Делай, как я!

      Я прокралась мимо дома Рональда, высматривая белый «Кадиллак». Дом Рональда был на одну семью, отделан красным кирпичом. Не такой причудливый, как у Джойс, но и не такой элегантный. Дверь в гараж закрыта. На дорожке стоит микроавтобус. Небольшая лужайка перед домом аккуратно подстрижена, и в центре стоит трехфутовая статуя Пресвятой Богородицы, спокойная и бесстрастная. Чего нельзя сказать обо мне в моей «Хонде».
      Мы с Бобом поездили по улице, пытаясь разглядеть смутные фигуры за занавесками. Мы проехали по Черри-стрит дважды, а затем решили осмотреть близлежащие улицы. Нам попадалось много старых машин, но ни одного старого белого «Кадиллака». Равно как и Эдди Дечуча.
      – Мы сделали все, что могли, – сказала я Бобу, пытаясь оправдать зря потерянное время.
      Боб безразлично взглянул на меня. Он снова высунул голову в окно, отыскивая взглядом забавных маленьких пуделей.
      Я свернула на Олден-авеню и направилась к дому. Я уже собиралась пересечь Гринвуд-стрит, когда Эдди Дечуч проплыл мимо меня в своем белом «Кадиллаке», направляясь в противоположную сторону.
      Я круто развернулась на перекрестке. Приближался час пик, и движение было плотным. Дюжина водителей нажали на свои клаксоны и жестами изобразили, что они обо мне думают. Я втиснулась в ближайший ряд и постаралась не терять Эдди из вида. Я видела, что он свернул на Стейт-стрит, которая вела в центр города. Когда мне тоже удалось повернуть, его уже не было видно.
      Домой я явилась за десять минут до прибытия Джо.
      – Что это за цветы в холле? – поинтересовался он.
      – Рональд Дечуч прислал. И я не хочу об этом разговаривать.
      Морелли несколько секунд наблюдал за мной.
      – Мне что, его пристрелить?
      – Он почему-то считает, что нас с ним тянет друг к другу.
      – Многие из нас делают эту ошибку.
      Боб скакал вокруг Морелли и толкал его носом, стараясь привлечь его внимание. Морелли потискал его, погладил и почесал по полной программе. Повезло собаке.
      – Я сегодня видела Эдди Дечуча, – сообщила я.
      – И?
      – И снова его потеряла.
      Морелли ухмыльнулся.
      – Знаменитая охотница теряет старика… дважды. – На самом деле трижды!
      Морелли придвинулся ко мне и обнял.
      – Нуждаешься в утешении?
      – Ты это о чем?
      – А сколько у нас времени?
      Я вздохнула. Времени не хватало. Не дай господи опоздать на пять минут на ужин. Спагетти переварятся. Мясо высохнет. И все по моей вине. Я испорчу весь ужин. Снова. И что самое плохое – моя идеальная сестра Валери никогда не портила ужин. У нее хватило ума уехать жить за тысячу миль от родного дома. Вот какая она вся из себя идеальная.
      Мама открыла дверь. Боб стремительно ворвался внутрь, хлопая ушами и блестя глазами.
      – Какая душка, – умилилась бабушка. – Ну, просто прелесть!
      – Быстро ставьте торт на холодильник, – распорядилась мама. – Где мясо? Не подпускайте его близко к жаровне.
      Отец уже сидел за столом. Он приглядывал за ростбифом и уже отрезал себе кусок с краю.
      – Так как насчет свадьбы? – спросила бабушка, когда мы все уселись за стол и принялись за еду. – Я только что была в салоне красоты, так там все девушки хотят знать, на какое число назначена свадьба. И спрашивают, сняли ли вы зал? Мэрилин Биагги попыталась снять пожарное депо для свадьбы своей дочери Кэролин, так оказалось, что все дни до конца года заняты.
      Мама мельком взглянула на мою руку. Никакого кольца. Как и накануне. Мама плотно сжала губы и начала резать мясо на маленькие кусочки.
      – Мы еще думаем о дате, – сказала я. – Но ничего пока не решили. – Ну и здорова же я врать! Мы никогда не говорили о дате. Мы избегали обсуждения даты свадьбы, как чумы.
      Морелли обнял меня за плечи.
      – Стеф предлагает не устраивать свадьбу, а просто жить вместе, но я не считаю это удачной идеей. – Морелли тоже был горазд врать, да к тому же он иногда отличался мерзким чувством юмора.
      Мама с шумом втянула воздух и с такой силой вколола вилку в кусок мяса, что она даже поскрежетала о тарелку.
      – Я слышала, что современная молодежь так поступает, – сказала бабушка. – Лично я не вижу в этом ничего плохого. Если бы я захотела жить с мужчиной, то ничто бы меня не остановило. И вообще, что такое жалкий листок бумаги? Честно говоря, я бы съехалась с Эдди Дечучом, вот только пенис у него не работает.
      – Всемилостивый боже, – папа чуть не поперхнулся куском мяса.
      – Я не хочу сказать, что меня в мужчине интересует только его пенис, – поспешила уточнить бабушка. – Просто у нас с Эдди только физическая тяга друг к другу. А поговорить нам не о чем.
      Мама производила какие-то жесты, будто пыталась заколоться.
      – Убейте меня, – попросила она. – Так будет проще.
      – Это у нее климакс, – прошептала бабушка мне и Джо.
      – Никакой не климакс, – закричала мама. – Это все ты! Ты сводишь меня с ума! – Она ткнула пальцем в сторону отца. – И ты сводишь меня с ума! И ты тоже, – повернулась она ко мне. – Вы все сводите меня с ума. Неужели я не могу хоть один раз поужинать без разговоров о гениталиях, инопланетянах и перестрелках? И я хочу видеть за столом своих внуков. Я хочу их в будущем году, причем законнорожденных. Ты думаешь, я буду жить вечно? Вот умру, тогда пожалеешь.
      Все сидели как парализованные, с отвисшими челюстями. Никто не вымолвил ни слова в течение целой минуты.
      – Мы собираемся пожениться в августе, – промямлила я. – Третьей неделе августа. Мы хотели сделать вам сюрприз.
      Мама просияла.
      – Правда? Надо же, в августе!
      Нет! Это была чистой воды выдумка. Не знаю, откуда она взялась. Просто слетела с губ. Надо признаться, что моя помолвка состоялась в такой момент, когда трудно отличить желание прожить оставшуюся часть жизни вместе от стремления заниматься сексом регулярно. Поскольку сексуальные аппетиты Морелли значительно превышают мои, то он чаще выступает в защиту брака, чем я. Я полагаю, точнее будет сказать, что мы были помолвлены, чтобы быть помолвленными. В такой ситуации мы чувствовали себя вполне комфортабельно, потому что она была настолько туманна, что избавляла нас от серьезных обсуждений вопросов супружества. А серьезные обсуждения такого рода всегда приводили к крикам и хлопанью дверями.
      – Ты платья уже смотрела? – спросила бабушка. – До августа уже мало времени. Тебе нужно свадебное платье. Потом еще цветы и прием надо устроить. И время в церкви зарезервировать. Вы насчет церкви уже интересовались? – Бабушка вскочила со стула. – Пойду позвоню Бетти и Марджори и сообщу им новости.
      – Нет, подожди, – сказала я. – Это еще неофициально.
      – Что ты имеешь в виду… неофициально? – спросила мама.
      – Еще мало кто знает. – Например, Джо.
      – Как насчет бабушки Джо? – спросила моя бабуля. – Она знает? Я не хотела бы обижать бабушку Джо. А то она наложит заклятие.
      – Никто не может наложить заклятие, – заявила мама. – Ничего подобного не существует. – Но я видела, что, когда она это говорила, она с трудом сдерживалась, чтобы не перекреститься.
      – Кроме того, – сказала я, – я не хочу большой свадьбы со свадебным платьем и остальным. Пусть будет что-то вроде… барбекю. – Я сама не верила своим ушам. Мало того, что я объявила о дате своей свадьбы, я уже начала что-то планировать. Барбекю! Господи! Создавалось впечатление, что я потеряла контроль над своим языком.
      Я взглянула на Джо и одними губами попросила: «Помоги».
      Джо снова обнял меня за плечи и ухмыльнулся. Этаким образом он мысленно говорил: «Тут, радость моя, сама выпутывайся».
      – Ну, для меня будет большим облегчением знать, что ты счастливо вышла замуж, – заметила мама. – Две мои девочки… и обе счастливы в браке.
      – Кстати, ты мне напомнила, – вмешалась бабушка. – Валери вчера звонила, когда ты ходила в магазин. Говорила что-то о поездке, но я не сумела разобрать, потому что там у нее все кричали.
      – Кто кричал?
      – Я думаю, скорее всего, это был телевизор. Валери и Стивсен никогда не кричат. Они ведь такая идеальная пара. А девочки – настоящие маленькие леди.
      – Она просила меня перезвонить? – спросила мама.
      – Ничего не сказала. Что-то случилось, и связь прервалась.
      Бабушка выпрямилась и повернулась к окну из гостиной, которое ей с ее места было лучше всех видно. Что-то привлекло ее внимание.
      – У дома остановилось такси, – сообщила она, оживившись.
      Все вытянули шеи, чтобы увидеть такси. В Бурге останавливающееся у дома такси – большой повод для развлечений.
      – Господи милосердный! – воскликнула бабушка. – Готова поклясться, что из такси вылезает Валери.
      Мы все вскочили и кинулись к двери. Через несколько секунд в дом вошли моя сестра и две ее дочери.
      Валери была на два года старше меня и на дюйм меньше ростом. У нас обеих темные вьющиеся волосы, только Валери красила свои в блондинистый цвет и коротко стригла. Под Мэг Райан. Я полагаю, в Калифорнии это модно.
      Когда мы были детьми, Валери была вся белее белого, с хорошими оценками в школе и чистыми носками. Я же была замарашкой, мою домашнюю работу съедала собака, и у меня всегда были поцарапаны коленки.
      Валери вышла замуж сразу же после окончания колледжа и немедленно забеременела. Признаюсь, я ревновала. Я вышла замуж и немедленно развелась. Разумеется, я вышла замуж за бабника и идиота, а Валери – за по-настоящему славного парня. Уж Валери нашла свой идеал, можно не сомневаться.
      Мои племянницы выглядели так, как выглядела сама Валери до тех пор, пока не начала подражать Мэг Райан. Темные вьющиеся волосы, большие карие глаза, кожа немного более смуглая, чем у меня. В генах Валери не чувствовалось ничего венгерского. Еще меньше досталось дочерям, Энджи и Мэри Алисе. Энджи было девять. А Мэри Алиса считала, что она – лошадь.
      Мама вся раскраснелась, слезы текли по щекам, она целовала Валери и обнимала внучек.
      – Поверить не могу, – повторяла она. – Поверить не могу! Такой сюрприз! Я понятия не имела, что ты собираешься приехать.
      – Я звонила, – сказала Валери. – Разве бабушка тебе не передала?
      – Я не могла расслышать, что ты говорила, – объяснила бабуля. – Было так шумно, а потом нас прервали.
      – Ну, вот я и здесь, – сказала Валери.
      – Как раз к ужину, – радовалась мама. – У меня хороший ростбиф и торт на десерт.
      Мы принесли еще стулья, тарелки и стаканы. Все расселись и положили себе в тарелки мясо, картофельное пюре и зеленые бобы. Ужин немедленно превратился в вечеринку. Казалось, что в доме праздник.
      – Ты надолго к нам? – спросила мама.
      – Пока не соберу достаточно денег на покупку дома, – сказала Валери.
      Отец побледнел.
      Зато мама пришла в восторг.
      – Вы собираетесь снова переехать в Нью-Джерси?
      Валери выбрала тоненький кусок постного мяса.
      – Думается, так будет лучше.
      – Стивса сюда переводят? – спросила мама.
      – Стивс не приедет. – Валери аккуратно удалила с мяса крошечный кусочек жира. – Стивс меня бросил.
      Вот вам и праздник!
      Морелли оказался единственным, кто не уронил вилку. Я искоса взглянула на него и решила, что он с трудом сдерживается, чтобы не улыбнуться.
      – Нет, ты гляди, что делается, – резонно заметила бабушка.
      – Бросил тебя, – медленно повторила мама. – Что ты хочешь этим сказать – бросил тебя? Вы же были такой замечательной парой.
      – Я тоже так думала. Не знаю, что пошло не так. Я думала, что все нормально, как вдруг раз, и его нет.
      – Раз? – удивилась бабушка.
      – Ну да, раз – и исчез. – Валери закусила нижнюю губу, чтобы она не дрожала.
      При виде этой дрожащей губы мама, папа, я и бабушка запаниковали. Сами мы никогда себе такого не позволяли. Мы могли выйти из себя, орать, отпускать саркастические замечания. Все остальное было табу. И мы определенно не знали, что делать с Валери, как к этому относиться. Валери всегда была Снежной Королевой. Не говоря уже о том, что жизнь ее всегда считалась идеальной. Такие вещи не могут случиться с Валери.
      Глаза Валери покраснели и наполнились слезами.
      – Ты не передашь мне соус? – обратилась она к бабушке.
      Мать вскочила со стула.
      – Сейчас принесу тебе горячий из кухни.
      Дверь в кухню захлопнулась за мамой. Раздался крик, звук разбиваемой о стену тарелки. Я автоматически поискала глазами Боба, но он спал под столом. Тут кухонная дверь распахнулась, и появилась мама с горячим соусом.
      – Я уверена, что это временно, – сказала она. – Я убеждена, что Стивс одумается.
      – Я думала, у нас хороший брак. Я готовила вкусную еду. И поддерживала чистоту в доме. Ходила в спортзал, чтобы выглядеть привлекательно. Я даже остригла волосы и покрасилась под Мэг Райан. Не понимаю, что случилось.
      В нашей семье Валери всегда лучше других умела выразить свои мысли. Всегда держала себя в руках. Друзья даже называли ее Святой Валери, так невозмутимо она всегда держалась… А теперь весь ее мир обрушился, она больше не была невозмутимой, но и в ярость она не впала. Она казалась печальной и растерянной.
      С моей точки зрения, это было несколько странно. Когда развалился мой брак, люди за три мили от нашего дома слышали, как я орала. И мне рассказывали, что, когда мы с Дикки были в суде, моя голова вращалась почти на триста шестьдесят градусов, как у той девочки из «Изгоняющий дьявола». С браком у нас с Дикки ничего не вышло, но мы взяли свое при разводе.
      Я на мгновение забылась и довольно злобно взглянула на Морелли.
      Глаза Джо потемнели, и на лице появилось некоторое подобие ухмылки. Он провел пальцем по моей шее под волосами, и меня немедленно охватил жар, достигший до самого дальше некуда.
      – Господи! – прошептала я.
      Улыбка стала шире.
      – По крайней мере, у тебя все в порядке с финансовой точки зрения, – сказала я. – Ведь по калифорнийским законам тебе полагается половина?
      – Половина от ничего и есть ничего, – сказала Валери. – Дом заложен-перезаложен. На счету в банке тоже пусто, потому что Стивс постепенно переводил оттуда деньги на Кайманы. Он ведь такой прекрасный бизнесмен. Мне именно эта его черта больше всего в нем нравилась. – Она глубоко вздохнула и нарезала мясо Энджи. Потом она нарезала мясо Мэри Алисе.
      – А алименты? – спросила я. – Как насчет алиментов?
      – Только теоретически. Полагаю, он должен давать что-то на девочек, но ведь он исчез. Думаю, он на Кайманах вместе с нашими деньгами.
      – Это ужасно!
      – Тут еще вот какое дело. Стивс сбежал с нашей няней.
      Мы все пооткрывали рты.
      – Ей месяц назад исполнилось восемнадцать, – сказала Валери. – Я сделала ей хороший подарок ко дню рождения.
      Тут заныла Мэри Алиса:
      – Я хочу сена. Лошади не едят мяса. Лошади едят сено.
      – Ну не прелесть ли она? – умилилась бабушка. – Мэри Алиса до сих пор думает, что она лошадка.
      – Я жеребец, – возразила Мэри Алиса.
      – Не надо быть жеребцом, милая, – сказала Валери. – Все мужчины подонки.
      – Некоторые очень даже ничего, – возразила бабушка.
      – Все мужчины подонки, – повторила Валери. – Кроме папы, разумеется.
      Морелли она из общей компании подонков не исключила.
      – Лошади-мужчины скачут быстрее, чем лошади-дамы, – заявила Мэри Алиса и швырнула ложку картофельного пюре в лицо сестры. Пюре пролетело мимо Энджи и упало на пол. Боб вынырнул из-под стола и немедленно все слизал.
      Валери, нахмурившись, взглянула на Мэри Алису.
      – Невежливо швыряться картофельным пюре.
      – Да, – подтвердила бабушка. – Маленькие леди не швыряются пюре в своих сестер.
      – Я не маленькая леди, – огрызнулась Мэри Алиса. – Сколько раз надо тебе повторять! Я лошадь. – И она швырнула комок пюре в бабушку.
      Бабуля прищурилась и кинула в Мэри Алису зеленые бобы.
      – Бабушка кинула в меня бобами! – завопила Мэри Алиса. – Она швырнула в меня бобами! Запрети ей швыряться!
      Вот так обстоят дела насчет идеальных маленьких леди.
      Боб немедленно слопал и бобы.
      – Перестаньте кормить собаку, – рявкнул отец.
      – Я надеюсь, вы не возражаете, что я вот так заявилась, – сказала Валери. – Я съеду, как только найду работу.
      – У нас всего одна ванная комната, – сказал отец. – Я должен утром попасть туда первым. Семь часов – мое время в ванной комнате, прошу запомнить!
      – Мы будем счастливы приютить тебя и девочек в своем доме, – сказала мама. – И ты сможешь помочь нам со свадьбой Стефани. Стефани и Джо только что определили день свадьбы.
      Валери едва не подавилась.
      – Поздравляю, – выговорила она с трудом.
      – Свадебная церемония в племени Тузи продолжается семь дней и заканчивается ритуальным проколом девственной плевы, – сообщила Энджи. – И невеста потом живет с семьей мужа.
      – Я тут видела по телевизору фильм про инопланетян, – вмешалась бабуля. – Так у них нет девственной плевы. У них вообще там внизу ничего нет.
      – А у лошадей есть девственная плева? – спросила Мэри Алиса.
      – Во всяком случае, не у жеребцов, – уверенно ответила бабушка.
      – Это очень мило, что вы решили пожениться, – сказала Валери. И расплакалась. И не то чтобы по-тихому, интеллигентно. Она разревелась в три ручья, хватая ртом воздух и подвывая. Две маленькие леди тоже начали реветь, открыв рты, как делают только маленькие дети. Тут и моя мама заплакала, сморкаясь в салфетку. Боб тоже начал подвывать.
      – Я никогда снова не выйду замуж, – сказала Валери между рыданиями. – Никогда, никогда, никогда. Брак – дело рук дьявола. Все мужчины антихристы. Я стану лесбиянкой.
      – А как это? – живо заинтересовалась бабушка. – Мне всегда хотелось знать. Ты будешь носить искусственный пенис? Я однажды видела передачу по телевизору, так там женщины носили эти штуки, сделанные из черной кожи. По форме они напоминали огромные…
      – Убейте меня, – простонала мама. – Просто убейте меня. Я хочу умереть!
      Сестра с Бобом снова принялись завывать. Мэри Алиса визжала от души. А Энджи закрыла ладонями уши, чтобы не слышать всего этого хора.
      – Ла, ла-ла, ла-ла, – напевала она.
      Отец доел свое мясо и огляделся.
      – А где кофе? И где торт? – невозмутимо спросил он.
      – Ты у меня за этот вечер в долгу, – прошептал мне на ухо Морелли. – С тебя ночь секса по-собачьи.
      – У меня голова разболелась, – пожаловалась бабушка. – Я не могу выносить такой шум. Пусть кто-нибудь что-нибудь сделает. Включите хотя бы телевизор. Достаньте бутылку. Сделайте что-нибудь!
      Я встала со стула, пошла на кухню и принесла торт. Как только я поставила его на стол, рыдания прекратились. Если в этой семье и обращают на что-то внимание, так это на десерт.
      Морелли, я и Боб ехали домой молча. Никто не знал, что сказать. Морелли остановил машину на моей стоянке, выключил мотор и повернулся ко мне.
      – В августе? – спросил он несколько более высоким голосом, чем обычно, не будучи в состоянии скрыть свое недоумение. – Ты хочешь, чтобы мы поженились в августе?
      – Да у меня это просто выскочило! Все эти мамины причитания о смерти меня достали.
      – По сравнению с твоей семьей моя семья просто ангелы.
      – Ты шутишь? Да твоя бабка сумасшедшая. Она может сглазить человека.
      – Это все итальянские штучки.
      – Это все безумие.
      На стоянку свернула машина, резко остановилась, дверь открылась, и оттуда выпал Лунатик. Мы с Джо выскочили из машины одновременно. Когда мы подбежали к Лунатику, он уже исхитрился сесть. Он держался руками за голову, и сквозь пальцы сочилась кровь.
      – Эй, дружок, – сказал Лунатик. – Мне кажется, я ранен. Я смотрел телевизор, потом услышал шорох на крыльце, ну я повернулся и увидел там это страшное лицо, которое смотрело на меня через окно. Это была страшная старая женщина с красными глазами. И было, знаешь, совсем темно, но я все равно ее видел. И вдруг у нее в руке появился пистолет, и она в меня выстрелила. Разбила окно Даги и все такое. Нужен закон против таких вещей, дружок.
      Лунатик жил в двух кварталах от больницы Святого Франциска, но он проехал мимо и обратился за помощью ко мне. «Почему я?» – спросила я себя. И тут же сообразила, что веду себя точно как моя мать, и мысленно отругала себя.
      Мы погрузили Лунатика обратно в его машину. Морелли повез его в больницу, я поехала следом на пикапе Джо. Медицинские и полицейские формальности заняли пару часов. Лунатик получил большую наклейку на лоб. Пуля зацепила его над бровью и отрикошетила в стену гостиной Даги.
      Мы стояли в доме Даги и рассматривали разбитое окно в гостиной.
      – Зря я не надел суперкостюм, – пожаловался Лунатик. – Это бы их точно сбило с толку.
      Мы с Джо понимающе переглянулись. Сбило бы с толку? Как же!
      – Как ты думаешь, ему ничего не грозит, если он останется здесь? – спросила я Джо.
      – Трудно сказать, где для Лунатика безопаснее, – заметил Джо.
      – Аминь, – поддакнул Лунатик. – Безопасность скрывается на крыльях бабочки.
      – Не понимаю, что ты, черт возьми, хочешь сказать, – окрысился Джо.
      – То, что безопасность неуловима, дружок.
      Джо оттащил меня в сторону.
      – Может, стоит отвезти его в реабилитационный центр?
      – Я тебя слышал, дружок. Глупая идея. В этом центре все психи. Они вроде опустились ниже некуда. Они все вроде как наркоманы.
      – Ну, нам вовсе не хочется запирать тебя в компании наркоманов, – попытался успокоить его Джо.
      – И правильно, дружок, – кивнул Лунатик.
      – Думаю, он может перекантоваться у меня пару дней, – сказала я. И сразу же пожалела о сказанном. Что такое со мной сегодня? Такое впечатление, что рот мой никак не связан с мозгами.
      – Вау, неужели ты сделаешь это для меня? Потрясно! – Лунатик обнял меня. – Ты не пожалеешь! Я буду вести себя замечательно.
      Джо выглядел далеко не таким счастливым, как Лунатик. У него были свои планы на вечер. Я припомнила его замечание за столом насчет секса по-собачьи. Может, он и шутил. А может, и нет. Его трудно понять. Пожалуй, безопаснее остаться с Лунатиком.
      Я пожала плечами, как бы говоря: «Что же делать бедной девушке?»
      – Ладно, – смирился Джо. – Ты забираешь Лунатика, а я Боба.
      Мы с Лунатиком стояли на площадке у дверей моей квартиры. У Лунатика в руках была маленькая сумка, в которой, как я предположила, находилась смена белья и полный набор таблеток.
      – Ладно, – сказала я, – значит, так. Ты можешь остаться здесь, но никаких наркотиков.
      – Дружок, – умоляюще сказал Лунатик.
      – У тебя есть наркотики в сумке?
      – Слушай, на кого я, по-твоему, похож?
      – Ты похож на наркомана.
      – Ну, вообще-то да, но это только потому, что ты меня хорошо знаешь.
      – Высыпай все из сумки на пол.
      Лунатик повиновался. Я положила его тряпки назад в сумку и конфисковала все остальное. Трубки, бумажки, таблетки. Я открыла дверь в квартиру, спустила содержимое пластиковых пакетов в унитаз, остальное выбросила в мусор.
      – Пока живешь здесь, никаких наркотиков, – заявила я твердо. – Ты понял?!
      – Эй, зачем так круто? – заныл Лунатик. – Мне вообще-то не нужна наркота. У меня сейчас период реабилитации.
      Угу! Как же!
      Я дала Лунатику подушку и одеяло и отправилась спать. В четыре утра я проснулась от ора телевизора в гостиной. Я вышла, как была, в футболке и пижамных штанах и, прищурившись, посмотрела на Лунатика.
      – Что происходит? Почему ты не спишь?
      – Обычно я сплю как бревно. Не знаю, что случилось здесь. Думаю, многовато на меня сразу всего свалилось. Я на взводе, понимаешь? Никак не могу заснуть.
      – Понимаю. Тебе требуется травка.
      – Это же в медицинских целях, дружок. В Калифорнии травку можно купить по рецепту.
      – Забудь. – Я вернулась в спальню, закрыла и заперла дверь и сунула голову под подушку.
      Когда я проснулась, часы показывали семь. Лунатик спал на полу, а по телику показывали воскресную программу мультфильмов. Я включила кофеварку, налила Рексу свежей воды, покормила его и сунула кусок хлеба в мой новый тостер. Запах кофе пробудил Лунатика.
      – Приветик, – сказал он. – Что на завтрак?
      – Тост и кофе.
      – Твоя бабушка нажарила бы мне блинчиков.
      – Бабушки здесь нет.
      – Ты пытаешься осложнить мне жизнь, дружок. Наверняка у тебя есть плюшки, а мне ты предлагаешь лишь тост. Ты про мои права забываешь, вот что. – Нельзя сказать, чтобы он кричал, но и тихим его голос не назовешь. – Я человек, у меня есть права.
      – О каких правах ты болтаешь? Право есть блинчики? Право получить плюшки?
      – Не помню. Ты меня сбила с мысли!
      О господи!
      Он плюхнулся на диван.
      – Эта квартира действует на меня угнетающе. Она меня вроде нервирует. Как ты можешь здесь жить?
      – Ты будешь пить кофе или нет?
      – Да! Я хочу кофе, и немедленно. – Голос его стал еще громче. Он явно орал на меня. – Ты что, думаешь, я буду ждать кофе вечно?
      Я бухнула кружку на кухонный стол, расплескав часть кофе, и подтолкнула ее к Лунатику. Затем набрала номер Морелли.
      – Мне нужны лекарства, – сказала я Джо. – Ты должен достать мне лекарства.
      – Какие, вроде антибиотиков?
      – Нет, вроде марихуаны. Я вчера спустила все запасы Лунатика в туалет, и теперь я его ненавижу. Он совсем свихнулся.
      – Я думал, ты собиралась помочь ему слезть с наркотиков.
      – Дело того не стоит. Мне он больше нравится под кайфом.
      – Ну, держись, – сказал Морелли и повесил трубку.
      – Кофе ни к черту, дружок, – заявил Лунатик. – Я такой не пью!
      – Прекрасно! Пошли покупать другой кофе. – Я схватила сумку и ключи и вытолкала Лунатика за дверь.
      – Эй, мне ботинки нужны, – попытался сопротивляться он.
      Я воздела глаза к небу и громко вздохнула, а Лунатик тем временем вернулся в квартиру за ботинками. Дивно! Еще раннее утро, а я уже на грани нервного срыва.

Глава 5

      Меня не устраивало по-глупому торчать в кафе и потягивать кофе. Я предпочла взять еду в машину в «Макдоналдсе». В их меню входили излюбленное кофе Лунатика и блинчики. Конечно, они не шли ни в какое сравнение с бабушкиными, но оказались вполне съедобными, да и готовить их не надо было.
      Небо покрыто тучами, явно собирался дождь. Ничего удивительного. В апреле в Джерси постоянно идут дожди. Эдакие ровные и серые дождички, отупляющие и портящие населению штата прически. В школе нам талдычили, что апрельские дожди приносят майские цветы. Но апрельские дожди также ведут к автомобильным пробкам на перекрестках и распухшим сопливым носам. В результате мы в Нью-Джерси часто покупаем новые машины и всемирно известны своими гнусавыми голосами.
      – Ну, как твоя головушка? – спросила я Лунатика по дороге домой.
      – Полна кофе. Вся расслабленная, дружок.
      – Нет, я спрашиваю про двенадцать швов на твоей голове.
      Лунатик потрогал наклейку.
      – Вроде ничего. – Он немного посидел, полуоткрыв рот. По глазам чувствовалось, что он роется где-то в темных уголках своей памяти. Внезапно в них блеснула искра. – Ах, да, – сказал он. – В меня выстрелила страшная старуха.
      Вот вам положительный результат курения травки всю сознательную жизнь. Провалы в памяти. С вами случается нечто ужасное, а вы через десять минут уже ничего не помните.
      Разумеется, это также и отрицательная сторона курения травки, потому что, когда случается беда и ваш друг исчезает, есть шанс, что важная информация и события потеряются в вашей туманной памяти. Также возможно, что вам привидится лицо в окне, когда на самом деле в вас выстрелили из проезжающей машины.
      В случае с Лунатиком это не просто возможность, это практически вероятность.
      Я проехала мимо дома Даги, чтобы убедиться, что он за ночь не сгорел.
      – Выглядит вполне нормально, – сказала я.
      – Скорее сиротливо, – уточнил Лунатик. И он на этот раз был ближе к истине.
      Когда мы вернулись домой, в моей кухне сидели Зигги Гарви и Бенни Колуччи. Перед каждым стояла кружка с кофе, которым они запивали мои тосты.
      – Надеюсь, вы не возражаете, – сказал Зигги. – У нас вызвал любопытство ваш новый тостер.
      Бенни повертел своим тостом.
      – Просто замечательный тост. Видите, как ровно поджарен. Края не обгорели. И весь хрустящий.
      – Вам следует купить джем, – заметил Зигги. – С такими тостами прекрасно пойдет клубничный джем.
      – Вы снова вломились в мою квартиру! Это безобразие!
      – Вас не было дома, – объяснил Зигги. – Нам не хотелось, чтобы соседи думали, что под вашими дверями болтаются мужики.
      – Ну да, мы боялись запятнать ваше доброе имя, – добавил Бенни. – Мы же не думаем, что вы такая девушка. Хотя вот уже многие годы ходят сплетни насчет вас и Джо Морелли. Вам следует быть с ним осторожной. У него очень плохая репутация.
      – Эй, смотрите, – сказал вдруг Зигги, – это же маленький фруктик. Где твоя суперформа, парень?
      – Ага, и откуда это наклейка? Упал со своих высоких каблуков? – спросил Бенни.
      Зигги и Бенни принялись хихикать, подталкивая друг друга локтями.
      У меня промелькнула мысль.
      – А вы, ребята, ничего часом не знаете насчет этой наклейки?
      – Только не я, – сказал Бенни. – Зигги, а ты что-нибудь знаешь?
      – Абсолютно ничего, – поддержал его Зигги.
      Я прислонилась к буфету и скрестила руки на груди.
      – Тогда что вы здесь делаете?
      – Решили зайти и проверить, – сказал Зигги. – Мы уже толком давно не беседовали, вот и подумали, нет ли чего новенького.
      – Еще и суток не прошло, – заметила я.
      – Ну да, и мы то же говорим, порядком давно.
      – Ничего новенького, увы!
      – Черт, это плохо, – сказал Бенни. – Нам вас так рекомендовали. Мы надеялись, вы нам поможете.
      Зигги допил кофе, сполоснул кружку над раковиной и поставил ее на сушку.
      – Пожалуй, мы пойдем.
      – Свинья, – бросил ему вслед Лунатик.
      Зигги и Бенни задержались у двери.
      – Как грубо, – покачал головой Зигги. – Так и быть, мы сделаем вид, что не слышали, раз вы приятель мисс Плам. – Он повернулся к Бенни за поддержкой.