Они играли в карты на шатком столе и сидели на складных металлических стульях. На столе лежала кучка денег, и никто не обрадовался нашему появлению.
      Дечуч казался молодым вариантом своего дяди плюс равномерно распределенные шестьдесят фунтов. Он положил карты на стол рубашкой вверх и встал.
      – Чем я могу вам помочь, дамы?
      Я представилась и объяснила, что ищу Эдди.
      Все сидящие за столом улыбнулись.
      – Этот Дечуч, – сказал один из мужчин, – это нечто. Я слышал, вы вдвоем сидели в гостиной, когда он выпрыгнул из окна спальни.
      Все дружно рассмеялись.
      – Если бы вы знали Чучи, вы бы присмотрели за окнами, – сказал Рональд. – Он в свое время из многих окон повыпрыгивал. Однажды его застали в спальне Флоренс Зельцер. Муж Фло, Джо Половик, вернулся домой, увидел, как Чучи выпрыгивает из окна, и выстрелил ему… как бы это сказать… в заднее место.
      Крупный мужик с большим животом откинулся на стуле.
      – Джо после этого исчез.
      – Вот как? – удивилась Лула. – Что же с ним случилось?
      Мужик поднял руки ладонями вверх.
      – Никто не знает. Бывает.
      Что верно, то верно.
      – Так кто-нибудь из вас видел Чучи? Кто-нибудь знает, где он?
      – Можно заглянуть в его клуб, – сказал Рональд.
      Мы все знали точно, что там его нет.
      Я положила на стол визитку.
      – Если что-нибудь придет в голову.
      Рональд улыбнулся.
      – Мне уже кое-что пришло в голову.
      Угу.
      – Этот Рональд – слизняк, – сказала Лула, когда мы сели в машину. – Смотрел на тебя так, будто ты ленч.
      Я невольно вздрогнула и поехала прочь. Может, моя мама и Морелли правы, мне надо поискать другую работу. Или вообще не работать. Выйти замуж за Морелли и стать домашней хозяйкой, как моя идеальная сестра Валери. Я могу родить пару ребятишек и проводить дни за раскрашиванием картинок и чтением сказок про паровые экскаваторы и маленьких медведей.
      – Может, и ничего, – заметила я, – мне нравятся паровые экскаваторы.
      – Ну, еще бы, – заметила Лула. – Ты это о чем?
      – Детские книжки. Помнишь книжку про паровой экскаватор?
      – Когда я была маленькой, у меня никаких книжек не было, – призналась Лула.
      Я пересекла Брод-стрит и поехала назад в Бург. Мне хотелось поговорить с Анжелой Маргуччи и хотя бы взглянуть на дом Эдди. Как правило, в поисках сбежавших мне помогали их родственники и друзья. В случае с Эдди на это не приходилось рассчитывать. У них мозги были устроены по-другому.
      Я остановилась перед домом Анжелы и сказала Бобу, что вернусь через минуту. Мы с Лулой прошли всего лишь полпути до дома, как Боб принялся лаять в машине. Он не любил, когда его оставляли одного. И он знал, что насчет минуты я наврала.
      – Надо же, как громко он гавкает, – заметила Лула. – У меня уже голова трещит.
      Анжела высунула голову из дверей.
      – Кто тут так шумит?
      – Это Боб, – объяснила Лула. – Ему не нравится, когда его оставляют в машине.
      Анжела просияла.
      – Собака! Какая прелесть. Я обожаю собак.
      Лула открыла дверь машины, и Боб вырвался на волю. Он стремглав кинулся к Анжеле, поставил лапы ей на грудь, сбил с ног.
      – Вы ничего не сломали? – спросила Лула, поднимая сидящую на земле Анжелу.
      – Не думаю, – ответила она. – У меня в груди стабилизатор ритма, а также стальные и тефлоновые тазобедренные и коленные суставы. Единственное, чего мне следует бояться, так это молнии и чтоб меня не сунули в микроволновку.
      Размышления об Анжеле и микроволновой печи напомнили мне о Гензеле и Гретель, которым грозил такой же кошмар. Еще я задумалась о ненадежности хлебных крошек для обозначения пути назад. В результате я додумалась до того, что мое положение еще хуже, чем у Гензеля и Гретель, поскольку Эдди не оставил мне даже хлебных крошек.
      – Полагаю, вы не видели Эдди? – спросила я у Анжелы. – Он ведь не возвращался домой? И не звонил, не просил полить его цветы?
      – Нет. Ни звука от Эдди. Наверное, он единственный в Бурге, кто мне сегодня не звонил. Мой телефон раскалился от звонков. Все хотят узнать что-нибудь о бедной Лоретте.
      – У Эдди часто бывают гости?
      – Иногда заходят мужчины. Зигги Гарви и Бенни Колуччи. И пара других.
      – А у кого из них белый «Кадиллак»?
      – Эдди ездит на белом «Кадиллаке». Его машина сломалась, вот он и взял «Кадиллак» у кого-то взаймы. Не знаю, у кого. Он оставляет его в переулке за гаражом.
      – Лоретта Риччи часто заходила?
      – Насколько мне известно, это было в первый раз. Лоретта добровольно участвовала в программе «Доставка продуктов пожилым людям». Я думаю, ей кто-нибудь сказал, что Эдди в депрессии и неправильно питается. Или сам Эдди подключился к программе. Хотя на Эдди это не похоже.
      – Вы видели, как Лоретта уезжала?
      – Как уезжала, не видела, но заметила, что машины больше нет. Она пробыла в доме примерно час.
      – А как насчет выстрелов? – спросила Лула. – Вы не слышали, как в нее стреляли? Может, она кричала?
      – Я никаких криков не слышала, – ответила Анжела. – Видите ли, моя мать глуха, как фонарный столб. Когда она включает телевизор, здесь вообще ничего не слышно. А телевизор включен с шести до одиннадцати. Вы не хотите кусочек кофейного торта? Я купила в кондитерской очень хороший, с миндалем.
      Я поблагодарила Анжелу за любезное предложение, но объяснила, что мы с Бобом на работе.
      Мы вышли от Анжелы и прошли на другую половину дома. Естественно, ходить туда не разрешалось, территория все еще была опоясана желтой лентой, говорящей о незаконченном расследовании. Но полицейских, охраняющих дом или сарай, не замечалось, поэтому я предположила, что они как следует поработали вчера, собрав все улики.
      – Раз там до сих пор лента, – заметила Лула, – то, наверное, туда нечего соваться.
      – Полиции это не понравится, – согласилась я.
      – Ну, вообще-то мы были здесь вчера. Там кругом полно наших отпечатков.
      – Ты считаешь, ничего страшного, если мы туда войдем сегодня?
      – Ничего страшного, если никто не узнает, – сказала Лула.
      – К тому же у меня есть ключ, так что мы и не вламываемся вовсе. – Беда в том, что ключ этот я вроде как стащила.
      В качестве охотницы за сбежавшими преступниками я имела право войти в дом подследственного, если у меня имелись основания считать, что он там находится. Если дело повернется скверно, я не сомневалась, что смогу привести достаточно веские доводы. Может, у меня и не хватает опыта и навыков, но наврать я могу с три короба.
      – Наверное, стоит посмотреть, действительно ли это ключ от дома Эдди, – предложила Лула. – Просто проверить.
      Я только сунула ключ в замочную скважину, как дверь открылась.
      – Черт, – изумилась Лула. – Смотри, что вышло. Дверь-то открыта.
      Мы ввалились в темную переднюю, и я закрыла и изнутри заперла дверь на ключ.
      – Ты стой на стреме, – велела я Луле. – Я не хочу, чтобы нас здесь застала полиция или Эдди.
      – Можешь на меня положиться, – заверила меня Лула. – Тут я большой специалист.
      Я начала с кухни, заглянула во все ящики и полки, просмотрела бумаги на буфете. Я шла по стопам Гензеля и Гретель, искала хлебные крошки, чтобы знать, в какую сторону двигаться. Я надеялась наткнуться на номер телефона, накорябанный на салфетке, или карту с яркой оранжевой стрелой, указывающей на местный мотель. Нашла же я только самые обычные кухонные предметы. У Эдди имелись ножи и вилки, глубокие и мелкие тарелки, купленные еще миссис Дечуч. Грязной посуды нигде не видно. Все убрано в буфет. Кое-какая еда в холодильнике. Гораздо больше, чем у меня. Маленький пакет молока, грудка индейки, яйца, пачка масла и всякие приправы.
      Я заглянула в туалет на первом этаже, в гостиную и столовую. Заглянула в платяной шкаф и пошарила по карманам, а Лула тем временем наблюдала за улицей в щель между шторами.
      Я забралась на второй этаж и обшарила спальни, все еще надеясь найти хлебные крошки. Все постели были аккуратно застелены. В главной спальне на столике лежал журнал с кроссвордами. Никаких хлебных крошек. Я прошла в ванную комнату. Чистая раковина. Чистая ванна. Шкафчик, доверху набитый лекарствами: упаковки с аспирином, снотворными таблетками; таблетки, снижающие кислотность; ополаскиватель для рта, мазь от геморроя.
      Окно над ванной было открыто. Я встала на край ванны и выглянула. Чучи вполне мог удрать этим путем. Я слезла с ванны и вышла в холл. Стояла и думала о Лоретте Риччи. Никаких ее следов в доме. Ни пятен крови. Ни признаков борьбы. Дом был на редкость чист и прибран. Я и вчера это заметила, когда пробегала по нему в поисках Эдди.
      Никаких записей в блокноте у телефона. Никаких коробков спичек из ресторанов в кухне. Нет разбросанных по полу носков. Даже грязного белья в корзине нет. Господи, откуда мне знать? Возможно, старики в депрессии становятся необычайно аккуратными. Или Дечуч провел всю ночь, отскабливая кровь с полов, и все перестирал. В результате – никаких хлебных крошек.
      Я вернулась в гостиную и с трудом сдержалась, чтобы не поморщиться. Осталось еще одно место, куда стоило заглянуть. Подвал. Фу! Подвалы в таких домах обычно темные и страшные, там полно старья и паутины.
      – Что же, – сказала я Луле, – похоже, теперь мне придется заглянуть в подвал.
      – Ладно, – согласилась она. – На горизонте пока чисто.
      Я открыла дверь в подвал и щелкнула выключателем. Выщербленные деревянные ступени, серый цементный пол, полки в паутине и таинственные пугающие звуки. Все как положено.
      – Что-нибудь не так? – крикнула Лула. – Страшно?
      – Угу. Я не хочу туда спускаться.
      – Так это всего лишь подвал, – резонно заметила Лула.
      – Тогда, может, ты спустишься?
      – Нет уж! Ненавижу подвалы. Страшно.
      – У тебя есть пистолет?
      – Наивный вопрос!
      Я взяла у Лулы пистолет и осторожно спустилась по ступенькам. Что я буду делать с пистолетом, я себе не представляла. Может, пристрелю паука.
      В подвале стояли стиральная машина и сушка. На доске с крючками висели инструменты – отвертки, молотки, разводные ключи. Рабочий стол с тисками. Похоже, ко всему этому никто давно не прикасался. В углу сложены картонные коробки. Закрыты, но не запечатаны. Лента, которой они были заклеены, валялась на полу. Я заглянула в пару коробок. Елочные украшения, книги, коробка с формами для выпечки и посудина для запеканки. Никаких хлебных крошек.
      Я поднялась по ступенькам и закрыла за собой дверь подвала. Лула все еще смотрела в окно.
      – Ой-ой, – сказала она.
      – В чем дело? – Как же я ненавидела это ее «ой-ой».
      – Полицейская машина подъехала.
      О, черт!
      Я схватила Боба за поводок, и мы втроем кинулись к двери черного хода. Выбежали из дома и обогнули полянку, которая служила двориком для Анжелы. Лула открыла дверь дома, и мы ввалились внутрь.
      Анжела и ее мать сидели за кухонным столом и пили кофе с тортом.
      – Помогите! Полиция! – завопила мать Анжелы, когда мы появились на кухне.
      – Это Стефани, – крикнула Анжела на ухо матери. – Ты помнишь Стефани?
      – Кого?
      – Стефани!
      – Что ей надо?
      – Мы передумали насчет торта, – сказала я, выдвигая стул и садясь.
      – Что? – завопила мать Анжелы. – Что она говорит?
      – Торт, – закричала Анжела в ответ. – Они хотят торта.
      – Ради бога, дай им торт, пока они нас не пристрелили.
      Мы с Лулой одновременно взглянули на пистолет в моей руке.
      – Может, лучше его убрать, – заметила Лула. – Не хотелось бы, чтобы старая леди испачкала свои брюки.
      Я отдала пистолет Луле и взяла кусок торта.
      – Не беспокойтесь, – закричала я, – это не настоящий пистолет.
      – Мне он показался вполне настоящим, – заорала в ответ мать Анжелы. – Похож на «глок» сорокового калибра, четырнадцатизарядный. Таким пистолетом можно проделать хорошую дыру в голове у человека. У меня когда-то был такой же, но я сменила его на ружье, когда глаза начали сдавать.
      В заднюю дверь постучали, и мы все вздрогнули. Это оказался Костанца.
      – Мы тут патрулируем окрестности, проезжали мимо и заметили твою машину, – сказал Карл, откусывая от куска торта в моей руке. – Решили убедиться, что вы не задумали ничего противозаконного… например, нарушить картину преступления.
      – Кто, я?
      Карл улыбнулся и ушел, унося с собой мой кусок торта.
      Мы все повернулись к столу, на котором стояло пустое блюдо из-под торта.
      – Милостивый боже, – удивилась Анжела, – тут был целый торт. Что, черт побери, могло с ним случиться?
      Мы с Лулой обменялись взглядами. Морда Боба была перепачкана белой глазурью.
      – Нам все равно пора, – заторопилась я, таща Боба за собой к входной двери. – Позвоните мне, если услышите что-нибудь об Эдди.
      – Ничего мы с тобой не выяснили, – сказала Лула, когда мы ехали по дороге. – Ничего не узнали об Эдди.
      – Он покупает индюшачью грудку у Джиовичинни, – заметила я.
      – И что ты этим хочешь сказать? Мы должны повесить на наш крючок индюшачью грудку в качестве наживки?
      – Нет, я хочу сказать, что этот человек всю жизнь прожил в Бурге и не привык ездить куда-то еще. Он где-то здесь, разъезжает в белом «Кадиллаке». Надо его поискать. – Знай я номер машины, было бы куда легче. Я бы попросила свою приятельницу Норму посмотреть, что есть в компьютере по белым «Кадиллакам», но я не знала, и задача, таким образом, очень осложнялась.
      Я высадила Лулу у конторы и поехала разыскивать Лунатика. Он и Даги обычно проводили дни перед телевизором с чипсами на коленях. Иногда они обделывали не слишком законные делишки. Я подозревала, что этот источник дохода вскоре иссякнет, и Лунатику с Даги придется жить значительно скромнее.
      Я остановилась перед домом Лунатика. Мы с Бобом прошли к двери и постучали. Дверь открыл Хью Коза и улыбнулся мне. Хью Коза и Зеро Барта жили в одной квартире с Лунатиком. Хорошие парни, но, как и Лунатик, они существовали в другом измерении.
      – Дружок, привет! – сказал Хью.
      – Я ищу Лунатика.
      – Он в доме Даги. Решил постирать, а у Даги есть машина. У него есть все.
      Я проехала короткое расстояние до дома Даги и припарковала машину. Я могла бы и пешком пройтись, но это было бы не в духе Джерси.
      – Привет, дружок, – сказал Лунатик, когда я постучала в дверь. – Рад видеть тебя и Боба. Ми каса су каса. Ну, на самом деле это каса Даги, но я не знаю, как это сказать по-испански.
      На нем был еще один суперкостюм. На этот раз зеленый и без буквы на груди. В нем он походил на соленый огурец.
      – Спасаешь мир? – поинтересовалась я.
      – Нет, стираю.
      – О Даги что-нибудь слышал?
      – Ничего, дружок. Ни звука.
      Из прихожей дверь вела в гостиную, где ничего, кроме дивана, кресла, торшера и телевизора с большим экраном, не было. Показывали фильм с Бобом Ньюартом.
      – Они постоянно устраивают просмотры классических фильмов, – сказал Лунатик. – Просто блеск!
      – Итак, – сказала я, оглядывая комнату, – Даги никогда раньше вот так не исчезал?
      – За время нашего знакомства, нет.
      – А у Даги есть подружка?
      Лунатик тупо смотрел на меня. Как будто я задала слишком сложный вопрос.
      – Подружка, – наконец сказала он. – Вау, никогда не думал, что у Даги может быть подружка. Я его никогда не видел с девицей.
      – А бойфренд?
      – Не думаю, что и такой есть. Понимаешь, Даги, он… как бы это сказать… самодостаточен.
      – Ладно, попробуем зайти с другой стороны. Куда Даги пошел, когда исчез?
      – Он не сказал.
      – Уехал на машине?
      – Ага. Взял «Бэтмобиль».
      – А как этот «Бэтмобиль» выглядит?
      – Как черная «Корветт». Я поездил по округе, поискал, но ничего не нашел.
      – Думаю, тебе стоит заявить об этом в полицию.
      – Ни за что! У Даги тогда будут неприятности по поводу залога.
      У меня возникло неприятное предчувствие. Лунатик явно нервничал, а такое с ним случалось нечасто. Обычно Лунатик пребывает в задумчивом настроении.
      – Что-то еще происходит, – сказала я. – Почему бы тебе мне не рассказать?
      – Эй, дружок, ничего, честное слово.
      Может, я сумасшедшая, но мне нравится Даги. Пусть он жулик и интриган, но он нормальный жулик и интриган. А теперь он исчез, и у меня появился этот противный холодок внутри.
      – Как насчет семьи Даги? Ты с кем-нибудь из его родственников разговаривал? – спросила я.
      – Нет, дружок, они все где-то в Арканзасе. Дагстер редко про них вспоминает.
      – У Даги есть телефонная книжка?
      – Никогда не видел. Может, где-нибудь в его комнате и есть.
      – Оставайся здесь с Бобом и проследи, чтобы он ничего не съел. Я проверю комнату Даги.
      Наверху были три маленькие спальни. Я бывала в этом доме раньше и знала, в какой спальне спит Даги. Я понимала, что меня ждет в смысле внутреннего интерьера. Даги не тратил время на такие пустяки, как уборка. На полу валялась одежда, кровать не прибрана, комод усыпан обрывками бумаги и заставлен моделью звездного корабля «Энтерпрайз», грязными тарелками и кружками. Еще там были журналы для девушек.
      Рядом с кроватью стоял телефон, но телефонной книги не наблюдалось. Только на полу валялся желтый листок бумаги. На нем в беспорядке были записаны разные телефоны и адреса, некоторые нельзя было разобрать из-за кофейных пятен. Я быстро просмотрела листок и обнаружила несколько Круперов в Арканзасе. Никого в Джерси. Я покопалась в помойке на комоде и просто для очистки совести заглянула в стенной шкаф.
      Ничего интересного.
      У меня не было особых оснований заглядывать в другие спальни, но я любопытна по природе. Вторая спальня оказалась гостевой, там почти не было мебели. Постель смята, так что можно предположить, что здесь время от времени спал Лунатик. А третья спальня забита сверху донизу коробками с украденными вещами. Ящики с тостерами, телефонными аппаратами, будильниками, футболками и бог весть чем. Даги снова взялся за старое.
      – Лунатик! – крикнула я. – Иди сюда. Немедленно!
      – Вау, – произнес Лунатик, увидев меня на пороге третьей спальни. – Откуда все это взялось?
      – Мне казалось, Даги завязал с такими делами.
      – Он ничего не может с собой поделать, дружок. Клянусь, он пытался, но это у него в крови, понимаешь? Вроде как он родился, чтобы стать дилером.
      Теперь я яснее представляла себе, отчего нервничал Лунатик. Даги все еще имел дело с плохими парнями. Когда все идет путем, плохих парней можно не бояться. Но если твой друг внезапно исчезает, тут уж есть основания для беспокойства.
      – Ты знаешь, откуда эти коробки? С кем теперь Даги работает?
      – Да не знаю я ничего. Ему позвонили, и почти сразу подъехал грузовик и выгрузил эти коробки. Я не особо обращал внимание. По телевизору показывали клевый фильм, а ты знаешь, как трудно оторваться от экрана.
      – Даги кому-нибудь должен? Сделка прошла нормально?
      – Да вроде бы. Все были счастливы. Он сказал, что эти вещи он продаст быстро. Кроме тостеров. Эй, тебе нужен тостер?
      – Сколько?
      – Десять баксов.
      – Продано.
      Я ненадолго заехала к Джиовичинни купить кой-какие продукты, и мы с Бобом поспешили домой, чтобы пообедать. Когда я вылезала из машины, под мышкой я держала тостер, в другой руке сумку с продуктами.
      Внезапно откуда откуда ни возьмись появились Зигги и Бенни.
      – Позвольте помочь вам донести сумку, – галантно предложил Зигги. – Такая дама, как вы, не должна таскать тяжелые сумки.
      – А это что такое? Тостер? – сказал Бенни, освобождая меня от тостера и заглядывая в коробку. – Хороший, между прочим. У него широкие прорези, даже вафли можно делать.
      – Я справлюсь, – возразила я, но они уже забрали сумку и тостер и направлялись впереди меня к подъезду моего дома.
      – Мы решили заехать и узнать, как идут дела, – сообщил Бенни, нажимая на кнопку лифта. – Что-нибудь слышно об Эдди?
      – Я видела его у Стивса, но он опять улизнул.
      – Да, мы слышали. Стыд и срам!
      Я открыла дверь, они отдали мне тостер и сумку и заглянули в квартиру.
      – Тут Эдди случайно нет? – спросил Зигги.
      – Нет!
      – Я просто так спросил, – пожал плечами Зигги.
      – Не спросишь, не узнаешь, – добавил Бенни.
      И они ушли.
      – Чтобы попасть в мафию, не требуется проходить тест на интеллект, – сообщила я Бобу.
      Я включила новый тостер и положила туда два куска хлеба. Бобу сделала бутерброд с арахисовым маслом на простом хлебе, и мы поели, стоя на кухне и получая удовольствие.
      – Думаю, не так уж сложно быть домашней хозяйкой, – сказала я Бобу, – если в доме есть хлеб и арахисовое масло.
      Я позвонила Норме и узнала у нее номер машины Даги. Потом позвонила Морелли, чтобы узнать, есть ли у него какие-нибудь новости.
      – Результаты вскрытия Лоретты пока не готовы, – сказал Джо. – Никто не видел Дечуча, и Даги не вынесло прибоем. Так что все дело за тобой, лапочка.
      Замечательно!
      – Значит, я тебя сегодня увижу, – добавил Джо. – Заеду за тобой и Бобом в половине шестого.
      – Ладно. Что-нибудь особенное?
      Пауза.
      – Я думал, что мы приглашены сегодня на ужин к твоим родителям.
      – Черт!
      – Забыла, да?
      – Я только вчера там была.
      – Означает ли это, что мы не идем?
      – Если бы все было так просто.
      – Так я заеду в половине шестого, – сказал Морелли и повесил трубку.
      Я люблю своих родителей, честное слово. Вот только они сводят меня с ума. Во-первых, имеется моя идеальная сестрица Валери с двумя идеальными детьми. К счастью, живет она в Лос-Анджелесе, так что издалека она уже не кажется такой идеальной. И, во-вторых, мое неясное семейное положение, которое мама постоянно пытается прояснить. Не говоря уже о моей работе, одежде, манере питаться, посещении церкви (вернее, непосещении) и так далее.
      – Ладно, Боб, – сказала я, – пора приниматься за работу. Поехали путешествовать по городу.
      Я думала, что весь день буду разыскивать машины. Мне требовалось найти белый «Кадиллак» и «Бэтмобиль». Начну с Бурга, решила я, потом сделаю круг пошире. Еще я держала в голове список ресторанов и кафе, которые были открыты с утра и обслуживали пожилых людей, предпочитающих ранние завтраки. Но это я решила оставить на потом, а сначала найти белый «Кадиллак».
      Я бросила Рексу в клетку кусочек белого хлеба и сказала, что вернусь домой к пяти. Я уже держала в руке поводок Боба, когда раздался стук в дверь. На пороге стоял посыльный из цветочного магазина.
      – С днем рождения, мисс, – сказал мальчишка. Он протянул мне вазу с цветами и ушел.
      Мне это показалось странным, поскольку день рождения у меня в октябре, а не в апреле. Я поставила вазу на стол в кухне и прочитала, что написано на карточке.
      « Розы красные. Фиалки синие. У меня стоит, и в этом вы виноваты».
      И подпись: Рональд Дечуч. Мало того, что у меня при воспоминании о нем мурашки бегут по коже, так теперь он посылает мне цветы.

Глава 4