против этого не поспоришь. Как насчет Катрин Штайнер?

— Бог знает, что предпримут Штайнеры в этих условиях, — вздохнул Грейсон. — Если у них только появится шанс порвать с Виктором, они тут же сделают это.

— Мы как раз говорили об этом за столом. — Джонатан жестом указал в сторону компании, в которой находились Лори и другие легионеры. — Не желаешь присоединиться к нам?

— Подсесть можно, только от этих разговоров мало толку. Катрин все равно поступит так, как захочет.

— Мы обсуждали возможность развязывания гражданской войны. Лиранцы против Виктора.

— До этого никогда не дойдет.

— Почему?

— Не в обиду тебе будет сказано, Джонатан, но я не могу объяснить, как я пришел к такому выводу. Мне постоянно не давала покоя подобная перспектива развития событий, однако теперь я больше чем уверен, что гражданская война, по крайней мере в ближайшее время, исключается. В переходный период оба государства будут существовать мирно. Без особой любви, конечно, но и без попыток силой решить свои проблемы. Вот когда наконец определятся стратегические интересы обоих государств, тогда я и копейку на мир не поставил бы.

Фрай заметно поджал губы.

— Тебе следует позаботиться кое о чем другом, приятель. Хватит киснуть в одиночку! Или ты до сих пор чувствуешь раскаяние за то, что случилось на Каледонии?

— Как раз нет…

— Как же нет! Взгляни на себя, полковник. Ты до сих пор не выходишь из депрессии. С того самого момента, как вылез из этого медицинского ящика. В чем дело, Грейсон? Значит, все проблемы из-за руки?..

Карлайл, словно по команде, глянул на искусственную кисть, сжал и разжал пальцы. Он чувствовал их — это было удивительно и в то же время недостаточно, чтобы вновь сесть в кресло пилота.

— Это не рука, сам знаешь, — тихо ответил он. В первый раз он отважился упомянуть о своей немощи, намекнуть на то, что делало его несчастным.

— Это вроде моего покалеченного уха, не так ли? Все вроде в порядке, а водить робот уже нельзя?

— Черт тебя побери, Джонни! Я кожей ощущаю свою бесполезность…

— Понятное дело. — Фрай медленно покивал. — Я тоже прошел через это, помнишь?

Грейсон нахмурился, сжал кулаки, отвел взгляд в сторону. Скольких ребят, потерявших в сражениях руку или ногу, он знал. После ранений им ставили подобные протезы, и они продолжали с прежней лихостью водить боевые машины. Почему же ему так не повезло? Он вновь глянул на свою искусственную руку — это же чудо биоинженерного искусства! Пальцы шевелятся, кожа ощущает тепло и холод, протез исключительно свободно сгибается в локтевом суставе. Вот даже редкие волоски ухитрились вырасти… Что еще надо? Он усмехнулся. Многое, оказывается, еще было нужно, чтобы иметь право сесть в кабину. Несчастье было в том, что многие важные нервные окончания левой стороны тела, отмершие после ранения, так и не восстановили чувствительность. Пилоту боевого робота, с точки зрения моторных реакций, требовалась полное совпадение в работе всех конечностей. Сигналы, поступающие из нейрошлема, не могли дробиться, поступать отдельно для правой и левой руки. При отсутствии такой синхронизации пилот не в состоянии удержать равновесие. Робот и десяти шагов сделать не сможет — его начнет уводить в сторону, в конце концов он рухнет лицом вниз. С высоты кабины управление движением робота, само по себе требующее особого навыка, в случае разнобоя в командах, управляющих движениями рук, представляет неразрешимую задачу.

«Сожалею, полковник, — так выразилась врач Элен Джемисон во время разговора в ее кабинете. — С этим мы ничего не можем поделать. Повреждения нервных окончаний в вашем левом ухе не могут быть устранены, а без этого я не думаю, что вы сможете управлять боевой машиной».

Грейсон встряхнул искусственную руку — тут же ощутил боль. Вот же, чувствует, а баланс восстановить не удается. Неужели ему больше никогда не сесть в кабину боевого робота? Черт, ему бы следовало поучиться пилотированию у ветеранов, служивших еще с его отцом. Поможет ли?.. В таком возрасте уходить на пенсию или занять место за штабным столом, на котором проигрываются всевозможные варианты будущих сражений, — эта перспектива была невыносима!

— Я знаю, — Фрай положил руку на его плечо, — в груди такое чувство, что наступил конец света. Поверь мне на слово, полковник, — ты жив! И ты способен преодолеть!.. Понимаешь, у тебя есть для этого силы… Если, конечно, ты сумеешь избавиться от хандры.

— Ну, ты в этом деле знаток.

— Так и есть, полковник. Знаток, да еще какой…

— Эй, полковник, — окликнул его Дэвис Маккол придвинулся к ним, — тут есть кое-что интерресное для тебя.

— Что именно? — спросил Карлайл.

Майор потыкал большим пальцем за спину, в сторону телевизионного экрана:

— Только что перредали, что черрез несколько минут Катрин Штайнер сделает заявление. Сказали, что оно будет перредаваться на все миры, входящие в Лирранское Содрружество, по каналам межзвездной связи. А возможно, и вообще на всю Внутрреннюю сферру. Так что прриготовься…

Грейсон уже было совсем собрался объяснить Макколу, куда следует послать заявление Катрин, как заметил, с каким неодобрением Фрай смотрит на него.

— Хорошо, — откликнулся он на слова майора, — я сейчас подойду.

Краем глаза он засек, как удовлетворенный Фрай, не подавая виду, тайком показал Макколу большой палец — славно, мол, сработано.

"Ладно, ребята, если вы так настаиваете, я сыграю в вашу игру, — решил он. — Если вы так желаете поднять мне настроение, что ж, уважим старых друзей, проявим бездну энтузиазма ".

Сначала на экране возникла привычная эмблема Федеративного Содружества — раскручивающаяся спиральная галактика, затем она сменилась загоревшейся внизу экрана надписью: «Прямая трансляция из королевского дворца». Таким образом, событие уже свершилось. Долетев до Тубана по межзвездной связи, дальше выступление Катрин транслировалось с помощью электромагнитных волн. Стартовая точка надира, в которой «Звездный танцор» заправлялся энергией, находилась на расстоянии сорока восьми миллиардов километров от Тубана — что-то в пределах семидесяти двух световых минут. Выходит, прошло уже более часа после ее заявления.

Наконец и предупреждение исчезло. Грейсон невольно подался вперед, сердце застучало быстрее. В этот момент на экране появилось изображение небольшого зала, на подиуме, несколько в глубине, стояла Катрин Штайнер. Грейсон невольно обратил внимание, как красива и печальна она была. Золотистые волосы гладко зачесаны назад и свободно падают на платье голубого, любимого домом Штайнера цвета. Вот камера медленно подалась вперед — долгий наезд, прекрасно выдержанная пауза, и на экране остались только голова и плечи принцессы, ее голубые глаза обратились к невидимой, невообразимо многочисленной аудитории.

— Граждане! Друзья… — начала она.

Наблюдая за ней, Грейсон отдал должное ее умению вести себя, скрытой силе, таившейся во всем ее облике, а также какой-то особенной доверительности, с которой она обратилась к зрителям. Как только принцесса начала свое обращение, Карлайл сразу обратил внимание на то, что она не читает свою речь, не пользуется широко распространенным приемом, когда перед оратором с помощью лазерного луча высвечивается текст.