Делай, как я!

      – Правильно, – согласился Бенни. – Мы сделаем вид, что не слышали, но ты должен научиться хорошим манерам. Невежливо так разговаривать с пожилыми джентльменами.
      – Ты первый обозвал меня фруктиком! – завопил Лунатик.
      Зигги и Бенни удивленно переглянулись.
      – Да? – сказал Зигги. – Ну и что?
      – В следующий раз болтайтесь в холле, сколько душе угодно, – сказала я. – Моя репутация от этого не пострадает. – Я закрыла дверь за Зигги и Бенни и заперла ее. – Я хочу, чтобы ты хорошенько подумал, – обратилась я к Лунатику. – Ты хоть какое-нибудь представление имеешь, почему в тебя стреляли? Ты уверен, что видел женское лицо в окне?
      – Не знаю, дружок. Мне трудно думать. Мой мозг вроде как занят.
      – Были какие-нибудь странные телефонные звонки?
      – Только один, и ничего в нем странного не было. Женщина позвонила, когда я был у Даги, и сказала, что у меня есть что-то, что мне не принадлежит. А я был, ну сама знаешь, в улете, да.
      – Она что-нибудь еще сказала?
      – Нет. Я спросил, не нужен ли ей тостер или суперкостюм, но она бросила трубку.
      – Это все, что у вас есть на продажу? А где сигареты?
      – Избавился от сигарет. Я знаю одного заядлого курильщика…
      Создавалось впечатление, что Лунатик задержался на каком-то временно€м этапе. Я помнила его по школе, он тогда выглядел точно так же. Длинные редкие темные волосы, разделенные на прямой пробор и стянутые сзади в хвостик. Бледная кожа, хилый вид, средний рост. Он носил гавайские рубашки и шорты, скорее всего, доставленные в дом Даги под покровом темноты. Он проплыл всю среднюю школу в тумане, навеянном травкой, много говорил и хихикал во время ленча и кивал головой на уроках английского. И вот он здесь… опять плывет по жизни. Никакой ответственности. Никакой работы. Никаких перемен… Может, для него это как раз то, что нужно? Если ему вообще что-то было нужно.
      Конни по субботам обычно работала утром. Я позвонила в контору и подождала, пока она ответит на другой звонок.
      – Это была тетя Фло, – сказала она. – Помнишь, я тебе рассказывала, что в Ричмонде что-то случилось, когда там был Дечуч? Она считает, что это имеет отношение к покупке Луи Д. фермы.
      – Луи Д.? Он ведь бизнесмен, так?
      – Он настоящий бизнесмен. Во всяком случае, был. Он умер от сердечного приступа, когда Дечуч забирал свой груз.
      – А не пуля вызвала этот сердечный приступ?
      – Не думаю. Если бы его пристрелили, мы бы узнали. Такие новости распространяются быстро. К тому же его сестра живет здесь.
      – А кто его сестра? Я ее знаю?
      – Эстелла Колуччи, жена Бенни Колуччи.
      Ну и ну! Воистину мир тесен.
      Я повесила трубку, и тут же позвонила мама.
      – Нам надо подобрать свадебное платье, – сказала она. – Надеюсь, ты помнишь, о чем мы говорили?
      – Я не надену никакого платья.
      – Но посмотреть же можно.
      – Ладно, посмотрю. – «Ни за что», – решила я про себя.
      – Когда?
      – Не знаю. Сейчас я занята. Работаю.
      – Сегодня суббота, – сказала мама. – Кто же работает по субботам? Тебе надо отдохнуть. Мы с бабушкой сейчас приедем.
      – Нет! – Слишком поздно, мама уже положила трубку.
      – Нам надо отсюда слинять, – сказала я Лунатику. – Срочно.
      – Почему срочно? В меня никто больше не будет стрелять?
      Я собрала грязную посуду со стола и сунула ее в посудомоечную машину. Потом схватила подушку и одеяло Лунатика и кинулась с ними в спальню. Моя бабушка какое-то время жила у меня, и я была почти уверена, что у нее есть ключи от моей квартиры. Не дай бог, мать войдет сюда и застанет здесь бардак. Кровать была не прибрана, но я не хотела тратить на нее время. Я собрала разбросанную одежду и полотенца и сунула их в грязное белье. Промчалась через гостиную, схватила куртку и сумку и крикнула Лунатику, чтобы поторапливался.
      Мы столкнулись с мамой и бабушкой в вестибюле.
      О господи!
      – Совсем не обязательно было ждать нас в вестибюле, – сказала мама. – Мы могли бы подняться.
      – Я не ждала вас, – сообщила я, – я уходила. Мне очень жаль, но у меня есть работа на это утро.
      – А чем ты сейчас занимаешься? – поинтересовалась бабушка. – Бегаешь за каким-нибудь сумасшедшим убийцей?
      – Я ищу Эдди Дечуча.
      – Значит, я частично права, – с удовлетворением заметила бабушка.
      – Ты можешь искать Эдди в другое время, – заявила мама. – Я договорилась на определенный час в магазине свадебных нарядов «У Тины».
      – Да, и нам лучше пойти, – вмешалась бабушка. – Нам удалось записаться только потому, что кто-то в последний момент отказался. Кроме того, нам нужен был предлог, чтобы выбраться из дома, поскольку мы больше не могли выносить этого топота и нытья.
      – Мне не нужно свадебное платье, – сказала я. – Я хочу скромную свадьбу. Или вообще никакой не будет!
      – Ладно, но ведь посмотреть-то хотя бы можно, – настаивала мама.
      – «У Тины» – свадебные наряды, – мечтательно произнес молчавший до этого момента Лунатик.
      Мама повернулась к нему.
      – Ты Уолтер Данфи? Господи, я сто лет тебя не видела.
      – Дружок! – обратился Лунатик к моей матери.
      Затем они с бабушкой церемонно пожали друг другу руки.
      – Нам следует поторопиться, – сказала бабуля. – Нельзя опаздывать.
      – Не нужно мне платье!
      – Мы же только посмотрим, – успокоила меня мама. – На все уйдет полчаса, а потом делай, что хочешь.
      – Ладно! Полчаса, не больше. И мы только смотрим.
      Магазин «У Тины» находился в самом центре Бурга. Он занимал половину большого кирпичного здания. Тина жила в маленькой квартирке на втором этаже, а внизу осуществляла свою деятельность. Вторая часть дома сдавалась в аренду и тоже принадлежала Тине. Тина была широко известна как последняя стерва, так что жильцы всегда съезжали, как только истекал год аренды. Но поскольку домов, сдаваемых в аренду, в Бурге так же мало, как зубов у курицы, Тина без труда находила новых несчастных в качестве жертв.
      – Это ты, – восхитилась Тина, отступая назад и разглядывая меня. – Идеально! Потрясающе!
      На мне было атласное платье до пола. Лиф подкололи, чтобы он получше облегал, неглубокое декольте демонстрировало как раз то, на что стоило обратить внимание, а широкая юбка заканчивалась шлейфом в четыре фута длиной.
      – Очаровательно, – восхищенно пролепетала мама.
      – Когда я соберусь замуж, – мечтательно сказала бабушка, – я куплю себе точно такое же платье. Или поеду в Вегас и обвенчаюсь в одной из свадебных часовен Элвиса.
      – Давай, дружок, действуй, – горячо поддержал ее Лунатик.
      Я слегка повернулась, чтобы лучше видеть себя в тройном зеркале.
      – Вы не находите, что оно… слишком белое?
      – Ничего подобного, – возразила Тина. – Это кремовый цвет. Он кардинально отличается от белого.
      Я действительно выглядела неплохо в этом платье. Как Скарлетт О’Хара, готовящаяся к свадьбе в Таре. Я немного повертелась, имитируя танец.
      – Повертись немного, посмотрим, как это будет выглядеть, – попросила бабушка.
      – Платье чудесное, но мне оно не нужно, – вздохнула я.
      – Я могу заказать такое же точно по твоему размеру, – сказала Тина. – И это ни к чему тебя не обязывает.
      – Ни к чему не обязывает, – восхитилась бабушка. – Такое щедрое предложение.
      – Только без всяких обязательств, – предупредила мама.
      Мне требовалась шоколадка. Много шоколадок.
      – О господи, – воскликнула я. – Посмотрите на часы. Мне пора бежать.
      – Круто, – сказал Лунатик. – Будем теперь бороться с преступностью? Пожалуй, мне надо купить широкий ремень для своего суперкостюма. Я смогу засовывать за него все, что мне потребуется для борьбы с преступниками.
      – О чем это ты толкуешь?
      – Ну, я еще не все до конца продумал, но, наверное, вещи вроде антигравитационных носков, в которых можно ходить по стенам домов. И аэрозоль, которая сделает меня невидимым.
      – Ты уверен, что у тебя с головкой все в порядке после ранения? У тебя голова не кружится?
      – Нет. Я чувствую себя отлично. Вот только очень есть хочется.
      Когда мы с Лунатиком уезжали из магазина, шел небольшой дождь.
      – Мне здорово понравилось, – сказал он. – Я чувствовал себя как подружка невесты.
      Лично я и не знала, что чувствовала. Я попробовала примерить на себя наряд невесты и поняла, что это не для меня. Я до сих пор не могла понять, как это я позволила маме уговорить меня поехать в магазин. О чем только я думала? Я стукнула себя по лбу кулаком и застонала.
      – Бедняжка, – посочувствовал Лунатик.
      Вот так. Я повернула ключ в зажигании и сунула в прорезь кассету. Мне не хотелось думать о свадьбе, которая вряд ли состоится, а нет ничего эффективнее тяжелого рока, чтобы выбить из твоей головы любое подобие мысли. Я направила машину в сторону дома Лунатика. Когда мы добрались до его улицы, мы оба дружно качали головами в такт музыки.
      Мы так усердно трясли волосами, что я едва не проворонила белый «Кадиллак». Он стоял у дома святого отца Каролли, что рядом с церковью. Святой отец Каролли был очень древним и, насколько я помню, всегда жил в Бурге. Вполне вероятно, что они с Эдди были друзьями, и Дечуч в трудную минуту обратился к нему за советом.
      Я быстренько помолилась, чтобы Дечуч был в доме, и тогда я смогу его там прихватить. С церковью дело обстояло сложнее. Там полно всяких святых вещей, о которых приходилось беспокоиться. И если моя матушка прознает, что я осквернила церковь, мне достанется по первое число.
      Я подошла к двери Каролли и постучала. Никакого впечатления.
      Лунатик пробрался сквозь кусты и заглянул в окно.
      – Никого там не видно, дружок, – сказал он тихо.
      Мы оба взглянули на церковь.
      Возможно, Дечуч там кается. « Простите меня, святой отец, за то, что я прикончил Лоретту Риччи».
      – Ладно, – сказала я, – пошли в церковь.
      – Может, мне заскочить домой и надеть свой суперкостюм?
      – Не думаю, что в нем стоит появляться в церкви.
      – Да, конечно, он не для таких случаев.
      Я открыла дверь и, прищурившись, оглядела полутемное помещение. В солнечную погоду церковь сияла от света, проникающего сквозь витражи. В дождливые дни она казалась мрачной и холодной. Сегодня единственным светом были несколько мерцающих свечей, зажженных перед иконой Пресвятой Богородицы.
      Казалось, в церкви никого не было. Из исповедальни не доносилось никакого бормотания. Никто не молился. Только горящие свечи и запах ладана.
      Я уже повернулась, чтобы уйти, как услышала хихиканье. Звук доносился от алтаря.
      – Эй, – крикнула я, – кто-нибудь здесь есть?
      – Только мы, цыплятки.
      Голос явно принадлежал Эдди Дечучу.
      Мы с Лунатиком осторожно прошли по проходу и заглянули за алтарь. Дечуч и святой отец Каролли сидели на полу, прислонившись спинами к алтарю, и пили красное вино из одной бутылки. Другая, уже пустая, валялась в паре футов от них.
      Лунатик перекрестил их и сказал:
      – Дружок.
      Святой отец Каролли ответил ему тем же.
      – Чего тебе надо? – спросил Эдди. – Разве не видишь, что я в церкви?
      – Вы же пьете!
      – В медицинских целях. У меня депрессия.
      – Вы должны поехать со мной в суд, чтобы вас снова могли выпустить под залог, – сказала я Эдди твердо.
      Дечуч надолго присосался к бутылке, затем вытер рот тыльной стороной руки.
      – Я в церкви. Ты не имеешь права арестовывать меня в церкви. Господь обидится. Ты сгоришь в аду.
      – Это такая заповедность, – сказал Каролли.
      Лунатик понимающе улыбнулся.
      – Эти парни здорово набрались, дружок.
      Я порылась в сумке и вытащила наручники.
      – Ик, наручники, – сказал Дечуч. – Я дрожу от страха.
      Я нацепила ему наручник на левую руку и потянулась к правой. Дечуч вынул из кармана девятимиллиметровый пистолет, велел Каролли подержать свободный браслет и выстрелил в цепочку. Оба старика заорали, когда пуля перебила цепочку и рывок отозвался в их костлявых руках.
      – Эй, – сказала я, – эти наручники стоят шестьдесят долларов.
      Дечуч, прищурившись, разглядывал Лунатика.
      – Эй, парень, я тебя знаю?
      – Похоже, что так, дружок. Вы меня видели в доме Даги. – Лунатик поднял руку, плотно сжав два пальца. – Мы с Даги вот такие близкие друзья. Мы – команда.
      – Точно, я тебя узнал! – сказал Эдди. – Ненавижу тебя и твоего мерзкого ворюгу-партнера. Я должен был догадаться, что Крупер в этом деле не один.
      Дечуч направил пистолет на Лунатика.
      – Думаешь, ты умный, да? Полагаешь, что сможешь обмануть старика? Хочешь еще денег, так?
      Лунатик поскреб голову.
      – Травка тут не растет, – заметил он.
      – Отдавай немедленно, слышишь? – сказал Дечуч.
      – С удовольствием буду иметь с вами дело, – сказал Лунатик. – Только о чем вы толкуете? О тостерах или суперкостюмах?
      – Придурок, – прошипел Дечуч. Он нажал курок, целясь в колено Лунатика, но промахнулся дюймов на шесть, и пуля со звоном вонзилась в пол.
      – Господи, – сказал Карелли, закрывая ладонями уши. – Ты меня совсем оглушил. Спрячь пистолет.
      – Я спрячу пистолет, когда заставлю его говорить, – заявил Дечуч. – У него есть кое-что, принадлежащее мне. – Эдди снова прицелился в Лунатика, и тот, как заяц, рванул по проходу.
      Я вполне героическая личность в своем воображении, мне легко представить, как я выбиваю пистолет из руки Дечуча. На самом же деле я стояла, как парализованная. Помашите перед моим носом пистолетом, и все внутри меня превращается в желе.
      Дечуч выстрелил еще один раз. Пуля пролетела над Лунатиком и отбила щепку от купели.
      Каролли стукнул Дечуча по затылку.
      – Немедленно прекрати!
      Дечуч покачнулся, пистолет выстрелил, и пуля попала в распятие, висевшее на дальней стене.
      У нас у всех отвисли челюсти.
      – Святые угодники! – воскликнул Каролли. – Ты застрелил Христа.
      – Несчастный случай, – возразил Дечуч. Он прищурился и посмотрел на распятие. – Куда я ему попал?
      – В колено.
      – Уже легче, – заметил Эдди. – По крайней мере, рана не смертельная.
      – Так как насчет вашей явки в суд? – вмешалась я. – Я буду считать это личным одолжением, если вы поедете со мной в суд и перенесете дату вашей явки.
      – Слушай, как же ты мне надоела, – сказал Эдди. – Сколько раз надо тебе говорить, чтобы ты выбросила эту идею из головы. У меня депрессия. Я не пойду в тюрьму в таком состоянии. Ты когда-нибудь была в тюрьме?
      – Ну как вам сказать… – замялась я.
      – Так поверь мне на слово, что это неподходящее место для человека в депрессии. Кроме того, мне еще надо кое-что сделать.
      Я копалась в сумке. Где-то там был перечный баллончик. И, возможно, шоковый пистолет. Но тут я не была уверена, что прихватила его с собой.
      – Кроме того, меня другие ребята тоже разыскивают, а они покруче тебя будут, – сказал Дечуч. – И если ты запрешь меня в тюряге, им раз плюнуть будет меня найти.
      – Я тоже крутая!
      – Леди, вы салага, – заявил Дечуч.
      Я вытащила из сумки лак для волос, но не могла найти перечный баллончик. Надо все же быть организованней. Возможно, мне следует держать перечный баллончик и шоковый пистолет в отделении на «молнии», но куда тогда девать жевательную резинку и мятные пастилки?
      – Я ухожу, – сказал Дечуч. – И не вздумай тащиться за мной, или я тебя пристрелю.
      – Один вопрос. Что вам нужно от Лунатика?
      – Это наши личные проблемы.
      Дечуч вышел через боковую дверь, а мы с Каролли стояли и смотрели ему вслед.
      – Вы только что позволили уйти убийце, – сказала я Каролли. – Вы сидели здесь и пили вместе с убийцей!
      – Не-а. Эдди не убийца. Мы с ним давно знакомы. У него золотое сердце.
      – Он чуть не убил Лунатика! Вы же сами видели!
      – Он вышел из себя. После инсульта он стал легко возбуждаться.
      – У него был инсульт?
      – Небольшой. Можно вообще не считать. У меня были куда более серьезные инсульты.
      О господи!
      Я догнала Лунатика в квартале от его дома. Он то бежал, то быстро шел, оглядываясь через плечо, эдакий заяц, удирающий от собачьей своры. Пока я припарковывалась, он уже открыл входную дверь, нашел косячок и прикуривал его.
      – Люди в тебя стреляют, – сказала я. – Тебе не стоит курить травку. От нее ты глупеешь, а тебе сейчас нужно быть умным.
      – Дружок, – сказал Лунатик на выдохе.
      Вот такие дела.
      Я вытащила Лунатика из дома, и мы двинулись к Даги. У нас наметился некоторый сдвиг. Дечуч гонялся за чем-то и думал, что это у Даги. Теперь он считает, что это нечто у Лунатика.
      – О чем говорил Дечуч? – спросила я Лунатика. – Что ему надо?
      – Не знаю, дружок, но точно не тостер.
      Мы стояли в гостиной Даги. Даги – не самый аккуратный хозяин, но в комнате был просто невероятный беспорядок. Подушки по дивану раскиданы, дверь в стенной шкаф распахнута. Я сунула голову в кухню – такой же бардак. Все дверцы открыты. Открыта и дверь в подвал. Я не помнила, чтобы все выглядело именно так накануне.
      Я положила сумку на кухонный стол и порылась в ней, найдя наконец перечный баллончик и, надо же, даже шоковый пистолет.
      – Кто-то здесь был, – сказала я уверенно.
      – Ага, такое часто случается.
      Я повернулась и уставилась на него.
      – Часто случается? Что ты имеешь в виду?
      – Уже третий раз за неделю. Я думаю, кто-то ищет нашу кубышку. И этот старик, что с ним стряслось? Он был вполне дружелюбен с Даги, когда приходил сюда во второй раз. А теперь орет на меня. Понимаешь, как-то все непонятно, дружок.
      Я стояла с отвисшей челюстью и слегка вытаращенными глазами.
      – Погоди, ты говоришь, что Дечуч приходил сюда уже после того, как доставил сигареты?
      – Ага. Только я не знал тогда, что это Дечуч. Не знал, как его зовут. Мы с Даги звали его просто старина. Я был здесь, когда он привез сигареты. Даги позвал меня, попросил помочь разгрузить машину. А через пару дней он снова пришел к Даги. Я, правда, его в тот день не видел. Мне про это Даги сказал. – Лунатик затянулся в последний раз. – Надо же, какое совпадение! Кто бы мог подумать, что ты разыскиваешь именно этого старикана.
      Все, уже крыша поехала.
      – Я проверю весь дом. Ты сиди здесь. Если услышишь мой крик, звони в полицию.
      До чего же я храбрая, верно? Я была практически уверена, что в доме никого нет. Дождь лил уже больше часа, а никаких мокрых следов нигде не видно. Дом, скорее всего, обыскали еще вчера, после нашего отъезда.
      Я зажгла свет в подвале и спустилась по лестнице. Дом был маленьким, так что и подвал был маленьким, и мне не пришлось идти слишком далеко, чтобы убедиться, что там все тщательно обыскали. На втором этаже меня ждала та же картина. Коробки в подвале и в третьей спальне были вскрыты, а их содержимое вывалено на пол.
      Вне сомнения, Лунатик понятия не имел, что искал Дечуч. У него ума не хватало, чтобы быть хитрым.
      – Что-нибудь пропало? – спросила я Лунатика. – Даги замечал, что что-то пропадало после обыска?
      – Кусок мяса.
      – Прости?
      – Честное слово. В морозильнике лежал кусок мяса, и кто-то его взял. Небольшой такой кусок. Фунта два с половиной. Он остался от той половины туши, которую нашел Даги. Ну, знаешь, наверное, свалилась с грузовика, так ведь бывает… Это все, что оставалось. Мы сохранили этот кусок для себя, вдруг захочется съесть жареного мяса.
      Я пошла на кухню и заглянула в морозильник и холодильник. В морозильнике мороженое и пицца. Кока-кола и остатки пиццы в холодильнике.
      – Как грустно, – сказал Лунатик с печалью в голосе. – В доме все не так без Дагстера.
      Мне было непросто в этом признаться, но в деле с Дечучем мне явно требовалась помощь. Я подозревала, что в его руках ключ к исчезновению Даги и он вместе с этим ключом все отдалялся от меня.
      Когда мы с Лунатиком вошли, Конни уже собралась закрывать контору.
      – Я рада, что ты появилась, – сказала она. – У меня есть для тебя работа. Розанн Крейнер. Бизнесвумен по части проституции. У нее офис на углу Старк-стрит и Двенадцатой. Обвиняется в избиении до полусмерти своего клиента. Представляешь, он не пожелал платить за оказанные услуги. Ее нетрудно будет найти. Вероятно, не хотела терять рабочее время на поездку в суд.
      Я взяла у Конни досье и сунула в сумку.
      – Что-нибудь слышала от Рейнджера?
      – Он вчера доставил своего парня.
      Ура! Рейнджер вернулся! Я могу попросить его помочь мне.
      Я набрала его номер, но никто не ответил. Тогда я оставила записку на его пейджере. Через минуту заверещал мой сотовый, и мои щеки залил румянец. Рейнджер.
      – Привет, – сказал Рейнджер как ни в чем не бывало.
      – Мне нужна помощь с одним из сбежавших преступников, – подхватила я его инициативу.
      – А в чем дело?
      – Он старый, и я не могу в него стрелять.
      Я услышала, как Рейнджер рассмеялся.
      – Что он натворил?
      – Все. Это Эдди Дечуч.
      – Хочешь, чтобы я с ним поговорил?
      – Нет. Я хочу, чтобы ты мне подсказал, как изловить его, не стреляя. Боюсь, если я воспользуюсь даже шоковым пистолетом, он откинет копыта.
      – Попроси Лулу с тобой поехать. Наденьте на него наручники и тащите.
      – Уже пробовали.
      – Он удрал от тебя и Лулы? Детка, да ему, наверное, восемьдесят. Он плохо видит. И плохо слышит. Ему требуется полтора часа, чтобы отлить.
      – Тут много всяких сложностей.
      – В следующий раз стреляй ему в ногу, – посоветовал Рейнджер. – Обычно срабатывает. – И он отсоединился.
      Вот и поговорили! Чудненько!
      Тогда я позвонила Морелли.
      – У меня для тебя новости, – сказал он. – Я встретил Констанцу, когда выходил за газетой. Он сказал, что вскрытие показало, что Лоретта Риччи умерла от сердечной недостаточности.
      – И потом в нее стреляли?
      – Именно так, лапочка.
      Дичь какая-то!
      – Я знаю, у тебя сегодня выходной, но я хотела попросить тебя об одолжении, – сказала я Морелли.
      – Я весь внимание…
      – Я надеялась, что ты понянчишь Лунатика. Он вляпался в эту историю с Дечучем, и я боюсь, что и в моей квартире он в опасности.
      – Мы с Бобом собирались посмотреть игру. Мы ждали этого всю неделю.
      – Лунатик может посмотреть игру вместе с вами. Я его завезу.
      Я быстро повесила трубку, чтобы Морелли не успел отказаться.
      Розанн Крейнер, вымокшая до нитки и злая, стояла под дождем на своем углу. Будь я мужчиной, я не приблизилась к ней и на двадцать футов. На ней были сапоги на высоких каблуках и огромный пластиковый пакет для мусора. Трудно сказать, было ли что-нибудь надето под пакетом. Может быть, ничего. Она ходила взад-вперед и махала рукой проезжающим машинам. Если машина не останавливалась, она показывала ей вслед палец. Из ее досье я знала, что ей пятьдесят два года.
      Я остановилась на углу и опустила стекло.
      – Вы с женщинами работаете?
      – Душечка, я работаю со свиньями, коровами, утками и женщинами. У тебя есть денежка, у меня есть время. Двадцатка за ручную работу. Если надолго, то доплатишь.
      Я показала ей двадцать долларов, и она села в машину. Я нажала на кнопку, автоматически запирающую все двери, и направилась в полицейский участок.
      – Любой переулок годится, – сказала она.
      – Я должна кое в чем признаться.
      – О, черт. Ты из полиции? Скажи мне, что ты не из полиции.
      – Я не из полиции. Я разыскиваю тех, кто сбежал из-под залога. Вы не явились в свой день в суд, так что нужно назначить новую дату.
      – А двадцатку ты не отберешь?
      – Нет, не отберу.
      – Хочешь, поиграю с тобой за нее?
      – Нет! – заорала я испуганно.
      – Господи! Нечего так орать. Мне просто не хочется, чтобы ты думала, что я тебя надула. Я отрабатываю деньги, которые беру у людей.
      – А как насчет того парня, которого ты обработала до полусмерти?
      – Он хотел меня обмануть. Ты думаешь, я торчу на этом углу, чтобы дышать свежим воздухом? У меня больная мать в доме для престарелых. Если я не буду вносить каждый месяц плату, она будет жить со мной.
      – Это очень плохо?
      – Да я лучше трахну носорога.
      Я остановилась на стоянке у полицейского участка и попыталась надеть на нее наручники, но она принялась махать руками как ненормальная.
      – Не позволю надеть наручники, – заявила она. – Ни за что.
      Тут так вышло, что от всего этого махания руками автоматический замок открылся, Розанн выскочила из машины и пустилась бежать по улице. У нее была фора, но она мчалась на высоких каблуках, я же была в кроссовках, так что я поймала ее через пару кварталов. Мы обе были не в лучшей форме. Она дышала со свистом, мне же казалось, что я выдыхаю пламя. Я застегнула на ней наручники, и она села на землю.
      – Зря расселась, – сказала я.
      – Подумаешь, какая крутая! Никуда я не пойду.
      Я забыла сумку в машине, а машина осталась довольно далеко от нас. Если я побегу к машине за сотовым, Розанн не будет на месте, когда я вернусь. Она сидела, надувшись, а я стояла, пылая гневом.
      Случаются дни, когда и из постели вылезать не стоит.
      Я боролась с сильным искушением как следует лягнуть ее по почкам, но тогда наверняка останется синяк, и она сможет подать в суд на Винни за грубость его работников. Винни терпеть такого не мог.
      Дождь усилился, мы обе насквозь промокли. Волосы прилипли к лицу, джинсы тоже вымокли. Обе решили выжидать. Наше выжидание кончилось, когда мимо проехал Эдди Газарра, отправляющийся обедать. Эдди – трентонский полицейский и женат на моей кузине Ширли Плаксе.
      Эдди опустил стекло, покачал головой и поцокал языком.
      – У меня тут сложная ситуация, – сказала я.
      Эдди усмехнулся.
      – Да уж вижу.
      – Не мог бы ты помочь мне затащить ее в твою машину?
      – Так дождь идет! Я же вымокну.
      Я зло прищурилась, испепеляя Эдди взглядом, насколько позволяла дождливая погода.
      – Будешь у меня в долгу, – сказал Газарра.
      – Только в няньки к тебе не пойду. – У него были забавные ребятишки, но в последний раз, когда я с ними оставалась, я уснула, и они укоротили мне волосы на пару дюймов.
      Он еще раз цокнул языком.
      – Эй, Розанн! – крикнул он. – Желаешь прокатиться?
      Розанн встала и посмотрела на него. Принимала решение.
      – Если ты сядешь в машину, Стефани даст тебе десять долларов, – заявил Газарра.
      – И не подумаю, – возразила я. – Я уже дала ей двадцать.
      – Она тебя за них обслужила? – спросил он.
      – Нет!
      Он еще раз цокнул языком.
      – Ну, – вмешалась Розанн, – что будем делать?
      Я отвела волосы с лица.
      – Я сейчас дам тебе хорошего пинка по почкам, так что поторопись, залезай в машину.
      Если прижмет… попытайтесь хотя бы пригрозить.

Глава 6

      Я поставила машину на стоянку и пошлепала к своей квартире, оставляя за собой мокрые следы. Бенни и Зигги поджидали в холле.
      – Мы принесли вам клубничный джем, – сказал Бенни. – Очень хорошего сорта.
      Я взяла джем и отперла квартиру.
      – В чем дело?
      – Мы слышали, что вы застали Чучи, когда он выпивал с отцом Каролли.
      Они улыбались, явно получая удовольствие.
      – Этот Чучи, он такой проказник, – сказал Зигги. – Он действительно подстрелил Христа?
      Я улыбнулась вместе с ними. Чучи и в самом деле был проказником.
      – Новости быстро распространяются, – заметила я.
      – Мы, как бы это сказать, держим ухо по ветру, – признался Зигги. – Но нам бы хотелось узнать все из первоисточника. Как выглядит Чучи? Он в порядке? Он, часом, не рехнулся?
      – Он дважды выстрелил в Лунатика, но промахнулся. Каролли сказал, что он после инсульта легко возбуждается.
      – Да и слышит он неважно, – добавил Бенни.
      Они обменялись взглядами. На этот раз без улыбок.
      По моим джинсам текла вода, образуя лужу на кухонном полу. Зигги и Бенни старались в нее не наступать.
      – А где этот полоумный парень? – спросил Бенни. – Его у вас нет?
      – У него свои дела.
      Как только Зигги и Бенни ушли, я стащила с себя мокрую одежду. Рекс бегал в своем колесе, иногда останавливаясь, чтобы с опаской понаблюдать за мной. Он ведь не понимал, что такое дождь. Иногда он садился под свою бутылку с водой и позволял каплям падать ему на голову, но в остальном его представление о погоде было весьма неопределенным.
      Я натянула сухую футболку и чистые джинсы и высушила волосы феном. В результате на голове получился большой объем, но никакой формы. Я постаралась компенсировать этот недостаток, подведя глаза синим карандашом.
      Я уже натягивала сапоги, когда зазвонил телефон.
      – Твоя сестра поехала к тебе, – сообщила мама. – Ей требуется с кем-нибудь поговорить.
      Валери должна пребывать в полном отчаянии, чтобы выбрать для разговора меня. Мы сносно относились друг к другу, но никогда не были по-настоящему близки. Слишком уж мы были разные. А когда она уехала в Калифорнию, наши пути совсем разошлись.
      Странно, как все получается в жизни. Мы все думали, что у Валери идеальный брак.
      Зазвонил телефон. Морелли.
      – Он жужжит, – сказал Морелли. – Когда ты приедешь и заберешь его?
      – Жужжит? В каком смысле?
      – Мы с Бобом пытаемся смотреть игру, а этот козел сидит и жужжит.
      – Может, нервничает?
      – Еще бы ему не нервничать, чтоб он пропал. Если он не перестанет, я его придушу.
      – Попробуй его покормить.
      И я повесила трубку.
      – Мне ужасно хотелось бы знать, что они все ищут, – сказала я Рексу. – Я знаю, это связано с исчезновением Даги.
      Послышался стук в дверь, и появилась сестра. Эдакий самоуверенный вариант Дорис Дей и Мэг Райан. Возможно, идеально для Калифорнии, но для Джерси мало подходит.
      – Ты выглядишь жутко самоуверенной, – сказала я. – Не помню, чтобы ты когда-нибудь такой была.
      – Я не самоуверенная… я просто жизнерадостная. Я уже совсем не плачу, ну, совершенно. Ведь никому не в радость постная физиономия. Я собираюсь жить дальше и быть счастливой.